Новые признания экономического убийцы Перкинс Джон

Глава 40

Стамбул: инструменты современной империи

В 1970-е годы экономические убийцы работали топ-менеджерами и консультантами в немногочисленных транснациональных корпорациях и консалтинговых компаниях. Сегодня это топ-менеджеры и консультанты тысяч транснациональных корпораций, консалтинговых фирм, инвестиционных фондов, отраслевых групп и объединений, а также армия лоббистов, которые представляют всех их.

Сходства и различия между ЭУ прошлых лет и сегодняшними стали предметом моего пристального изучения в апреле 2013 года. Прошло меньше месяца после поездки во Вьетнам. Я стоял у окна гостиничного номера в Стамбуле и смотрел на старинные здания и минареты города, который был сердцем империй и жертвой империй на протяжении столетий. После издания «Исповеди экономического убийцы» меня несколько раз приглашали в Стамбул, чтобы выступить на конференциях управленцев. Этот исторический город превратился в центр международных конференций.

Я размышлял о ключевых инструментах, которыми мы, ЭУ, пользовались в прошлом: фальшивая экономика, то есть искаженный финансовый анализ, ложные прогнозы и фальсифицированные бухгалтерские отчеты; тайны, обман, угрозы, взятки и извращение фактов; обещания, которые никто не собирался выполнять; порабощение через кредиты и запугивание. Те же инструменты используются и сегодня. Сейчас, как и раньше, многие элементы присутствуют в каждом «нападении», хотя это заметно только тому, кто хочет вникнуть в то, что скрывается под ними. Сейчас, как и раньше, все держится на одном принципе: оправданы любые средства для достижения желаемого результата.

Важное изменение заключается в том, что сегодня система ЭУ действует не только в развивающихся странах, но и в Штатах. Она везде. К тому же каждый метод обрел новые воплощения и вариации. Существуют сотни тысяч экономических убийц по всему миру. Они создали поистине глобальную империю. Они действуют и открыто и тайно. Система стала такой обширной и настолько укоренилась, что превратилась в привычный метод ведения бизнеса и, следовательно, не беспокоит практически никого.

ЭУ убеждают официальные власти предоставить им налоговые льготы и законодательные послабления. Они вынуждают страны соперничать друг с другом за возможность разместить у себя их производства. Заводы в одной стране, безналоговое банковское обслуживание в другой стране, телефонный центр в третьей стране, а штаб-квартира в четвертой — все это обеспечивает им беспроигрышную ситуацию. Страны состязаются друг с другом, предлагая им максимально мягкие и гибкие экологические и социальные условия, максимально низкую оплату труда и мизерное налогообложение. Во многих случаях государства топят себя в кредитах, чтобы предоставить привилегии корпорациям. Десять лет назад мы видели, как это происходит в Исландии, Испании, Ирландии и Греции, помимо развивающихся стран, где подобная система действует уже давно. Если эти изощренные подходы не приносят результата, начинается шантаж официальных лиц: им угрожают обнародовать дискредитирующую информацию, касающуюся их личной жизни, а в некоторых случаях даже сфабриковать ее.

Можно выделить еще одно новое оправдание методов ЭУ. Раньше экономические убийцы защищали мир от коммунистов, вьетконговцев и других революционных формирований или от любой угрозы нашему преуспевающему американскому образу жизни. Сегодня ЭУ оправдываются тем, что борются с террористами и исламистскими экстремистами, а также способствуют экономическому росту страны или оберегают наш преуспевающий образ жизни.

В тот день я встретился с Улуч Озулкером, бывшим турецким послом в Ливии, уважаемым дипломатом и ученым, представлявшим страну и в Европейском Союзе, и в Организации экономического сотрудничества и развития.

Мы заказали турецкий кофе в бистро с потрясающим видом на Босфор — водный путь, обеспечивающий транспортное сообщение между Средиземным и Черным морями и отделяющий Азию от Европы. Мы обсуждали критическую роль Босфора в торговле Древней Греции, Древней Персии и Древнего Рима.

— Напишите об этом в своей книге, — сказал Улуч. — Экономика — ключ к власти.

Я показал на проплывающее мимо нас грузовое судно.

— Торговля.

— Да, — улыбнулся он. — И кредиты. — Он сделал глоток крепкого кофе, поданного официантом. — Вы подчеркиваете, что в ваши обязанности входило опутывание стран кредитами. — Он взглянул на меня поверх своей чашки. — Страхом и кредитами. Двумя самыми могущественными оружиями империи. — Он поставил чашку на столик. — Большинство считает, что военная мощь — движущая сила империи, но война имеет большое значение только по одной причине — она внушает страх. Люди настолько напуганы, что готовы расстаться со своими деньгами. И влезают в новые долги. — Он снова улыбнулся. — Каким бы ни был наш долг — деньги или обязательства, мы все равно скованы им. Вот почему методы экономических убийц так эффективны. Даже эффективнее, чем война.

Когда я попросил рассказать о его работе в Ливии, он ответил, что правление Муаммара Каддафи представляет собой блестящий пример строительства современной империи.

— Он был жестоким диктатором, однако, на мой взгляд, людям жилось хорошо при нем. В отличие от многих других лидеров, о которых вы пишете, — в Индонезии, Эквадоре и других местах — он использовал нефтяные деньги Ливии для улучшения условий жизни народа. Но его симпатия к СССР расстраивала Штаты.

Улуч рассказал, что после развала Советского Союза Каддафи оказался совершенно один, без поддержки, в очень опасном положении. В итоге он решил примириться с Западом. — Он продался Великобритании и Штатам, когда признал, какую роль сыграла Ливия во взрыве самолета «Пан Американ» над городом Локерби (Шотландия). Он также заверил Лондон и Вашингтон в том, что их компании получат нефть его страны. Это стало причиной отмены большинства экономических санкций против него.

— Почему же тогда Штаты и Британия поддержали повстанцев, которые выступили против Каддафи?

— Это сложный, запутанный вопрос. — Улуч сделал еще глоток кофе. — В двух словах: французы не одобрили англо-американо-ливийский союз и свои потери на нефтяных контрактах.

Он рассказал, что президент Саркози предложил поддержку недовольным вождям племен в Египте и других арабских странах, а также в самой Ливии, которые стремились свергнуть Каддафи. В итоге Великобритания и США осознали, что их защита режима Каддафи, который они активно осуждали в прошлом, вызовет протест мирового сообщества.

— Кроме того, — добавил он, — Каддафи призывал другие арабские страны продавать нефть за ливийские золотые динары вместо долларов.

— Как Саддам Хуссейн, а теперь и Иран.

— Да. Как вы знаете, Вашингтон и Уолл-стрит рассматривают угрозу доллару и Федеральному резерву практически как акт агрессии. Поэтому США и Британия присоединились к Франции и другим странам НАТО в «гражданской войне», которая в конце концов свергла и убила Каддафи. Классический пример всего того, о чем вы пишете, мистер Перкинс. Экономические убийцы, шакалы и военные объединили свои усилия — сначала тайно, а потом открыто.

Он взглянул на проплывающий мимо корабль.

