Вор времени Пратчетт Терри

И тут, в ответ на вечную, рутинную борьбу человека со временем, колонны вновь начали подбирать груз.

Это началось медленно, как легкий ветерок. Вертушки подбирали груз, возобновив свои медленные тяжеловесные пируэты.

— Идеально, — сказал Лю-Цзы. — Могу поспорить, почти так же хорошо, как было.

— Почти? — сказала Сьюзен, стирая масло с лица.

— Ну, он ведь частично человек, — сказал дворник.

Они обернулись к помосту, но он был пуст. Сьюзен не удивилась. Он конечно ослаб. Конечно, подобное может вымотать кого угодно. Конечно, ему нужен отдых. Конечно.

— Он ушел, — спокойно сказала она.

— Кто знает? — сказал Лю-Цзы. — Разве не сказано: «Никогда не знаешь, чем все кончится»?

Успокаивающий грохот Удлинителей заполнял пещеру. Лю-Цзы ощущал время вокруг себя. Оно дарило силы, как аромат моря. Мне следует проводить здесь больше времени, подумал он.

— Он разрушил и восстановил историю, — сказала Сьюзен. — Болезнь и исцеление. В этом нет смысла!

— Не в четырех измерениях, — сказала Гармония. — А в восемнадцати, это вообще абсолютно ясно.

— А сейчас, могу ли я предложить вам, дамы, удалиться через черный вход? — сказал Лю-Цзы. — Люди вот-вот объявятся здесь, и будет очень шумно. И, возможно, лучше чтобы вас здесь не было.

— Что вы будете делать? — сказала Сьюзен.

— Врать, — сообщил счастливый Лю-Цзы. — Поразительно, как часто это помогает.

тик

Сьюзен и Гармония вышли из дверей, вырубленных в скале. Тропика вела сквозь заросли рододендрона к выходу из долины. Солнце касалось горизонта, а воздух, не смотря на то, что довольно близко стелились снежные поля, был теплым.

На краю долины ручьи водопадом скатывалась с обрыва, и летели так долго, что по приземлении больше напоминали дождь. Сьюзен забралась на скалу и уселась на ней, поджидая спутницу.

— До Анк-Морпорка далеко, — сказала Гармония.

— Нас подбросят, — сказала Сьюзен. Первые звезды начли появляться на небе.

— Звезды очень милые, — сказала Гармония.

— Ты на самом деле так считаешь?

— Я научилась так думать. Так думают люди.

— Таков порядок вещей, я хочу сказать, бывают моменты, когда ты смотришь на вселенную и думаешь: «А как насчет меня?», и слышишь, как вселенная отвечает: «Ну, и что насчет тебя?»

Гармония обдумала это.

— Ну, и что насчет тебя? — сказала она.

Сьюзен вздохнула.

— Вот именно, — она вздохнула вновь. — Ты не можешь думать только об одном человеке, когда спасаешь мир. Ты должен быть холоднокровным, расчетливым ублюдком.

— Звучит так, будто ты цитируешь кого-то, — сказала Гармония. — Кто сказал это?

— Один полный идиот, — ответила Сьюзен. Она попыталась переключиться на что-нибудь другое и добавила. — Мы не расправились со всеми. Там еще остались Ревизоры.

— Это не важно, — спокойно сказала Гармония. — Посмотри на солнце.

— Ну?

— Оно садиться.

— И…?

— Это означает, что время в мире движется. Тело берет свое, Сьюзен. Скоро мои… мои бывшие коллеги, сбитые с толку и скрывающиеся, устанут. Им захочется спать.

— Я слежу за ходом твоих мыслей, но…

— Я безумна. Я знаю. Но когда это случилось со мной в первый раз, я ощутила такой ужас, что не могу передать. Можешь себе представить, на что это похоже? Интеллект, которому биллионы лет, в теле обезьяны, произошедшей от крысы, что когда-то была ящерицей? Можешь вообразить себе нечто, не поддающееся никакому контролю, выходящее из темных углов сознания?

