Время гона. Фэнтези, любовный роман Соколина Наталья
Карен покачал головой: - сомневаюсь, что он сейчас что-то соображает. Нет уж, пусть будет привязан, мне так спокойнее.
- Ему же больно! - Соня жалобно посмотрела на мужчину.
- Нет, он ничего не чувствует. Мы накачали его обезболивающим и прочим, вычистили и зашили все раны. Он очень плох, но будем надеяться на лучшее. Главное сейчас - чтобы вот в этом бессознательном состоянии не начался оборот, иначе вся наша работа пойдёт псу под хвост.
- Я остаюсь с ним.
Соне, всё же, пришлось отлучиться: грязная, в рваных джинсах, она отправилась в ванную комнату хирургического отделения. Карен не подпустил её в таком виде к Айку, да она и сама понимала, что нельзя. Переодеться было не во что, и медсестра принесла ей больничную пижаму в весёленький голубой цветочек. Сейчас, когда чуть схлынуло нервное напряжение, ей зверски хотелось есть. Медсестра предлагала принести ей что-нибудь с больничной кухни, потому что обед давно прошёл, но Соня не согласилась. Девчонка и так не присела ни на минуту, меняя какие-то бутылки на капельницах, поглядывая на показания приборов. Она же принесла Соне постель, а вдвоём они затащили в палату кушетку из коридора. Вечером приехал чисто отмытый Олег, привёз Соне ужин, приготовленный Аллочкой. Увидев её в больничной пижаме, огорчённо сказал: - а я и не догадался взять у Аллы какую-нибудь одежду для вас!
Она пожала плечами, равнодушно сказала: - не переживай, Олег, всё нормально. Мне сейчас не до нарядов. Чистое и ладно. - Взяв контейнер с тушёным мясом и пюре, торопливо принялась есть. Хотя дверь в палату и оставила открытой, но на душе было неспокойно. Наконец она встала, сунула контейнер с недоеденным мясом Олегу: - передай Алле моё огромное спасибо, - и побежала в палату.
Соня зевнула и отложила на тумбочку книгу. При свете ночника вгляделась в неподвижного зверя. Сегодня была четвёртая ночь, как она сидела в кресле у кровати с привязанным волком. Она никому не доверяла ночные дежурства, даже Карену и Герману. Они уговаривали её поспать в кабинете главврача, но она не соглашалась, боясь, что они не увидят, не почувствуют изменений в состоянии Айка. Днём Соня ложилась на свою кушетку, временами проваливаясь в сон и резко просыпалась, со страхом прислушиваясь к происходящему в комнате. Время от времени её выдворяли в коридор, а волка осматривали, перевязывали, проводили какие-то процедуры. Она не знала, когда и что ела, да это было и неважно. Приходили Олег с Аллочкой, что-то говорили, почти насильно кормили её. Несколько раз она слышала голос Марфы, которая, как всегда, ругалась. На этот раз - с Сергеем, доказывая, что только приготовленную ею еду Соня съест полностью, а не слегка поковыряет, потому что именно она, Марфа, готовит лучше всех их жён, вместе взятых.
Теперь на ночь капельницы убирали, да и днём ставили только одну. Но волк по-прежнему был почти недвижим, а Карен хмурился и что-то бормотал себе под нос. Он тоже ночевал в отделении, устраиваясь на диване в своём кабинете.
Сильное тело стремительно мчалось по лесу, и Мать-Тайга стелила навстречу ему мягкое покрывало прошлогодней хвои и листьев, ласково гладила серую шкуру любимого сына лапами молодых сосенок. Счастливый, он летел на крыльях любви туда, где у поваленной ветром сосны он, наконец, обретёт долгожданную пару. Тайга бережно несла его в своих ладонях, радуясь вместе с ним и расстилая зелёный бархат постели.
Купаясь в сиянии родных глаз он обратился в человека, но она не испугалась, а улыбнулась и протянула к нему руки. Он любил её так бережно, нежно и долго, что от усталости она задремала у него на плече, а Мать-Тайга раздвинула вершины вековых сосен, чтобы солнечные лучи золотым теплом убаюкивали её. Её тонкий, едва ощутимый запах обволакивал его, заставляя волка едва слышно урчать от наслаждения. Он откуда-то знал, что в глубине её сладостного лона зародятся две искорки жизни, две его дочери - волчицы. Торжествующий вой рвался из груди, но внезапно он вспомнил всё, острая боль пронзила тело, и наступила темнота.
Громкий противный писк разбудил задремавшую Соню. Она вскочила с кресла: на кровати лежал Айк. Он обратился в человека, и она ужаснулась его худобе, а потом увидела кровь. Много крови, разорванные бинты и прямая линия на экране пищащего прибора. Соня метнулась в коридор, но медсестра уже рванула дверь в кабинет Карена с криком: - остановка сердца!! - он выскочил, как был, в одних трусах, босиком, пытаясь на ходу натянуть халат и отдавая приказания медсестре. Заскочив в палату, грубо вытолкнул Соню: - не ходи, ты нам мешаешь! - и захлопнул дверь. Она не посмела возражать, не глядя попятилась и села у стены на кушетку. Прибежала девчонка и притащила какой-то громоздкий прибор. Соня, с трудом удерживая отчаянный звериный вопль сжалась в комок, стиснула руки так, что побелели костяшки пальцев. Услышала, как Карен крикнул: - разряд! - потом, чуть погодя, ещё раз: - разряд! - ей нечем было дышать, не хватало воздуха, и Соня рванула ворот пижамы.
Она услышала торопливые шаги. Бледный Карен распахнул дверь, рявкнул: - срочно найди Германа! - и снова скрылся в палате, уверенный, что она сделает всё, что он велел.
Соня подскочила к столу медсестры, но не увидела ничего, похожего на больничный справочник. Её телефон остался в сумке, в палате. Ни минуты не медля, она скатилась вниз, в приёмный покой, где за столом в комнатушке дремала пожилая женщина - фельдшер. Она в растерянности замерла, когда Соня бешено закричала: - именем Закона Стаи!! Быстрее, бегом!! Мне нужен телефон Германа! - Та дрожащими руками пододвинула ей лист бумаги с напечатанными номерами телефонов. - Телефон! Дайте мне ваш телефон! - Женщина закопошилась в сумке, и Соня, рванув её из рук хозяйки, вытряхнула всё на стол. У той задрожали губы.
Герман ответил сразу и всё понял с полуслова. Выругавшись, отключился, а Соня, наконец, выдохнула и обмякла. Опустившись на стул сказала испуганной женщине: - извините меня, пожалуйста. Айк… ему… совсем плохо, - она не смогла сказать страшные слова об остановке сердца, - я вам оплачу этот звонок, не обижайтесь на меня, ладно?
Женщина замахала руками: - да что вы,…Софья Михайловна, да? - Соня кивнула. Она уже плакала, хлюпая носом, и та протянула ей марлевую салфетку, - разве ж я обижаюсь? Я всё понимаю, не надо мне никаких денег, там сущая мелочь! С ним ведь Карен, наверно? Он очень хороший врач. И Герман сейчас подъедет… - Соня встала, не находя себе места:
- Я пойду, не могу…Хоть и не в силах что-то сделать, но всё равно…
- Идите, идите, Софья Михайловна! - закивала фельдшер, - может, вам накапать чего?
- Нет, спасибо. - Она вышла из комнатушки и чуть не столкнулась с бегущим к лестнице Германом. Он мазнул по ней взглядом и тут же скрылся за поворотом. Соня побежала следом за ним.
Открыв в отделение дверь, она издалека увидела, как медсестра вывозит из палаты каталку с Айком. Соня вглядывалась в его лицо - мертвенно-бледное, с бледно-синими, плотно сжатыми губами и веками. По простыне, которой он был укрыт, расплывались громадные кровавые пятна, и ей опять стало дурно. Закружилась голова, поплыло в глазах и подступила тошнота. Она сползла по стенке на пол, провожая помутневшим взглядом каталку. Дверь операционной закрылась, и Соня осталась в коридоре одна.
Она не помнила, сколько просидела у стены на полу. Очнулась, когда почувствовала, что её подняли на руки и куда-то несут. Потом голос Звягинцева настойчиво сказал: - выпейте, Соня, - ей приподняли голову и в губы ткнулась кружка с каким-то резко пахнущим содержимым. Она послушно выпила и, едва ворочая языком, спросила:
- Айк?
- Пока не знаю, он в операционной.
- Я сяду, - она поняла, что врачам удалось запустить сердце. Попытавшись подняться с чьей-то постели, огляделась. Оказалось, Сергей принёс её в кабинет Карена. - Вам кто-то позвонил, да?
- Фельдшер из приёмного покоя. Она мою жену, Айнур, знает.
Соня сползла с дивана: - я в коридор пойду, сяду перед палатой.
- Вместе пойдём, - он подал ей руку.
Мимо них в комнату пробежала девчонка-медсестра, вынесла тот громоздкий прибор. Потом вернулась со стопкой чистого белья. Соня заглянула в открытую дверь: сердце сжалось от боли. Постель Айка была залита кровью, на ней и на полу валялись обрывки окровавленных бинтов.
Бесконечно долго тянулось время. Захлопали двери палат, потянулись в ванную больные, оглядываясь на сидящих в коридоре Соню и Сергея. Появились дневные медсёстры и незнакомые врачи входили и выходили из ординаторской. Наконец, открылись двери операционной, и вышел Карен.
Помертвев, Соня медленно поднялась ему навстречу, прижав к груди стиснутые руки. Он увидел её наполненные ужасом глаза, устало улыбнулся: - он жив, Софья Михайловна. Сейчас Герман накладывает последние швы и скоро вы его увидите. - И правда, спустя десять минут медсестра выкатила из операционной каталку, на которой, укрытый чистой простыней лежал Айк.
ПРОДА ОТ 26.03.
Страсти улеглись, и Айка с Соней, наконец, оставили одних. Спокойствие снизошло на неё. Она нашла его, он жив, и не собирается умирать. Дети здоровы, родители и бабушка беспокоятся за неё, но это пройдёт, когда они узнают, что у неё всё хорошо. Что ещё надо для счастья?
Соня легла головой на его подушку, касаясь губами его губ, тихо спросила: - ты меня любишь, Айк?
- Да! - с жаром ответил он. - Со стоном потянул носом воздух: - это невозможно - как сладко ты пахнешь!
Она легко вздохнула, лениво сказала: - а как любишь? Расскажи?
Он серьёзно задумался, помолчал: - очень сильно люблю.
Соня приподняла голову, заглядывая в его глаза: - И всё? А где красивые слова? Где сравнения с какими-нибудь цветами… с розой, например, с утренней зарёй…, с каким-нибудь зверем…ну, там с кошечкой. А, вот, трепетной ланью? Ну, Айк??
Он даже брови нахмурил, размышляя: - кошек терпеть не могу. Лань… олениха, что ли? Мясо у них вкусное, да. Роза… так она вянет быстро. Зачем он нужен, такой цветок, мусор один от него.
- Она засмеялась, куснула его за верхнюю губу, осторожно, чтобы не задеть шов на нижней: - ты каждый день будешь говорить мне, как сильно ты меня любишь. Можешь не сравнивать с кошкой и оленихой, так и быть. - Айк облегчённо вздохнул, насмешливо фыркнул:
- с удовольствием. - Помолчал, потом виновато сказал: - прости меня, родная. За всё прости.
- Мы начнём с чистого листа, Айк. Мы расчистим пожарище и на его месте отстроим новый дом. Такой, какой я хочу. В саду посадим новые деревья, девчонок устроим в детский сад, а я открою свою фирму. Пока не знаю, какую, но ты мне поможешь. - Соня зевнула: - спать хочу до ужаса, хоть и спала весь день.
Он с трудом подвинулся на узкой кровати: - ложись со мной. Тесно, конечно, но может, ты хочешь лечь на кушетке? - Он видел Сонину постель у противоположной стены. Ей не хотелось уходить от него. Она всё не могла поверить, что он жив и, хотя бледен и слаб, но она слышит его тихий глуховатый голос, смотрит в его глаза и видит в них безграничную любовь и счастье.
Всё же Соня осторожно прилегла с краю, не решаясь обнять. Он не мог повернуться на бок: мешала загипсованная рука и многочисленные швы, но несмотря на неудобное положение, она уснула сразу и так же мгновенно проснулась, когда Айк чуть пошевелился: - рука затекла, - он с сожалением потёрся щекой о её волосы, - ты так сладко спала, жаль, что тебя разбудил. - Она приподнялась на локте, озабоченно вглядываясь в его лицо:
- ты как? Температуры нет? - прижалась губами к его лбу, чем он тут же воспользовался, прихватив зубами сосок под пижамой. Она отстранилась, строго сказала: - а на цепь?
Дверь открылась, вошёл умытый и одетый в больничный костюм Карен. Увидев их в одной постели, ехидно ухмыльнулся: - что-то у меня появились опасения, что мне придётся в третий раз накладывать тебе швы, Айк.
Соня смущённо соскользнула с кровати. Айк проводил её сожалеющим взглядом: - сколько мне лежать, Карен? Все бока уже отлежал!
- Да ты в своём ли уме, парень? - тот поражённо всплеснул руками, - мы ещё вчера не знали, выживешь ты или нет!
- Ну так живой же, - Айк усмехнулся, следя глазами за Соней, раздвигающей шторы.
- Там к вам с утра пораньше посетители нагрянули. Сейчас мы тебя побреем, умоем-подмоем, а потом и их запустим, - подмигнул Карен.
Айк порозовел: - а давай я сам умоюсь - побреюсь?
- А может, я? - Вернувшаяся от окна Соня насмешливо посмотрела на Айка и, прищурившись, сморщила нос. Он представил, как она прикасается к его обнажённому телу и почувствовал, как кровь приливает к бёдрам. Волк удовлетворённо заурчал, радуясь возвращению к жизни и своей паре.
- Нет! - он умоляюще посмотрел ей в глаза, - Не надо, пожалуйста! - И Карену: - давай, неси свой таз и что там ещё у тебя. Сонюшка, посиди в коридоре, пожалуйста! - Она поняла, что он стесняется своей худобы, давно немытого тела, многочисленных швов. Успокаивающе улыбнулась ему и вышла, плотно прикрыв дверь.
Она сидела в коридоре, слушая спокойные голоса в палате, звяканье стекла, лениво наблюдая за медсёстрами, бегающими то с водой, то со шприцами под белой салфеткой. Потом Карен вышел, а к Айку занесли капельницу. Она благосклонно покивала, когда Карен пустился в объяснения, что лечение не закончено, хотя наблюдается положительная тенденция. Потом Соня увидела идущих к ней по коридору Олега с Аллочкой и Сергея. Они уже знали, что Айк пришёл в себя и заранее улыбались ей.
Аллочка вручила пакет: - платье тебе купила и босоножки.
- Ох, спасибо! Наконец-то переоденусь. - Соня похлопала на кушетку рядом с собой: - садись, а мужчины пусть к Айку идут. Может, им без нас поговорить хочется? - Она взглянула на Сергея с Олегом.
- Ну, здравствуй, вожак! - сурово сказал Сергей. Олег молча, осторожно, пожал протянутую руку.
- Садитесь куда-нибудь, - усмехнулся тот. - Собрались стыдить и упрекать в отсутствии совести? Так сами знаете, это был для меня единственный выход. И ведь ничего не изменилось, я по-прежнему в тупике, хотя Соня и надеется на что-то…
- Ошибаешься, Айк! - широко улыбнулся Звягинцев, - изменилось. И очень многое! Твоя пара полностью заменила тебя. Стая у неё по струночке ходит! Она только брови нахмурит - волки на брюхо ложатся и глаза опускают.
- Ч-ч-что?? - Айк ошарашенно переводил взгляд с Сергея на Олега. Тот улыбнулся:
- Айк, это Соня организовала поиски. За несколько дней всех на уши поставила и заставила бегать, как ошпаренных. Совет Стаи ей в рот смотрит, только что по команде ‘Аппорт’ брошенные палки не носит!
- Не верю, - Айк хмуро смотрел на друзей, - что случилось? Соня - она такая…тихая, скромная, нежная… чуть что - сразу в слёзы. Можно бы было - я б её под стеклянный колпак посадил, чтоб её ветерком не обдувало, а тут - волки!
- Слушай, Айк, она применила к нам старинную фразу подчинения, - Сергей удивлённо покачал головой, - когда она мне выдала: ‘Именем Закона Стаи’! - я чуть не описался от неожиданности и ужаса, представляешь?
- Закон Стаи? Но ведь я не раз говорил ей, что именно он защищает её и подчиняет ей волков…
- Что толку, что говорил? А пользоваться им научил? - Айк неопределённо пожал плечами и поморщился от боли. - вот то-то и оно. Кто-то подсказал ей, как напомнить волкам о Законе. Причём, в повелительной форме! А что было на Совете! Наши старики чуть концы не отдали. Я даже испугался - вдруг кто помрёт! Она приехала к нам злющая - презлющая, но плакала много, это да. Втихомолку, когда никто не видит. Но закрутила гайки так, что волки дышать боялись. Роту СОБРовцев Лукьянов нам в помощь прислал, так она их из города выпроводила и послала в Малую Ветлугу. Командир на-днях приезжал, хотел с ней поговорить, но она его не приняла - некогда ей было, ты тут умирать опять собрался.
Айк слушал их вполуха, потом перебил Сергея: - но ведь фраза подчинения звучит не так, по-моему? Как-то вроде того: ‘Волки, Законом Стаи я поставлен над вами’… ну и так далее. Признаться, я не помню, как это должно звучать. Можете вы мне сказать, кто и когда опирался на Закон?
- Спроси, что полегче, - хохотнул Звягинцев, а Олег улыбнулся, - даже твой отец не вспомнит, когда это было.
- Может, Кытах Арбай? - Олег вопросительно посмотрел на друзей, - ты, Серый, рассказывал, что у него чуть инфаркт не приключился, когда Соня так сказала на Совете!
- Мне даже не верится, что моя кроткая девочка волчью стаю себе подчинила, - Айк недоверчиво качнул головой. - И волчицы не ерепенятся?
- Представь себе, нет. Может, потому, что её поведение на Совете Стаи вовсю обсуждалось на каждом углу? У стариков ведь семьи, взрослые дети, внуки, с которыми они поделились впечатлениями. Да и Олег был рядом с ней. Все ведь знают, что он из охраны вожака и его пары. Но, самое главное, Айк, - Сергей задумался, - мне кажется дело в том, что она очень уверенно держалась. Никого не боялась, ни перед кем не заискивала. В ней ощущалась какая-то твёрдость, уверенность в своей правоте. Она не хамила и никого не оскорбляла, но чувствовалась в ней такая сила, что никто и пикнуть не смел!
Айк с гордостью думал о том, что его волк не ошибся: пусть Соня и человек, но она настоящая пара вожака. Только всё же как жаль, что им обоим пришлось столько выстрадать, чтобы эта истина предстала перед ними.
Сидя в кресле, Соня недовольно смотрела на Айка. Он счастливо улыбался, щуря глаза под яркими солнечными лучами, падающими из окна на его всё ещё бледное лицо. Стукнув, в палату вошёл Карен и остановил на ней удивлённый взгляд: - что случилось, Софья Михайловна?
- Надоел ваш проходной двор! - огрызнулась та. - Никакого покоя, не хирургическое отделение, а вокзал какой-то! Одни уходят - тут же приходят другие. Зачем вы их всех пускаете, Карен? Вот выйдет Айк из больницы, сядет в своём кабинете и будет решать все возникшие вопросы. Надоело до ужаса!
- Так, может, вы будете выходить к посетителям в зал ожидания и разговаривать с ними? Сейчас, собственно, я пришёл, чтобы сказать: пришли редакторы обеих городских газет, с ними журналисты и фотографы.
- Тьфу, фотографы-то зачем?
- Хотят вас сфотографировать, - улыбнулся Карен.
Айк с удовольствием слушал Сонино ворчание. Действительно, им столько нужно было сказать друг другу, но поговорить они могли только поздно вечером. Второй день к ним сплошным потоком шли посетители. К его великому изумлению, прежде чем согласиться с его решением, кое-кто поглядывал на Соню, ожидая, когда она кивнёт головой. Кытах Арбай так и вовсе, рассказывая о конфликте, возникшем между двумя волчьими семьями из-за девчонки - вертихвостки, которая вскружила головы сразу двум парням, отчего один вызвал другого на поединок, смотрел на Соню, а на Айка так, взглядывал лишь временами, из вежливости. Она же не спешила демонстрировать свою власть над стаей, а спросила вожака: - что будем с ними делать, Айк?
Тот, забавляясь ситуацией, отмахнулся: - да ничего! Поединок - ну пусть потешатся. Не поубивают же они друг друга, я думаю. - Кытах укоризненно качнул седой головой, вопросительно глядя на Соню. Та нахмурилась:
- а если поубивают? Нет уж. Давайте-ка передайте девчонке, что я велела ей прийти вечером сюда, в зал ожиданий. Я к ней выйду и поговорю с ней. Не дай Бог, из-за неё кто-то погибнет или покалечится. Семьи станут врагами на всю жизнь. Оно нам надо в стае?
Айк изумлённо втянул в себя воздух, а потом расхохотался, морщась от неприятных ощущений, доставляемых ещё не снятыми швами.
Когда зазвонил телефон, Соня возвела к потолку глаза: - да что же это такое, а?! Я даже не знаю, чей это номер! - Тем не менее, она ответила, вежливо поздоровавшись. Выслушав, сказала: - я не знаю, почему Звягинцев не отвечает, а касательно СОБРовцев,… - она сунула телефон Айку: - это тебя… -
Он заинтересованно ответил:
- слушаю. Гранецкий. - и чуть не оглох от радостного вопля:
- Айк!! Ты жив, что ли, волчара??! Да ты… - целая серия матерных эпитетов, характеризующих Айка с самой неожиданной стороны заставила его прикрыть телефон рукой и покоситься на ехидно скривившуюся Соню.
- Приветствую тебя, Эдуард Андреевич, - наконец ему удалось вставить несколько слов.
Лукьянов перевёл дух и уже спокойно сказал: - значит, она тебе всё-таки нашла.
- Нашла, - согласился Айк. - Полумёртвого, но нашла.
- А ты, значит, не умер. А шуму-то, шуму наделал. И дом сжёг. Где теперь жить будешь?
- Не умер, да. Не успел. Дому туда и дорога. Жена сказала, что другой будем строить, какой ей надо.
- Ох и жена у тебя, Гранецкий! Мне доложили, что командир СОБРовцев два дня аудиенции у неё добиться не может, пришлось самому звонить, а тут ты подвернулся, да ещё и живой, к тому же! - Лукьянов довольно хохотнул, - но вообще-то мог бы и позвонить, похвастаться чудесным спасением.
- Прости, Эдик, - повинился Айк, - мы с Соней не успеваем от посетителей отбиваться, вот и затянули со звонками, извини.
- Ну, только потому прощаю, что живой! СОБРовцев могу отзывать?
- Конечно, пусть мужики домой едут. Спасибо от меня передай. И тебе тоже спасибо, Эдик.
- Э-э нет, ‘спасибом’ не отделаешься, - опять засмеялся Лукьянов, - на свадьбу зови, вожак!
- Обязательно, Эдик, - подмигнул Айк внимательно слушающей их разговор Соне, - теперь-обязательно!
- Чёрт, Айк, как же я рад, всё-таки, что ты жив! Девчонка-то какой молодчиной оказалась, просто удивительно.
- Ты же знаешь, волки не ошибаются в выборе своей пары, - важно ответил Айк, - так что всё закономерно.
Соня покачала головой, прошептала: - уж от скромности ты точно не умрёшь.
Она всё же встретилась с журналистами и позволила сделать несколько фотографий. Рассказывать о поисках отказалась, но подробно остановилась на самочувствии Айка.
Вечером приехала девчонка, из-за которой повздорили двое парней, да так, что один вызвал другого на поединок. Девчонка приехала с матерью, обе ощутимо робели. Соня попросила мать выйти, а потом строго спросила Оксану, так звали, по словам, Кытаха Арбая, вертихвостку: - ты что это придумала, голубушка? Хочешь, чтобы из - за тебя парни поубивали друг друга?
- Не-е-ет, не хочу…, - Оксана опустила голову.
- А в чём дело? Выбрать не можешь, кто больше нравится?
- Мне…оба нравятся, - прошептала та, покраснев.
- Опа! Приехали! - Соня усмехнулась, - но за двоих ты не сможешь замуж выйти, так что придётся выбирать кого-то одного.
- Да я вообще не хочу…замуж! - вскинулась ‘вертихвостка’. - Я думала так…, погуляем, в ночной клуб сбегаем, в парк… Там концерты каждый вечер. А они возомнили невесть, что! - Оксана разволновалась, и Соня увидела, как пожелтели её глаза, как сузился зрачок.
- Волчица, одним словом, - подумала она, а вслух сказала: - так что делать будем с этими поединщиками, скажи? Мы с Айком не можем допустить, чтобы волки стаи устраивали драки по пустякам.
- А можно, я им скажу, что вы запрещаете поединок? - девчонка с надеждой смотрела на Соню. Та пожала плечами:
- сказать-то можно, да где гарантия, что они послушаются?
- Вы что-о, Софья Михайловна, конечно послушаются! - Оксана смотрела на Соню округлившимися глазами, - а через месяц я в Красноярск уеду. Я в институт поступила.
- Ладно, скажи им, что я запретила драться. - Соня выпрямилась на скамейке, - но думаю, ты должна прекратить заигрывание с двумя сразу. Раз замуж не собираешься - не морочь парням голову, скажи им об этом, чтоб не надеялись. Даю тебе срок - две недели. Потом приедешь и расскажешь, как всё решилось.
- Спасибо, Софья Михайловна! - девчонка вскочила на ноги, - я приеду, расскажу! До свиданья, Софья Михайловна! - Она выбежала на улицу, А Соня, чувствуя себя старой, умудрённой жизненным опытом матроной, задумчиво направилась в хирургическое отделение, где её встретил насмешливый Айк.
Красивый дом получился, - завистливо вздохнула Аллочка, - мне тоже такой хочется, только поменьше. Прямо удивительно, как эта вредная тётка расстаралась, так здорово всё сделала!
Соня улыбнулась: - её зовут Серафима. Она тебя, кстати, вспоминала. Говорит, так и не поняла, за что ты на неё так обиделась.
- Подумаешь - дизайнерша! Чего тут непонятного-то? Она хамила тебе, а поскольку ты курица-курицей, то ответку получила от меня. Надо было ей объяснить, что я, хоть и не волчица, но глазёнки-то повыцарапываю!
- Ох, Алла, какая же ты решительная! - Соня расхохоталась, глядя на нахохленную подругу, - я ведь сначала, для оформления дома, хотела поискать другую фирму, или эту же, но пригласить другого дизайнера. А тут она сама пришла к нам в гостиницу, да не к Айку, а ко мне, и стала просить, чтобы я не отказывалась от её услуг. Знаешь, я подумала-подумала, и заключила договор с ней. Всё же детскую она тогда хорошо оформила, а то, что со мной себя вела безобразно, так все они, волчицы, меня игнорировали. Зато теперь, куда ни пойду, каждая норовит поздороваться да улыбнуться.
- Вот же…с-с-суки зубастые! Как по этим зубам получили, так сразу всё поняли!
- Так в чём и дело-то, Ал! С волчицами я ни разу не схлестнулась, всё с мужиками. Ну, немножко, когда Айка искали. А вот поди ж ты, до них сразу дошло, теперь не рыпаются! Да, я ведь тебе не рассказывала: ко мне Марфа недавно приходила, просила обратно взять, домоправительницей. Представляешь?!
- Да ты что-о-о?? - Аллочка поражённо уставилась на подругу. - Вот нахалка-то, а? Надеюсь, ты её спустила с лестницы?
- Нет, не спустила, - Соня улыбнулась, - я даже на секунду заколебалась. Ведь она, на самом деле, готовит очень хорошо, чистоплотная, ну и вообще… А потом как представила, что она будет везде лезть со своими указаниями и замечаниями, так сразу ей отказала. Ну, предлог-то у меня хороший: Аглая ещё раньше приходила, спрашивала, не возьму ли я её опять на работу, когда дом построим. Теперь она может на целый день к нам приходить, только ночевать, сказала, будет дома.
- А-а, я её видела, когда мельком на кухню заглянула, - кивнула Аллочка. - Нравится мне у вас. А пахнет-то как! Свежестью, чистотой… Потолки такие…интересные.
- Ага, лепнина. Это Серафима посоветовала. - Соня хихикнула: - вчера спать легли, а я, как дурочка, потолок разглядываю и Айку говорю: ‘смотри, в углу виноградная лоза с листьями переплетается, а с неё кисть ягод свешивается’. Он так обиделся, что я с ним в постели лежу, а думаю о каких-то финтифлюшках на потолке. Пришлось прощение зарабатывать. - Они посмеялись над обидчивыми мужчинами и вернулись в гостиную, где вовсю шло обсуждение предстоящего торжества: на десятое марта было назначено бракосочетание Айка и Сони.
Утром она проснулась ни свет ни заря. Повернулась на бок и стала разглядывать спящего Айка. Даже во сне его губы были упрямо сжаты. Она осторожно прикоснулась кончиками пальцев к тёмным густым - вразлёт - бровям, невесомо очертила твёрдый подбородок. Заметила, как дрогнули ресницы и едва заметно раздулись ноздри. Усмехнулась: волк проснулся и перво-наперво обнюхивает её. Подвинулась поближе и поцеловала маленький шрамик у ключицы: - просыпайся, засоня! Ты не забыл? Сегодня ты собирался жениться на мне!
Он шумно, счастливо вздохнул, сгрёб её в охапку, притиснув к себе. Ткнулся носом куда-то ей за ухо и хриплым со сна голосом пробормотал: - завтра весь день проведём в постели, потому что у нас начнётся медовый месяц.
Соня чуть отдвинулась, насмешливо спросила: - на весь месяц в постель, или только завтра?
- Если ты не станешь возражать, то на весь месяц, - он не собирался выпускать её из объятий, одновременно прижимаясь к ней бёдрами, - плавно переходящий в гон!
- Да уж, - она шлёпнула по руке чересчур активно путешествующей по её телу, - а гостей куда денем?
С разочарованным стоном Айк отвалился на спину: - м-м-м… а давай уедем куда-нибудь? Анна Витальевна с Михаилом Ивановичем посидят, я думаю, с внучками, а Аглая им поможет. Да и Прасковья Агафоновна может быть не станет торопиться домой…
- Вставай, волчара! - она потянула его за руку с постели, - у нас в двенадцать часов регистрация!
Айк неожиданно дёрнул её к себе, и Соня, взвизгнув, упала на него: - а поцеловать? - вкрадчиво шепнул он ей на ушко. Она забилась в его руках, пытаясь вырваться из железных объятий:
- Айк! Сейчас же отпусти! Скоро Алла приедет мне причёску делать, а у меня ещё конь не валялся!
- Успеем, - он торопливо стянул с себя трусы, сдёрнул с неё рубашку. Сильные пальцы нетерпеливо сжимали, гладили грудь, бёдра, живот. Соня ничего не могла с собой поделать: она уже отвечала на его ласки, загораясь от поцелуев и прикосновений… Она слышала голоса на первом этаже: это Прасковья Агафоновна разговаривала с Аглаей. Но Айк, подсунув ладони ей под ягодицы, с силой прижимал её бёдра к своим и Соня прикрыла глаза - так жёстко, так яростно он обладал ею и отдавался сам.
Соня совершенно не желала устраивать торжественную регистрацию. Ведь весь ‘паршивый городишко’ был в курсе её затяжного противостояния с Айком. Ей хотелось тихо - скромно наведаться в ЗАГС, а потом посидеть дома, в тесном семейном кругу. Ну, ещё друзей пригласить. К сожалению, её никто не слушал. Ладно бы возражал один Айк. Уж с ним-то она бы справилась. Так нет, его поддержали её собственные родители, не говоря уж об Одинцовых и Звягинцевых. Соня осталась в одиночестве, тщетно стараясь убедить всех, что неприлично устраивать грандиозную свадьбу, имея двух дочерей и непростые, в прошлом, отношения с женихом. Айк её ни к чему не принуждал, вежливо слушая, что говорят Анна Витальевна с мужем, лишь иногда поглядывая на Соню, и она видела лукавые огоньки в тёмных глазах. Аллочка тоже активно участвовала в споре, призывая Соню не упрямиться, а устроить шикарный праздник. Олег деликатно помалкивал и влюблённо смотрел на жену, мысленно восхищаясь её умом и находчивостью, не говоря уж о красоте. Соня временами ловила его обожающий взгляд, направленный на подругу и насмешливо фыркала.
Оставшись в меньшинстве, Соня согласилась на ресторан и торжественную, с маршем Мендельсона, регистрацию. Против разукрашенных цветами и лентами машин отказалась категорически, и Айк, внимательно посмотрев ей в лицо и заметив тень недовольства, поспешно прекратил спор, миролюбиво заметив, что им не по восемнадцать лет и катание на машинах не доставляет удовольствия.
Соню немного расстраивало то, что на свадьбу не приедут родители Айка. Они прислали поздравление и подарки - серёжки с изумрудом Соне и запонки Айку. Серёжки ей понравились: изящное ажурное золотое плетение в форме капли с камешком в центре. Запонки ей показались массивными, но Айку они нравились.
Дворец бракосочетаний был невелик, но вид имел торжественный, с широкой длинной лестницей, ведущей к дверям из светлого полированного дерева. Небольшую площадь перед ним полукругом охватывали газоны, на которые летом высаживались цветы. Сейчас они были покрыты снегом, который уже местами подтаял, обнажив прошлогоднюю траву.
Айк с Соней и родителями скромно подъехали к ЗАГСу на своей машине. Она с облегчением отметила, что площадь была пуста, лишь несколько прохожих спешили по своим делам, с любопытством оглянувшись на них.
Следом подтянулись Звягинцевы, Карен и Герман с жёнами, Денис с Иваном. С кем-то приехала Аллочка, одна, без Олега. Соня, поднимаясь под руку с Айком по лестнице, тихо спросила: - а где Олег?
Тот, глянувшись и поискав глазами, недоуменно ответил: - не знаю… Он должен был детей к нам завезти и оставить их с Прасковьей Агафоновной и Аглаей, а потом приехать, но Алла здесь, а он где-то задержался. Да и Лукьянов что-то не приехал.
- Странно, - Соня хотела что-то добавить, но Айк уже открыл перед нею дверь.
Зал бракосочетаний ей понравился. Три громадных окна, лёгкие воздушные шторы, цветы, длинная красная ковровая дорожка, а в конце - большой стол, за которым стоит и улыбается им молодая женщина.
Регистрация прошла быстро: расписались, надели друг другу обручальные кольца - Айк, нагнувшись, поцеловал этот пальчик, а потом обнял жену и привлёк к себе, целуя. Родители, друзья обступили их, поздравляя, похлопывая Айка по спине. Соня, улучив момент, спросила Аллочку: - а где Олег?
Та отмахнулась: - да приедет, куда он денется! Соня заметила, как часто-часто моргает Анна Витальевна, а Михаил Иванович что-то говорит ей на ухо. Она отпустила руку Айка, подошла к родителям и обняла их, сразу обоих: - мама, ну ты что? Всё хорошо же, не плачь.
Мать глубоко вздохнула: - лишь бы ты была счастлива с ним, Сонюшка.
У выхода все столпились, пропуская вперёд молодожёнов. Соня вышла наружу вперёди Айка и остолбенела: вся площадь была запружена народом! Она в растерянности попятилась и наткнулась на мужа. Он придержал её за талию, наклонился и шепнул на ухо: - чего ты испугалась? Стая радуется вместе с нами. - Она легко вздохнула и уверенно шагнула вперёд. Площадь взорвалась аплодисментами, вверх полетели разноцветные воздушные шары и множество выпущенных из рук белых голубей. Где-то за толпой, на краю площади, слаженно и торжествующе взвыли волки. - Ой! - Соня с улыбкой обернулась на испуганный вздох матери, погладила её по руке.
Они с Айком почти спустились с длинной лестницы на площадь перед дворцом, когда толпа перед нею всколыхнулась. Соня посмотрела и удивилась: на чьих-то широких плечах к ним ехали дочери, размахивая ручонками, смеясь и подпрыгивая. Люди улыбались им, протягивали навстречу руки. Айк удивлённо нахмурился, шагнул вперёд. Толпа расступилась, и Соня увидела, как девчонки теребят за волосы и нещадно колотят по груди ногами, обутыми в зимние сапожки, Олега. Увидев отца, они дружно завопили и потянулись к нему. Олег помог им переехать на плечи Айка, и он вернулся и встал рядом с Соней. Мужчина, оправдываясь, сказал ей: - Прасковья Агафоновна сказала, что в такой день детям надо быть с родителями.
- Хорошо, - улыбнулась Соня, - спасибо, Олег! - Он облегчённо вздохнул и передвинулся поближе к Аллочке, ревниво поглядывая на расточающую направо и налево улыбки жену.
На площади стоял неимоверный шум. Люди что-то кричали, аплодировали, смеялись, но вдруг затихли, расступились, образуя коридор. И по нему, один за другим, след в след, как в тайге, к Соне стремительно бежали волки. Их было много, несколько десятков. Она услышала, как опять испуганно вскрикнула Анна Витальевна, как за её спиной отец встревоженно сказал: - что за чёрт! Соня, отойди назад! - но она почти не слышала их, улыбаясь навстречу мчащимся зверям. Они выскочили прямо к её ногам, и она увидела, что каждый из волков держит в пасти алую розу! По очереди они подходили к ней и опускались на брюхо. Соня выпустила руку улыбающегося Айка, присела на корточки и растроганно сказала:
- спасибо, мои дорогие! Я вас тоже люблю и никогда не забуду, как вы искали вместе со мной своего вожака! - Волки всё подходили, клали розы с обслюнявленными стеблями ей на колени, лизали её руки, но Соня ничего не замечала. Она радостно обнимала зверей за шеи, называла по именам тех, кого узнала, двумя руками гладила, ерошила густую жёсткую шерсть на загривках. Внезапно она увидела скромно ждущую своей очереди волчицу, и воскликнула: - Светка! Иди ко мне! Я вспоминала тебя сегодня! - Волчица протиснулась мимо зверей, вдвое крупнее её, лизнула Сонину руку. Та обняла её, прижала к груди, заглядывая в улыбающуюся морду: - в ресторан приходи, поняла? Я тебя ждать буду. - Бледная Анна Витальевна настороженно глядела на дочь и окруживших её волков. Подошедший Айк опустил дочерей на землю и те потопали вперёд, протягивая к зверям ручонки. Волки осторожно попятились, поджав хвосты. Айк засмеялся:
- боятся, что из них шерсть драть будут! Ну, бегите, пока до вас не добрались! - Звери дружно метнулись в толпу, которая подшучивала над ними, и растворились в ней.
Подошедший Айк опустил дочерей на землю, заметил: - нынче в цветочных киосках хорошо идёт продажа роз. - Дети потопали вперёд, протягивая к зверям ручонки. Волки осторожно попятились, поджав хвосты. Айк засмеялся: - боятся, что из них шерсть драть будут! Ну, бегите, пока до вас не добрались! - Звери дружно метнулись в толпу, которая подшучивала над ними, и растворились в ней.
Немаленький зал ресторана был полон. Столы, составленные большой буквой П не вместили всех гостей, и вдоль обеих длинных стен было поставлено ещё по ряду. Сидя рядом с Айком, Соня внимательно оглядывала гостей. БОльшую часть она не знала, и Айк шёпотом называл их. Главы администраций Демидово и Малой Ветлуги, председатели районных и поселковых Советов, несколько человек из Красноярской краевой администрации. Близко к ним сидел и насмешливо им улыбался плотный немолодой мужчина с чуть усталыми умными глазами и сединой на висках. Айк громко, ехидно сказал: - посмотри, Соня, на этого абсолютно бессовестного типа! - она смущённо поглядела на мужчину и покачала головой:
- нельзя так говорить, Айк!
Муж широко улыбнулся: - Соня, он обещал мне, что приедет накануне, я ждал его весь день, а он даже на регистрации не появился! Спасибо, хоть в ресторан приехал, а то вообще мог ограничиться телефонным звонком!
- Не слушайте его, Софья Михайловна, зверь дикий, что с него взять! - мужчина деловито складывал на большую тарелку ломтики ветчины, карпаччо, тонко нарезанную сырокопчёную колбасу. Соня с улыбкой наблюдала за ним. Он аккуратно промокнул губы салфеткой, отодвинув стул, подошёл к молодожёнам и протянул ей руку. Она вложила в его широкую ладонь свою, узкую, а мужчина, наклонившись, поцеловал её: - Софья Михайловна, я - Лукьянов. Тот самый несчастный полицейский, который уже двадцать лет мучается с этим великовозрастным оболтусом. Спасибо вам, что вытащили его из тайги, потому что я уж как-то привык к его дурацким шуточкам, и без них мне было бы скучно.
Айк, развалившись на стуле, с наслаждением и широкой улыбкой на лице слушал Лукьянова. Тот, сморщив нос, подмигнул ему и вернулся на своё место. Подняв рюмку с водкой, потянулся к Айку: - будь здоров, друг. Счастья вам обоим. - Опрокинул её в рот и крякнул: - хорошо пошла!
С другой стороны стола Кытах Арбай пробасил: - ты, Эдуард Андреич, хвост-то перед нашей Софьей не распускай, как бы тебе его не оборвали! - Сидящие рядом засмеялись, улыбнулся и Лукьянов.
Анна Витальевна наклонилась к Сониному уху: - жутковатый вид у этого мужчины. Он тоже волк?
- А? - Улыбающаяся Соня повернулась к матери, рассеянно сказала: - Кытах-то? Ну да, полярный волк, как Олег. Поэтому он такой большой. Полярные - они вообще крупные. А Серый, который рыжий, рядом с Кытахом сидит, он из Приморья, там волки мелкие, вымирающий вид, говорят.
- Господи, Соня, почему он серый, если рыжий??
Дочь засмеялась: - мама, его Сергей зовут, а Айнур, жена, - вон красавица сидит рядом с ним, зовёт его Серым. Ну и мы тоже так стали звать.
Анна Витальевна переглянулась с мужем. Тот усмехнулся, но ничего не сказал.
Шум за столами нарастал. Смех, громкие разговоры, стук столовых приборов и негромкая музыка с эстрады, где настраивали инструменты приглашённые музыканты.
Аллочка наклонилась к Соне. Пытаясь перекричать сидящих рядом, громко сказала: - слышь, Сонь, мы с Олегом поедем. Дети наверно не спят, а Прасковье Агафоновне с ними тяжело.
Анна Витальевна похлопала ту по руке: - оставайся, Алла. Пусть Олег нас с Мишей увезёт и возвращается, а мы с детьми посидим. Нас там трое соберётся, так что с шестерыми малышами как-нибудь справимся!
Аллочка неуверенно улыбнулась: - мне неудобно вас загружать, Анна Витальевна… Детей же ещё покормить надо…
- Так я покормлю. Ты молоко сцедила?
- Ага, в холодильнике стоит. Им на раз поесть хватит.
- Ну, тогда мы поехали. - Родители, вслед за прислушивающимся к разговору Олегом, вышли из-за стола.
Соня продолжала рассматривать гостей - весёлых, улыбающихся, поднимающих тосты за молодых, их родителей и детей как имеющихся, так и будущих и думала о том, что отныне и навсегда её жизнь связана с ними. Взрыв смеха за боковыми столами привлёк её внимание. Там Карен, в лицах, рассказывал, как пришедший в сознание Айк сорвал с груди датчики, контролирующие работу сердца, от чего прибор показал его остановку, и он, Карен, матерясь и проклиная вожака, упорно старающегося умереть, чуть не нагишом ворвался в палату и увидел вон ту, совершенно счастливую парочку.
Вечером, лёжа в постели в объятиях Айка, Соня пробормотала: - Айк, я работать буду. На этой неделе пойду узнавать насчёт садика, а потом стану искать работу.
Он смешливо фыркнул ей в макушку: - уборщицей?
- Не твоё волчачье дело! Пусть только посмеют отказать! Я их вызову на поединок, а ты убьёшь.
- Конечно убью любого, на кого укажешь, - она слышала в его голосе смех и лениво шлёпнула его по спине:
- перестань смеяться, зубастик, иначе я лишу тебя сладкого!
- О, нет, только не это! - он принялся целовать её, энергично переворачивая на спину.
- Погоди, - Соня отодрала от себя его руки, - давай, поговорим!
- Давай. - Он приподнялся на локте, заглядывая ей в лицо. - Соня, подумай сама: ты сможешь работать только у меня или с своей собственной фирме. Больше нигде.
Она подумала, неохотно согласилась: - наверно, ты прав.
- Конечно. Ведь любой, кто примет тебя на работу, попадает в странную ситуацию: с одной стороны, он твой начальник, но, как волк, он целиком и полностью тебе подчинён. Можно представить такую коллизию: он сделал тебе замечание, а ты приказала ему покончить жизнь самоубийством. И он никуда не денется, подчинится.
- Смешно, - она куснула его за нижнюю губу, - но у тебя работать я не хочу. Это будет смех и имитация, а не работа. Вот знаешь, Айк, у меня есть мысль: может, мне открыть какую-нибудь приёмную при Совете стаи? Вопросов-то уйма. Народ идёт и идёт, на улице останавливают, а так будут приходить в определённое время и в определённое место.
- Мысль неплохая, Соня. Совет может даже выделить деньги под это дело. Нужно арендовать небольшое помещение из двух - трёх комнат и определить круг вопросов, которыми ты могла бы заниматься. - Он повернулся на спину и задумался, глядя в потолок. Соня уселась на него сверху, с любопытством заглядывая ему в глаза:
- расскажи, о чём ты думаешь?
- Хм, пожалуй, ты одна не справишься. Ещё нужен секретарь. - Он слегка покачал Соню, сидящую у него на бёдрах, игриво спросил: - я заслужил сладкое?
- Нет, пока не заслужил, но так и быть, получишь его авансом, - она засмеялась, падая ему на грудь.
Совет стаи поддержал решение о создании приёмной, и назначил Соню её заведующей. В помощь ей учредили должность секретаря, и Соня предложила занять её Светке. В городской администрации нашлись три пустующие комнаты, в которых и разместилась Приёмная Совета стаи. Они даже не ожидали, какая лавина дел обрушится на них, но всё же Соня подумала, что первые два-три месяца будет работать лишь до обеда. Дети пошли в детский сад и, к её удивлению, восприняли это спокойно, хотя она и решила какое-то время забирать их домой пораньше. Малышки не плакали и не требовали маму, а с удовольствием участвовали во всех играх и были столь активны и энергичны, что вечером засыпали прямо на руках у отца, уносящего их из ванной в постели.
Заканчивался март, ярко светило солнце, в тайге, на прогалинах расцвели первые подснежники и оживившиеся с приходом весны птицы на все голоса славили пробуждение природы. В городе незримо ощущалось всеобщее оживление. На улицах собиралась группками молодёжь, в парке вечерами играла музыка. Соня обратила внимание, что несмотря на то, что 8 Марта давно прошло, она встречает много мужчин с цветами в руках. Какое-то приподнятое настроение, предвкушение радости было у всех.
Приехавший с работы Айк тоже смущённо вертел в руках букетик подснежников. Пушистые нежно-сиреневые цветы грустно опустили головки в его горячих ладонях. Соня отобрала букетик, налила в кухне холодной воды в маленькую керамическую вазочку и поставила в неё подснежники. Айк подошёл сзади, обнял, потёрся щекой о Сонин затылок, потом ткнулся носом и, глубоко вдохнув, шепнул: - твой запах сводит меня с ума, родная. - Она повернулась к нему, обняла за шею, лукаво улыбнулась, заглядывая в глаза, в которых плескалось пламя желания и сумасшедшей, обжигающей страсти. Он тихо, по-волчьи зарычал, наклоняясь к её с готовностью подставленным губам. Наступало Время гона.
Читать бесплатно другие книги:
