Злые игры Марсонс Анжела

Глава 52

Бардсли-хаус находился в четырех милях к востоку от центра Честера и использовался для содержания преступников с проблемами психики. Открыли его в конце XIX века, но в нем никогда не проводилось экскурсий для скучающих бездельников, которым показывали различные степени сумасшествия, как это делалось в Бедламе в Лондоне. Бардсли-хаус был непубличным заведением, в котором пациенты содержались за закрытыми дверями, подальше от любопытных глаз. По его внешнему виду никак нельзя было догадаться о том аде, в котором пребывали его резиденты.

Подъездная дорога длиной не менее полумили вилась по холмистой территории парка площадью в семьсот акров, по которому бродили живые олени, и заканчивалась перед впечатляющим зданием, сохранившим все черты архитектуры XVII века.

Приближаясь к входу, Алекс Торн решила, что для того, чтобы слететь с катушек, в мире существует достаточно гораздо более худших мест.

Приемная совсем не походила на приемную лечебного заведения. По помещению были расставлены кресла с удобными спинками, перемежающиеся кое-где журнальными столиками. На стенах висели акварели местных пейзажей, а из динамика, расположенного как раз над камерой наблюдения, доносились негромкие звуки свирелей.

Не успела Алекс поднести палец к кнопке звонка, как дверь распахнулась и перед доктором предстала грузная женщина, которой по виду было около шестидесяти. Быстрый оценивающий взгляд, и Торн определила, что женщина давно работает в этом заведении. На ней были надеты черные брюки, пошитые из дешевой синтетической ткани, и белая футболка под простым голубым фартуком. Ногти были раскрашены в разные цвета, а шею и запястья незнакомки охватывала дешевая бижутерия желтого цвета. Короткие волосы были выкрашены в ядовитый пурпурный цвет. Простой значок на груди сообщал, что ее зовут Хелен. Ни ученого звания, ни должности – просто Хелен.

– Здравствуйте, меня зовут… – Алекс протянула руку для приветствия.

– Доктор Торн, – закончила за нее Хелен, широко улыбаясь. Женщина явно была доверчивой и внушаемой, именно такие больше всего нравились Алекс.

– Доктор Прайс предупредил нас о вашем приезде. Просил оказать вам любую возможную помощь.

Ну, еще бы, подумала Алекс. Доктор Натаниэль Прайс был ученым секретарем клиники, и они с Торн знали друг друга еще с медицинского факультета университета, где Алекс узнала, что у него гомосексуальная связь с одним из преподавателей. В то время этот секрет не имел никакого значения, а Торн еще не имела склонности к пустым угрозам. Она во всем искала выгоду для себя или, на самый худой конец, развлечение. Тогда разглашение его секрета не имело бы большого эффекта – эта новость через пару недель отошла бы на второй план и быстро забылась бы в университетской круговерти. Сейчас же ее значение было гораздо серьезнее, особенно для его жены и трех дочерей.

К счастью, Алекс не пришлось даже опускаться до прямой угрозы. Просто она незримо присутствовала при их телефонном разговоре. Ему было достаточно знать, что Торн обо всем известно и что она готова использовать свои знания. Вполне возможно, что он тайно все еще предавался гомосексуальным утехам. Про себя Алекс решила проверить это – ведь дополнительная страховка никому не помешает.

– Это очень мило с вашей стороны, Хелен, – сказала она, улыбаясь и тепло пожимая руку женщины. Толстые и уродливые люди любят, когда на них обращают внимание люди красивые.

Хелен провела ее из фойе в короткий коридор, из которого они повернули налево и оказались в небольшом аккуратном офисе.

– Прошу вас, присаживайтесь.

Алекс уселась. Помещение было небольшим, но функциональным, с окном, выходящим на богато украшенный фонтан в восточной части сада. Рот дельфина в фонтане выглядел так, как будто последний раз вода из него выливалась лет пятьдесят назад.

– Я работаю здесь замом по лечебной части вот уже двадцать два года, поэтому если у вас есть какие-то вопросы, то не стесняйтесь и спрашивайте.

– Я не знаю, что вам рассказал доктор Прайс… – начала Торн, откидываясь в кресле.

– Он сказал только, что у вас есть похожий пациент и что любая информация с нашей стороны может вам помочь.

– Вы понимаете, что я не могу вдаваться в подробности, – с сожалением кивнула Алекс, – но если вы согласитесь поговорить со мной о Патриции Стоун, а потом позволите увидеть ее на несколько минут, то, думаю, это позволит мне более эффективно лечить моего пациента.

– Отлично. Тогда я начну говорить, а вы, если у вас возникнут вопросы, не стесняйтесь, – было видно, что женщина готова всем поделиться с посетительницей.

Торн достала блокнот, а Хелен отпила из банки диетической «Коки», что было удивительно, принимая во внимание ее полноту.

– Полагаю, что вам известны детали жизни Патти в молодости. Сюда ее поместили в восемьдесят седьмом году, сразу после трагедии. Задолго до этого ей был поставлен диагноз «шизофрения», но ее выпустили из клиники в период деинституционализации[61], потому что она хорошо реагировала на подобранное лечение. Когда она поступила к нам, у нее был целый букет симптомов, свидетельствовавших о наличии у нее шизофрении. Она страдала от маний, галлюцинаций, путаной речи и кататонического синдрома[62]. Она была социально неадаптирована, и эти симптомы мы наблюдали у нее на протяжении шести месяцев. За это время мы исключили влияние на психику каких-либо органических повреждений.

– А вы не могли бы поточнее рассказать о маниях и галлюцинациях? – попросила Алекс. Она уже почти забыла то, что проходила на первом курсе.

– Начнем с того, что она слышала у себя в голове голоса, которые постоянно спорили друг с другом, хотя и были абсолютно независимы от нее. Она в этих спорах была судьей и, если хотите, миротворцем. Голоса все время требовали, чтобы она приняла чью-то сторону. Кроме того, она страдала от бредовых восприятий[63]. Есть свидетельство о том, что, когда один из пациентов во время ланча подвинул к ней кувшин с водой, она решила, что медицинский персонал замыслил ее убить и единственным способом спастись для нее было помочиться прямо посередине столовой. Правда, это было еще до того, как я пришла сюда работать. Вскоре после моего прихода у Патти появилась фобия к окнам – она боялась, что открытые окна высасывают ее рассудок.

– А у нее бывали приступы агрессивности?

Хелен печально кивнула. Было видно, что Патриция Стоун ей очень нравится. Как это непрофессионально – допускать подобное отношение к пациенту, подумала Торн.

– К сожалению, да. По своей природе она совсем не агрессивна, но бывают моменты, когда с ней трудно справиться.

– А вы можете рассказать о таких случаях?

Чтобы не пропустить деталей, Хелен достала историю болезни Патти Стоун.

– В девяносто втором году она напала на пациентку, утверждая, что пожилая женщина проецировала мысли в ее сознание, и она должна была положить этому конец. В июне девяносто седьмого – опять нападение на пациента, который якобы передавал ей в мозг свои ощущения. Еще через несколько месяцев она стала утверждать, что тот же самый пациент читает ее мысли вслух. Шесть лет назад напала на посетителя, утверждая, что он взял ее под свой умственный контроль и заставил ее чесать себе колено до тех пор, пока на нем не появилась кровавая рана. А совсем недавно она сбила с ног молодую санитарку якобы за то, что та передавала ей в мозг какие-то импульсы.

Алекс была заинтригована. Патти Стоун объединила в себе почти все первичные симптомы, описанные Шнайдером[64]. Наличие хотя бы одного из них позволяло диагностировать пациента как шизофреника.

– Только не подумайте ничего такого, – сказала Хелен, вставая на ноги. – Такое случается довольно редко. В остальное время она образцовая пациентка – готовая к сотрудничеству и довольно приятная. А подобные эпизоды заставляют нас пересматривать медикаментозное лечение. С самого начала она была на хлорпромазине, а сейчас мы перевели ее на клозапин[65].

Клозапин был препаратом, который часто прописывали шизофреникам, с трудом поддающимся лечению. У препарата было меньше побочных эффектов.

– А ее поведение или агрессивность как-то связаны с посещениями членов семьи?

– За все эти годы Патти никто не посещал.

– А я думала, что ее дочь… – Торн изобразила сильное удивление.

– Очень печально, но нет. Она звонит каждый месяц и делает это с того момента, как ей исполнилось восемнадцать, но никогда к ней не приезжает.

– Для Патти это, должно быть, очень тяжело.

– Мы не вмешиваемся в семейные отношения, – женщина развела руками. – Мы просто стараемся как можно лучше лечить наших пациентов.

– А есть ли хоть призрачная надежда, что Патти когда-нибудь выпустят?

– Сложный вопрос, доктор Торн, – задумалась Хелен. – Иногда Патти выглядит очень стабильной и ее легко представить себе живущей за оградой нашего учреждения, но периодические вспышки агрессивности делают подобное маловероятным. Не забывайте, что она уже более четверти века находится в нашем учреждении. Здесь ей все знакомо и она чувствует себя в безопасности. У нас здесь не предприятие быстрого питания, и мы не заинтересованы в быстром обороте пациентов. Мы лечим тех пациентов, которые нуждаются в лечении, и понимаем, что у некоторых лечение может занять очень длительное время, а кое-кто может остаться здесь на всю жизнь.

Алекс серьезно кивнула, подумав, что если эта женщина еще не начала писать научно-популярные брошюры о своем заведении, то ей надо срочно за это браться.

– Но ведь это дорогое лечение. То есть я хочу сказать, ваше учреждение совсем не похоже на те, которые я видела до этого.

– У нас есть частные пациенты, которые сами оплачивают свое лечение здесь, а за других платит система социальной помощи.

Кто бы сомневался, подумала доктор Торн. Особенно если эта система довела многих из них до полного забвения и даже до смерти.

– Спасибо, Хелен. Вы мне очень помогли. Я нисколько не сомневаюсь, что вы – неотъемлемая часть того качественного лечения, которое здесь предлагается.

Было видно, что эта лесть приятна женщине.

– Как я понимаю, вы хотели бы встретиться с Патти?

Все оказалось еще проще, чем Алекс предполагала.

– Если это возможно…

– Я предупредила доктора Прайса, что не буду на нее давить. Как я уже говорила, у нее не бывает посетителей, так что если она будет себя неловко чувствовать или откажется от встречи, то так тому и быть.

Доктор Торн кивнула в знак согласия. Несмотря на кажущуюся мягкотелость, у этой женщины был стальной характер.

– И я все время буду рядом. Это понятно?

Алекс опять кивнула – женщина нравилась ей все меньше и меньше.

Врач встала и знаком предложила гостье следовать за ней. Они опять вышли в коридор, где звучали свирели. Никаких других звуков не было слышно. У Хелен не было никаких ключей, и все двери она открывала, быстро и привычно набирая код доступа.

– Мне бы не хотелось, чтобы вы выходили в общую зону, – сказала Хелен, выйдя за дубовые двери. – Наши пациенты знают, что такое расписание и когда бывают дни посещений, так что мне не хотелось бы их волновать.

Алекс проводили в громадный зал, которым, по-видимому, ни сотрудники, ни пациенты никогда не пользовались.

– Присаживайтесь, прошу вас. А я пойду и поговорю с Патти.

Торн поблагодарила Хелен, но осталась стоять. Она осмотрела комнату, вдоль двух стен которой стояли книжные полки, а на третьей висели репродукции картин, среди которых она узнала работы Гейнсборо, ван Дейка и сэра Питера Лили.

Алекс тщательно выбрала себе место. Она расположилась лицом к окну в надежде, что Патти сядет напротив нее и не будет отвлекаться на происходящее на улице. Несмотря на то что сказала Хелен, Торн была уверена, что Патти согласится с ней встретиться. Хотя ее путешествие и так уже можно было считать успешным. Тот факт, что Ким ни разу не посетила мать, хотя и звонила в клинику каждый месяц, заинтриговал ее.

Алекс не была уверена, что сможет узнать еще что-то, но она хотела встретиться с матерью Ким, которая ее родила и внесла свой вклад в развитие всех тех сложных персональных черт, которыми обладала детектив. Ее встреча с членами семьи Ким в какой-то степени еще больше укрепляла их отношения. Доктор догадывалась, что ни один из людей, окружавших Ким, никогда не встречался с ее единственной живой родственницей, поэтому это будет только их связь и никого больше.

Дверь отворилась, и Торн едва смогла скрыть свое удивление при виде Патти Стоун. Женщина оказалась худощавой, но не хрупкой. Ее волосы были абсолютно седыми и коротко подстриженными. Одета она была в висящие джинсы и свитер с цветочным узором. На ногах у нее были светло-синие холщовые тапочки на резиновой подошве. Выглядела она так, как будто ее вытащили из сада, в котором она забыла корзинку и шляпу от солнца.

Алекс улыбнулась навстречу приближающейся женщине, заметив, что движется та медленно и скованно.

– Привет, Патти. Как вы себя сегодня чувствуете?

Патти позволила ей взять себя за руку. Рука у нее была теплая и вялая. На первый взгляд эта изящная женщина среднего возраста выглядела старше своих пятидесяти восьми и вряд ли была способна на вспышки агрессии, но доктор знала, что внешний вид может оказаться обманчивым.

Патти села и уставилась на Алекс равнодушными глазами. Торн смотрела на необычно темные зрачки, которые по наследству перешли к ее дочери. Неожиданно, не моргнув глазом и не дрогнув ни одним мускулом на лице, Патти шлепнула себя по бедру.

– Скажите, Патти, вы не будете возражать, если мы немного побеседуем? – Алекс решила не обращать внимания на такие вещи.

Казалось, что женщина слушает, но только не посетительницу. Прошло шесть или семь секунд, прежде чем она кивнула.

– Если возможно, я хотела бы поговорить с вами о вашей дочери Кимберли.

– А вы знаете Кимми? – Никакого колебания, но еще один хлопок по бедру.

Доктор Торн бросила взгляд на Хелен, которая читала журнал. Она сидела достаточно далеко, чтобы не мешать беседе, но достаточно близко, чтобы все слышать. И оценивать реакцию Патти. Алекс поняла, что ей надо тщательно подбирать слова.

Она утвердительно кивнула и встретилась с женщиной взглядом. На какое-то мгновение взгляд женщины стал энергичным, но в следующий момент энергия исчезла, и он опять сделался покорным.

– Я недавно встречалась с Ким. Мне кажется, что вы давно ее не видели…

Нахмурившись, пациентка взглянула на нее.

– Прошу прощения, Патти. Вы давно не видели Кимми?

Одинокая слеза покатилась по щеке женщины, а руки задвигались так, как будто она что-то вязала.

– Кимми в безопасности?

– Да, Патти, Кимми в безопасности. У нее очень важная работа в полиции.

– Кимми в безопасности.

Алекс кивнула, несмотря на то, что женщина смотрела куда-то поверх ее головы.

– Кимми звонит, я в безопасности.

Доктор продолжала кивать. Очень часто было бесполезно пытаться понять несвязную речь шизофреника. Торн заметила, что за все это время Хелен не перевернула ни одной страницы в журнале, который держала в руках.

– А вы не можете рассказать мне о детстве Кимми? – задала прямой вопрос Алекс. Она уже подозревала, что ничего здесь не добьется.

– Мики в безопасности, Кимми в безопасности, – руки стали вязать быстрее. – Придет дьявол – дьявол заберет!

Патти замерла и склонила голову, прислушиваясь, хотя в комнате не было никаких посторонних звуков. Ради всего святого, женщина, да поторопись же ты, подумала Алекс.

Патти затрясла головой.

– Нет, это друг Кимми. Кимми в безопасности. – Патти остановилась, чтобы выслушать ответ, который прозвучал только у нее в голове.

Она прекратила вязать ровно на то время, которое ей понадобилось, чтобы шлепнуть себя, а потом руки задвигались снова, только быстрее.

– Нет, это друг Кимми. Друг Кимми. Кимми в безопасности? – Она посмотрела на доктора Торн взглядом, который напомнил гостье рентген. – Правда?

Темные, погруженные в раздумья глаза смотрели прямо в душу Алекс, и та еще раз кивнула.

И тут, с быстротой газели, Патти бросилась на нее. Доктору Торн понадобилось не меньше секунды, чтобы понять, что происходит. Патти руками вцепилась в ее волосы, а ее ногти погрузились в кожу Алекс. Инстинктивно доктор подняла руки, чтобы столкнуть с себя нападавшую. Она смутно услышала, как Хелен кричит Патти, чтобы та остановилась.

Руки Патти вцепились ей в скальп. Из ее рта вырывалось горловое рычание. Капля слюны изо рта попала на щеку Алекс. Ее чуть не стошнило, когда слюна потекла к ее губам. Торн опустила голову, чтобы защитить лицо, но почувствовала сильнейшую боль в висках и на щеках.

Алекс еще раз попыталась столкнуть Патти, но эта стройная женщина оказалась намного сильнее ее.

Наконец доктор Торн увидела, как Хелен сзади обхватила Патти за пояс, чтобы оторвать ее. Клок волос Алекс оказался зажат в кулаке у Патти. Когда Хелен потащила женщину назад, Алекс закричала, почувствовав, как из ее скальпа выдираются корни волос. Второй рукой Патти отчаянно пыталась уцепиться за еще одну прядь.

– Попытайтесь схватить ее за свободную руку, а я дерну! – прокричала Хелен.

Доктор нащупала свободную руку сумасшедшей. Патти с силой сжимала ее волосы. На глазах у Алекс выступили слезы, когда она потянула за них. Торн стала разжимать пальцы один за другим.

– Тяните! – крикнула она Хелен.

Женщина пыталась дотянуться до волос Алекс даже тогда, когда Хелен с силой потянула ее назад.

Торн следила, как женщину выносят из комнаты. Она безумными глазами смотрела на Алекс. Миниатюрная фигура из сельского садика исчезла, а на ее месте появилось плюющееся неприрученное животное.

– Подождите здесь, – сказала Хелен, провожая Патти за дверь, – я сейчас пришлю вам врача.

Когда дверь закрылась, Торн пригладила волосы и направилась к выходу. Ей совершенно не хотелось здесь больше находиться. С нее достаточно! И ей ничего больше не надо от этого ненормального лунатика.

Оказавшись в машине, Алекс попыталась оценить свои травмы. От виска до скулы шла длинная царапина. Она была красная, но не кровила. На лице то тут, то там виднелись следы ногтей Патти. Наиболее серьезные повреждения скрывались под прической. У Торн было такое впечатление, как будто ее голова горит.

Визит дал ей гораздо больше, чем она мечтала получить, и теперь ей предстояло оценить ценность полученных сведений.

Чего-то в Патти Алекс никак не могла понять. Она достала свой блокнот.

Несмотря на лекарства, нарушения координации движений были очень хорошо заметны. Такие последовательные и методичные переходы от одного шнейдеровского симптома первого ранга к следующему Торн наблюдала впервые. Вспышки агрессии, которые возникали с завидной регулярностью, были загадочными, так же как и несвязные, очевидно бессмысленные слова, которые она произносила.

Алекс побарабанила пальцами по рулевому колесу.

– Ну конечно, – сказала она себе самой по мере того, как фрагменты мозаики вставали на свои места.

Несмотря на полученные травмы, доктор не могла не оценить иронии того, что наиболее проницательным человеком, которого она встретила за многие годы, оказался параноидальный шизофреник.

Включив заднюю скорость, Алекс улыбнулась, решив, что, несмотря ни на что, поездка стоила того, чтобы ее совершить.

Глава 53

Двухэтажное здание в Брокмуре почти совсем не изменилось с того момента, как Ким была здесь в последний раз; только входную дверь не мешало бы покрасить, а медная ручка потемнела и облезла в некоторых местах. Стоун не была уверена, что он все еще живет и работает по этому адресу, но попробовать стоило.

Прежде чем нажать кнопку звонка, Ким поколебалась, не будучи уверенной, как он воспримет ее посещение, да и помнит ли он ее вообще.

Она робко позвонила и задержала дыхание.

Ее лицевые мускулы напряглись, когда она услышала тяжелые шаги и низкое ворчание.

Мужчина, открывший дверь, показался ей ниже и шире того, которого она помнила. Его непричесанные седые волосы торчали в разные стороны, как у Эйнштейна. Очки висели на груди. Он почти не изменился.

– Прошу прощения, мисс, но я ничего не собираюсь по… – Его слова замолкли, когда он увидел ее глаза. Водрузил очки на нос. – Ким?

Стоун кивнула, ожидая его реакции. Она прекратила посещать его по одной простой причине: он был слишком хорошим профессионалом и подобрался слишком близко. Тогда она исчезла, не поблагодарив, ничего не объяснив и не попрощавшись.

– Заходи, заходи же, – сказал он, отступая на шаг. В его голосе не было ни раздражения, ни разочарования. Она могла бы об этом догадаться.

Вслед за ним Стоун прошла в его рабочий кабинет и была потрясена, насколько он отличается от кабинета Алекс.

В кабинете доктора Торн присутствовала некая иллюзия комфорта. Искусно расставленные кресла, восточные ковры, композиции из искусственных цветов, свечи, бархатные шторы, прикрывающие окна. А в этой комнате находились старые стулья, которые стали удобными от длительного использования, слегка потертые на краях, но чистые и вызывающие желание присесть. По всей комнате были расставлены деревья-бонсай в разных стадиях готовности. На стенах не было никаких сертификатов, подтверждавших его профессионализм. В них просто не было необходимости.

– Как ты поживаешь, милая моя? – спросил мужчина. В устах любого другого этот вопрос выглядел бы банальностью, продиктованной воспитанием; ей же в нем слышались понимание и заинтересованность.

– Потихоньку, Тед.

– Придется наступить своему любопытству на горло, пока не приготовлю кофе.

Она прошла вслед за ним на кухню, расположенную в задней части здания. Комната была заполнена древними дубовыми комодами и шкафами, которые делали небольшое помещении темнее. На сушилке теснилась разнокалиберная посуда.

– Так и не женились повторно?

– Нет, милая, это было бы нечестно. Ни одна женщина не может сравниться с Элеонорой, и поэтому это было бы неправильно. Я бы никогда не смог понизить свои требования. Это довольно часто обсуждалось за прошедшие годы, но мое нежелание переходить на другой уровень не позволило этому сбыться.

Ким помолчала, пока он наливал кипящую воду в кружки с эмблемами «Вест Бромвича» и «Астон Виллы»[66]. Ей досталась кружка «Виллы».

– Они проиграли в этот уикенд, так что кружка временно потеряла мое расположение.

Стоун взяла напиток и вернулась в уют кабинета.

– Ну и что же произошло с тобой после того, как ты бросила меня двадцать лет назад?

Боже, у него все еще была отличная память! Извиняться в такой момент было бессмысленно. Она уселась в знакомое кресло. Ощущение было точно таким же, как и двадцать лет назад.

– Окончила колледж, а потом пошла работать в полицию. И мне нравится то, что я делаю.

– И в каком же ты звании?

– Детектив-инспектор.

– Гм, отлично… Но почему ты решила задержаться именно на этом звене пищевой цепи?

Боже, с этим человеком опасно разговаривать. Ни один, казалось бы, самый незначительный факт не проходил мимо него незамеченным. Именно поэтому он и был потрясающим психологом.

– А кто это так решил?

– Ну, если бы тебе хотелось достичь большего, ты бы этого достигла.

Это было простым утверждением факта и полностью соответствовало действительности. Она провела с ним меньше десяти минут, а он уже читал ее как открытую книгу.

– А вы как? Ушли на пенсию или все еще продолжаете совать свой нос в жизни других людей?

– Прекрасно, милая, – улыбнулся мужчина. – Увод разговора в сторону и попытка все превратить в шутку в одном предложении. Ты многому научилась, но я не буду это обсуждать, так как это ты пришла ко мне по причинам, которые постепенно прояснятся. – Он сделал глоток кофе. – Скажем так: я вышел на пенсию частично. Два-три пациента, а если надо, то и больше.

Ким догадалась, что «больше» зависит от просьб социальных служб. Тед всегда работал на государство и занимался в основном делами, связанными с развращением несовершеннолетних и случаями отказа от выполнения родительских обязанностей. Стоун могла только попытаться представить себе все те ужасы, которые ему приходилось слышать, и шокирующие сцены, которые ему приходилось наблюдать.

– Как вам удается все это переносить, Тед?

– Потому что я льщу себя надеждой, что мне удается кому-то помочь, – ответил он, подумав. – И тогда я могу спокойно спать по ночам.

Да, деньги тут не играют почти никакой роли, подумала Ким. Он жил в двух комнатах на втором этаже и действительно относился к тем, кого называют «хорошие парни».

– Помню, у меня однажды была девочка, такая сердитая и закрытая, что отказывалась говорить со мной на протяжении трех встреч. – Тед негромко засмеялся. – Кажется, тогда ей было лет шесть. Ничего не помогало: ни леденцы, ни игрушки, ни прогулки в саду – она просто отказывалась общаться.

Стоун напряглась. Ей совсем не хотелось об этом вспоминать.

– В следующий раз я встретил ее, когда ей было уже девять лет, как раз в тот момент, когда она застряла между двумя приемными семьями и не могла ни успокоиться, ни адаптироваться. Я предложил ей «Вагон Уилз»[67] и услышал ее первые слова: «А что, док, леденцы все закончились?» В следующий раз мы встретились, когда ей было уже пятнадцать, и она категорически отказалась обсуждать то, что произошло в той последней приемной семье, хотя…

– Тед, мне нужна ваша помощь, – прервала его Ким. Она бесконечно верила в способности этого человека, но не могла позволить ему подбираться слишком близко к огороженным участкам. Слишком хорошим профессионалом он был.

Он взглянул на нее и долго не отводил глаз.

– Надеюсь только, что ты позволишь тебе помочь. Твоя жизнь могла бы…

– Прошу вас, док…

С соседнего столика он взял трубку и поднес спичку к табаку. По комнате распространился запах серы.

– Ты можешь просить меня о чем угодно, Ким.

Она почувствовала, что наконец расслабилась. Он никогда слишком сильно на нее не давил, и за это она была ему благодарна.

– Я сейчас работаю над делом об убийстве. Вы могли видеть это по телевизору или прочитать в газетах.

– Жертва изнасилования?

Ким кивнула.

– Вам это может показаться смешным, но убийца была под наблюдением психиатра – очень умной и получившей отличное образование женщины. Во время нашей первой с ней встречи что-то в ней меня насторожило, и я никак не могу понять, что именно. Но мне кажется, что психиатр как-то замешана в этом деле.

На лице Теда Стоун заметила сомнения.

– Знаю, знаю, что все это выглядит довольно странно. Но после первой встречи я встретила ее на кладбище. Это выглядело как случайная встреча, однако мне показалось, что она ее специально подстроила. После этого мы встречались с ней еще пару раз, и после каждой встречи у меня появлялось подозрение, что она все обо мне знает и специально изучала мою биографию!

– А может быть, это слишком острая реакция с твоей стороны на проницательного человека, обладающего интуицией? Ведь для тебя было бы вполне естественно испытывать отвращение к таким людям. Подумай сама – ты всю жизнь была окружена людьми, которые пытались залезть к тебе в голову.

– Ее сестра думает, что Алекс – социопат, – пожала плечами Ким. – Что-то подсказывает мне, что она права, но я не очень представляю, с чем конкретно столкнулась.

– А если это так, то как ты хочешь, чтобы я помог тебе? – присвистнул Тед.

– Мне надо попытаться залезть в шкуру социопата, чтобы научиться играть по ее правилам.

– Для любого нормального человека это будет настоящей авантюрой, а для тебя – просто самоубийством. Ким, у тебя нет необходимых знаний, чтобы бороться с этой женщиной, и я не могу одобрить подобный план.

– Значит, вы отказываетесь мне помочь? – посмотрела на него Стоун.

– Да, милая, именно так, – сказал он, не отведя глаз.

Ким схватила куртку и вылетела из комнаты.

Глава 54

Ким считала рыбок, которые кружили в пруду в поисках пищи.

– Моби умер, – сказал Тед, протягивая ей свежий кофе. – Помнишь?

Стоун взяла куртку и кивнула, вспоминая предыдущий раз, когда она так же убежала из комнаты и бросилась в сад.

– Ты спросила меня, как их зовут, а я ответил, что у них нет имен. Тебе это совсем не понравилось, и ты стала настаивать, что у всех должны быть имена, – мужчина усмехнулся. – Насколько я помню, мы назвали их Моби, Вилли и…

– Челюсти[68].

– Вот именно. А потом появилась стая горлиц, и ты захотела…

– Тед, я ведь все равно это сделаю, поможете вы мне или нет.

– Знаю.