Время гона. Фэнтези, любовный роман Соколина Наталья

ГЛАВА 26.

Соня видела, каким счастьем полыхнули его глаза, и сама потянулась к нему и сделала шаг навстречу, но…остановилась. Какой ужас! Она почти бросилась ему на шею, не в силах совладать с охватившей её радостью. Слава Богу, смогла удержаться в последнюю секунду. Сдержанно улыбнулась в ответ: - о, Айк! Ты успел до наступления Нового года!

- Здравствуй, Соня, - негромко поздоровался он. Она отступила, пропуская его в квартиру и закрывая за ним дверь. Услышав его, из-за стола выскочили Олег и Аллочка. Пока мужчины пожимали друг другу руки, подруга сделала Соне “страшные глаза”: дескать, могла бы и обнять мужика, вон он как смотрит! Та в ответ сморщила нос: ещё чего, в смысле.

В конечном итоге, за стол уселись за десять минут до наступления Нового года. Олег открыл и разлил шампанское, а Соня исподтишка разглядывала Айка. Выглядел он неважно: похудел, в тёмных волосах добавилось седины. Сбоку, от уха вниз, под ворот рубашки, уходил, она заметила красный, плохо заживший шрам. А ещё он берёг левую руку и поморщился, когда задел ею за дверь. Он повернул к ней голову, пристально глядя ей в глаза, и Соня смутилась, чувствуя, как кровь приливает к щекам. - Хм, хм, - прокашлялась Аллочка, привлекая их внимание, - давайте уж встретим Новый год, а потом вы можете смотреть друг на друга хоть до утра! - Айк усмехнулся, поднял фужер, звонко чокнулся с Дарьей Никаноровной и всеми остальными:

- с наступающим вас!

Потом пришло приятное время вручения подарков. Айк привёз большой пакет, содержимое которого вывалил на диван. Соня и Аллочка получили по подарочной коробке французской косметики, что подруга не преминула прокомментировать: - спасибо, конечно, но Соньке ты бы лучше шубу купил! Посмотри, в какой облезлой синтетике она ходит! - Соня ахнула и возмущённо посмотрела на Аллочку:

- ты… ну зачем ты так!? Я куплю себе шубу к следующей зиме, раз уж на эту ты смотреть не можешь!

Айк улыбнулся, кивнул Аллочке: - спасибо, я понял. - Как ни в чём не бывало, накинул на плечи соседке большую пуховую шаль: - это вам, Дарья Никаноровна! И спасибо, что с детьми помогаете! - Женщина растроганно погладила рукой по шелковистому пуху:

- спасибо вам, Айк! Напрасно вы потратились, шали ведь дорогие! - он улыбнулся ей и повернулся к Олегу:

- это тебе. - Тот осторожно потянул из посеребрённых, с узорной гравировкой ножен большой широкий охотничий нож. С восхищением вздохнул, потрогал острое лезвие и лизнул выступившую капельку крови:

- Ух ты! Спасибо, Айк!

- Ну-ка, дай посмотреть! - Аллочка бесцеремонно выдернула ножны из рук Олега. Айк, с удивлённой улыбкой, переводил взгляд с женщины на друга.

Тот усмехнулся, подмигнул: - я женюсь. Алла согласилась стать моей женой.

- Поздравляю! - Айк покосился на Соню и незаметно вздохнул. Спросил: - куда положим подарки для детей? Может, малышкам в кроватки, а Аполлоше на раскладушку, куда-нибудь с краю?

- Нет-нет, - запротестовали женщины, - клади вместе с нашими, под ёлку. Утром встанут и посмотрят, что им подарили.

За столом долго не засиделись. Дарья Никаноровна ушла рано, напоследок предложив мужчинам заночевать у неё, но все дружно отказались. Женщины решили, что лягут на диване, а Айк с Олегом разместятся на полу. Правда, у Сони не было для них лишней постели, но они нашли выход. Когда она вернулась из ванной, на полу развалились два громадных волка. Алла сидела рядом с белым, запустив обе руки в густую шерсть. Наклоняясь к его уху, она что-то шептала ему. Волк сладко щурился и тянулся к ней, пытаясь незаметно просунуть нос под подол. Тёмно-серый вожак улыбался, глядя на них. Белые острые клыки поблескивали в падающем на них свете, и Соня с содроганием представила, как они рвали живую плоть. Она протискивалась к дивану, а волчара и не подумал посторониться. Наоборот, он привалился боком к её ноге и лизнул щиколотку. Соня дёрнулась и ткнула его тапочком, на что он опять заулыбался. Ей очень хотелось погладить длинную жёсткую шерсть с мягким подшёрстком, но она удержалась. Подруга, тем временем, обхватив волчью голову обеими руками, крепко прижимала её к груди. Белый волк шумно вздыхал и старался лизнуть Аллочку в губы.

Соня, наконец, добралась до дивана и посмотрела на серого волка. Положив голову на лапы, он грустно смотрел на влюблённую парочку, а потом, отвернувшись, свернулся клубком и закрыл глаза. У неё ныло сердце, но всё равно было радостно оттого, что он приехал.

Утром женщины встали поздно. Сквозь сон Соня слышала, как шептались и целовались Аллочка и Олег, как засмеялись дочери и что-то тихо говорил им Айк и тоже смеялся вместе с ними, а потом зашипел сквозь зубы. Соня подумала, что девчонки потянули его за волосы или задели плохо зажившую рану и опять провалилась в сон. Она проснулась от наступившей тишины. Весь народ собрался на кухне. Аллочка и Айк кормили детей, а Олег сидел на подоконнике и довольно щурился, глядя на эту сцену.

Натянув халат, Соня вышла на кухню. Девчонки радостно подпрыгивали и болтали ногами, сидя у Айка на коленях, успевая глотать кашу, вертеть головами и дёргать его за нос, уши, волосы и воротник рубашки. Он терпеливо отцеплял ручонки и уговаривал их не шалить. Аполлоша чинно сидел на стуле и орудовал ложкой, поглядывая на малышек.

Увидев Соню, Айк с восторгом сказал: - дети за полтора месяца так здорово выросли! И такие умненькие стали! - он по очереди поцеловал пушистые макушки и поставил дочерей на ножки, но они и не думали уходить. Цепляясь за его руки они тянули его в комнату, и Айк, улыбнувшись Соне, пошёл за ними.

С приездом Айка Олег засобирался домой. Аллочка уезжала вместе с ним. Соня грустила, но и радовалась за подругу. Зарегистрировать брак они решили в Междуреченске, потому что там жили родители Олега, его друзья и знакомые. Аллочка уговаривала Соню приехать вместе с Айком на свадьбу, но та категорически отказалась. Она страшилась даже мысли о том, что может вновь появиться в Междуреченске. Айк ничего не сказал, лишь опустил глаза, избегая встречаться с ней взглядом.

Соня чувствовала, что что-то изменилось в их с Айком отношениях после отъезда друзей. Он стал ей дороже и ближе, потому что остался единственным, кому она могла доверять. Айк всегда был рядом, всегда готов выслушать и понять. Она ловила себя на том, что относится к нему, как к мужу, с которым прожила долгие счастливые годы. Тем не менее, она жгуче краснела, когда ловила на себе его жадный тяжёлый взгляд, которым он, казалось, раздевал её. Но он никогда, ни разу не намекнул ей о своём желании. Не говорил он больше и о своей любви, чем неприятно её задевал. Порой Соня с раздражением думала, что он и не любит её вовсе, иначе почему молчит?

Дети были привязаны к нему так, что Соня порой ревновала их. Каждый вечер он терпеливо купал девчонок, не возмущаясь шалостями и тем, что выходил из ванной мокрым с головы до пят. Он читал им книжки и укладывал спать, никогда не повышая голос, если они капризничали или шалили.

Заканчивался январь. Последнее время Соня не раз ловила на себе задумчивый взгляд Айка. Она терялась в догадках, но ни о чём его не спрашивала. Захочет - скажет сам.

В этот вечер, когда дети давно уже спали, Соня выключила компьютер и, потянувшись, встала. При неярком свете настольной лампы увидела Айка. Он сидел на кухне, облокотившись на колени сцепленными в замок руками. Отсутствующий взгляд устремлён в никуда, в уголках плотно сжатого рта пролегли грустные морщинки. Соня встала, глядя на него сверху вниз, тихо спросила:

- Айк, что-то случилось, да?

Он выпрямился, сухо усмехнулся, холодно глядя ей в лицо: - случилось, но не сейчас, а почти два года назад. - Соня поняла, что он говорит об их первой встрече в тайге. Нахмурилась, ожидая продолжения, - понимаешь, стая требует от меня, чтобы я определился. Или я являюсь вожаком, веду за собой волков и у меня есть супруга, которая может заменить меня в случае каких-то неожиданностей. Или я слагаю с себя эти обязанности, и стая выбирает нового вожака. Я не держусь за своё главенство, но я ответственный… ответственное существо и знаю, что в стае нет никого, кто в состоянии меня заменить. Последний кризис это показал: не нашлось никого, кто мог бы мне противостоять. Но и пары у меня нет. Вернее, - он криво усмехнулся, - пара есть, но я не могу привезти её в стаю.

Растерянная и обеспокоенная Соня спросила: - а если бы кто-то нашёлся, то тебя бы убили?

- Нет, ну что ты, - он улыбнулся, - мы чувствуем, если кто-то сильнее и умнее нас. Я просто бы согласился добровольно признать его вожаком стаи и всё. Но дело в том, что против меня вышли молодые. Они глупы и самоуверенны. Должно пройти много лет, прежде чем из них вырастет кто-то, кто мог бы занять моё место. - Айк тяжело вздохнул: - вот так, моя хорошая. - Он помолчал. Молчала и Соня, терзаясь от своей нерешительности, неуверенности в правильности задуманного.

- Кроме того, - он насмешливо смотрел ей в глаза, - я чувствую себя совершенно по-дурацки, чего со мной никогда не бывало!

- Почему? - только и смогла пискнуть она.

- Потому что, Соня, не должен молодой, здоровый, полный сил мужчина целыми днями нянчить детей, даже если он очень их любит. Это неправильно, это противоестественно и противоречит моей природе! Я чувствую, что нарушается гармония между моей человеческой личностью и волчьей. Мой зверь не понимает меня!

Решившись, наконец, на отчаянный шаг, Соня подумала: - вот если сейчас он иронически усмехнётся или удивлённо поднимет брови, то я стукну его доской для резки хлеба, лежащей на столе. - Потом она шагнула к нему, села на колено и крепко прижавшись, обняла за шею. Он замер, оторопев, а затем ловко подхватил её ноги и, сдвинув колени, удобно усадил, обняв. Соня чуть отклонилась, неуверенно прижалась губами к его рту. Он не шевелился и, кажется, не дышал. Она неумело поцеловала плотно сжатые губы, нахмурившись, вопросительно заглянула в наливающиеся янтарным огнём глаза: - м-м-м?? - Он шумно вздохнул и, решившись, поцеловал её; неверяще замер, а потом жадно, грубо смял губы, проникая в рот языком, прижимая её к себе и задыхаясь от нахлынувшей страсти и нежности.

Оторвавшись от его губ, Соня ткнулась ему в плечо и прошептала: - Айк, я поеду с тобой в Междуреченск. Ты меня правда любишь?

Он счастливо, облегчённо засмеялся: - правда. А ты правда поедешь со мной?

И она тоже засмеялась: - правда поеду. И ещё, - она замялась, а он напряжённо затих, прижимая её к себе как величайшую свою драгоценность, - знаешь, Айк, дети ведь на самом деле твои…

- Я знаю, родная, - он усмехнулся, - они пахнут мной и очень похожи на мою мать.

Они опять целовались, а когда стало совсем поздно и Айк нерешительно засобирался уезжать в гостиницу, Соня, смущаясь и не глядя на него, сказала: - может быть, ты останешься…?

Не веря своему счастью, он опять привлёк её к себе, шёпотом, горячо уверяя, что он не притронется к ней, если она не позволит и станет возражать против их близости. Краснея, она подняла на него глаза, ласково погладила по щеке, а Айк, замирая от немыслимой радости, целовал узкие ладошки.

Никогда в жизни Айк не чувствовал себя настолько скверно. Он был беспомощен, как новорожденный щенок. Его жизнь зависела от Сони, человеческой женщины, которая держала в руках его будущее. Да что его жизнь! Будущее всей стаи, само её существование было под вопросом!

Месяц назад он уехал из Междуреченска. Как докладывал Звягинцев, пока там было всё спокойно. Ещё свежа в памяти волков кровавая расправа вожака с взбунтовавшимися волчатами. Но неумолимо, как весна, приближалось вместе с ней время гона. Он страшился думать, что ждёт стаю в это тяжёлое для волков время. Сама мысль о вожаке, находящемся рядом, поблизости, укрощала впавших в любовное безумие хищников. Но сейчас он был далеко.

Его отношения с Соней зашли в тупик. Кажется, её устраивало его положение няньки при детях и ни о чём ином она и не задумывалась. Айк внимательно наблюдал за нею и ломал голову: неужели она настолько холодна, что у неё даже мысли не появляется о близости с мужчиной? Он подолгу не мог заснуть в одинокой гостиничной постели и порой, ночью, когда особенно сильны терзающие людей страхи, к нему приходила ужасающая его мысль: он так напугал её два года назад, так велико её отвращение, что она больше никогда не позволит прикоснуться к себе ни одному мужчине.

Тем неожиданней был её поступок. Она неловко присела к нему на одно колено и обняла за шею. Он механически, - потому что забота о своей паре была заложена в нём изначально, - подхватил её под колени и усадил удобно, придерживая, обнимая за гибкую худенькую спинку. Соня прижалась к его рту губами, неловко и неумело пытаясь поцеловать, а он растерялся, замер, боясь спугнуть, боясь надеяться и всё же несмело радуясь этой нежданной ласке. Его волк взвыл, рванувшись к своей паре, требуя соединиться с ней, немедленно овладеть ею в наказание за долгие месяцы ожидания. Человек был сильнее, и подавил зверя, приказывая ждать. Он видел её робость, поэтому поцеловал любимую сам, сдерживаясь изо всех сил, чтобы снова не напугать, не оттолкнуть…

Айк отказывался верить случившемуся. Она сказала, что поедет с ним в Междуреченск и призналась, что Оленька и Надюша - его дочери. Об этом он знал всегда, но всё же временами червячок сомнения закрадывался в душу. Айк не знал, почему вдруг прорвало плотину её недоверия, но он не хотел об этом думать, а был просто глупо и незатейливо счастлив.

Смущаясь и краснея, она разрешила ему остаться на ночь, и Айк внутренне трепетал, боясь не сдержать бешеное желание, переполняющее его. Он чувствовал, как закаменели его мышцы и дрожь пробегала по телу, когда он медленно и аккуратно снял с неё ночную рубашку и не спеша принялся целовать и ласково сжимать нежные груди, чуть округлившийся после беременности и родов живот, шелковистые завитки и повлажневшее, раскрывшееся ему навстречу лоно. Айк задыхался и держался из последних сил, за что был вознаграждён. Полустоном - полувздохом она шёпотом сказала: - иди ко мне, Айк! - и он с облегчением вошёл в неё и замер, боясь двигаться и ожидая её приговора. Она нетерпеливо качнулась ему навстречу, и волк, а вместе с ним Айк, тихо зарычал от нестерпимого наслаждения, захлестнувшего всё его существо. Он смертельно боялся испортить эти мгновения неимоверного счастья, потому что долгое воздержание подвело его к критической черте. Но совсем скоро его любимая, часто дыша, напряглась всем своим хрупким телом и вдруг, с тихим стоном и протяжным: - о-о-ой! - обмякла, раскинулась на постели. Айк счастливо поцеловал её и перестал сдерживаться, содрогаясь и глухо рыча в подушку.

Соня быстро уснула, доверчиво прильнув к нему и уткнувшись носом в плечо. Не верящий в случившееся, Айк наоборот, долго не спал, ощущая, как вновь нарастает желание. Соню он будить не стал, но она, почувствовав сквозь сон, как у её бедра пульсирует его закаменевшая плоть, легко вздохнула и прижалась к нему, куснув за мочку уха. Он виновато прошептал: - спи, я отдвинусь, - но она медленно повела рукой вниз: по груди, по напрягшемуся до твёрдости животу, а затем ухватила член, сжала его в руке, и Айк громко, сквозь зубы, втянул в себя воздух. Она тихо засмеялась и нашла в темноте его губы.

В этот раз Айк смог контролировать своё желание, направив все усилия к тому, чтобы доставить ей истинное наслаждение. Она тихо ахала, потихоньку отпихивала его руки, но он чувствовал её возбуждение. А ещё он видел, что ей интересно его тело и с удовольствием отдавался несмелым ласкам шершавых ладошек.

Соня умирала от стыда. Она проснулась позже обычного, но не открывала глаз, слушая знакомые звуки. Вот Айк потащил умываться девчонок и они смеялись чему-то в ванной, а он тихо уговаривал их не шуметь. Потом они все вместе пошли в кухню и закрыли дверь, но она всё равно слышала, как он кормил малышек и смеялся над чем-то, а потом дочери громко завизжали и застучали по столу ложками, а он что-то им говорил.

Соня не представляла, как посмотрит ему в глаза после того, что он проделывал с ней ночью. У неё мелькнула мысль о том, что происходило между ними два года назад, но она отогнала её, не желая вспоминать. Сейчас всё совсем по-другому. Они оба стали другими. В их первую встречу он был грубым, хотя и старался сдержаться. Тогда Соня чувствовала, что ему не было дела до её страха и его желание представлялось ей жестоким и агрессивным. Она и сама почти не стыдилась его, как ей сейчас думалось. Её ненависть, возмущение и стремление наказать его за содеянное затмевали всякий стыд.

В эту ночь она сама отдалась ему, с радостью принимая его ласки и сама лаская его сильное горячее тело. И Айк был совсем, совсем другим! Она не запомнила, что бессвязно шептал он, задыхаясь от страсти, только чувствовала его любовь и нежность, и как сдерживался из последних сил, боясь напугать её и причинить боль.

Диван прогнулся под тяжестью его тела, когда он сел и погладил её по щеке: - эй, ты же не спишь, я знаю! - она смущённо приоткрыла глаза, глядя на его улыбающееся лицо. Тут же нарисовавшиеся близнецы принялись радостно карабкаться к ней на постель. Айк по очереди подсадил каждую, не забыв их поцеловать и, как заметила Соня, тайком обнюхать.

За завтраком они обсудили первоочередные дела. Говорил Айк, а Соня… соглашалась. К нему вернулась его категоричность и самоуверенность, но она пока избегала споров. Слишком неожиданно и быстро всё случилось, и Соне хотелось обдумать свою будущую жизнь с ним. Без тени сомнения Айк объявил, что свой брак они оформят в Междуреченске, и он немедленно удочерит детей. Даже не спрашивая её мнения, он утром же позвонил своему заместителю и сообщил, что не позднее, чем через неделю он привезёт свою семью. Потом Соня услышала, как он разговаривал со своей домоправительницей и приказывал ей убрать всю мебель из его спальни и закупить новую. Она поморщилась, когда услышала, как громко и возмущённо что-то кричит Марфа Петровна. Он ещё сделал несколько звонков незнакомым ей людям: какому-то Лукьянову, и Соня слышала, как тот громко хохотал и что-то говорил Айку, а он сдержанно улыбался. Некий Кытах Арбай монотонно бубнил в трубку, Айк хмыкал, кривился и вскоре попрощался.

Закончив разговоры, он серьёзно посмотрел на Соню: - я думаю, нам нужно будет сразу же заехать к твоим родителям.

Она пожала плечами: - не знаю. Может быть потом съездим специально? - на самом деле, Соня чувствовала себя неуверенно. Ей казалось, что будущее покрыто туманом. Она даже представить себе не могла, что снова окажется в этом паршивом городишке, в этом ненавистном доме, где пролила столько слёз. А ещё домоправительница, которая чувствует себя хозяйкой. В её нерадостных мыслях было лишь одно светлое пятнышко - в Междуреченске теперь жила Аллочка. Они часто звонили друг другу и, судя по голосу, подруга была вполне счастлива и всем довольна.

После завтрака Соня, собравшись с духом, позвонила родителям. Ей не хотелось, чтобы Айк слышал их разговор, и под благовидным предлогом, он был отправлен в супермаркет.

Анна Витальевна тяжело вздохнула, когда услышала о её решении: - смотри сама, Соня. Боюсь, что вы всё же чужие друг другу. Ты только знай: если не поживётся - ты всегда можешь забрать детей и вернуться к нам.

Аллочка, наоборот, обрадовалась, принялась рассказывать, как уважают Айка в Междуреченске, как ждут его возвращения. - Его ждут. А меня? - хмыкнула Соня.

Подруга замялась: - ну-у-у… тебя же не знают… А слушать, кто что говорит я не собираюсь!

- Понятно, - усмехнулась Соня, - без восторга, в общем.

- Э-з-э… как бы да…Но Олежек говорит, что стая к тебе привыкнет. - Сон вздохнула, но ничего не сказала. А что тут скажешь?

Неделя у неё выдалась очень насыщенной. Она не хотела подводить людей, предоставивших ей работу в тяжёлые для неё времена, поэтому сидела допоздна, приводя в порядок бухгалтерскую документацию. Она не успевала готовить, и каждый вечер они с Айком ужинали в ресторане, прихватывая домой бумажные пакеты с едой на завтрак.

Ненасытность Айка, его жаркий шёпот и ласки сводили Соню с ума. И, хотя она постоянно не высыпалась, но не находила сил отказать ему, а наоборот, загоралась сама и, загоняя стыдливость в дальний уголок, охотно раскидывалась перед его жадным взором, отвечая тихими стонами на нетерпеливые грубоватые прикосновения. Она и сама с удовольствием исследовала его тело, ужасаясь шрамам, на которые натыкались её ладони, когда ласково скользили по гладкой коже. Он глухо рычал, когда она добиралась до закаменевшей плоти и дразнила его, сжимая, поглаживая пенис и яички.

Соня удивилась, когда стала укладывать вещи. Было ясно, что они не войдут в багажник джипа, и она растерялась. Предложение Айка вынести всё в мусорный бак было с возмущением отвергнуто. Он не стал спорить, лишь пожал плечами. На самом деле, если старые одёжки девчонок выбросить было не жалко, то её вполне приличные босоножки, хоть и сильно поношенные, но очень удобные, она выбрасывать не собиралась. Много было игрушек, которыми дети уже не играли, но ревностно следили, чтобы они не потерялись.

Соня натаскала из магазина картонные коробки и уложила в них всё, что не собиралась оставлять. Айк насмешливо наблюдал за её сборами, временами комментируя её действия. В конце концов, не выдержав, она толкнула его в грудь, опрокинув на диван. Он засмеялся, не сопротивляясь и наблюдая, как она усаживается на него верхом.

- Айк! Прекрати! - Соня шлёпнула его по руке, оглаживающей её бёдра. Он чуть приоткрыл рот и потянулся к ней, приглашая его поцеловать, но она нахмурилась: - скажи, как мы повезём всё это?

Он рассмеялся, хитро подмигнул: - поцелуешь - скажу!

Наклонившись, Соня быстро чмокнула его в губы, требовательно хлопнула по груди рукой: - ну?

- Всё очень просто. Попросим у Дарьи Никаноровны разрешения оставить у неё коробки, которые не войдут в нашу машину. Когда приедем домой, я отправлю кого-нибудь из парней за вещами. А если хочешь - можно нанять небольшую машину здесь, в Ачинске.

- Не -е, не хочу здесь нанимать. Пусть лучше кто-то из твоих съездит.

Дарья Никаноровна, конечно же согласилась временно оставить у себя Сонины вещи. Соседка искренне радовалась за Соню и горевала, что приходится расставаться. Она очень привязалась к малышкам и уже не раз всплакнула. Сама она решила, что поедет жить к сыну, как только проводит Соню с детьми.

ГЛАВА 27.

До Междуреченска ехали долго, временами останавливаясь на лесных дорогах. Тогда девчонки выкатывались из машины проворными колобками в своих ярко-красных курточках и пуховых вязаных шапочках и топтались вокруг, проваливаясь в глубокий снег. Айк, стоя у края дороги зорко следил, чтобы дети не выбежали на неё, хотя редкие машины притормаживали, проезжая мимо, и водители внимательно вглядывались в замерший на обочине джип и его пассажиров. Но помощи никто не просил, и машины скрывались вдали, а в лесу снова устанавливалась тишина.

Соня в короткой песцовой шубке, разрумянившаяся, повисла на руке Айка: - правда, здорово? Снег прямо слепит своей белизной! А в Ачинске он грязный. Чуть выпадет - и уже весь почернел. - Подняв голову, она углядела распростёршуюся над ними ветку небольшой сосенки, согнувшейся под тяжестью снежной шапки. Она отпустила руку мужчины и, подпрыгнув, дёрнула за ветку. Целый сугроб обрушился на то место, где стоял Айк. Но…его там уже не было. С разочарованно-восхищённым видом Соня наблюдала, как при первом, едва слышном шорохе падающего снега Айк быстро переместился в сторону и засмеялся, глядя на её насупленное лицо. - У-у, волчара противный, мог бы и поддаться из вежливости!

Продолжая смеяться Айк, крепко прижал её к своей груди и навзничь упал в снег. Дети со смехом навалились на них. Барахтаясь в глубоком рыхлом снегу, Соня возмутилась: - сейчас же вставайте! Айк, они же мокрые будут! Сейчас снег в машине растает, и у них вся одежда промокнет! - Улыбающийся Айк, подхватив хохочущих и брыкающихся дочерей потащил их в машину:

- мы их переоденем, где там у них чистые брючки?

Они останавливались ещё несколько раз, чтобы отдохнуть, покормить детей и перекусить самим. Красноярск объехали по какой-то малоизвестной дороге, которая, как уверял Айк, выведет их прямо в Демидово. Так и получилось. Вроде всё тянулась и тянулась заснеженная тайга с молчаливыми вековыми соснами, барабанной дробью дятла и крикливыми сойками, провожающими машину, но внезапно вынырнула окраина райцентра с добротными домами из тех же сосен в три обхвата, с дымами, столбом подымающимися из труб, поскрипыванием снега под ногами прохожих. Останавливаться не стали и сразу выехали на дорогу в сторону Междуреченска. По пути обогнали автобус: - это рейсовый, к нам, - сообщил Айк. Соня кивнула головой:

- полупустой едет.

- Да, народу немного, только те, кому машину гонять неохота.

Девчонки уснули, и Айк всё время поглядывал на них в зеркало заднего обзора.

В Междуреченск приехали вечером. Дети устали и капризничали, да Соня и сама не чаяла добраться до постели.

По залитым огнями улицам доехали до дома. Айк подхватил на руки малышек и улыбнулся Соне: - сейчас искупаемся, поужинаем и спать! - она криво улыбнулась в ответ, но промолчала, не стала ему говорить, что в теле поселилась противная дрожь: всё же ничего хорошего в этом доме она не видела.

Торопясь вслед за Айком по расчищенной от снега дорожке к крыльцу, Соня увидела, как вспыхнули окна на первом этаже, а потом широко распахнулась входная дверь. На пороге стояла Марфа Петровна. Она сурово поздоровалась с Айком и, мельком глянув на детей, повернулась уйти. Он негромко остановил её: - Марфа?

Она неохотно повернулась, скривившись, процедила: - здравствуй, Соня, - и сделала попытку уйти вновь. Айк, нахмурившись, повторил громче: - Марфа??

Она отвела глаза, пробормотала: - извините. Здравствуйте, Софья Михайловна. - и осталась стоять, опустив руки.

- Здравствуйте, - сухо ответила Соня.

Близнецы на руках у отца дружно засопели, нахмурив бровки смотрели на домоправительницу. Затем, сначала одна, а потом другая дружно заревели, потянулись к матери. Она забрала их у растерявшегося Айка, прижала к груди, зло спросила его: - мы долго будем на пороге стоять? - Его лицо закаменело. Он шагнул в ярко освещённый холл, Соня с детьми вошла следом. Идущая сзади Марфа захлопнула дверь. Дети следили за ней неприязненными взглядами. Айк протянул к ним руки, ласково позвал: - ну? Идите ко мне, мои хорошие! Мама устала, давайте, я вас понесу! - Они дружно отвернулись и обвили ручонками Сонину шею. Она повернулась к нему, хмуро сказала:

- покажи, куда мне нести детей и сходи, пожалуйста, за их вещами. - Они так и поднялись на второй этаж: впереди Соня с дочерьми на руках, за ними насупленный недовольный Айк. Обогнав их, он открыл дверь в комнату и остановился на пороге. Подошедшая сзади Соня подтолкнула его и…остолбенела тоже. Комната была оборудована для детей. Две кроватки, низенький столик и несколько детских стульчиков, большой вместительный шкаф и приличных размеров корзина с игрушками, на полу толстый ковёр от стены до стены. - Что это?? - Соня потеряла дар речи. Вся мебель, все вещи в комнате были тёмных цветов. Тёмно-коричневый шкаф, кроватки и стульчики со столиком, Тёмно-синий однотонный ковёр, тёмно-серые шёлковые шторы. Даже обои на стенах и те тёмные. Она подошла к кроваткам, спустив дочерей на пол, откинула покрывала: постельное бельё тёмно-синего цвета с редкими жёлтыми узорами. Несмотря на яркий свет, заливающий комнату, вид был мрачный. От негодования Соня потеряла дар речи, лишь гневно посмотрела Айку в глаза. Он, отвернувшись, вылетел в холл, а потом, с лестницы, раздался его рёв: - Марфа!! Я не знаю, что я с тобой сделаю!! - У Сони дрожали губы, когда она смотрела на стоящую на пороге комнаты пожилую женщину. Малышки обхватили её ноги и, насупившись, смотрели на отца и его домоправительницу. Та холодно спросила:

- чем ты недоволен, Айк? Всё новое, мебель вымыта, бельё выстирано.

- Но цвет?? Ты с ума сошла?? Почему всё такое мрачное??

Та покосилась на бледную Соню, пожала плечами: - для маленьких детей самый лучший вариант покупать тёмные расцветки. Не видно царапин на мебели, пятна тоже не бросаются в глаза. Особенно, когда раздавят ягоды. А ещё дети любят рисовать на стенах, поэтому лучше, чтобы не было соблазна, сделать их тёмными. Тогда карандаши и фломастеры станут незаметны.

- Во-о-он!! Пошла вон отсюда!! - Айк побелел от негодования. Повернулся к Соне и постарался взять себя в руки: - мы всё это выкинем завтра же, обещаю. Ты сама купишь всё, что считаешь нужным. Забирай детей и уноси их в спальню. Сейчас я принесу их вещи.

Она опять подхватила дочерей на руки. Те настороженно молчали, крепко обнимая её за шею.

Спальня изменилась. Шкаф, комод, большая деревянная кровать, прикроватные тумбочки с обеих её сторон - всё было светлым, новым. Шёлковые, бледно-сиреневые, с серебряным тонким узором обои, светлый ковёр на полу и в тон ему обивка на креслах. Ничто не напоминало Соне ту прежнюю, ненавистную комнату. Она с облегчением опустила дочерей на пол. Те, по-прежнему стоя рядом, недоверчиво оглядывали комнату.

Прежде чем отправиться за вещами, Айк заскочил на кухню. Встал в дверях, хмуро глядя на женщину: - какая муха тебя укусила, скажи мне?

Та насмешливо посмотрела ему в лицо: - вы все слишком очеловечились, и ты, вожак, подаёшь в этом пример. Вы ищете себе пару среди людей, ваши щенки растут в тепличных условиях и не знают вкуса сырого мяса. Ваши самки помыкают вами, а вы ползаете перед ними на брюхе и лижете их ноги.

- Какое отношение ко всему этому имеет чёрная мебель?

- Пусть щенки привыкают, что жизнь не будет всегда розовой, мягкой и приятной. Да и их матери пора показать, что кроме неё у тебя есть стая, которая для тебя важнее, чем она и её дети.

- Ты ошибаешься, Марфа. Соня и наши дочери для меня дороги не менее, чем стая. Мне кажется, это всего лишь слова. На самом деле, ты ревнуешь меня к ней и не желаешь, чтобы в доме, наконец, появилась хозяйка.

- Хозяйка! - женщина презрительно фыркнула, - она никогда не будет хозяйкой в твоём доме и парой вожаку. Разве ты не видишь, насколько она чужая? Как ей неприятно всё, что связано с волками? Её дети навсегда останутся полукровками и всю жизнь станут метаться между нами и людьми. Ты напрасно привёз её, Айк. Она не сможет встать рядом с тобой во главе стаи.

- Посмотрим, - бросил Айк, отправляясь за вещами к машине.

Притихшие близнецы лишь настороженно таращили тёмно-карие, как у отца, глазёнки, пока Соня купала их и, закутав в большие махровые полотенца, по очереди переносила в спальню. Внутри у неё всё кипело. Завтра же она заставит Айка выкинуть всю эту черноту из детской, ободрать обои и привести комнату в божеский вид. Как избавиться от старой волчицы, она пока не представляла. Соня с иронией подумала, что у ведьмы вполне бы хватило решительности отключить отопление, чтобы приблизить к реальности проживание детей - как в зимнем лесу.

В спальню вошёл Айк, перетаскивающий из машины привезённый багаж. Вдвоём они быстро одели дочерей. Соне тоже хотелось искупаться, но детей надо было покормить и укладывать спать. Кормить пришлось привезённым с собой детским питанием. Что-либо готовить уже не было времени. У накормленных малышек слипались глаза, и Соня принялась укладывать их на большую кровать: - Айк, они будут спать со мной. Тебе придётся переночевать на диване.

- Может быть, они одну-то ночь поспят в своих кроватках? Ну, тёмное там всё, страшненькое, но ночью же не видно…- он вопросительно смотрел на неё. Она резко ответила:

- нет! Даже не думай, что они будут спать там! Одни, в незнакомом месте… Ты что, не понимаешь, что они привыкли спать в одной комнате со мной? Дети ещё слишком малы, чтобы я могла оставить их одних.

- Соня, - он нахмурился, - но ведь это неправильно! Ты слишком их опекаешь, по-моему. Ну хорошо, эта первая ночь в незнакомом месте… Они и вправду могут испугаться. Но потом? У них есть своя комната. В конце концов, мы можем поставить там радионяню. Как только кто-то из них проснётся, завозится или заплачет - мы сразу услышим.

- И когда ты намерен оставлять их одних ночью?

- Э-э-э, ну, я думаю, через неделю они смогут спать в своей комнате? - Айк вопросительно смотрел на неё.

- А я думаю, они будут там спать, когда им исполнится хотя бы два года. Или три. - Соня спокойно укрыла детей одеялом, положила с краю две подушки, чтобы малышки не скатились на пол во сне, включила настольную лампу на тумбочке со своей стороны. Айк промолчал. Встав с кресла, где сидел, выключил верхний яркий свет. Соня вытащила из большой дорожной сумки своё чистое белье, ночную рубашку и халат. Вопросительно посмотрела на мужчину: - кто первый пойдёт купаться?

Он озорно улыбнулся: - а пойдём вместе?

- Нет, - она мотнула головой, - девчонок одних я не оставлю.

- Ну, тогда ты первая иди, - он разочарованно сморщил нос и жалобно посмотрел на неё. Соня ласково погладила его по щеке. Он тут же поймал её за талию, привлёк к себе на колени. Она легко поцеловала его и неохотно встала:

- Айк, я себя чувствую такой грязной! Мне надо срочно искупаться!

Он, прикрыв глаза шумно, с видимым наслаждением потянул носом: - м-м-м, а мне нравится, как ты пахнешь. Может, не надо мыться? - и на ухо: - я тебя вылижу…везде…

- Ох, Айк! Пусти сейчас же! - Почувствовав, как неудержимо краснеет, Соня вывернулась из его объятий и побежала в ванную. Он тихо засмеялся ей вслед.

Сидя в кресле на месте Айка, она подумала, что неплохо бы было перекусить. Об этом она ему и сказала, когда он вышел из ванной, обнажённый по пояс, босиком, с влажными взъерошенными волосами. Он протянул ей руку, шёпотом сказал: - так пойдём на кухню, что-нибудь поищем! Марфа же наверняка готовила в ожидании нашего приезда.

Соня на секунду задержалась, глядя на крепко спящих дочерей, прижалась к его груди: - Айк, а ты не можешь уволить эту злую тётку, а?

Он обнял её за талию и повёл к двери. Равнодушно ответил: - сама уволь. Соня, я никогда не ввязываюсь в женские дрязги, вы должны разбираться сами. - Она скептически хмыкнула, решив, что вернётся к этому вопросу чуть позднее.

Марфы Петровны на кухне не было, но Соня слышала, как она тяжело ходила по своей комнате, что-то ворча себе под нос.

Айк бодро залез в холодильник, обернулся к Соне: - что ты будешь есть? - Она подошла, заглянула из-под его руки:

- давай, посмотрим, что она приготовила.

Несмотря на неприязнь к Соне, приготовлением еды домоправительница занималась всерьёз. Полки холодильника были заставлены кастрюлями, кастрюлищами, контейнерами и судками. Айк принялся вытаскивать их на стол, предоставляя Соне решать, что они будут есть. Она заглянула под каждую крышку: везде было мясо. В некоторых кастрюлях - птица. Никаких салатов, конечно, не было. Несколько коробочек йогуртов сиротливо притулились на дверце. - Видимо, Марфа побеспокоилась о детях, - мелькнула у Сони мысль.

За столом разговор протекал вяло. Она всё время помнила о тётке, затаившейся за тонкой стеной, поэтому хмурила брови в ответ на заигрывания Айка. В конце концов он, нарочито громко вздохнув вернулся к своей тарелке с парочкой антрекотов и картофельным пюре, политым мясным соусом. Соня прожевала кусок куриной грудки и спросила: - слушай, Айк, а мы детей с собой возьмём, когда поедем завтра за мебелью? Можно, конечно, завезти их к Алле… Всё равно я хотела завтра к ней сбегать.

Он пожал плечами: - как хочешь. Можно с собой, можно к Алле, а можно с Марфой оставить.

- Нет! - резко ответила Соня, - с собой возьмём, а потом ты с ними посидишь, а я быстро сбегаю к Алле.

Продолжая злиться на Марфу Петровну, она всё вынуждена была признаться себе, что готовила та отменно, Соня так не умела. После ужина она сгрузила посуду в посудомойку, Айк включил её и они ушли спать.

Кое-как почистив зубы, Соня решила, что разбирать багаж она будет завтра, потому что спать хотелось неимоверно. Она хотела постелить Айку на узком диване и полезла в шкаф за бельём, но он её остановил: - ложись, я на ковре буду спать. - Она непонимающе вскинула брови, но потом увидела, как он стал расстёгивать рубашку и отвернулась. Через минуту громадный волк вытянулся вдоль кровати, устало положил голову на лапы и прикрыл глаза.

Ночью завозилась Надюша, и Соня открыла глаза, спросонья не сообразив, где находится. Посмотрела на лежащих рядом близнецов: подушки, отгораживающие их от края кровати, были убраны. Вместо них, спиной к детям растянулся на боку, на наглаженной льняной простыне волк. Детская ручонка лежала у него на морде, закрывая нос. Он потихоньку фыркал и едва заметно дёргал головой, стараясь освободиться и не разбудить ребёнка. Соня, приподнявшись на локте, осторожно передвинула ручку волку на шею. Он облегчённо вздохнул и лизнул ей пальцы. Она шёпотом рассмеялась: - ну и зачем ты на постель взгромоздился? Девчонки и так бы с кровати не свалились. Кстати, у тебя блох нет? - Он тихо, на грани слышимости, зарычал, а Соня, улыбнувшись в темноте, опять упала на подушку.

ГЛАВА 28.

Утреннее солнце, пробиваясь сквозь плотные шёлковые шторы, разбудило Соню. Она села на кровати, чувствуя себя вполне отдохнувшей, и посмотрела на дочерей. Они спали, разметавшись на широкой кровати. Видимо очень устали, раз не проснулись, как обычно, в шесть утра. Айка не было в комнате, но вскоре дверь тихо открылась и он, умытый, гладко выбритый, осторожно прокрался к креслу. Соня фыркнула, наблюдая за ним, и он приложил к губам палец, призывая её к тишине. Она подхватила халат, побежала умываться, а когда вернулась, обнаружила, что близнецы чинно сидят на горшках и крутят головами, разглядывая комнату.

Завтрак прошёл весело. В кухне обнаружилась пара высоких детских стульчиков, которые были придвинуты к столу. На радостях, что они сидят за столом вместе со взрослыми, дочери даже съели всю овсянку, которую Соня сварила на завтрак. Айк от каши отказался, с тайным отвращением покосившись на Сонину тарелку. Она и не стала настаивать, благо выбор у него был.

Марфа Петровна, сухо пожелав им доброго утра, ушла в свою комнату, провожаемая сердитыми взглядами и насупленными бровками малышек.

Потом долго собирались, и пока Айк, усадив девчонок рядышком на диване, надевал на них тёплые сапожки, Соня, терзаемая любопытством, быстренько пробежалась по комнатам второго этажа. Изменениям подверглись лишь детская и спальня. Всё также гулко тикали большие напольные часы в кабинете, всё та же мебель стояла в гостевых комнатах. Нигде ни пылинки, тишина и порядок.

В спальне завизжали, засмеялись девчонки, гулко захохотал Айк, и Соня вернулась к ним, спеша одеться самой.

В мебельный магазин пошли все вместе. Близнецы категорически отказались ехать на плечах отца и шествовали своими ногами, что значительно замедляло передвижение. Появление Айка и Сони с детьми парализовало работу магазина. Хотя в этот утренний час в середине рабочей недели народу там практически не было, всё же те, кто рассматривал в зале образцы мебели, бросили всё и с любопытством уставились на вновь прибывших. Соня поморщилась от такого внимания. Кассир в своей стеклянной будке вытянула шею, разглядывая детей, два грузчика встали в дверях подсобки, глядя на Соню в упор и тихо переговариваясь между собой. Она толкнула Айка в бок: - и что? Меня так везде будут разглядывать?

Он улыбнулся: - тебе придётся потерпеть, пока стая не запомнит вид и запах супруги вожака.

- А прекратить это нельзя?

- Как?

- не знаю… Но мне это неприятно.

Айк нахмурился, обвёл тяжёлым взглядом зрителей, и те смущённо стали отводить глаза и возвращаться к своим делам.

Невысокая, средних лет женщина, подошла к ним. Глядя на Айка, сказала: - вам что-то показать, Айкен Георгиевич? Может быть, принести каталог?

Он кивнул: - несите, - сам повёл Соню и детей к стоящим у стены креслам. Женщина принесла солидных размеров альбом, протянула Айку. Он пристально посмотрел ей в глаза, и она, чуть смутившись, повернулась к Соне:

- наверно, вы будете смотреть?

- Да, спасибо. - Ей уже были неприятны все эти люди.

Особо рассматривать каталог было некогда. Детям надоело сидеть, они сползли с кресла и потопали вглубь большого зала. Айк поймал их: - давай, я пойду с ними на улицу, а ты выбери и закажи, что понравится.

Соня выбрала две светлые деревянные кроватки, невысокий длинный шкаф с открытыми полками и несколькими закрытыми ящиками, вместительный комод, пару детских столиков и несколько стульчиков. Ещё подумав, отметила широкий диван. Подошедшая женщина - продавец с сомнением посмотрела на указанные картинки: - а Айкен Георгиевич, он видел… что вы выбрали?

- Причём тут Айкен Георгиевич?? - холодно спросила Соня, - я говорю вам, что мы покупаем. Ваше дело - оформить покупку.

- Но… всё же…, - женщина мялась, пряча глаза, - этот разноцветный шкаф, и стульчики… Может, ему не понравится…?

Соня начинала закипать. Да, шкаф имел разноцветные полки и дверцы. Стульчики тоже имели весёленькую расцветку. Она представляла, как забавно и радостно всё это будет выглядеть на фоне светлых обоев с каким-нибудь детским рисунком. - Так вы будете оформлять покупку, в конце концов?

- Может, вы всё же спросите… его…?

- Нет! - Соня уже ненавидела этот магазин, - я не буду спрашивать Айка, а требую, чтобы вы оформили мой заказ на мебель.

Закусив губу, женщина обречённо пошла к своему столу. - Вот, бланк заказа. В кассе у вас примут деньги, а мебель привезут во второй половине дня. Только… - она отвернулась, не глядя на Соню.

- Что?? - та свирепо смотрела на неё, - думаете, Айку только и заботы, как о детской мебели думать?? Да ему всё равно, что я куплю, понятно вам?? - Женщина молча кивнула головой.

В машину Соня вернулась злая, как…как дикая волчица! На вопрос встревоженного Айка, огрызнулась: - смотрю, в вашем паршивом городишке без твоего соизволения никто пукнуть не смеет! - Он с недоумением пожал плечами и улыбнулся:

- Сонюшка, ты попала в волчью стаю, родная! Может, тебе первое время плётку с собой носить? Или палку какую-нить? Как кто возразит - ты ему хрясь между глаз и всё, все проблемы сами собой разрешились?

Ей стало смешно: - и волчицам можно “хрясь”?

- А то! Им-то и надо в первую очередь! Волки ещё постесняются тебе голову морочить, а женщины

- вообще страшная сила!

Они вернулись домой, и Соня уже в холле услышала, как гремит посудой и тяжело ходит по кухне домоправительница. Чуть поднявшееся после разговора с Айком настроение опять рухнуло. Она свирепо посмотрела на него: - я выгоню эту ведьму! И только попробуй мне помешать!

Он улыбнулся и подмигнул: - ты хозяйка в доме и стае! - присел на узкую кушетку под вешалкой и принялся раздевать приплясывающих в нетерпении дочерей.

Соня, расстегнув шубку, открыла дверь на кухню. Неприязненно глянув в её сторону, Марфа Петровна бросила: - тебе мать, видно, никогда не говорила, что нельзя входить в верхней одежде туда, где еду готовят.

Не обращая внимания на её слова, Соня спокойно сказала: - я увольняю вас, Марфа Петровна. Сейчас вы получите деньги за проработанное время и за месяц вперёд. Я надеюсь, что вечером вас в этом доме уже не будет.

Та издевательски хмыкнула: - надейся, надейся. Да кто ты такая, что здесь распоряжаешься?

Соня уняла нервную дрожь, ровно ответила: - вам придётся уйти.

В холле засмеялся, разговаривая с девчонками, Айк. Домоправительница, неприязненно глянув в Сонину сторону, вышла из кухни. Уперев руки в бока, гневно сказала: - Айк, до каких пор она меня оскорблять будет??

Тот, забавляясь, удивлённо вздёрнул брови: - тебя?? А мне показалось, что это ты оскорбляешь мою жену и твою хозяйку?

- Жену!! - та презрительно фыркнула. С лица Айка сползла улыбка, он тяжело посмотрел на женщину. Под его взглядом она замолчала, торжествующее выражение незаметно сменилось виноватым. Малышки дружно подбежали к матери, обхватили её за ноги. Она присела к ним, обняла и прижала к своей груди, укоризненно гладя на Айка.

- Что ты намерен делать? - Соня опять чувствовала себя неуверенно, глядя на самодовольную старую волчицу.

- Ничего, - он пожал плечами, - раз ты приняла решение уволить Марфу, она сегодня к вечеру покинет дом. Соня, всё будет так, как ты скажешь! - Отвернувшись от домоправительницы, растерянно севшей на стоящий у двери пуфик, он протянул Соне руку: - давай мне шубку и поднимайся с детьми наверх. Скоро привезут мебель.

Поднимаясь с дочерьми по лестнице, она услышала, как Марфа Петровна плачущим голосом спросила: - Айк, ты что, правда меня увольняешь?? Это после пятнадцати-то лет работы!?

Соня завернула в холл второго этажа и отпустила девчонок. Они побежали в какую-то из комнат, смеясь, что-то лопоча на своём языке, а она вернулась к лестнице и встала за углом. Подслушивать было стыдно, но необходимо. Айк раздражённо говорил: - ты сама виновата, Марфа, я тебя предупреждал! Что с тобой стало? Эта дурацкая комната, твоё безобразное поведение - ты напрасно стараешься лишить меня моей пары. Эти дети - мои, ты ведь чувствуешь их запах. Неужели ты всерьёз считаешь, что я променяю Соню и своих щенков на тебя? - Соня услышала, как женщина заплакала. Сквозь слёзы, прерывающимся голосом, она оправдывалась:

- я не хотела её выгонять, Айк! - он презрительно хмыкнул, сидя на кушетке и развязывая ботинки, - я только хотела, чтобы она поняла, что попала в стаю, чтобы привыкала жить с нами!

- Ага, - саркастически ухмыльнулся тот, - только ты пыталась поставить её в подчинённое положение! Это что-то новенькое, Марфа! Я ни разу не слышал, чтобы супруга вожака вдруг покорилась стареющей волчице!

- Но она человек! - возмущённо вскрикнула женщина.

- Да, верно. Но мой волк выбрал её, а ты знаешь, что это значит.

- И что мне теперь делать? - Соня удивилась, каким тихим и кротким был её голос.

- выполнять распоряжение самки, которая выше тебя по статусу, - жёстко ответил Айк и стал подниматься по лестнице. Соня, которую передёрнуло от его слов о самке. Да и дочерей щенками назвал… Она на цыпочках отступила вглубь холла и бегом нырнула в спальню. Спустя несколько секунд туда вошёл Айк, насмешливо сморщил нос: - подслушивала!

Соня подошла, обняла его за шею, подставила губы для поцелуя: - да-а, а ты как догадался? - Он прижал её к себе, широкой ладонью провёл по спине и попе, чтобы притиснуть плотнее, не спеша поцеловал:

- ты забыла про мой нос. Волк почуял, что ты стоишь за углом и рвался поскорее закончить этот пустой разговор.

- У-у, значит, и Марфа меня чуяла, - Соня уткнулась лицом в его плечо. Он потёрся щекой о волосы, счастливо вздохнул:

- и что? Ты у себя дома, что хочешь, то и делаешь. Марфа распоясалась. Она со мной много лет, привыкла, что я снисходительно отношусь к её выходкам. Я многое ей позволял, вот она и решила, что будет определять, как мне жить.

- Она уйдёт?

Он кивнул: - уйдёт. Возьми деньги в верхнем ящике стола в кабинете и расплатись с ней, пусть уматывает. Не хочу, чтобы ты расстраивалась по пустякам. - Он потёрся бёдрами, и Соня почувствовала, что его мысли уже о другом.

- Айк! Потерпи до вечера!

- О, Боже,- он длинно, горестно вздохнул и отпустил её,- пойду звонить в какую-нибудь контору, чтобы прислали людей ободрать обои и наклеить новые.

Двери их спальни, страшненькой детской и кабинета были открыты, и Соня слышала, как чем-то звенели, постукивали дочери в той мрачной комнате, оглашая второй этаж смехом и криками, как ходил по кабинету Айк, разговаривая по телефону.

В сумке зазвенел её собственный, и она вспомнила, что так и не вытащила его после поездки в магазин. Звонила Аллочка: - Сонька, ты где?? Всё ещё по тайге чалитесь?