Звезда Ада Дашков Андрей
Она не помнила, как сумела преодолеть три последние ступеньки под градом сыпавшихся на нее болезненных ударов и повернуть каменную плиту, тем самым заперев тварь в подземелье. Для этого Арголиде пришлось налечь на тяжелую дверь всем телом, а лебедь в последний момент вывернулся, чтобы не оказаться раздавленным. На полу осталось лишь несколько черных перьев, которые рассыпались в прах под ее ногами. Графиня Норгус никогда не слышала о том, что кто-либо сталкивался с подобным созданием, но, в конце концов, она и не собиралась возвращаться сюда.
Из многочисленных мелких ран сочилась кровь. Наверное, и выглядела Арголида так, будто пару недель провела в камере пыток. Однако немалым утешением служило то, что дело было сделано.
В одной из галерей дворца ее поджидал Фрог. Арголида показала ему Звезду Ада, завернутую в ткань. В ответ на это пустынный пес закрыл один глаз, и на мгновение его морда стала удивительно похожа на лицо подмигивающего человека. Потом он облизал ее окровавленные руки, и она почувствовала внезапное облегчение, во всяком случае, боль прекратилась совершенно.
…За окнами галереи уже плыли предрассветные сумерки. Арголида потеряла счет времени. Наверное, минуло не меньше суток с тех пор, как она спустилась в подземелье. Сколько часов или дней еще пройдет, прежде чем отсутствие Сферга станет заметным? Сильнее всего она опасалась барона Ховела с его летающим кораблем и командой, состоявшей из нелюдей, но об этом уже пусть позаботится Стервятник Люгер. Свобода и так обошлась ей слишком дорого. Люгер был обязан ей жизнью. Звезда Ада также стоила немало. Арголида собиралась получить с него долги полностью.
Графиня Норгус не захотела тратить драгоценное время на отдых и на то, чтобы привести себя в порядок. Вместо этого она сразу же направилась в сопровождении пустынного пса в восточное крыло дворца, где находилась комната, в которой Люгер и аббат Кравиус вот уже двое суток подвергались пытке неизвестностью. Вдобавок Кравиус страдал от недостатка еды и отсутствия привычного комфорта. До назначенного срока отлета «Бройндзага» оставалось только несколько дней, и неудачное покушение на Сферга было бы для двух странствующих авантюристов равносильно смерти.
Поэтому их радость оказалась неподдельной, когда Арголида наконец вернулась на рассвете третьего дня. У нее не было сил ни о чем рассказывать. Люгер сразу понял, что дочери Алфиоса пришлось несладко. Возможно, та еще не догадывалась, как ловко он ее использовал…
С застывшей улыбкой она опустилась на кровать, и тут воля изменила ей. Арголида потеряла сознание. Однако ее пальцы намертво вцепились в какой-то сверток, спрятанный под одеждой. Люгер с трудом разжал их и увидел, что сверток слегка окрашен рубиновым светом, который просачивался изнутри. Стервятник развернул его и впервые прикоснулся к Звезде Ада. Ее свечение набирало силу, и вскоре талисман сиял, как небольшая лампа.
Люгер выпрямился и повертел Звезду, рассматривая ее со всех сторон и ощущая неприятный зуд в ладонях, будто что-то пыталось проникнуть сквозь кожу. Краем глаза он заметил, что Кравиус поспешно снимает перстень Линтуса с пальца лежащей без сознания женщины, и улыбнулся нелепости происходящего. Потом аббат показал на Арголиду и красноречиво провел ребром ладони по горлу. Слот, в очередной раз убедившийся в его исключительной низости, сделал резкий отрицательный жест. Он еще слишком хорошо помнил странные «беседы» наложницы Сферга с Фрогом, ролью которого в этой запутанной истории не следовало пренебрегать. Кроме того, им предстояло совершить крайне рискованный побег из королевского дворца — без участия графини Норгус дело представлялось почти безнадежным.
А пока он держал в руке Звезду Ада, талисман, ради обладания которым совершалось столько преступлений и которому было принесено столько жертв, и вскоре почувствовал то же самое, что незадолго до этого испытала графиня Норгус.
Звезда оказалась теплой, как будто содержала в себе вечный источник, не иссякший за прошедшие тысячелетия. Люгеру не верилось, что этот предмет мог быть создан человеком. По мере того как гладкая на вид поверхность Звезды соединялась с его кожей, Стервятника охватывало пьянящее ощущение необычайной легкости и силы, словно все препятствия остались позади и его не ожидали впереди долгие, смертельно опасные скитания, поиски Небесного Дракона, возвращение в королевство оборотней…
Внезапно он осознал, как просто сделаться рабом талисмана, таившего в себе почти непреодолимое, возможно, губительное искушение. Слишком быстро неведомая сила приобретала власть над Люгером, стремилась всецело подчинить его себе.
Пытаясь преодолеть это влияние, он схватил Звезду за металлическую оправу и, несмотря на острую боль, вырвал ее из своей ладони. Затем он снова обернул талисман несколькими слоями плотной ткани.
Люгер посмотрел на измученную Арголиду и понял, что бежать из Скел-Моргоса они смогут только через несколько часов. Но зато теперь у него появилось время подумать о той, ради спасения которой он продал душу Дьяволу…
Кравиус запер дверь, и они сели играть в кости. В тот день Люгер проиграл очень много, но в отличие от аббата он был уверен, что его долг так и останется неоплаченным.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
НЕБЕСНЫЙ ДРАКОН
Глава тридцать шестая
Дорога на юг
Сферг был на время обезврежен, но запущенная им мельница смерти продолжала вращаться и кровавые жернова по-прежнему беспощадно перемалывали невинных жертв и калечили человеческие судьбы. У Люгера и его спутников остался единственный выход — после побега из Скел-Моргоса как можно скорее затеряться в южной пустыне. Самую большую угрозу представлял для них барон Ховел, в распоряжении которого была армия и летающий корабль. Но время и исключительное положение графини Норгус сослужили им хорошую службу.
Арголида была уверена в том, что их станут искать не раньше, чем будут обнаружены следы убийства, совершенного ею в «Зале девяти» или слуги Ховела заинтересуются отсутствием Фрога. К тому же барон не знал, в какую сторону высылать погоню. Южное направление мог выбрать только безумец, и в этом также заключалось преимущество тех, кто пытался скрыться. Однако для черных магов с острова Лигом пустыня и расстояния не являлись серьезными препятствиями.
Пока же во дворце было тихо. Спустя несколько часов графиня Норгус окончательно пришла в себя и удалилась, чтобы сменить одежду, смазать раны бальзамом, вооружиться и отдать распоряжения насчет экипажа. Она испытывала некоторое беспокойство по поводу того, что Люгер уже завладел Звездой Ада. Таким образом он приобрел главенствующее положение в их маленькой и далеко не приятной компании, но Арголида почему-то была уверена в своем превосходстве и силе женских чар. Она полагала, что вожделение достаточно крепко свяжет ее с бывшим любовником и не даст свершиться вероломству.
Гораздо большую тревогу вызывал у нее жирный аббат, от которого за сотню шагов разило предательством. Она не верила его рассказам о путешествии на юг и Небесном Драконе, но если Кравиус готовил им западню и рассчитывал при этом застать Арголиду врасплох, то очень сильно ошибался — к югу от Морморы господствовали такие, как Фрог…
Следующей ночью они покинули дворец Атессы в закрытом экипаже графини, запряженном одной из лучших шестерок королевства. Кроме людей, в карете находились седла, сбруя, оружие, недельный запас пищи и воды. Кучером был евнух из Гарбии, которого Арголида называла Нокра. Она сомневалась в его верности (а кому вообще можно было доверять?), но избавиться от одного человека всегда несложно. Граф Иру Шольдзан проверил это на собственной шкуре. Именно поэтому Арголида ограничилась скромной помощью единственного слуги и не стала брать с собой солдат.
Люгер был переодет в форму офицера королевской армии и соответствующим образом вооружен. Получив оружие, Стервятник сразу почувствовал себя гораздо увереннее. Для Кравиуса графиня раздобыла просторные одеяния священника культа Гидры, распространившегося по всей Морморе в период правления Сферга. Фрог с бриллиантовыми серьгами в слуховых щелях занял достойное место в карете рядом с Арголидой и теперь с любопытством посматривал по сторонам. Впервые за много лет он покидал Скел-Моргос, но кто мог знать, станет ли это для него подлинным освобождением?..
Без приключений карета промчалась по городу и выехала через южные ворота. Особое положение Арголиды при дворе узурпатора было известно слишком хорошо, поэтому немногие из военных решались останавливать ее экипаж. Тем, кто все же был вынужден делать это по долгу службы, хватило одного взгляда на холодное лицо графини Норгус и выразительную морду Фрога, который принадлежал барону Ховелу, чтобы избавиться от подозрений. Люгер и аббат предпочитали держаться в тени, но к ним никто не проявлял интереса.
Весь первый день они двигались с непродолжительными остановками, давая отдохнуть лошадям. На ночь остановились в деревне, где еще теплилась жизнь, получив тут за символическую плату пристанище, еду, воду и корм для лошадей. Потом пришлось подолгу пережидать самое жаркое время суток — солнце сделалось палящим и жестоким. Иногда Арголида замечала недоумение на лице евнуха. Очевидно, тот все еще думал, что она выполняет тайное поручение Сферга. Наверное, гарбиец был особенно удивлен, когда однажды на закате графиня удалилась с Люгером в уютную долину между холмами…
К исходу четвертого дня они достигли южной границы королевства, о чем свидетельствовали развалины древней стены, возведенной еще в двадцать третьем веке. Небо оставалось чистым и, насколько можно было судить, беглецов пока никто не преследовал.
После того как они пересекли границу, уже не были редкостью вымершие селения, а вокруг тянулись обширные пустынные земли, на которых вскоре потерялась дорога. Пришло время избавиться от кареты. Кравиус настаивал на том, чтобы заодно избавиться и от евнуха, но Люгер решил, что лишние руки, способные держать меч, пока не помешают. Тем более что он не представлял себе, каким способом слуга графини может сообщить Ховелу о своем местонахождении.
Нокра сжег экипаж, загнав его в глубокий овраг, затем оседлал четверых лошадей из шести — две свободные могли везти кое-какую поклажу.
Небольшой караван двинулся дальше, ориентируясь по солнцу, которое в полдень повисало прямо над головами слепящей раскаленной лужей. Выяснилось, что Арголида неплохо держится в седле. Хуже всего пришлось лошади Кравиуса — она несла груз, в полтора раза больший, чем другие. С аббатом происходило нечто странное. Все чаще Слот видел на его лице гримасу, возникающую обычно при нестерпимой головной боли…
А вот Фрогу путь, похоже, не причинял никаких неудобств. Поведение пса, для которого пустыня была родиной, совершенно изменилось. Теперь он редко исполнял свои загадочные пантомимы. Днем, невзирая на изнурительную жару, он намного опережал всадников и безошибочно находил наиболее удобный проход между песчаными холмами и беспорядочными нагромождениями камней. По ночам Фрог долго и неподвижно сидел, уставившись в темноту, как будто слушал голоса, недоступные человеческому слуху. Было совершенно очевидно, что у него появилась цель на далеком юге, цель, которой он боялся и к которой его тем не менее неудержимо влекло. Возможно, этой целью и в самом деле являлось загадочное место, именуемое Кзарн…
Оазисы, где можно было найти корм для лошадей, теперь попадались крайне редко. Зато все чаще приходилось объезжать гигантские воронки, остовы разрушенных и проржавевших механизмов, руины древних городов и одиночные постройки весьма странной архитектуры. В чрезвычайно сухом климате они сохранились гораздо лучше, чем можно было ожидать. Колючий кустарник обволакивал их пятнами коричневой проказы.
Время от времени в небе появлялись стаи крылатых существ с кожистыми крыльями без перьев и зубастыми клювами. Однако внизу все оставалось безмолвным и неподвижным. Неестественное спокойствие настораживало. Стервятник чувствовал, что за отрядом наблюдают. Кто-то невидимый пытался создать иллюзию безопасности, и это, пожалуй, было хуже, чем явная угроза.
Вокруг лежали земли, еще доступные отчаянным охотникам-одиночкам из Морморы, отправлявшимся в пустыню на свой страх и риск, но ни разу Люгер и его спутники не встретили этих на редкость скрытных людей. Фрог, влекомый неведомым инстинктом, угодил однажды в одну из их ловушек, и Слот поразился ее примитивности.
Ловушка была основана на точном знании повадок и гибельных привычек большинства пустынных тварей — в частности неудержимом влечении к определенному месту. Пес, который, пренебрегая осторожностью, бежал в южном направлении, так и не сумел обойти ее и провалился в глубокую яму, вырытую в сухом песке и имевшую форму полумесяца, обращенного рогами к северу. Осыпающиеся края ямы делали безнадежными попытки выбраться из нее, кроме того, на дне ловушки был рассыпан порошок, надолго ослепивший пса.
Спустившись в яму при помощи веревки и вытаскивая оттуда Фрога, Люгер наконец понял, зачем псу понадобились спутники и помощники в поисках Кзарна.
До вечера следующего дня он вез Фрога, держа его на руках, а это была нелегкая ноша, причинявшая в пустыне дополнительные неудобства. Впрочем, Люгер никогда не отличался бескорыстием. У него было предчувствие, что в недалеком будущем еще не раз придется прибегнуть к помощи пустынного пса.
Несколько раз караван атаковали крылатые хищники, которые были здесь безраздельными хозяевами. Их превосходство в скорости и количестве превращало в легкую добычу любого безоружного человека и почти любое животное. Нокре и Кравиусу, который снова обнаружил неожиданную для такой туши ловкость в обращении с оружием, удалось прикончить до десятка этих полуптиц-полузверей, после чего стая оставила беглецов в покое и принялась пожирать тела своих собратьев…
К ночи у пса восстановилось зрение, и он опять возглавил караван, направляясь к неведомому людям месту. С этим уже ничего нельзя было поделать — природа вернула себе власть над одним из своих порождений. Но среди последних были и гораздо более жуткие существа, распространившиеся после Катастрофы в результате постепенных изменений, которые происходили на протяжении жизни нескольких поколений и считались чем-то вроде проклятия — во всяком случае, проявлением магических сил. Знание о всепроникающей смертоносной субстанции — невидимой и неощутимой — было практически утрачено в течение последовавших за Катастрофой пяти веков варварства.
Чудовища обитали на узкой малонаселенной полосе пустыни, где можно было найти добычу, но вне владений южных варваров. Два дня и две ночи понадобилось всадникам на то, чтобы пересечь эти страшные места. Отдельные моменты прочно запечатлелись в памяти Люгера и сохранились как едва ли не самые неприятные воспоминания о том вынужденном путешествии.
Там нельзя было останавливаться надолго: гигантские земляные черви брали лагерь в осаду, после чего им требовались считанные секунды, чтобы оплести лошадиные ноги или стоящего человека. Их жертвой становилось любое неподвижное существо. От червей приходилось освобождаться при помощи кинжалов и двигаться дальше без отдыха и сна.
Тяжеловесные уроды, похожие на огромных жаб с головами хищных рептилий, населяли заболоченные низины, в которых скудная растительность питалась влагой подземных источников. Чудовища были малоподвижны, однако рано или поздно менее крупные обитатели пустыни были вынуждены приходить на водопой… Люгер не рисковал приближаться к источникам, несмотря на то что запасы воды иссякали, а немытое тело зудело от грязи и пота.
Даже хорошо вооруженные люди ничего не могли противопоставить стаям пустынных четвероногих, отдаленных родственников древних волков, только гораздо более свирепых, разумных и изощренных охотников. Как выяснилось, любая стая обладала общей аурой и в каком-то смысле представляла собой единое существо…
Одна из таких стай довольно продолжительное время преследовала отряд, причем преследование велось в соответствии с точным и безжалостным расчетом. Каждая особь знала свое место. Учитывая то, что «волки» — загонщики, солдаты, разведчики — могли каким-то образом общаться между собой на расстоянии, которое превышало дальность дневного перехода, у всадников было чрезвычайно мало шансов уцелеть.
Спасло их неожиданное вмешательство Фрога. Оказалось, у того имелись старые счеты с «волками». Однажды, во время ночной стоянки, пес исчез из лагеря, уже окруженного стаей, и Люгер счел это отчаянной попыткой бегства. Когда он вслух заметил, что «чертову псину, должно быть, сожрали первой», Арголида только снисходительно улыбнулась. Ее улыбка взбесила аббата, который принялся ругаться, как портовая шлюха. Его можно было понять. Жалкий костер из выложенных кольцом веток кустарника догорал, а круговая оборона, занятая Люгером, Кравиусом и Нокрой против двух сотен «волков», выглядела смехотворно. Однако звери не спешили нападать, и вообще в их поведении было много необъяснимого.
Вскоре костер погас, и люди остались в кромешной тьме. Тяжелое, гнетущее чувство безысходности, охватившее каждого из них, нельзя было отнести только на счет грозившей опасности — стая воспринимала и посылала обратно усиленный во много раз страх. С юмором висельника Люгер предложил аббату прочесть перед смертью молитву и снова услышал отборную брань, которой позавидовали бы головорезы.
Потом Стервятник ощутил, что прохладные тонкие пальцы нежно прикоснулись к его обожженной солнцем коже. Постепенно их движения стали более настойчивыми. Арголида и раньше знала толк в откровенных ласках…
Он сразу понял, чего она хочет. В самом деле, почему бы не провести оставшиеся минуты жизни, предаваясь любви? По крайней мере это лучше, чем трястись, ожидая неминуемого конца, и жалеть об упущенных возможностях. Люгер ничего не имел против того, чтобы немного скрасить бессмысленную смерть, и обнял женщину, ответившую ему со страстностью обреченной…
Ему казалось, что прошло несколько часов. Каждое мгновение могло стать последним. Он уже не мог отделить собственные ощущения от жутких и неотвязных образов, посылаемых стаей. Он представлял впивающиеся в тело волчьи зубы, и это придавало соитию особенную остроту. А Кравиус злобно пыхтел где-то поблизости и бормотал себе под нос проклятия. Нокра ничем не напоминал о себе…
Потом любовники лежали, глядя в чужое беззвездное небо, темное, как заброшенная могила, и слышали только тихий шорох песка. Возможно, это «волки» перемещались за пределами невидимого пятна, обозначавшего место стоянки. Лошади, не способные сопротивляться влиянию стаи, стояли тихо, будто изваяния. Кравиус уже не ругался, а еле слышно скулил, видимо, потеряв всякую надежду…
Появление Фрога было полнейшей неожиданностью. То, что пес еще жив, казалось чудом. И столь же необъяснимо изменились намерения стаи. Во всяком случае, к утру путь был свободен. В рассветных лучах можно было видеть многочисленные следы «волков», действительно находившихся очень близко от лагеря.
Теперь Стервятнику пришлось поломать голову над тем, что известно Арголиде, которая была уверена в благополучном возвращении Фрога. Возможно, она знала гораздо больше, чем хотела показать, и тогда ее «любовь» была только частью игры. Впрочем, вскоре Слот смирился с тем, что многое навсегда останется для него загадкой.
К исходу восьмого дня пути не осталось ни воды, ни пищи. Люгер получил полное представление о том, насколько опасными и безнадежными являются попытки пересечь южную пустыню. Повернуть на север — означало умереть медленной или быстрой смертью, в зависимости от того, обнаружит ли беглецов барон Ховел прежде чем они погибнут. Надеяться выжить можно было только в случае, если удалось бы достичь селений аборигенов, да и то при условии, что аббат не лжет и сумеет найти общий язык с этими существами.
Сейчас судьба отряда целиком зависела от Фрога и Кравиуса. Арголида опять «разговаривала» с псом и получила от него совет жевать молодые побеги, которые стелились в тени развалин, все еще попадавшихся в пустыне. Побеги были горькими и не слишком сочными, однако в них содержалось какое-то вещество, которое действительно помогало восстановить силы и справиться с мучительной жаждой.
На девятый день Люгер увидел на горизонте колонну, сверкавшую в лучах восходящего солнца. Кравиус расплылся в самодовольной ухмылке, из чего следовало, что ему знаком этот ориентир.
Колонна была изготовлена из серебристого металла и выглядела как новая. Ее основание уходило в песок, а гладкий ствол без единого пятнышка ржавчины оканчивался торчащими во все стороны металлическими прутьями.
У подножия колонны Фрог изобразил очередную немую сценку.
— Он говорит, что воздух здесь полон голосов, — сказала Арголида, наблюдая за ужимками и телодвижениями пса.
Кравиус едва заметно кивнул в ответ на недоуменный взгляд Люгера. Некоторое время Фрог, казалось, сосредоточенно слушал то, чего не могли слышать люди. Стервятник был готов поверить во что угодно, лишь бы это помогло им выжить.
Между тем жара становилась нестерпимой. Ослепительное палящее солнце превратилось в безжалостного врага. Над горизонтом плыли лиловые миражи. Люгер понимал, что дальше будет хуже. Его губы потрескались; на зубах скрипел вездесущий песок…
Чтобы поберечь измученную лошадь, Люгер решил спешиться. Остальные последовали его примеру. Они побрели в направлении, указанном аббатом без всяких объяснений. Судя по всему, Фрог ничего не имел против и убежал далеко вперед. Люгер мечтал только об одном — найти воду и защищенное от солнечных лучей место, где можно переждать дневную жару. Но уже долгое время путешественники не видели и клочка тени, за исключением чернильных пятен под собственными ногами.
Графиня Норгус оказалась не менее выносливой, чем Нокра. Сильный загар существенно изменил ее внешность — она стала похожа на женщин из диких кочевых племен, которых Люгер встречал когда-то на восточном берегу моря Уртаб.
Во второй половине того долгого дня они вышли к развалинам древнего города. С холма, на который Люгер взобрался вслед за Фрогом, открылся вид на равнину, застроенную башнями до самого горизонта. Этот вымерший город наверняка был больше любого из тех, где довелось побывать Стервятнику, а он немало странствовал по свету. Ни одна из столиц западных королевств не могла похвастаться подобной архитектурой — сейчас такие здания просто не умели строить. Громадные, стоящие вплотную друг к другу башни погружали в глубокую тень целые улицы, похожие на ущелья.
Эта тень выглядела весьма привлекательно, однако Люгера озадачило поведение пустынного пса. Завидев развалины, тот остановился и уже не рвался вперед, словно предоставляя людям самим проверить, насколько безопасен древний город. Одно было ясно — перед ними не Кзарн. К тому времени скорая смерть в пустыне казалась Стервятнику самым вероятным исходом путешествия, поэтому он начал спускаться с холма.
— Это закрытый город, — раздался сзади голос Кравиуса.
Оглянувшись, Слот увидел, что его спутники стоят и ждут чего-то, несмотря на палящее солнце. В этот момент со стороны ближайшего полуразрушенного здания донесся сильный грохот, и целый фонтан песка и раздробленных камней ударил вверх неподалеку от Люгера. За раскатами эха последовал частый отрывистый стук; в темных проемах того же здания замелькали вспышки света, и целый ряд песчаных фонтанов поменьше отделил Стервятника от людей и пса, оставшихся на вершине холма.
Люгеру дали ясно понять, что здесь он — непрошеный гость. Хорошо еще, что его предупредили об этом, а не убили сразу. Он оценил исключительную вежливость, проявленную обитателями развалин, и благоразумно повернул назад. В сравнении с их оружием, действующим на значительном расстоянии, его меч был бесполезным куском металла.
— Нужно обойти город и двигаться дальше на юг, — сказал Кравиус, когда Слот приблизился к нему. — Те места покажутся тебе еще более странными, но там по крайней мере есть с кем говорить…
— Вряд ли мы доживем до вечера, — мрачно заметил Люгер, наблюдая за маленьким четвероногим силуэтом, снова устремившимся в пустыню. Для Фрога город башен был только очередной преградой на пути к Кзарну.
— Скоро, может быть, станет совсем не жарко, — проговорил аббат, но так тихо, что этой загадочной фразы никто из его спутников не разобрал.
Поднялась песчаная буря. Странники брели против горячего ветра, и летящий песок тут же заносил их следы. Древний город остался позади. Два человеческих скелета и лошадиный череп, найденные по пути, лишний раз напомнили о том, что ожидает здесь самонадеянных глупцов. Поначалу аббат бубнил о чем-то — кажется, предлагал зарезать лошадь и пить кровь вместо воды. Возможно, аборигены так и делали…
Потом Кравиус заткнулся. Люгер уже не удивлялся тому, откуда у толстяка берутся силы. Стервятник шел как заведенная механическая кукла; в его голове не было связных мыслей — лишь черные цветы распускались и лопались, превращаясь в тающие чернильные облака. Медленно раскачивалась впереди линия горизонта. Люгер постепенно утрачивал интерес и к талисману, и к поискам Небесного Дракона, и к самой жизни. Он закрыл глаза и брел вслепую…
Поэтому он даже не заметил момента, когда вдруг исчезло солнце. Удивленный и сдавленный возглас Нокры вывел его из состояния тупой апатии. Лошадь подалась назад и испуганно заржала. Слот с трудом разлепил веки и в первое мгновение решил, что лишился зрения: вместо ослепительного света воцарился мрак.
Однажды Люгеру довелось увидеть полное солнечное затмение, но в этот раз в небе не было ни черного лунного диска, ни сияющей короны. Да и тьма оказалась слишком глубокой. Все выглядело так, словно внезапно наступила глубокая беззвездная ночь. Более того, в той стороне, откуда шел отряд, теперь был виден изломанный силуэт горного хребта, очерченный багровой каймой зари. В ее тусклом призрачном свете было что-то зловещее, будто знамение катастрофы.
Суховей сменился холодным ветром. Заря разгоралась, и вскоре ночь превратилась в сумерки. Слот успокоил все еще дрожавшую лошадь и остановился, поджидая Кравиуса и Арголиду. Аббат был спокоен и невозмутим, но в глазах графини Норгус угадывался затаенный страх.
— Хороший признак, — пробормотал Кравиус слабым голосом, в котором однако звучало удовлетворение. — Самое худшее позади…
Люгер посмотрел на него с нескрываемой ненавистью, но тот отвернулся и уставился в другую сторону.
— Пойдем дальше на юг? — ядовито спросила Арголида, опираясь на круп своей измученной лошади.
— Здесь больше нет направления на юг, — осторожно сказал аббат, по-видимому, опасаясь слепого гнева Стервятника. — Теперь лучше следовать за ним. — Он показал на промелькнувший в полумраке силуэт пустынного пса.
Люгер медленно выдохнул сквозь сжатые зубы. А чего он, собственно, ждал от Кравиуса? По крайней мере невидимые боги смилостивились над ними — палящее солнце исчезло и можно было немного отдохнуть. К тому времени Стервятник уже перестал испытывать голод…
— Фрог ищет свой Кзарн, — сказала Арголида, с отвращением глядя на аббата. — Что ты собирался делать в этой пустыне без него?
Кравиус расплылся в неожиданной улыбке.
— Рано или поздно они все равно найдут меня… — заявил он с веселой обреченностью. Похоже было, что для него самое страшное действительно осталось позади.
— КТО найдет тебя здесь, идиот?! — почти закричала Арголида.
— Те, которые сделали это. — Продолжая двусмысленно ухмыляться, аббат постучал пальцем по металлической пластине в своем черепе.
Евнух, державший встревоженных лошадей, что-то крикнул и показал в сторону хребта, который чернел на горизонте. Тут же над иззубренной полосой вспыхнул веер лучей, осветивших половину неба, — это было предвестие восхода.
Вскоре холодный свет посеребрил пустыню, сделав ее похожей на ледяное озеро. Над далекими горами всплыл огромный свинцовый диск луны, которую называли в Валидии Зрачком Дьявола. Люгер узнал очертания лунных морей, однако здесь, на юге, ночное светило казалось невообразимо огромным, и цвет его был совсем другим.
Стало светло, как пасмурным днем на севере. В тусклом сиянии луны лица людей выглядели бледными и плоскими, будто бумажные карнавальные маски с вырезанными отверстиями рта, ноздрей и глазниц. Люгер присел на холодеющую землю, безразлично уставившись в незнакомое небо.
Потом он услышал частое дыхание Фрога, вернувшегося из пустыни.
Арголида завела долгую «беседу» с псом при помощи своих до блеска отполированных камней. И, по-видимому, ей удалось «договориться». Во всяком случае, когда Фрог снова направился куда-то, она дала знак следовать за ним.
Отряд снялся с места, и спустя некоторое время Фрог привел его к замерзшей реке. То, что Люгер здесь увидел, было странно, чудовищно, необъяснимо, но, с другой стороны, не более поразительно, чем внезапное исчезновение солнца.
Перевалив через холм, странники оказались возле извивающегося русла, которое терялось в неразличимой дали. Река, застывшая в полной неподвижности, блестела в холодном лунном свете. Лед, заполнявший ее, был прозрачен, как хрусталь, и в его толще сверкала чешуя замороженных рыб. Однако, кроме рыб, там были и люди — тощие люди с очень темной кожей, застигнутые смертью в самых разных позах, словно водный поток, который уносил их, внезапно и мгновенно затвердел, превратившись в ледяную могилу.
Но целью, к которой Фрог вел отряд, была не река.
На ее противоположном берегу чернели силуэты приземистых домов без единого проблеска света в окнах. Пустынный пес, не колеблясь, побежал в сторону чужого селения, которое выглядело покинутым. Вслед за ним, растянувшись цепочкой, двинулись всадники.
Прозрачный лед казался опрокинутым небом; от него исходил сильнейший холод. Что-то необратимо изменилось в природе; все, что раньше было понятным и неоспоримым, стало сомнительным или ложным. Старые привычки могли подвести. Вероятно, не следовало полностью доверять и органам чувств.
Поэтому Люгер не слишком удивился, когда перед ним появилась вторая, еще очень бледная тень. Нокра обернулся и сдавленно завыл.
Над отдаленными горами восходила еще одна луна, которая двигалась навстречу первой, висевшей уже почти в зените. Это новое светило тоже было свинцово-серым, и рисунок океанов на его диске в точности соответствовал расположению пятен на изъеденном оспой лике предшественницы.
Деревня выглядела покинутой жителями без видимых причин. Нигде не было признаков нападения, следов пожаров или разрушений. Дома стояли целые и нетронутые. Они напоминали постройки из стекла и металла, которые были изображены на древних картинах, чудом сохранившихся до настоящих времен. Стены казались сплошными и гладкими, окна были до неприличия огромными, обнажавшими интерьеры жилищ.
Судя по резвости, с которой Фрог ворвался в деревню, чужеземцам здесь ничего не угрожало. Пес направился прямиком к бассейну с чистой прохладной водой, поступавшей из подземного источника. Тут же, рядом с бассейном, надрывно гудел и дребезжал какой-то механизм.
Утолив жажду, Слот почувствовал себя заново родившимся. Как только стало полегче, он вспомнил, что голоден, и решил с помощью Фрога поискать пищу.
Двери оказались запертыми, а Люгер не хотел тратить время на возню с хитроумными замками. Он проник в один из домов, разбив оконное стекло, и обнаружил предметы обстановки, которые в западных королевствах считались антикварными: гладкую мебель без видимых стыков; часы без маятников; приборы со шкалами, на которых тускло светились неизвестные символы; плоские и чрезвычайно совершенные изображения людей в странных костюмах, а также искусно изготовленную металлическую утварь…
Люгер спустился в подвал, где могла сохраниться какая-нибудь еда, но там все было забито механизмами из блестящего нержавеющего металла и даже вдоль стен проложены тонкие трубы.
Тогда он решил внимательнее понаблюдать за Фрогом. Вскоре ему показалось, что четвероногий обитатель пустыни тоже голоден, а в разумности пса сомневаться не приходилось. Во всяком случае, он несомненно понял, чего хочет от него Стервятник. Порыскав по дому, Фрог остановился возле пирамиды из ящиков, набитых металлическими банками.
После недолгих колебаний Люгер отбросил осторожность и вскрыл одну из банок кинжалом. К своему удивлению, он обнаружил в ней непривычно пахнущее, но вполне съедобное мясо.
…Итак, судьба подарила им недолгую передышку. Наслаждаясь этим подарком в компании графини, аббата и евнуха, Стервятник размышлял о том, что делать теперь, когда исчезли надежные ориентиры, холодное оружие оказалось бесполезным и приходилось целиком полагаться на пса, дырявую
(в прямом смысле) голову Кравиуса и слепой случай. Вполне возможно, Фрог найдет свой Кзарн, но на что рассчитывать человеку в этом чуждом краю, где даже светила хаотично двигались по небу и, значит, были скорее всего только оптической иллюзией?..
Спустя несколько часов луны-близнецы сблизились и слились в одно неподвижное и быстро тускнеющее пятно. Мир стремительно погружался во тьму. Резко похолодало, как будто промозглая осень сменила теплую летнюю ночь.
— Надо уходить, — обеспокоенно буркнул аббат, и Нокра стал седлать лошадей. Фрог начал метаться, словно его преследовал невидимый хищник. Но и без этого у Люгера вдруг появилось предчувствие сильнейшей опасности, хоть он и не знал, кто или что является ее источником.
— В чем дело? — резко спросила Арголида.
— Здесь нельзя больше оставаться, — прошипел Кравиус и показал в сторону замерзшей реки.
Над ней разливалось голубое свечение, но этот свет был холодным и каким-то мертвящим. В его лучах сверкало что-то похожее на грани ледяных кристаллов или до блеска отполированные клинки…
Фрог бросился в темноту. За ним без промедления отправились и всадники, преследуемые стеной надвигающегося холода.
Глава тридцать седьмая
Кзарн
Голубое свечение погасло внезапно, как будто за спинами всадников опустился непрозрачный занавес. Некоторое время они двигались в кромешной темноте, слыша только стук копыт, но потом Люгер поймал себя на том, что предательские звуки доносятся отовсюду. Окружавшее его пространство казалось огромным гулким лабиринтом, в закоулках которого притаились игриво настроенные призраки.
Стервятник спешился, потому что лошадь храпела, вздрагивала и шарахалась из стороны в сторону. Ему стоило немалого труда удержать ее. Затем он продолжал идти в прежнем направлении — если не обманывался и в этом. Может быть, он шел по кругу…
Иногда он слышал многократно отраженное эхо собственных шагов — непонятно откуда взявшееся на открытом месте, но тем не менее ясно различимое. Несколько раз до него доносились словно приглушенные расстоянием голоса Арголиды и Кравиуса. Однажды Люгер услышал отчаянный крик Нокры, зовущего графиню на помощь, хотя до того, как наступила темнота, евнух шел позади своей госпожи и держался за подпругу ее лошади. Стервятник будто заблудился в громадном зале со множеством зеркал, только зеркала отражали и искажали звуки вместо лучей света. В эти казавшиеся бесконечными минуты он больше всего боялся навсегда потерять Фрога и остаться без проводника.
Наконец впереди забрезжил слабый свет, и Люгер с облегчением различил силуэты своих спутников, в том числе и маленький четвероногий. Впрочем, вскоре обнаружилось, что исчезла одна из подсменных лошадей. Никто даже не понял, в какой момент это произошло…
Вокруг расстилалась гладкая, как стол, каменистая равнина, на которой кое-где торчали пики серых скал, отбрасывавших длиннейшие тени. Такие же тени, похожие на черные шевелящиеся пальцы, протянулись от всадников.
Вскоре они оказались на границе дня и сумерек. Слот увидел еще одно из здешних чудес. Пространство выглядело разделенным на части — освещенные невидимым источником и погруженные в полумрак. Завеса, мерцавшая между ними, терялась в бесконечности; странники без помех проникли сквозь нее и очутились на плато, покрытом толстым слоем мельчайшей пыли.
Рассеянный свет. Неподвижный воздух. Тяжелый, однообразно серый свод небес, в которых не было и намека на солнце. Светлая полоса, похожая на неизменно далекий горный хребет, тянулась вдоль горизонта… Отряд долго двигался, сохраняя прежнее направление, насколько это вообще возможно…
Люгера беспокоил Кравиус, которого в последнее время будто подменили. Толстяк вел себя очень тихо. Не иначе, затаился, выжидая чего-то. Но чего? Несколько суток они скитались по пустыне, беспомощные, как слепые котята, и от аббата было мало толку. Если не принимать в расчет нескольких туманных замечаний, как проводник он и гроша не стоил. С тем же успехом они могли сейчас находиться где-нибудь на луне.
Люгер удивлялся самому себе. Подобные мысли были простыми, но крайне необычными для людей его круга. Ему вдруг представилось, что никогда больше он не сможет вернуться в привычный мир, где по крайней мере можно быть уверенным в нескольких обязательных вещах: в том, что вслед за ночью наступает день, Полярная звезда указывает направление на север, а Фирдан находится в трех неделях пути от Элизенвара…
Постепенно они удалились от завесы, разделявшей тьму и свет, настолько, что исчез и этот зыбкий ориентир. Теперь пространство повсюду было равномерно серым. Совершенно случайно Люгер наткнулся на следы Фрога, которые трудно было спутать с какими-либо другими. Четкие отпечатки лап пролегли в глубокой пыли, выстраиваясь извилистой цепочкой, будто пес старательно избегал некоторых мест, на первый взгляд ничем не примечательных.
Достаточно долго всадники ехали по следам Фрога, поддавшись ложному чувству безопасности. Уже никто из них, за исключением, может быть, евнуха, не удивлялся странным явлениям, происходившим в этих безрадостных местах.
Часы, обнаружившиеся в объемистом багаже графини, замедлили свой ход настолько, что секундная стрелка смещалась на одно деление циферблата за десять-двенадцать ударов сердца. Люгеру казалось, что отряд движется кратчайшим путем между волнообразными зигзагами следов, оставленных Фрогом, но, оглядываясь, он видел, что отпечатки лошадиных копыт ложатся вдоль плавных дуг, в то время как следы пса пересекают их по прямой. Если это и была иллюзия, то дьявольски совершенная.
Линия горизонта постепенно поднималась все выше, так что вскоре небо превратилось в серый круг над краями глубокой воронки, наполненной сухой пылью и неподвижным воздухом. Но никто из всадников, оказавшихся на дне впадины, не ощутил ни спуска, ни последующего подъема.
Потом на равнине появились и другие следы, множество разнообразных следов, среди которых не было только человеческих. Часто цепочка отпечатков начиналась и обрывалась там, где лежала нетронутая пыль, — словно тот, кто их оставил, возникал из-под земли или опускался сверху и таким же способом исчезал. Только раз Люгер видел нечто подобное — после памятной встречи со Слепым Странником…
По-видимому, Кзарн привлекал к себе не одного Фрога. Следы могли быть совсем свежими, а может, последние «гости» появлялись тут несколько сотен лет назад — в этом пустынном мире мертвой неподвижности, казалось, не было особой разницы между мгновением и вечностью.
По мере приближения к Кзарну (Люгер уже почти не сомневался в этом), следов становилось все больше — и все труднее было находить среди них отпечатки лап Фрога. С часами графини по-прежнему творилось неладное. В конце концов стрелки остановились, хотя пружина была заведена и механизм как будто исправен. Болтовню аббата о замедлении времени Стервятник не принимал всерьез. Тем более что он не ощущал никаких изменений в себе самом.
Но вот всадники завидели впереди темное пятно и вскоре подъехали к колодцу. Он достигал нескольких десятков шагов в поперечнике, и Люгер с некоторой опаской приблизился к его краю. Этот край не был ни скругленным, ни осыпавшимся, как будто твердь пронзал прозрачный цилиндр.
Стены колодца оказались гладкими, бесцветными, мерцающими и уходили в невообразимую глубину, а там, в бездонной пропасти, сверкали звезды. Их было слишком много, гораздо больше, чем можно увидеть в самую темную ночь на земном небе, и расположение самых ярких светил ничем не напоминало Люгеру известных созвездий. Слабые звезды образовывали почти сплошной искрящийся фон.
За короткий промежуток времени, конечно, нельзя было заметить вращение чужого неба в глубине колодца, но что-то создавало иллюзию движения. Присмотревшись, Стервятник понял, в чем дело. Бледные, почти неуловимые тени каких-то существ проплывали под ним, словно медленно погружались в вязкую прозрачную субстанцию. Среди них он увидел силуэт Фрога, перебиравшего лапами, будто спящая собака.
И Люгер тоже на секунду вообразил, что все это ему только снится. Зыбкие тени, мерцающие, далекие, незнакомые звезды, засасывающая дыра гигантского колодца, который уводил в другой мир… Похоже на сновидение, но Слот понимал, что происходящее с ним сейчас было сном не более, чем вся прошлая жизнь…
Вдруг Стервятник услышал у себя за спиной тяжелое дыхание Кравиуса и резко отступил в сторону — на тот случай, если аббату взбрело в голову столкнуть его в колодец. Сделать это действительно было несложно, но у
Кравиуса, похоже, не было подобных намерений. Во всяком случае, пока не было.
Он остановился в шаге от края и, поморщившись, заглянул в бездну. Затем отшатнулся, будто почувствовал внезапное головокружение.
— Вот он и нашел свой Кзарн, — сказал аббат с непонятным торжеством.
В его лживых устах эта фраза прозвучала как короткая издевательская эпитафия.
— Ты знал, зачем он сюда шел? — спросил Стервятник, раздумывая, не настал ли момент избавиться от столь ненадежного союзника. Случай был удобный… Люгер без колебаний отправил бы в Кзарн и аббата, если бы знал, куда идти потом. Кравиус понимал это и чувствовал себя в относительной безопасности. Своими объяснениями он, как обычно, напустил еще больше туману.
— Нет, не знал, но я кое-что слышал об этом месте. Многие обитатели пустыни уходят туда. — Толстяк ткнул пальцем вниз. — Существует легенда о тех, кто открыл этот путь. — Кравиус хитро ухмыльнулся. — Но тебе я не советую им пользоваться. Он ведет только в одну сторону…
Однако Люгер уже потерял интерес к Кзарну. И еще он потерял проводника — а это было гораздо хуже.
— Он утомляет своей болтовней, не правда ли? — сказала Арголида вполне светским тоном. Она неслышно подошла к Люгеру сзади и положила руки ему на плечи. Стервятник отступил от края пропасти и потому позволил графине сделать это. А еще прежде Нокра, повинуясь быстрому жесту своей госпожи, скользнул Кравиусу за спину с обнаженным мечом в руке.
— По-моему, ты напрасно на него рассчитывал, — продолжала графиня Норгус, нежно поглаживая шею Слота. — Пользы от него даже меньше, чем от моей кобылы… Разве ты не видишь, что мерзавцу просто понадобилась охрана? Прикончи его, пока не поздно!
— Это было бы большой ошибкой, — неожиданно спокойно сказал аббат, равнодушно уставившись в серую мглу, висящую над пыльной равниной. — Ты сделал их достаточно, не совершай же еще одну… Если ты вдруг забыл, то напоминаю, что талисман все еще у тебя. Главное, нам удалось скрыться от Ховела, и теперь мы можем отправляться на поиски Небесного Дракона. Что же касается пользы… Каждый из нас преследует свои цели, и вы, графиня, не исключение. Никто не бескорыстен в нашей чудесной компании. Немного терпимости — и мы извлечем из совместного путешествия взаимную выгоду. Кажется, нашему четвероногому другу это удалось. Существо, которое вы называли Фрогом, воспользовалось нашей помощью, чтобы достичь Кзарна. Теперь мы ему больше не нужны, и, насколько я понимаю, оно отпускает нас…
— Я дам тебе еще один шанс, — сказал Люгер, не обращая внимания на очередную маленькую загадку, которыми сыпал Кравиус. — Приведи нас к Небесному Дракону или хотя бы найди дорогу на север. В противном случае умрут все, но я позабочусь о том, чтобы ты стал первым.
Арголида не скрывала своего раздражения. Переоценив свое влияние на Люгера, она приобрела еще одного опасного врага. Теперь только Нокра был на ее стороне — как всякий хороший слуга. По крайней мере в евнухе она не ошиблась, хотя полностью по-прежнему не доверяла никому.
А Стервятник уже прикидывал, как использовать в своих интересах ненависть, вспыхнувшую между аббатом и Арголидой. Он не собирался во всем потворствовать ее желаниям. Тем более что уже заполучил Звезду. В его черном списке тех, от кого надо было со временем избавиться, графиня Норгус занимала место сразу же после Кравиуса.
Глава тридцать восьмая
Место пересечения
Как выяснилось, аббат все же придерживал козырь, который предъявил в самый удобный момент, доказав, что обладает выдержкой опытного игрока.
Этим козырем были карты южной пустыни, начертанные на медных дисках. Размером чуть больше обычной монеты, они помещались в ладони, и спрятать их не представляло особого труда. А вот понять, что это именно карты, было непросто. Скорее они напоминали украшения или ритуальные предметы, среди которых не нашлось и двух одинаковых. Неизвестные символы и множество линий — вот и все, что увидел Люгер на их позеленевших поверхностях. Но для посвященного абстрактные изображения были исполнены глубокого смысла.
Медные диски предназначались не только для того, чтобы ориентироваться в искаженных ландшафтах. Люгеру сначала казалось невероятным, тем не менее позже он вынужден был признать, что карты изменяют само пространство. Кравиус священнодействовал с ними, складывал и поворачивал диски, добиваясь определенного взаимного расположения, — и если ему удавалось совместить некие элементы, это неизменно сопровождалось возникновением темной завесы на горизонте, похожей на приближающуюся грозу, однако не было ни молний, ни ливня, а когда «тучи» рассеивались, взгляду открывался совсем другой пейзаж.
Стрелки на часах графини снова отмеряли время. Спустя половину суток отряд въехал в узкое ущелье, настолько глубокое, что вверху осталась лишь извилистая полоска неба. Между каменными стенами на огромной высоте были переброшены мосты, которые казались снизу хрупкими арками, висящими над пропастью. Разделявшие их расстояния становились все меньше, пока арки не образовали фосфоресцирующий свод, а ущелье не превратилось в туннель. Его дно погрузилось в полумрак, но силуэты всадников были хорошо различимы.
В туннеле дул холодный и сырой ветер; капли влаги мерцали на стенах; многократно отраженное эхо создавало хаотичную толкотню звуков. Из-за этого шума Люгер довольно долго не подозревал о том, что кто-то преследует отряд. Однако чутье его не подвело. Он приказал всем остановиться, и в наступившей тишине услышал отдаленный стук копыт. Нокра приложил ухо к каменному дну туннеля и показал два отставленных пальца.
Стервятник начинал догадываться, кем были эти двое всадников, но не спешил делиться своей догадкой с остальными.
Сиулл и Сидвалл. Посланцы Гедалла — беспощадные и неутомимые. Воины, которым нет равных. Сторожевые псы принцессы Тенес…
Люгеру стало не по себе. Он все еще был безнадежно далек от Сегейлы и даже не знал, жива ли она. Ястребам бессмысленно объяснять что-либо, и так же бессмысленно просить их об отсрочке. И если они гнались за ним, чтобы привести в исполнение обещание Гедалла, то его ничто не спасет…
Он хлестнул лошадь и пустил ее галопом. Его спутникам не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним.
Люгер, который надеялся выиграть время, рисковал свернуть себе шею, но, на его счастье, в туннеле не было препятствий. Скачка продолжалась до тех пор, пока впереди не забрезжил свет — тусклый и робкий, словно просочившийся сквозь толщу мутной воды. По мере приближения к источнику этого света туннель становился все шире. Наконец мерцающие своды исчезли из виду. Однако ощущение замкнутого пространства не проходило.
Вскоре Стервятник услышал отдаленный рокот океанского прибоя — вполне узнаваемый, но какой-то фальшивый звук. Ветер не приносил морской свежести — его порывы были будто взмахи мухобойки в запертом холодном зале.
Всадники выехали на пологий каменистый берег, почти лишенный растительности и усеянный обломками скал. Невдалеке шумели волны, а слева были видны угловатые тяжеловесные очертания какого-то строения — то ли крепости, то ли замка. В безжизненном свете все казалось плоским и ненастоящим, как театральная декорация.
Люгер придержал лошадь, ожидая отставшего Кравиуса. Когда они поравнялись, Слот спросил:
— Тебе известно это место?
Аббат кивнул, с любопытством поглядывая по сторонам.
— Его называют Пересечением. Здесь нужно ждать, пока откроется новая дорога на юг. Если ты, конечно, не собираешься идти по кругу.
Это мало что объясняло, однако у Люгера уже появились недобрые предчувствия. Холодок пробежал по спине, когда в строении, окутанном тьмой, Слот узнал замок Крелг, которому полагалось находиться на западном побережье Адолы, примерно в четырех месяцах езды отсюда.
Замок был виден со стороны северного въезда — через него Стервятник бежал когда-то от королевских солдат (правда, теперь, если верить аббату, говорить о сторонах света было бессмысленно). Из мрака проступали мощные башни и стены, увенчанные зубцами. По мере приближения к ним Слот все больше убеждался в том, что не ошибся.
— Этот замок обозначен на твоих картах? — подозрительно спросил
Люгер у аббата. Сам он мог объяснить происходящее только дьявольским наваждением — и, как выяснилось, был не так уж далек от истины.
Кравиус еще некоторое время рассматривал замок и его окрестности, а затем со снисходительным видом повернулся к Стервятнику. Арголида ревностно следила за каждым его словом или шагом.
— На картах обозначено Место Пересечения, но нет никакого замка, — медленно проговорил Кравиус таким тоном, будто объяснял ребенку очевидные вещи. — Здесь каждый находит то, с чем, может быть, и не хотел бы встречаться…
Люгер с трудом сдерживался, чтобы не заехать кулаком по толстым губам. Очень уж хотелось стереть с них едва заметную хитрую ухмылку. Однако было совершенно ясно, что и для аббата появление адольского замка оказалось полнейшей неожиданностью.
— Сколько нужно ждать?
— Это зависит от тебя…
Арголида посмотрела на Люгера с нескрываемой насмешкой. Он и сам чувствовал себя одураченным. Но замок — это было нечто убедительное, вроде чуда, сотворенного прямо на глазах.
При желании Стервятник мог бы отыскать окна оружейной комнаты Галвика, в которой он прикончил Ралка, а также покоев баронессы Далии и даже трапезной. Люгер и сейчас с сожалением вспомнил о том, как некстати был прерван интимный ужин… Все казалось знакомым и настоящим — за исключением монотонного шума прибоя, доносившегося из темноты, но не сопровождавшегося ни ветром, ни запахом моря.
Чутье подсказывало Стервятнику, что нужно держаться подальше от замка, однако через секунду у него уже не осталось выбора. Сзади раздался топот копыт, и, обернувшись, он увидел двух всадников, которые выезжали из туннеля.
Хватило одного взгляда на них, чтобы подтвердились его худшие догадки. Узкие угловатые силуэты могли принадлежать только Ястребам. Люгер успел достаточно близко познакомиться с ними, а также с их боевым искусством, и потому новая встреча была для него крайне нежелательна. Он не сомневался, что если они и сохранят ему жизнь, то лишь для того, чтобы отвезти в Земмур. Как раба. Как живую приманку или товар. В самом деле — будет чем торговаться с Серой Стаей… Возможно, в этом случае им удастся освободить принцессу Тенес, однако он потерял бы ее навсегда. Нет, Слот представлял свое возвращение в королевство оборотней совсем иначе и, забравшись так далеко на юг, не мог отказаться от поисков древнего оружия, с помощью которого надеялся уничтожить оборотней…
Он подстегнул лошадь и поскакал к воротам замка Крелг. Остальных не требовалось уговаривать — впервые за много дней они увидели что-то принадлежащее привычному миру, который, казалось, исчез бесследно, вытесненный за пределы магических пространств.
Ястребы гнались за отрядом, не издавая ни звука, и в их молчании ощущалась неотвратимость, словно они были орудиями самой судьбы. Лошади преследователей сохранили больше сил и несли меньший груз, поэтому расстояние между ними и четырьмя беглецами быстро сокращалось.
Приблизившись к замку, Люгер с облегчением увидел, что ворота открыты и железная решетка поднята. Спустя некоторое время на стене появилась женщина в длинном белом платье; ее фигура казалась зыбкой, почти бесплотной, а лицо со смазанными чертами — бледным неразличимым пятном.
Женщина помахала рукой; у Люгера не возникло сомнений в том, кому предназначался сигнал. Похоже, это и в самом деле была безумная вдова. Стервятник успел даже подумать, что его ожидает веселая ночка. Но как бы она не оказалась последней…
Слот проскакал по узкому мосту через ров; оглянувшись на своих спутников, он убедился в том, что преследователи не успеют их догнать. И если сразу опустить решетку, они окажутся в безопасности — вот только надолго ли? Ястребы могли прибегнуть к Превращениям, но чуть позже Люгер заметил людей, вооруженных луками и занимавших позиции между зубцами замковой стены. А женская фигура исчезла.
Хозяева замка, кем бы они ни были, предусмотрели все, будто заранее знали о появлении «гостей» и Ястребов. Это выглядело по меньшей мере подозрительно. Люгеру не хотелось принимать неожиданную помощь, тем более что Сиулл и Сидвалл все равно не отступятся. Возможно, в замке для него приготовлена ловушка. И на этот раз даже приманка оказалась не нужна…
Однако он сделал выбор, не придавая значения почти невероятным совпадениям, искать объяснение которым было совершенно бессмысленно.
Копыта его лошади прогрохотали по деревянному настилу перед воротами, и он попал на тесный внутренний двор. Вслед за ним спасительную черту благополучно пересекли Арголида и ее верный евнух. Последним был Кравиус. Со скрежетом опустилась решетка, едва не задев хвост его взмыленной лошади, и стали закрываться окованные железом створки ворот. Скрип цепей и поворотных механизмов далеко разносился в здешнем воздухе.
Стервятник перевел дух. Какой-то человек вынырнул из темноты и подхватил под уздцы его беспокойно переступавшего коня. Человек поднял голову, и Люгер узнал Меска.
— С возвращением в замок Крелг! — сказал старый слуга, улыбаясь. Его зубы блестели неестественно ярко.
Люгер рассеяно кивнул ему, думая о другом. Передышка обещала быть недолгой — для Ястребов стены замка и охрана не являлись серьезной преградой.
Потом Слот вспомнил, что Меск почему-то не назвал его бароном.
— Мне приказано проводить вас в вашу комнату, — сказал Меск позже, когда другие слуги приняли на себя заботы об аббате, графине Норгус и ее евнухе.
— Где баронесса?
Меск одарил неблагодарного гостя взглядом, в котором угадывалась легчайшая укоризна.
— Госпожа баронесса примет вас позже.
— Слишком мало времени, — отрывисто бросил Люгер. — Ты видел тех двоих, снаружи? Скоро они будут здесь…
На лице Меска появилась ироническая улыбка. Он не позволил себе возразить вслух, однако усомнился в словах гостя доступным слуге способом. Люгера так и подмывало расспросить его о черном лебеде, но он решил отложить это на потом. Стервятник подозревал, что Меск знает намного больше, чем говорит. Вероятно, за то время, пока Люгер отсутствовал, переменились роли в запутанной пьеске, которая разыгрывалась в замке безумной вдовы. Во всяком случае, он уже понял, что самостоятельно не сумеет разгадать и половины здешних загадок, а люди баронессы Далии вряд ли захотят помочь ему в этом.
Меск проводил Люгера в комнату, которая находилась в неизвестной гостю части замка, но после того как слуга удалился, Слот не стал снимать оружие и раздеваться.
За двумя узкими окнами с решетками — на вид вполне надежными — висела неизменная лиловая мгла. Огромная, холодная и неуютная кровать невольно наводила на мысль об остывшем жертвенном камне. Камин был затоплен, но в комнате отсутствовал не только характерный запах, но и малейший сквозняк.
Люгер подошел к камину и увидел, что гореть нечему, — тем не менее за решеткой полыхало голубоватое устойчивое пламя. Стервятника охватил суеверный трепет. И все же он протянул руку к огню.
Читать бесплатно другие книги:
