Верой и правдой. Битвы фельдъегеря (сборник) Корчевский Юрий

Между тем очередь понемногу продвигалась. Жалованье давали сразу за два минувших месяца, поскольку в походе денег не выдавали. Зато получили по десять гиперпиронов.

Алексей такие деньги видел впервые – как и Конрад. Выйдя из палатки писаря, они с интересом разглядывали деньги. На аверсе – фигура Иисуса Христа, на реверсе – Алексея Комнина.

Алексей присмотрелся. А ведь похож! Монета ровная, оттиск чёткий – каждую деталь видно. И тяжёленькие монеты, не то что гистамемнон, который из серебра, или бронзовый фоллис.

Конрад сразу убрал деньги в поясную сумку.

– Заработаю немного – вернусь к себе, куплю дом, женюсь.

– Невеста есть? Ты не говорил.

– Нет – так будет. За рыцаря любая пойдёт. Только я богатую хочу.

– А как же любовь, ум, красота?

– Зачем они жене? Любовь быстро проходит. Женщина должна заниматься детьми, уметь хорошо готовить.

– А если она дура?

– Ну и что? Поговорить я и с тобой могу. А не будет тебя – другие умные рядом найдутся.

Определённый резон в его словах был, но Алексей дом покупать не собирался.

– Пойдём в харчевню, я угощаю.

За золотой гиперпирон можно было двоим поесть и выпить от души, да ещё и сдачу серебряным гистамемноном получить.

Халяву прижимистый немец любил и потому согласился сразу. Но, в конце концов, у каждого есть недостатки. Алексей ценил Конрада за его храбрость – немец не раз помогал ему в бою. Кроме того, у рыцаря было понятие о чести. Алексей не забыл, как тот в Акре отказался рубить пленных. Другие убоялись гнева короля Ричарда, а Конрад – нет. Есть, стало быть, стержень у этого парня. А что скуповат и бережлив – так то понятно. Наследства нет, дома – тоже. Но не век же ему по чужбине скитаться. Хочет Конрад дом купить, оседлую жизнь вести – всё понятно и похвально. Это в молодости хорошо повоевать, опыта набраться, агрессию и адреналин сбросить. А с годами приходят мудрость и спокойствие. Алексей только себя понять не мог – что ему-то тут надо? Чего проще: потёр камень – и окажешься в уютной квартире, в другом времени, где нет войны и где жена под боком – причём умная и красивая. Но вот потянуло же на приключения…

Они направились в ближайшую харчевню, но там все места за столами были уже заняты. Те, кто первым успел получить деньги, первыми и прибежали их тратить. Кто-то из наёмников деньги копил, как Конрад, другие за несколько дней проматывали жалованье на еду, выпивку и женщин.

Боевые товарищи огорчились слегка. Хотелось поесть не надоевшей в армии похлёбки, а чего-то не слишком обыденного. Но ведь есть и другие злачные места.

Немного подальше нашлось такое местечко.

Они заказали жареную свинину на рёбрышках, фруктов, вина.

– Знаешь, как славно готовят свиную рульку у меня на родине? – усаживаясь поудобнее на скамейке, спросил Конрад. – Пальчики оближешь! Давай выпьем за удачу – нам она нужна!

Они разлили вино по кружкам, выпили.

– Хорошее вино, хозяин не разводит, – резюмировал Конрад.

Принесли жаркое. Оба принялись за еду.

– Анри, а ты что думаешь делать, когда закончится срок договора?

– Так же, как и ты, вернусь на родину.

– У тебя родители живы?

– Угу. Ждут непутёвого сына.

– Почему непутёвого? Ты хороший воин.

– Путёвые сидят дома, ведут дела и зарабатывают больше нас, не рискуя своей башкой.

– Может, и верно, но только скучно. Представь: каждый день одно и то же. Придёт срок, и ты предстанешь перед Господом. И спросит он тебя: «Чего толкового ты сделал в своей жизни, Конрад?»

– Зачем ему спрашивать? Он и так знает.

– Верно, я не подумавши ляпнул. Давай выпьем – за нашу дружбу.

– Давай.

Они чокнулись, выпили и принялись за финики, виноград, сушёную хурму и орехи.

– Славно здесь, в этих краях, – грустно сказал Конрад. – У нас земли бедные, такие фрукты не растут, и вина такого нет.

– Так в чём вопрос? Купи дом здесь.

– Нет, на родину тянет. Она у человека одна. К тому же, я думаю, на этой благословенной земле война не скоро кончится. Печенегов разбили, но пришли половцы. А с юга – сарацины. У нас тоже войны бывают, но по сравнению с этими – более мелкие. Пойдёт какой-нибудь курфюрст на барона. С каждой стороны – по нескольку тысяч, а то и по нескольку сот человек. Надают друг другу по морде и расходятся. Здесь же масштабы иные.

– Сколько существует человечество, столько оно воюет. И войны прекратятся только тогда, когда человечество вымрет.

– Господь не позволит. А ты философ, Анри. Вот уж не думал, что среди французов есть такие.

Вечер удался, они наелись и напились вволю. Но это был их последний вечер перед новым походом.

Уже через день их вызвал к себе кентарх:

– Вы же у меня кентархи, командиры авангардов.

– Так и есть, – кивнули Алексей и Конрад.

– От лазутчиков получены сведения, что половцы сильно потрепали мадьяров, и теперь их дозоры проникают в северные земли Фракии. Вот вам задание: проехать дозорами вдоль границы вот здесь и здесь, – кентарх показал на карте интересующие его места. Карта была нарисована тушью на выделанной бычьей коже, причём была довольно подробной и точной. Были указаны места бродов с глубинами, горные перевалы с тропами.

Алексей впился в карту глазами, пытаясь запомнить детали – они наверняка могут пригодиться.

– Если столкнётесь с превосходящими силами, в бой старайтесь не ввязываться. Ну а если пленного возьмёте, будет совсем хорошо. Как бы половцы наступление не готовили. Сами помогли печенегов разбить, а теперь их место заняли. Возьмите сухой паёк и с утра – в дорогу. Ночевать желательно в селениях или городах – по дорогам недобитые шайки печенежские шастают, грабят.

Алексей и Конрад объявили своим катафрактам о предстоящем походе и послали двух воинов на кухню за провизией. Фактически – опять еда всухомятку и два раза в день. Но в любой армии мира приказы не обсуждаются, а выполняются.

Утром два дозора по пять воинов выехали из лагеря. Вооружение было полным – щиты, копья, мечи. Дозор – всегда дело хлопотное и опасное. Разъезжать приходилось много, забираться в самые глухие места. Ведь цель дозора – выявить врага. А мелкие группы противника прячутся в самых потаённых местах – оврагах, лесной чаще.

Коней не гнали – зачем? Солдат спит – служба идёт. Поговорка верная. К тому же случись погоня – на уставших конях и врага не догонишь, и от врага не уйдёшь. Тем более что у степняков в походах всегда были заводные кони. Половец пересел на запасного коня – и снова скачет, пока первая лошадь отдыхает без седока. А в Византии лошади – тем более строевые – были в дефиците. При убыли коней от возраста, от боевых потерь заменить их иногда было невозможно. Трофейных – ещё печенежских – коней было много, но они не годились. Низкорослые, они не могли нести тяжеловооружённого всадника. Для такой службы подходили только кони европейские, крупные. Для рыцарей такие породы выводили в немецких землях.

Меж тем за четыре дня они добрались до границ империи. За спиной лежала Фракия, впереди – мадьярские земли, Паннония. Граница проходила по невысоким горам, где имелось множество удобных мест для перехода. Через них не то что человек, конная армия пройдёт.

Ночевали в селениях, разговаривали с командирами ополчения или милиции: они знали обстановку в окрестностях и нередко кормили катафрактов горячей пищей за общинный счёт – ведь на сухих лепёшках долго не протянешь. Хорошо – лето, тепло, коням раздолье, могут траву пощипать. А воинам есть надо, и желательно каждый день – горяченькую похлёбку. Но им летом тоже легче, не надо в тёплые одежды кутаться.

За неделю катафракты узнали и освоили отведённый им участок. На стыке своего и чужого участка случайно встретили другой дозор. Посидели, побеседовали о службе, о непрошеных гостях – три дня назад на соседнем участке дозор уничтожил троих половцев. Явно разведка была, прощупывали малыми силами удобные для прохода всадников места. А ещё – видимо, пытались понять, где располагаются войска греков. Дрались половцы отчаянно, и в плен взять никого не удалось – всех порубили. А пленный был нужен. Только таким путём, после допроса, можно было хотя бы выведать, где половцы и какими силами располагают. Конечно, рядовой степняк не мог знать планов своих князей, но хотя бы что-то узнать всё равно полезно.

И такой случай представился два дня спустя. Оба дозора – и Алексея и Конрада – поднимались вверх по ложбине между горами. Рядом несла свои бурные воды небольшая река – ручей даже. Вода с ледников, но вкусная и холодная – аж зубы ломит. Из растительности вокруг только невысокие кустарники.

Вражескую разведку обнаружили случайно – их выдал конь. Нигде никого видно не было, но, когда заржал конь одного из катафрактов, ему ответил ржанием конь половца. Они прятались за кустарниками, уложив своих коней на землю, но ржание лошади их подвело. Поняв, что раскрыты, степняки подняли коней и с места пустили их в галоп.

Их было четверо. Замыкающий стал пускать стрелы, причём довольно метко. То в щит стрела вопьётся, то по кольчуге скользнёт. Половцы тогда ещё не могли ковать бронебойные наконечники на стрелах – узкие, четырёхгранные, могущие пробить кольчугу. И они пользовались наконечниками двупёрыми, широкими. Такие против незащищённых целей хороши: раны наносят обширные, кровят они обильно, а вытащить стрелу из раны затруднительно.

Половцы нахлёстывали коней и уходили от катафрактов всё дальше и дальше. Понятное дело, сами кони легче и всадники тоже. Даже сравнить степняка и того же Конрада в полном облачении – просто смешно. Разница в весе полуторная, если не двойная.

Так они и ушли бы, но конь лучника внезапно споткнулся. Лучник в это время вполоборота сидел в седле и натягивал тетиву. Потому среагировать не успел, вылетел из седла и покатился по каменистой земле.

В этот момент катафракты оказались рядом.

Едва вскочив на ноги, половец попытался бежать, однако падение оглушило его, и он качался, собрав в кучку узкие глаза на переносице. Катафракты тут же накинулись на него, связали, обезоружили.

Его товарищи, отъехав на безопасное расстояние, остановились и смотрели на всё это со стороны.

Конь половецкий не убежал – он стоял рядом с хозяином.

Половца положили поперёк седла. Алексей взял повод его коня в руку, и они спустились в долину. Тут пленного можно было допросить, не опасаясь внезапного нападения половцев.

Спрыгнув с коней, они стащили пленного с седла и посадили на землю. Он уже пришёл в себя после падения и злобно сверкал глазами, бормоча сквозь зубы какие-то ругательства на своём языке. «Вот язычник проклятый!» – усмехнулся про себя Алексей.

Попытка с ним поговорить ни к чему не привела. То ли он языка не понимал, то ли упорствовал, только не произнёс ни слова.

Конрад разозлился:

– Сейчас я его заставлю говорить, даже если он немой.

Он стянул с пленного сапожки, нашёл палку поувесистей.

– Держите его!

И стал лупить пленного по пяткам так, что палка трещала.

Пленный заорал, стал дёргаться. Однако боль была нестерпимой, и он сдался:

– Хватит, я всё скажу.

К этой минуте стопы у него распухли от ударов.

Не иначе как у мусульман подсмотрел Конрад такую пытку.

– Говори!

– Что? – Пленный говорил довольно чисто. Ну да, половцы не дураки и наверняка в разведку посылают людей, знающих местные языки.

– Где ваша орда, какие планы у ваших князей – говори всё, что знаешь. Будешь упорствовать – не только бить продолжу, я тебе пятки на костре поджарю.

Вид у Конрада при этих словах был свирепый, и пленный поверил.

– За горами орда, на мадьярских землях. Мы бы в свои степи ушли, да князь Боняк на вашего императора очень обижен. Мы с вами союзниками были, помогли вам печенегов разбить, а ушли без трофеев. Нехорошо!

– Так вас же никто не гнал, вы сами ушли.

– А зачем печенегов пленных резали? Это тоже трофеи, их как товар продать можно было.

Алексей и Конрад переглянулись. Что правда, то правда. Но император такого приказа не отдавал, это советник его, Синесил, переусердствовал. А теперь гнусный его поступок империи боком выходит. Сюда бы этого царедворца, пусть послушает, что половец говорит.

Пленный продолжил:

– После победы, которую вы без нас не одержали бы, мы не нужны стали вашему императору. Наши шаманы сказали – греки хитрозадые пленных печенегов убили, следующей ночью нас резать будут. Надо уходить. Шаманы, однако, не врут. Князья послушались.

– Тогда зачем вернуться хотите?

– Своё забрать. Все трофеи вам достались, а так нечестно – ведь уговор был.

Слова половца были правдой – договор нарушать не следовало. И теперь трофеи лучше бы добром отдать, иначе снова кровопролитие будет. А учитывая, что половцев много, резня могла бы длиться бесконечно долго.

– Когда князья выступать думают?

– Я не князь, у него свои советники да шаманы есть. Думаю, даже сотники и тысячники о том не знают. Но скоро. Когда воевать, если не летом? Все перевалы проходимы, и травы для лошадей полно.

Алексей и Конрад отошли в сторонку.

– Что с пленным делать будем?

– Надо его в столицу доставить. Пусть тупоумные и хитрозадые начальники послушают, что половцы замышляют. Как по мне, посольство к князьям слать надо, трофеи возвращать. Иначе быть беде, большой крови.

– Кого отправим с пленным?

– Александра из твоей кентархии. Он парень разумный и осторожный.

– Решено.

Пленного посадили в седло, связав ему руки и примотав ноги к стременам – чтобы не спрыгнул и не сбежал. Хотя беглец из него получился бы никакой – он просто не мог наступать на ноги. А когда к нему приближался Конрад, смотрел на него со страхом и потел.

Уздечку половецкой лошади крепко привязали к задней луке седла катафракта. Громко, чтобы пленный слышал, Конрад сказал:

– При малейшей попытке к бегству или неповиновении руби его не жалея!

– Понял, кентарх!

Катафракт тяжело поднялся в седло и тронул коня с места.

С утра – снова в дозор. Но до чего же половцы злопамятны и мстительны! Забраться на чужие земли – это запросто. А как по морде настучали слегка – так сразу мстить.

В этот же день на них напали из засады. Нападение могло закончиться очень плохо из-за неожиданности, но Алексей, посоветовавшись с Конрадом – ведь оба равны по положению, – отправил впереди дозора одного из катафрактов. И на лесной дороге, в предгорьях, половцы приняли его за одиночку. Вот она, желанная и лёгкая добыча! Вы нашего в плен повязали, а мы вашего захватили. Глядишь – обменяемся.

За небольшим изгибом дороги византийского дозора не было видно. И вдруг – звон стали, крики… Вынув из петель копья, катафракты без приказа пустили коней в галоп.

Половцы сделали засаду по своим правилам. Они подрубили дерево, свалили его поперёк дороги и, когда катафракт остановился, кинулись на него из-за деревьев.

Только они нарвались на опытного воина. Он успел вырвать меч и зарубить двоих. Однако одному против нескольких нападавших устоять тяжело, особенно когда нападают с двух сторон сразу. Тем более что половцы – прирождённые воины, они учатся стрелять из лука и бросать аркан ещё с детства – как и сидеть на коне.

Пока катафракт отбивался мечом, на него набросили волосяной аркан и сдёрнули с коня. Половцы уже предвкушали, как они притащат в свой стан пленного – но… из-за поворота на полном скаку появился весь дозор, выстроившись в две шеренги и заняв всю ширину дороги. И сразу – в копья. Только двое из пятерых уцелели, бросились в лес.

Алексей приказал четверым из своей кентархии преследовать их, догнать и убить.

Катафракты на лошадях, воткнув копья наконечниками в землю, ринулись за половцами. А что с копьём в лесу делать? Они там только мешать будут, за деревья цепляться.

Оставшиеся воины соскочили с коней, и по приказу Конрада двое сразу встали с обнажёнными мечами на охрану. Двое же подняли катафракта. После падения с лошади с полным вооружением он сильно ушибся. Кольчуга – она от стрел или сабельных ударов защитит, а при падении с лошади только усугубит ситуацию своим весом.

С воина осторожно стянули кольчугу и начали ощупывать грудную клетку.

Катафракт вскрикнул, побледнел.

– Похоже, рёбра поломаны, – подвёл итог один из воинов.

Алексей выругался от души. Один катафракт пленного конвоировал, второй травмирован, и его надо срочно отправлять к лекарям в любой город, находящийся поблизости. Да и удержится ли он в седле?

С одного из убитых половцев стянули рубаху, разрезали её на полосы и перетянули пострадавшему грудь. Так ему было легче дышать, и не досаждала сильная боль.

– В седле удержаться сможешь?

Катафракт кивнул.

Ему помогли забраться на лошадь.

Конрад ткнул пальцем в одного из своих воинов.

– Сопроводишь до ближайшего города, где лекари есть. Езжай осторожно, рядом, поддержишь, если что. Отдай в хорошие руки и договорись, чтобы за лошадью присмотрели.

Конрад развязал поясную сумку и достал оттуда золотую монету.

– Ему на лечение, питание и уход. Ну и лошади – на конюшню. Езжай! – тяжёлой рукой он хлопнул по крупу лошади.

Катафракты медленно отправились в обратный путь.

Алексей в очередной раз поразился поступку Конрада. После получения жалованья он пожалел денег на выпивку и угощение, а для пострадавшего катафракта отдал золотой, не раздумывая. Как в этом человеке уживаются столь разные качества – скупость и щедрость к раненому собрату? Милосердие это или святое чувство армейского товарищества? А если милосердие, то как оно сочетается с битьём пленного палкой по пяткам? Воистину, каждый человек – загадка.

Из леса выехали катафракты. По их довольным лицам Алексей понял, что половцев они настигли и убили. Он только уточнил:

– Обоих?

– А как же!

– Лошадей половецких нашли?

Катафракты удивились:

– Так приказа не было…

– Сами бы догадались! Не пешком же они сюда пришли! Вы когда-нибудь видели пешего половца? Ищите!

Сконфуженные катафракты развернули коней и направились назад в лес.

– Стоять!

Воины остановили коней.

– В лесу они их прятать не будут. Езжайте по дороге – они должны быть где-то на опушке. И ещё: при лошадях половец может быть – даже два. Их обычно с десяток бывает, с вашими двумя как раз двух и не хватает. Держите оружие наготове!

Когда катафракты ускакали, Конрад заметил:

– Ты что-то плохо считаешь, Анри! На дороге пятеро убитых, двоих в лесу зарубили, итого – семеро. У лошадей их будет не двое, а трое.

– А про пленного ты забыл? – тут же среагировал Алексей. – Наверняка из их десятка.

– М-да, не подумал.

– У половцев, как и у нас, конница – впрочем, как и пешие – на десятки делится. И обычно у этих варваров в десятке все из одного племени, а чаще – близкая родня. Они нашего катафракта убивать не захотели, в плен взяли – для обмена.

– Откуда такие выводы?

– Петлю на дороге видишь? Это аркан волосяной, им катафракта с лошади стащили. Хотели бы убить – убили бы, не задумываясь, стрелами бы посекли – в лицо, в ноги. А тут аркан.

– Хм, похоже на то.

– А теперь десятку конец – если наши лошадей найдут и с охраной не оплошают.

Катафракты вернулись через полчаса, и пристыженные.

– Ушли кони.

– Как – ушли? Сами?

– Мы уже подъезжали, когда десяток коней из леса выбежал и пустился в галоп. Впереди – один половец.

Алексей с досады сплюнул.

Глава 4

«Плен»

Понемногу дозор их таял. Двое, конечно, вернутся. Один – тот, который раненого сопровождал, должен возвратиться завтра или послезавтра. А тот, что пленного конвоировал – не раньше, чем через неделю, а то и дней через десять. А сколько травмированный будет лечиться, одному Богу известно.

Но отсутствие трёх человек сказывалось. Неофициально считалось, что один катафракт равен по боевой мощи четырём-пяти легковооружённым всадникам, и трое – это всё-таки сила.

Прошло уже двадцать дней с тех пор, как оба объединённых авангарда покинули лагерь. Могли бы послать обычный десяток, но кентарх рассудил с чисто византийской хитростью. Две пятёрки в сумме – это тоже десять человек, но у них два командира. Случись – одного убьют, другой будет командовать оставшимися катафрактами. До Алексея сия иезуитская хитрость не сразу дошла, а Конрад и вовсе не догадывался.

Утро, когда они вышли в дозор к перевалу, выдалось по-осеннему дождливое. Вроде лето, а моросил мелкий нудный дождик. Под копытами лошадей хлюпало, шерстяные плащи быстро промокли. Они хорошо защищали от ветра и холода, но никак – от сырости.

Алексей поёжился. Вечером опять придётся насухо вытирать оружие и кольчугу, натирать салом, иначе уже утром по железу пойдёт сыпь ржавчины. А самое неудобное – надо искать укрытие на ночлег. На природе, у костра не посидишь. В небольших селениях разместить в одном доме всех невозможно, а до города добираться далеко и долго, не меньше часа.

И чем выше взбирались они в горы, тем всё хуже становилась погода. От травы стал подниматься туман или испарения, и видимость ухудшилась. Стали приглушённее звуки – как через войлок или вату.

Не успел дозор подняться на перевал, как навстречу показалась тёмная масса. Алексей не сразу понял, что это всадники. Первым закричал Конрад – он ехал бок о бок с Алексеем:

– К оружию!

На них молча неслось с полсотни половцев.

Катафракты успели выдернуть из петель копья и даже раздвинуться в шеренгу. Все они были воинами опытными и без приказа понимали, что делать.

Сшиблись мгновенно. Грохот удара, треск ломающихся копий, крики.

Как только его копьё пронзило половца, Алексей выпустил из руки древко: иногда вытащить копьё из мёртвого тела и вдвоём удавалось с трудом. А одному, да ещё в бою – и думать нечего. Тем более – в ближней схватке, где копьё только мешать будет.

Алексей выхватил из чехла секиру – слишком велико превосходство половцев. Видимо, потеряв десяток, половцы решили отомстить. Разбить ненавистный дозор было их целью или разграбить селение и угнать жителей в плен – неведомо. Но теперь в лощине закипел бой.

Алексей секирой наносил удары влево и вправо, только слышны были чавкающие звуки, которые издавало лезвие, врезаясь в плоть, и хруст костей. Рядом ожесточённо дрались его товарищи. Краем глаза он видел, что пока все живы. Уже хорошо: ведь первая сшибка, когда стенка на стенку, самая кровопролитная, именно в ней гибнет большинство воинов. Половцев хоть и много, но все сразу вести бой они не могли, поскольку только мешали друг другу – сражался от силы десяток. Но у них было преимущество: они сменяли друг друга, успевая перевести дух. А катафракты бились, не имея даже секундной передышки. Немного спасало то, что византийцы были в защите, и кони их были крупнее – как и они сами, и рубить поэтому приходилось сверху вниз, что удобнее.

Но Алексей почувствовал, как по кольчуге вскользь прошлись два сабельных удара. Он не демон и не сверхгерой – вести бой сразу на все триста шестьдесят градусов.

По щиту почти беспрерывно били сабли – только щепки летели. Копыта лошадей то и дело ступали на тела убитых или тяжелораненых, превращая их в кровавое месиво. Но пока катафракты держались стойко. А половецкие воины падали с коней один за другим, сражённые меткими ударами.

Алексей уже приметил вислоусого половца в синем плаще поверх короткой кольчуги. Он то нападал, то отходил назад, выкрикивая приказы. Судя по всему, это был командир полусотни. Его бы сразить – тогда у половцев прыти поубавится.

Алексей ещё энергичнее заработал секирой, нанося жестокие удары. Один половец рухнул, до половины разрубленный, у другого он отсёк руку с саблей.

И вот перед ним – сам половецкий командир. Ощерился злобно и не отступил назад, а сделал пару взмахов саблей, как бы пробуя.

Уже поравнялись лошадиные морды. И Алексей, и половец одновременно привстали на стременах, нанося удары. Но половецкая сабля не выдержала столкновения с тяжёлой секирой, хрустнула и переломилась у эфеса.

Узкие глаза половца округлились от ужаса, Алексей же успел краем лезвия зацепить, распороть кольчугу на правом боку половца.

Однако, спасая своего командира, на выручку пришёл находящийся рядом половец. Он просто вскочил ногами на седло и прыгнул на Алексея, делая замах саблей и целя ему в лицо. Алексей успел подставить секиру, развернув. Её крупное двустороннее лезвие встало поперёк, как железный щит. Сабля звякнула, отскочила, и половец свалился под копыта коня Алексея. «Вот обезьяна чёртова!» – мелькнуло у Алексея в голове.

В то время как он разбирался с половцем, половецкого командира в седле уже не оказалось. Лошадь – вот она, рядом, но в седле – никого. Верхом из тесной схватки не выберешься, и половец предпочёл бросить коня. Он просто спрыгнул с седла и был таков. Вот же скотина такая!

В трёх метрах, слева от Алексея Конрад наносил удары мечом по щиту половца. Щит на глазах превращался в труху, только щепки летели. Ещё несколько ударов – и от щита только умбон останется. Меч у Конрада длинный, тяжёлый, и саблю половца просто отбрасывает.

Алексей кинул взгляд направо. Там одного катафракта атаковали сразу двое. Византиец уже был ранен, и по левой руке, сжимающей щит, текла кровь.

Алексей привстал на стременах, вытянулся и ударил половца в спину. Глубоко не зацепил, но рану нанёс кровоточащую. Половец выронил саблю и упал на холку коня.

Стоны раненых, крики сражающихся, ржание и стук копыт – дикая какофония. Византийские кони тоже дрались, кусая половецких лошадей и нанося им удары копытами.

Половцы не ожидали столь яростного и сильного сопротивления от семёрки воинов империи, они думали, что небольшой отряд катафрактов – лёгкая добыча. Но ожесточённая схватка не заканчивалась, и они теряли одного воина за другим – от полусотни осталась половина.

Но и катафракты начали выдыхаться. Попробуй, помаши столько времени тяжёлым мечом – мышцы через несколько минут деревенеют. А бой шёл уже четверть часа. Половецкий командир уже и увёл бы остатки полусотни – да как их выведешь из боя? И катафрактам не отступить, половцы их кольцом окружили. Пока ещё семёрка вместо шеренги кругом стояла, развернув лошадей круп к крупу. Но трое катафрактов ранены, и сколько они продержатся в седле – неизвестно.

Как-то сам собой бой начал стихать. Половцы ещё окружали катафрактов, но постепенно отошли и стояли метрах в пяти. Половецкий командир крикнул что-то, степняки сзади тронули коней и расступились, образовав широкий проход. Не ловушка ли?

Алексей и Конрад молчали. Оба лихорадочно прикидывали: отойти, растянув семёрку и подвергнув её тем самым нападению, или стоять?

Алексей решился первым:

– Попарно, все тесно рядом – уходим.

Медленно, держа оружие наготове, они двинулись вперёд.

Половцы стояли неподвижно.

Катафракты отъехали на сотню метров и обернулись. Половцы собирали своих убитых, перекидывая тела через спины лошадей. А не фиг лезть на чужие земли! Получили по мордам? И впредь так будет!

Меж тем один из катафрактов чувствовал себя плохо. Бледный от кровопотери, он раскачивался в седле как пьяный, и на лице выступила испарина.

Алексей показал на него Цимисхию:

– Поддержи!

Тот подъехал поближе, взял из ослабевшей руки раненого меч и вложил в его ножны.

– Перевязать бы его.

Оказать помощь, конечно, надо, но не на виду же, не в опасной близости от половцев.

Они заехали в лес, и Алексей поставил на охрану одного катафракта. Раненых стащили с лошадей, уложили на землю. У каждого катафракта на такой случай в чересседельной кожаной сумке есть перевязочные материалы – длинные ленты белёного полотна.

Всех троих перевязали. У двоих ранения были лёгкими, но крови они потеряли много. И только один из троих был ранен серьёзно. Кольчуга на плече была рассечена саблей, и на разрезе видна кость. Ещё одна рана была на бедре.

Катафракта перебинтовали, подняли на коня и привязали к седлу – уж больно он был слаб.

– Едем в город – помощь нужна.

Ехали медленно, щадя раненых.

Добравшись до города, нашли врачевателя – искусного грека. Тот осмотрел раны, присыпал их сушёными травами, зашил кривой иглой, перебинтовал.

– Эти двое, – он указал на легкораненых, – через десять дней будут в строю, а вот этот – он качнул головой в сторону неподвижно лежащего тяжелораненого катафракта, – не знаю – выживет ли? Но я приложу все силы. Оставляйте.

Алексей достал золотую монету и отдал врачевателю.

– Поехали в харчевню, хоть горячего поедим, продрог я что-то, – сказал Конрад.

Страницы: «« ... 2122232425262728 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Книга о греческом острове Корфу и о том, что значит объединение между людьми.Читатель пройдет вместе...
Activities to encourage children to tell and respond to stories. This book introduces a wide range o...
Гитлер не зря величал свою Империю Смерти «тысячелетним Рейхом» – даже подыхая, нацизм дал метастазы...
Елена Никандрова живет в Нижнем Новгороде. Это ее четвертая книга. В сборнике представлены новые сти...
Два ребенка — мальчик и девочка, Кнопик и Кнопуля, — герои цикла детских стишков-потешек Вадима Прях...
В этой книге в стихах изложен духовный путь человека. Любовь — вот, что движет человечество к вечнос...