— О чем ты?

— Они умрут во сне.

Сьюзен обдумала это. Миллионы и миллионы лет совершенного мышления, логики — и тут темное прошлое человечества в одно мгновение изливает на тебя весь свой ужас. Она почти жалела их. Почти.

— Но ты ведь не умерла, — сказала она.

— Нет. Я думаю, я… другая. Ужасно быть другой, Сьюзен. У тебя не было романтических мыслей, связанных с этим мальчиком?

Вопрос появился из ниоткуда и от него не было спасения. На лице Гармонии не было написано ничего, кроме нервического беспокойства.

— Нет, — сказала Сьюзен. К несчастью, Гармония еще не постигла смысла некоторых тонкостей человеческого общения, вроде тона голоса, звучащего как «Перестань вести этот допрос сейчас же, или огромные крысы будут глодать тебя день и ночь».

— Я сознаю, что испытывала к нему странное чувство относительно него… той части, что была часовщиком. Иногда, когда он улыбался, он был нормальным. Я хотела помочь ему, он казался таким замкнутым и одиноким.

— Тебе не следует сознаваться в таких вещах, — резко сказала Сьюзен. — Откуда, кстати, ты узнала слово «романтика»? — спросила она.

— Я нашла несколько поэтических книг, — Гармония выглядела смущенной.

— Правда? Никогда не доверяла этому, — сказала Сьюзен. Огромные, гигантские, голодные крысы.

— Я считаю поэзию самым любопытным явлением. Как слова на бумаге могут обладать такой силой? Нет сомнений, что быть человеком невероятно трудно и этого не постигнуть за одну жизнь, — печально сказала Гармония.

Сьюзен почувствовала укол вины. В конце концов, это не вина Гармонии. Люди, пока растут, учатся всему тому, что не написано в книгах. А Гармонии не пришлось расти.

— Чем собираешься заняться теперь? — спросила она.

— У меня довольно человеческие стремления, — сказала Гармония.

— Ну, если я чем-то могу помочь…

Позже она поняла, что это была одна из тех фраз, вроде: «Как дела?», которые не принято понимать буквально, как настоящий вопрос. Но Гармония еще не научилась этому.

— Спасибо. Ты действительно можешь помочь.

— Ух, хорошо, если…

— Я хочу умереть.

Из заката галопом вылетели несколько всадников и понеслись к ним.

тик

Освещая ночь, на развалинах зажглись маленькие огоньки. Хотя большинство домов было разрушено, Сото считал, что на этот раз мир «сшили» гораздо лучше.

Он сидел на обочине перед своей миской для подаяния и внимательно наблюдал. Конечно, для Монаха Истории существовало множество более интересных и сложных путей оставаться незамеченным, но он взял на вооружение метод «миски подаяния» с тех пор как Лю-Цзы показал ему, что люди никогда не замечают тех, кто просит у них денег.

Он смотрел, как спасатели вытаскивают тела из домов. Сначала они решили, что одно было ужасно изуродовано взрывом, пока оно не село и не объяснило, что его зовут Игор и что, к тому же, он совсем не плохо для Игора выглядит. Другое было опознано им как доктор Хопкинс из Гильдии Часовщиков, который чудесным образом оказался цел.

Однако Сото не верил в чудеса. К тому же у него были некоторые подозрения насчет апельсинов, усыпавших руины дома, насчет доктора Хопкинса бормотавшего что-то насчет добычи из них солнечного света, и насчет своих маленьких сверкающих счет, которые подсказывали ему, что здесь произошло нечто чудовищное.

Он решил составить доклад и посмотреть, что скажут парни из Ой Донга.

Сото подобрал свою миску и направился по сети городских улиц обратно к своему опорному пункту. Он не слишком беспокоился о безопасности: время, проведенное здесь Лю-Цзы, стало быстрым ликбезом для горожан подкрадывающегося типа. Эти люди Анк-Морпорка уже знали о Первом Правиле.

По крайней мере, до сих пор знали. Три фигуры вынырнули из тени, и одна из них взмахнула тяжелым топором, который мог прийти в соприкосновение с головой Сото, если бы он не уклонился.

Он, конечно, привык к таким вещам. Это были случайные, плохо обучаемые индивиды, но они не представляли угрозы, с которой не могло бы справиться аккуратное нарезание.

Он распрямился, готовясь проложить себе дорогу отсюда, когда толстый локон черных волос упал на его плечо, скользнул по робе и шлепнулся на мостовую. Все произошло беззвучно, но выражение появившееся на лице Сото, когда он перевел свой взгляд от срезанных волос на напавших на него людей, заставил их отшатнуться. Даже сквозь кровавую пелену ярости он увидел, что они были одеты в перепачканные серые мантии и выглядели даже более сумасшедшими, чем обычные люди из подворотни; они были похожи на сбрендивших бухгалтеров.

Один из них потянулся к его миске.

У всех в жизни есть условное выражение, некое маленькое невысказанное добавление к правилу, вроде: «пока я по-настоящему не буду вынужден» или «пока никто не видит» или «если первая не окажется с нугой». Веками Сото жил с убеждением святости любой жизни полной бесполезности насилия, но его личное условное выражение звучало как: «Только не волосы. Никто не трогает волосы, ясно?»

Но даже так, у всех должен быть шанс.

Нападавшие попятились от миски, которую он бросил в стену. Потайные лезвия вонзились в дерево.

Миска начала тикать.

Сото побежал прочь по улице, скользнул за угол и оттуда закричал: «Ложись!»

К несчастью для Ревизоров, он опоздал на короткую, очень короткую долю секунды, увы…

тик

Когда Лю-Цзы находился в Саду Пяти Сюрпризов, воздух перед ним внезапно заискрился, разбился на куски и превратился в человека.

Дворник оторвался от прислуживания йодельной мушке, у которой кончилась еда.

На тропинку ступил Лобзанг. Он был одет в черную мантию, испещренную звездами, которая веяла и колыхалась в безветренном утре, словно юноша находился в центре урагана.

Которым, как полагал Лю-Цзы, он сам и был. Более ли менее.

— Вернулся, чудо-мальчик? — сказал Дворник.

— В каком-то смысле, я никогда не уходил, — сказал Лобзанг. — Твои дела идут хорошо?

— А ты не знаешь?

— Я знаю. Но часть меня должна поступать традиционным путем.

— Ну, аббат невероятно мнителен, а по этому месту сейчас бродят удивительные слухи. Много я не рассказал. Что я могу знать? Я просто дворник.

И Лю-Цзы вновь обернулся к тощему насекомому. Он успел досчитать до четырех, когда Лобзанг сказал:

— Пожалуйста. Я должен знать. Я думаю, что Пятый Сюрприз — это ты. Я прав?

Лю-Цзы поднял голову. Низкий звук, который он слышал так долго, что перестал осознавать его присутствие, сменил тон.

— Вертушки ускоряются, — сказал он. — Они знают, что ты здесь, парень.

— Я не пробуду здесь долго, Дворник. Прошу.

— Ты просто хочешь знать о моем маленьком сюрпризе?

— Да. Я знаю почти все, — ответил Лобзанг.

— Но ты — Время. То, что я скажу тебе в будущем, ты будешь знать сейчас, так?

— Но я почти человек. И я хочу оставаться таким. Значит, все будет сделано как надо. Прошу.

Лю-Цзы вздохнул, и некоторое время созерцал аллею, засаженную вишневыми деревьями.

— Когда ученик сможет побить учителя, учителю нечего больше будет сказать ему, — сказал он. — Помнишь?

— Да.

— Хорошо. Железный Доджо должен быть свободен.

Лобзанг выглядел изумленным.

— Уф, Железный Доджо… Это не тот, где из стен торчат острые пики?

— И из потолка тоже. В нем чувствуешь себя так, будто находишься внутри вывернутого наизнанку гигантского дикобраза.

Лобзанг испуганно посмотрел на него.

— Но он не для практики! В правилах сказано…

— Это то, что надо, — сказал Лю-Цзы. — И я говорю, что мы будем использовать его.

— О.

— Хорошо. Возражений нет, — сказал Лю-Цзы. — Сюда, парень.

Они миновали вишневые деревья, сопровождаемые вихрем лепестков, вошли в монастырь, и отправились тем же путем, каким ходили до этого. Он вел в Зал Мандалы. Песок поднялся как пес, приветствующий хозяина, и образовал маленький торнадо в воздухе далеко внизу под сандалиями Лобзанга. Лю-Цзы слышал за спиной крики обслуживающих Мандалу слуг.

Новости, подобные этой, распространяются в монастыре аналогично чернилам попавшим в воду. Эскорт из сотен монахов, учеников и дворников, подобно хвосту кометы, следовал за ними, пока они пересекали внутренний двор. А над их головами летели похожие на снег лепестки.

Наконец Лю-Цзы достиг высоких и круглых металлических дверей Железного Доджо. Дверной засов находился на высоте пятнадцати футов над землей. Никто из чужаков не смог бы открыть дверь в него.

Дворник кивнул бывшему подмастерью.

— Ты сделаешь это, — сказал он. — Я не могу.

Лобзанг посмотрел на него, перевел взгляд на высокий дверной засов и положил руку на железо.

Из под его ладони на металл поползла ржавчина. Красные пятна проступили на древней двери. Она начала трескаться и, наконец, осыпалась. Лю-Цзы ради эксперимента поддел ее ногой, и кусок металла, с консистенцией как у бисквита, свалился на пол и развалился, ударившись о плиты пола.

— Весьма впечатляет… — начал он. И получил по голове писклявым резиновым слоником.

— Печеня!

Толпа расступилась, пропуская бегущего Главного Помощника с аббатом на руках.

— Что все это хотю печеня ПЕЧЕНЯ значит? Кто чё за смисной циловек этот юноша, Дворник? Вертушки в зале уже начали подпрыгивать!

Лю-Цзы поклонился.

— Он — Время, ваше преподобие, как вы и полагали, — сказал он. Продолжая сгибаться в поклоне, он скосил глаза на Лобзанга.

— Поклонись! — прошипел он.

Лобзанг выглядел озадаченным.

— Я даже сейчас должен кланяться? — спросил он.

— Кланяйся, маленький стонга, или я поучу тебя дисциплине! Показывай заслуженное уважение! Ты все еще мой ученик, пока я не отпустил тебя!

Шокированный Лобзанг поклонился.

— И зачем ты посетил нас в нашей вечной долине? — спросил аббат.

— Скажи аббату! — рявкнул Лю-Цзы.

— Я… я хотел узнать о Пятом Сюрпризе, — сказал Лобзанг.

— …ваше преподобие… — сказал Лю-Цзы.

— …ваше преподобие… — закончил Лобзанг.

— Вы посетили нас просто затем, чтобы узнать, в чем заключается причуда нашего хитрого дворника? — сказал аббат.

— Да, э, ваше преподобие.

— Из всего того, что подвластно Времени, ты предпочитаешь посмотреть на забаву старика? Печеня!

— Да, ваше преподобие.

Монахи глазели на Лобзанга. Его мантия продолжала мотаться туда сюда в зубах неосязаемого шторма, а звезды переливались, когда на них падал свет.

Аббат подарил ему ангельскую улыбку.

— Как и все мы, — сказал он. — Ни один из нас не видел его, мне кажется. Ни одному из нас не удалось выудить этого из него. Но… это Железный Доджо. Для него существует правило! Туда могут войти двое, но только один может выйти! Этот Доджо не для тренировок! Хотю лоника! Понимаешь?

— Но я не хочу… — начал Лобзанг, но дворник пихнул его локтем под ребра.

— Говори, «да, ваше преподобие», — прорычал он.

— Но я вовсе не собирался…

И в то же мгновение получил подзатыльник.

— Сейчас не время отступать! — сказал Лю-Цзы. — Ты опоздал, чудо-малыш!

Он кивнул аббату.

— Мой ученик понимает, ваше преподобие,

— Твой ученик, Дворник?

— О, да, ваше преподобие, — сказал Лю-Цзы. — Мой ученик. Пока я не скажу обратного.

— Правда? Печеня! Тогда он может войти. Ты тоже, Лю-Цзы.

— Но я только хотел… — запротестовал Лобзанг.

— Внутрь! — гаркнул Лю-Цзы. — Ты собираешься опозорить меня? Пусть люди подумают, что я ничему тебя не научил?

Нутро Железного Доджо было темным и, в самом деле, полностью покрытым железными иглами. Это были тонкие шипы, десятки тысяч шипов покрывающих стены из ночного кошмара.

— Кто мог построить подобное? — сказал Лобзанг, глядя вверх на мерцающие точки, распространяющиеся даже на потолок.

— Это учит добродетелям хитрости и дисциплины, — сказал Лю-Цзы, хрустя суставами. — Торопливость и горячность могут быть опасны не только для атакуемого, но и для атакующего, что ты, может быть, поймешь и сам. Но одно условие: мы здесь все люди? Согласен?

— Конечно, Дворник. Мы здесь все люди.

— И согласимся: никаких фокусов?

— Никаких фокусов, — сказал Лобзанг. — Но…

— Так мы будем драться или болтать?

— Но, послушайте, если отсюда может выйти только один, это означает, что мне придется убить вас… — заговорил Лобзанг.

— Или vice versa (лат. «наоборот» — прим. пер), конечно, — сказал Лю-Цзы. — Таковы правила, да. Начнем?

— Но я не понимаю что!

— В жизни, как в коробке с мюсли, лучше сразу почесть инструкцию на коробке, — сказал Лю-Цзы. — Это Железный Доджо, чудо-ребенок! — он отступил назад и поклонился.

Лобзанг пожал плечами и поклонился в ответ.

Лю-Цзы сделал несколько шагов назад. Он на мгновение закрыл глаза и в качестве разминки проделал серию простых движений. Лобзанг поморщился, услышав треск суставов.

Вокруг Лобзанга раздалась серия хлопков, на какую-то секунду он решил, что слышит хруст старых костей дворника, но это открывались маленькие люки вдоль полукруглых стен. Он слышал шепот людей, проталкивающихся поближе. И судя по звуку, их было очень много.

Он расставил руки и медленно поднялся в воздух.

— Мне казалось, мы договорились никаких фокусов? — сказал Лю-Цзы.

— Да, Дворник, — сказал Лобзанг, зависнув в воздухе. — А потом я подумал: никогда не забывай Правило Первое.

— Ага! Молодец. Кое-чему ты научился!

Лобзанг подплыл ближе.

— Ты не поверишь, что я видел с тех пор, как мы виделись в последний раз, — сказал он. — Словами это не описать. Я видел миры внутри миров, как те деревянные куклы, что вырезают в Убервальде. Я слышал музыку времен. Я знаю больше, чем смогу когда-либо осознать. Но я не знаю о Пятом Сюрпризе. Это хитрость, головоломка… проверка.

— Все есть проверка, — сказал Лю-Цзы.

— Тогда покажи мне Пятый Сюрприз, и обещаю, я не причиню тебе вреда.

— Ты обещаешь не причинять мне вреда?

— Я обещаю, что не причиню тебе вреда, — торжественно повторил Лобзанг.

— Отлично. Тебе нужно было только попросить, — сказал Лю-Цзы, широко улыбаясь.

— Что? Я просил до этого, но ты отказался!

— Тебе нужно было просить в нужный момент, вундеркинд.

— И нужный момент настал?

— Как было сказано: «Нет времени, кроме настоящего», — сказал Лю-Цзы. — Смотри, Пятый Сюрприз!

Он залез внутрь своей робы.

Лобзанг подлетел поближе.

Дворник достал дешевенькую карнавальную маску. Одну из тех, что состоят из пары поддельных очков, на которые налеплен большой розовый нос с пышными черными усами.

Он надел ее и пошевелил ушами.

— Буу, — сказал он.

— Что? — сказал сбитый с толку Лобзанг.

— Буу, — повторил Лю-Цзы. — Я не говорил, что это в наивысшей степени образный сюрприз, а?

Он вновь пошевелил ушами, а затем бровями.

— Неплохо, да? — сказал он и улыбнулся.

Лобзанг расхохотался. Улыбка Лю-Цзы стала шире. Лобзанг рассмеялся еще громче и опустился на циновку.

И тут, словно из ниоткуда, на него обрушились удары. Они угодили ему в живот, затылок, поясницу и сбили с ног. Он упал на живот, пригвожденный к полу Захватом Рыбы. Освободиться от него можно было единственным способом — вывернуть себе плечи.

Незримые наблюдатели издали что-то вроде коллективного вздоха.

— Дежа-фу!

— Что? — спросил Лобзанг в циновку. — Ты сказал, что никто из монахов не знает дежа-фу!

— Это потому что я никогда не учил их ему! — сказал Лю-Цзы. — Обещал, что не тронешь меня, помнишь? Благодарю покорно! Сдаешься?

— Вы никогда не говорили, что знаете его! — колени Лю-Цзы, уткнувшись в особые точки давления, превращали руки Лобзанга в бессильные плети из плоти.

— Может я и стар, но из ума не выжил! — закричал Лю-Цзы. — Не думал, что я выкину такие коленца, так?

— Это не честно…

Лю-Цзы наклонился, и его рот оказался в дюйме от уха Лобзанга.

— Я не говорил драться «честно», парень. Но, знаешь, ты можешь победить. Ты можешь обратить меня в пыль или вроде того. Как я могу остановить Время?

— Я не могу это сделать!

— Хочешь сказать не станешь, и мы оба это знаем. Сдаешься?

Лобзанг чувствовал, что его тело вот-вот потеряет сознание. Его плечи горели. «Я могу развоплотиться, — подумал он. — Да, могу, я одной мыслью могу обратить его в пыль. И проиграть. Я выйду, он будет мертв, и я проиграю».

— Не о чем беспокоиться, парень, — уже спокойнее произнес Лю-Цзы. — Ты просто забыл Правило Девятнадцатое. Сдаешься?

— Правило Девятнадцатое? — сказал Лобзанг уже практически поднявшись с пола, когда ужасная боль вновь вернула его обратно. — Что за черт еще Правило Девятнадцатое? Да, да, сдаюсь, сдаюсь!

— «Никогда не забывать Правило Первое», — сказал Лю-Цзы и отпустил его. — И всегда спрашивай себя: как получилось так, что оно было создано первым.

Лю-Цзы поднялся на ноги и продолжил:

Страницы: «« ... 1920212223242526 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Едва увидев эту книгу, я пожалел, что не написал ее сам…Это изумительная, красиво поданная идея. Ее...
В книге раскрываются основные аспекты и факторы развития энергетики на основе ВИЭ как в мире, так и ...
Москва меняется день за днем. Не всегда так, как надо или как мы себе представляем. И то, каким горо...
Правду говорят: пограничники бывшими не бывают.Если в наше время ты служил срочную на таджикско-афга...
Книга о том, как всё – от живого существа до государства – приспосабливается к действительности и ка...
Жизнеутверждающая, порой авантюрная современная женская проза, приоткрывает завесу противоборства му...