— Здесь произошло то же самое. Штаты сыграли решающую роль в перевороте 1980 года в нашей стране.

Мы говорили о том, что президент Картер отправил 3 тысячи пехотинцев, чтобы поддержать этот переворот, и выделил на это 4 миллиарда долларов. Как свойственно системе ЭУ, часть денег осела в НАТО и Организации экономического сотрудничества и развития. Неудивительно, что после переворота МВФ вступил в игру, чтобы поддержать приватизацию и крупный бизнес.

— Турция, — сказал Улуч, — втянута в игру, которую ведет корпоратократия.

Я отметил, что глобальная корпоративная сеть дестабилизировала мировую экономику, которая теперь опирается на войны, кредиты и расхищение природных ресурсов — то есть превратилась в экономику смерти.

— Менее 5 процентов населения мира, — сказал я, — живет в Штатах, потребляя более 25 процентов ресурсов, в то время как полмира нищенствует. Это не модель для подражания. Ее невозможно копировать — в Китае, Индии, Бразилии, Турции и в любой другой стране, как бы сильно они ни старались».

— Да, — сказал Улуч. — Страх, долги и еще одна важная стратегия: разделять и властвовать.

Мы поговорили о расколе между суннитами и шиитами и о том, как гражданские войны и племенные распри создают вакуум власти, открывая двери для эксплуатации.

— В таких конфликтах, — продолжал он, — обе стороны погрязают в долгах, покупают еще больше вооружений, разрушают ресурсы и инфраструктуру, а потом снова берут кредиты, чтобы финансировать реструктуризацию. Мы видим это на Среднем Востоке, в Сирии, Ираке, Египте, Афганистане… Столько стран превратились в строительный материал для миллиардеров.

Я спросил, что нужно сделать, чтобы превратить экономику смерти в экономику жизни.

— Нужно заняться бизнесменами, топ-менеджерами и основными акционерами транснациональных корпораций всего мира. Они — источник проблемы.

На следующий день, возвращаясь домой из Стамбула и глядя на Средиземное море из иллюминатора самолета, я внезапно осознал, что помимо чувства вины меня захлестнул гнев. Наши корпоративные и государственные лидеры вывели систему ЭУ на совершенно новый уровень, абсолютно невообразимый в мое время — или в эпоху феодальных императоров, правивших в так называемые Темные века территориями, над которыми как раз пролетал мой самолет.

Возможно, историки будущего назовут эпоху после 11-го сентября еще более темными веками.

Мой гнев подогревала мысль о том, что нас, в Штатах, приучают бояться возникновения дефицита, нехватки, поэтому нужно покупать больше и больше, работать дольше и дольше, накапливать материальные блага, погружаться в новые долги. Подобное мышление выходит за рамки каждой отдельной личности и становится одним из принципов национального патриотизма — наша страна должна поглощать чудовищные объемы мировых ресурсов. Нас заверяют в том, что кредиты, которые финансируют военных, необходимы ради нашего же блага — тот же аргумент использовали феодальные императоры прошлого.

С особым гневом я вспоминал, что на наше возмущение тем, что траты на военный сектор урезают наши льготы и пособия, нам отвечают, что социальные программы поощряют лень и праздность, тогда как программы, которые поддерживают армию, субсидируют разовую прибыль и позволяют корпоративным хищникам спекулировать нашими налогами, способствуют экономическому росту — и эта иерархическая экономика все еще работает, несмотря на очевидные факты прошлого десятилетия, свидетельствующие об обратном.

Глядя сверху на Ла-Манш, некогда разделявший двух заклятых врагов — протестантскую Англию и католическую Францию, я поразился, насколько окрепла система с тех пор, когда я был экономическим убийцей, и как после 11-го сентября система ЭУ угодила в яму, которую сама же копала для других. Кредиты и запугивание, Закон о борьбе с терроризмом в США, милитаризация полиции, огромное количество новых технологий слежки и наблюдения, саботаж движения Occupy и распространение частных тюрем — все это укрепило способность американского правительства вытеснять и уничтожать всех, кто будет противостоять ему. Гигантские комитеты политических действий, финансируемые корпорациями при поддержке общественной организации Citizens United, судебных органов и таких миллиардеров, как братья Кох, которые содержат такие группы, как Американский законодательный совет (ALEC), подрывают демократию и побеждают на выборах, наводняя СМИ пропагандой. Они нанимают целый штат юристов, лоббистов и стратегов, чтобы легализовать коррупцию и влиять на правительство на всех его уровнях.

Вернувшись в Штаты, я узнал новости, которые лишь усилили мой гнев. Хотя президент Эквадора Рафаэль Корреа удержал власть и объявил о продаже прав на добычу нефти в Амазонском регионе, он снова подвергся атаке со стороны одной из компаний, которые действуют по принципу «Разделяй и властвуй». Его душили те, кого Улуч называл «причинами проблемы», — люди, возглавляющие крупные корпорации.

Глава 41

Нападение на Fundacion Pachamama

Хотя попытка свержения Корреа оказалась неудачной, в каком-то смысле она все же принесла результаты. Я знал, что шакалы многому научились после «неудачного» покушения на Сейшельских островах: иногда лучше оставить президента в живых. Напуганный, он будет играть по их правилам и станет одним из тех глав государств, которые знают — сопротивляться бесполезно. В любом случае Корреа изменил свою политику и выставил на продажу нефтяным компаниям более 6 миллионов акров лесов Амазонки в тринадцати регионах — так называемых блоков.

Однако не все шло гладко. Протест населения против нефтяного аукциона пошатнул решимость Корреа — или, по крайней мере, заставил его изменить планы. Он колебался. С ноября 2012 года дважды откладывал аукцион.

Ко времени моего возвращения из Вьетнама и Стамбула нефтяные компании и их PR-штат перешли к активным действиям. Статьи в испанских газетах и блогах потрясли меня до глубины души, напомнив мне те, которые писались во времена президента Рольдоса. Они стремились убедить эквадорцев, живущих в перенаселенном андском и прибрежном регионах в том, что единственный способ финансирования школ, больниц и строительства инфраструктуры для развития энергетики, транспорта, водоснабжения и канализации — то есть единственный способ выбраться из нищеты, — освоение амазонской нефти. Вновь и вновь газеты утверждали, что в Эквадоре, самой бедной и густонаселенной стране континента, треть территории практически пустует. Там находятся ливневые леса с богатыми месторождениями нефти.

Летом 2014 года мне вновь довелось проделать удивительный по красоте путь от Кито до Шелла и оттуда на небольшом самолете и каноэ до земель ачуаров. Ачуары и их соседи — гуарани, кечуа, сапара, шивиа и шуары — были напуганы, возмущены и, главное, намерены со всей решимостью защищать свои земли. Они понимали колоссальную ценность ливневого леса — не только для них, но и для жизни всей планеты. Они называли лес и сердцем, и легкими земли. Помимо того, что лес Амазонки представляет ценность сам по себе, именно здесь отмечается такое биоразнообразие, какого не встретишь практически нигде на Земле, к тому же лес — это защита от углекислого газа, отравляющего атмосферу, и место обитания еще не изученных видов растений, которые, вполне возможно, помогут нам найти лекарство от рака и других болезней.

Билл Твист и сотрудники Союза Пачамама и Fundacion Pachamama тратили много времени, сил и денег для поддержания самобытных народов региона. Они объявили во всеуслышание, что многие из тех, чьи страны являются крупнейшими потребителями нефти, поддерживают местных жителей, пытаясь убедить американцев и европейцев сократить объемы потребления и заставить нефтяные компании уйти из бассейна Амазонки.

Для меня это стало еще одной возможностью искупить грехи прошлого. В конце 1960-х годов я слышал ложь о том, что Texaco принесет процветание стране. Я был в числе ЭУ, которые в 1970-е годы поощряли военных диктаторов топить свои страны в долгах. Я пытался втянуть Хайме Рольдоса в наши ряды. Совесть не давала мне покоя; пора перейти к действиям. В частности, я намеревался активно участвовать в работе Союза Пачамама.

Я присоединился к Биллу, Линн и нашим крупнейшим жертвователям, чтобы разработать план помощи Корреа. Мы понимали, что он попал в тяжелое положение, и намеревались организовать саммит во главе с этим президентом, который покажет всему миру, что он — разумный человек, ищущий альтернативу нефтяному аукциону.

В то же время туземные народы приступили к реализации собственного плана. При поддержке Fundacion Pachamama они устроили шествие — по своим ливневым лесам, через Анды, до самой столицы, пикетировали президентский дворец и потребовали, чтобы Корреа отменил нефтяной аукцион. Об этих протестах сообщали СМИ всего мира. Но ничто не смогло остановить Корреа. Он провел аукцион в ноябре 2013 года.

Однако произошло чудо. Большинство нефтяных компаний отказались участвовать в аукционе. По крайней мере, не было ни одной американской компании. Заявки были поданы только на четыре из тринадцати блоков. Топ-менеджер одной нефтяной компании признался мне: «Не стоит рисковать, слишком много негативной огласки в СМИ».

Эквадорцы из густонаселенного прибрежного региона и Анд, те, которые верили, что нефть — катализатор экономического роста, были в бешенстве. Как и экономические убийцы и ЦРУ. Корпоративные магнаты по всему миру получили предупреждение. События в Эквадоре стали очередным признаком того, что сознание меняется, а бедные обездоленные и брошенные люди, объединившись, способны действительно повлиять на ход истории.

Корреа загнали в угол. Его карьера и, возможно, сама жизнь висели на волоске. В декабре 2013 года, в поисках козла отпущений, он направил полицию в офис Fundacion Pachamama. Полицейские в гражданской одежде внезапно появились на пороге офиса, предъявили свои бляшки и приказали исполнительному директору Белену Паезу закрыть его организацию. Выгнав всех из здания, они опечатали двери, официально обвинив организацию в дестабилизации положения в стране. Затем полиция потребовала от Fundacion Pachamama передать все свое имущество другим организациям.

Хотя никого не арестовали, полиция следила за Беленом и другими сотрудниками и несколько раз угрожала им.

Приехав в Эквадор после закрытия наших офисов, я встретился со сторонниками и жертвователями Fundacion Pachamama, а также с представителями других некоммерческих и неправительственных организаций. Как вы понимаете, все мы были разочарованы действиями Корреа. Организации и люди, которые ранее поддерживали президента, теперь публично осуждали его. Хотя я разделял их возмущение, меня мучили и другие мысли.

Я все время думал о Рафаэле Корреа — о человеке, а не президенте. Кто добрался до него? Чему он противостоял? Я знал, что до нас доходят лишь обрывки информации.

Однажды поздним вечером я сидел там, где когда-то ужинал с сейсмологом из Texaco в свой первый приезд в эту страну, 40 лет назад, — в ресторане на самом верху гостиницы «Кито» (бывшего отеля InterContinental). Вновь я любовался потрясающим видом на вулкан Пичинча, нависший над городом. Солнце отбрасывало тень вдоль вулкана, и я вспомнил, какие надежды связывались с нефтью в этой стране в 1968 году. Я задумался о том мире, в котором жил Корреа.

Несмотря на резкое осуждение его новой политики и расправу с Fundacion Pachamama, я понимал его. Он знал, что ему не побороть крупные нефтяные компании, что придется идти на компромисс, чтобы сохранить свой пост, и вступать в бой, если у него есть хотя бы шанс одержать победу. Иначе его свергнут, как Селайю в Гондурасе и многих других, или убьют, как президента, которого он так часто мне напоминал, — Хайме Рольдоса. Корреа был умен и прекрасно понимал, что, если он погибнет, его заменит марионетка ЦРУ.

На самом деле Корреа многого достиг. Он был президентом уже почти восемь лет — знаковое событие для страны, которая сменила восемь президентов за десять лет до этого. Он вкладывал огромные средства в социальные программы. Он инициировал создание Buen Vivir (благополучие) — государственного агентства, призванного следить, чтобы действия каждой ветви власти способствовали благополучию эквадорцев. Он проявил удивительную отвагу, когда бросил вызов Вашингтону, закрыв крупнейшую американскую военную базу в Латинской Америке и пересмотрев нефтяные контракты с ущербом для нефтяных компаний и с выгодой для своего народа. Его пример заложил новые стандарты. Во время его правления 30 тысяч эквадорцев выиграли судебные иски против Chevron (нынешнего владельца Texaco): компанию признали виновной в эквадорском суде и выставили штраф в 9,5 миллиардов долларов (хотя Chevron до сих пор пытается обжаловать это решение с помощью целой армии юристов). Была принята новая конституция — первая конституция в мире, законодательно защищающая окружающую среду. Согласно данным Всемирного банка, уровень бедности снизился с 32,8 процентов в 2010 году до 22,5 процентов в 2014.

Меня поразило то, как этот доктор экономики противостоял западным магнатам с их кредитной системой. Он назначил ревизионную комиссию по кредитам, чтобы проверить легитимность займов, взятых предыдущими главами государства, — особенно диктаторами — ставленниками ЦРУ. Комиссия выявила много случаев «противоправных и нелегитимных» иностранных обязательств страны. Корреа отказался выплачивать проценты в размере 30,6 миллиона долларов, предпочел объявить дефолт и вызвать гнев Всемирного банка, МВФ и Уолл-стрит.

Как оказалось, «противоправность и нелегитимность» банковских операций не ограничивалась только Эквадором. По сути, даже Соединенные Штаты — и практически все страны планеты — стали жертвой преступных действий самых авторитетных и уважаемых финансовых институтов мира.

Глава 42

Очередной банковский скандал

В 2014 году финансовый мир пошатнул еще одни крупный скандал. В нем участвовали два банка, ранее замешанных в скандале с лондонской межбанковской ставкой предложения, и несколько других. Barclays, Citigroup, JPMorgan, Chase и Royal Bank of Scotland были признаны виновными в манипуляциях с котировкой иностранных валют. Им присудили штраф в размере 2,5 миллиарда долларов. В течение года эти четыре банка и еще один, UBS, получили штраф еще на 1,6 миллиарда долларов, a Barclays — дополнительные 1,3 миллиарда долларов по схожим обвинениям.

С 2007 года банки создали так называемый «Картель». В электронных письмах и чатах участников «Картеля» они называли свою группу по-разному — Бандитским клубом и Мафией.

Генеральный прокурор США Лоретта Линч называла эту банковскую схему «наглой демонстрацией тайного соглашения и манипуляции курсом валют». Более того, она назвала это «беспрецедентным сговором». Слова «тайное соглашение» и «сговор», произнесенные генеральным прокурором США, особо показательны, учитывая тот факт, что они относятся к тайной коалиции банков, которые в течение многих лет считались самыми надежными и добросовестными в мире. Действия банков показали, что для корпоратократии оправдано все — сговор, мошенничество, незаконные методы конкуренции — если только это принесет крупную прибыль.

Статьи о скандале воскресили мое чувство вины. Я не могу избавиться от подозрения, что мои действия сорокалетней давности проложили путь разрушительным волнам бесконечной коррупции. Однако мое мнение изменилось; чувство вины сменилось гневом.

Несмотря на то, что мои поступки действительно создали условия для подобных махинаций, меня поразила разница между прошлыми методами ЭУ и жестокостью современных банкиров. В мое время мы всеми силами старались оправдать кредиты. Мы фабриковали убедительные эконометрические модели, демонстрирующие, что наши проекты способствуют экономическому росту страны. Нам надо было убедить не только граждан страны, но и самих себя. А современные ЭУ не считают нужным оправдывать свои действия. Они стали наглыми. Совершенно бесчеловечными. Наслаждаются своей ролью бандитов и мафиози, хвастаются тем, что являются частью Картеля. Меня злило, что этот новый выводок «убийц» гордится возможностью эксплуатировать других людей.

И тут я понял: мой гнев касается не только банкиров. Но и регулирующих органов. Банковский сговор безнаказанно действовал в течение, как минимум, пяти лет.

Неужели никто этого не замечал? Отсутствие контроля говорит о том, что тут действует принцип «Не вижу, не слышу, не скажу», доминирующий среди государственных агентств. Это очередной аспект системы ЭУ. Власть имущие считают, что обязаны всеми средствами помогать банкам и другим корпорациям достичь цели — максимально увеличить прибыль, независимо от социальных и экологических последствий.

Строгость наказания также многое говорила о потворствующих корпоративно-государственных отношениях. Хотя общая сумма штрафа за лондонскую ставку предложения и манипуляции с курсом валют — более 14 миллиардов долларов — на первый взгляд кажется крупной, однако при более пристальном рассмотрении она оказывается весьма незначительной по сравнению с доходом банков. Более того — ни один служащий ни одного банка не был осужден за преступную деятельность. Ни один.

Меня поразило, насколько безразлично американской общественности то, что ее эксплуатируют. Мы безропотно опускаем шоры на глаза, точно так же, как жители стран, в которых я применял методы ЭУ в 1970-е годы. Помимо тайных банковских схем, нам совершенно открыто навязывают параметры и критерии, которые мы с готовностью признаем за стандартную практику. Например, чудовищный долг за обучение в колледже, урезанием расходов на образование в стране или штате; растущие долги за медицинское обслуживание, вызванные несовершенной политикой в области здравоохранения и страхования; хищнические краткосрочные займы, налоговое законодательство, играющее на руку богатым в ущерб всем остальным, а также аутсорсинг в других странах. Догма «Мы сделаем все необходимое» эхом разносится по банковским конференц-залам и холлам Конгресса.

Наглядным примером системы стал скандал в FIFA в 2015 году. Система ЭУ распространилась повсеместно и инфицировала все слои общества, даже мир спорта. Согласно обвинениям Министерства юстиции США в адрес глав международной федерации футбола, преступники использовали многие инструменты из арсенала ЭУ — взятки, мошенничество и отмывание денег, и все это — при участии крупных банков. Почти 20 лет коррупция действовала бесконтрольно, беспрепятственно и стоила налогоплательщикам многих стран целого состояния, обогащая при этом немногочисленную элиту.

Сначала я вздохнул с облегчением, когда узнал, что Министерство юстиции США взяло дело в свои руки. Вроде бы шаг в правильном направлении. Контролирующий орган стал действительно контролировать. Но потом я заметил другой аспект.

Футбольный скандал понадобился для отвода глаз. Внимание СМИ оказалось приковано к второстепенному аспекту жизни — спорту, — в то время как настоящие преступники захватывали мировую экономику. Нескольких представителей FIFA увезли в наручниках, а банковские топ-менеджеры вознаградили себя многомиллионными бонусами. Почему банковским служащим, чьи преступления повлияли на всех нас, так и не предъявили обвинений?

Ответ очевиден: банкиры — члены корпоратократии в отличие от представителей FIFA. Министерство юстиции США раскрыло столько нарушений в FIFA и решительно преследовало виновных, чтобы отвлечь внимание от более важных событий. Банковские лобби оказывают колоссальное влияние на это министерство. Банки настолько богаты и могущественны, что могут подкупать наших выборных представителей, контролирующие органы, которые обязаны служить нам, и СМИ, которые должны информировать нас.

Я снова вспомнил Говарда Зинна. Мы с ним обсуждали растущую власть лоббистов.

— Мы голосуем, — сказал он, — но те, кого мы избираем, не слушают нас. Они подчиняются приказам людей, которые финансируют их кампанию — корпоративным лоббистам. — Он отметил, что я поступал примерно так же: — Ты подчинялся Всемирному банку. — Он задумался. — Ты правда верил в то, что Всемирный банк хочет положить конец бедности?

Я вспомнил себя в 1967 году, еще в бизнес-школе, как я стоял на пороге Всемирного банка и читал девиз: «Наша цель — мир без бедности». Я верил в эти слова. Но недолго. Через несколько лет я обнаружил, что этот девиз — символ обмана — неотъемлемого принципа банка.

После выхода первого издания «Исповеди» я участвовал в экспертных комиссиях и в дебатах с экспертами по развитию, которые защищали Всемирный банк. Они утверждали, что моя работа и работа банка сыграли важнейшую роль в снижении уровня бедности. Однако факты свидетельствуют о другом.

Недавний отчет Оксфордского комитета по оказанию помощи голодающим показал, что практически половина мирового богатства находится в руках всего лишь 1 процента населения и что семь человек из десяти живут в странах, где экономическое неравенство выросло за последние 30 лет. У жителей трущоб в тех странах, где я продвигал проекты Всемирного банка, — в Аргентине, Колумбии, Египте и Индонезии, возможно, и есть сейчас мобильные телефоны, но это точно не свидетельствует о том, что они выбрались из бедности. Если сравнивать с тем временем, когда я был ЭУ, то сейчас они стали беднее. Судя по статистике Всемирного банка на 2011 год, 2,2 миллиарда человек на планете все еще живут всего на 2 доллара в день — это огромное количество людей, учитывая миллиарды долларов, которые получают глобальные корпорации, чтобы «избавить мир от бедности». Хотя процент официально «обнищавших» людей сократился из-за роста населения и изменения уровня жизни, фактические цифры выросли.

За последние 30 лет 60 беднейших стран мира выплатили 550 миллиардов долларов основной суммы долга и 540 миллиардов долларов процентов по кредитам, при этом они должны еще колоссальную сумму — 523 миллиарда долларов по тем же кредитам. Стоимость обслуживания этого долга превышает стоимость затрат этих стран на здравоохранение и образование, и в 20 раз превышает суммы, которые они получают в качестве иностранной помощи. Кроме того, проекты Всемирного банка принесли чудовищные страдания беднейшему населению планеты. За последние десять лет эти проекты вынудили примерно 3,4 миллиона человек покинуть свой дом; правительства этих стран избивали, пытали и убивали тех, кто осуждал проекты Всемирного банка.

Мы с коллегами делали все возможное для расширения влияния корпоративной, капиталистической империи. В этом и была настоящая цель. Девиз Всемирного банка — лишь прикрытие. Мы убеждали руководителей государств в том, что если они не возьмут кредиты и не заплатят нам за подготовку их военных и строительство инфраструктуры, их гражданами будут править жестокие диктаторы, вроде Сталина. Корпоративный капитализм выведет их из Темных веков феодализма в современную эру американского благополучия.

Эта система росла как на дрожжах после выхода «Исповеди экономического убийцы». Сегодня кроме Всемирного банка ее продвигают частные банки: люди занимаются преступной деятельностью и вместо тюремного срока получают многомиллионные бонусы. Они и их корпоративные коллеги убеждают жителей всего мира в том, что успех определяется личным капиталом, а не вкладом в благо общества; что приватизация и отмена контроля и регулирования защищают общество; что государственная помощь нуждающимся нерациональна и контрпродуктивна; что личный долг — лучше, чем государственные инвестиции в социальное обеспечение населения; что люди, живущие в дорогих особняках и путешествующие на частных самолетах и шикарных яхтах, — пример для подражания.

Говард Зинн понимал, почему большинство из нас принимают эту пошлость. Он говорил, что средний класс, имея материальные атрибуты благосостояния, доволен и спокоен, потому что обладает тем, к чему его учили стремиться, и совершенно не готов расставаться с этими ценностями. А бедняки молчат, потому что все свои силы тратят на одну цель — просто выжить.

И всеми этими людьми мастерски управляет целый новый выводок экономических убийц.

Глава 43

Кто такие современные экономические убийцы

В 1970-е годы развивающиеся страны воспринимались как рассадники коррупции. Такие люди, как я, тихо делали свою работу, но практически все считали, что для латиноамериканских, африканских и азиатских чиновников взятки — основной источник дохода. Образ политика банановой республики, берущего конверт, набитый долларами, в обмен на привилегии, глубоко укоренился в прессе и в Голливуде. А Штаты, напротив, считались — и в основном действительно были — выше массовой коррупции.

Но все изменилось. Кардинально. Поступки, которые считались аморальными, неприемлемыми и незаконными в Штатах в мою бытность экономическим убийцей, теперь стали привычным делом. Они прикрыты блеском лицемерной риторики, но, по сути, на высшем государственном уровне и в бизнесе применяются те же старые инструменты — угрозы, взятки, лживые отчеты, искажения, секс, даже жестокость. Экономические убийцы стали вездесущими. Они маршируют по коридорам Белого дома, Конгресса и Уолл-стрит, сидят в правлении каждой крупной компании. Коррупция на верху стала вполне легитимной, потому что корпоративные ЭУ составляют законы и финансируют политиков, которые принимают их.

В нашу последнюю встречу с Говардом Зинном я спросил его, где он изучал тактику современных ЭУ.

— Наблюдай за такими политиками, как Дашл и Додд, — посоветовал он.

Этому совету я смог последовать только после смерти Говарда, когда взялся за эту книгу. И обнаружил — как всегда — что он точно знал, где искать.

У Тома Дашла и Криса Додда много общего. Оба — видные, уважаемые члены Сената: Дашл с 1987 по 2005 год, Додд с 1981 по 2011. Оба были восходящими звездами демократической партии. Дашл возглавлял группу большинства в Сенате. Додд был председателем Национального комитета демократической партии и председателем Банковского комитета Сената, а также кандидатом на пост президента. Оба были влиятельными фигурами, имеющими доступ к президенту Соединенных Штатов и главам стран и корпораций по всему миру.

Дашл и Додд позиционировали себя людьми из народа, призванными служить простым людям, а не вашингтонской элите. В первых выборных кампаниях Дашла показывали за рулем видавшего виды «Понтиака». Додд обещал, что никогда не поддастся алчному авантюризму лоббистов. В итоге, однако, и Дашл и Додд нарушили свои обещания. Теперь они представляют новую, могущественную и крайне опасную группу людей — современный клуб экономических убийц.

Покинув Сенат, Дашл присоединился к юридической фирме, которая получает миллионы долларов через политическое лобби для проектов здравоохранения и других корпораций; его зарплата плюс бонусы составила более 2 миллионов долларов, помимо дохода с личной инвестиционной копании. Прикрываясь абстрактными формулировками, например, «политический советник», он старался избежать ярлыка «лоббист», хотя занимался именно этим — лоббировал прибыльные сделки для своих клиентов.

Показательный случай произошел в 2013 году в Бангладеше: рухнуло здание швейной фабрики, похоронив под обломками 1100 человек. Хотя нет доказательств личной причастности Дашла, его юридическая фирма DLA Piper боролась за внедрение Бангладешского плана по легальному ограничению реформ, направленных на обеспечение безопасности малоквалифицированных рабочих. DLA Piper лоббировало закон, ограничивающий ответственность и обязанности богатых американских розничных предприятий. Совместно с бывшим демократическим сенатором Джорджем Митчеллом и бывшим консультантом Сената Чарли Шилером DLA Piper защищала корыстные интересы своих клиентов, включая одного из розничных торговцев (Gap), причастного к разрушению фабрики, в ущерб гражданам и экономике Бангладеша.

Подобно Дашлу, сенатор Додд много сил потратил на то, чтобы создать образ исключительно честного политика. Он утверждал, что ни при каких условиях не продастся корпоративной Америке и никогда не вступит в клуб коллег-политиков, ставших лоббистами. Однако когда он баллотировался на пост президента США, его кампанию поддерживала индустрия финансовых услуг, то есть те предприятия, которые контролировал Банковский комитет Сената под председательством самого Додда. Этот очевидный конфликт интересов был превзойден тем, что он совершил, уйдя в отставку в 2010 году. Несмотря на свои многочисленные обещания никогда не быть лоббистом, в 2011 году он заменил Дэна Гликмана на посту председателя и главного лоббиста Американской ассоциации кинокомпаний.

Говард указал мне правильное направление. Следуя ему, я обнаружил, что такие трансформации происходят не только у демократов. Среди известных республиканцев, которые перебрались из Сената в лоббисты, можно назвать таких, как Джон Эшкрофт, Боб Доул, Ньют Гингрич, Фил Гремм, Чак Хагель, Трент Лотт, Уоррен Радмен… Список демократов и республиканцев бесконечен. Есть и другие — например, члены палаты представителей США, которые стали экономическими убийцами.

Большинство этих политиков, как и тысячи других людей, которые проходят через эту вертушку, не называют себя лоббистами. Они работают в юридических фирмах и занимают такие эфемерные должности, как «консультанты» и «советники по государственным делам» — как и я некогда был «главным экономистом» уважаемой консалтинговой фирмы. Однако на самом деле их работа, как и моя, — навязывать государствам и обществу политику, которая обогащает богатых и грабит бедных. Это экономические убийцы, которым платят за то, чтобы они служили корпоратократии, расширяли корпоративную империю и опутывали сетью экономики смерти всю планету. Они прячутся в тени, но их влияние безгранично.

Важно отметить, что Американская лига лоббистов была переименована в 2013 году в Ассоциацию экспертов по взаимодействию с госструктурами. Хотя в том же году количество официальных лоббистов сократилось до самого низкого уровня за десять лет, в их рядах все же насчитывалось 12281 человек, то есть по 23 лоббиста на каждого члена Сената и Палаты представителей и в несколько раз больше, чем количество ЭУ в мое время. Однако даже эти шокирующие цифры не отражают действительности. Исследование профессора Американского университета Джеймса Тарбера, эксперта по лоббированию с тридцатилетним опытом, показывает, что на самом деле количество лоббистов достигло 100 тысяч человек. Официальные отчеты говорят о том, что ежегодные траты на финансирование кампаний лоббистов превысили 3 миллиарда долларов в 2013 году, однако Тарбер говорит о 9 миллиардах долларов.

Отсутствие прозрачности, секретность вокруг использования служебного положения лоббистов в корыстных целях — все это затрудняет точный анализ их влияния на общество. Однако каждая крупная компания, ведущая дела в Штатах, имеет, как минимум, сотню лоббистов. Эти корпорации и их филиалы тратят более 30 долларов на каждый доллар, который инвестируют профсоюзы и группы, отстаивающие общественные интересы, как представители народа, для защиты прав рабочих, окружающей среды, здравоохранения, образования и других социальных услуг.

Чиновники, контролирующие соблюдение законов, боятся противостоять лоббистам и корпорациям, которые они представляют. Этот отрывок из статьи, размещенной на новостном портале Common Dreams, относится к оборонной промышленности, однако он применим к глобальным корпорациям в целом:

«Из десяти ведущих международных поставщиков оружия, восемь — американские. Военная промышленность тратит миллионы долларов, “обрабатывая” Конгресс и законодательные органы штатов, и защищает свою “территорию” настолько эффективно и яростно, что ее товары не всегда выдерживают критику на поле битвы. Истребитель F-35, к примеру, — самая дорогостоящая система вооружений за историю США — обходится в 1,5 триллиона долларов, но не работает. Он дорогой, летать на нем опасно, и дефектов достаточно. Однако лишь немногие законодатели осмеливаются бросить вызов могущественным корпорациям, которые подсунули нам такой “подарочек”».

Один из этих военных поставщиков, Boeing, вызвал много шума в штате, где я жил. Крупнейший работодатель Вашингтона, со штатом в восемь тысяч сотрудников, Boeing входит в тройку крупнейших военных подрядчиков мира (другие два — Lockheed Martin и Northrop Grumman, тоже базируются в Штатах). Лоббисты Boeing трудятся днем и ночью, чтобы убедить вашингтонских чиновников предоставить корпорации крупные налоговые льготы, и корпорация угрожала перевести производство самолета 777Х в другой штат, если политики откажутся.

Я слышал истории о «законных» взятках: гонорар за особые услуги консультантам; должности, предлагаемые родственникам и друзьям госчиновников; вынужденный компромисс, когда замешаны секс и наркотики. Хотя ни в одном из этих случаев виновников не удалось привлечь к суду, само существование таких историй тоже оказывает влияние. Те, у кого есть проблемы в семье, кто пробовал запрещенные наркотики, или те, против кого можно сфабриковать подобное дело, — сгибаются под давлением любого, кто может раскрыть их тайну.

В итоге законодательные органы Вашингтона приняли закон о крупнейшей налоговой льготе в истории всех штатов, которая принесла Boeing 8,7 миллиарда долларов. Этот закон укрепил положение аэрокосмического гиганта в качестве главного в Штатах корпоративного получателя федеральных и местных субсидий. Фантастическая победа для экономических убийц Boeing и огромная потеря для налогоплательщиков штата Вашингтон, таких, как я, — и для демократии в целом.

То, как Boeing манипулировал вашингтонскими чиновниками, демонстрирует методы особого класса ЭУ — «консультантов по выбору месторасположения». Хотя технически их можно назвать лоббистами, они специалисты узкого профиля. В течение многих лет они работали в развивающихся странах. Но сейчас, как показывает пример с Boeing, они стали основным фактором в Соединенных Штатах.

Бизнес-школы и эксперты по бизнес-планированию могут заявлять, что корпоративные решения о размещении производства основываются на анализе таких объективных факторов, как близость к поставщикам и клиентам, рынок труда, условия транспортных сетей и цены на энергоресурсы, однако во многих случаях важнейшим фактором является сделка с местным правительством. Консультанты по выбору месторасположения играют на страхе чиновников быть отвергнутыми, если они не предоставят максимально щадящие экологические и социальные условия, максимально низкие налоги и другие привилегии. Как правило, чиновники с готовностью заключают такие сделки и не задумываются о долгосрочных последствиях — разрушении школьных зданий, дорог, мест отдыха и природных ресурсов — хотя, как ни странно, эти ресурсы идут на пользу сообществу, включая сотрудников самой корпорации.

Еще одна особенность консультантов по выбору месторасположения: зачастую им платит местное сообщество, кроме того, они получают комиссионные в размере 30 процентов от субсидий, которых им удается добиться; это уже оплачивает корпорация.

История с Boeing напомнила мне то, что я делал в Аргентине, Колумбии, Эквадоре, Египте, Индонезии и Панаме. Основное отличие заключается в том, что вместо займов Всемирного банка современные ЭУ в Штатах манипулируют налоговой политикой и субсидиями. Этот маневр даже эффективнее, чем кредиты. Корпорации избегают необходимости фиксировать полученные суммы денег и заключать контракты, которые вынуждают их контролировать выплату долга заемщиком. В американской версии никто не обязан вкладывать средства. Деньги просто переводят из налоговой базы в корпорации; по сути, американских налогоплательщиков обворовывают. Средства, выделенные на здравоохранение, образование и другие социальные услуги, утекают в казну алчных корпораций — в качестве подарка от ЭУ-лоббистов и коррумпированных политиков.

Мои исследования привели меня в Good Jobs First — национальный центр анализа грантов, кредитов и других субсидий, выданных федеральным правительством с 2000 года. Согласно его отчетам, за последние 15 лет федеральное правительство потратило 68 миллиардов долларов на гранты и особые налоговые субсидии бизнесам. Две трети этих денег попали в крупные корпорации.

