Ген бессмертия Алексеева Оксана
Андрей ждал меня в соседней аудитории, где мы часто проводили консультации, если там не проходили занятия. Видимо, они с Ником решили, что неплохо было бы приглядывать за мной круглосуточно. Меня эта мысль совершенно не разозлила, может, потому что я понимала, что так лучше, а, может, потому, что это был именно Андрей.
– И что, студент-заочник, – со смехом начала я, – ты будешь ошиваться в коридорах, пока я здесь?
– Ага. Я вообще-то официально поступил, так что даже на пары могу изредка ходить… пока меня не отчислят за непосещение. В любом случае, мое присутствие в здании документально оправдано. Ну, можно еще посидеть в библиотеке. Или пособлазнять местных студенток, чтобы скоротать время.
Я вспомнила утренние шуточки Кэти и ляпнула:
– Побереги шишечку, Дон Жуан.
Он прищурился:
– Не дразни меня, женщина!
Перед уходом я зашла на кафедру и забрала свои вещи под нетерпеливый шепот «Ну что? Ну что?». Бедные женщины, так и не дождавшись моего отчета о новом студенте, расстроено поникли. Что с ними будет, когда они увидят, как я прихожу и ухожу в сопровождении этого самого «заочника»…
Я пыталась разобраться в своих чувствах к Андрею. Моя детская любовь и восхищение, конечно, сказывались на моем к нему отношении, и я четко понимала, что в его присутствии ощущаю безграничную радость и чувство защищенности. Я, безусловно, любила его, но…
…на парковке нас ждал Ник.
Когда я сейчас вспоминаю те дни, то понимаю, что возвращение Андрея в мою жизнь только ускорило ход событий. Он был ко мне внимателен, веселил, если я хмурилась, не давал скучать. Он даже иногда заходил на мои тренировки с Ником, который уже начал меня обучать основным приемам нападения и защиты в бою. Он показывал движения медленно, а потом заставлял многократно их повторять. Уверена, что я выглядела нелепо, но ни Ник, ни Андрей никак не комментировали мои промахи.
Отношение Бет к Охотнику стало намного терпимее. Она уже не выходила из комнаты при его появлении, и даже начала участвовать в общих разговорах, большинство из которых представляло собой взаимный обмен «любезностями». Мы стали иногда посещать «Клык», где поначалу к Андрею тоже относились настороженно. Но присутствие Ника в его обществе останавливало все возникающие ссоры в зародыше. Андрей всегда приглашал меня танцевать, а его мимолетный флирт только положительно сказывался на моем настроении и самооценке. При этом он никогда не показывал, что ему окружавшее нас общество неприятно. Наверное, он тоже пал под натиском атмосферы всеобщего веселья, царившей там. К нам часто присоединялись Мик, Олег и Маша – неизменные завсегдатаи «Клыка».
Только однажды возник конфликт Андрея с местной публикой.
Ник в тот день был на удивление весел и расслаблен. Я думаю, что постоянная защита меня, бесценной, все же изрядно утомляла его, хотя он об этом больше никогда не говорил. А тут, в окружении десятков Волков, он позволял себе отдых.
Когда закричали уже знакомое «Битва на столах», я знала, что он опять будет главным действующим лицом. Ник был неоспоримым победителем в боях, и публика воспринимала это как само собой разумеющееся. Думаю, только по этой причине никто не додумался устраивать тотализаторы. После того, как он выбил со стола уже третьего противника, кто-то крикнул:
– Пусть Ник поборется с Охотником!
Все тут же повернулись к нам, до тех пор стоявшим в толпе среди возбужденных зрителей. Андрей посерьезнел и отрицательно покачал головой. Толпа отреагировала на это совершенно предсказуемо:
– Трусливая шавка! Боишься опозориться?
Андрей молчал.
Ник со своего бильярдного стола вдруг выкрикнул:
– Эй, народ, я тут сейчас умру от недостатка алкоголя в крови!
Ему кто-то со смехом протянул бутылку, и толпа вновь переключила внимание на своего любимца. Ник изрядно отхлебнул, а потом подхватил одну из девушек, затаскивая ее на стол. Не выпуская бутылки из одной руки, другой он с силой прижал девушку к себе и поцеловал. На мой взгляд, поцелуй получился излишне страстным. Когда он ее отпустил, щеки девушки алели румянцем; даже с нашего места стало понятно, что она смертная. Зрители выкрикивали какую-то подбадривающую пошлятину, а Ник, легко соскочив со стола, поманил девушку за собой и направился к выходу из общего зала. Никто и не сомневался, что она последует за ним.
К черту все. К черту Ника. К черту его неизменную черную рубашку и разлохмаченные после боя волосы. К черту эту дуру, которая даже не знает, что идет за тем, кто во время секса может и укусить. Только Андрея не к черту.
Мы с ним вернулись за стол к нашей компании. Кэти бросилась мне навстречу и снова чмокнула в губы. Кажется, я уже знаю, когда она переходит границу опьянения. Марк и Бет над такими проявлениями нежности только смеялись, Андрей тоже прохохотал что-то типа: «Пьяная блондинка – опасная блондинка». А Кэти, хлопнув напоследок еще рюмку, направилась в самый центр толпы, уже на ходу раскачивая бедрами в такт музыке. Не удивлюсь, если сегодня она не вернется с нами домой. Они с Марком спокойно относились к взаимным изменам, но Кэти явно предпочитала смертных в роли своих любовников или любовниц на одну ночь. Как, похоже, и Ник. Ах да, к черту Ника.
Мы еще долго сидели за столом, периодически выходя танцевать и возвращаясь. Ник до сих пор не вернулся. Наверное, рассказывал сейчас той красотке принцип работы мартеновской печи, а в таком деле спешить нельзя.
Я снова танцевала с Андреем в шумном окружении вампиров и людей и была так умиротворенно счастлива, что даже на время забыла о мартеновской печи. Вдруг Андрея резко схватили за плечо и развернули от меня. Перед ним стоял незнакомый вампир, красоту лица которого очень портило выражение брезгливости.
– Ну что, неудачник, наложил в штаны? – громко, привлекая внимание других, проговорил он.
Андрей молчал. В данном случае любой его ответ не устроил бы спрашивающего. Вампир ударил справа, но Андрей отбил легко, а потом короткими ударами сначала с локтя и, сразу же другой рукой в область груди вежливо ответил на приглашение подраться. Вампира опрокинуло навзничь, и инерция протащила его по полу еще дальше чуть ли не на два метра. Наверное, он быстро оклемается, но Андрея уже окружали другие вампиры, мгновенно превращавшиеся из зрителей в желающих поучаствовать в начавшемся действии.
Страх приморозил меня к месту, я озиралась в поисках знакомых лиц, но, как назло, никого не видела поблизости. Неожиданно моего плеча вскользь коснулись, я вздрогнула, обернулась и увидела Ника. Он прошел мимо меня сразу в эпицентр накаляющегося напряжения. Андрей стоял в середине и ждал нападения, но, увидев Ника, вампиры остановились в нерешительности. Он спокойно оглядел толпу, а потом шагнул по направлению к напавшему на Андрея вампиру, который, еще лежа на спине, начал поднимать голову. Подойдя, Ник присел возле того на корточки, взял его за затылок и аккуратно приподнял, а затем резко, накрыв его лицо другой рукой, ударил затылком об пол. Раздался негромкий, но очень неприятный хруст. На этот раз вампир вырубился надолго.
Ник поднялся и спросил:
– Кому-нибудь еще не нравится Охотник?
Очевидно, что Охотник всем очень нравился, потому что толпа вокруг нас быстро рассосалась. Немногие смертные, ставшие невольными зрителями того, что не слишком вписывалось в рамки человеческого понимания, ошарашено смотрели на нас, но сопровождавшие вампиры их увели, рассказывая или внушая, что там «на самом деле» произошло. Андрей коротко кивнул Нику, полагаю, это было «спасибо», а к нам уже приближались Бет и Марк, только сейчас успев понять, что ситуация на время вышла из-под контроля.
Настроение было подпорчено, поэтому мы решили отправиться домой.
Я села в машину Андрея, остальные выехали вперед на красном спортивном автомобиле Бет.
Андрей мне улыбнулся, и я поняла, что сегодняшние события он вполне способен пережить и без моих истерик. Но вопросы у меня были.
– Почему ты отказался от «Битвы на столах»?
Мне было понятно, что Андрея тогда остановил не страх. Даже если бы он проиграл, то был бы всего лишь одним из четверых, кто слетел со стола сегодня, благодаря Нику. Конечно, его бы высмеяли, но толпа не пощадила и ни одного из предыдущих проигравших. Поражения, когда противником был Ник, всегда быстро забывались.
Он ответил:
– Я не отказывался от «Битвы», я отказался от «Битвы» с Ником.
Я удивилась. А Андрей добавил:
– А ведь Ник тоже не хотел этого боя, разве ты не поняла?
А ведь и правда. Ник переключил внимание толпы, хотя вполне мог повести себя по-другому. Но почему?
– Знаешь… Я думаю, ни один из нас пока не готов узнать, кто сильнее.
Отчасти я понимала. Возможно, им придется сражаться вместе. Возможно, им придется сражаться друг против друга. Наверное, некоторые вещи лучше узнавать только тогда, когда они неизбежны.
Глава 7. Гемма
Когда мы вошли в дом, то поняли, что остальные уже разбрелись по своим спальням. Близился рассвет. Я попросила Андрея задержаться еще ненадолго, чтобы ответить мне на накопившиеся вопросы. Мы приготовили себе чай и уселись за кухонный стол. В доме царила тишина. Я знала, что у вампиров очень тонкий слух, и поэтому первым моим вопросом был:
– Они могут нас слышать?
Андрей, конечно, понял, о ком я.
– Нет. Слишком далеко, – уверенно ответил он. Думаю, способности вампиров Охотники изучали в первую очередь. И добавил, – а ты хочешь поговорить о чем-то… не предназначенном для их ушей? Все, что я могу тебе рассказать, я сказал бы и при них. Вампиры, в общем-то, в курсе, что мы о них думаем. И учти, если ты меня начнешь соблазнять всякими пошлостями, я раскраснеюсь и убегу!
Я улыбнулась. Как же мне повезло, что рядом оказался именно Андрей!
– Почему Охотники так ненавидят вампиров? – начала я с самого простого. – Нет, я понимаю, что сотни лет вражды любви друг к другу не прибавляют, но… почему ты не хочешь, чтобы я прошла Ритуал?
Он думал довольно долго, вероятно, подбирая понятное мне объяснение.
– Сама сущность вампиров неправильная. Даже несмотря на то, что сейчас санкционированные не убивают людей и ведут себя вполне цивилизованно, их природа противоестественна.
Я решила уточнить:
– А может, это просто зависть к их бессмертию?
Он задумчиво ухмыльнулся:
– Какое бессмертие? Ты видела хоть одного вампира старше Теодора, которому, вроде бы, лет четыреста?
Я отрицательно покачала головой. Действительно, из тех, кого я успела узнать, Теодор был самым старшим. Остальные вообще были моложе двухсот лет. Нику было что-то около полутора веков.
Андрей продолжил:
– Вот именно. Самый старый из известных мне – их идиотский Император. Ну, может, есть еще кто-то в возрасте старше пятисот лет, я точно не знаю. Но надо отдать упырям должное – они сами избавляются от своих сумасшедших стариков.
Я удивленно раскрыла рот.
– Да. Большинство вампиров через несколько столетий своей «нежизни» совершенно безумны. Думаю, что они вообще начинают сходить с ума сразу же после Ритуала, просто это долгий процесс. Не удивляйся. Представь, что ты живешь десятки, сотни лет. Сначала ты следуешь памяти о том, как была человеком: наслаждаешься едой, сексом, посещаешь новые места, узнаешь то, чего раньше не знала. Но рано или поздно ты начинаешь пресыщаться. Первым пропадает удовольствие от еды. Среди взрослых вампиров ты не найдешь ни одного гурмана, тем более, если в первые годы они ни в чем себе не отказывали. А впоследствии снижается уровень эмоций от всего остального. Вампиры перебирают сексуальных партнеров, пробуют старые или изобретают новые извращения, но рано или поздно острота ощущений все равно утрачивается. Остается только жажда крови. Ее вампиры чувствуют и тогда, когда все остальное уже потеряло смысл, особенно те, кто сразу привык себя ограничивать в ее потреблении. Но и она со временем проходит.
Я отметила про себя, что Кэти и Марк, обращенные уже после Войны Тысяч, действительно относились к сексу совсем иначе, чем Ник или Бет. Они напоминали озабоченных подростков, которым было совсем недостаточно друг друга, в то время, как Бет и Ник вели себя гораздо более сдержанно. Чаще всего. Ведь у Ника как раз сегодня была та самая девица… но я не стала заострять на этом внимание. Он еще не стар по их меркам, так что вполне себе еще может что-то чувствовать.
– И потом, когда уже не за что цепляться, – продолжил Андрей, – начинается безумие. Чтобы оттянуть его неизбежное наступление, вампиры проводят очень много времени со смертными. Когда их эмоции ослабевают, они впитывают эмоции людей. Легче ненавидеть, когда ненавидят тебя, легче любить, если чувствуешь любовь.
Я начинала понимать, о чем он говорит. Бет на работу брала только смертных и со всеми из них находилась в дружеских отношениях; Кэти явно предпочитала видеть людей в своей постели; многие вампиры жили с людьми; все они часто посещали места отдыха, не предназначенные сугубо для бессмертных. Да и атмосфера всепоглощающего веселья в «Клыке» сейчас, действительно, стала казаться несколько наигранной.
– И что потом?
– Конечно, коллапс происходит не сразу. И у всех это случается по-разному и в разное время. Но, в среднем, после трехсот-четырехсот лет они уже заметно отличаются от «молодых» по уровню эмоциональности.
В памяти всплыло непроницаемое лицо Теодора.
– Примерно к пятистам, максимум, шестистам годам они полностью теряют интерес к жизни, если это можно назвать жизнью. Кто-то впадает в полную апатию, перестает питаться и превращается в мумию, кто-то, наоборот, буйствует, творя различные зверства со смертными, чтобы хоть что-то почувствовать. Каждая Тысяча отслеживает тех, кто уже выходит за рамки Закона, убивает или отсылает на какой-то остров в Тихом океане, где они все равно постепенно умирают. Не представляю, что произойдет, если люди случайно наткнутся на это место и обнаружат там совершенно безумных или мумифицированных существ. Но, поскольку до сих пор такого не случалось, мы пока такое положение вещей не оспариваем.
– Почему они не убивают всех сумасшедших? – мне казалось, что такой выход был бы логичным, тем более, что вампиры вообще особой гуманностью не страдают.
– Если у обезумевшего вампира остались Дети, то им было бы очень тяжело переживать его смерть. А на острове вампир вполне может протянуть еще пару-тройку столетий. Пока жив Мастер, его Дети в большей степени застрахованы от безумия, потому что их связь с Мастером дает им настоящие положительные эмоции.
С этими вампирскими заморочками я вполне могу свихнуться, не выжидая четырехсот лет.
– Но, – решила уточнить я, – все же, у вампиров есть почти пятьсот лет полноценной жизни. Разве это не лучше, чем отведено человеку или даже Охотнику?
Андрей улыбнулся. Наверное, ему мои вопросы казались очень наивными.
– Бессмертие уродливо само по себе. У них не пятьсот лет жизни, а пятьсот лет цепляния за собственные и чужие эмоции. Пятьсот лет загнивания. Смертная жизнь замечательна именно по причине ее конечности. Каждый миг человеческой жизни неповторим, каждый – наполнен искренностью. Младенец и старик одинаково прекрасны, любое переживаемое мгновение – настоящее. У смертных меняются мысли, привычки и характер, они восхитительны в своем развитии. А вампир после обращения просто замирает на одной стадии. Правда, первые десятилетия он может менять хотя бы свое сознание, получая дополнительную информацию или навыки. Но этот процесс, в любом случае, конечен.
Еще только начиная в это вдумываться, я уже понимала, что Андрей во многом прав.
– Но Императору уже больше пяти веков, а он не безумен! – вдруг вспомнила я.
Андрей задумался:
– Я же говорю, у каждого свой срок. Хотя, кто знает… Если посмотреть на его действия во время их дурацкой Войны Тысяч, то невольно засомневаешься в его адекватности. Может, он как раз приближается к своему пределу. Или его обязанности не дают ему расслабляться – попробуй-ка, поживи в постоянном страхе, что твои Волки организуют ему новую Войну. Или его уникальная способность дает ему какие-то дополнительные бонусы.
А вот этот вопрос уже непосредственно касался меня.
– Что ты знаешь о его способности?
Андрей пожал плечами:
– Он может управлять любым человеком, вампиром или Охотником, если находится в непосредственной близости от него. Сила его внушения безгранична, но оно постепенно ослабевает, когда объект воздействия выходит за зону влияния. То есть он может внушить, например, сделать в его присутствии что угодно или отправиться куда-то еще, чтобы немедленно выполнить приказ. А если вампир, человек или Охотник долгое время не подвергается воздействию, то освобождается от внушения. Но армия и свита Императора никогда не покидают поле его контроля.
– А сколько их?
– Пять тысяч.
Ух, какой хитрюга этот ваш Высокий Управитель. Значит, у него пять, а у остальных только по тысяче, причем их объединению сам Император всегда может помешать.
– Я теперь понимаю, почему вы подписали с ним мирный договор. Но почему вы продолжаете его соблюдать?
– Нет, мои предки подписали договор добровольно. Цивилизация вампиров, когда она регламентирована, не мешает людям, а иногда даже и помогает – научные изобретения, требующие многолетних исследований, финансовые инвестиции от тех, кто имеет возможность сколачивать капиталы сотни лет, и так далее. К тому же, если бы не стало вампиров, то отпала бы и необходимость в нас. Природа бы избавилась от гена Охотника за его ненадобностью. Так что это вопрос не только их выживания.
Сегодняшний разговор, безусловно, был очень полезен для меня. Но был еще один вопрос, требующий ответа:
– А ты слышал что-нибудь о Гемме? Это какая-то связь, но не та, что у Дитя и Мастера, а другая – между вампиром и человеком.
Он удивился внезапной смене темы, но ответил:
– В общем-то, немногое. Знаю, что такое происходит очень редко. Вампир и человек ощущают взаимную тягу к объединению… почти в одно существо, это и любовь, и преклонение, и страсть, и восхищение, и ощущение друг друга на расстоянии, и полное проникновение в чужие эмоции, и бла-бла-бла. Вампир всегда обращает соединенного с ним Геммой человека, это вроде как неизбежно, хотя, может, они просто следуют обоюдному желанию навсегда остаться вместе. Гемма окончательно закрепляется, когда происходит обращение. Геммные вампиры очень сильны – это я знаю наверняка. У нас даже существуют особые правила ведения боя с такими, хотя последние из них погибли, кажется, в Войне Тысяч. Их сила и способности многократно возрастают, причем способностями они тоже как бы делятся друг с другом. Думаю, безумие бессмертия Геммным угрожает в гораздо меньшей степени, ведь они испытывают искренние эмоции по отношению друг к другу, не требующие внешней подпитки. И их чувства абсолютно взаимны, в отличие от односторонней привязанности Дитя к Мастеру. Но почему тебя это интересует?
Я не знала, как ответить. Но Андрей вдруг изменился в лице. Он понял.
– Ты! У тебя Гемма с Ником! – он вскочил на ноги. – Точно… Точно! Сегодня в «Клыке» я не чувствовал его рядом. Он был далеко! Бет с Марком были гораздо ближе, но даже они не успели понять, что происходит! Он появился мгновенно, как только почувствовал твой страх, – он вглядывался в мое лицо, ища подтверждения.
– Я, на самом деле, не уверена. Просто было несколько странных ощущений… Но все посчитали это случайностью или просто не захотели мне объяснять. Я не знаю, как это проверить, – я пожала плечами.
Андрей очень быстро пришел в себя:
– Зато я знаю. Лови доказательства, милая!
Он подошел ко мне и, потянув за руку, заставил тоже подняться. Андрей пальцами провел по моей щеке, потом притянул к себе и поцеловал. От неожиданности я оторопела, но его губы были так нежно-настойчивы, что я ответила, уходя от реальности и мыслей. Мои руки вцепились в его плечи, а он прижимал меня все сильнее.
Но вдруг я почувствовала раздражение. Отпрянув, я смотрела в глаза Андрею, а чувственные эмоции, вызванные поцелуем, быстро перерастали в злость. Боже, как я ненавижу этого белобрысого Охотника! Чтоб все их отродье гнило в аду! Я чувствовала… ревность?
