??????? ???-????-?????????????? ??????????? ????????????. 1927-1989 ??. ???????? ?????

– Прости, – произнес он. – Это очень личная тема, слишком волнительная для меня.

– Я тебе повторяю, змея меня укусила, – настаивала Лили. – Яд медленно распространяется по всему телу. У меня все болит.

– Вот именно! Змея укусила тебя, чтобы передать свою силу. Понимаешь, о чем я говорю?

– Нет, не понимаю. Объясни.

– Смотри. Я не думаю, что в качестве Свидетеля ты в состоянии что-либо изменить, но вот как Лилит ты можешь исправить очень многое. Может быть, присутствие Лилит имеет огромное значение. Ты же уже наблюдала некоторые эпизоды этой истории, которые не были записаны и которые никто не видел. Верно?

– Ну, да. Видела, например, разговор Адама со змеей.

– Точно! – Он радостно улыбнулся. – Скажи, а у ножа, который змея подарила Адаму, есть какое-нибудь название? Может быть, это Мачиара?

– Да! – с удивлением ответила Лили. – А откуда ты это знаешь?

– Слава Тебе, Господи! – воскликнул Саймон. – Я так и знал! Теперь все становится понятнее.

– Ну, я рада, что хоть кому-то становится понятнее, – ответила Лили.

– Мачиара – это не простой нож. Это меч, который на протяжении долгих веков использовали для приношения в жертву животных, чтобы загладить вину Адама. Бог любит и ценит достойное жертвоприношение. А что Адам с этим ножом сделал?

– Не знаю. – Пытаясь вспомнить, Лили наморщила лоб. – Кажется, он взял его с собой в Райский сад.

– Отлично! – воскликнул Саймон и на мгновение задумался. – Тебе не удалось предотвратить измену Адама, но ты все равно в состоянии изменить весь ход истории.

Лили восприняла это последнее замечание Саймона как некую издевку, потому что понятия не имела, как сделать то, о чем он говорил.

– Ну, и как я смогу это сделать? – поинтересовалась она.

– Мне кажется, что змеиный укус дает тебе силу. Благодаря яду ты можешь быть более реальной, более осязаемой. На тебе как бы нарастает плоть в то время, когда ты находишься в том мире. Как Свидетеля тебя мало кто видит. Следовательно, в качестве Лилит ты можешь что-то изменить. Я пока еще не могу понять, как именно это сделать.

– Все это сплошные догадки, – заметила девушка.

– Я знаю, что делать. Думаю, зеркальце подскажет. Все, что ты видишь в нем, имеет огромное значение. Оно показывает тебе правду о себе самой, которую ты должна понять и, исходя из нее, действовать.

– Нет, Саймон, извини, не могу, – умоляющим тоном ответила Лили. – Если бы ты увидел в зеркальце то, что увидела я, ты бы точно не захотел находиться со мной в одной комнате. Я исчадие ада, омерзительный, подлый и низкий человек.

– Вот именно поэтому тебя и выбрали Свидетелем. Лилит, может, тебе и не очень приятно будет это услышать, но мне кажется, что Господь специально выбрал самое страшное орудие для того, чтобы добиться самого лучшего результата.

Саймон очень обидел ее своими словами, и первым инстинктивным порывом Лили было желание ударить его по лицу, но она сдержалась. Он сообщил ей далеко не самые приятные новости, но, тем не менее, она должна была признать, что в его рассуждениях есть определенная логика. Она подумала о том, что ничего в этом мире не происходит просто так, и почувствовала, что в ее жизни есть смысл, а у нее – миссия, которую она должна выполнить.

Саймон положил руку на ее плечо, и она ее не сбросила.

– Что я должна сделать? – спросила Лили.

– Примириться с тем, кто ты есть, и выполнить то, что суждено тебе судьбой! Но сперва нам надо попасть в хранилище и посмотреть на вещи, которые прибыли вместе с тобой в контейнере. Мне кажется, они помогут тебе вспомнить прошлое, понять, кто ты, после чего ты сможешь спокойно сделать то, что нужно.

– Но как мы туда попадем? Это же очень далеко… Ой, поняла! Ты подумал о перемещении из Картографической комнаты?

– Совершенно верно. Мы можем попасть в хранилище, вернуться и уложиться за десять минут. Ведь Джон говорил о десяти минутах? Разве тебе самой не интересно, что там хранится и кем ты была в той жизни?

– Мне немного любопытно, но, если честно, я боюсь того, что могу узнать.

– Другого выхода нет. Придется рискнуть. Для того чтобы выполнить данное тебе Господом предназначение, ты должна успокоиться и понять, кто ты.

– Не знаю, насколько я буду спокойной после того, что видела в зеркальце, и отрывочных воспоминаний.

Лили сделала над собой усилие, чтобы не вспоминать то, что пыталась выбросить из головы. Ее страшила неизвестность, но одновременно пугало то, что она может узнать.

– Лилит, тебе нечего терять!

Он был совершенно прав. Ей действительно нечего было терять. Отношения с Джоном, Анитой, Летти и Гералдом были, по сути, вымышленными. Всем им нравилась девушка, которой, в лучшем случае, просто не существовало.

Она кивнула, и Саймон выкатил ее в пустой коридор. Все спали. Через пару минут они уже стояли у карты Прибежища, быстро нашли на плане то место, где находились, и то, куда им надо было отправиться. Саймон дал ей треугольник.

– Дотронься треугольником до этого места. – Он показал пальцем на карте. – Я сделаю это сразу же за тобой.

Лили не заставила себя долго ждать. Она почувствовала дуновение ветерка и увидела вспышку света. Потом все на мгновение заволокло серой мглой, и когда она рассеялась, девушка оказалась в коридоре с каменными стенами. Тут же рядом с ней появился Саймон.

– Странное ощущение! – воскликнул он и замотал головой. – Дай секунду, чтобы прийти в себя.

Саймон велел Лили вставить свой треугольник в специальное углубление в стене, после чего через десять минут она автоматически перенесется назад в Подземелье. Сам он отошел к другому углублению в стене и тоже вставил в него свой треугольник.

– Слава Богу, что я быстро нашел место для моего треугольника. Теперь давай скорее искать контейнер. Ты помнишь номер?

– Один – одиннадцать – пятнадцать. То есть год и день, когда меня нашли, и мой возраст.

Почти пять минут ушло на то, чтобы найти нужную им дверь. Она была железной, наподобие задней двери грузовика, и с большим замком. Рядом висела табличка с цифрами 11115 и нечетким очертанием ладони.

Саймон кивнул в сторону отпечатка руки на стене:

– Давай открывай, у меня это не получится.

Девушка медленно подняла руку и приложила ладонь к очертанию на стене.

Механизм начал крутиться, и замок открылся. Саймон показал на ручку, словно сам не хотел к ней прикасаться.

– Не могу, – сказала девушка, – боюсь.

– Никто, кроме тебя, дверь не откроет, – твердо ответил Саймон. – Если не узнать, кто ты на самом деле, все мы навсегда погрязнем в тех проблемах, которые нам оставил Адам.

Лили прислонилась лбом к стальной двери и застонала. Она чувствовала себя так, словно на ее плечи легла неподъемная тяжесть.

– Почему все зависит только от меня?

Саймон не отвечал.

Спустя несколько долгих секунд Лили двумя руками потянула ручку в сторону, дверь медленно открылась, и внутри контейнера автоматически включился свет.

Сперва она почувствовала запах, и тут же воспоминания накрыли ее пенистой волной. Она ощутила запах табака, который въелся в изношенное ковровое покрытие и все другие поверхности контейнера. Табачный запах смешивался с запахом дешевых духов, гниющих продуктов и плесени. Это был запах ее детства, тех времен, когда она ползала по полу в поисках объедков, чтобы не помереть с голоду. В памяти всплыла музыка, которую она тогда слышала, – мелодии группы Nirvana, Мерла Хаггарда и песня Sunshine on My Shoulders Джона Денвера.

Воспоминания ударили в голову, словно тяжелым кулаком. Она вспомнила все и от ужаса закричала. А потом на мгновение в глазах стало совершенно темно.

Когда она пришла в себя, то почувствовала, что Саймон ее крепко держит. Она брыкалась и вырывалась. Рядом с Саймоном в ее комнате в Подземелье были Джон, Гералд и Анита, которые постоянно повторяли: «Все в порядке» и «Мы здесь, рядом».

Лили постепенно успокоилась. Девушка почувствовала запах прокисшего уксуса и стирального порошка, и ее вырвало.

– Принеси ей горячего чая, – попросила Анита Гералда и потом добавила: – С медом и молоком.

– Все в порядке, дорогая, – услышала Лили голос Аниты. – Мы здесь, и мы тебя не бросим. Ты в безопасности.

Лили заплакала.

– Я все вспомнила, Анита, – произнесла она сквозь слезы. – Я вспомнила то, что совершенно не хотела вспоминать…

– Успокойся, пожалуйста, – просила Анита, крепко обнимая девушку.

Лили слышала, что где-то рядом Джон читает молитву. Ей хотелось исчезнуть, раствориться в объятиях Аниты.

– Никто тебя ни о чем не будет спрашивать. Просто дыши глубже.

Вскоре появился Гералд с чашкой чая и встал рядом с Джоном. Лили дрожала и стонала. Она чувствовала себя невообразимо уставшей.

Только после того как девушка более-менее успокоилась, Анита вытерла мокрым носовым платком слезы с ее лица. Лили сделала маленький глоток чая, и тепло распространилось по всему телу, за исключением укушенной змеей руки, которая оставалась холодной и настырно продолжала болеть.

– Тебе ночью приснился кошмар, ты громко кричала, и мы проснулись. Гералд спросонья не понял, где дверь нашей комнаты, ворвался в кладовку и там упал. Могло бы быть смешно, если бы не было грустно. Слава Богу, никто не пострадал.

Лили улыбнулась.

– Я сперва подумал, что ты где-то в другой комнате, но ты оказалась в своей спальне, – продолжил Гералд. – Звуки в Подземелье распространяются весьма странным образом. Саймон в тот момент, скорее всего, был в Кабинете, а там хорошая звукоизоляция.

Лили подумала, что было бы здорово, если бы она могла спрятаться точно так же, как Саймон. Зачем она согласилась на его предложение осмотреть контейнер? Это было более чем глупо. О чем она думала и на что рассчитывала? Если Джон узнает, что они были в контейнере, ей будет очень стыдно.

– Я очень устала. Больше не могу быть Свидетелем. Я могу все это бросить? – прошептала Лили.

Анита погладила ее по голове.

– Я тебя прекрасно понимаю, – сказала она. – Я знаю, что тебе совсем непросто, и очень тебе сочувствую. Ты слишком быстро становишься старой.

Лили было приятно, что ей сочувствуют, хотя в глубине души она была уверена, что не заслуживает этого.

– Спасибо, что обо мне заботитесь, – сказала она.

– Не стоит благодарности, – заверила ее Анита. – А теперь спи. Один из нас останется дежурить в твоей комнате.

Лили не стала спорить. От выпитого чая ее веки стали тяжелыми, и ей захотелось спать. Она положила голову на подушку и произнесла короткую молитву: «Господи, я сейчас не хочу ни о чем думать. Пожалуйста, дай мне выспаться».

Лили открыла глаза и увидела, что светильники в ее спальне выставлены не на яркое дневное освещение, а на приглушенный ночной свет.

– Сколько я спала? – спросила она сидевшую рядом Аниту.

– Почти четыре часа, – ответила та с улыбкой. – Как ты себя чувствуешь?

– Не могу понять. Сейчас вообще ничего не чувствую. Как очнуться ото сна, который на самом деле является реальностью? В любом случае, мне кажется, что я проснулась, – произнесла она и несколько раз ущипнула свою левую руку так, что боль в ней стала почти такой же сильной, как и в укушенной правой руке.

– Хочешь убедиться, что не спишь? – спросила Анита, удивленно подняв брови.

– Ага. Я сейчас уже практически все ставлю под сомнение, – ответила девушка. Она помолчала и спросила: – Что ты имела в виду, когда сказала, что я слишком быстро старею?

Анита задумалась:

– Все мы – дети вне зависимости от того, сколько нам лет. Несмотря на то что Господь сделал так, что со временем мы умнеем и набираемся опыта, Они предполагали, что в душе все мы останемся детьми. К сожалению, зло в этом мире заставляет нас забыть о том, что мы дети, и слишком быстро нас старит.

– Что ты знаешь о моей прошлой жизни?

– Я знаю, что в прошлом ты перенесла слишком много боли и сейчас пытаешься разобраться с тем, что пережила. – Лили уловила в голосе Аниты гневные нотки. – Я говорю тебе это не как Ученый, а как друг, который тебя любит.

Они взялись за руки.

– Моя мать продала меня. Представляешь, Анита? Моя собственная мать продала меня своему бойфренду, который потом перепродал меня другим мужчинам, – сказала Лили, и слезы покатились из ее глаз. Анита тоже заплакала. – Как мать могла так поступить со своим собственным ребенком? Мать называла меня Крис, потому что ее любимым наркотиком был «кристалл»[1]. Мужчины называли меня Принцессой.

Анита крепче сжимала ее ладонь и молчала, давая Лили возможность выговориться.

– Знаешь, что самое страшное в изнасиловании? Это не боль, а то, что ты чувствуешь после того, как это произошло. Иногда мать приводила меня к расположенной поблизости от нашего дома церкви и оставляла там. Может быть, это была своего рода попытка исповедаться, а может быть, она хотела, чтобы Господь подлечил мои раны, и потом она снова смогла бы сделать мне больно. Я помню, как сидела в классной комнате с другими детьми. Мне было тогда, наверное, лет пять. Я сидела и думала: «Как эти дети могут смеяться? Что-то с ними точно не так. Они же могут от меня заразиться». Эти дети смеялись над моими колготками… теми самыми колготками, которые мужчины снимали с меня перед тем, как…

Анита и Лили глубоко вздохнули.

– Я слышала, что кто-то называл все это «изнасилованием души». Мне кажется, это очень правильное название. После этого становишься совершенно пустой и думаешь, что заслуживаешь все то, что с тобой происходит. Получается, ты сама виновата в том, что красивая и тебя выбрали. А если выбрали другую девочку, то ты опять виновата, потому что выбрали не тебя, так как ты недостаточно красивая.

Я много раз убегала от этих мужчин, но они каждый раз меня находили. Они перепродавали меня другим, и перед этим мне делали операцию, чтобы я казалась девственницей. Из-за этих операций у меня исчез менструальный цикл. Я не могу родить. Я не просто пережила трагедию. Вся моя жизнь, да и я сама – сплошная трагедия.

Анита наклонилась и крепко обняла девушку, приподняв ее с подушки. Лили почувствовала, что женщина хочет защитить ее от горя.

– Понимаешь, Анита, – проговорила Лили сквозь рыдания, – у меня уже никогда не будет ребенка. Я всегда мечтала о том, что рано или поздно смогу родить, смогу сделать в этой жизни что-то правильное, что у меня будет ребенок, которого я буду любить, который будет называть меня мамой… Но это невозможно, этому никогда не бывать…

Анита крепко обнимала девушку и слегка раскачивалась. Лили не замечала текущих по щекам слез и поняла, что плачет, только когда почувствовала, что волосы Аниты стали мокрыми.

Потом женщины успокоились, вытерли слезы и долго обнимали друг друга. Лили чувствовала смущение от того, что открыла другому человеку свои тайны. Но что сделано, то сделано, и былого назад не вернешь.

– Лили, могу я поделиться с тобой одним важным секретом и чем-то очень личным? – спросила Анита.

– Конечно.

– У нас с Гералдом родилась дочь. Я носила ее девять месяцев, но она родилась мертвой. Это было самое страшное, что случилось в моей жизни. Мы хотели назвать ее Надеждой. У нее были идеальные маленькие ручки и ножки. У нее были уши, как у Гералда, и хотя ему не нравится форма собственных ушей, я уверена, что он бы это пережил. После этого я так и не смогла забеременеть, хотя, поверь мне, мы очень старались. А теперь у меня уже никогда не будет ребенка.

Анита замолчала, и на этот раз Лили взяла ее за руку.

– Конечно, моя история совершенно непохожа на твою, – произнесла Анита. – Я не пережила всего того, что выпало на твою долю. Но у нас есть одно общее горе. Только женщина может понять, как это ужасно – не иметь возможности родить ребенка. У тебя эту возможность отняли, а у меня она просто исчезла. Это рана, которая останется у меня на всю жизнь.

– Мне очень жаль тебя, Анита. Я никому не раскрою твой секрет, – прошептала Лили.

– У настоящих друзей нет секретов друг от друга, – прошептала Анита в ответ. – У друзей есть сюрпризы, которыми они удивляют друг друга.

Лили улыбнулась:

– Что-то я не вижу в твоих словах никакой объективности.

– Научная беспристрастность – это миф, выдуманный для того, чтобы скрыть собственную трусость. Гораздо сложнее и благороднее быть настоящим и искренним. Исцеляя других, Хилеры исцеляют самих себя. – Анита распрямилась и протянула Лили свою руку. – Измена Адама имела колоссальные последствия не только для женщин, но и для мужчин. Тем не менее, многие мужчины нашли в себе силы побороть внутреннюю тень, доставшуюся им в наследство от Адама. Поверь мне, в этом мире достаточно приличных и честных мужчин, сильно отличающихся от тех, с которыми ты сталкивалась. Пойдем найдем таких мужчин и посмотрим, может быть, они приготовили что-нибудь поесть! После такого выплеска эмоций я чувствую, что проголодалась.

Лили громко рассмеялась.

– Иди, – сказала девушка, – я присоединюсь через несколько минут. Мне надо немного прийти в себя.

– Конечно, дорогая, – ответила Анита с улыбкой и снова обняла Лили. – Спасибо за доверие и за то, что поделилась со мной тем, что тебя мучает.

– Спасибо тебе за то, что не оставила меня. – Лили сжала ладонь Аниты. – Ты вот сказала про честных мужчин, и я кое о ком подумала. Еще несколько дней назад я вспомнила лицо одного мужчины, а теперь знаю и его историю. Когда нас отправляли в том контейнере, этот человек пытался нас спасти. В том контейнере собрали совершенно ненужных и уже бесполезных женщин. Помню, кто-то тогда сказал: «Такой товар на этом рынке уже не продашь». У человека, который пытался нас спасти, пропала дочь, и он присоединился к группе контрабандистов, чтобы ее найти. Он подозревал, что его дочь могли украсть и продать, как это произошло со мной. Его дочери в том контейнере не оказалось, но я чем-то напомнила ему ее. И этот человек спрятал меня в боковое отделение в стенке контейнера. Но времени не было, все происходило очень быстро, и я не успела правильно улечься. Когда в контейнер ворвались контрабандисты, они, как мне кажется, застрелили того мужчину первым. Перед тем как потерять сознание, я слышала звуки выстрелов. Этого мужчину звали Абдул Байт. Хотелось, чтобы ты узнала его имя.

Анита погладила Лили по руке:

– Когда мы отсюда выйдем, я сделаю все необходимое для того, чтобы его имя узнали и другие. Но, кто знает, может быть, ты сама сможешь его поблагодарить. Я на это надеюсь.

Анита вышла из спальни, а Лили достала свой дневник.

Надо завязывать с секретами. День у меня выдался непростой. Я наконец узнала, или скорее вспомнила… я даже боюсь выразить это словами на бумаге, потому что от всего этого мне становится нестерпимо грустно. Меня стерилизовали, как паршивую собаку, и я даже не помню, кто это сделал.

Анита сообщила мне, что и она не может иметь детей. Мне очень жаль ее и жаль себя. Я долго плакала. Я так рассердилась и расстроилась, что вообще перестала что-либо чувствовать. Я словно нахожусь под анестезией. Мне даже хочется себя чем-нибудь порезать, чтобы хоть что-то ощутить. Я боюсь того, что чувства уже никогда ко мне не вернутся. Но я ощущаю боль в руке от укуса змеи. И она очень сильная.

Мне хочется, чтобы лед, по которому я иду, треснул у меня под ногами и чтобы я исчезла без следа. О, Господи, даже если я совсем сошла с ума, я хочу, чтобы Ты меня нашел и спас!

Я была внутри контейнера, в котором прибыла в эти края, и тогда вспомнила все, что со мной произошло. Может быть, я вспомнила не все, но более чем достаточно. И потом я рассказала Аните о своем прошлом.

Кажется, я наконец-то поняла, что должна сделать. Саймон прав, я действительно могу изменить ход истории. Но я не могу сделать это в качестве Лили. Лили была маленькой и несчастной девочкой, и она давным-давно умерла. Нужно оставить это несчастное существо в покое. Пора взять новое имя и жить новой жизнью. Я стану Лилит, потому что Саймон в нее верит. Сейчас я Лилит.

Глава 15

Лилит

Приняв это решение, девушка успокоилась. Когда она выехала в гостиную, Джон стоял, повернувшись лицом к окну-иллюминатору, и наблюдал за тем, как колышутся водоросли и плавают рыбы. Еда уже была на столе.

Лили остановилась рядом с ним.

– О чем ты думаешь? – спросила она.

– Что? – переспросил Джон, не оборачиваясь. Казалось, он был полностью поглощен внутренним диалогом. – В самом раннем возрасте ты узнала, что такое горе. Возможно, тебе не понять, почему наши души с такой силой стремятся вспомнить и снова пережить трагедию.

– Анита тебе все рассказала?

Он поднял руку, показывая, чтобы она помолчала, и потом медленно ее опустил.

– Мне кажется, – продолжил он грустным голосом, – все, что я делаю, – это только ковыряю твои еще не зажившие раны. Я делаю твою жизнь сложнее, чем она есть. Мне это очень неприятно. Мне не нравится, что я причиняю тебе боль и при этом с каждым днем испытываю к тебе все больше любви и уважения.

Лили протянула руку и дотронулась до его запястья. Она никогда ранее не прикасалась к Джону.

– Тебе не все равно, что со мной будет? – спросила она.

– Нет, не все равно, – ответил он, не отрывая глаз от водорослей за окном. – Я совершенно не ожидал такого поворота событий. Судя по всему, человеческие отношения имеют тенденцию развиваться самостоятельно, без какого-либо контроля с нашей стороны. Это не самое приятное для меня открытие. Но это еще и подарок, я бы даже сказал, что это большая радость. В общем, все это сплошная загадка. – Он глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух из легких. – Да, мне совершенно не все равно, что с тобой произойдет, и это мешает мне принимать здравые и взвешенные решения.

Джон поджал губы, словно усилием воли заставил себя остановиться и не говорить больше, чем уже было сказано.

– Тогда хватит волноваться и переживать за меня, – ответила Лили не без некоторого сарказма. – Я не привыкла к тому, чтобы обо мне заботились. Такое отношение кажется мне немного странным. Это только усложняет и без того непростую ситуацию.

– Если бы все было так просто, как ты говоришь, я бы уже давно сказал тебе, что это всего лишь очередное задание, которое я должен выполнить. Но у меня не получается.

Она рассмеялась так легко и непринужденно, что даже сама этому удивилась.

– Не верю своим ушам. То есть ты пытаешь сделать так, чтобы я тебе меньше нравилась?

Он искоса посмотрел на нее:

– Этот путь кажется мне более безопасным.

– Ох, поверь, – она снова рассмеялась, – все пути неисповедимы. Может быть, безопасность больше зависит от тех, с кем ты общаешься, чем от выбранного тобой пути?

Он с изумлением посмотрел на нее.

– Это похоже на мудрость, которая приходит после тяжелых испытаний, – сказал он. – Спасибо. Постараюсь запомнить.

Она не очень хорошо представляла, что ему ответить, поэтому произнесла ироничным тоном:

– Про себя могу сказать только то, что ты не особенно мне нравишься. Ты любопытный человек, но я в равной степени ощущаю к тебе любовь и равнодушие, фифти-фифти.

Это была неправда, и она подозревала, что он об этом знает.

– Интересно. – Он посмотрел на нее, отвернулся и через минуту снова посмотрел: – Нет, твои слова нисколько не изменили моего отношения к тебе. Мои чувства остаются прежними.

Неожиданно у нее промелькнула мысль, которая ее испугала.

– Я надеюсь, ты в меня не влюблен?

– Бог ты мой, нет! – поспешно ответил он. – Любовь – это романтическое влечение, от которого слабеют колени и вообще человек становится довольно бесполезным существом. Если ты говоришь о такой любви, ты сильно ошибаешься.

– Ну и прекрасно! – Она с облегчением вздохнула. – Это могло бы меня сильно напугать. Я не говорю, что в тебя никто уже не влюбится, но между нами той самой любви никогда не будет. Ты же старый… или, скорее, староват, тебе где-то сорок или пятьдесят, верно я говорю? – Она сделала брезгливое лицо, чтобы подчеркнуть свое пренебрежительное отношение.

– Ну, слава Богу, с этим разобрались, – ответил он со смехом. – Ты совершенно права. Мне, по крайней мере, сорок или пятьдесят, а ты всего лишь ребенок.

– Я совсем не ребенок! – твердо заявила она. – Я молодая и сильная женщина!

– И очень настырная! – Он снова улыбнулся, но как только отвернулся к окну, его улыбка исчезла.

– Что загрустил, Джон?

– Потому что я уже знал. Я знал, что сделали с твоим телом, но не знал, как тебе об этом сказать. У тебя отняли способность деторождения, и произошло это задолго до того, как ты к нам попала. Даже наша весьма продвинутая медицина не в состоянии тебе помочь. Мне очень, очень жаль.

– И мне тоже очень жаль, – сказала девушка, – но сейчас я практически ничего не чувствую. Словно под анестезией. Может, это и к лучшему.

– Может быть, – согласился Джон. – Вообще горе – странное чувство. Точно так же, как и радость, оно приходит совершенно неожиданно. Горе – это часть ткани нашего бытия.

– Джон, неужели все страдают и горюют?

– Грусть и потери в этом мире являются совершенно неизбежным явлением. Это общий знаменатель, объединяющий все человечество. Точно так же, как и твоя душа, весь космос разбит на мелкие кусочки. Но вот что я тебе скажу, – Джон присел на стул рядом с девушкой и повернулся к ней лицом, – если ты захочешь исцелиться, то сможешь многое изменить в этом мире.

– Исцелиться? Почему все опять зависит от меня?

Казалось, Джон удивился ее реакции.

– Все зависит от каждого из нас, потому что каждый играет свою роль и каждый важен. Все мы были созданы внутри Адоная. Посредством родства с Адонаем все мы являемся родственниками, хотим мы этого или нет.

Тут Лили услышала, как кто-то громко откашливается. Девушка посмотрела в сторону, откуда раздавался этот звук, и увидела стоящего у двери Саймона. «Интересно, как долго он там находился и что успел услышать», – подумала она. Джон встал и кивнул Саймону.

– Простите, – произнес Саймон и посмотрел на Лили: – Зашел узнать, как ты себя чувствуешь. Судя по всему, я пропустил кое-что интересное.

– Спасибо, я чувствую себя гораздо лучше! – ответила Лили.

И она нисколько не кривила душой. Хотя температура все еще держалась, ей казалось, что распространение яда в организме приостановилось.

Она думала, что Саймон обрадуется тому, что ей стало лучше, но он выслушал ее реплику с задумчивым и слегка удивленным видом. Лили повернулась к Джону, который, кажется, опять задумался о своем.

– Джон, я готова снова приступить к работе. Давай узнаем, что на этот раз покажут Свидетелю.

Джон глубоко вздохнул и улыбнулся. Лили почувствовала, что ей очень неприятно его обманывать, пользуясь хорошим к ней отношением. Девушка подумала о том, какая же она врунья, и ей стало не по себе, но внешне она никак не показала того, что чувствует.

– Мне кажется, сейчас не стоит, – произнес Джон. – Ты действительно выглядишь лучше, но ты устала. Думаю, космос может и подождать. Если там что-то и происходит, то пусть происходит без тебя. Твое здоровье сейчас гораздо важнее.

«Как он ошибается! – подумала она. – Если бы Джон знал, какая я на самом деле, он бы не относился ко мне с такой заботой».

Но у нее не было выбора, надо было продолжать начатую игру и послушаться его мудрого совета.

– Мы будем сегодня есть? – спросила она.

– Я не голоден, – ответил Джон. – Может, попью немного воды. Но тебе точно надо поесть. И хорошенько отдохнуть. У меня странное и не самое хорошее предчувствие по поводу завтрашнего дня. Пытаюсь кое-что понять, но пока не получается. Анита с Гералдом уже поели.

Джон нагнулся и обнял Лили, продержав ее в объятиях чуть дольше, чем обычно, словно прощался с ней надолго. Потом поцеловал ее в лоб и направился в свою комнату.

– Он очень наивный и сентиментальный, – заметил Саймон, когда Джон вышел и закрыл за собой дверь. – Он тебя любит не просто за красивые глаза. У него есть какая-то причина, какой-то мотив. Лилит, я надеюсь, ему не удалось сбить тебя с толку и ты четко понимаешь, кто он и зачем все это делает.

– Конечно, нет. Я все прекрасно вижу и понимаю.

– Мерзость какая, – продолжал Саймон, – они тебя нагло используют для собственных целей. И хуже всех остальных именно Джон.

– Почему ты так говоришь? Он столько для меня сделал, он меня приютил, он тратит на меня свое время, и я не исключаю, что и деньги…

– Да ничего он для тебя не сделал! Прибежище – это его маленькое королевство, а ты для него – всего лишь пешка, позволяющая укрепить власть. Ты даже не представляешь, каким авторитетом и властью он будет обладать, когда завладеет записью Начала Всех Начал. Ты понимаешь, что все они стараются на тебе «выехать» и что-то себе заграбастать? Они смогут влиять на весь мир и создать новую мифологию, которая их устраивает. Лилит, они тебя просто используют. Не позволяй им этого.

Лили очень удивили сказанные им слова.

– Ты и вправду уверен, что они используют меня в собственных интересах?

– А ты сама разве не видишь? – Саймон присел за стол и принялся накладывать ей в тарелку еду. – Ты разве не замечаешь, как они шушукаются между собой и прекращают разговоры, как только ты подходишь ближе? Они что-то задумали, и я тебя уверяю, что не в твоих интересах.

Лили поковыряла вилкой в тарелке. Аппетит исчез, как и не бывало.

– Ну, а ты-то с этого что имеешь? Чего ты сам добиваешься? Неужели только ты и печешься о моих интересах?

Он положил на стол вилку и нож и только потом заговорил:

– Нет, Литит, и я тоже думаю о себе и своих интересах. Но, по крайней мере, я тебе не вру.

Саймон взял ее руку. Его ладонь была холодной и влажной. Лили вся горела, и его прикосновение показалось ей освежающим и приятным.

– Я желаю тебе добра, но признаюсь, что у меня есть свои причины тебе помогать.

– Какие именно?

– Лилит, если ты действительно Свидетель, который способен изменить ход истории, ты можешь вернуть мне мою жену.

– Подожди, помнится, ты говорил, что она умерла?

– Для меня она живая. Я сказал, что она ушла в иной мир. Она присутствует в моих снах и каждую секунду, когда я не сплю. Она приходит ко мне, и я даже могу к ней прикоснуться. Она была светом моей жизни, и до того, как я встретил тебя, я уже совсем отчаялся. Ты, Лилит, подарила мне надежду. Мы с тобой можем изменить мир.

Лили была в полном недоумении. Она не могла понять, является ли любовь Саймона к жене истинным чувством или чистым сумасшествием. Однако ее привлекала мысль о том, что когда-нибудь кто-нибудь сможет любить ее саму так сильно, как Саймон любит свою жену.

– Но как? – спросила она. – Я не смогла остановить Адама. Он отвернулся от Господа, а я даже не поняла, что это произошло.

– Согласен, – произнес Саймон. – Но ты можешь остановить ее.

– Кого ее? Ты говоришь о Еве? Остановить ее от чего?

Саймон встал и принялся расхаживать из угла в угол, сжимая и разжимая кулаки.

– Не могу больше говорить об этом, я и так уже слишком многое сказал. Ей самой придется сделать выбор, а если я продолжу, уже невозможно будет что-либо изменить. – Складывалось ощущение, что Саймон разговаривает не с ней, а с кем-то другим. – Но если я промолчу и скажу ровно столько, сколько нужно, то все, может быть, и сложится. Как-то так!

Он подошел к стулу и сел.

– Ты должна вернуться туда сегодня вечером! – безапелляционно заявил он и погладил девушку по руке.

Она съежилась, словно пыталась спрятаться в своем кресле. Он вел себя неадекватно, и Лили испугалась.

– Куда вернуться?

Страницы: «« ... 7891011121314 »»

Читать бесплатно другие книги:

Мифология восточных славян уходит корнями в далекую языческую древность. Но многие древние поверья х...
10 леденящих душу историй о российских серийных убийцах, орудовавших на территории России с 2000 год...
Как всё организовать, чтоб уехать зимовать? С помощью этой книги ваше самостоятельное зимнее путешес...
В детстве, когда вы болели, ваша бабушка давала вам куриный бульон. Сегодня питание и забота нужны в...
Вы уверены, что хорошо знаете себя? Точно знаете, как вы поведете себя в необычной ситуации? Кто вы?...
В учебном пособии в систематизированном виде изложена история Оренбургского региона с древнейших вре...