Кощей. Перезагрузка Казьмин Анатолий

30

Может, смотреть на битвы в кинотеатрах и увлекательно, но в реальности отрубленные конечности, раздробленные черепа и выпотрошенные кишки могут вызвать восторг только у маньяка. Ну, еще чисто профессиональный интерес может проявить какой-нибудь хирург-травматолог. Я от хирургии, как и от медицины вообще, далек. Да и маньяком, несмотря на все в последнее время со мной приключившееся, пока еще не стал. Потому радости Лихони от наблюдения за побоищем, мягко говоря, не разделил, чему тот, услышав о моем решении немедленно отправиться в свои владения, искренне удивился.

– Самое интересное еще впереди, а ты уходишь! И вправду, чудной ты стал нонче, – покачав головой, одноглазый махнул на меня рукой и отвернулся.

– И что, – киваю на поле боя Вию с Лешим, – эту мясорубку никак нельзя остановить?

– Как братец натешится, заскучает да уснет, так все само собой и утихомирится, – поясняет Леший.

– Да к тому времени тут и впрямь ни одного живого не останется! – удивляюсь такому равнодушию я.

– Энтих не останется, другие придут, – сообщает Вий. – Ежели тумен Сектым Бурдюка тут поляжет, то хан Кутак Ек сто туменов пошлет отомстить за любимого племянника. За принца Хасана шах Елдый Асрат тоже войск не пожалеет. Орден святого Изюма, как ты понимаешь, в стороне не останется. Ну, сотни мелкопоместных князей, царей и королей перед такой напастью в союзы собьются, общие дружины и армии выдвинут. Глядишь, на полвека, а то и на век Лихоне развлечения хватит.

– Иной раз и поболее века забава длится, – поддакивает Вию блондин.

– А раньше его никак нельзя усыпить?

– А как? – поднимает брови Леший.

– Как? – задумчиво чешу скрытый под прилично отросшей бородой подбородок. Как-как? А как вас надысь Яга с Мизгирем усыпили?

Брови Лешего вновь поднялись, но теперь уже не вопросительно, а выражая понимание.

– Но Мизгирь на призывы не откликается, – подключается к обсуждению идеи Вий.

– Ай, любо! – потирая ладони, восклицает Лихоня и оборачивается к нам: – Видали, как во-о-он тот рыжий детинушка одним ударом две головы смахнул? Ай, любо!

– М-да, наградил же тебя Создатель братцем, – сочувственно говорю Лешему, когда одноглазый отворачивается.

– Ты, Кощеюшка, до перерождения похлеще был, – парирует тот и, глядя на вдруг потупившегося Вия, добавляет: – Да и твой братец до того, как Яга его в Мизгиревы тенета заманила, сильно не отличался.

– Ну, судя по тому, что она и тебя в тенета заманила, ты в нашей компании белой вороной не был.

– А вот на меня напраслину возводить не след, – возмущается Леший. – Я зазря никогда не душегубствовал.

– Да? А, ну да…Ты чужими руками предпочитаешь действовать. Напомни-ка мне, с чего сия катавасия началась? – киваю на продолжающуюся битву. – Не с того ли, что ты, решив свои лесные проблемы спихнуть на братца, Ивана с компанией к Лихониному холму вывел?

– Да? – упирает руки в бока блондин и с ехидным прищуром кивает на Вия. – Может, я и в том виноват, что твой братец с Илюхой целоваться не захотел, когда тот ему стрелу в нос всадил?

Видя, что молчавший до сих пор Вий покраснел и начал набирать в грудь побольше воздуха для достойного ответа, решаю прекратить разгорающийся спор.

– Все! Завязываем!

– Ась? – отвлекается на мое восклицание Лихоня.

– Не отвлекайся, – указываю ему на побоище и, когда он отворачивается, уже более спокойным голосом говорю Вию и Лешему: – Сдается мне, если мы еще немного рядом с Лихом Одноглазым побудем, то точно в глотки друг другу вцепимся.

– А что делать-то? – чешет затылок братец.

– Для начала разойдемся, чтобы не действовать друг другу на нервы. Я, как и планировал, отправлюсь к себе. Разрулю вопрос с Иваном и постараюсь выловить Ягу. А ежели Мизгирь при ней, то и его. Собственно, поиски Мизгиря и будут нашей общей задачей. Найти и, как говорится, обезвредить. В смысле, с его помощью обезвредить Лихоню. Ты, Лех, будь здесь. Вдруг восьмилапый сам тут объявится. Ты, Вий, возвращайся к себе. Постарайся поискать Мизгиря оттуда. Заодно за моими подопечными присмотри. Они там где-то мой посох ищут. Ну, короче, если что, созвонимся. Все. До связи. – Не обращая внимания на вопросительно раскрытые рты, создаю переход, шагаю в пещеру с подземным озером и падаю навзничь от зубодробящего приветственного шлепка стремительного лягушачьего языка.

– Ку-уа-а! – Монстр радостным басом сотрясает своды пещеры, но тут же, вероятно почуяв мои эмоции, погружается в темную воду, оставив на поверхности лишь наивные тазики глаз.

Поднявшись и вытерев с лица оставшуюся от поцелуя слизь, вдруг начинаю хохотать. Нет, я не сошел с ума, побывав в нокдауне. Просто представил ситуацию, если бы стрела какого-нибудь принца-невестоискателя попала в Маркуля.

И словно в ответ на мои мысли, снаружи раздался хриплый крик:

– Кощей, отродье тьмы, выходи на битву!

Не иначе Иван разоряется. Подхожу к выходу и тайком окидываю взглядом окрестности. Ага, вон он.

По ту сторону ущелья, у самого края на богатырском коне сидит добрый молодец с малость простоватым лицом. Судя по жиденькой русой бороденке и пушистым усикам, лет ему совсем немного. Со слышным даже в пещере скрежетом ногтей о металл Иван почесывает прямо через шлем затылок, прикладывает облаченные в латные рукавицы ладони ко рту рупором и снова вызывает меня на бой. Судя по охрипшему голосу, занимается он этим делом уже давно. Настойчивый парень, однако.

Отступаю вглубь пещеры, создаю портал и появляюсь на опушке леса за спиной царевича. Неслышно ступая, подхожу и останавливаюсь, разглядывая коня-тяжеловеса. Таких мощных животных мне до сих пор вблизи наблюдать не приходилось. Слышал, будто порода эта пригодна исключительно для перевозки тяжелых грузов. Однако под богатырским седлом коняка смотрится вполне органично.

– Кощей, отродье тьмы, выходи на битву! – в очередной раз разносится по окрестностям.

– Давно кричим? – спрашиваю всадника.

От неожиданности конь делает скачок в сторону, а всадник подхватывает притороченный к лошадиному крупу щит и заносит над головой шипастую булаву.

Я в ответ развожу в стороны руки, показывая пустые ладони, и как можно добродушнее улыбаюсь.

Увидев безоружного человека, парень успокаивается, убирает щит и булаву, и, смешно пытаясь грозно хмуриться, юношеским хрипловатым баском вопрошает:

– Ты кто таков, человече?

– Я-то? – Лихорадочно вспоминаю, что плел Болтомиру. – Я – княжич Георг, седьмой наследник престола Великого Советского княжества и нынешний владыка бывших Кощеевых чертогов. Болтомир Заозерский, ежели знаешь такого, моим словам свидетель. А вот кто таков ты? По какому праву диким ором зверье в окрестных лесах пугаешь, добрым людям охотиться не даешь?

– Э-э-э. – Вновь схватившись за булаву, Иван сдвинул шлем на лоб и почесал ею коротко стриженный затылок. – Седьмой престолонаследник, гришь? А я, вишь, третий. А ежели ты княжич, где твой конь? А меч твой где? Почему одет, будто тать лесной?

– Коня Кощей сожрал, – простодушно сообщаю царевичу и, подумав секунду, добавляю: – Меч тоже.

– Это как это? – недоверчиво выкатывает глаза Иван.

– А вот так. Ты видал, какой он худой был? Кожа да кости. Это потому, что тыщу лет на вегетарианской диете сидел, жрал один щавель, яблоки и морскую капусту. Ага. Оттого и злой был. Злой и голодный. А тут еще какой-то Иван-царевич ему то ли яйцо разбил, то ли иголку куда-то загнал… Не ты ли, часом?

– Я, знамо, – гордо выпячивает грудь парень.

– Ага, значит, это ты мне теперь должен коня и меч. Вот и хорошо, что сам приехал. – Я начинаю по-хозяйски осматривать тяжеловоза. – Мой-то вороной элитной породы был, из заполярных скакунов. Но, ежели ничего другого нет, сойдет и этот. А вот эта железяка мне без надобности, – указываю на висящий в ножнах меч метровой длины и с шириною клинка в две ладони. – Я таким листовым прокатом махать не привычен. Мне клинок раза в два поуже нужен.

– Это почему это? – Обалдевший Иван снова почесал булавой затылок.

– А потому. Кощей и так голодный был, а как от тебя под землей спрятался, мертвым притворяясь, так оголодал еще сильнее. Так оголодал, что аж невмоготу. А тут я такой еду квест выполнять. Кощей к тому времени и вовсе от голода умом тронулся. Выскочил да как давай моего коня жрать! Конь от удивления даже заржать не успел, как тот его голову схарчил. Я сам едва с седла спрыгнул. Кощей от меня только ножны с мечом и откусил.

– Да ну?

– Вот те крест!

– Где?

– Что – где?

– Где мне крест?

– Потом расскажу.

– А где Кощей?

– Кощей-то? А, ну дык Кощея-то я убил. Ага. Хотел свой меч вернуть. Разорвал гада костлявого пополам, внутрь заглянул, а там от моего меча уже и не осталось ничего. Вот такое, друг, у него сильное пищеварение было, что вмиг металл переваривало. Я, конечно, пожалел, что замочил старика сгоряча, хотел даже склеить половинки, но те не срослись. А после и вовсе пожухли и прахом рассыпались.

– Эко дивно ты сказ ведешь! – Иван наконец-то спешивается и внимательно осматривает меня с ног до головы, будто сомневаясь, что я могу кого бы то ни было порвать напополам. – Вот токмо и я видывал, как Кощей прахом рассыпался. Одначе восстал он опосля. Что, как и сызнова восстанет? Ась?

– Не-э, – кручу головой, соображая, какой довод придумать, – не восстанет. Тому доказательство есть.

– Какое?

– Что значит – какое? – делано удивляюсь я. – Сказано же в предании: мол, кто Кощея изведет, к тому его сила перейдет. К тебе его сила переходила? Не-э-эт… А ко мне перешла.

– Нешто перешла? – снова недоверчиво осматривает меня царевич и вдруг, набычившись, предлагает: – А давай силушкой померяемся?

– Можно и помериться. Отчего ж не потешить себя богатырской забавою? Только ежели ты вот так сможешь… – Беру Иванову булаву за шипастый шар и, поддав энергии в ладонь, сжимаю кулак. Шар сминается, словно пластилиновый. Металл от напряжения трещит и нагревается.

– Не-э, не смогу, – уважительно протягивает парень, с ходу признавая мое превосходство в силе, не выказывая при этом ни трусости, ни раболепства.

– Это еще не вся сила, – доверчиво сообщаю ему. – Честно говоря, я пока и сам во всех своих возможностях не разобрался, но вот, к примеру, могу создавать пространственные порталы.

В подтверждение создаю переход в свои владения, на поляну у яблони, пригласительно машу рукой царевичу и прохожу сквозь мерцающую завесу. Жду долго. И когда уже решаю, что парень струсил, и собираюсь пройти обратно, тот появляется, ведя под уздцы коня.

– Эко диво дивное! – восхищенно осматривается окрест Иван, а конь, вытянув губы, срывает с ветки молодильное яблоко и принимается сочно хрустеть.

– Э-эй! – опасаюсь я за ценный урожай. – Убери животное от дерева! От этих яблок оно может раздуться и лопнуть.

Иван послушно тащит коня вслед за мной, продолжая разглядывать запертый в отвесных скалах райский уголок.

Я тоже пристально разглядываю свои владения, надеясь увидеть Ягу. Однако не заметно даже следов ее пребывания. Заглядываю в избу и даже в баню. Никого. Опечаленный, сажусь на лавку под березами. Рядом, привязав коня к дереву, опускается Иван. Может, удастся что-нибудь выпытать у него?

– Слушай, – начинаю издалека, – ты-то как прознал, что Кощей жив?

– Дык людишки перехожие весть принесли: мол, восстал Кощей, лютует пуще прежнего, всех красавиц окрест похитил да в лягух болотных превратил. Нешто можно такое попустить? Вот я коня оседлал да и отправился татя костлявого усмирять.

– И что, жена вот так и отпустила – других красавиц от Кощеевых чар спасать? Это ж сколько лягух тебе перецеловать предстояло?

– А чего мне жена? Я, чай, не подкаблучник! – гордо заявляет царевич, однако я замечаю, как при упоминании о супруге он недовольно кривит губы. Видать, допекла его анчутка вредным характером так, что и красота не помогает. Оттого и старается супруг при каждом удобном случае свинтить из дому.

– Да и помыслы мои о битве с Кощеем были, а не о девах. Одначе, ежели надобность будет, могу и поспособствовать. И никто: ни жена, ни братья, ни батюшка родный – мне в том не указ.

– Да? – с ехидным недоверием вопрошаю я, вспомнив о недавней причине собственного веселья.

– Мое слово крепко! – бьет себя кулаком по колену Иван.

– Ну, тогда я тебе облегчу задачу, – поднимаюсь с лавки и киваю ему, чтобы следовал за мной. По пути продолжаю расспросы: – Как же ты узнал, что здесь Кощеевы владения, ежели черного замка нет?

– Так я было мимо и проехал. А тут вдруг видение призрачное, будто черный замок над скалами воздвигся, замерцал и растаял без следа. Я как глянул, так и узнал это место, где в прошлом разе с Кощеем бился. Знать, думаю, пологом невидимости он свои чертоги накрыл, ибо убоялся, что я сызнова приду. А тут и бабушка божий одуванчик из лесу вышла. Молвит: пришла просить Кощея, чтобы тот внучку-красу ненаглядную возвернул. Сама, молвит, за татя бесстыжего замуж пойду, а внученьку из лап его премерзких выручу.

– Бабка, случаем, не рыжая была? – останавливаюсь я.

– Рыжая, – кивает Иван. – Хромая. На корявую клюку опиралась. И нос вот такенный – горбатый, с бородавкой с трясогузкино яйцо.

– И где та бабка?

– В свою весь возвернулась, знамо. Я слово дал, что Кощея побью и внучку ее освобожу.

– Ясно. Где та весь находится ты, конечно, не знаешь.

– Не-а, – мотает головой Иван. – Мне та старушка без надобности.

– А вот у меня к ней есть парочка вопросов, – вздыхаю я и хлопаю его по плечу. – Ну ладно. Пойдем, покажу тебе заколдованных дев.

Спускаемся к подземному озеру, но прежде чем выйти под своды пещеры, я останавливаюсь и предупреждаю Ивана:

– Хочу тебе сказать, дружище, что Кощей превратил дев не в разных лягух, а в одну большую.

– Да ну?

– Ага. Сейчас сам увидишь. – И я осторожно выглядываю за каменный край арки.

Как оказалось, осторожничал не зря. Любвеобильный Маркуль был начеку, и, заметив меня, тут же вознамерился облобызать. Стремительный язык метнулся со скоростью молнии. Однако и я не дремал, да и реакция у меня теперь далеко не человеческая. Потому своевременно успел отпрянуть за угол, а язык просвистел мимо, слегка мазнув по лицу неосмотрительно высунувшегося царевича. Впрочем, тому хватило. Провернувшись вокруг своей оси, Иван грохнулся навзничь на каменный пол.

– Куа-а-а! – радостно басит земноводный монстр.

– Маркуль, место! – ору на него, и он тут же поспешно тонет, как обычно, оставив на поверхности только бесстыжие глаза.

Обеспокоенно склоняюсь над пострадавшим. М-да, сразу видно смертного. Разок походя перепало, и уже глаз заплывает лиловым фингалом.

– Э-эй! – хлопаю по щеке царевича.

– Ась? – испуганно открывает он незаплывший глаз. – Что это было?

– Поцелуй зачарованных дев.

– Всех сразу?

– Одномоментно, – киваю в ответ.

– И теперь они свободны?

– Нет, не так все просто, – улыбаюсь Ивану, – то они тебя поцеловали. Единожды. К тому же в щеку. А чтоб разрушить чары, ты сам должон к зеленым устам приложиться, да по-взрослому, да столько раз, сколько тех дев зачаровано.

Иван поднимается, опасливо косится на арочный проем и осторожно трогает пострадавший глаз.

– Отчего же ты, Георг, сам не освободил прекрасных дев, не порушил чары колдовские жаркими поцелуями?

– Я что, по-твоему, похож на зоофила?

– Не ведаю, – пожимает плечами Иван. – Никогда не встречал ентого зоохвила.

Сдерживаю желание посоветовать царевичу заглянуть при случае в зеркало. Вместо этого вывожу его наконец-то к озеру и приказываю Маркулю всплыть.

– Ку-а-а-а! – откликается тот.

– О-о-о! – отшатывается в ужасе Иван. – Как же такую лягуху целовать-то? Она же таким ротом меня целиком, аки муху, проглотит!

– Ну, не знаю, – пожимаю плечами я. – Я не спец по целованию земноводных. Тут опыт на твоей стороне.

Глядя, как в голубых глазах царевича появляется смертная тоска, понуро склоняется голова, опускаются плечи и сутулится широкая спина, я вдруг начинаю чувствовать некую неловкость за свою шутку. Ну что мы, в самом деле, за люди такие – перволюди? Вот никак без злых шуток обойтись не можем… Мало того что Яга доверчивому парню анчутку в жены подсунула, так теперь еще и я хочу заставить его с квакающим монстром целоваться.

– Желаешь знать, почему я не захотел освобождать зачарованных дев? – хлопаю по плечу Ивана.

– Почему? – равнодушным голосом интересуется он.

– А оттого, что в шкуре этой премерзкой лягухи заперты не девы прекрасные, а бабы зловредные, что мужьям спокойного житья не давали, да ведьмы пакостливые, кои мор да болезни на скотину насылали и другие злодеяния творили.

– Да ну?

– А ты посмотри на эту рожу препротивную! Нешто сам не видишь?

– Ку-а-а, – послушно поддакивает Маркуль.

– Ага. Теперь вижу, – с надеждой цепляется за возможность отказаться от целования монстра царевич. – Я тогда тоже Кощеевы чары рушить не буду.

– И правильно. Зачем зло наружу выпускать? Пусть тут сидит, поквакивает.

– А и пусть, – соглашается окончательно оправившийся от грусти Иван. – Не уразумею токмо, отчего же Кощей энтих ведьм наказал так-то? Нешто они с ним не одного роду-племени?

– Нет конечно. Я ж после того, как порвал его надвое, походил по окрестностям, поспрашивал о Кощее. Оказалось, не злыднем он был, а напротив, защитою для слабых и несправедливо обиженных.

– Да ну?

– Ага. Кабы знал я об этом ранее, пожалел бы старика. Но теперь делать нечего, придется его заботы на себя взвалить. Буду теперь я не Георгом, а Кощеем. А великокняжеский трон пусть мои братья делят.

– Ежели все так, то отчего же тогда Кощей Василисушку мою схитил? Пошто лягухою ее обрядил?

– Ну, ежели ты, Иван, не достаточно пожил со своей женушкой, чтобы распознать ее суть, думаю, истину тебе сможет открыть только Яга.

– Энто которая? Не Баба ли Яга, что в избушке на курьих ножках живет?

– Доводилось встречаться?

– Доводилось. Она же мне про иглу, в которой смерть Кощеева находится, и поведала. Солгала, значит.

– Солгала, – подтверждаю догадку Ивана кивком.

– Где же ее искать теперь?

– Вот это мне и самому интересно.

Наверх от подземного озера поднимаемся молча. Срываю и даю Ивану молодильное яблоко. Тот в задумчивости сгрызает его вместе с хвостиком. Фингал на его лице тут же рассасывается и исчезает без следа. Не обратив на такое чудо внимания, царевич решительным тоном заявляет:

– Не след тебе, Георг, от престола великокняжеского отказываться ради того, чтобы в этакой глухомани прозябать! Коли я во всем повинен, то мне вместо Кощея службу и нести!

– От всей души благодарен тебе, друг, за такие слова! – изображаю на лице радость, но тут же печально развожу руками. – Однако сила Кощеева ко мне перешла, мне здесь и оставаться.

– Тогда… – Царевич на секунду задумывается, падает передо мной на одно колено и протягивает меч. – Тогда бери меня на службу и прими клятву верности!

– Не нужна мне твоя служба, – отмахиваюсь от парня, но, увидев, с каким оскорбленным выражением на лице он поднялся, поспешно добавляю: – Мне нужна твоя дружба! Ибо помощь друга гораздо ценнее, нежели помощь слуги. Согласен ли ты стать другом бывшего наследного княжича Георга, а ныне владыки Кощея, царевич Иван?

В ответ царевич крепко жмет протянутую руку, пытаясь найти подходящие слова.

31

Ну вот, даже некое чувство удовлетворения испытываю, оттого что так мирно разрешился вопрос с царевичем. Парень он, конечно, наивный, но и не такой дурень, каким его молва рисует. Просто очень доверчивый. А потому важно, чтобы его вновь Яга не перехватила и не надоумила на какой-нибудь новый подвиг.

Как только мы с Иваном заключили соглашение о дружеской взаимопомощи, я призвал Вия, дабы тот отправил царевича к братьям, спешащим с дружиной на битву. Сам-то я еще не в полной мере овладел искусством создания пространственных переходов. Могу открывать порталы только в хорошо известные мне места, а таких немного.

Заодно, познакомившись с Вием и увидев его не мерзким чудовищем, а молодым мужчиной вполне благообразного вида, Иван поверил в мои слова, что людская молва зря возводит на моего братца напраслину, ведь на самом деле у него добрый и прямо-таки пушистый характер. А то, что он слегка ворчлив и замкнут, так это от застенчивости.

В общем, отправился царевич утихомиривать родных братьев, дабы отказались те безрассудно проливать кровь свою и своих дружинников.

К сожалению, остановить уже запущенную Лихоней мясорубку я пока не мог, но надеялся, что этому как-нибудь поспособствует Леший. Или, в конце концов, отыщется Мизгирь, который упакует Лихо Одноглазое в тенета и вернет ему первосуть вместе с рассудком.

Вий переправил ко мне Болтомира и Леденя. Княжич, навьюченный тюками с тенетами, порывался срочно отправиться в царство Полторака, где его ждет большое стадо коров с прочим хозяйством, ну и царевна Лада в придачу. Открывать портал прямо в деревеньку я не стал, дабы не пугать царское семейство. Переправил Болтомира на берег Черного озера, откуда они с Леденем отправились по лесной тропинке. Да, Ледень тоже отправился с княжичем, ибо с нетерпением ждал встречи с дочкой.

Кстати, посох мой они так и не нашли, отчего оборотень, которому я обещал этот посох подарить, немало расстроился. Вий предположил, что посох прибрал Мизгирь. Оно, может, и к лучшему. Незачем смертному доверять столь мощный артефакт. Вырублю в лесу подходящую палку, закачаю в нее малость энергии и подарю Леденю – пусть радуется.

А пока надо продолжать поиски Яги.

В очередной раз простираю руку над наполненным водой деревянным ведерком, представляя образ рыжей милашки, – безрезультатно.

Задумчиво смотрю, как развалившийся на крыльце Васька играет хвостом с мышкой, мешая ей проскользнуть в дом. Та недовольно попискивает, пытаясь пробежать то с одной стороны, то с другой, и вдруг прыгает, словно кенгуру, перемахнув через кота с победным писком.

Интересно, а можно ли первозверей призывать так же, как людей? Смысла-то в этом, может, и нет, ведь разговаривать они не могут, но все же. Взять, к примеру, того же Карлушу. Как-то же показывал он мне Ведьмину сопку и образы спящих Яги и Лешего… А что? Почему бы не попробовать?

Опускаю ладонь над ведром и представляю образ пернатого питомца Яги.

– Карр, – картаво восклицает тот, удивленно таращась на меня из застывшего зеркала воды.

Получилось! Теперь главное, чтобы связь не прервалась. Если я правильно понял, прервать ее можно, лишь на несколько секунд крепко закрыв глаза. Вряд ли глупый птиц сообразит сделать такое.

– Привет, пернатый, – говорю в ведро. – А где твоя хозяйка?

– Карр! – Этот гад крылатый пытается клюнуть меня. Понятно, что у него ничего не получается, отчего он снова возмущенно каркает.

– Эй, придурочный, ты что, малого призыва никогда не видел?

– Карр!

Ясно. Видеть-то видеоокно малого призыва Карлуша, может, и видел, но вот чтобы с этим призывом обращались непосредственно к нему, такого наверняка не случалось.

После неудачной попытки клюнуть меня ворон постарался просто отойти в сторону. Однако видеоокно, из которого смотрел ухмыляющийся я, неотступно следовало даже не за ним, а перед ним. Как ни старался пернатый обойти мою физиономию, даже пробовал резко отпрыгнуть в сторону, ничего не получалось. Он даже каркать перестал, а только квохтал, словно встревоженная курица.

Наконец Карлуша подпрыгнул и полетел.

Еще ни одному орнитологу не удалось заснять полет птицы так, чтобы камера в полете находилась непосредственно перед головой объекта. Я же некоторое время наблюдал за вороном именно из такого положения. Не очень, надо сказать, интересно, ибо птица заслоняет собой весь обзор, и потому мне это быстро надоело. Благо полет продолжался не более пяти минут. Поначалу пернатый и в воздухе продолжал попытки облететь видеоокно, потом какое-то время летел прямо, повернув клюв в сторону и косясь на меня одним глазом, и вскоре приземлился на большую поляну. Собственно, что ворон приземлился на поляну, я понял только после того, как он перестал махать крыльями и мне стало видно часть окружающего пространства.

Продолжая коситься на меня, пернатый был вынужден двигаться боком. Через передвигающееся за ним видеоокно я видел окружающие поляну высокие ели. Затем в поле зрения проплыла избушка… Избушка на курьих ножках!

Не хотел бы я встретиться с курицей, у которой такие ножки. Видел я однажды, как куры загоняли и, порвав на кровавые клочки, сожрали случайно забежавшую в курятник мышку. Наверное, легендарные тираннозавры не были более кровожадны.

Однако видеть именно избушку на куриных ножках я был рад. А все почему? Да потому что, как я и ожидал, рядом с избушкой замечаю Ягу! Она сидит в плетеном кресле-качалке и, напевая незатейливую мелодию, что-то шьет или штопает.

Изображение скачет, в поле зрения попадает ручей, который, по-видимому, ворон перепрыгивает. Теперь не видно ни Яги, ни избушки. Зато слышу голос хозяйки пернатого:

– Чем ты так обеспокоен, Карлуша?

– Карр, – каркает тот мне в лицо.

Не понял, она что, не видит меня? Значит, с обратной стороны видеоокно незаметно? В принципе логично – если я не вижу Ягу, то почему она должна видеть меня? А птичьих мозгов Карлуши недостаточно, чтобы повернуться к хозяйке задом или хотя бы боком. Он лишь возмущенно каркает. Ну а я пока помолчу.

– Ты видел Кошу? – переспрашивает после очередного карканья рыжая.

Похоже, ворон передал ей мой образ, как когда-то показывал картинки мне.

– Где ты его видел? – интересуется Яга. – Он в своих владениях? А ты там что делал?

– Карр!

– Кто здесь? Ты? Он здесь? Он – это ты? Не приболел ли ты, Карлушенька? – Голос Яги звучит обеспокоенно.

Представляю, какой калейдоскоп картинок передает пернатый, пытаясь объяснить непонятливой хозяйке суть проблемы. Подождав, когда ворон снова каркнет, говорю не своим голосом, старательно картавя:

– Кощ-щей тр-ребует, чтобы ты, Яга, нем-медля к нему явилась!

– Кто это говорит? – встревоженно восклицает рыжая.

– Карр, – продолжает возмущаться ее непонятливостью ворон.

– Кто, кто? – гнусаво передразниваю я. – Ну н-не дед же Пихто? Эт-то я, твой Кар-рлуша.

– Карр, – подыгрывает мне пернатый.

– Карлуша? – недоверчиво переспрашивает Яга. – Ты говоришь человеческим голосом?

– Ты со своей неп-понятливостью мертвую кур-рицу говор-рить застав-вишь!