Внезапно до меня дошло, и я оглянулась. В дверном проеме стоял Ник. На его лице сияла спокойная улыбка, он сказал что-то похожее на «И чего вам не спится? Уже день на дворе» и, развернувшись, зашагал обратно к лестнице. Никакого раздражения ни в одном жесте! Но я точно знала, что он на самом деле чувствовал и что появился там только потому, что ощутил мое волнение.
Я снова посмотрела на Андрея. Может, Нику еще нужны были доказательства, мне – нет.
Андрей подмигнул, но не стал расспрашивать. За это я была ему благодарна. Как и за все остальное. Из всех мужчин на планете я бы выбрала Андрея. Если бы не было Ника.
Я долго ворочалась в постели, копаясь в мыслях. Мое бессмертное будущее не выглядело таким уж безоблачным, хотя я раньше об этом почти не задумывалась. Но самое большое раздражение во мне вызывала эта самая идиотская «Гемма». Пора было уже признаться себе, что моя влюбленность в Ника уже давно вызревала, просто я не давала себе труда слишком глубоко анализировать свои чувства. Но влюбленность – это, по сути, прекрасное чувство, даже если она не взаимна. Я ничего не имела против того, чтобы испытывать к нему определенные чувства и уже ясно осознаваемое сексуальное влечение, но быть рабой какой-то там «Геммы» я отказывалась! Я не знала, является ли она причиной или следствием этой самой влюбленности. Я бы предпочла второе. Или нет, я бы предпочла оставаться свободной в своем выборе.
Нику я тоже нравилась, сейчас это было для меня очевидно, но внешне он ни разу этого не показал. Почему? Может, его тоже не вдохновляет перспектива навсегда связаться Геммой с одним человеком, пусть даже и приятным ему? Я думаю, он до сих пор отрицает то, что уже даже Андрей понял. А может, он просто чего-то ждал? Меня пугала мысль о том, что я могу провести сотни лет вместе с ним, в самом прямом смысле слова «вместе». При этом мы будем постоянно ощущать наиболее сильные чувства и эмоции друг друга. Любовь любовью, но какое-то внутреннее свободное пространство должно же быть! А какой будет секс с тем, кто совершенно точно знает, что ты чувствуешь? И каково это – одновременно чувствовать свою и чужую страсть?
Последняя мысль у меня почему-то уже не вызвала должного отвращения. Все же речь шла о Нике. Может, с ним вечность не покажется такой уж длинной? Может, потом его присутствие в моей голове будет казаться естественным? Посмотрим, что будет дальше. А если все уже предопределено, ну что ж, тогда придется позволить моей влюбленности стать Любовью. Хотя «моего» больше ничего не останется. Все будет только «нашим». Меня снова передернуло от отвращения.
С того дня, однако, мой «вечный суженый» стал меня избегать. Я предполагала, что теперь он себе окончательно признался в существовании Геммы, а потому, решил просто пока держаться на расстоянии. За столом он никогда не садился рядом, на мои попытки поговорить реагировал односложно. Со своей стороны, я решила ничего не предпринимать. Возможно, игнорирование этой мистической связи могло бы ее разрушить? А любовниками мы можем стать и потом, когда я пройду Ритуал. Если этого захотим.
Но вышло все не так, как мы оба планировали.
Ник до сих пор тренировал меня, пусть и нечасто, и в тот день мы как раз проводили очередное занятие. Удар – захват. Удар – захват. Мне никак не удавалось моментально перейти от одного действия к другому.
– Смотри еще раз, – устало сказал Ник. Он мягко толкнул меня, обозначая удар, и, плавно развернув корпус, левой рукой обхватил меня сзади за шею, кулаком давя на горло, формально обозначая приставленный нож. Это был уже далеко не первый раз, когда Ник мне показывал этот прием. Но сейчас он замер в этом положении, не отрывая руки от моей шеи. Меня захлестнуло ощущение, что все вдруг изменилось. Воздух вокруг нас тяжелел от нарастающего напряжения.
Ник опустил руку и резко развернул меня лицом к себе. Мы неотрывно смотрели друг другу в глаза, чувствуя сильное давление в каждой клетке тела.
Никто из нас не был первым. Это была волна абсолютно синхронного движения друг к другу. В этом поцелуе было все, что нам было нужно. Эта секунда длилась вечность, а эта вечность длилась секунду. Не отрываясь от его губ, я подняла вверх руку открытой ладонью вперед и почувствовала, как она встретилась с ладонью Ника, мы одновременно сжали пальцы. Другой рукой он обнял меня за талию и очень сильно прижал к себе. А мое тело, наконец-то оказавшееся так близко к его телу, желало только еще больше сократить расстояние – войти в него, остаться в нем. Одновременно я переживала свои и его эмоции, хотя они были неразделимы. И самое страшное, что могло тогда произойти – это если Нас снова разделят на два бессмысленных, слабых куска плоти.
Но именно Ник разорвал эти невидимые нити между нами. Он оттолкнул меня и сам отступил на шаг. Я была потрясена этим не меньше, чем той магией, что пережила чуть раньше. Ник склонил голову набок, потом снова выпрямил, а его глаза уже в процессе этого движения наливались кровью. Он шагнул опять ко мне, завершая трансформацию. А Мы уже распадались на Я-страх и Он-голод.
Ник снова приблизил ко мне уже изменившееся лицо и чуть оскалился, обнажая клыки. Проведя языком вдоль складки между моими губами, он спустился к шее и начал мягко прикусывать кожу. Я боялась пошевелиться.
– Ник! Ник! Что ты делаешь? – собравшись, я попыталась оттолкнуть его, но железные тиски его рук не давали мне такой возможности. Паника нарастала. – Ник!
Я пиналась и старалась вырваться, но он не обращал внимания на мои попытки, продолжая свою голодную ласку. Он укусит меня быстро, ему нужна моя кровь, мне нужна его кровь, и я стану его частью, а он станет моей частью, уже пора, он уже не может терпеть. Ощутив всю эту гамму его эмоций, я замерла в ужасе, ожидая скорой боли.
Внезапно его с силой отшвырнуло от меня. Между нами стояла испуганная Бет, которая тут же бросилась к Нику. Но он вообще не замечал ее присутствия, не сводя глаз с меня. Двумя красными огнями на меня смотрело животное. На меня смотрел Абсолютный Голод. Бет просто повисла на нем, всеми силами пытаясь замедлить его движение ко мне.
– Аня, уходи! Быстро! – крикнула она. И еще громче: – Андрей! Марк! Кто-нибудь!
Я опрометью вылетела за дверь и увидела, как, минуя лестницу, прямо со второго этажа вниз прыгают Кэти и Марк. Они вихрем пронеслись мимо меня.
Чувствуя непреодолимую слабость, я трясущимися ногами передвигала свое тело вверх по лестнице. Зайдя в свою спальню, я села в угол, прямо на пол. И, обхватив голову руками, попыталась собраться с мыслями.
Так я просидела довольно долго. Я понимала, что произошло нечто, выходящее за рамки. Перед глазами стояла ошарашенная Бет и искаженное звериным оскалом лицо Ника. Я боялась выйти из комнаты, не обращая внимание на растущее желание с кем-то поговорить. И продолжала сидеть в своем углу.
В дверь постучали. Бет. Она уже выглядела спокойной, хотя и необычно серьезной.
– Ну, ты как? – тихо спросила она, подходя ближе.
Я помотала головой, не зная, что ответить.
– Аня, пойдем. Тебе надо с ним поговорить.
Я знала, о ком она говорит. И повторила тот же жест. Бет погладила меня по плечу и сказала:
– Сейчас он в порядке. И ты не будешь с ним одна. Пойдем.
Пришлось встать, ощущая боль в онемевших мышцах, и плестись за ней.
В комнате был Андрей. Он стоял, скрестив руки на груди, и хмуро смотрел в пол. А Ник сидел на кровати – спокойный, как обычно, может, только чуть более бледный. Я не стала подходить ближе, позволяя Андрею оставаться в середине разделявшей нас дистанции.
Наконец Ник сказал:
– У нас с тобой Гемма.
Да неужели? А что-нибудь новенькое, мой загадочный друг, вы мне не поведаете? Я молчала. Тогда он добавил:
– Мне нужно встретиться с Мастером. Я уеду сегодня ночью.
Моя злость, если она и была, мгновенно испарилась.
– Надолго?
– Не знаю. На пару дней. Или навсегда, – ответил он.
Я не хотела, чтобы он уезжал! Я вдруг почувствовала и свою вину в произошедшем. Все же в этой самой Гемме участвуют двое.
– Ник, мне жаль, что из-за меня возникли проблемы.
Он удивленно приподнял бровь.
– Чувствуешь себя пупом мироздания? Ты – причина всего, что происходит? – съязвил он и добавил тише: – Проблемы возникли только из-за меня.
Я не стала спорить, ведь еще сама до конца всего не понимала.
– До моего отъезда нам лучше не встречаться. Если я не вернусь, к вам присоединится кто-то еще.
Если я не вернусь… Если я не вернусь…
Я поняла, что разговор окончен, для расспросов сейчас не самое подходящее время. Уже выходя из комнаты, я услышала неожиданно веселое:
– Но начали-то мы с тобой очень неплохо.
Мои губы, против воли, растянулись в улыбке. Да, до того, как он вышел из себя, было действительно «неплохо». Я не обернулась и закрыла за собой дверь. Сегодня всю ночь буду думать о разнице между «неплохо» и «хорошо».
Ник уехал в тот же день.
Глава 8. Эд и Эндрю
Два дня тоска была невыносимой. Я просто не могла ни о чем думать. Я хотела к Нику или Ника ко мне. Воспоминания о магии нашего поцелуя, рожденной этой до сих пор непонятной Геммой, только ухудшали положение дел. Требовалось колоссальное усилие воли, чтобы просто подняться с постели. Заботливое участие Бет и Андрея меня только раздражало. А когда в мою комнату зашла Кэти, чтобы поинтересоваться самочувствием, я запустила в нее вазой, от которой та легко увернулась. Окончательно лишал сил сосущий в животе голод, который ощущал, по всей видимости, Ник.
Я все же попыталась появиться на работе, сразу столкнувшись с удивленным «Анна Викторовна, что случилось?» от каждого первого. Для меня, всегда держащей эмоции под контролем, это было невыносимо. Но я никак не могла взять себя в руки. Я просто качала головой, не находя сил придумать ответ лучше, чем: «Меня па-а-а-арень бро-о-осил» и разрыдаться. Такой ответ кого-то, может, и устроил бы, но жуткая ирония его почти правдивости замедляла мне пульс. Меня отправили домой, сказав, что подменят на занятиях. Спорить я уж тем более не могла и приняла их помощь. Андрей, конечно же, меня сопровождал.
Но на третий день неожиданно стало легче. Я ясно ощутила, как голод исчез, а моя тоска по Нику отвязалась наконец-то от его тоски по мне, и такое облегчение после пережитой тяжести было практически равнозначно полному выздоровлению. Там с ним произошло что-то, отпустившее эту боль. Но я не дала себе труда слишком над этим задумываться, а просто получала удовольствие от того, что больше не хотела перерезать себе вены или «только позвонить, только услышать его голос». Но определенный вывод я для себя сделала – эта Гемма совсем не так прекрасна, если разобраться. Если уж так тяжело при незакрепленной связи, то настоящих Геммных, наверное, можно пытать, просто рассадив в разные комнаты.
Изменение моего состояния сразу же оценили все жители дома, облегченно вздохнув. А я со следующего же дня решила вернуться к работе.
Прошла одна неделя, затем вторая. Мы жили привычной жизнью, в которой не было только Ника. Я довольно быстро вернулась в колею. Теперь у меня уже появились силы сделать то, что всегда делала – разделить эмоции на полезные и бесполезные, и последние – просто игнорировать. Такая стратегия была очень продуктивной во многих ситуациях, помогла и тут. Я, конечно, продолжала скучать по Нику, но жить от этого не переставала. И теперь я уже не спрашивала у замученной этим вопросом Бет, есть ли новости. Будут – скажут, нет – есть и другие дела.
Снова наступил понедельник, уже третий после его отъезда. На кафедре я в очередной раз подверглась допросу, основной предмет которого сейчас шлялся где-то по институту. Я сообщила всем, что мы старые друзья и не встречаемся. Одна моя коллега средних лет, которая вела занятия в его группе, сокрушалась, что он до сих пор не явился ни на одну ее пару. И что, интересно, она собиралась ему преподавать, если, даже говоря о нем, находилась в полуобморочном состоянии? От меня же хотели узнать, где Андрей живет, с кем, что любит, видела ли я его без рубашки, кто он по гороскопу и в какой тренажерный зал ходит. Я врала односложно, пытаясь свернуть разговор.
Кое-как от них вырвавшись, я с опозданием побежала на свой очередной семинар. Коридоры пустели, и я даже не заметила, что шагаю по ним уже в полном одиночестве. Только когда к звуку моих шагов присоединились другие, я, вздрогнув, повернулась. Передо мной стояли два вампира, и я ощутила силу их внушения, принуждающую меня к подчинению. Собственно, уже одно это опровергало робкую надежду на то, что кто-то из Волков просто пришел со мной поздороваться. Наверное, опять Змеи. Давно их не было видно. Я, сопротивляясь внушению, побежала в обратном от них направлении, но тут же столкнулась еще с тремя. В ужасе, заткнув уши руками, я попятилась к стене, но меня остановило препятствие в виде двери в какую-то аудиторию. Вжаться в нее поглубже не получалось, хотя я не оставляла попыток, и трясла головой, стараясь отогнать чужое влияние.
Внезапно прямо передо мной возникла спина Андрея. Где ж тебя носило раньше с такой-то шикарной спиной? Воздействие на мое сознание исчезло, и включившийся мозг подсказал, что расклад не в пользу моего защитника. Однако вампиры были удивлены его неожиданным появлением гораздо больше, чем я. Они стояли перед ним полукругом, и тот, что в центре, спросил:
– Зачем ты тут, Охотник?
– Уходите! Смертная под нашей защитой, – перебил его Андрей.
Вампиры переглянулись.
– От чего ты защищаешь ее? Мы просто хотим поговорить. Разве договор запрещает нам говорить со смертными? Мы не причиним ей вреда.
Андрей заметил:
– А как же ваше внушение? – и, не дождавшись ответа, добавил. – Разговаривайте. Я тут подожду.
Вампир ухмыльнулся и начал трансформироваться. Не знаю, как остальные присутствующие, но я уже догадалась, что мирной беседы вряд ли получится. Я верила, что Андрей смог бы справиться с ними, но одновременно всех сдерживать он не сможет. Пока он будет заниматься одними, другие в это время вполне успеют меня отсюда утащить. Андрей, очевидно, пришел к той же мысли, потому что, резко развернувшись ко мне, схватил за руку и распахнул дверь в аудиторию. Он вбежал туда, таща меня за собой. На нас смотрели пара десятков ошарашенных студентов и их преподаватель, который сидел за столом как раз на нашем пути. Я смутно понимала, что единственное наше спасение – выбраться на улицу. Солнечный свет давал Охотнику неоспоримое преимущество. Но в ту секунду я даже представить себе не могла, как именно он собирается это сделать. А то бы вежливо отказалась. Прямо на бегу он нагнулся и за ножку выдернул из-под профессора стул, не обращая внимание на тело, рухнувшее на пол. Охотник с силой запустил стул в окно, с грохотом разбив стекло. И, не дожидаясь, пока осколки достигнут пола, прыгнул в открывшийся выход, увлекая за собой меня, а заодно и кактус с подоконника.
Уже в воздухе Андрей развернулся спиной вниз, схватив меня за плечи и удерживая над собой. Но даже амортизация его тела и рук не помогла при оглушающем ударе нас о землю. От боли я не могла даже пошевелиться. Но Андрей уже вставал, одновременно поднимая меня на руки, и быстро понес к машине. Вокруг, в гробовой тишине, зияли дыры разинутых ртов десятков свидетелей нашего полета с третьего этажа.
Я не очень сильна в истории, но полагаю, что только что попала в топ самых впечатляющих увольнений по собственному желанию.
Мне была видна только удаляющаяся крыша здания. Прощай, моя работушка. Прощай, аспирантурушка. Прощай, любимая кафедра. Прощайте, отличники и двоечники. Не поминайте лихом! И кактус, прощай, твоя жертва не была напрасной.
Надо бы тете Свете позвонить, сообщить, что мне внезапно надоело преподавание.
И еще, было очень интересно, каким образом Волки будут удалять воспоминания всем очевидцам? Или это должны делать Змеи? Надо будет узнать, покроют ли мои потенциальные заслуги перед Тысячей расходы на мое содержание. А то может получиться неудобно.
У Андрея из носа шла кровь.
Все мои кости без исключения были раздроблены, связки разорваны и в четырех местах треснул череп. Я это точно знала. Но Бет с чего-то взяла, что жить я буду. Надо будет проверить медицинский диплом у этой шарлатанки. Но, судя по всему, не считая отбитых конечностей и пары неглубоких порезов от стекла на лице, я отделалась тяжелым испугом. То ли я такая счастливая, то ли Андрей такой мягкий.
Кстати говоря, у Андрея были сломаны почти все ребра и рука. Представляю, какую боль он испытывал, когда еще и меня тащил. Но ген Охотника – это такая прелесть, в результате существования которой он уже к завтрашнему утру будет совершенно здоров. А я еще лет семьсот буду хромать на обе ноги.
Я все же провалялась сутки в постели, но потом совесть, твердящая, что не так уж и сильно все болит, меня воскресила из мертвых. Совесть, и еще пришедшее понимание того, что Ник возвращается домой, о чем я и оповестила своих друзей.
Поэтому, когда Ник открыл дверь, все уже собрались в гостиной, встречая его. Он этому факту не особо удивился. Улыбаясь, он поприветствовал всех, но попросил оставить расспросы на потом. И даже не разорвал меня на куски, что означало серьезный прогресс в наших взаимоотношениях. И сразу направился к лестнице, но Андрей посчитал нужным сообщить немедленно:
– Аню снова пытались похитить.
Ник перевел взгляд на меня и, только сейчас заметив мои царапины, сказал:
– Заклей пластырем. Я теперь в порядке, но это не значит, что хочу видеть твою кровь. Когда это произошло? – Ник обратился к Андрею.
Но за того ответила Бет с заметным удивлением в голосе:
– Вчера! Разве ты не почувствовал это?
Ник на секунду задумался и кивнул.
– Да, точно, хотя теперь я чувствую гораздо слабее. Кажется, было похоже на нарастающее волнение, сразу после – что-то с дыханием, и потом резкая усталость. Я просто решил, что вы трахаетесь, – он бросил взгляд на Андрея.
Мы переглянулись, а Андрей зачем-то заявил:
– Да там от силы прошло минуты две!
– Вот именно поэтому, – уже поднимаясь по лестнице, ответил Ник.
Да вы только посмотрите, какой юморист к нам вернулся!
Однако, дойдя до верхней ступени, Ник снова повернулся к нам.
– Аня, пойдем со мной. Пора поговорить.
Я удивленно глянула на остальных – Марк и Кэти пожали плечами, Бет кивнула, видимо, успев уже что-то понять, и протянула мне пластырь, а Андрей до сих пор переваривал сарказм Ника. И я пошла наверх.
Войдя за ним в комнату, я решила сначала уточнить:
– Это не опасно? Ты больше не хочешь меня убить?
Он сел на кровать и хмуро посмотрел на меня.
– Я и не хотел тебя убить. Я хотел тебя обратить. Ты же знаешь, ты же все чувствовала. Теперь можешь меня не бояться.
Ну, в таком деле лучше перестраховаться. Я прошла и села в кресло, стоявшее в углу. Ник развернулся в мою сторону.
– Значит, ты не спала с Андреем?
Я не чувствовала себя обязанной отвечать, но все же решила задать встречный вопрос:
– А я могла бы, учитывая эту нашу Гемму?
Он не сводил с меня глаз.
– Не знаю. Я сам не до конца понимаю, как это работает. Но перед отъездом я сказал ему, что если он сможет тебя отвлечь… любым способом, то пусть делает все, что угодно. А он только того и ждет.
Андрей, видимо, не особого этого ждет, или не считал, что мне это поможет. По крайней мере, в последнее время он прекратил даже свой обычный флирт со мной. Я решила сменить тему:
– Что там произошло? Наша… связь какая-то другая. Она исчезает?
Он остановил меня жестом и спросил:
– Сначала сама скажи – хотела бы ты, чтобы она исчезла?
Читать бесплатно другие книги:
