Время гона. Фэнтези, любовный роман Соколина Наталья
Как-то позвонил Карен - сообщил, что из Малой Ветлуги вернулась Жанна. Её бывшей подопечной стало значительно лучше, она даже потихоньку стала передвигаться на костылях. Помявшись, Карен сказал, что деньги Айка Жанна не взяла, объяснила тем, что Прасковья Агафоновна сама ей заплатила за уход. Айк посмеялся: - вот же вредная старушенция! А гордости-то, гордости! Что у неё, что у внучки - прямо через край хлещет!
Несколько раз им с Соней встречалась соседка по площадке. Айк раскланивался с ней, а она всегда с любопытством его рассматривала.
Сегодня Соня была какой-то напряжённой, задумчивой, отвечала невпопад. Он озабоченно заглядывал ей в лицо и спрашивал, не случилось ли что с родителями или на работе, предлагал свою помощь. Она просила не беспокоиться и снова замыкалась, погружённая в свои мысли. В гостинице он не сразу лёг спать, сначала позвонил Сергею, потом Марфе. Та тоже спрашивала о Соне и опять завела старую песню, что человеческая женщина - не пара вожаку стаи, чем снова разозлила его. Всё же он сдержался и, сухо попрощавшись, отключился. Волк чуял недоброе и беспокоился. Айк привык доверять звериному чутью и, помаявшись бессонницей, оделся и поехал к Сониному дому. Её окна были темны, и он, стоя на тротуаре оглядывал фасад спящего здания, тихие безмолвные подъезды и не понимал, с чем связана его тревога. Он даже поднялся на её этаж и постоял у двери, прислушиваясь. Соня спала, чуткое ухо зверя уловило, как скрипнул диван и опять наступила тишина.
Озабоченный, он вернулся в гостиницу. Айк тяготился городом. Волку хотелось в просыпающуюся по-весеннему тайгу, где нет отвратительного запаха гари и бесчисленных толп людей, где каждая травинка имеет свой, только ей присущий аромат, где так приятно бежать по толстому пружинящему ковру прошлогодней хвои.
Он так и не уснул в эту ночь. Неясное беспокойство не отступало, и Айк, позавтракав на скорую руку в только что открывшемся ресторане гостиницы, поехал к Соне на работу. Она не позволяла ему заходить в офис и отказалась сообщить номер мобильника, но он, припарковавшись, как обычно, напротив окон её бухгалтерии, увидел, как его Солнышко входит в помещение вместе с двумя женщинами, о чём-то оживлённо беседуя. Айк перевёл дух: у Сони всё благополучно, но тревога не проходила, и он вернулся в гостиницу, угрюмо думая о том, что его терпение на исходе.
Он едва дождался окончания рабочего дня. Задолго до того, как офис фирмы стали покидать работники, он уже стоял, прислонившись спиной к капоту машины и не сводил глаз с двери. Тревога превратилась в панику и набатом била в виски, но он, сжав зубы, упрямо смотрел на выходивших на улицу людей. Сони среди них не было. Тогда он решительно остановил одну из девушек, спешащих на остановку маршрутки: - простите, не могли бы вы сказать, Соня Рубцова…она уже ушла? - его сердце замерло в ожидании ответа. Девушка вскинула на него удивлённые глаза:
- Соня? Так она же уволилась! Сегодня утром приезжала получать расчёт и сразу же уехала.
Он торопливо поблагодарил и чуть не бегом вернулся к машине. - Так вот почему она была вчера такой задумчивой! Что ещё придумала эта девчонка?? - Волк выл в тоске и рвался на свободу, а Айк торопливо ехал к Сониному дому, уже понимая, что опоздал.
Напрасно заливался дверной звонок - в квартире стояла тишина. Зато открылась дверь напротив, и соседка, в неизменном ярком шёлковом халате удивлённо смотрела на него.
- Добрый вечер, Анжелика Васильевна! - он с трудом улыбнулся женщине, - случайно не знаете, куда ушла Соня?
- Соня?? - она смотрела на него во все глаза, - но…она же продала эту квартиру, разве вы не знаете?? - он молча смотрел на неё, не веря собственным ушам, и женщина заторопилась, сочувственно глядя на него: - Соня съехала сегодня утром, а в обед приехали её родители на машине и увезли вещи. Вот совсем недавно приходили новые жильцы, сказали, завтра будут переезжать.
Айк повернулся и стал медленно спускаться по лестнице, а Анжелика Васильевна, вздохнув и покачав головой, тихо прикрыла дверь.
Ему казалось, что он умер. Он положил на руль скрещенные руки и упал на них головой. Мыслей не было, а только пустота в душе и острая боль в сердце, которая не даёт дышать.
Позднее, сидя в гостиничном кресле, он тупо смотрел в одну точку, не зная, что предпринять. К родителям он наведается чуть позже, когда они приедут с работы. Айк тяжело поднялся, набрал знакомый номер. Бодрый голос тут же ответил: - приветствую, вожак! Хочешь на свадьбу пригласить?
- Здравствуй, Эдуард, - глухо ответил Айк, - свадьбы не будет. Пока, по крайней мере. Она меня бросила, Эдик!
- Шо!?? Опять!?? - захохотал Лукьянов, имитируя голос волка из мультфильма.
- Прекрати, - раздражённо сказал Айк, - без тебя тошно. Помоги лучше, если можешь.
- Ну-у, не знаю, - протянул собеседник, - куда она делась-то?
- Откуда я знаю?? Поехал её встречать с работы, - мне говорят, что она уволилась. Приехал на квартиру, а квартира продана! Представляешь?? Девчонка, малышка, скромница - а какой оказалась лгуньей! Я-то, дурак, радовался, что приручил её, прикидывал, когда увезу её в Междуреченск. Она была такой тихой, покладистой, а у меня за спиной всё обтяпала так, что я и не подозревал, безмозглый идиот! Самоуверенный болван!
Лукьянов опять засмеялся, ехидно заметил: - это замечательно, что ты так трезво оцениваешь собственные умственные способности. В чём-то я с тобой даже согласен. Действительно, безмозглый…хе - хе, раз успокоился и расслабился. В ЗАГС её тащить надо было, вот и все проблемы были бы решены.
- В ЗАГС! Да я даже намекнуть боялся! Так ты поможешь мне, или нет?
- Да ты с ума сошёл, честное слово! Где я её тебе искать-то буду?? Она, может, в Москву намылилась, а может - во Владивосток! Родители-то что говорят?
- Ты думаешь, они мне так и расскажут, куда Соня от меня сбежала? - огрызнулся Айк. - Я сейчас поеду к ним, но знаю, что бесполезно, только ещё раз выслушаю, какой я негодяй и мерзавец!
- Ладно, - подумав, обронил полицейский, - я поищу её в городе и по Красноярскому краю, но сразу тебе говорю: это дело не одного дня и даже не месяца. Искать будем, но без напряга, у ребят и так дел выше крыши.
- Спасибо и на этом, Эдуард, - мрачно сказал Айк, - я, как с родителями поговорю, тебе отзвонюсь.
- Лады, жду твоего звонка, - хохотнул Лукьянов и отключился.
Мать открыла дверь и встала в дверном проёме, всем видом показывая, что войти в квартиру он сможет только через её труп. Он примирительно улыбнулся уголком губ: - здравствуйте Анна Витальевна. Простите, что опять беспокою вас. - Она молча, холодно рассматривала его, не размыкая губ. Затем с ненавистью обронила:
- я не скажу вам, куда уехала Соня!
Он вздохнул: - я всё равно найду её, потому что люблю. - Потом поклонился слегка: - ещё раз - простите за всё. - Выйдя из подъезда, позвонил Лукьянову, передал разговор с Сониной матерью. Тот хмыкнул:
- ну, уже кое-что проясняется.
- Да? И что тебе прояснилось, скажи, пожалуйста?
- Да то, что в городе девушки нет. Тебе же ясно сказали, что Соня уехала!
Айк задумался, пробормотал: - действительно, а я и не понял, мне в голову ничего не идёт, всё, как в тумане.
- Так начинай думать, если хочешь найти девчонку! Куда она могла уехать? Ну?
- Не знаю, Эдик. Правда, не знаю. Но, мне кажется… не просто так, в чистое поле сорвалась, а к кому-то.
- Во-во, уже начинаешь здраво рассуждать! Но к кому? Бабушки - дедушки, тёти - дяди в наличии имеются?
- Айк задумался. Первая паника и растерянность прошла, включился холодный рассудок: - ты прав, Эдуард. Спасибо за подсказку, я поработаю в этом направлении.
ГЛАВА 16.
Соня внимательно наблюдала, как Аллочка стрижёт клиентку. Сидящий у неё на коленях Аполлоша сосредоточенно крутил пуговицу на её халате, а потом принялся мусолить её беззубым ртом.
- Слушай, он, наверно, есть хочет? - Соня отобрала пуговицу у ребёнка. Не дай Бог, проглотит.
- Сейчас. Вот закончу Инну Николаевну стричь, и покормлю. - Соня тихо радовалась за подругу. Аллочка подала ей пример стойкости и мужества. Несмотря на жизненные невзгоды, та смогла выдержать, не сломаться под грузом проблем.
После ухода мужа ей удалось договориться с хозяйкой парикмахерской, где она работала, чтобы ей разрешили принимать клиенток на дому. Аполлоше не было и года, Володя, оставив семью, по-прежнему не работал и помогать деньгами бывшей жене не собирался.
Соня ужасалась, когда Аллочка, улыбаясь и нацеловывая хохочущего сына, рассказывала страшные вещи: как нечем было платить за съёмную однокомнатную квартиру и лишь по доброте душевной владелец не выкинул её с ребёнком на улицу; как она задолжала всем девушкам-мастерам, с кем работала в парикмахерской, потому что расходы на ребёнка съедали всю её небольшую зарплату; как не хватало денег на еду, и она перешла на одноразовое питание картошкой с хлебом, да ещё спасибо девчонкам-парикмахершам: подкармливали её в обед кто чем мог. Как порой, в отчаянии, она задумывалась о том, что всё ещё красива и, значит, могла бы пользоваться спросом у мужчин.
- Но почему ты ничего мне не написала?? - Соне было невыносимо стыдно, что она так и не выслала подруге денег, как собиралась. Правда, она уволилась почти сразу, как вышла на работу из отпуска, но это не могло быть оправданием! В любом случае она не бедствовала, как Аллочка!
Та, целуя сына в румяную щёчку, пожала плечами: - я ведь знала, что у тебя своих проблем море. Что же я-то ещё стану навязываться? Мы справились, да, Аполлоша? - ребёнок весело что-то залопотал на своём языке, запустив ручонки матери в волосы.
Потом хозяйка парикмахерской согласилась отпустить Аллочку на “вольные хлеба” и даже позволила перевезти кресло для клиенток в квартиру. Постепенно жительницы окрестных домов с удовольствием зачастили к красивой старательной девушке, чтобы сделать причёску, покрасить волосы или просто постричься. Львиную долю доходов ей приходилось отдавать хозяйке, но и её жизнь, постепенно, стала налаживаться. Аллочка отдала все долги, стала лучше питаться, но работать приходилось с раннего утра и до позднего вечера.
- Всё, теперь рассказывай, что будешь делать дальше, - проводив клиентку и свернув накидку, подруга стала щёткой сметать с пола настриженные волосы, - кстати, можешь остаться жить у меня. Вдруг этот твой гад тебя найдёт? Вдвоём-то мы его живо с лестницы спустим! - Аллочка выпрямилась, воинственно уперев руки в бока. Аполлоша засмеялся и потянулся к матери.
- Сейчас - сейчас, лапушка, у-тю-тю, как мы кушать хочем!
- “Хотим”, - машинально поправила Соня и сама удивилась, как быстро она вернулась к прежним привычкам, когда раньше, ещё в школе, постоянно поправляла не слишком грамотную речь подруги и усиленно пыталась отучить её от использования матерных слов.
- Ага, - рассеянно ответила Аллочка, забирая у неё ребёнка и освобождая переполненную молоком грудь.
- А руки вымыть?? - ужаснулась Соня. Но Аполлоша уже припал к груди, жадно чмокая и крепко сжимая крошечной ручкой палец матери.
Пока шло кормление, подруги обсудили все события, произошедшие с Соней за последнее время. Многое Аллочке было известно. Тихо, чтобы не напугать сына, она возмущённо крыла матом мерзавца - насильника и вообще мужиков - отвратительных, ленивых и ни на что не годных созданий: - мы могли бы даже и детей без них рожать, я думаю! - Она осторожно отцепила ручку уснувшего ребёнка и понесла его в кроватку, - ну ничего, Сонька, проживём и без них! Молодец, что решилась от него уехать! Вот родишь, детки подрастут, будет и на нашей улице праздник! Найдём себе каких-нибудь крутых - богатых и закрутим с ними такую любовь! - она помолчала, вздохнула: - неземную, в общем.
До прихода новой клиентки оставалось с полчаса, так что Аллочка поставила чайник и, пока пили чай, Соня рассказывала о своих планах.
Она приехала утром, тайком от Айка уволившись с работы и наскоро собрав сумку с самым необходимым. Несколько дней назад она получила от Аллочки письмо, где та предлагала ей пожить в Ачинске, у них с Аполлошей. Переговорив с родителями, Соня решила ехать. Она боялась, что не найдёт работу, а Анна Викторовна плакала, что дочь будет рожать вдалеке от них, без помощи и поддержки.
Михаил Иванович уже нашёл покупателей на Сонину квартиру и пообещал перевести дочери деньги как можно быстрее.
Теперь, наскоро пообщавшись с подругой, Соня решила, что пойдёт за продуктами, а заодно купит какую-нибудь газету. Жить у Аллочки было невозможно, значит, нужно искать съёмное жильё. Деньгами на первое время её снабдили родители, а там, возможно, и работа найдётся.
За обедом подруги обсудили варианты жилья, предлагаемого в объявлениях. Остановились на двух. Обе однокомнатные квартиры Соню устраивали и по цене, и по расположению: были недалеко от Аллочкиной. Решили, что вечерком сбегают посмотреть, как только схлынет поток клиенток. Предварительно созвонились с хозяевами, договорились о времени.
Первая осмотренная квартира поразила Соню своей запущенностью. Грязная обшарпанная мебель, затёртые выцветшие обои с жирными пятнами тут и там, входные двери с многократно менянными замками и старыми дырами от них, забитыми некрашеной фанерой. Сам хозяин имел вид беспробудного пропойцы. Трясущимися руками он открывал двери, демонстрируя девушкам вонючий туалет с грязным унитазом и ванну с отбитой эмалью. Газовая плита, покрытая многослойной застарелой коркой грязи окончательно добила Соню. Она сгребла матерящуюся Аллочку под руку и выволокла её на площадку. Хозяин уныло плёлся следом.
А вот вторая квартира Соне понравилась. Её хозяйка, маленькая пронырливая старушенция, придирчиво осмотрела девушек и лишь потом сняла с двери цепочку. В квартире всё сияло чистотой. Хозяйка проследила за тем, чтобы подруги разулись строго на придверном коврике и лишь потом пригласила их проходить.
В комнате стоял двустворчатый фанерный шкаф с зеркалом, большой комод, старый раскладной диван, покрытый выцветшим, но чистым покрывалом, круглый стол под вязаной скатертью и несколько стульев. Вытертый старый ковёр на полу, несмотря на возраст, тоже выглядел прилично. Соне сразу же захотелось остаться в этой уютной квартирке. Об оплате договорились быстро. Кажется, девушка понравилась Глафире Астафьевне - так звали хозяйку. Уже приветливее она расспросила Соню о её семье, немного рассказала о себе. Бывшая учительница, она всю жизнь посвятила чужим детям и лишь недавно, с рождением второго внука, решила помочь дочери.
Не особенно церемонясь, полюбопытствовала насчёт мужчин и пояснила свой интерес: - не хочу, чтобы мою квартиру превращали в бордель.
Соня энергично замотала головой: - нет-нет, не беспокойтесь, никаких мужчин не будет! Только вот… - она неуверенно посмотрела на женщину, - понимаете… я беременна, осенью рожать…
Та скептически хмыкнула: - а муж где?
- Муж… - Соня закусила губу.
Аллочка торопливо влезла в разговор: - разошлись они! Он о детях даже и не знает!
- О детях?? - Глафира Астафьевна, нахмурившись, смотрела на Соню.
- Э-э, мне сказали, что у меня будет двойня, - упавшим голосом пояснила Соня и подумала, что, кажется, симпатичная квартирка ей не светит. Но старушенция, чуть запнувшись, бодро махнула рукой:
- ну, где один, там и два! Только жить-то ты на что будешь? Или с благоверного алименты стребуешь?
- Не-ет, - Соня потупилась, - не нужны мне его деньги. Я работать буду, а пока дети маленькие, родители немного помогут, да у меня и свои деньги на первое время есть.
- Ладно, девонька, можешь переезжать, оплата за месяц вперёд, ключи я тебе сейчас отдам. - Глафира Астафьевна сняла с крючка у двери пару ключей и протянула Соне.
Уже полгода Соня жила в Ачинске. Родители перевели ей деньги за проданную квартиру, так что она смогла купить кроватки для малышек и множество всевозможных мелочей. Да, теперь ей было известно, что родятся две девочки. Это знание далось ей тяжело: Соня не спала полночи, вспоминая, как под воздействием ультразвука при исследовании дёрнулась и сжалась в комочек сначала одна кроха, а потом другая. - Наверно, им было ужасно больно, - терзалась она и жалела, что не знала об этом. Тогда её никто не смог бы заставить идти на УЗИ.
Иногда она звонила родителям и бабушке, а чаще всего они звонили ей сами, в целях экономии её денег. Мама волновалась о здоровье её и детей, а папа сообщал, что её ищут. Пару раз наведывался участковый, ненавязчиво и вежливо интересовался, куда выехала их дочь. Получив категорический отказ, больше не появлялся.
Соня общалась с Аллочкой и искала работу. С этим было плохо. Деньги быстро таяли, потенциальные работодатели отводили глаза от её живота и неловко объясняли, что вакансии, о которых они сообщали на биржу труда, уже заняты.
Подруга её утешала и, размахивая руками с зажатыми в них ножницами и расчёской, нецензурно характеризовала тех, кто отказывал Соне.
Боясь, что Айк её найдёт, она не зарегистрировалась по месту жительства и теперь, порой думала, что если бы её приняли на работу на какое-нибудь предприятие, ей пришлось бы отметиться в паспортном столе.
Ей всё же пришлось встать на учёт в женской консультации. Родов Соня ужасно боялась, несмотря на утешения Аллочки. К счастью, там интересовались только наличием страхового полиса.
Целыми днями, когда она поняла, что искать работу бесполезно - беременную ни за что не возьмут, Соня пропадала у подруги. Она с удивлением отмечала, как резко изменилась Аллочка. Её красота, когда-то очень яркая, кукольная, несколько поблекла под влиянием жизненных невзгод. Она, по-прежнему, выражалась очень прямолинейно и с широким применением матерных слов, но её мечты о выгодном замужестве отодвинулись даже не на второй, а на третий-четвёртый план. Приоритетным стало благополучие Аполлоши. Аллочка оказалась прекрасной матерью. Она много работала и уже приобрела некоторую известность среди жительниц окрестных домов. Заниматься сыном ей было некогда, он рос, как пырей, без каких-либо ограничений. Его кормили, когда он просил, засыпал - когда хотел спать. Не раз Соня находила ребёнка, приткнувшегося в углу за диваном, сладко спящего. Навещая подругу, она перво-наперво умывала чумазого малыша и меняла многократно описянные и подсохшие колготки. Отвлекаясь от очередной клиентки, Аллочка благодарно улыбалась ей, не выпуская ножниц из рук. Тем не менее, Аполлоша был здоров, весел, а отмытые Соней щёчки ей так и хотелось расцеловать, что она и проделывала.
Сонина беременность протекала спокойно, без неприятных осложнений, и даже утренняя тошнота и рвота прекратились. Она с удовольствием возилась с малышом и даже подолгу гуляла с ним, пока мать трудилась над чьей-нибудь причёской.
Медленно толкая впереди себя коляску со спящим Аполлошей, Соня думала об Айке. Ищет ли он её? И Хочет ли она, чтобы он её нашёл? Она представила, что было бы, если бы он узнал о беременности. Пожалуй, он вполне мог наплевать на закон и опять похитить её. Запер бы в своём роскошном доме, привозил к ней врачей, насильно кормил тем, что полезно ей и детям, позволял надевать только то, что не сдавливает грудь и живот и выгуливал её определённое количество времени по дорожкам своего большого заросшего сада. В его отсутствие за ней бы надзирала та злая старая тётка, которая бормотала бы ей вслед грязные ругательства. А когда подошло бы время родов, он обязательно стоял бы рядом.
Соня оглянулась и облегчённо вздохнула: - какое счастье, что ей удалось его обмануть! Найти её не так-то просто! Нет, если бы он не был столь деспотичен, самоуверен, признавал за ней право на собственное мнение и считался с ним, она, пожалуй, согласилась бы выйти за него замуж. События полугодовой давности сгладились, притупилась обида, хотя и тлела где-то в глубине души то затухающим, то разгорающимся угольком. Ей не нравилась и была неприятной его настойчивость, основанная на звериной тяге к своей паре. К сожалению, он редко говорил о любви, да и выглядело это, скорее, как дань её человеческой сущности, а вот то, что он безаппеляционно называл её своей женой, коробило и вызывало неприязнь и отторжение.
Айк сидел в своём кабинете в конторе, как он называл “Строймонтаж” и отсутствующим взглядом смотрел на лежащие перед ним документы. Смотрел и не видел, а видел милое обиженное лицо с заплаканными любимыми глазами, чуть припухшие от слёз губы, голубую ниточку кровеносного сосуда на тонкой девичьей шейке, от которой так сладко, так нежно пахло. Его зверь, утративший надежду вернуть свою пару, тихо, жалобно заскулил и замолк, спрятался во тьме сознания. Айк вздохнул и тряхнул головой, вспоминая и перебирая в уме, что сделано и что ещё можно сделать.
Первые месяцы после исчезновения Сони он жил в Красноярске. Как сумасшедший, метался по городу, надеясь, что она просто поменяла квартиру, переехала в другой район и он вот-вот встретит её. Потом, понимая, что шансы на встречу мизерны, он стал следить за её родителями. С раннего утра Айк занимал позицию во дворе их дома, на густо поросшей кустами и травой площадке, где гуляли мамаши с детьми и хозяйки развешивали выстиранное бельё. Он снова привлекал к себе косые взгляды, но не обращал на них внимания, одиноко сидя на скамейке, и вскоре к нему привыкли, перестали заговаривать.
Он точно знал, где работают Сонины родители, в какое время они выходят из дома и когда возвращаются. Он знал любимые магазины Анны Витальевны и парикмахерскую, которую они с мужем регулярно навещали. Но ни разу они не отвлеклись от своего постоянного маршрута и ни разу у входа в подъезд не мелькнула до боли знакомая лёгкая фигурка. Может быть, родители знали, что за ними следят, он не особенно и таился. Они просто не обращали на него внимания, презрительно игнорируя, позволяя ему дни за днями проводить на скамейке перед их подъездом. Айк пытался нанять частного детектива и даже побывал в двух фирмах, но быстро убедился в непрофессионализме, излишней нахрапистости и непорядочности их сотрудников. Подумав, он решил, что отправит в Красноярск своих людей, в чьей порядочности, преданности и рассудительности он не сомневался.
Лукьянову он не звонил, не желая быть назойливым. Раз Эдуард молчит, значит всё глухо, никаких сведений получить ему не удалось.
Полковник позвонил, когда Айк уже собрался уезжать домой, чтобы там обдумать свои следующие действия.
- Здравствуй, вожак, - тяжело поздоровался полицейский, и у Айка оборвалось сердце. Раз Лукьянов не веселится, значит, всё плохо. - В общем, докладываю: в городе твоей зазнобы нет. - Айк поморщился от “зазнобы”, но промолчал. - По моей частной просьбе участковый был у родителей, интересовался их дочерью и был послан, почти что, на три буквы, - он хохотнул, - в крае её тоже нет, Айк. Мы проверили: в Красноярском крае нигде не зарегистрирована Рубцова Софья Михайловна. Так что… сам понимаешь, искать её - как иголку в стоге сена.
- Спасибо, Эдуард, извини, что нагрузил своими проблемами тебя и твоих ребят. Я твой должник, Эдик.
- Да брось ты, Айк, какой должник! Жаль, что я ничего сделать не смог. Если что надумаешь - звони, чем смогу, сам знаешь.
Сразу по возвращении домой он поехал к Прасковье Агафоновне. Ехидная старуха встретила его усмешкой: - что, волчара, улетела твоя птичка? Она у нас такая, клетки не терпит, а ты так и не понял этого!
- Здравствуйте, Прасковья Агафоновна, как ваше самочувствие? - Айк невозмутимо разулся и, в одних носках, прошёл по домотканому половичку к столу, сел на табурет, - вижу, вы уже на ходу. Напрасно Жанну выпроводили. И платили ей тоже зря, я же сказал, что оплачу её труды.
- Не бери в голову, Айк! - отмахнулась Прасковья Агафоновна, - у тебя теперь другие заботы, я думаю!
- Другие, - усмехнулся он, - не поможете мне с заботами-то?
- С чего бы я тебе помогать бросилась? - скривилась старуха, - сам наворотил, сам и расхлёбывай, я же тебе это говорила!
- Сам-то сам, - согласился Айк, только вот не знаю, как и подступиться. Все концы малышка обрубила.
- Ну, тут я тебе не помощница, говорю же! Надо было ширинку застёгнутой держать! - засмеялась Прасковья Агафоновна.
- Так не было её, ширинки-то, усмехнулся Айк, - я вообще без штанов был! - потом серьёзно спросил: - вам помочь чем-нибудь? Дров наколоть, воды принести?
- Какие дрова, парень? Август на дворе! О дровах будем думать осенью, а воды из колодца принеси. Вон, вёдра чистые возьми.
Потом они сидели и пили чай с земляничным вареньем, и Айк пытался потихоньку выведать, куда уехала Соня. Прасковья Агафоновна смеялась: - молод ты ещё, хоть и вожак, чтобы смог старуху обмануть! Нет её в Красноярске, не ищи.
- Вы хоть намекните, Прасковья Агафоновна, где мне её искать?
- Нет, Айк, и не проси, - она поставила чашку на стол, серьёзно посмотрела ему в лицо, - вижу, что мучаешься, исхудал весь и глаза… больные, а не скажу. Раз уехала Сонюшка, значит, не простила тебя, всё ещё помнит обиду. Так что сам ищи, может и найдёшь. Как уж твоя волчья судьба решит, так и будет.
Он понуро опустил голову, шепнул: - жить не могу без неё. Живу, пока есть надежда…
Прасковья Агафоновна вздохнула: - про любовь-то говорил?
- Говорил, - не поднимая головы, буркнул он.
- А Сонюшка что?
- А она как будто не слышит. Цветы с конфетами с балкона выбросила, прямо под колёса моей машины.
Прасковья Агафоновна не удержалась, улыбнулась: - какова девка-то, а? Гордая!
- Гордая, - согласился Айк, - и не боится ничего. Только жалости в ней много. Вон, пожалела тех, кто её оскорблял, молодых волчат.
- Так она не волчица, - фыркнула старуха, - это ваши…сероспинные, звери и есть звери! - Он неопределённо дёрнул плечом, но промолчал.
- Я думаю, может она к родственникам уехала, а, Прасковья Агафоновна? - он выжидающе поднял голову.
- Хм, ищи, родственников немного. Мой брат с семьёй в Воронеже, да у Михаила сестра в Самаре, а младший брат в Ставрополе.
- А адреса не скажете? - Он улыбался, уже понимая, что Сони там нигде нет.
- Почему не скажу - скажу, - она тоже улыбалась, - Василий живёт на улице Красногвардейцев, дом 16 квартира 45, а Михайловых родственников я не знаю, так, видела пару раз.
- Ладно, - он тяжело поднялся, стал обуваться. Прасковья Агафоновна сочувственно смотрела на его согнутую спину:
- ты слышь, Айк, может уж не будешь Сонюшку искать? Мало ли у вас девок? Ты парень видный, да и не все у вас с парами живут, я знаю! Может и встретишь ещё кого?
Он выпрямился, хмуро посмотрел на неё: - никто мне не нужен кроме неё. Никого не вижу, только она перед глазами, днём и ночью. - Внезапно его осенило: - скажите мне правду, Прасковья Агафоновна: Соня беременна?
- Не знаю, Айк, - она отвернулась, с трудом встала с табуретки и ушла в комнату. Он насторожился, не зная, что ждать. Она вышла, протягивая ему клочок бумаги: - возьми. Это её телефон. Да носок зашей, эвон, какая дыра на пятке!
Его глаза вспыхнули радостью, он благодарно посмотрел на хозяйку: - я люблю её, Прасковья Агафоновна, верьте мне, прошу!
- Ну-ну, - усмехнулась та, - поживём - увидим.
- А носок…сами знаете, без женского присмотра живу. Марфа не в счёт, она чужая, ей до меня дела нет, - он улыбался.
До машины, оставленной на окраине Малой Ветлуги, Айк почти бежал. Встречные прохожие шарахались от волчьего вожака, провожая его неприязненными взглядами, а кое-кто и вполголоса произнесёнными проклятьями, но он ничего не замечал. Нырнув на сиденье, он дрожащими пальцами набрал заветный номер. На звонок долго не отвечали, потом тихий голосок устало сказал: - да, я слушаю вас? Кто это?
Его голос предательски дрогнул, когда он сказал: - Соня… это я. - Она тихо ахнула, как будто захлебнулась воздухом, и он заторопился, путаясь в словах: - подожди, не отключайся! Выслушай меня, Соня! Только выслушай! - волк взвыл, услышав её голос.
- Айк, нам не о чем говорить, всё давно сказано. - Он с огорчением отметил, что её голос холоден, как лёд. - Что бы ты там себе ни навыдумывал, я никогда не выйду за тебя замуж и не стану жить в вашем паршивом городишке.
- Соня, позволь мне приехать! Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать, мы просто поговорим! Ведь у нас получалось нормально разговаривать, Соня! Я думал…
Она перебила его: - не звони мне больше, Айк! Я не знаю, откуда ты узнал мой номер, но я не хочу, чтобы ты мне звонил!
- Хорошо, - Соня прямо чувствовала, как он сдерживает рычание, - я не буду тебе звонить, но прошу об одном: если тебе будет нужна помощь - неважно, какая, ты позвонишь мне! - Она отключилась, не дослушав.
Он тяжко вздохнул, немного посидел и завёл двигатель: - значит, поиски продолжатся.
ГЛАВА 17.
Лето пролетело незаметно. Работу Соня так и не нашла. Собственно, она уже оставила попытки её найти. Живот был огромным, хотя Аллочка, пожимая плечами, уверяла её, что он ничуть не больше, чем бывает у беременных её срока.
Стали отекать ноги, изменилась походка. Разглядывая себя в зеркале, Соня морщилась, до того не нравилась себе. Черты лица расплылись, даже нос стал чуточку шире. Настроение было отвратительным, особенно после того, как однажды она увидела, как впереди неё, из дверей женской консультации вышла молодая женщина, а навстречу ей со скамейки у входа поднялся мужчина. Он с таким обожанием, с такой радостью и любовью смотрел на свою неуклюжую подругу, что у Сони защипало в глазах и в горле встал ком.
Всю дорогу до дома она думала о том, что и её могли бы встречать также. Уж неизвестно, действительно ли любит её Айк, но дети ему нужны и радовался им он бы искренне. Эти рассуждения навели её на мысль, что, пожалуй, она нужна вожаку в качестве инкубатора. Конечно, она должна была, сидя взаперти, рожать ему детей, волчат для пополнения стаи.
Эти мысли окончательно добили её и, вернувшись домой, Соня наплакалась всласть, чувствуя себя крайне одиноко.
Тягостные раздумья не спешили покидать её, а спустя два дня раздался звонок. Когда Соня услышала этот низкий, с едва уловимыми рычащими нотками голос, которые, она знала, появлялись, когда волк рвался на свободу, она испугалась. Испугалась до такой степени, что подогнулись ноги и Соня была вынуждена сесть прямо на пол. Горло перехватил спазм, голос сорвался, в голове билась лихорадочная мысль: - неужели нашёл?? Как?? И где он? Неужели через несколько минут раздастся звонок в дверь?
К счастью, Айк по-прежнему не знал, где она находится. От греха подальше Соня немедленно избавилась от сим-карты и купила новую. Позвонив родителям, сообщила им новый номер телефона и узнала, что бабушка выдала её Айку. Слава Богу, она не сказала ему, что Соня уехала в Ачинск. Анна Витальевна была очень сердита на мать и пообещала дочери, что немедленно позвонит Прасковье Агафоновне. Соня же решила, что больше не будет звонить в Малую Ветлугу. Об этом же ей сказала и мать, пообещав, что сама будет рассказывать бабушке о внучке.
Деньги от продажи квартиры утекали, как вода сквозь пальцы. Эта ситуация беспокоила родителей и они, время от времени, высылали Соне небольшие суммы, которые она бережливо хранила на своём счёту в банке.
Вовсю шли осенние дожди, временами становилось так холодно, что пролетал снег. Соне пришлось подумать о зимней одежде. Большой живот не позволял носить её прежнюю шубку, которую родители выслали из дому вместе с бельём, обувью, шапками, свитерами и брюками. Она думала о том, в какую громадную сумму им обошлась пересылка её вещей. Но делать было нечего: ни папа, ни мама приехать не могли. Анна Витальевна берегла отпуск на время родов дочери, а Михаил Иванович использовал отпуск, когда оббивал пороги полицейских чинов, настаивая на поисках пропавшей в тайге дочери. Порой Соня со страхом думала, на что она будет жить с детьми, когда закончатся деньги. Едва ли в обозримом будущем, имея на руках двух крошечных дочерей, она сможет найти работу.
Она не раз обсуждала с Аллочкой эту проблему, но подруга не могла ничего посоветовать. Она и сама-то с трудом сводила концы с концами.
Но однажды Соне необыкновенно повезло. Она стояла перед столом, на котором восседал непоседливый Аполлоша. В одной руке девушка держала баночку с подогретым детским питанием, а в другой - ложку. Ложку время от времени приходилось бросать, чтобы поймать шалуна. Он вертелся что-то лопотал, а Соня боялась, что он упадёт. Она считала, что у ребёнка должен быть свой столик и стульчик, но у подруги не было денег, а от Сони никакую помощь она принимать не хотела - знала, что той вскоре придётся несладко. И так, Аполлоша рассеянно глотал морковное пюре с яблоком, Соня бдительно следила, чтобы он не свалился со стола, а подруга сооружала некую башню из кудряшек и начёса на голове немолодой клиентки. Внезапно Аллочка сказала:
- вот, Вера Николаевна, вы говорили, что вам нужен бухгалтер, но не на каждый день, а только для составления отчётов куда-то там. Может, Соня вам подойдёт?
Соня насторожилась, переводя вопросительный взгляд с подруги на её клиентку. Та заинтересованно посмотрела на девушку: - а вы бухгалтер?
- Да! И у меня высшее образование! И стаж работы по специальности тоже есть! - Соня с такой надеждой смотрела на женщину, что та улыбнулась:
- но ведь вам скоро рожать, как я понимаю. Конечно, вы могли бы работать на дому, объём бухгалтерской документации у меня небольшой…- она задумалась, а Соня с жаром подхватила:
- у меня мама приедет, помогать мне будет, а потом, может, я няню найду!
Женщина в сомнении покачала головой: - ну, моя дорогая, много вам платить я не смогу, работы-то с гулькин нос. Едва ли на няню хватит. - Она задумалась: - разве что я смогу вас порекомендовать ещё кому-то. У нас, мелких предпринимателей, денег негусто, так что мы объединяемся и содержим одного бухгалтера, который и ведёт нашу отчётность.
Соня напряжённо смотрела на неё, боясь поверить, что, наконец-то, ей повезло и у неё будет работа. Недовольно залопотал Аполлоша и стукнул её по руке с зажатой в ней ложкой. Она улыбнулась малышу: - сейчас-сейчас, зайчик, - и сунула ему в рот очередную порцию пюре.
Теперь у Сони была работа. Она прилежно вела бухгалтерию Веры Николаевны и ещё двух её коллег по бизнесу. Из скудных денежных резервов ей пришлось выделить довольно приличную сумму и купить компьютер, да ещё оплатить интернет. Бухгалтерские программы она, без зазрения совести, скачала пиратские. Соня жалела, что не смогла забрать из дома свой ноутбук, но тут уж ничего не поделаешь. Денег платили маловато, но одной ей хватало. Соня познакомилась с соседкой. Как-то раз к ней в квартиру позвонили и она, удивлённая, открыла. Кроме Аллочки, в Ачинске у неё не было никаких знакомых, так что прийти, вроде, некому. За дверью стояла невысокая старая женщина, тяжело опирающаяся на тросточку. Она улыбнулась девушке: - здравствуйте! Вы ведь Соня? - недоумевая, Соня поздоровалась, выжидательно глядя на женщину. - А я ваша соседка! Моя квартира - за стенкой, рядом с вами! Мне о вас ваша хозяйка, Глафира Астафьевна сказала. - Она помолчала, глядя на Соню, но та не спешила поддерживать разговор, пробормотав дежурную фразу, что, дескать, приятно познакомиться. Тогда соседка решительно сказала: - я приглашаю вас к себе, Соня, хочу обсудить с вами пару вопросов.
- Хорошо, - продолжая недоумевать, девушка закрыла дверь и пошла в соседнюю квартиру.
Обычная “однушка” одинокой женщины, заставленная старой, но добротной мебелью, с большой тахтой на полкомнаты, множеством растений на подоконниках и всевозможных подставках, пара старинных глубоких кресел, накрытых бордовыми плюшевыми покрывалами. На тумбочке телевизор. Хозяйка и гостья расположились в креслах, с интересом глядя друг на друга.
- Так вот, Соня, меня зовут Дарья Никаноровна, и я хочу предложить вам свою помощь.
Девушка улыбнулась: - спасибо, конечно, Дарья Никаноровна, но я даже не представляю, что вы имеете в виду?
- Я твоего ребёночка имею в виду, дорогая! - соседка улыбнулась, глядя на Сонино растерянное лицо, - или ты уже знаешь, куда будешь его пристраивать, когда станешь работать? Глафира сказала, что у тебя на мужа нет никакой надежды, так что, похоже, тебе рано придётся выходить на работу! Ты уж извини, милая, что мы посплетничали о тебе. И что я тебе “ты” говорю, тоже не обижайся. Мне скоро восемьдесят стукнет, так что ты мне во внучки годишься.
Соня окончательно растерялась, не зная, как реагировать на такое предложение. С одной стороны, было бы просто замечательно, если бы соседка согласилась помочь ей с детьми. Но, с другой, - что она знает об этой женщине? Квартирка, хоть и не богато обставленная, но чистенькая. Старушка тоже одета чисто, выражение лица доброжелательное, приветливое, а вот ходит она плохо, с трудом, опирается на тросточку. Да и детей будет двое. Кроме того, не даром же она будет с детьми водиться? Но денег на няню у Сони нет. Совместить работу и уход за малышами тоже невозможно! Просто какой-то тупик!
Соседка продолжала выжидательно смотреть на Соню, и она заторопилась: - нет, конечно, ничего страшного, что вы с Глафирой Астафьевной о моих проблемах поговорили, но ведь у меня двойняшки будут! - она стеснительно улыбнулась: - вон, живот какой большой…
- Да что ты, Соня, радость-то какая! - всплеснула руками соседка, - сразу двое деток! Им вдвоём веселее будет, да потом, когда вырастут, друг за дружку держаться станут. И живот у тебя обыкновенный. Наоборот, как бы не маленькие они оказались. Я, правда, рассчитывала на одного малыша, ну так где один, там и двое!
-Врач говорит, что вес у детей будет нормальный, а мне кажется, что я настоящая каракатица, еле хожу. - Соня сморщила нос, а собеседница рассмеялась:
- не говори так, глупышка, материнство - великое счастье! У меня вон их трое, у всех свои дети, а я до сих пор помню какие они были, когда родились.
Нет, положительно, соседка нравилась Соне, только вот деньги…- А сколько вы хотели бы получать за то, что с детьми сидеть будете?
- Э-э, милая, вот теперь давай-ка всё с тобой обговорим. - Дарья Никаноровна посерьёзнела, уселась поудобнее в кресле. - Я, сама видишь, хожу плохо. Ноги болят, говорят - артроз в последней стадии, надо бы операцию делать, да я не хочу. Какая операция в восемьдесят-то лет! А этаж-то у нас с тобой четвёртый. И лифта нет. Дети к себе зовут, они у меня кто где - старший сын в Магадане, золото добывает, средний - в Иркутске, а дочь в Омске живёт. Только не хочу я им на шею садиться. Все работают, у всех семьи, дети, свои заботы. Вот я и хочу с тобой, Соня, договориться: я могу с детьми посидеть, только уж прости - не целый день, а так четыре-пять часов, ну, как у тебя потребность будет. А ты мне за это станешь продукты покупать. Деньги я тебе давать буду. Как для себя пойдёшь в магазин, так и мне купишь, что скажу. Ну, в аптеку когда забежишь. Ты не бойся, девонька, я не капризная. Только вот куда деток девать будешь на оставшееся-то время? Целый день мне с ними тяжело будет, не справлюсь. Их ведь и накормить, и спать уложить надо.
- Но деньги? - Соня озабоченно нахмурилась. Условия замечательные, подумаешь - продукты купить, но ведь и платить, наверно, сколько-то надо?
- Так я разве не сказала? Вот сбегаешь для меня в магазин да аптеку - вот и рассчитались мы с тобой. Я ведь, порой, сама заплатить готова, чтобы кто-нибудь мне сходил за продуктами. Ведь я по два часа до ближайшего магазина добираюсь, а потом ночь не сплю из-за болей.
Соня с облегчением вздохнула. Кажется, решилась её самая серьёзная проблема. Она счастливо сказала: - насчёт - “накормить-спать уложить” вы, Дарья Никаноровна, не беспокойтесь. И пять часов вы с ними заниматься не будете. Я дома работаю, так что и накормлю и усыплю сама.
- Ну и ладно, ну и хорошо, вот и договорились! - кажется, у старушки гора с плеч свалилась.
ГЛАВА 18.
Надо было ехать в Воронеж, Самару и Ставрополь. Но дела! - В раздражении Айк бросил бумаги на край стола. Время идёт, а он так и не определился, где будет искать Соню. Умом он понимал, что ехать к родственникам бесполезно: её там нет. Иначе хитрая старуха ни за что не сказала бы ему, где они живут. Сергей предлагал съездить вместо него или послать кого-то из телохранителей.
Дело было в том, что у Айка, как вожака стаи, имелась небольшая личная гвардия, состоящая из наиболее крупных, сильных, преданных волков. Оборотни позаимствовали эту традицию у своих диких родичей. Там, в тайге, чуть позади бегущих впереди стаи вожака и его пары, обязательно мчались их телохранители - гвардейцы. Количество их не было чётко определено, и каждый вожак вместе со своей волчицей решали, сколько таких охранников у них будет. У Айка их было десять. Правда, он чрезвычайно редко привлекал их для собственного сопровождения, справедливо полагая, что в состоянии сам справиться с любой проблемой. С появлением в его жизни пары он поспешил предупредить мужчин, что их служба скоро понадобится. Об этой спешке он уже пожалел, с досадой вспоминая, каким гордым и счастливым он был, сообщая им о Соне.
Он немного подумал над тем, чтобы послать вместо себя Сергея или кого-либо из гвардейцев, но вскорости отверг эту мысль. Заместитель не понимал сути проблемы. Их с Айнур брак был настолько гармоничен, настолько крепок, а связь двух любящих сердец так велика, что он просто отвергал даже возможность того, что кто-то из недавно образованной пары может не любить свою половинку. Такая упёртость и нежелание Сергея понять Сонины поступки раздражала Айка. И уж тем более не следовало отправлять Серого на встречу с девушкой, пусть и маловероятную, но всё же… Ну а телохранители…, все они были, безусловно, преданы ему и его паре и были готовы защищать их даже ценой жизни, но в качестве переговорщиков не годились однозначно. Имелась и ещё одна причина против отправки этих кандидатур: в случае встречи с Соней она, однозначно, будет возмущена таким неуважением к ней. Так что выход один - ехать самому. Она так и не позвонила ему, а он терпеливо ждал и каждое утро вставал с надеждой, что сегодня раздастся звонок от неё. Время шло, дни складывались в недели, а Соня не звонила. Он не мог нарушить своё обещание и набрать её номер, но как же тяжело это давалось ему! Порой, когда становилось невмоготу, здоровенный матёрый волчище подолгу, в одиночестве, метался по ночной тайге. Когда не было больше сил, он прибегал в Сухой Лог и нюхал, нюхал поваленный ствол старой сосны и землю под ней и, хотя запахи давно смыли дожди, он всё искал и надеялся, а тоскливый волчий вой, оглашающий окрестную тайгу заставлял замирать всё живое, и опасливо озирающиеся молодые волки спешили прочь, поджимая хвосты.
Наступила осень, и Айк потерял всякую надежду. Он понял, что Соня не позвонит. Зато позвонил переживающий за него Лукьянов: - Айк, ну как ты? Она молчит?
- Молчит, - угрюмо буркнул тот.
- А ты ей не звонил?
- Нет.
- Почему?
- Я обещал ждать, когда она сама позвонит.
- Ха, так под лежачий камень вода не течёт, ты знаешь!
- Я обещал, - упрямо повторил Айк.
- Ну ладно, вожак, я тебя понял, - вздохнул полицейский, - но вот хочу тебе сказать: как ждать надоест, я готов помочь тебе с поиском твоей девчонки.
- Ты не сможешь, Эдик.
- Смогу, - возразил тот. - Раз у тебя есть её номер, можно попробовать поискать по нему.
- Едва ли, - устало усмехнулся Айк, - он, наверняка, зарегистрирован в Красноярске, по месту её последней прописки.
- Прописка отменена, - въедливо заметил Лукьянов.
- Ну да, пусть будет регистрация! Нашёл, к чему придраться!
- Порядок прежде всего, дорогой, - хохотнул собеседник, - так что? Помогать или сам справишься?
- Слушай, не тяни…волка за хвост, а?
- Лады, слушай сюда. У нас сейчас имеется небольшое окошко. То ли преступники все вывелись, то ли в отпуска ушли, но я могу тебе немного помочь. Для этого ты должен, всё же, девчонке позвонить. Мы запеленгуем звонок, и я скажу тебе, где находится искомый номер. Ну, только город, конечно. - Он захохотал: - представляешь, окажется, что в Москве?
Айк проигнорировал веселье приятеля: - ну что же, можно попробовать.
- А как же обещание?
- Перестань поддразнивать меня, Эдуард! Мне и так не сладко, - кисло ответил Айк.
- Хорошо. Тогда договариваемся так: как только мы будем готовы, я звоню тебе, а ты перезваниваешь своей милой. Постарайся затянуть разговор.
- Спасибо, Эдик, - вздохнул мужчина, - я постараюсь.
Полицейский позвонил через два дня. Скрепя сердце, Айк набрал знакомый номер и замер в ожидании. Механический голос сообщил: ”номер не существует”. Он в ярости бросил телефон на стол.
Спустя несколько минут Лукьянов сообщил: - Айк, хитрая девчонка уничтожила сим-карту, так что пеленговать нечего.
Оставалась последняя надежда - родственники.
В отличие от Сибири, в Воронеже стояла настоящая осень. С занудными моросящими дождями, хмурым серым небом над головой, непролазной грязью под ногами, которая подмораживалась холодными ночами, а днём опять раскисала, налипая на ботинки тяжёлыми комками.
Дом на улице Красногвардейцев оказался старой пятиэтажкой. Прежде чем войти в подъезд, Айк долго оттирал ботинки о пожухлую жёлтую траву по краю тротуара. Он попросил таксиста подождать его, и теперь тот с усмешкой наблюдал, как приезжий щёголь боролся с местной грязью. Победа осталась за щёголем, и он, легко перепрыгнув через лужу приличных размеров, вошёл в подъезд.
Дверь Айку открыл…самый настоящий таёжный медведь! С огромными ручищами, короткой бычьей шеей, на голову выше гостя и в два раза шире в плечах. Лицо, изборождёно глубокими морщинами, небольшие глаза из-под широких кустистых бровей смотрят хмуро. Гулким басом он неприветливо спросил: - ну? Что надо?
Айк улыбнулся, вежливо спросил: - надо думать, вы Василий Агафонович?
- Ну, я Василий. Дальше что?
- А дальше я хочу вас спросить, не у вас ли живёт Соня Рубцова?
- Соня?? - здоровяк с недоумением, пристально смотрел на Айка. Внезапно, нахмурившись ещё больше, он обернулся назад, в квартиру, и оглушительно закричал: - Зоя! Иди скорее сюда! Здесь волк! Помнишь, ты мне не верила, смеялась, говорила, что оборотни мне приснились под пьяную лавочку?! Так вот, иди, посмотри на одного из них! - В глубине квартиры послышались быстрые шаги и, бесцеремонно потеснив мужчину, на пороге квартиры появилась худенькая, невысокая женщина с коротко остриженными седыми волосами, кротким взглядом бледно-голубых глаз и смущённой улыбкой на лице. Увидев иронически улыбающегося Айка, который светски поклонился ей, она смутилась ещё больше:
- какой ты, всё же, невоспитанный, Василий! Бьюсь - бьюсь с тобой сорок лет, а всё ты как только что из тайги вышел! - и уже Айку: - здравствуйте, молодой человек! Прошу вас, проходите и извините моего мужа за неотёсанность! - Тот осторожно оглянулся, но соседи, видимо, уже привыкли к громкому голосу Василия и никто из них не вышел на площадку. Тогда Айк, усмехнувшись, вошёл в квартиру и прикрыл за собой дверь.
Больше часа он провёл у гостеприимных хозяев, отказавшись от угощения в виде пары стопок водки от Василия и тарелки пирожков с капустой - от его жены, Зои.
Брат Прасковьи Агафоновны продолжал восторгаться появлением волка-оборотня в его квартире, смущая своей громогласностью жену и вызывая снисходительную усмешку у Айка.
Читать бесплатно другие книги:
