Со смертью наперегонки Орловский Гай

Глава 25

С крыши избы пустыми глазницами смотрит конский череп. Тускло освещенные окна выглядят негостеприимно. Деревья расступаются лишь вокруг этого ветхого, отталкивающего с виду домика, а дальше вновь сплетаются ветвями.

Страг, Миранда и Гвин остановились, размышляя, стоит ночевать в лесу или в этом неприветливом с виду доме. Но там точно тепло и сухо, да еще и могут накормить.

«Хотя, – рассудил поединщик, – насчет накормить – это как повезет».

Изба не выглядит жилищем добрых людей. Конский череп ясно предупреждает: от этого дома лучше держаться подальше.

В вечернем воздухе разлит запах трав, хвои. Громко стрекочут цикады. Страг тихонько приблизился, обошел вокруг дома. С каждой стороны на крыше он заметил череп. С юга конский, с запада – бычий, с севера – череп медведя. Восточный угол крыши избы «украшает» череп человека.

Поединщик и гном уже решили, что лучше переночевать в лесу, однако Миранда запротестовала.

– У меня уже нет сил! – возразила она решительно. – Хватит бродить по этому мрачному лесу, тем более ночью. В избе безопасней!

– Ты сама видела черепа! – уперся Гвин.

Княжна топнула ногой:

– Даже если там ведьма, с ней одной вы справитесь! А с тем, что ночью может ждать в лесу, вряд ли!

Из чащи донесся вой. Страг сначала решил, что это волки. Но когда завыло снова, поединщик различил явные оттенки человеческого голоса. Они с Гвином переглянулись. Гном крепче сжал рукоять секиры.

– Знаешь, – сказал гном девушке хмуро, – с одной стороны, этот вой. Скорее всего, оборотни. А с другой – мне действительно не хочется даже приближаться к этой избе. Вон, видишь те знаки мелом в углах? Они означают, что в доме действительно живет…

Дверь избы со скрипом открылась, и на пороге возникла старуха. Во всем черном, из-под платка торчат седые волосы. Множество морщин на лице делали его похожим на печеное яблоко. Взгляд острых глаз уперся в троицу, что спорила, стоя перед избой.

– Ведьма… – прошептал Гвин пораженно, заканчивая прерванную мысль. – Такими знаками они разрисовывают свои жилища.

– Козлиная кровь! Кто-то забрел к моему скромному пристанищу? – проговорила скрипучим голосом старуха. Глаза зажглись интересом, она зловеще улыбнулись, показав пожелтевшие, но еще крепкие зубы.

«В самый раз, чтобы грызть кости», – подумал Страг.

– Гости… – протянула она. – Даже не знаю, что для вас страшнее – переночевать в избе с ведьмой или в лесу, где вот-вот появится нечисть? Хе-хе-хе! – От ее жуткого смеха Миранду осыпало морозом. – Что ж, заходите, если жизнь дорога.

Среди деревьев мелькнули светящиеся глаза. Они появлялись в темноте со всех сторон, но держались в отдалении. Оборотни словно выжидают.

Гвин и Миранда тоже их заметили.

– Пока вы в моем доме, вас никто и пальцем не тронет! – сказала старуха.

Тем временем оборотней прибавилось, из-за деревьев доносилось глухое рычание.

Пропустив вперед Миранду и Гвина с ведьмой, Страг вошел за ними в избу и закрыл дверь. Отыскал взглядом засов, рука машинально его задвинула.

Гному эта жалкая дверь все равно казалась слабой защитой. Оставалось надеяться, что ведьма и впрямь наколдует. Пальцы его вцепились в секиру. Страг не торопился доставать свою из перевязи за спиной.

В горнице поединщик, как ни старался, не увидел ни лопат, чтоб сажать младенцев в печь, ни летучих мышей на бревенчатых стенах. Разве что под потолочными балками пучки трав расточают терпкий запах.

В центре комнаты массивный стол, две лавки по краям. В углу широкая, массивная, как гора Долгон, печь. У стены – деревянные лежанки.

Миранда уже села за стол, бледная от усталости и страха. Гвин прильнул к окну. Страг подошел и увидел, что у избы собралось уже порядком разных уродливых тварей – волки, люди с головами козлов, словно бы ожившие и вылезшие из земли могучие пни со злобными лицами. Вместо рук – мощные и толстые ветви. Были и другие, не похожие ни на что, виденное поединщиком раньше.

Он посмотрел на ведьму.

– Что тебе от нас нужно? – в голосе звучало недоверие. – Зачем помогаешь?

Старуха зажгла две стоявших на столе лучины, и в комнате стало светлее.

– Давненько я уже не видела гостей, – проговорила она в ответ. – Хоть иногда хочется побыть в обществе кого-то, кроме этих фавнов и нетопырей. С ними особо не поговоришь.

Миранда посмотрела на старуху с недоверием. Гвин хмуро размышлял. Достав платок, он высморкался. Страг тем временем опустился на лавку.

– Мы в спешке не успели поесть, бабуля. Нет ли чего съестного для путников?

Ведьма с усмешкой повела перед собой ладонью. На столе возникли расшитая узорами столешница, деревянные миски. Из воздуха появлялись ломти жареного мяса, печеные птичьи тушки, толстые зажаренные лапы, крылья. Блюдца с орехами и изюмом, пара мисок с яблоками, деревянные ковшики. Довершили все пара запотевших кувшинов.

– Угощайтесь, – пригласила она.

Взяв спелое яблоко, ведьма принялась есть, показывая, что еда не отравлена. Зубы легко справлялись, пережевывая сочную мякоть.

Под ее выжидающим взглядом Страг снял перевязь с секирой, первым взял кусок мяса и впился зубами. Брызнул сок, челюсти заработали, перемалывая. Другой рукой подхватил рябчика, тоже отправил в рот, складывая рядом на столешницу косточки.

Гвин тоже набросился на еду. Они со Страгом уплетали ломти мяса, птичьи тушки, иногда прихватывая яблоко или горсть орехов. Вскоре пришлось распустить пояса.

– Как вы можете есть, когда за окном орда нечисти? – холодно укорила Миранда. – Мне лично кусок в горло не лезет!

В кувшине оказался настоянный на ягодах квас. Страг запил перепелку, проговорил:

– Потому и едим, что там нечисть. Вдруг придется сражаться, а мы голодные. Какой из голодного воин. Надо набраться сил. Да побольше, побольше.

Гвин кивнул с набитым ртом. Секиру он прислонил к лавке у ног, чтобы, случись что, легко дотянуться.

– А какой воин из обожравшегося? – поинтересовалась Миранда. – Ты осоловевший, неповоротливый. Одна рана в живот, и ты нежилец.

– Я неповоротливый, когда голодный, – сообщил Страг. – Меня тогда и воробей заклюет.

– А я, когда голодный, – поддакнул из солидарности Гвин, – чувствую себя голым. Это только для женщин хорошо. Голодным мужиком легко манипулировать, а голым манипулировать еще легче. А вот голой женщиной манипулировать не получится, скорее это она тобой манипулировать начнет. Манипулировать и управлять. Возьмется за особый рычаг и… – Он захохотал собственной шутке.

– Эй, мужики, – сказала Миранда язвительно. – Заканчивайте философскую беседу.

За окном раздались шипящие и блеющие голоса:

– Герда… Отдай нам людей и этого гнома. Нас терзает голод… Нас мучит жажда. Съедим их плоть, выпьем их кровь… Отдай их!!. – Голоса раздавались прямо под окном, доносились от двери. Страг понял, что бежать ему и спутникам некуда.

Старуха выскользнула на улицу, прежде чем поединщик успел ей слово сказать, и притворила за собой дверь.

– Ну вот, кажется, и конец, – угрюмо прогнусавил царевич гномов. – Но мы хотя бы поужинали! – Он лихо подхватил секиру и вознес над головой в торжествующем жесте. Страх предстоящей гибели и желание продать свою жизнь подороже вызвали прилив адреналина. – Смерть всем, кто не с нами!

За окном вспыхнул и погас ослепительный свет. Раздался жалобный вой дюжин глоток одновременно. Поединщик ощутил запах паленой шерсти. Миранда ахнула и закрыла нос и рот руками – запахло горелой плотью.

– Что это было? – спросил ошарашенный Гвин.

Голоса, требовавшие выдать гостей, как отрезало. Вместо них доносились стоны.

За окном полыхнуло повторно, и стоны стихли совсем.

В дом вошла как ни в чем не бывало ведьма Герда. Медленно обвела взглядом ошеломленные лица гостей.

– Я же говорила – у меня безопасно. Уже ночь, вам лучше поспать. – Она вытянула руки в сторону Миранды и Гвина. У обоих медленно опустились веки. Повинуясь жесту старухи, они, как в полудреме, выбрались из-за стола и медленно направились к лежанкам на полу. Гвин лег с левого края, Миранда – с правого. Между ними осталось место для еще одного. Но Страг сонливости не чувствовал. Да и ведьма его не гипнотизировала.

Он повернулся к Герде:

– Ты же постоянно живешь бок о бок с этой нечистью, так ведь?

Ведьма кивнула, оправляя свое черное одеяние:

– Все верно.

– Тогда чего ради тебе ссориться с ними из-за нас? Что-то не вижу резона. – Под столом Страг держал секиру, готовый атаковать, если будет необходимость. Поведение ведьмы казалось нелогичным и подозрительным. Но если это и ловушка, то поединщик не понимал, какая и для чего.

– Опусти секиру, – сказала ведьма. – По тебе видно, что обращаться с ней умеешь. Только, случись нам драться, против колдовства никакая секира не выстоит.

Страг почувствовал, как пальцы разжимаются. Секира со стуком скользнула на пол и вошла лезвием в доски. Поединщик с сожалением бросил взгляд на спящих друзей. Помощи от них не будет.

Он машинально погладил висевший на шее леомун. Помогал же ему камень раньше. Значит, должен помочь снова.

– Так ты расскажешь, зачем это сделала? А то подозрения помешают уснуть, знаешь ли.

Ведьма села за стол и посмотрела на Страга в упор. Он симпатичным не выглядел: сросшийся после переломов нос, неровно обрезанные волосы. Но ведьма давно уже ценила людей не за внешнюю красоту. В зеленых глазах парня отражался свет обеих лучин.

– Несколько лет назад ко мне пришел старик по имени Глумдар.

Поединщик от неожиданности вздрогнул.

– Он принес амулет, который исцелил мой недуг и спас от смерти. Но Глумдар взял обещание, что, когда в мой дом попадет человек, ищущий Золотой Талисман, я окажу любую помощь, какая потребуется. – Она скупо улыбнулась. – Как видишь, обещание я выполнила.

– А с чего это видно, что я ищу этот самый Талисман? – спросил Страг.

Пару мгновений старуха молча смотрела на него, потом сказала:

– Иди за мной. Возможно, смогу сделать для тебя кое-что еще.

Подняв крышку люка в углу, куда не доставал свет лучин, ведьма принялась спускаться по ступенькам.

Лестница привела в просторный погреб. От масляной лампы в руках Герды по стенам и потолку прыгали тени. Под ногами был вымощенный камнями пол.

Поставив лампу на стол, ведьма прошептала заклятие, и Страг зажмурился от яркого света. Источником было два камня размером с пенек. Бело-серые, они внешне походили на соляные глыбы. Однако бегавшие по ним красно-зеленые искры ясно давали понять, что это никакая не соль.

Свет помог поединщику увидеть… пятна крови на каменном столе в центре комнаты. Кровью залит и пол рядом. Она засохла, потемнела, но ясно давала понять, что здесь недавно приносили жертву.

– Не бойся, поединщик, – сказала Герда, не оборачиваясь. – Люди на этот стол попадают редко. Такую честь надо заслужить. Для ритуалов мне хватает зверей.

Она подошла к столу и повернулась к Страгу. Взгляд ее серых глаз, казалось, проникал в самую душу.

– Знаешь ли ты, что такое этот Золотой Талисман, который ты жаждешь найти?

– Он сможет меня исцелить. Больше мне ничего знать не нужно.

– Это древний и могучий артефакт. Доподлинно неизвестно, кто его создал и как давно. Эльфы упоминают его в древних книгах, но и им неизвестна вся его мощь.

Страг подошел к столу, где стояла ведьма. В глаза бросились те же странные знаки на стенах, что Гвин заметил на избушке снаружи.

– Зачем ты все это говоришь?

– Хочу предостеречь. Золотой Талисман раньше появлялся несколько раз. Теперь никто не знает, когда ждать его прихода. – Ведьма вдруг изменилась в лице, словно что-то вспомнила. – Те, кому он давался в руки, становились могучими колдунами, быстро возносились над теми, кто раньше стоял выше их.

– И что было потом?

– От них находили кучку пепла, либо они просто исчезали. Как сквозь землю. Навсегда. Никто не знает, откуда Талисман появляется и куда пропадает! – Голос ведьмы превратился в шепот, кулаки сжимались, словно с этим артефактом у нее личные счеты. – Он как будто живое существо! Приходит, когда захочет. Уходит по своему усмотрению. И убивает всех, кто ему не по вкусу.

Страг молчал, размышляя. По всему выходило, что к предмету его поисков у ведьмы личная неприязнь.

– Я тебе кое-что покажу. – Герда указала поединщику за спину.

Страг обернулся. Искомый предмет находился позади, поэтому и заметил его поединщик только теперь. Высотой чуть больше старухи, он стоял в углу, накрытый куском парчи. По виду зеркало.

«Странно, чтобы кто-то держал зеркало в погребе».

Ведьма стянула ткань. Страг не ошибся. Зеркало выглядело старинным. Тяжелую раму из меди украшают фигурки крылатых зверей, солнца и звезд.

Поверхность оставалась черной, несмотря на яркое освещение в погребе. В зеркале не отражаются ни стоявший рядом Страг, ни сама Герда.

Старуха протянула руку, и поверхность зеркала дрогнула. Пошла рябью, как если бы в озеро бросили камень. Поединщик увидел заросшую травой широкую вершину Горы. Оттуда открывается вид на окрестности. Вершина расположена на такой высоте, что все вокруг представляется как с высоты птичьего полета – леса и поля в виде прямоугольников и полосок, реки напоминают брошенные на землю ленты.

В центре вершины в выжженной воронке исходит паром предмет, который Страг пока плохо мог рассмотреть. Возле него – человек в пурпурной, расшитой золотом мантии. Седые волосы падают на плечи. Седовласый опустился на колено и протянул руки к большому сияющему золотом шару. Страг не слышал ни звука, зеркало показывало только картинку.

Старик взял шар обеими руками. На лице – благоговение, в глазах искрится радость. В тот же миг седовласый превратился в живой факел. Его с головы до ног охватило пламя. Шар выпал из рук. Старик упал на траву и, заходясь в безмолвном крике, пытался затушить огонь. Все усилия были тщетны. От старика остался пепел. Шар лежит рядом, зловеще блестит на солнце, как бы предупреждая, что всякого, кто посмеет прикоснуться, ждет страшная смерть.

Изображение помутнело. Зеркало вновь сделалось черным.

Страг посмотрел на ведьму:

– Похоже, Талисман забрал дорогого тебе человека.

– Единственного. Дорогого и любимого.

– Я тебе сочувствую.

– Ты видел, что делает эта вещь с теми, кто его ищет, – покачала головой Герда. – Оставь поиски.

– Тебе-то чего беспокоиться?

Герда мрачно улыбнулась.

– Если я могу предотвратить хоть одну смерть, я сделаю для этого все. Ганс хотел стать самым сильным магом, но жизнь у каждого одна… Ее не стоило терять ради этого.

Страг помолчал. Прислушался к доносившейся сверху из горницы тишине, которую изредка нарушает храп Гвина.

– Меня ранили отравленным клинком, – сказал он. – Золотой Талисман – единственное, что может меня спасти.

Ведьма покачала головой:

– Я могу исцелить тебя сама, этой же ночью.

Страг не смог сдержать изумления. Однако он чувствовал недоверие.

– Исцелить? Как?

Герда вытянула руку, и зеркало вновь пошло волнами. В нем Страг увидел спящую наверху княжну. Рыжие волосы разметались по подушке.

Он посмотрел на ведьму:

– Не понимаю.

– Нужна кровь девственницы. Конечно, эта твоя Миранда уже наверняка не такая… Не в последнюю очередь благодаря тебе. Но для исцеления сойдет.

– И много нужно крови?

Герда посмотрела на Страга в упор.

– Я перережу ей горло и возьму столько крови, сколько надо. Ни больше ни меньше. Ты либо будешь здоров до утра, либо пойдешь дальше искать Золотой Талисман, а найдешь свою смерть. Твоя жизнь против жизни твоей подруги. Решай.

Страг смотрел на ведьму, пытаясь понять, что творится у нее в душе.

– А как же спасение жизней? Спасаешь одних, а убиваешь других?

– Жизнь не всегда предоставляет легкий выбор.

Поединщик покачал головой.

– Подумай как следует!

– Я пойду спать. А утром отправлюсь дальше на поиски.

Ведьма взяла его руку и глянула на ладонь. Когда она посмотрела на Страга, взгляд ведьмы был мрачен.

– Тебя ждут боль и потери.

– Я все равно отправляюсь, – сказал он твердо.

Ведьма кивнула, понимая, что спорить бессмысленно.

– Против твоего яда пока что помогает Сигизмундова трава. Я тебе сварю. Это лучше, чем жевать стебли.

Страга окутал сон. Он медленно идет по цветущему лугу. Ветерок треплет короткие топорщащиеся волосы, шевелит ворот рубахи. Всюду вокруг дикие полевые цветы – желтые, розовые, синие… Ветер погнал по лугу волну воздуха, от которой цветы мгновенно стали ссыхаться и опадать, будто от ядовитого дыхания смерти. Страгу оно вреда не принесло. Но ноги, руки и все тело будто превратились в камень. Он не может пошевелиться, как ни старается.

В небе вспыхнула и принялась разрастаться ослепительно яркая точка. Поединщик закрыл ладонью глаза. Сквозь щели между пальцами видно, как объятый огнем ослепительно яркий шар упал в десяти шагах.

Доселе сковывавшая его тяжесть исчезла. Страг медленно пошел вперед. В образовавшейся воронке сияет… Золотой Талисман. Большой неровный шар искрится и переливается желтым огнем.

Поединщик хотел дотронуться, но его обуял страх. Пальцы замерли на полдороге. Тем не менее он себя пересилил. В тот же миг он увидел, что к Талисману тянутся и другие руки – костяные, полусгнившие из-под земли, руки в парчовых рукавах со звездами – из набежавшего вокруг тумана. Руки, обожженные до черноты. Руки, обвитые водорослями с сильным запахом воды и гнили.

Поединщик ухватил Талисман первым. Остальные руки стали хватать его за рукав, стараясь вырвать драгоценный артефакт. Страг принялся отбиваться, от его ударов каждая рука рассыпалась в прах.

Наконец все руки исчезли. Дрожащими от напряжения пальцами Страг поднес Талисман ближе, чтобы как следует рассмотреть. На руках от напряжения вздулись мышцы.

Жар нахлынул внезапно. Захлестнул со всех сторон. Огонь побежал по одежде, мгновенно охватил волосы. Поединщик выронил Талисман и принялся сбивать пламя, но жар только усиливался.

…Кожа плавится с едким запахом. Боль просто невыносимая. Из золотого шара выплескиваются все новые струи огня и окутывают поединщика, съедая его, точно стая прожорливых муравьев.

Страг проснулся в холодном поту и резко сел. В ушах стоял собственный крик.

«Гвоздь мне в пятку! Приснится же такое…»

Увидев рядом спящую Миранду и храпевшего Гвина, он успокоился. Но ложиться больше не стал.

Ведьма у разожженной печи готовит отвар из Сигизмундовой травы, судя по запаху. Огонь подсвечивает ее старое морщинистое лицо. За окном занимается рассвет.

Страг начал будить царевича гномов.

Глава 26

Глумдар хорошо помнил тот день. В последнее время вспоминает его очень часто.

Стояла теплая солнечная погода. Облака в небе напоминали сказочных зверей. Ветерок касался магов, слегка их поглаживая. Пять сильнейших членов Совета Магов. Альтан Нивлек – глава Совета. Глумдар Кешемун черпает силу из травы и деревьев. Доргана Ульмана – волшебница, изучающая смерть, ищущая, как продлить свою жизнь вне тела. Криман Гузак – знаток языка зверей и птиц, постоянно пропадает в лесу. И Вилер Собон – этот получает энергию из огня и солнечного света. Особенно силен в полдень или на закате.

Маги стоят посреди долины на вершине горы Чилак в Сульфийских горах. Летний день только начался. Они знали, чем закончатся эти переговоры. Черана Талар либо примет их условия, либо пожнет свою смерть. Ничего другого не остается. Черана по характеру воин, а все воины, был уверен Альтан Нивлек, предпочитают умереть в бою, если уж не могут выиграть.

Черана Талар – единственная эльфийка, ставшая членом Совета Магов у людей. Поэтому казнить ее прилюдно ни Альтан Нивлек, ни кто-либо другой из собравшихся не собираются. Они хотят дать ей спасти лицо. Для этого и пригласили сюда.

Эльфийка появилась спустя час. В воздухе вспыхнул портал, и на траву ступили ухоженные ноги в сандалиях. Черане Талар с виду под сорок, хотя эльфы живут намного дольше людей, но внешне остаются молодыми. Она высокого роста. Черные волосы спускаются к плечам и спине, касаясь шелковой ткани фиолетового платья. На шее элегантное рубиновое ожерелье. Волосы зачесаны за остроконечные уши. Миндалевидные глаза смотрят на магов, собравшихся специально, чтобы встретить ее здесь. Черана знает, зачем они пришли. Им нужна ее смерть. Только за этим и вызвали на «переговоры».

Однако сдаваться чародейка не собирается. Сначала она хочет послушать, что скажут ее недруги. Ее не покидает чувство опасности.

Инстинктивно положив руку на живот, а затем быстро убрав, чародейка двинулась навстречу магам. Портал у нее за спиной растаял в воздухе.

– Мы рады, что ты все же пришла, – сказал Нивлек вместо приветствия. Его невидящие глаза устремлены на чародейку, как если бы он четко ее видел и не был слепым. Единственную свою руку, по счастью, правую, он держит опущенной, перебирая тремя пальцами четки.

Остальные маги стоят чуть позади, давая понять, что Альтан Нивлек для них непререкаемый авторитет. Это своего рода упрек Черане – она в последнее время перестала признавать какие-либо авторитеты. Особенно мудрость главы Совета.

– Я не изменила решение, – произнесла эльфийка. – И ваши угрозы ни к чему не приведут.

С помощью магии Черана создала иллюзию стройной фигуры. Но Нивлека она обмануть не смогла – старик заметил ее беременность. Заметил, но не сказал ни слова.

Произнеся ответ и сразу расставив все точки над «i», чародейка посмотрела на бывших товарищей по Совету… Глумдар. Гузак – этот вечно облеплен птицами, они едят из его рук. Вилер Собон. В том, чтобы питаться мощью солнца, ничего такого нет, всегда считала Черана, хотя умение, бесспорно, полезное. А вот в Доргане Ульмане определенно есть что-то странное – она просто очень сильна от природы. Но магические знания ее не волнуют. Вперед она почти не двигается, нового из области магии не узнает. Еще бы – ее больше беспокоит жизнь вне тела, чем о жизни в самом теле.

– Ты просто не понимаешь! – с жаром сказал Вилер Собон. Голос у него низкий, хриплый. В ухе блестит серьга. – Природу людей и всех остальных не сможет поменять ни один, даже самый мощный артефакт! Он просто уничтожит все живое! Ну или почти все.

– Я все же попробую, – возразила эльфийка.

– Не делай этого, – попросила Доргана, хотя по ее взгляду Талар засомневалась в ее доброжелательности. – Не пускай Талисман во зло.

– Талисман может уничтожить и тебя, – вступил в разговор всегдашний простачок Криман Гузак. В силу врожденного дефекта у него часто моргает левый глаз. – Ты должна это понимать. Он дается в руки лишь тем, кого сочтет достойным.

В ответ Черана хмыкнула:

– Я знаю, как это обойти.

Она снова оглядела бывших соратников, а теперь уже противников.

– Прояви мудрость и внемли нам, – произнес Глумдар, опираясь на посох. – Черана, это твой последний шанс!

Эльфийка хмуро помолчала, с презрением глядя на волшебника.

– Что ж, – произнес Нивлек, не отводя от нее невидящие, белесые глаза. – Мы все попытались тебя отговорить.

– Я это оценила. – На миг Черана Талар решила, что все пройдет вопреки ее мрачным представлениям. Что, если они действительно не станут ей противостоять? – Что дальше?

Она ошиблась. На их лицах эльфийка прочла ненависть. Они желают ей смерти. Ей и ее ребенку, про которого даже не знают. Но маленького Страга она им убить не даст. Даже если погибнет она, мальчик обязан выжить!

«Что ж, так и должно быть. Ограниченные люди всегда хватаются за привычное. Хотят сохранить свой уютный мирок, особенно если его часть, пусть и маленькая, под их контролем».

Дальше воспоминания Глумдара подводили. Он уже не помнил, как именно начался бой. Кто атаковал первым – Черана или кто-то из их пятерки…

Воздев к солнечному небу руки, эльфийка удерживает вокруг себя магический купол. На Черану Талар падают огненные шары. Ударяясь о магический «колпак», они с громким шипением гаснут.

Собон выставил перед собой ладони. В них вливается мощь утреннего солнца и выплескивается шарами огня. Но этого, кажется, недостаточно. Эльфийка оказалась сильнее.

Поодаль лежит без сознания Доргана Ульмана, лицо и платье на груди испачканы, земля у ног взрыхлена, словно туда ударила молния.

Глумдар и Собон атаковали одновременно, защитный купол Чераны дрогнул. Он принялся сжиматься, грозя раздавить ту, что внутри. Эльфийка пошатнулась. Под тяжестью сжимающегося купола она упала на колени. Но, собравшись с силами, сумела раздвинуть его до прежних размеров.

Глумдар повел руками перед собой. Поднялся ветер. Небо сделалось темным, оттуда начали бить молнии, освещая вершину горы как днем. Огненные стрелы бьют в созданную эльфийкой защиту, но все же Черана ее удерживает.

Стоявший поодаль Альтан Нивлек наблюдает за ходом сражения. Казалось, исход боя совершенно его не заботит. Криман Гузак тоже выжидает.

Возможно, этот контрудар чародейки и повлиял на то, что Глумдар плохо помнит сражение. В его голове со временем оно стало размытым, потеряло резкость, детали. Для мага все стало одним сплошным мазком, в котором иногда проглядывали подробности…

Вот Черана сдерживает свой защитный купол, не позволяет раздавить себя… Вот ее облепили слетевшиеся на зов Гузака птицы, на несколько секунд превратив эльфийку в огородное пугало. Чародейка вскинула руки. Вокруг нее полыхнуло, по ушам ударили крики сжигаемых птах, слившиеся для Глумдара в один громкий пронзительный крик…

Альтан Нивлек выставляет вперед ладони, и Черану Талар отбрасывает на землю. Она кричит от боли, падает… выпускает огненную стрелу в ответ, и та бьет в главу Совета Магов…

Больше она не двигалась. Глумдар, чувствуя, как после удара эльфийки отзывается болью все тело, подошел к ней.

Черана лежит на траве бледная. Она часто дышит и зачем-то держится за живот. И только теперь Глумдар заметил. Пару мгновений он стоял как громом пораженный. Шок на его лице сменился борьбой. Черана лежит бледная как мел, на лице застыли крупные капельки пота.

«Почему ты была так упряма?! Ты не имела права рисковать!»

«Помоги», – прошептала она одними губами.

Протянув руки, Глумдар коснулся ее тяжелого и твердого живота. Пальцы погрузились в плоть ниже и раздвинули ее. Чародейка стиснула зубы, но все равно не смогла сдержать стон.

Он ухватил ребенка и вытащил через окровавленное отверстие в промежности. Младенец принялся кричать. Глумдар перекусил пуповину и завязал узлом. Мантия мага испачкалась в крови, но он смотрел на ребенка как на чудо, произведенное на свет без всякой магии.

– Это Страг… – прошептала Черана Талар пересохшими губами, – возьми на груди… для него. Позаботься… ради дружбы в прошлом…

Волна боли прошла по телу. Лицо эльфийки дернулось и застыло бело-серой маской.

Глумдар провел пальцами по остекленевшим глазам, опуская на них веки. Протянув руку, он достал из испачканного кровью нагрудного кармана невзрачный камень черного цвета. Гладкий и прохладный на ощупь.

Глумдар предал тело поверженной чародейки огню. А затем, сотворив портал, покинул гору Чилак вместе с младенцем, которого укрыл мороком от глаз остальных.

Его товарищи из Совета Магов уходить не торопились. Кому-то досталось больше, кому-то меньше. Они приходили в себя после сражения, залечивали ушибы и раны. Все, кроме Дорганы Ульманы. Она была мертва.

Глава 27

Уходивший вверх склон горы Долгон занимает весь горизонт, до самого неба. Оно безбрежное и бескрайнее, как океан. Небо и весь мир каждую ночь сгорают в огне заходящего солнца, превращаются в пепел, а утром восстают из темноты снова. Страг часто об этом думал. На ум приходило сравнение с птицей феникс, восстающей после смерти из пепла. О ней говорили другие поединщики возле костра в один из вечеров. Страга эта история захватила, потому и задержалась в памяти.

Солнце начинало опускаться за вершину, подсвечивая ее багровым.

Страг, Гвин и Миранда вошли в небольшой лесок. Ветер донес пение множества голосов. Поют мужчины и женщины. Поют радостно, душевно. Им аккомпанирует незамысловатая музыка.

– Наверное, деревня, – предположил гном весело, поправляя секиру в петле на поясе, – если они что-то празднуют, я бы тоже не прочь.

– Я бы не прочь просто отдохнуть, гвоздь мне в пятку, – заметил поединщик, приглаживая волосы.