Дыхание Власти Мазур Степан

— Ты ж от чистого сердца, а мне все равно делать не фиг было. Разводилам рога пообломал. Ауди — это, конечно, не Порше, но тоже ничего. Кстати, можешь взять мою Карреру. Знакомые проигравших перебили номера. Неплохо в этой столице можно развернуться, пока еще столица. Народ сговорчивый. Понимаю, я виду себя, как эмиссар, все для себя, но что-то настроение сегодня такое, своеволия хочется…

— Ты же не знаешь московских дорог, когда успел в гонках поучаствовать?

— Я просто ехал прямо, а гонки сами ко мне приехали. Вопросы?

— Да нет, все нормально. Погода, наверное, давит. Нервничаю что-то, — зевнул Скорпион.

— Да ладно, сейчас шампанского в номер возьмем, фруктов, шоколада, в джакузи погреемся, как нормальные люди. Я же не совсем ты, перед Кавказом могу и шампанского выпить. Пацаны скоро подъедут.

— Делай, что хочешь, брат. Я не знаю, что меня тревожит. Что-то… Нет, не могу понять… Я что-то упустил из виду. Важное.

Лифт распахнул двери. Вдвоем зашагали по коридору.

— Ну что ты нервничаешь? ФБР далеко, МОССАДу ты на фиг не нужен, до Интерпола не дорос. Драками сегодня вроде бы не пахнет, — Сказал Сема и замолчал, открыв дверь своим ключом.

Четверо сидели за столом, пили шампанское. Последние двое были далеко не подружками, даже не Даней с Андрюхой.

Букеты полетели на пол, ключи легли рядом.

Скорпион застыл. В сердце воткнули гвоздь. Грудную клетку кто-то сжал стальными когтями, не позволяя дышать. Молча смотрел в глаза Лере. Воздух вокруг уплотнился, поплыл зримым маревом, тая в себя невероятное количество заряженных частиц, чистой энергии. Одно действие и все в пределах номера можно разнести на атомы… Такой энергии в себе никогда не ощущал… Но она другого типа, далеко не созидательного.

Сема раздумывал о плотности окон и о том, как быстро милиция найдет окна, из которых выбросит двух крашенных горилл… Или они не при чем?

— Зачем вы так? Все же ради вас.

Лера молчала, позволяя высказаться. Сто раз пожалела о затеянном плане, но что-то подсказывало, что сейчас все чувства пройдут последнюю стадию проверки. Все будет зависеть от первых произнесенных слов… Или не будет? План трещал по швам. Хотела совсем не того.

Глаза Скорпиона покрылись холодной дымкой льда, молча повернулся, вышел.

Сема постоял еще мгновение, вздохнул:

— Дуры, — и вышел следом.

Сема любил не потому, что должен был любить, как любит брат. Это была не показуха «любви за компанию», как многие делают. Но разбираться — означало ненужные нервы и чью-то кровь. Зачем это все сегодня? Зачем разносить гостиницу, положить полк ФСБ, погони, перестрелки, больницы. Достало. Просто хотелось посидеть рядом с любимой, подержать за руку и выпить на брудершафт, посмотреть в добрые глаза, снова найти ответ, почему рискует жизнью и ради кого. Просто хотелось.

А, к черту все!

— А че так стремно-то все? — подал голос «женообразный», переводя дыхание. Чувствовал себя меньше таракана. Только что было мгновение, когда могли раздавить одним пальцем. По телу бегали неприятные мурашки, липкий пот струился по лбу.

Лера прикрыла веки, по щекам побежали слезы. Маша выронила бокал, уткнула лицо в ладони.

— Савва, гон какой-то, валим отсюда, — поддержал «ежик» и на негнущихся ногах засеменил к выходу.

Двое быстро скрылись в коридоре, хлопнув дверью. На прощание ненароком помяв цветы. Розы смялись, букет распался, потеряв красу и привлекательность.

— Красивая гостиница, неплохо устроились, — протянул Медведь, поправляя десантный берет.

— Мне сейчас все равно, лишь бы помыться, отъесться, отоспаться и довести дело командировки до конца, — сухо обрезал Кот, перекидывая походную сумку на другое плечо.

Вдвоем в повседневных военных комбезах добрели до входа. Швейцар преградил дорогу:

— В такой одежде нельзя. Вояки, найдите себе гостиницу попроще.

Андрей поднял бровь:

— Я не буду сравнивать себя и тебя. Я устал и не в настроении спорить, просто сломаю руку. Уйди!

Швейцар отпрянул от мощного толчка плечом.

— Да он шутит, — похлопал по плечу швейцара Даниил, и чуть тише добавил, — не будет он руки ломать. В такую погоду он обычно… зубы выбивает. Сделай одолжение, сменись, не умеешь ты с людьми разговаривать.

Швейцар побагровел, убежал к менеджеру. Через сорок секунд двух военных окружило кольцо охраны. Бритые парни в стильных пиджаках с одинаковыми лицами хмуро смотрели на нежеланных посетителей. На их фоне выделялся менеджер, сложивший руки на груди.

Андрей неторопливо потянулся к сумке, не обращая внимания на предостерегающие позиции охраны — все потянулись к пистолетам под пиджаками — и расстегнул молнию. Тугая зеленая пачка разрезала воздух и с хлестком врезалась менеджеру в лицо. Стодолларовые банкноты рассыпались по пиджаку. Незнакомое прежде чувство стыда отразилось на физиономии. Побагровел. Так на место еще никто не ставил.

Кот молча протиснулся сквозь кольцо опешившей охраны, неторопливо двинулся к лифтам. Даня широкими плечами просто разорвал всю цепь секьюрити, двинулся следом.

Охрана молча проводила странных гостей до лифта. После желание двигаться пропало. Было стойкое ощущение, что те двое могут расправиться как с малолетними детьми. Уровень мастеров боя отражался в походке, осанке, но больше всего в глазах.

Менеджер сухо обронил, уходя:

— Собрать деньги. Гостям любой номер. По пустякам не беспокоить.

Даня первым открыл дверь номера, сразу отметив странный привкус воздуха. Словно кто-то насытил его переизбытком ионов или что-то вроде того. У порога валялись роскошные цветы, ключи с блестящими, начищенными брелками совсем неплохих фирм. За столиком в мягких креслах сидели две неподвижные фигуры. На щеках обеих двумя дорожками застыли солевые потоки. На самом столике давно растаяло мороженое, валялись сотовые, фужеры и ведро с двумя бутылками шампанского.

Даня вздохнул:

— Вот и отдохнули.

Скорпион не помнил, как сел в машину рядом с Семой. Мир вокруг странно опустел и потерял все краски. Не мог даже понять, о чем думает. Странная пустота завладела сознанием. Из тела словно вытащили стержень, сам смысл жизни существования. Не мог себя назвать даже медузой, просто какое-то невесомое облачко, не более.

Сема не торопился заводить мотор. Молчал. Ее глаза ничего не сказали, но зачем такие глупые шутки? Вздрогнул от зазвонившего сотового брата. Сергей, ничего не видя перед собой, на ощупь достал пластиковую коробочку и… сжал ладонь.

Сема бы никогда не подумал, что пластик, микросхемы и даже прорезиненные кнопки, все, может осыпаться под ноги подобием песка.

Ну почему в голове даже не возникают вопросы: «зачем?» и «за что?». Все погрузилось в какую-то странную депрессию. Лучше бы взрывы, война, бои… так хоть выпустить пар, а тут велика вероятность, что брат станет тем, с кем три года назад боролся в Японии. И что тогда станет с миром? Хотя кому нужен этот мир, если он теряет смысл существования?

Зазвонил свой телефон. Мазнул взглядом по дисплею — Даня. Щелкнул кнопкой приема.

— Так, ничего мне не говори. Просто открой дверцу и посмотри на последний этаж. И Скорпиону скажи.

Сема приоткрыл дверь, поднимая взгляд к небу — девчонки стояли на подоконниках.

— Скорп, они хотят выпрыгнуть в окно.

Сергей вздрогнул, импульс прошиб все тело, но успокоил себя, вяло ответил:

— Не сделают они этого, успокойся. — А в душу уже закрались какие-то сомнения, заерзал, сдерживая себя, чтобы стремглав не помчаться обратно. И вряд что-то внутри подсказывало, что вряд ли дождется лифта…

— Прыгнут, прыгнут, — донеслось от Даниила через динамик. — Если не прыгнут, я сам их сброшу, потом Андрея. Ему это все тоже надоело. Потом спущусь за вами. Сначала сломаю все ребра, потом скину вдогонку, потом прыгну сам, на груди предварительно ножом выцарапав: «Я свободен!». — Даня сменил тон голоса. — Так, вы, балбесы, мне надоел этот детский сад. Ничего лучше не придумали, как надуть щеки и свалить. Мир у них видите ли перед глазами рухнул… Черт, прозябая на Кавказе несколько лет, я научился у горцев одной истине — за женщин надо бороться. Усекли? Эй, Скорп, ты размазня, и ты Сема, тоже. Не обязательно проливать кровь, но… — Даня куда-то отдалился, словно прикрыл динамик ладошкой, послышалось далекое. — Что, девчонки, вы уже прыгаете?

Связь оборвалась.

Взгляды ревнивцев скрестились.

Такой скорости гостиница «Космос» не наблюдала никогда. Входные стеклянные двери, как ураганом смело. Две смазанные тени за доли секунды миновали холл, помчались к лестницам — швейцар и менеджер, позже просматривая запись видеокамер, напьются как никогда в жизни.

Сквозь тугой, плотный воздух прорвались на верхний этаж, миновали коридор и ворвались в номер, тугой волной сопротивления воздуха напрочь вынося дверь.

— Любовь это — все… И это все, что мы о ней знаем, — заключил Андрей, подняв фужер и подмигивая девчонкам.

Даня притащил две вазы, собрал цветы, поставил на стол вместо бутылок шампанского, взял ключи. Одну связку бросил Андрею.

— Пойдем, брат, покатаемся. Успеешь еще помыться. Два сантиметра — не грязь, три — сама отвалится. Все равно твоей чумазой рожи любой микроб испугается.

— Ага, твоей уже испугались. Пусть короче дальше сами разбираются. Им все равно не до машин. Лера, я, кстати, потом скажу, есть ли в Порше кондиционер или это просто бесполезная машина… Маша, то же касается и тебя…

Парни, смеясь, перешагнули сломанную дверь и исчезли в коридоре.

Взрослые. Понимают больше.

Две пары остались одни… В тишине растворились все проблемы.

Через несколько минут мир был восстановлен и тучи над столицей разгладились подозрительно быстро. Солнце вновь засияло в полную силу, унося прочь все темные мысли.

Менеджер так и не рискнул прислать человека со счетом за выбитую дверь.

Через два часа странные гости съехали.

Сергей все рассказал про операцию на Кавказе. Девчонки согласились ждать возвращения… сколько потребуется. Две путевки на двухнедельный круиз по Средиземному морю обозначал временные рамки — в те самые две недели. Не больше, а то: «Достанем и с того конца света».

Родослав искренне рассмеялся, наблюдая за приглянувшейся компанией. Эмиссар Слабо, конечно, мастер подстав. Не использовал ни силовиков, ни давления, ни генерации случайности. От всего этого боевые индиго отобьются, как от мух. Но просто послал двух придурков, создавая прецедент.

И вирус любви дал яд.

Неплохое испытание. И как блестяще помогла дружба. Надо будет поближе присмотреться к этой компании. Уходить пора. Замены нет. Справитесь ли с новым испытанием? Сила не по вам.

Четыре дня спустя. Кавказ.

Берцы сминали сочную траву, принимая на себя очередную порцию зеленой липкой жидкости, что вместе с пылью гор прочно въедалась в обувь, меняя ее цвет в сторону серого. Четверо брели молча. После ночевки на камнях с самого первого луча солнца прошагали не один десяток километров, спускаясь с гор все ниже и ниже.

Голод давал о себе знать. Последний сухой паек закончился три дня назад, и даже тренированный организм требовал восполнения необходимых ему веществ. Война не то место, где садятся на диету. Стресс и постоянные физические насилия над организмом на пределе сил и возможностей приведут к голодному обмороку. Травы, кора деревьев и мелкая живность не давали всего необходимого организму, не помогали даже ступени. Чужая местность выматывала силы. Чувствовалось давление Горэ. Эмиссар плотно окутал горы аурой войны.

Неужели так велико влияние Горэ на эти места? Но ему же только двести лет. Хотя, как раз двести с лишним лет на Кавказе и не затухает война. Кавказ добровольно вошел в состав Российской Империи. Очередной князь горцев понял, что с проблемами объединения ему не разобраться, и добровольно отрекся от престола в пользу российской короны, разумно решив сложить на царский род Романовых все бремя ответственности. Так можно было спирать на чужие плечи тотальный отказ от мирной жизни народов гор и заставлять разбираться с внутренними проблемами кого-то со стороны.

Парни брели голодные, немытые и заросшие щетиной так, что ни один нож не в силах оскоблить. Не до внешности. Была бы энергия на что-то постороннее, просто остановили бы рост щетины. Но нужен резерв, чтобы добраться до базы Горе и остановить кровопролитие. Единственный способ подобраться незамеченными — пройти весь путь пешком, преодолев три границы.

Солнце поднималось в зенит, когда уставшие от долгой войны бойцы увидали небольшое селение на склоне гор. Еще ниже глаз зацепился за небольшой город.

— Наконец-то! — Сема сам не заметил, как перешел на бег.

— Эй, блондин, ты южноосетинский язык-то знаешь? — охладил его пыл Андрей.

— Какой-какой? — бросил Сема, не разворачиваясь. — Там все на русском разговаривают. Девяносто процентов населения — русскоязычное население, насколько мне известно. Почему — не знаю. Смотри лучше, как каждое село зенитками, пушками и артиллерийскими установками обустроили. Ежели Грузия не согласится с референдумом и документами о вхождении этой области в состав России, то будут отстаивать свое мнение с оружием в руках.

Даня широко зевнул, не сбавляя шага, добавил:

— Это пока российские миротворцы здесь, но стоит им уйти, как громыхнет так, что слышно будет везде. В 1989 году грузины стерли с лица земли около 180 осетинских сел, сожгли, уничтожили, в пух и прах, воспользовавшись моментом, когда СССР рвало на части, и стране было не до Кавказа, свое рушили, как могли. Тогда какой-то крупный националистический дядя наверху в Грузии решил, что осетины это грязь из-под его ногтей и их надо уничтожить. Война длилась до 1992 года, пока сюда не забрели российские миротворцы, положив мир на десяток лет. Вот поэтому и русский язык. Учи историю, балбес. А то два высших образования не гарантируют бронежилет от пули меж лопаток, когда буркнешь что-нибудь на фоне межнациональной розни. А лучше вообще молчи. Мы с Андрюхой здесь больше знаем. За провиантом в деревню часто спускаемся.

Скорпион пригляделся и то, что поначалу принял за камни, оказалось лишь камуфляжем для десятков замаскированных орудий. Значит и в городе каждый танк, БТР и, конечно же, солдат, готов к войне. Еще один локальный конфликт на планете, каких не мало.

Сема прицокнул, погружаясь в мысли.

Такое ощущение, что люди без войны не могут и дня. За всю историю официального письменного человечества — неполные семь тысяч лет — люди не воевали всего около двухсот лет. Вот и говори после этого о встрече с космическим разумом, богом или самим Творцом. Человек далек от понимания мира. Планете и цивилизации не нужны семь миллиардов потребителей. И даже богоподобный вряд ли сумеет спасти всех. Только разумных. Ну а поскольку в Хомо Сапиенсе — Человеке Разумном, самого разума не больше чем в говорящем тапочке, напрягаться особо не стоит.

Андрей положил руку на плечо Скорпиона, обронил:

— Мы с Даней за провиантом спустимся, подкрепиться не помешает, и схрон один расконсервируем. Оружия тоже немало понадобится. Вы на выходе из деревни ждите. Просто шагайте прямо по дороге. Никто не тронет. Тут все в камуфляжной одежде ходят. Все равно, как раньше у нас в спортивном ходили. Помнишь времечко?

— Школьные бои. Как забыть? — Расплылся в улыбке Скорпион, вспоминая сломанные ребра на стадионе у школы после тренировки. Потянуло тогда чью-то честь отстоять. Всех четверых с поля уносили…

Даниил с Андреем ускорили шаг, скрылись из виду. Скорпион с Семой вошли в населенный пункт чуть позднее. Показывать, что идет все вместе, не стоило.

В селе на двух бойцов в спецназовской форме не обратили ни малейшего внимания. Здесь, как и говорил Андрей, почти каждый житель носил камуфляж или военную форму, что-то вроде повседневной одежды. В ней служили, в ней гуляли по городу на гражданке, в ней работали и назначали свидания. Городишко в любое время готов броситься к оружию, отразить натиск Грузии, если до того дойдет, и политики на словах ни о чем не договорятся, что случается чаще всего.

— Война или отмежевание, третьего не дано, — заключил Сема. — Грузия жалуется на имперские амбиции России, сама чистит автоматы, а Россия ждет референдума, советуется с мировой общественностью. И только Южной Осетии с Абхазией как-то не по себе. Обстановка накаляется с каждым днем, промедление смерти подобно. Еще Приднестровье…

— Сема пойми, у нас система устроена так, что если ты говоришь про присоединение каких-то территорий, то ты нацист, а значит автоматически ультра-националист, шовинист и как минимум антисемит. Без этих никак. Это клише.

— Как думаешь? — Сема тяжело вздохнул. — Человечество изначально агрессивно?

— Необходимая эволюционная ступенька, — устало ответил Скорпион, в который раз вспоминая об оставленных в Москве девчонках. Жизнь. Сердцем всегда где-то там далеко, разум судачит про нужды вселенной, а ноги снова топчут не ту землю.

— Но она же не бесконечна. Эта ступенька. Когда уже на другую перейдем? Дело же не только в перенаселении. Войны — не только стабилизатор численности. Да я и не думаю, что раньше народу было на Земле так же много. Конечно, понятно, что бились сначала с мамонтами, медведями, неандертальцами, это я тебе как кроманьонец говорю, бились люто. Но то другой вид был, отсталый вроде бы даже, хоть и мозг был больше, и сильнее были. Но почему мы де гении, вершина человеческой эволюции, Хомо Сапиенс, разумные мать их, бьемся друг с другом так же, как с неандертальцами когда-то?

— Своя родня понятнее, уязвимее. С ними есть что делить. — Скорпион присел на лавочку, поправляя черную бандану на голове, под ней просаленные волосы не так молили о пощаде и шампуне, как под порывами ветра, — с ней есть за что биться, она знакома во всех своих слабых местах.

Скорпион замолчал, прислушиваясь к местной речи. Леопард оказался прав, чаще всего звучал русский язык, но и про местный не забывали… И это был не грузинский. Значит, точно не зря в Южной Осетии стоят русские миротворческие силы.

Наверное, оба выглядели порядком измученными долгим непривычным переходом через горы, перед Семой вдруг остановился старичок с белой, как снег бородой и спросил:

— Устали, сынки? Пойдемте ко мне в дом, поедите. Моя жена хорошо готовит, это каждый в городе подтвердить может. Отдохнете.

Сема посмотрел в старые добрые глаза, вздохнул:

— Прости старец, у нас совсем нет денег. Мы не можем заплатить тебе, — Сема невольно вспомнил о кредитной карточке во внутреннем кармане под обоймой пистолета, усмехнулся — куда ни глянь, везде одни банкоматы.

Старик всплеснул руками, замахал головой:

— Да кто говорит о деньгах? Какие деньги? Вы только что вернулись с какого-то очень важного задания, а я, как старый шайтан, должен брать у вас деньги? Старый Ясах еще не выжил из ума, совесть не потерял. Пойдемте, пойдемте. — Старик подхватил под руки обоих и поволок с улицы во внутренние дворики.

Оба были слишком измотаны, чтобы сопротивляться. Сергей лишь добавил:

— Ясах, твое гостеприимство великодушно, — и добавил на местном наречии, включая в мозгу японский подарок Тосики. Универсальный переводчик работал безотказно. — Но вдруг мы террористы или бандиты? Ты же не можешь знать.

Ясах, не останавливаясь, ответил на своем языке, то ли догадываясь, то ли зная, что Сема на нем мог только кивать. Или выразительно молчать.

— Какие террористы? Какие бандиты? Что я бандитов от честных людей не отличу? — и уже совсем другим голосом, серьезным и многоопытным добавил. — У них глаза совсем другие. Не соврут. А по тебе могу сказать, что совсем другая судьба уготована. Зомби из тебя не сделать. К тому же, друг твой блондинистый устал от войны. Вы уходите с гор. Значит, долго воевали. Такие солдаты быстро не устают. Я слышал про зачистки в горах. Я также слышал про то, что ни одна группа бандитов не вернулась с мест зимовок. В Панкийском ущелье большой переполох. Иностранцы отказываются финансировать безрезультатные теракты. В Москве разорилась половина наркобаронов. Поток наркотика неожиданно сократился втрое. А тот, что поступает с западных границ, слишком дорог, так что наркотики большинству теперь просто не по карману. Наркоманы вымирают. И понимающие люди заинтересовались, кому же они должны медальки на грудь вешать. Не класть, как на стол, но вешать.

Скорпион усмехнулся, ответил по-русски:

— Слушай Ясах, если это твое настоящее имя. Твоя жена должна действительно хорошо готовить, потому что в противном случае совместного чаепития с фээсбешником я могу и не перетерпеть. У меня ваша манера вмешиваться вот уже где, — Скорпион показал на горло, — а Сема тот вообще зверь. Леопард при этих словах вобрал в грудь побольше воздуха, подтянулся и собрался. — Так что, Ясах, нам обоим интересно для какой цели нас пасли со спутника, ничего не предпринимая в случае нашего незаконного возмездия и не помогая.

Сема добавил:

— Ага. Хотя бы тушенки пацанам разок с вертолета сбросили. А то они как разбойники — что отберут у бандитов, тем и живы. И это притом, что все деньги, которые находили, в штаб отправляли. И фальшивых там было меньше трети. Фальшивые они вместо туалетной бумаги использовали. На них же и спали. — Сема задумался, — или наоборот?

Ясах рассмеялся:

— Не в деньгах счастье — в их количестве. На квартире вас ждет не только горячий обед, чистая одежда и теплая кровать, но и…

— Аллах Акбар! — раздалось за спиной. Автоматная очередь прошила Ясаха прежде, чем успел договорить.

Смута, мне тебя не понять. Наклепал верных воинов, но с кем борешься? Почему под пули одинаково ложатся все?

Вихрастый и блондин не успели приготовиться к бою, отвыкли от города — в горах в лесу не нападают из-за каждого угла, хотя растяжек хватает. Ускорились только в тот момент, когда пули прошили сердце агента ФСБ.

— Да откуда беретесь?! — Семин смазанный выкрик расплылся в пространстве. Мигом оказался ближе к бандиту или террористу-смертнику, что оказалось вернее. Ногой вышиб автомат из рук, оказался за спиной и свернул шею. Постоял, придерживая труп и…

И тут Индиго-2 прорвало. Сказалось напряжение последних лет бесконечных заданий:

— Я ухожу от войны! Ухожу! Прочь! Не приближайтесь ко мне, гады, с автоматами, убийствами, насилием и жестокостью! Сколько можно? Хватит!

Фундаменталист лежал под ногами, все еще сжимая автомат. Но на Сему влиял сам его вид, зеленая повязка на лбу, осточертевшая борода. Смертник бесил самим своим существованием.

Скорпион приблизился вплотную, резко ткнул пальцем в сонную артерию брата.

— Отдохни, Семка, силы еще понадобятся.

Блондин осел на землю, отключаясь от реалий жесткого мира. Скорпион устало взвалил его на плечо, зашагал дальше по двору, прочь от убитого бандита, агента, конспиративной квартиры, денег, призов и медалек, которые ни живым, ни мертвым по большему счету ни к чему. Контора не умеет сотрудничать по-человечески.

— Пошли, Семка, — прошептали губы, — не судьба нам здесь отдохнуть. Система снова хочет сделать из нас зверей… А мы ж мирные. Нам бы только Горэ завалить, и по домам.

Ноги сами понесли в сторону гор, где за перевалами и дорогами лежало Панкийское ущелье. Приют всех бандформирований, что после вооружения бегают по Кавказу и жаждут славы, крови и страха.

Настало время прекратить его существование.

Придется поговорить по душам с Горэ. Правительства прилегающих стран лишь марионетки в его руках. Хватит ли совместных ступеней силы четверых, чтобы Горэ отказался от своих намерений?

Никто не ответил. Как всегда.

36 часов спустя.

Сема валялся в траве, то и дело, проваливаясь в забытье. В последние часы перед штурмом стоило набраться сил. Скоро стемнеет, и ночь опустится на горы. Суровый Кавказ погрузится во мрак, и на несколько часов прекратит проливаться кровь. Но на рассвете снова послышатся выстрелы, взрывы, и небо разрежет людской плач по погибшим. Снова потянутся скорбные процессии по селам и городам, предавая останки погибших земле.

Но может, если сложить сумму всех ночей, то человечество не воевало больше, чем двести с лишним лет? Или ночь в одной области Земли прикрывает кровавые деяния дня на другой части земного шара?

С начала времен горит Ближний Восток, благодатная земля превращается в руины и вновь воскресает из пепла, чтобы завтра снова сгореть, как мифический феникс. Лихорадит правительства Африки, режимы меняются, как перчатки у добропорядочных врачей. Кавказ силится доказать жителям равнин свое превосходство с оружием в руках, вместо того, чтобы побеждать в спорте, науке, искусстве.

Да, люди любят войну, не иначе. Регулируют численность населения. А природа помогает, посылая на страны ураганы, наводнения, засухи, землетрясения, смерчи и цунами. Идут глобальные зачистки человечества. Только гибнут все, и те, кто даром не нужен эволюции завтрашнего дня и те, кто смог бы обеспечить эту эволюцию или хотя бы участвовать в рывке вперед, люди мыслящие и подающие идеи, развивающиеся. Почему все идет к тому, что останется не больше десятой части человечества? Чтобы таких развивающихся было больше? Отпадет желание воевать? Все силы пойдут на совершенствование или просто станут выживать, так же, как предки десятки тысяч лет назад?

В голове еще крутились мысли, а тренированное тело погрузило в сон, подчиняясь подсознанию — лучше выспавшийся боец, чем мертвый мудрец.

Солнце закатилось за горы, погружая мир в сумрак. Чуть позже превратится в непроглядный мрак. Сегодня новолуние. Не видно ни зги.

Скорпион даст команду к атаке лишь час спустя, когда окончательно стемнеет, и у охранников будет время, чтобы оказаться в объятьях Морфия. Мифического или натурального — бандиты любят баловаться наркотиками, потребляя часть перевозимого. Боссы стараются окурить их дешевым видом дурмана. Так расходов меньше, и боец неистовей, не задает вопросов. Послушно жмет на курок и идет на смерть. Зомби.

Сема ощутил себя в пустоте. Как учил Скорпион, быстро осознал себя во сне, концентрируясь на движении вперед. Просто понял, что это сон. Теперь из него можно лепить все, что угодно. Сон становится не просто управляемым, но может вынести в низшие слои астрала, энергоинформационное поле Земли… И не только Земли.

— Что ты хочешь узнать? — раздался голос сразу со всех сторон, тело, скорее разум, словно попал в четырехмерное пространство. Низший астрал.

— А что ты можешь предложить? — сразу же сориентировался Сема.

— Я могу… кхе…жжж… — сбился голос.

— Пошел отсюда! — послышался посторонний голос.

Сема моментально ощутил чье-то присутствие. Огромная аура мощи и силы, вековая мудрость, страдания, боль, любовь. Все разноцветным калейдоскопом предстало перед ощущениями Семы. Большую часть смыслового пакета информации Сема понять не мог…

— Привет, блондин, — продолжил голос.

Сема немного растерялся, теряя грань между астралом и сном. Концентрация внесознания нарушилась. Картинка видения поплыла, понял, что просыпается, изо всех сил постарался уцепиться за грань пробуждения. Удалось. Фигура неизвестного светловолосого человека, обладающего огромной мощью, предстала перед глазами.

— Не пугайся, Сема, я всего лишь выгнал твоего внутреннего стража.

— Внутреннего стража?

— Да, он словно препятствие между тобой и твоими возможностями. Это контроль твоего подсознания. Заслонка силы, чтобы ты не добился того, на что реально способен, раньше ли времени или точнее — никогда. Барьер или рамки, которые стоит сломать хотя бы затем, чтобы узнать о себе больше…

— Любопытная информация, — только и нашел, что ответить Сема, балансируя в четырехмерном пространстве, как будто завис в невесомости в космосе. — Но кто ты?

— Можешь звать меня Родослав. Но слушай и не перебивай. Времени мало. Ты еще слишком слаб и мал, чтобы долго контролировать свое нынешнее состояние. Вы с братом задумали невозможное. Горэ не победить вашими силами. Пусть он и самый слабый из Эмиссаров, но вам не по зубам. Ваших совместных ступеней всей четверки не хватит. Поверь мне… Слон и мыши.

— А откуда ты знаешь про ступени?

— Я все знаю и про Скорпиона, и про тебя, и про ваших друзей. Но вы слишком рано ринулись в бой…

— Родослав, ничего другого не остается. Когда все добрые силы бездействуют, мир превращается в прах… Кстати, а ты кто?… Кто? Кто???

— …Сема вставай! Ты мало того, что не услышал моего зова, еще и храпишь на всю округу.

Скорпион навис над ним грозной горою, облаченной во мрак безлунной ночи. Волосы распустил, похож на огромного оборотня, если таковые водятся в горах Кавказа.

— Скорп! — Подскочил Сема, сверкая горящими ликованием глазами, чуть ли не закричал. — Слоны боятся мышей!

Даня хрустнул костяшками пальцем, приподнял бровь:

— Это еще что за новости? Не знал, что ты во сне вспоминаешь детские сказки. Впрочем, ладно, с этой войной каждому свое… Сходи с ума, как считаешь нужным. Только после боя, хорошо?

Сема чуть не замахал руками, теряя самообладание:

— Нет, нет, нет. Это мы мыши и идем охотиться на слона!

Ну вот. Теперь ищи психоаналитика.

— М-да, был Леопардом, стал мышью. Мельчаешь, блондинчик, — добавил Андрей.

— Ладно, сам пойму. Потом скажу. А то что-то то ли было, то ли не было, — лихо завернул Сема, прекращая разговор ввиду его бесперспективности.

Скорпион осмотрел брата сверху донизу, что-то для себя решил, усмехнулся, почесал нос и тяжело вздохнул. Затем громким шепотом произнес:

— Авитаминоз.

Даня с Андреем притворно вздохнули.

— Я-то думал, резать придется.

— А потом вскрытие. На всякий случай.

Сема показал обоим руку у горла, пообещал за подобные шутки на днях отвести к ветеринару.

Ну вот, немного разгрузился народ, теперь можно и в атаку, — подумал Сергей и сухо обронил:

— Приготовились! До того, как проникнем в ущелье, никаких ступеней.

Отряд собрался, подтянулся.

— Использовать только то, что заработали годами тренировок, — протянул Кот. — Жаль, снайперку выкинул. Погорячился.

— Возьми мой автомат. Да и зубы тебе на что? — Медведь снял АКМ с предохранителя, готовый к бою.

— Кстати, а это идея, — Сема вышел вперед.

— Тотем? — в спину прошептал Скорпион.

— Расчищу проход. Быстро и надежно. А там будь что будь.

— Ладно, тогда Сема первый, Даня с Андреем на пять секунд отставание. Расчищайте дорогу к Горэ, а потом в дело вступлю я. Вперед! — Бросил командир.

Сема умчался вперед, перейдя на бесшумный бег.

Едва завидит первого сторожевого бандита, разбудит в себе тотем леопарда. Следом во мгле скрылись Кот и Медведь. Их дело растормошить муравейник, расчистить дальнейшие проходы, позволяя главному в команде дойти до Горэ полным сил.

Скорпион подождал тридцать секунд и помчался вслед, спускаясь в ночное ущелье там, где не рискнул бы спускаться нормальный человек и в дневное время. Руки-ноги работали автономно от мозга, на памяти мышц. Можно было думать о своем, отдаленном, пока спинной мозг выполняет все необходимые движения до того, как их передаст импульс.

Скоро научу тело биться и в бессознательном состоянии, а потом и вовсе жить отдельно от меня. Так и приду к выводу — что я вообще здесь делаю?

— Бр-р, опять мысли ботов просыпаются, — прошептал сам себе Скорпион. — Если свихнуться, природа плакать не будет. Просто не заметит. Так что стоит держать себя в руках.

Скорпион внутренне собрался, спустившись в ущелье. Сейчас начнется бой. Не на жизнь, а на смерть. Мысли стоило выкинуть из мозга. Внутренний диалог должен прекратиться или его остановит первая же пуля. Тело должно погрузиться в состояние вне-мысли, транс боя. Взять темп, разбудить рефлексы. Они не позволят допустить ошибку, не позволят оступиться…

Но куда ушла вся ярость? Где тот холодный расчетливый гнев, что всегда профессионально спускает курок и не придерживает острие ножа? Потеря памяти сместила мировосприятие? Почему перед глазами лицо Леры? Стоп! Надо брать себя в руки. Сломаться сейчас, и никогда больше ее не увижу. Сомнения — первый признак провала. Горэ, я иду.

— Это нормально, Скорпион… Нормально перед боем.

— Кто залез в мой мозг? Горэ? Ты нас засек?

— Нет, ты ошибся. Но твои эмоциональные страдания слышны за версту. Если бы темные Эмиссары хоть на каплю оставались людьми, тебя бы и не теряли из виду…

— Кто ты?

— Это твой самый важный вопрос?

— Если бы я знал свой самый важный вопрос, вряд ли шел бы в логово зверя.

— А чего ты хочешь, Скорпион? Что даст тебе драка с Горэ?

— Кавказ успокоится, кровь остановится…

— Успокоится Кавказ, взорвется Дальний Восток, Ближний Восток, Индия, Африка, Южная Америка, Европа… Вариантов много. Смотря кто займет место Горэ… Неразумно заменять пешку ферзем… Этот баланс придуман сотни тысяч лет назад. Думаешь, ты первый, кто хочет что-то изменить?

— Я это уже слышал от Рыси. Тогда он то же самое говорил и о Китае, но в итоге мы переиграли Духа…

— Никого вы не переиграли, вы только отсрочили неизбежное…

— Я не отдам Дальний Восток Духу!

— Каждый пятый житель земли думает иначе…

— Жить на острие не впервой…

— Гиперборейцы тоже так говорили. И Лемурийцы, и Титаны, и Старые Боги, и…

— Сколько тебе лет?

— Летоисчисление менялось десятки раз. Если быть точным, тридцать восемь раз. Каждый новый правитель жаждет начать историю заново. В пропасть летят тысячи лет. Последним таким выдумщиком был Петр Первый, обрезал русичам шесть с лишним тысяч лет истории. Как будто их и не было.

— Так все же?