Злые игры Марсонс Анжела
– Он попал к нам по государственной программе. Нам заплатили за то, что мы его взяли. Сначала он работал в магазинах, но делал слишком много ошибок.
– Вас просили нанять его на какой-то определенный период? – уточнила Ким.
Программ, разработанных для того, чтобы вернуть людей на работу, было великое множество. Таким образом государство боролось с безработицей. И все они работали. Правда, очень короткое время.
– Минимум на двенадцать месяцев, – улыбнулся Бретт, – но ничего хорошего из этого не получилось.
– И что же вы сделали?
– Поговорил с ним, естественно. Но улучшений не последовало, так что мы перевели его на работу посыльного.
– И?
– Я получил две жалобы на его отношение к своим обязанностям и одну на его запах.
– А дальше? – Стоун постаралась спрятать улыбку.
– Я предложил правительству вернуть деньги.
– А вы не пытались получить какую-то компенсацию? – задал вопрос Брайант.
Обычно Ким не любила, когда с людьми обращались как с неодушевленными предметами, но в случае с Леонардом Данном она с удовольствием отступила от своего правила.
– Вы никаких странностей у него не заметили? – уточнил Брайант.
– Он был жирным и мог бы мыться почаще, – покачал головой Бретт, – а так – ничего особенного.
Да уж, совсем не типичный педофил, подумала Ким, зная, что таковых не существует в природе. Если б только их можно было определять по размеру головы или по расстоянию между глазами – когда-то считалось, что по этим приметам можно определить преступника, – тогда ей понадобились бы всего лишь линейка и записная книжка, и все педофилы оказались бы за решеткой.
– А у него были здесь друзья? – спросила Стоун.
– Нет. Я сам потерял нескольких из-за того, что взял его!
– Почему? – поинтересовалась инспектор.
– Да все из-за этой госпрограммы, – раздраженно ответил Бретт.
– А я подумал, что вам навязало его правительство, – нахмурился Брайант.
– Да я сам, можно сказать, предложил это правительству, после того как поговорил с ним в этом чертовом книжном клубе!
Брайант бросил взгляд на Ким, но она на это никак не среагировала.
– Ну что ж, Бретт, благодарю за беседу.
Инспектор кивнула в направлении менеджера и прошла назад к двери. Сев в машину, она забарабанила пальцами по рулю.
– Время, выброшенное псу под хвост, – проворчал сержант.
– Ты так думаешь?
– Он же ничего не рассказал.
– Ответ неверный, Брайант, – задумчиво произнесла Стоун. – Думаю, что нам придется поближе познакомиться с этим книжным клубом.
Глава 34
Барри следил за тем, как его жена, дочь и брат уходят из палисадника и входят в его дом, через дверь, установленную им и под навесом, который тоже натянул он.
Он хотел просто посмотреть краем глаза, увидеть Лизу и Амелию и получить какой-то сигнал, какое-то свидетельство того, что они страдают, прежде чем делать окончательные выводы. Но, стоя здесь и сейчас, он понял, что не сможет уйти. Что этот Адам воображает о себе? Это его семья и его брат не имеет права забирать ее у него! Все, что он любит, находится в этом доме, и он не собирается расставаться с этим без борьбы. Он обязан сделать это ради Лизы. Алекс абсолютно права.
Барри постучал в дверь, слегка раздраженный тем, что ему приходится спрашивать разрешения войти в свой собственный дом, но это скоро закончится.
Дверь распахнулась, и лицо, которое снилось ему целых четыре года, в ужасе уставилось на него.
Мгновение оба они молчали.
– Барри, ты что здесь делаешь? Ты же знаешь…
– Я вернулся домой, Лиза, – ответил он, проходя в дом мимо нее.
Он прошел в общую комнату, не оставив Лизе никакого шанса. Она закрыла дверь и прошла вслед за ним.
Барри был уверен, что дом должен быть таким же, как и раньше, с той лишь разницей, что теперь вместо него в доме находится Адам; но теперь он увидел, что ошибся. В комнате было меньше мебели, а угловая софа, за которую они выплачивали три года, исчезла. Вдоль стен стояли диваны на три и на два места. А перед телевизором, на главном месте, на его месте, была пустота, ожидающая инвалидное кресло.
Барри мысленно согласился, что Лиза была вынуждена сделать временные перестановки, чтобы разместить Адама, но все это ненадолго. Все можно вернуть на свои места и сделать, как было раньше! Скоро у него будет работа, и они смогут заново обставить дом.
Кирпичный камин с газовой горелкой был заменен на встроенный электрический экран, на котором плясал поддельный огонь.
И опять-таки все это можно будет изменить.
– Кто там пришел, дорогая? – раздался из кухни голос Адама.
Войдя на кухню, Барри отметил про себя, что мебель и столы на кухне были ниже стандартных, но его внимание сразу же отвлекла шапка светлых вьющихся волос его дочери. У него перехватило дыхание. Она была еще красивее, чем он ее помнил.
В глазах у Адама мелькнул страх, и он вытянул вперед руку, чтобы защитить Амелию.
Это было больно. Она была дочерью Барри и не нуждалась в защите от него!
– Какого черта ты здесь делаешь?! – Глаза его брата превратились в лед.
– Я пришел для того, чтобы увидеть свою семью, – просто ответил Барри. Ни к чему злиться на брата. Когда Барри вернется окончательно, Адам окажется на улице, так что его можно только пожалеть.
– Амелия, иди в свою комнату!
Девочка посмотрела на миски с мюсли, которые в ожидании стояли на низком рабочем столе.
– Но, папочка…
Дядя, подумал Барри, но ничего не сказал. Это все не важно. Скоро она поймет, кто ее настоящий отец.
– Прошу тебя, Амелия, – мягко произнес Адам.
Она кивнула и направилась к двери.
Когда дочь проходила мимо него, Барри потрепал ее мягкие волосы. Она попыталась уклониться от его руки. Он все понял и не стал ни в чем винить своего ребенка. Она его просто не знает. Но скоро узнает.
– Ты не можешь здесь находиться. И ты это знаешь, – его жена стояла со скрещенными на груди руками.
– Лиза, нам надо поговорить, – Барри подошел к ней.
– О чем? – Она отступила на шаг.
– О нас.
Барри услышал звук мотора инвалидного кресла, и в комнату вкатился Адам. Этот звук подтвердил, что Алекс была права, когда советовала ему пойти домой. Лиза просто не может быть счастлива здесь!
Он сам устроил для нее эту тюрьму – и теперь должен ее освободить.
– Барри, «нас» больше нет.
– Милая, мы можем начать все сначала.
– Не смей называть меня так, – рявкнула Лиза.
– Тебе пора идти, – произнес Адам.
– Тебя это не касается, – Барри повернулся к брату. – Это наше дело!
Адам протянул руку к телефону, который стоял справа от дивана. Барри выхватил его у него из рук и выдрал розетку из стены.
– Барри, твою мать…
– Ты считаешь, что я требую слишком многого, желая остаться наедине со своей женой?
– Она не твоя…
– Мы развелись, Барри. Или забыл уже? – негромко сказала Лиза.
Все еще держа телефон в руках, Барри вновь повернулся к ней лицом.
– И я хорошо понимаю, что ты была вынуждена сделать это, Лиза. Я знаю, что поступил неправильно. Но я сполна заплатил за это!
– Ты и за миллион лет не сможешь расплатиться за то, что сделал с нами.
– Но мы можем опять стать «нами». Просто дай мне шанс показать…
– Я имела в виду нас, – Лиза кивнула в сторону Адама.
Барри схватил ее за предплечье.
– Ты не можешь вечно жить с ним в этой тюрьме, чтобы компенсировать ему то, что я с ним сделал. Ты не можешь жить с мужчиной из чувства вины!
Лиза содрогнулась и освободилась от руки бывшего мужа.
– Ты действительно так думаешь?
– Да ты только посмотри на него, – слова Барри напоминали плевки. – Он же гребаный калека, и я не позволю тебе загубить свою жизнь, когда ты прекрасно понимаешь, что мы должны быть вместе!
– Ах ты, долбаный сукин сын, – в ярости заревел Адам.
– Держись от всего этого подальше, онанист несчастный!
Лиза отошла от него. Ее знакомый аромат сводил Барри с ума. Она всегда пользовалась только «Этернити»[41].
Его жена стояла рядом с его братом. Голос у нее был мягкий и полный сочувствия.
– Барри, тебе давно пора понять, что «нас» больше не существует. Ты должен строить себе новую жизнь.
Она говорила мягко и терпеливо – так обычно уговаривают детей есть овощи.
Барри встретил ее серьезный взгляд.
Неожиданно повернувшись, он увидел то, что не заметил, когда входил. Фотографии. Над камином висело семейное фото. Фотограф тщательно выбрал угол съемки так, чтобы не было заметно инвалидное кресло. А вот смокинг и букет казались на этом фото почти трехмерными. Так же, как улыбка Лизы. Он хорошо помнил эту улыбку.
Барри посмотрел на них еще раз.
Лиза стояла рядом с Адамом, положив ему руку на плечо. Ни сожаления, ни боли, ни согбенной головы, ни извинений – ничего этого не было и в помине. Она просто стояла рядом.
Адам нащупал руку Лизы и сжал ее. Жест близости и единства. Другая рука Лизы, на пальце которой поблескивало обручальное кольцо, прикрывала ее живот.
И миру Барри пришел конец. Все надежды, которы Алекс поселила в его душе, умерли. Его тело превратилось просто в мешок без костей, мускулов или органов. У него не осталось ничего.
Алекс ошибалась.
Барри смотрел на них, стоящих рядом друг с другом. На своего брата, у которого было все, что когда-то принадлежало ему самому: его дом, семья, жена и дочь. Его брат-калека отобрал у него всю жизнь. Просто стер его с лица земли. Барри мог себе представить, как, лежа по вечерам в постели, они обсуждают его чувства по отношению к бывшей жене и смеются.
Знакомый красный туман заполнил его голову, и он обрадовался ему как старому другу. В течение многих лет Барри научился не пускать его в себя или, на худой конец, держать его под контролем. Но сейчас он принял его с распростертыми объятьями.
Все, что находилось за четырьмя стенами этой комнаты, перестало существовать. Здесь и сейчас – вот все, что у него осталось. Наступил момент уничтожения – это был конец. Барри медленно приблизился к ним, протягивая руку Адаму.
Он увидел, как верхняя половина тела брата расслабилась. Адам надеялся, что все закончилось. Барри это знал. Адам протянул руку для рукопожатия.
Одним быстрым и непрерывным движением, результатом тренировок у беспощадного тренера в ринге, правая рука Барри выдернула тело Адама из кресла и бросила его на пол. Хороший удар, который последовал за этим движением, лишил инвалида сознания.
– Ах ты, гребаный сукин сын, – Барри сплюнул.
Лиза едва успела вздохнуть, как его левая рука сомкнулась на ее горле, перекрывая все звуки.
– А ты, коварная тварь…
Барри прижал женщину к стене и заглянул ей в глаза. Как у человека, уходящего под воду, перед его глазами пронеслись все те годы, которые они прожили вместе.
У нее же в глазах появились страх и ненависть. Отлично!
Его ярость питалась ужасом, который охватил его бывшую жену. Каждый нерв на кончиках его пальцев требовал немедленного удовлетворения. Эти люди должны пережить те же страдания, что выпали на его долю. Руки Барри сомкнулись на теле, которое он когда-то целовал, ласкал и бил.
– Ты – лживая, отвратительная продажная тварь. Это все из-за тебя!
Он сжал нежную кожу, перекрывая дыхательную трубку, по которой воздух поступал и к Лизе, и к ее неродившемуся ребенку.
Ей не хватало воздуха, и она не могла даже пошевелить руками. В глазах женщины появилось отчаяние. Барри сжал пальцы сильнее, прожигая ее своим взглядом.
– Ба… Барри…
Звук его имени, которое она выдохнула, попал ему точно в сердце. Он помнил этот выдох, но при совсем других обстоятельствах.
Глаза Барри наполнились слезами, которые не позволяли ему ясно видеть черты лица Лизы. Его левая рука отпустила ее горло, а правая нанесла удар по голове.
– Сука гребаная…
Черт, он все еще ее любит!
Она закашлялась и стала отплевываться, держась рукой за горло.
– Аме…
Даже в этот момент Барри был готов все ей простить и забыть про ее ошибки, но она вдруг поползла. Ее ногти цеплялись за ворс ковра, и она старалась подтянуть себя к телу своего бездыханного мужа-инвалида.
– Ты больше никогда не увидишь нашего ребенка, – произнес Барри, нанося удар ей по затылку.
После этого он закрыл двери гостиной и крикнул в сторону второго этажа:
– Всё в порядке, Амелия! Ты можешь спускаться. Давай, иди к своему папочке!
Глава 35
Квартира находилась в здании, расположенном на клочке земли на периферии торгового комплекса «Мерри-Хилл». Трехэтажная недвижимость могла гордиться видом на вход в «фуд корт» на западе и на Педморское шоссе с интенсивным двусторонним движением на востоке.
Ким постоянно мучило любопытство – какой же должна быть маркетинговая стратегия, чтобы все это продать?!
– Это будет получше, чем многие дома, в которых нам довелось побывать, – заметил Брайант.
Любой подъезд без непристойностей на стенах и без запаха мочи был лучше, чем большинство многоквартирных домов, которые им приходилось посещать.
Брайант постучал в дверь.
Стоун услышала, как в квартире что-то ударилось в стену, а потом прозвучали проклятья.
Цепочку сняли, и дверь им открыл человек, которого Ким едва узнала.
Крис Дженкс был одет в тренировочные штаны цвета тины и в футболку с короткими рукавами и пятном справа от логотипа. При виде их на лице мужчины, заросшем темной густой щетиной, появилось выражение удивления.
– Мы можем?.. – Брайант наклонился вперед.
– Конечно… Конечно, – ответил, отступая, Дженкс и шире распахнул дверь.
Стоун вошла в узкий коридор, где двоим было не разойтись, не коснувшись друг друга. Отсутствие окна не могло компенсироваться приглушенным светом энергосберегающей лампы.
Две закрытых двери делали коридор абсолютно изолированным от остальной квартиры.
Ким осторожно перешагнула через игрушки, количество которых никак не вязалось с размерами самой квартиры. Инспектор направилась в ярко освещенную комнату в конце этого тоннеля, которую приняла за гостиную.
– Прошу вас, присаживайтесь, – предложил Дженкс, отодвигая в сторону две книжки-раскраски и коробку с фломастерами.
Ким заняла то место, которое он освободил для нее. Брайант уселся на противоположном конце дивана, но долго не мог устроиться, пытаясь достать пульт от телевизора, который оказался под ним. Дженкс взял у него пульт и остался стоять.
– Могу я предложить вам что-нибудь… кофе… чай?
Стоун покачала головой.
– Это что, по поводу дисциплинарной комиссии? – спросил полицейский, переплетая пальцы.
– Нет, у нас другой интерес, – ответил Брайант.
К дисциплинарной комиссии они не имели никакого отношения. И Дженкс, и Уайли были временно отстранены от работы, до окончания официального расследования, которое проводили их командиры.
– Вы приезжали в дом Леонарда Данна по вызову в связи с домашним насилием? – спросил сержант.
Дженкс уселся на самый краешек единственного свободного стула. Он кивнул, все еще держа в руках пульт управления.
– Ну да, это было пару месяцев назад. А в чем дело?
Ким была рада, что Брайант взял разговор на себя. Она стала осматривать комнату.
Это был дом, в котором дети появились, пожалуй, как гром среди ясного неба. Камин, выложенный булыжником, был закрыт крупноячеистой сеткой. Напольные вазы, которые когда-то, по-видимому, стояли по бокам от камина, на книжной полке выглядели слишком громоздкими. Между книгами и музыкальными дисками стояли пузырьки с «Калполом»,[42] лежали пакет с подгузниками и две погремушки.
– В развращении девочек Данн принимал участие еще кто-то.
У Дженкса отвалилась челюсть, и он молча переводил глаза с Ким на Брайанта и обратно.
– Мы пока не знаем, какую роль играл этот человек, – продолжил Брайант, – но мы знаем, что во время съемок фильмов присутствовал кто-то третий.
Дженкс провел рукой по волосам и потер лоб.
– Черт побери…
– Мы хотим знать, не видели ли вы той ночью что-то – не важно что, – что могло бы помочь нам в расследовании.
– Да там ничего особенного не было. – Дженкс уставился в пол и покачал головой. – То есть я хочу сказать, что это был обычный вызов… просто…
– Расскажите поподробнее, – предложила Стоун.
– Звонок поступил к нам где-то в половине восьмого, – согласно кивнул констебль. – Это была жалоба от соседа, которого беспокоил шум. Когда мы приехали, голос Данна был слышен от самых ворот. Мы постучали.
– А что он кричал? – спросила Ким.
Дженкс задумался.
– От ворот слышно было не очень хорошо, но мне кажется, что-то про школьную учительницу.
Ким кивнула и сделала ему знак продолжать. Наверное, это была первая попытка учительницы переговорить с Даннами о поведении Дейзи. Насколько помнила Стоун, женщина предприняла три такие попытки, прежде чем позвонила в полицию. После этого силами социальной службы было проведено соответствующее расследование, но арестовать мерзавца смогли только через пару месяцев.
– Данн впустил нас. Было видно, что он все еще кипит от гнева. А миссис Данн говорила с кем-то по телефону.
– А вы не знаете, с кем она разговаривала?
– С каким-то Робином, – кивнул полицейский. – Мне показалось, что это был ее брат. Уайли вытолкал Данна на кухню, а я вошел в гостиную, где находилась миссис Данн. Я заставил ее повесить трубку и поговорить со мной.
– И что же она сказала?
– Просто, что ее муж разозлен этой чрезмерно настойчивой учительницей.
Они действовали как по учебнику. Полицейские разделили участников ссоры, чтобы разрядить ситуацию.
– После того как мы прибыли, все довольно быстро успокоилось. Я спросил миссис Данн, применял ли кто-нибудь силу, и она уверенно ответила, что нет. Спросил, не хочет ли она заявить на своего супруга, но миссис Данн отказалась. Она настаивала на том, что это была просто ссора, которая слегка вышла за рамки.
Ким вспомнила показания учительницы. Теперь она была уверена, что это была ее первая попытка поговорить с Даннами. У нее было не слишком много оснований говорить о детях до тех пор, пока Данн, выведенный из себя тем, что женщина привела детей домой, не указал ей на дверь.
– Похожий разговор был и у Уайли с Данном в другой комнате, – продолжал Дженкс. – Мы пробыли в доме не больше пятнадцати минут. Когда мы уезжали, все было абсолютно тихо.
– Девочки при этом присутствовали?
Дженкс кивнул, и впервые за все время разговора на лице у него промелькнула гримаса боли.
– Они сидели на диване, и Дейзи обнимала рукой младшую сестренку.
Ким услышала, как в кармане Брайанта завибрировал телефон. Сержант прижал его рукой. Ее же собственный просигналил о том, что ей поступило сообщение. Черт побери, ведь ее сотрудники знают, чем она занимается! Телефон Брайанта завибрировал снова. Стоун кивнула в сторону коридора.
Брайант вышел.
– Так, что еще?
– Знаете, мэм, у меня перед глазами до сих пор стоит картина, которую я не могу забыть, – произнес полицейский, не отводя взгляда от плюшевого мишки, который лежал посередине комнаты. – Теперь, когда я все это вспоминаю, мне кажется, что девочка смотрела на меня. Дейзи. Очень пристально… Как будто хотела мне что-то сказать. Но я не знаю, было ли это в действительности или это я просто придумал себе, потому что знаю то, что знаю.
В какой-то момент Ким хотела сказать ему, что он прав. Ведь она знала причины этого взгляда.
Но сейчас Дженкс боролся за свою работу, карьеру и возможность обеспечивать свою молодую семью. Отстранение от работы, даже если оно оплачивалось, было далеко не каникулами. Он ударил подозреваемого, и последствия были неизбежны. Так что не имело смысла топтать его тогда, когда он и так уже лежит. Дженкс знал, что в тот день должен был проявить большую проницательность, и ничего нового Стоун ему сказать не могла.
Она услышала, как Брайант ругается в коридоре. Он появился на границе ее периферического зрения и знаком позвал ее, предлагая выйти.
Инспектор кивнула Дженксу и встала.
– В чем дело? – спросила она, подойдя к сержанту.
– Нам надо ехать.
– Какого черта?!
– Происшествие на многоэтажной автомобильной стоянке на Брайерли-Хилл.
Ким достала телефон. О чем думает этот диспетчер, звоня ей и Брайанту?
– Все силы брошены на демонстрацию в Дадли, – остановил ее сержант.
В последнее время участились стычки между «Лигой защиты Англии»[43] и исламистами, проживающими в Дадли, из-за планов строительства новой мечети.
– Ситуация не слишком хорошая. Стычку показывают по телевидению. Обе стороны призывают на подмогу своих сторонников. Пока семеро пострадавших.
Ким зарычала от досады.
– Но не подумай ничего такого, шеф. Нас вызывают на потенциальное самоубийство. Ты что, действительно думаешь, что нам бы позвонили, будь у них хоть какие-то варианты?
Стоун повернулась к Дженксу, который стоял у нее за спиной.
– Ладно, Дженкс, нам надо ехать, но если вы что-то вспо…
– Но я ведь не мог этому помешать? Ведь правда, мэм? То есть я хочу сказать, что ничего не мог тогда сделать…
Глава 36
– Поведу я, – сказала Ким, пробегая мимо Дженкса.
– В данной ситуации я и сам хотел предложить тебе это, – согласился Брайант.
Стоун завела двигатель и рванула со стоянки. Обгоняя по пути всех и вся, не снимая руку с клаксона и мигая всеми огнями, она добралась до Брайерли-Хилл в рекордно короткое время.
– Убирайся с дороги, чертова кукла, – закричала она на женщину в черном «Рейнджровере», которая говорила по мобильному телефону.
– Я понимаю, шеф, что тебе не терпится выписать ей штраф, но, может быть, сперва решим более насущную проблему?
Ким объехала внедорожник и припарковалась возле кордона, который охраняли двое полицейских в форме. Быстро осмотревшись вокруг, Стоун поняла, что они являются единственными представителями власти на стоянке. Четырехэтажному зданию было не больше шести месяцев, и оно было частью городской программы, призванной убрать водителей с бесплатных парковок около близлежащих торговых центров. Въезд транспорта осуществлялся с фронтальной стороны здания, а кордон был установлен в начале вспомогательной дороги, которая охватывала парковку с правой стороны.
Ким протиснулась сквозь быстро растущую толпу и пробежала до половины вспомогательной дороги.
Здесь было довольно темно, но благодаря единственному уличному фонарю ей легко удалось разглядеть темную фигуру, которая перебралась через металлическое ограждение на верхнем уровне парковки и теперь цеплялась за барьер с внешней, неправильной, стороны.
– Только что подтянулись четыре ПОПа, – сказал догнавший ее Брайант. – Двое блокируют вход, а двое других повторно осматривают парковку, чтобы убедиться, что на ней не осталось людей. Свидетельница говорит, что он стоит так уже двенадцать минут.