Время гона. Фэнтези, любовный роман Соколина Наталья

ГЛАВА 13.

Уже два дня Айк жил в Красноярске. В отличие от Междуреченска, в большом городе было значительно теплее, а густое облако запахов, окутывающее тесно застроенное пространство, заставляло чувствительный волчий нос недовольно морщиться.

В первый же день, как приехал, он навестил Сонину квартиру. Ожидаемо, что дверь на пятом этаже нового дома никто не открыл. Зато из квартиры напротив вышла пожилая, молодящаяся дама в расписном шёлковом халате до пят, с ярко накрашенными губами, густо подведёнными глазами и пятнами нарисованного румянца. Она с интересом оглядела Айка, а когда он, молча, поклонился, улыбаясь, сказала: - вы Соню ищете? Так нет её, к бабушке уехала, а когда появится - я не знаю. Так что, молодой человек, вам не повезло!

Айк задумчиво покивал и невинно спросил: - простите, мадам, а вы не знаете, где живут её родители? Возможно, они могут сказать, когда она приедет?

Женщина расцвела и кокетливо ответила: - ах, я ничем вам помочь не могу, к великому моему сожалению. Возможно, справочное?

- Благодарю вас, - Айк опять слегка поклонился. Спрашивать в справочном бюро о людях только по одной фамилии бесполезно. Он пожалел, что не поинтересовался адресом Рубцовых у Прасковьи Агафоновны. - Хотя, - он усмехнулся, - не факт, что вредная старуха поделилась бы с ним нужными сведениями. - У него был Сонин номер мобильника, но он тянул, не решался звонить, потому что боялся её насторожить. Он даже машину не ставил напротив её подъезда, чтобы она не догадалась, что он здесь. У Айка не было чёткого плана действий. Он решил, что некоторое время просто последит за ней. Узнает, где живут её родители, где она работает, а потом уж можно будет попытаться завязать если не дружбу, то хорошие отношения с её родными, уверить их в своих серьёзных намерениях, изучить её привычки и вкусы. Его волк недовольно рычал, требуя поскорее найти исчезнувшую пару, без которой он чувствовал себя тревожно.

Прямо напротив подъезда располагалась детская площадка с песочницей, обязательной металлической горкой и качелями. Раскуроченные скамейки полукругом охватывали замусоренную площадку, а прямо за ними боролись за выживание чахлые молодые деревца.

Айк с омерзением оглядел место, где, как он предполагал, ему придётся провести немало дней. У дальнего подъезда он углядел унылого вида мужичонку, лениво шаркающего метлой по тротуару. Вздохнув, Айк направился к нему. Тот поднял покрасневшие, заплывшие глаза пропойцы на подходившего мужчину.

- Что, тяжко? - Тёмные глаза смотрели насмешливо, и мужичонка издал горестный мученический вздох всем видом показывая, что нет тяжелее состояния, чем утреннее похмелье. - Я заплачу тебе, если ты сейчас найдёшь несколько досок с гвоздями и отремонтируешь скамейки на детской площадке у второго подъезда. - В глазах мужика появился живой блеск, он с интересом оглядел хорошо одетого господина.

- А вы кто будете? Из управляющей компании, что ли?

- Какая тебе разница? Я заплачу, если не будешь время тянуть. Да или нет? Если тебе лень, я поищу кого-нибудь другого.

- нет-нет, я сейчас сделаю, а деньги точно отдадите? - дворник выжидательно посмотрел на Айка, и тот усмехнулся:

- точно отдам, иди.

Доски нашлись быстро. Как подозревал Айк, их просто оторвали от скамеек у другого дома, но ему не было до этого дела. Он с презрением думал о людях, смеющих свысока смотреть на волков, но уступающих им в порядочности, благородстве, здравомыслии да и во многом другом.

Скамейки были отремонтированы, и Айк обосновался на одной из них, самой дальней, прикрытой от прямого обзора со стороны подъезда металлической горкой. Он просидел весь день, до позднего вечера, но Соня так и не появилась. Осталось тёмным и окно в её квартире. Матери, гуляющие с детьми на площадке, подозрительно посматривали на высокого широкоплечего мужчину с гладко выбритым, обветренным лицом и суровым взглядом тёмных глаз, но он не обращал ни малейшего внимания ни на них, ни на детей, и женщины успокоились.

Вечером Айк вернулся в гостиницу. Приняв душ и переодевшись, он спустился в ресторан. Уже перед сном набрал номер полковника Лукьянова: - Эдуард, здравствуй.

- Айк? Что-то случилось? - голос полицейского был встревоженным, и Айк усмехнулся:

- ничего не случилось, успокойся. Я думаю, ты в курсе, что Соня уже дома.

Тот облегчённо вздохнул: - да, знаю. Спасибо, что не стал создавать нам проблем. И, кстати, родители и девушка что-то не торопятся подавать заявление о похищении и изнасиловании. Ты заплатил им, что ли?

- Нет, мне кажется, это прозвучит оскорбительно, да и зачем? Я всё равно добьюсь, что она выйдет за меня. Понимаешь, Эдик, у меня теперь, когда она нашлась, все мысли только о ней. Невозможно даже представить, что я буду жить один, в то время, как она останется без моей защиты. Нет, тебе этого не понять, вы другие. Может, это и плохо, что у нас животные инстинкты по опеке и защите своей самки превалируют над человеческими чувствами, но с этим ничего не поделать. Да, наша любовь более…э-э-э…агрессивная, более собственническая и я почувствовал это впервые. Я не могу спать, не могу есть и думать о делах, все мысли обращаются к ней.

- Слушай, Айк, а ваши врачи - они ничем не могут помочь в таких случаях? Ну, транквилизаторы там, или ещё что-то? - Лукьянов был искренне озабочен и в его голосе звучало сочувствие.

- Не бери в голову, Эдик, - усмехнулся оборотень, - я к тебе по другому вопросу: найди мне адрес родителей Сони. Она не живёт в своей квартире, а адреса родителей я не знаю.

- Э-э… ты что, в Красноярске, что ли? - чувствовалось, что Лукьянов удивлён.

- Конечно, - раздраженно ответил собеседник, - я тебе о чём талдычу-то целых десять минут? Что не смогу без неё жить, что последую твоему совету и стану за ней ухаживать!

- Поня-я-ятно, - протянул ошарашенный полковник, не став уточнять, что о своём приезде Городецкий как раз и не говорил. - Так, может, встретимся? Ты где остановился? Давай, я к тебе приеду. Или ты ко мне домой приезжай?

- Нет, ты приезжай ко мне в гостиницу. Тут внизу неплохой ресторан, посидим, поговорим.

Айк встретил приятеля в холле, и они заняли столик в дальнем углу ресторана: - я только что поужинал, так что закажу себе что-нибудь так, несерьёзное.

Лукьянов расхохотался, когда тому принесли двойную порцию лангета. Без гарнира. - А что ж гарнир-то не взял?

- Так говорю же, что только что поужинал, - невозмутимо ответил Айк.

К обильному ужину полковник заказал двести грамм водки, а оборотень - слабенького вина. Лукьянов знал, что его волк не переносит спиртное, так что настаивать не стал. Перед расставанием полицейский полез во внутренний карман пиджака - он был в штатской одежде, и достал листок бумаги: - держи, что просил.

- Оперативно ты, - усмехнулся Айк, развёртывая листок.

- А то! - захохотал Лукьянов. Потом, уже серьёзно, добавил: - родители же подавали заявление о пропаже дочери. Так что я просто позвонил оперативному дежурному.

- Спасибо, Эдик, я твой должник, - на прощание пожал руку полицейскому Айк.

Прежде чем войти в подъезд, Соня настороженно огляделась. Чёрного джипа не было, так что она успокоилась. Может быть Айк не поехал следом за ней? Она хотела обрадоваться, но оказалось, что ей совсем даже грустно. А ведь говорил о своей страстной любви! Хе, все они одинаковы, правильно Аллочка говорит: - все мужики сволочи и им надо только одно. - Пожав плечами, Соня поднялась на свой этаж, но, как только загремела ключами, дверь напротив распахнулась, и из неё выплыла соседка, Анжелика Васильевна. Улыбаясь своей самой очаровательной из улыбок, она пропела: - ах, Софи, к тебе приезжал обалденный мужчина! Высокий, мужественный красавец, шикарно одетый и до умопомрачения обаятельный! - Она томно закатила густо подведённые глаза, а Соня через силу улыбнулась:

- и что же он сказал, Анжелика Васильевна?

- Софочка, я же говорю, он искал тебя, а я сказала, что ты уехала к бабушке. Что-то не так? - её цепкий взгляд, кажется, видел девушку насквозь. Несмотря на некоторую игривость, не подобающую её возрасту, дурой соседка не была.

- Нет-нет, всё правильно, я действительно ездила к бабушке и приехала два дня назад. - Открыв дверь, она шагнула в квартиру и уже оттуда крикнула: - спасибо, Анжелика Васильевна! - и захлопнула дверь.

Конечно, любопытной соседке хотелось расспросить девушку о мужчине, который её искал, но в упор спрашивать было неудобно, а сама Соня откровенничать не спешила. Но не успела она раздеться, как в дверь позвонили. На площадке стояла Анжелика Васильевна. В руках она держала несколько писем - все они были от Аллочки. Уезжая, Соня просила забирать почту. Ещё раз поулыбавшись соседке, она, наконец-то, осталась одна.

Не раздеваясь, а только скинув ботинки, Соня прошла в комнату и устало села на диван. - Всё же он здесь и это просто вопрос времени, когда они встретятся. - Она прислушалась к себе, но не поняла, рада она этому, или нет.

Аллочка любила писать письма. Интернета у неё никогда не было, а мобильник хоть и был, да пользовалась она им редко: он сжирал кучу денег, которых девушке всегда не хватало. Вот поэтому Соня и состояла с подругой в бумажной переписке. Улыбаясь, она распечатала первое письмо.

Подруга сообщала, что у них с Володей родился сынок, назвали его Аполлоном, его вес три килограмма восемьсот грамм, а рост пятьдесят восемь сантиметров. Он совершенный красавец и на головке у него беленькие волосики, из чего Аллочка сделала вывод, что он будет блондином. Она, также, подробно расписала, какого цвета и густоты бывают у него какашки в зависимости от того, что она съест, потому что Аполлоша сосёт грудь. В письме было много и других подробностей, и Соня искренне порадовалась за Аллочку, которую жизнь не баловала с детства.

Второе письмо также изобиловало обстоятельным описанием глазок, ручек, ножек младенца, а также бессонных ночей, которые свалились на подругу, потому что ребёнок оказался беспокойным.

К удивлению Сони, Аллочка почти не упоминала о муже, лишь вскользь написала, что Володя от сына не в восторге, потому что, с его рождением, возросли расходы, а она стала меньше уделять ему внимания. Володя по-прежнему не работал, и подруга сетовала, что ему не удалось провести персональную выставку своих картин, на которых, как правило, художники получают крупные заказы от коллекционеров, а некоторые картины удаётся продать.

Последнее письмо как громом поразило Соню. Оно было покрыто размытыми пятнами и изобиловало восклицательными знаками. Аллочка сообщала, что Володя ушёл от них с Аполлоном к женщине, заявив, что она, в отличие от жены, действительно ценит его талант, а кроме того, имеет трёхкомнатную квартиру, где он сможет оборудовать свою мастерскую.

Начало письма было залито слезами, а нецензурные слова, которыми подруга характеризовала неверного мужа и отца, а также подлую разлучницу, заставили Соню смущённо улыбнуться.

Со второй страницы пятна слёз исчезли, а Аллочка смогла рассуждать здраво. Она писала, что, в конечном итоге, уход Володи стал для неё благом. Оказывается, с рождением ребёнка ей пришлось уйти из парикмахерской и принимать клиенток на дому. Неработающий муж категорически отказывался нянчиться с сыном, для садика Аполлоша слишком мал, а нанимать няню не было денег. Так что теперь подруге не придётся содержать ещё и взрослого мужчину.

Соня отложила письмо и принялась раздеваться. На фоне нескладной жизни Аллочки её собственные беды вдруг показались ей незначительными. - Если только она не беременна! - Эта мысль обожгла её, но она малодушно постаралась не думать об этом.

Перво-наперво нужно сделать уборку. За время её отсутствия пыль тонким слоем покрыла мебель, так что Соня с энтузиазмом взялась за тряпку и пылесос.

Закончив уборку, она вспомнила, что холодильник девственно чист. Надо было идти в ближайший супермаркет. Конечно, мама побеспокоилась о том, чтобы нагрузить дочь кое-какими продуктами, когда она поехала домой. Но всё же Соня считала, что небольшой запас в холодильнике просто необходим.

Она с удовольствием побродила по полупустому залу огромного супермаркета. День был рабочий, так что народ ещё не выстроился в очереди к кассам. Она огорчённо раздумывала над письмом Аллочки, совершенно не представляя, чем бы помочь подруге. Решила, что как только выйдет на работу и получит зарплату, то сразу же переведёт часть её в Ачинск. Эта мысль её немножко успокоила, и Соня задумалась о том, не выйти ли ей на работу пораньше. Оформленный без оплаты месяц ещё не наступил, так что можно и отозвать заявление. От отпуска оставалось несколько дней, и она решила, что подумает об этом позднее.

В хорошем настроении Соня вернулась домой, но в глубине души жило какое-то напряжённое предвкушение скорой встречи с Айком. Она не представляла, как встретит его. Теперь, когда он был всего лишь гостем, поведёт ли он себя также уверенно и нахально? Или он намерен быть более осторожным и станет, как собирался, ухаживать за ней? Для неё необычны решительные притязания взрослого мужчины на её внимание. А то, что он не будет ходить вокруг да около, она совершенно уверена. Соня чувствовала, как румянец заливает её щёки при одной только мысли о ночах, проведённых в постели с ним.

Айк видел, как Соня вошла в подъезд, предварительно окинув стоянку машин подозрительным взглядом. Он порадовался, что предусмотрительно оставляет джип у другого дома. Его волк взвыл, требуя, чтобы человек немедленно бежал за своей парой, которая, наконец-то, нашлась. Но Айк не торопился. Как-то встретит она его? Не захлопнет ли перед носом дверь? А, может быть, вообще не откроет?

В эту ночь он спал плохо. Стоило закрыть глаза, как он видел малышку - обнажённую, сладко пахнущую, жутко стесняющуюся своей наготы. Он соскучился по ней. Даже если она не пустит его в свою постель, он наберётся терпения и будет ждать. Главное, чтобы она позволила быть рядом.

Прошло несколько дней, но Айк так и не появился. Соня начала успокаиваться. На работу она решила не выходить, занималась домашними делами, подолгу висела в интернете, начала вязать пуховый тёплый свитер: пусть и лето на носу, но придёт зима и свитер пригодится.

Месячные так и не начались, а однажды утром её вырвало. Она не хотела верить в свою беременность и успокаивала себя тем, что, скорее всего, съела что-то несвежее. Но на следующее утро рвота повторилась, а в обед ей, вдруг, неимоверно захотелось селёдки со свежим ржаным хлебом. Она не поленилась сбегать в супермаркет и, вернувшись домой, разом съела целую рыбину, заедая её солидными ломтями хлеба. Немного погодя её опять вырвало. Напуганная, Соня позвонила родителям.

Она лежала и плакала, когда приехала Анна Витальевна. Мать присела к дочери на диван, погладила её по волосам, подала чистый носовой платок: - теперь нам надо подумать, что с этим делать. Может быть аборт?

Соня содрогнулась, вспомнив Аллочку, и заплакала сильнее: - мама, я боюсь! Говорят, это больно, и вообще - а вдруг у меня потом детей не будет? Я же выйду когда-нибудь замуж? - В глубине души она не очень-то терзалась мыслью, что в будущем она может стать бесплодной. Она равнодушно относилась к детям, но признавала тот факт, что в счастливой семье должен родиться ребёнок, может быть, двое детей.

- Ну что ты, моя хорошая! Мы найдём лучшую клинику, поинтересуемся отзывами о врачах, заплатим, сколько скажут, ну и врачу дадим, “на лапу”, так сказать, чтобы постарался.

- Мам, а если я его оставлю? - Соня высморкалась и неуверенно посмотрела на мать.

Та сокрушённо покачала головой: - ну сама подумай: - отца нет…

- как раз отец-то есть, и он уж точно не станет спрашивать её согласия, а насильно увезёт в Междуреченск и навсегда запрёт в своём паршивом городишке, - подумала Соня.

А Анна Витальевна продолжала: - ты молода, тебе к парням на свидания захочется сбегать, на концерты, на дискотеки сходить, на пикники летом съездить, а ты будешь привязана к ребёнку. Понимаешь, моя хорошая, ведь как только рождается ребёнок - личная жизнь у женщины заканчивается. Бессонные ночи, детские болезни, каждая свободная минута отдана ему, и чем больше он становится, тем больше ему требуется. Да и расходы… Мы, конечно, никогда не оставим тебя наедине с твоими проблемами, поможем, чем можем, но всё же подумай, Соня. Аборт - идеальный выход из ситуации. Тем более, что ребёнок-то не от любимого мужчины, а плод насилия. Я думаю, ты должна его ненавидеть! - она внимательно посмотрела на дочь: - или я ошибаюсь?

Соня пожала плечами:- нет, у меня нет ненависти к ребёнку. Он же ни в чём не виноват и, мама, я не знаю! Конечно, ты во многом права… - Она вспомнила Аллочкины письма, её расстройства по поводу жидкого стула Аполлоши, и содрогнулась. - Неужели и у неё все мысли будут заняты младенцем и на этом закончатся молодость и жизнь? Нет, она не готова по вине этого негодяя, этого мерзавца и преступника поставить крест на всей своей дальнейшей жизни.

- Мама, а что с заявлением в полицию? Я тоже не знаю, что делать. Бабушка сказала, что если этого… посадят, то у них там, в волчьей стае, начнётся какой-то ужас. Они станут нападать на людей, а люди будут их убивать. Это правда, да?

- Да, Соня, так и будет. - Анна Витальевна вздохнула, - ты ведь знаешь, что твой дед погиб. Давно, около сорока лет назад, я маленькая была, у оборотней погиб вожак. Я не помню, что с ним случилось. Мы, в Малой Ветлуге, об этом узнали, когда волки напали на поселковое стадо и уничтожили всех коров, около сотни голов. Это был какой-то кошмар! Наш тогдашний председатель Поссовета стал звонить в район, а там велели немедленно уезжать из посёлка. Ну, это было немыслимо. У всех хозяйство, дома. Как бросишь? Вот тогда мужчины взяли ружья и пошли в тайгу. В то время посёлок был большой, крепкий, народу жило много. Мужчины работали в леспромхозе, все охотничали, у всех ружья дома, да ещё и не по одному. Подростки тоже охотились, да и некоторые женщины зверя били, мясо, шкуры заготавливали. Вот все и пошли. Оборотней тогда погибло - не счесть! Потом ещё несколько лет их, убитых, находили. Они, если погибнут в волчьей шкуре, так и остаются, людьми уже не оборачиваются. Наших тоже немало пострадало. Потом уж милиция подоспела, волков как-то в город загнали. Как уж властям удалось с ними справиться, я не знаю, всё же маленькая была. Но вот как отца из тайги привезли, помню. Волки, они ведь как? Сразу прыгают и в горло вцепляются. Вот у отца всё горло разодрано было, а крови - море! У меня на всю жизнь это отпечаталось в памяти. Ну и ненавижу я их с тех пор, конечно. В стае-то уж все давно сменились, а суть-то волчья в них осталась. Звери они, Соня. Как только тебе вырваться удалось! Всю жизнь Бога благодарить буду.

Замерев, Соня слушала страшный рассказ. - Но, мама, тогда никак нельзя, чтобы вожака посадили! Это же всё тогда повторится?

- Да, Сонюшка, - мать грустно посмотрела на неё, - мы с тобой никогда себе не простим, если из-за нас люди пострадают. Так что… накажет его жизнь, я думаю. Есть в природе какое-то равновесие, какая-то справедливость. Зло всё равно, рано или поздно, не остаётся безнаказанным.

Соня очень сомневалась, что какие-то неведомые силы блюдут равновесие между добром и злом, как раз примеров победы зла она видела в жизни более, чем достаточно, но спорить с матерью не хотелось. Да и Айка, если уж не лукавить с собой, слишком сурово наказывать не хотелось. Помимо постельных сцен, от воспоминаний о которых её бросало в жар, Соне виделись сурово сжатые губы, нахмуренные брови и каменные скулы, когда он разговаривал с её обидчиками, а также странная беззащитность во взгляде тёмных глаз, устремлённых на неё.

Анна Витальевна уехала, а Соня села и стала думать. Аборта она боялась однозначно, посоветоваться было не с кем, даже Аллочка - и та далеко. В голову ничего не приходило. Девушка представила, каково это - ходить на работу с громадным безобразным животом, переваливаясь, как утка, с боку на бок. Сослуживцы станут шептаться у неё за спиной. Женщины, сгорая от любопытства, будут интересоваться, кто отец и фальшиво сочувствовать, а мужчины, пряча улыбку, двусмысленно заглядывать в глаза.

В роддом её увезут родители. А там скрытое презрение соседок по палате, боязнь медработников, что она оставит ребёнка в больнице. Счастливые, пьяненькие, молодые и не очень, отцы под окнами, с цветами встречающие своих жён, такие же счастливые, улыбающиеся матери с новорожденными на руках… И она - с нежеланным ребёнком, которую встречают через силу улыбающиеся родители. А потом одиночество в однокомнатной квартире с орущим день и ночь младенцем, невозможность отлучиться даже в магазин, замызганный халат, промокший на груди, хроническая усталость и вымотанные родители, которые приезжают после трудового дня, чтобы помочь ей.

Соня опять заплакала от жалости к себе. Как же она ненавидела этого…! Он искалечил её жизнь, разом перечеркнув безоблачное будущее. Она не видела впереди какого-то просвета. Угнетала и невозможность наказать его за содеянное. Сейчас Соня хорошо понимала, что никогда не решится добиваться его ареста, подвергая смертельной опасности многих людей. Оборотней она не жалела, даже тех, с кем уже была чуть-чуть знакома, а вот жители Малой Ветлуги пострадать не должны.

Она с ожесточением думала, как глупо вела себя там, у него в доме. - Нужно было убить его, когда он спал! - она содрогнулась при этой мысли и тяжело вздохнула, - нет, она бы не смогла. Что же, решено, она сделает аборт.

Соня поплелась в ванную и умылась. Надо ещё написать Аллочке. Вот уж кому она выльет всё, что у неё на душе! Подруга поймёт и посочувствует. Пусть она не очень умна, но злорадствовать никогда не будет.

Письмо получилось большим, на несколько страниц. Соня откровенно написала всё, что произошло, спрашивала, не собирается ли Аллочка вернуться в Красноярск. Она быстренько натянула куртку и брюки: до почты было недалеко, так что девушка решила не откладывать отправку письма.

Соня выбежала из подъезда и, не оглядываясь, заторопилась вдоль по тротуару. Она не догадывалась, что Айк наблюдает за ней, с болью в сердце отметив её бледность и заплаканные глаза.

ГЛАВА 14.

Он решил, что пора знакомиться с родителями своей пары. Задумавшись на некоторое время, отверг мысль купить хороший большой букет цветов для Сониной матери. Тем более, что пока было неизвестно, что нравится её отцу.

Идти нужно вечером, когда они приедут с работы, поужинают и отдохнут. Айк знал, что не может рассчитывать на доброе к себе отношение, но, скривившись, подумал, что будет решать проблемы по мере их поступления.

В этот день его любимая так и не вышла из квартиры. Волк тосковал и тихо скулил, отчего у Айка было муторно на душе. Он видел её силуэт в окне, а потом она взгромоздилась на что-то: табуретку или стул и принялась мыть окно. Мужчина насторожился, не сводя с неё глаз. Он боялся, что у неё закружится голова и она упадёт вниз. Когда Соня окно, наконец, закрыла, он перевёл дух и усмехнулся, подумав, что стал слишком нервным. Любая неосторожность, допущенная его девочкой, ощущалась им, как укол ножом в сердце.

Когда стало темнеть, он уехал в гостиницу, где тщательно побрился, принял душ и переоделся. Решил, что должен выглядеть солидно и респектабельно, а потому ослепительно-белая рубашка, тёмно-синий, с искрой, строгий костюм, галстук в тон и запонки с сапфиром будут самое то. Немного подумав, заменил запонки. С горным хрусталём выглядят более скромно, а скромность украшает человека!

Он ещё раз придирчиво осмотрел себя в зеркале, подумал и сунул в карман чистый носовой платок хмыкнув при виде того, что извлёк из куртки. Скомканная грязная тряпочка на платок совершенно не походила, и Айк вспомнил, что последний раз вытер им ботинки, когда нечаянно вляпался в кучу грязного, оставшегося на обочине снега. Он подмигнул себе в зеркале: - вот что значит отсутствие женского пригляда!

Пока ехал, отзвонился Сергею. В городе и в стае всё было тихо. Молодые, после гибели двоих, присмирели, поджали хвосты. В “Строймонтаже”, также, никаких существенных изменений. В качестве окончательного расчёта за выполненные работы по проекту на счёт фирмы поступили деньги, сотрудники работают над следующим договором.

- Как твои дела, Айк? Поговорил с Соней? - в голосе Сергея слышалось любопытство.

- Нет, - сухо ответил вожак, и заместитель понял, быстренько свернул разговор.

Дверь открыла полная миловидная женщина, очень похожая на Соню, нахмурилась при виде незнакомца.

- Здравствуйте, Анна Витальевна. Я - Айк. Позвольте мне войти? - У неё расширились глаза, побледнев, она вцепилась в косяк, не пропуская его. Он мягко отстранил женщину, внимательно посмотрел на вышедшего в коридор невысокого худощавого мужчину в очках с толстыми линзами: - Михаил Иванович, я - обидчик Сони, приехал поговорить с вами. - Мужчина протиснулся мимо жены, размахнувшись, молча, ударил Айка кулаком в скулу.

Поужинав, Анна Витальевна убирала со стола. Муж сидел тут же, телевизор включать не стал - не было настроения, даже чемпионат чего-то там по хоккею не интересовал. Они не разговаривали. Сонина беременность давила почище бетонной плиты. Не так они представляли себе появление внуков. Иногда мать мечтала, как дочь выйдет замуж за хорошего человека, родит детей, а они с Михаилом обязательно станут помогать молодой семье. Возможно, купят дачу, куда можно на лето вывозить малышей. Муж смеялся и говорил, что она загадывает далеко вперёд, а у Сонюшки даже парня ещё нет. Теперь все мечты пошли прахом. Дочь раздавлена обрушившимся на неё несчастьем, закрылась в своей квартире и, пожалуй, в обозримом будущем о её замужестве нужно забыть. В довершение ко всему, как снег на голову, свалилась её беременность. Родители пребывали в ужасе, не зная, что делать, что посоветовать Соне. Сердце разрывалось от жалости. Бессонными ночами в квартире стоял запах валерьянки и сердечных капель.

Звонок в дверь оторвал их от мрачных мыслей, и мать пошла открывать, гадая, кто заявился. Соня приехать не собиралась, а больше никого не хотелось видеть.

На пороге стоял высокий, широкоплечий симпатичный мужчина лет тридцати, хорошо одетый, темноволосый и темноглазый. Он уверенно шагнул в квартиру, негромко сказал: - здравствуйте, Анна Витальевна. Я - Айк. Позвольте мне войти? - Она не сразу сообразила, кто это, а потом страх захлестнул её, страх и ненависть, и желание растерзать подонка тут же, убить его, и пусть ему будет также больно, как Соне, как им с мужем! Пусть бы он умирал медленной мучительной смертью, только тогда, наверно, её жажда наказать его за то, что он сделал с их ребёнком, была бы удовлетворена.

Михаил Иванович подошёл сзади, недоумевая, кого впустила жена. Оборотень, как ни в чём не бывало, обратился к нему:

- Михаил Иванович, я - обидчик Сони, приехал поговорить с вами. - Его наглость поразила Анну Витальевну и она, как всегда, когда сталкивалась с бесстыжими самоуверенными людьми, растерялась, замешкалась. Но Михаил! Он шагнул мимо неё и без раздумий ударил наглеца кулаком в лицо! Волк даже не покачнулся, но скула у него покраснела, и Анна Витальевна со злорадством подумала, что на этой гладко выбритой мужественной роже будет приличных размеров синяк. Муж пальцем поправил сползшие с носа очки и снова размахнулся, но ударить громилу не успел - тот перехватил его руку, задержал, мягко произнёс: - не нужно, Михаил Иванович, я знаю, что виноват перед Соней и перед вами, но ведь прошлого не вернёшь? Разрешите мне войти, нам нужно поговорить.

- Убирайтесь! Немедленно убирайтесь из нашей квартиры! - Михаил Иванович побагровел, и жена с беспокойством посмотрела на него. Он попытался выдернуть руку из пальцев Айка, но хватка оказалась железной. Анна Витальевна бессильно наблюдала, как незваный гость осторожно отвёл мужа в сторону и отпустил его руку, а сам, как ни в чём не бывало, присел на невысокую скамейку под вешалкой и, наклонившись, принялся развязывать шнурки на щёгольских ботинках. Она переглянулась с мужем: сейчас был замечательный момент обрушить на доверительно подставленный затылок что-нибудь тяжёлое. Анна Витальевна даже посмотрела вокруг, ища глазами подходящий предмет, но тут же опомнилась, вдруг представив, как заваливается вперёд, ей под ноги, этот парень с окровавленным затылком, и кровь заливает дорожку в коридоре. А он, тем временем, снял ботинки и аккуратно поставил их в сторонку. Выпрямившись во весь немаленький рост озабоченно посмотрел на них и, не спрашивая разрешения, вошёл впереди них в комнату. Разозлённые хозяева двинулись следом, уселись на диван, неприязненно глядя на Айка.

Тот не по-человечески гибко скользнул в кресло, упершись локтями в колени сложил пальцы домиком и спокойно посмотрел на них.

- Что вам нужно, молодой человек?? Зачем вы явились к нам? - с негодованием спросил Михаил Иванович. - Или вы считаете, что причинили нам недостаточно страданий? Я не взываю к вашей совести - у вас её нет, но ваш цинизм омерзителен! Вы являетесь к родителям изнасилованной вами девушки и как ни в чём не бывало смотрите на нас бесстыжими глазами! Может быть, нам следует вызвать полицию, чтобы выгнать вас из квартиры?

- Простите меня, Михаил Иванович, Анна Витальевна, я понимаю, что мне нет оправдания в ваших глазах, но всё же я прошу выслушать меня! - нахмурившись, мужчина опустил глаза, разглядывая свои пальцы и, как будто, собираясь с мыслями.

- С какой стати мы должны вас слушать! - вспыхнула Анна Витальевна, - нам совершенно неинтересно то, что вы скажете! Увы, мы не можем привлечь вас за совершённое преступление, потому что я родилась в Малой Ветлуге, мой отец погиб от зубов такого, как вы, так что я знаю, чем грозит населению посёлка исчезновение вожака! Ведь вы вожак этих…зверей?!

Айк спокойно посмотрел на неё: - да, вы правы, я вожак стаи. Поверьте, пожалуйста, мне очень жаль, что ваш отец погиб тогда, сорок лет назад. Но ведь и он немало убил? Говорят, население Междуреченска в ту пору сократилось чуть ли не наполовину!

- Очень жаль, что всего лишь наполовину, - пробормотал про себя Михаил Иванович. Айк осуждающе посмотрел на него, но ничего не сказал.

- так говорите, что собирались, и уматывайте! Нам на вас смотреть тошно! - Анна Витальевна решила поторопить парня, потому что слёзы бессилия навёртывались на глаза, и она уже с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться, не показать ему свою слабость. Она повернулась к мужу и одними губами шепнула: - не говори ему про беременность! - он понял, кивнул. В его глазах она тоже увидела слёзы. Айк внимательно посмотрел на них, но не смог понять, о чём Анна Витальевна сказала мужу.

- Да, извините, я сейчас, - вздохнул, собираясь с мыслями, Айк. Волк чувствовал враждебное отношение и тихо рычал, недоумевая, почему здесь, где так замечательно пахнет его парой, так ненавидят его самого. Он подталкивал Айка к обороту, чтобы эти, самка и самец, увидели, какой он большой, красивый и сильный, какие мощные у него лапы и острые зубы, чтобы они поверили, что он способен сберечь и защитить их дитя. - Наверно Соня уже сказала вам, что я долго искал свою пару. У нас, - он помялся, - как и у диких родичей, существует тесная связь между мужчиной и женщиной. В стае есть семьи, где муж и жена не являются парой. Так получилось, что не встретили свою половинку. Поженились потому, что понравились друг другу, может быть и полюбили, но это… как бы сказать, - он задумался, - немного поверхностно и среди таких пар много разводов. Увы, Соня оказалась моей половинкой. Поверьте, я всегда контролирую себя, даже в такой критический для… оборотней период, как время…э-э-э, гона. В этот раз всё пошло наперекосяк. Она случайно оказалась в лесу. Водитель ошибся, когда причислил её, м-м-м, к женщинам лёгкого поведения. Каюсь, я тоже посчитал, что она из их компании. Но это было позже. А в начале я вдруг почувствовал, что моя пара где-то рядом, недалеко. - Айк замолчал, опустил голову, собираясь с силами. - Я никогда не испытывал подобного и не допускал мысли, что это может случиться со мной. Не знаю, сможете ли вы понять, что почувствовал я в эту минуту…

- Сомневаюсь, - саркастически хмыкнула Анна Витальевна.

- Вот-вот, - кивнул Айк, сдерживаясь, стараясь не замечать злой иронии в её тоне. - В общем, сумасшедшая радость, невероятное счастье и облегчение от того, что она существует, нашлась, привели к тому, что…э-э-э…случилось. Лишь потом я сообразил, что она человек, что у вас всё по-другому и девушка, скорее всего, меня возненавидит.

- А не могли бы вы не экать и не мекать? - презрительно осведомился Михаил Иванович, - я понимаю, вам, может быть, легче на луну ночами выть, чем по-человечески изъясняться. Да только слушать вас тяжело.

И опять Айк, зажав в кулак уязвлённое самолюбие, миролюбиво улыбнулся: - я постараюсь, Михаил Иванович. Это оттого, что и мне тяжело заново переживать факт э-э-э…, тьфу, простите, факт изнасилования. Впервые в жизни волчья натура взяла надо мной верх, потому что я не ожидал этой встречи и растерялся.

- Так, - хлопнул рукой по подлокотнику дивана Михаил Иванович, - к нам-то вы зачем явились? Вы уже поняли, что требовать от полиции привлечения вас к суду мы не можем. Что вам ещё надо? Живите, как хотите, и пусть ваш звериный Бог накажет вас за ваши деяния.

- У зверей нет бога, Михаил Иванович. И, всё же, мы считаем себя людьми и стараемся следовать заповедям Иисуса Христа, - Айк усмехнулся.

Анна Витальевна успокоилась. Прошедшего не вернуть, как бы ни было тяжело жить с этой мыслью. Она разглядывала парня и думала о том, как замечательно было бы, если бы он был обычным мужчиной, если бы они с Соней встретились и познакомились так, как знакомятся миллионы молодых людей. Пожалуй, дочь была бы счастлива с ним…, если бы не трагический случай.

- А что мне от вас нужно… - Айк поднял голову, твёрдо и серьёзно глядя в глаза Михаилу Ивановичу, - я прошу вас разрешить мне ухаживать за Соней. Прошу, поверьте, я очень люблю вашу дочь. Если она согласится выйти за меня замуж, она ни в чём не будет нуждаться. Всё, что моя девочка захочет, любой её каприз, любое желание я выполню с радостью.

- Что ещё за каприз!? - вспыхнула Анна Витальевна, - она нормальная девушка, а не избалованная лишними деньгами дочка олигарха! И с какой это стати она стала “вашей девочкой”?? И вообще, мне даже думать омерзительно, что она может выйти за вас замуж!

Айк стиснул зубы, пережидая, когда спадёт нахлынувшая волна гнева. Волк рычал и рвался на волю, и человек жёстко призывал его успокоиться. - Простите, я неправильно выразился. Конечно, она замечательная девушка. Может быть, во мне говорит любящее сердце, но в ней моё счастье и вся жизнь. И, простите, я думаю, что Соня беременна. - Он насторожился, увидев, как переглянулись родители, - что? Что-то известно?

- Мы ничего об этом не знаем, - сухо ответила Анна Витальевна, - и, если у вас всё, нам бы хотелось, чтобы вы покинули нашу квартиру.

Айк медленно поднялся на ноги, огорчённо посмотрел на хозяев: - мне тяжело сознавать, что вы считаете меня бесчувственным монстром, чудовищем. Всё же это не так, и любую обиду, причинённую Соне, я воспринимаю как свою собственную и даже гораздо острее.

- Я не понимаю, о чём вы говорите, - вздёрнул подбородок Михаил Иванович, - о каких обидах вы говорите, если не брать во внимание ваше преступное поведение?

- Михаил Иванович, среди нас, также как у людей, много разных…личностей. Некоторые восприняли появление Сони как возможность …пошутить, скажем так. Все они понесли наказание и впредь никто, никогда не позволит себе никакой вольности в отношении моей жены.- Он сказал это таким тоном, что у Анны Витальевны от угрозы, прозвучавшей в его голосе, по коже пробежали мурашки. Она поёжилась, спросила:

- что вы сделали?

Он спокойно ответил: - я убил двоих, - мягко улыбнулся: - их было бы гораздо больше, но моё ясное Солнышко мне не позволила.

- Уходите! Немедленно уходите! - у Анны Витальевны перехватило горло, - вы, действительно, кровожадный монстр, и мы сделаем всё от нас зависящее, чтобы Соня, наконец, избавилась от вас!

Айк, с сожалением, быстро поклонился и вышел в коридор. Пока он надевал ботинки и завязывал шнурки, хозяева молча стояли в дверях. Он выпрямился, твёрдо посмотрел, по очереди, им в глаза: - простите. - Вышел и тихо прикрыл за собой дверь.

Анна Витальевна без сил рухнула на диван, больными глазами посмотрела на мужа: - Миша, скажи что-нибудь?? Я в такой панике, что даже думать ни о чём не могу!!

- Аня, давай, прежде всего успокоимся, - Михаил Иванович тяжело опустился рядом, взял за руку жену, - Соня не дурочка, очертя голову на шею ему не бросится. Ишь, какой самоуверенный! Пришёл нашего согласия на ухаживание спрашивать, а сам уже её женой называет! Да не на тех напал, голубчик! Надо сейчас Соне позвонить, предупредить, чтобы двери не открывала. Запустит его в квартиру, а что он сделает - одному Богу известно! - Он ушёл на кухню, и Анна Витальевна услышала, как скрипнула дверца навесного шкафчика, где хранилась аптечка.

Дрожащими руками она набрала номер Сони. Та ответила не сразу. Голос был тусклый, безжизненный. Мать всполошилась: - Сонюшка, что с тобой? Ты заболела?

- Нет. Тошно мне, мама. Прямо жить не хочется, до чего тошно. Знаешь, - она помедлила, - я решила сделать аборт. Аллочка же сделала и ничего, жива, потом даже Аполлошу родила. Ну и со мной ничего не случится, как-нибудь переживу. - у матери сжалось сердце, она услышала, как заплакала дочь.

- Я сейчас приеду к тебе, родная, и останусь у тебя ночевать!

- Не надо, мама. Уже поздно, а тебе завтра на работу. Я сейчас…, это пройдёт, правда.

- Соня, - Анна Витальевна помедлила, - у нас был Айк.

- Что?? Как он узнал ваш адрес??

- Не знаю, - мать вздохнула, - папа ударил его по лицу. Там такой синяк на скуле…

- Ой! Пф! - Соня не выдержала и засмеялась, представив, как её невысокий, щуплый папа, придерживая одной рукой спадающие очки, тянется кулачком к лицу высокого плечистого Айка, а тот, как верблюд, задирает голову, чтобы не дать тому дотянуться. - Очень хорошо, молодец, папа! Представляю, как удивился этот гад, когда схлопотал по роже! Жаль, что меня там не было!

ГЛАВА 15.

Стоя перед зеркалом, Айк рассматривал переливающийся сине-фиолетово- жёлтым цветом синяк на скуле. Осторожно потрогал пальцем: - м-да, забавно выглядит! И что теперь с этим делать? Купить какие-нибудь тёмные очки на пол-лица, что ли? Или пойти к Соне так, как есть, порадовать девчонку? - он широко улыбнулся своему отражению. Вчера родители, наверняка, рассказали ей о его приходе, так что не факт, что она откроет ему двери, но попытаться нужно. Кроме того, они подозрительно замялись, когда он предположил её беременность. Он прикрыл глаза и блаженно вздохнул, представив Соню, идущую под руку с ним, с большим животом, осторожно ступающую, прислушивающуюся к себе. Его волк беспокойно заворочался, нетерпеливо понуждая его поторопиться.

К дому Сони Айк подъехал, больше не скрываясь, машину поставил у неё под окнами, напротив подъезда. Предварительно заскочил в цветочный - купил большой букет крупных, ярко-красных роз на длинных стеблях. В супермаркете, обворожительно улыбаясь, попросил продавщицу выбрать для него самые лучшие конфеты в коробке.

Он не догадался купить ещё и красивый пакет, так что теперь стоял перед Сониной дверью, прижимая коробку подмышкой, опустив цветы вниз головой.

Она открыла дверь сразу, как только он нажал кнопку звонка. Стояла перед ним такая родная, уютная, желанная, в коротком стареньком халатике, тапочках на босу ногу, бледная и неприветливая. Волк взвыл и рванулся к ней навстречу, с жадностью вдыхая её запах. Она ехидно улыбнулась, увидев синяк на скуле, но с места не двинулась.

- Здравствуй, Соня, - Айк шагнул вперёд, но вынужден был, покачнувшись, чтобы не сбить её с ног, тут же вернуться назад. Она, в отличие от матери, не отступила вглубь квартиры, а осталась стоять на пороге, не пуская его. Он, примирительно улыбнувшись, сказал:

- можно мне войти? - Его волк жалобно заскулил, почуяв её неприязнь.

- Нет, нельзя. Я не приглашала тебя в гости, - ответила она презрительно, не здороваясь и спокойно глядя ему в глаза.

Он протянул ей розы и конфеты, сдерживаясь, чтобы не схватить её в охапку, сжать, смять в своих объятиях, содрать этот халат и всё, что есть на ней… Она спрятала руки за спину:

- я не люблю розы и сладкое, - и продолжала стоять в дверном проёме. Он опять опустил букет. Вспомнив, спросил:

- Соня, когда у тебя должны быть месячные?

От неожиданности она вспыхнула, залилась румянцем, даже шея и грудь в вырезе халатика порозовели. Взяв себя в руки, она подняла на него глаза, вызывающе ответила: - не надейся, я не беременна, всё прошло три дня назад!

Айк не поверил, внимательно смотрел на неё, но она выдержала, и он первый отвёл глаза, вздохнул: - я думаю, ты меня обманываешь, милая. Может быть, ты всё же разрешишь мне войти? Я соскучился по тебе, Соня!

- Нет! Уходи, я не хочу видеть тебя! - она захлопнула дверь, и он услышал удаляющиеся по коридору шаги. Айк положил розы и коробку с конфетами на коврик у двери и стал медленно опускаться по лестнице, обдумывая ситуацию. В голову ничего не приходило, на душе было муторно и гадко.

Он нехотя хлопнул дверцей машины и стал выезжать со стоянки. Внезапно, прямо перед машиной упала коробка, а за ней - букет роз. Широкие колёса джипа смяли нежные лепестки, раздавили коробку, мешая конфеты с грязью на придомовом тротуаре. Её выходка неожиданно неприятно задела его. Он был вынужден признаться, что, несмотря на более чем прохладный приём Сониных родителей, в глубине души он был уверен, что нравится ей и теперь, после разлуки с ним, она будет рада вернуться к прежним отношениям.

Соня плакала над раковиной в ванной, сморкаясь, зло смывая слёзы и морщась от боли в сердце, от комка, застрявшего в горле, от ненависти к нему и к себе…

Успокоившись, некоторое время сидела на диване, бездумно уставившись в одну точку. Перед глазами стояло его лицо с красочным синяком и упрямо сжатыми губами. Решительно тряхнула головой и принялась искать в интернете телефон ближайшей женской консультации. А вдруг никакой беременности нет, и она просто что-то съела несвежее? А задержка может быть и на нервной почве, она читала об этом. Соня тут же вспомнила, с какой надеждой и ожиданием Айк смотрел на неё, и как погрустнели его глаза потом. Она представила, что было бы, если бы она погладила его по щеке и почувствовала, что краснеет.

Стягивая перчатки с рук, врач сказала, что беременность имеется, но очень маленькая и дала направление на УЗИ. Там Соню огорошили: - у вас будет двойня, пол пока определить невозможно.

На маршрутку она не села, а домой отправилась пешком. Медленно брела по залитым весенним солнцем улицам и не видела ни деревьев с только появляющимися светло-зелёными листочками, ни пробивающейся кое-где молодой травы. На какое-то время её внимание привлекли мамаши с колясками, гуляющие по аллеям сквера, сидящие на скамейках, болтающие по телефону или читающие планшеты. Их лица выглядели счастливыми, умиротворёнными, и Соня подумала, что и она могла бы быть такой же.

Время шло, а она не могла решить, что будет делать дальше. Родители смотрели выжидающе, но молчали, предоставляя ей самой принимать решение. Соня уже знала, что пойдёт на аборт, но всё тянула, боясь признаться даже себе, что ей страшно убить зародившуюся в ней жизнь.

Иногда приходил Айк, но она не открывала дверь, а потом поставила “глазок” и видела, как он, порой, нахмурившись и некоторое время постояв, уходил прочь. Теперь он не скрывался, и его машина целый день стояла напротив её подъезда, на стоянке. Соня знала, что он смотрит на её окна.

Однажды ей по телефону позвонила Анжелика Васильевна и страшным шёпотом сказала: - Софи, у тебя под дверью, на коврике, лежит громадная жуткая собака! Когда я вышла на площадку и хотела к ней подойти, она молча оскалила такие зубищи, что я поскорее захлопнула свою дверь! Откуда она только взялась в нашем подъезде?! Как ты думаешь, может, мне вызвать полицию?

Соня всполошилась, торопливо сказала: - нет-нет, Анжелика Васильевна, я знаю, чей это пёс! Знакомые попросили на день забрать их собаку, потому что им надо уехать. Я, наверно, купалась и не услышала их звонка, а они решили, что я в магазин побежала, ну и оставили собаку до моего прихода. Я его сейчас заберу, вы не беспокойтесь! - Она спешно отключилась и побежала открывать дверь. Услышав её шаги, Айк встал, но не сделал попытки войти, выжидательно глядя на неё. На коврике, под брюхом волка, обнаружились ботинки и полиэтиленовый пакет - его брюки и рубашка, - догадалась Соня. На другой стороне площадки загремел замок, и она, нагнувшись, схватила пакет и ботинки: - заходи быстрее! - шепнула волку, пропуская его в дверь. Он прошмыгнул мимо неё в коридор, скользнув грубой густой шерстью по голой ноге.

Соня спешно захлопнула дверь. В неё тут же позвонили. Волк низко зарычал, и Соня смешливо фыркнула, услыхав торопливые удаляющиеся шаги. Она перевела взгляд на незваного гостя, строго спросила: - и что? Как это понимать? Ты меня шантажировать решил? - Почему-то ей было легче разговаривать с бессловесным зверем, чем с мужчиной. Волк, прижав уши, лёг. Положив тяжёлую лобастую голову на вытянутые лапы тихо, жалобно заскулил.

- Немедленно прекрати! - она бросила на пол его вещи, - прими нормальный вид и оденься! - сама ушла на кухню, демонстративно загремела кастрюлями. Спустя десять минут заглянула в комнату: Айк, одетый, ссутулившись и опустив голову, смиренно сидел на диване. - Обедать будешь? - он медленно поднял голову, неверяще глядя на неё. Потом улыбнулся:

- буду!

- Тогда мой руки и садись за стол. - Спокойствие снизошло на неё. Она была твёрдо уверена, что ей ничего не грозит. Он больше никогда не пойдёт на насилие. А она… она исчезнет из его жизни, потому что не может его простить и никогда не забудет тот страшный лес, его горящие безумием глаза, волков, окруживших поляну и боль. Дикую, раздирающую внутренности боль. Она не будет избавляться от его детей. Наверно. Она пока не решила. Но он никогда не узнает о них.

Они сидели за столом в её маленькой кухне, как давно живущие вместе супруги, и Соня подала ему тарелку с борщом и большим куском мяса, а он встал и налил ей и себе чаю и пододвинул к ней сахарницу.

Пообедали почти молча, лишь иногда перебрасываясь ничего не значащими фразами.

- Ты не вышла пока на работу?

- Да, у меня осталась неделя, и я решила использовать её для домашних дел.

- Ну и правильно, работа не волк, в лес не убежит, - они оба улыбнулись двусмысленности его шутки.

- У тебя сошёл синяк.

- Не совсем, - тень улыбки скользнула по его губам, - он просто стал не таким ярким, пожелтел.

Они оба избегали говорить о том, что болезненно для обоих, что может разорвать тонкую нить, протянувшуюся между ними.

- Моя соседка удивится, куда делась собака.

- Собака? - он удивлённо поднял брови.

- Она никогда не видела волков и, когда позвонила мне, сказала, что у моей двери лежит громадная собака, - пояснила Соня.

- Ах, вот как. Поэтому ты так быстро открыла двери. Я едва успел раздеться и обратиться.

- Вот бы было здорово, если бы она увидела тебя, когда ты раздеваешься, - Соня укоризненно покачала головой.

Он фыркнул, согласился: - да, ситуация получилась бы забавной, но мне повезло, я разделся очень быстро.

Потом Соня мыла тарелки, а он взял полотенце и вытирал их, а затем аккуратно поставил посуду в шкаф.

Во второй половине дня они съездили в супермаркет, и Соня содрогнулась, усаживаясь на сиденье машины, с которой у неё связаны все самые плохие воспоминания. Он внимательно посмотрел на неё, но ничего не спросил, а она промолчала. В магазине Айк послушно катил тележку, в которую Соня складывала продукты, а на кассе он прошёл вперёд и вынул бумажник. Соня возражать не стала - пусть оплачивает, если это доставляет ему удовольствие. Он загрузил пакеты в багажник и, хлопнув его дверцей, вопросительно посмотрел на неё: - теперь куда?

Подумав, она решила использовать его на всю катушку: - увези меня к родителям. Только я не хочу, чтобы ты заходил к ним.

- Как скажешь, - он пожал плечами, - я подожду тебя на стоянке.

Соня вышла из машины у родительского подъезда. Михаил Иванович был уже дома, а Анна Витальевна ещё не приехала с работы.

Отец внимательно посмотрел на неё: - Сонюшка, ты плохо себя чувствуешь, да? - Она сморщила нос, но ничего не сказала, только чмокнула его в щёку. - Знаешь, дочка, - он неловко помялся, отвёл глаза, - мне кажется, эти детки, ну, может, не надо, а? - он смотрел на неё какими-то печальными глазами, и ей стало неловко, она опустила голову:

- хорошо, папа, завтра я схожу и… запишусь на аборт! - выпалила она и покраснела.

Отец явственно порозовел, снял очки и принялся тщательно их протирать: - Сонюшка, ты не поняла. Я подумал, может, ну, пусть они будут, а? - Он поднял на неё глаза и улыбнулся, - у нас с мамой будут внуки. Если ты встретишь хорошего человека и замуж соберёшься - так мы их можем забрать, будут расти у нас, не такие мы и старые! - Она заплакала и обняла его за шею, а он тихо гладил её по спине, приговаривая: - ну - ну, не плачь, милая, всё будет хорошо. Мы их вырастим, малыши же не виноваты, что у них такой отец. - Они постояли так, обнявшись, потом Соня отстранилась и сказала:

- папа, меня привёз Айк, он в машине ждёт. Я его сегодня днём впустила, потому что он обратился в волка и лежал у меня под дверью. Знаешь, мне надо куда-то исчезнуть, чтобы он не нашёл. Квартиру, наверно, придётся продать, а как быть с работой, я не знаю. И вообще: скоро же живот будет видно, он догадается и тогда вообще не отстанет от меня. - Она сказала и поняла, что покривила душой: чуть-чуть, самую малость ей было приятно, что Айк так настойчив.

- Ну, можно и уволиться, Соня. Может, к бабушке уедешь?

- Папа, ты что! Это же прямо у него под боком!

- Да, правда.- Михаил Иванович задумался, - ну, вот мама приедет, поговорим.

Айк торжествовал. Малышка продержалась недолго. Осторожно и аккуратно ему удалось преодолеть её упрямую неприязнь, и ныне она спокойно воспринимала его ежедневное появление в своей квартире. Они вместе ходили за покупками, потом она с удовольствием занималась приготовлением еды, а он помогал, как мог. Айк ненавидел домашние дела, но ради любимой можно и потерпеть. Потом у них будет женщина, которая возьмёт на себя всю домашнюю тягомотину. Если Соня решит уволить Марфу, он не станет возражать.

Когда она вышла на работу, он каждый вечер встречал её, а потом они ехали ужинать или в ресторан, или располагались на Сониной кухне за маленьким столом и, положа руку на сердце, на кухне ему нравилась больше. В десять вечера или чуть позже он уезжал в гостиницу и ни разу, даже взглядом не намекнул, как хочется ему остаться.

Его девочка уже не была такой настороженной, даже улыбалась ему, но оба они тщательно избегали воспоминаний и разговоров о будущем. Он больше не делал попыток наладить отношения с её родителями, но всегда очень внимательно слушал всё, что она о них рассказывала.

Внутренне посмеиваясь, он ехал в гостиницу и думал о том, что осталось несколько дней до того времени, когда у неё должны быть месячные. Уж запах-то крови он почувствует всегда. А если его не будет - значит, малышка попыталась его обмануть, и она беременна. Волк тихим рычанием согласился с ним, и до Айка донеслась волна удовольствия, когда его зверь представил, как будет облизывать щенка.

Уже из гостиницы он созванивался с Сергеем. Любовь любовью, но стая без вожака становится нестабильной. Да и дела “Строймонтажа” требовали контроля.

Заместитель осторожно интересовался, когда их с Соней ждать домой и не нужно ли что-то приготовить. Айк довольно похохатывал и успокаивал, что ждать их осталось недолго, но точных сроков он, пока, назвать не может.