Центр Good Jobs First составил список крупнейших компаний, чьи лоббисты заполучили наибольшие субсидии. Это Dow Chemical, Ford Motor Company, General Electric, General Motors, Goldman Sachs, JPMorgan Chase, Lockheed Martin, United Technologies и почти половина из сотни самых прибыльных федеральных подрядчиков. В общей сложности 298 корпораций, каждая из которых получила субсидии на 60 миллионов долларов или больше. Эти компании получают доход с морских портов, аэропортов, автотрасс, производств, школ, пожарных частей и других служб и миллиарды долларов прибыли, но при этом не вносят свою долю на поддержание институтов, обслуживающих их и их сотрудников.

Я не удивился, узнав, что топливная промышленность получает огромные субсидии и льготы. Однако масштабы этих субсидий превзошли мои ожидания. Недавнее исследование Guardian показало, что «угольная, нефтяная и газовая промышленность получают примерно 550 миллиардов долларов в качестве субсидий, то есть в четыре раза больше тех компаний, которые вырабатывают возобновляемые источники энергии». Здесь можно выделить три показательных проекта, которые благодаря усилиям ЭУ получили финансирование от политиков, чьи выборные кампании получили крупные взносы от топливной промышленности.

1. На строительство нефтеперерабатывающего завода компании Shell в Пенсильвании было выделено 1,6 миллиарда долларов (то есть 1 миллиард фунтов стерлингов) от штата согласно сделке, заключенной в 2012 году, когда годовая прибыль компании составила 26,8 миллиарда долларов.

2. На модернизацию нефтеперерабатывающего завода ExxonMobil в Батон-Руж (Луизиана) штат выделил 119 миллионов долларов в 2011 году, когда доход компании составил 41 миллиард долларов.

3. Программа субсидий, компенсирующих затраты компаний на найм сотрудников с ограниченными возможностями, в размере 78 миллионов долларов копании Marathon Petroleum (штат Огайо) началась в 2011 году, когда доход компании составил 2,4 миллиарда долларов.

Однако наибольшую известность (хоть и печальную) получили экономические убийцы агропрома. Приведем лишь один пример: закон HR 1599, принятый Палатой представителей США в июле 2015. Официальное название — «Постановление о безопасной и точной продовольственной маркировке», но закон больше известен как DARK (Deny Americans the Right to Know — американцы лишены права знать); согласно этому закону, штаты не имеют права требовать маркировки продуктов, содержащих генетически модифицированные организмы, то есть ГМО. Экономические убийцы Ассоциации производителей бакалейных товаров и компании Monsanto потратили миллионы долларов, чтобы провести этот закон. Guardian писала:

«Этот закон представляет собой попытку Monsanto и ее подельников в агропроме сокрушить демократические принципы десятков миллионов американцев. Корпоративное давление одержало верх, а людей никто не услышал», — заявил Эндрю Кимбрелл, исполнительный директор Центра по безопасности пищевых продуктов.

Рабочая группа по охране окружающей среды тоже выступила против закона и ссылалась на широко распространенное общественное мнение о необходимости маркировать продукты с ГМО.

«Это возмутительно: законодатели палаты представителей проголосовали за то, чтобы проигнорировать решение девяти из десяти американцев», — говорит Скотт Фабер, старший вице-президент по государственным делам рабочей группы по охране окружающей среды.

Подобные программы действуют по принципу: «Красть у бедных, давать богатым» и ограничиваются не только вооружением, энергетикой и сельским хозяйством. Они преобладают в экономике. Приведем пример: Walmart.

Мой друг-шуар, который недавно побывал в Соединенных Штатах, попросил отвезти его в «самый известный магазин» Walmart. Я сказал ему, что не хожу туда за покупками, но с радостью устрою ему экскурсию. Но перед этим я показал ему отчет организации «Американцы за справедливое налогообложение». Он шокировал нас обоих.

Отчет рассказывал о методах, с помощью которых Walmart выкачал миллиарды долларов из карманов американских налогоплательщиков. Среди многочисленных инструментов компании — гигантская сеть заграничных налоговых гаваней с активами на 76 миллиардов долларов. Согласно отчету:

«Walmart организовал, как минимум, 78 дочерних компаний в 15 офшорных налоговых гаванях, при этом все они — тайные.

Анализ под названием «Сеть Walmart: как крупнейшая корпорация мира уклоняется от налогов с помощью налоговых гаваней» показывает, что у Walmart не менее 22 фиктивных компаний в Люксембурге: 20 открылись с 2009 года и пять — в 2015. Согласно исследованию, с 2011 года Walmart перевел активы на сумму более 45 миллиардов долларов в эти дочерние предприятия, но при этом налоги, выплаченные Люксембургу, составили менее 1 процента с дохода в 1,3 миллиарда долларов за период с 2010-го по 2013 год».

Разглядывая, казалось бы, бесконечные ряды товаров, мой друг заметил, что никто ни с кем не разговаривал.

— В моей стране, — сказал он, — рынок — это место, где мы узнаем новости о друзьях, соседях, обо всем мире. А здесь люди не обращают друг на друга никакого внимания. Просто делают покупки.

Его удивило количество разновидностей одних и тех же товаров.

— Как вы принимаете решение, — спросил он, — купить мыло в синей коробке, красной коробке или желтой коробке?

Один из самых тревожных отчетов показывает, что сотрудники Walmart получают от американских налогоплательщиков более 6 миллиардов долларов в год — на питание, медстраховку и жилье. Владельцы сверхдоходной компании, члены семьи Уолтонов, входят в число богатейших людей планеты. Как и многие из их когорты, они могут критиковать социальные программы в целом, но сами участвуют в крупнейшей социальной программе в истории.

Фонды-стервятники — еще один пример губительных действий ЭУ. Когда в стране разражается кризис и начинается экономический хаос, эти фонды скупают долги страны по нескольку центов за доллар. Затем, когда экономика страны приходит в себя, фонды требуют уплатить долг, плюс проценты и дополнительные сборы. Многие этим не ограничиваются и вчиняют иск предприятиям, которые хотят работать с данной страной, таким образом нанося дополнительный вред, отпугивая потенциальных инвесторов.

Двадцать шесть крупнейших стервятников вытянули 1 миллиард долларов из беднейших стран мира и планируют получить еще 1,3 миллиарда. Этот миллиард более чем вдвое превысил бюджет Международного комитета Красного Креста по всей Африке за 2011 год; можно было профинансировать всю программу ООН по помощи голодающим в Сомали.

Фонды-стервятники преследовали Аргентину, Бразилию, Конго, Эквадор, Грецию, Исландию и Ирландию и сегодня нацелены практически на каждую страну с долгами и экономическими проблемами, включая Италию и другие европейские страны. Хотя можно привести огромное количество примеров, Перу — самый показательный.

В 1983 году экономика Перу покатилась вниз, в стране начались массовые волнения. Ситуацию усугубляли теракты и неподъемные внешние долги. После длительных переговоров в 1996 году долги были реструктурированы. Elliott Associates, хедж-фонд под управлением Пола Сингера, крупного инвестора политических кампаний, скупил просроченные перуанские кредиты примерно на 20 миллионов долларов, заплатив за них только 11 миллионов долларов, а затем подал иск в нью-йоркский суд, потребовав от Перу первоначальную сумму, то есть 20 миллионов, с процентами. Elliot выиграл 58 миллионов долларов за полюбовное разрешение спора и получил 47 миллионов прибыли чистыми — 400 %-ный возврат инвестиций. Эта гигантская прибыль дорого обошлась экологическим и социальным программам Перу.

Последняя глобальная рецессия и последующие кризисы по всему миру лишь усилили эксплуатацию стран фондами-стервятниками. Помимо таких стран, как Перу, и европейских стран с «развитой» экономикой, под прицел попали более трети из тридцати девяти стран, претендующих на частичное списание долга по программе помощи беднейшим странам с большой задолженностью (в основном странам Африки) Всемирного банка.

В «Исповеди экономического убийцы» я писал, что Всемирный банк и его филиалы используют кредиты, чтобы порабощать народы. Это действительно соответствует истине до сих пор. Однако теперь фонды-стервятники подняли систему на новый уровень.

Как и многие методы ЭУ, фонды-стервятники не только разоряют страны, но и дестабилизируют глобальную экономику. Согласно Джозефу Стиглицу, нобелевскому лауреату по экономике и бывшему старшему вице-президенту и главному экономисту Всемирного банка:

«В Аргентине битва руководящих органов с горсткой «инвесторов» (так называемых фондов-стервятников) поставила под угрозу всю реструктуризацию долга — с добровольного согласия подавляющего большинства кредиторов страны. Греция вынуждена ввести политику жесткой экономии, которая привела к 25 %-ному падению ВВП и значительно ухудшила качество жизни населения. В Украине потенциальные политические последствия кризиса государственного долга чудовищны».

Оглядываясь на десятилетия назад и сравнивая происходящее в 1970-е годы с тем, что делают ЭУ и современные главы корпоратократии, я сделал пугающий вывод: подлые, губительные действия стали практически повсеместными, и с ними мирятся топ-менеджеры, которые управляют самыми могущественными корпорациями, а также преподаватели, задающие стандарты в наших бизнес-школах, да и практически вся общественность.

Горстка хищников и их приспешников, современных ЭУ, сговорились убедить всех нас в том, что они обладают правом делать все, что считают нужным для укрепления принципа «Долг и страх». Ссылаясь на решения Верховного суда США и свою уверенность в преимуществах их крайне ограниченной версии капитализма, они убедили нас в необходимости дать им возможность сказочно разбогатеть. И сделали это — с нашего молчаливого согласия, за наш счет. Один процент американцев получил 95 процентов всего богатства, накопленного с официального окончания кризиса в 2009 году, в то время как остальные 90 процентов, то есть мы с вами, обеднели. С каждого миллиарда долларов прибыли среднестатистический американский гражданин получает один доллар. В глобальных масштабах 85 человек владеют большими ресурсами, чем половина населения мира.

Приведенные здесь примеры — лишь капля в океане власти, которую корпоративные ЭУ имеют над США и глобальной экономикой, политикой, экологией и обществом. Они показывают, как изменились масштабы действий экономических убийц с тех пор, когда я был одним из них.

Шакалы пережили ту же шокирующую трансформацию.

Глава 44

Кто такие современные шакалы

«Я шел вдоль деревни, где живут мои бабушка и дедушка (в Пакистане), — начал Джафар, студент, с которым я познакомился в Стамбуле, где выступал на бизнес-конференции. — Вдруг неподалеку взорвалось здание. В него попал снаряд беспилотника. Люди выбежали, стали кричать. Женщина с ребенком на руках горела. Я бросился к ней, выхватил ребенка и велел ей лечь на землю. — В его глазах показались слезы. — Она выжила, но столько людей погибло. Столько людей».

Этим беспилотником управлял новый выводок шакалов. Слушая таких людей, как Джафар, и читая сообщения о нападении беспилотников, я испытываю то, что сложно описать. Я вырос на рассказах о героизме людей во время Второй мировой войны — о том, как американские солдаты вытаскивали детей из горящих зданий, штурмовали побережье Нормандии и освобождали заключенных из нацистских концлагерей. Я считал невероятно отважными агентов ФБР 1950-х годов, прямо как из телефильма «Я прожил три жизни», которые проникали в коммунистические ячейки. Как и агентов ЦРУ, которые внедрялись в тайные советские сети, и шакалов, которые летали на Сейшельские острова. Даже тех, чьи поступки я не одобрял, например, людей, установивших бомбы на самолетах Рольдоса и Торрихоса. В любом случае они шли на огромный риск.

А операторы беспилотников! Они не рискуют жизнью; они не слышат крики раненых и умирающих и не видят страдания невинных жертв. Они сидят перед мониторами компьютеров. Никакой отваги нет и в помине. Нет ничего героического в их работе. И ничего героического — в государстве, которое причиняет такие страдания другим людям.

Да, мне стыдно за то, что мы творим в мире. Но прежде всего — я в замешательстве, я просто ошарашен. Я не перестаю задавать себе вопросы, над которыми задумался еще в бывшей тюрьме Ханоя: о чем думают наши лидеры? Неужели они не видят, что подобное жестокое безразличие к жизни разрушает репутацию народа, который завоевал всеобщее уважение во Второй мировой войне?

Хотя в новостях часто сообщают, как беспилотники уничтожают лидеров Аль Каиды и других террористических групп, невозможно заполучить статистику обо всех ошибках, которые они совершили, которые Пентагон называет «сопутствующим ущербом» — убийство невинных граждан. Можно только предполагать их количество, и эти предположения ужасают.

«По меньшей мере 6 тысяч невинных человек были убиты во время нападения беспилотников в Афганистане, Пакистане, Йемене, Сомали, Ираке, на Филиппинах, в Ливии и Сирии», — говорится в письме, опубликованном в июне 2015 года, которое подписали десятки ветеранов армии США. Авторы письма призывают операторов беспилотников отказаться от выполнения подобных заданий. Эти ветераны понимают, что беспорядочные нападения беспилотников на гражданских во всем мире считаются терактом.

Многие ветераны своими глазами видели, как действия операторов беспилотников и многих других современных шакалов обогащают корпоративных магнатов, которые наживаются на войне, разрушениях и последующем восстановлении, нефтяных месторождениях и других ресурсах, которые лежат в основе многих конфликтов. В то же время действия беспилотников подрывают доверие к Штатам, противоречат интересам американских граждан и укрепляют принципы экономики, построенной на страхе.

Высокопоставленный чиновник военной разведки при президенте Обаме, генерал-лейтенант в отставке Майкл Флинн называл использование беспилотников «неудачной стратегией», которая лишь порождает жестокость и терроризм. «Когда сбрасываешь бомбу с беспилотника, приносишь больше ущерба, чем блага», — сказал он. Флинн знал, о чем говорил; он возглавлял Разведывательное управление Министерства обороны США до лета 2014 года.

Современные шакалы носят множество масок и выполняют задания, которые шакалы моих времен посчитали бы неприемлемыми, трусливыми или даже контрпродуктивными. Документы, недавно опубликованные WikiLeaks и Эдвардом Сноуденом, показывают тревожный рост случаев применения пыток ЦРУ и тайной экстрадиции, найма бандформирований для обслуживания правительств и глобальных корпораций, программ устранения «приоритетных целей» ЦРУ и спецподразделений.

В отличие от одиночных тайных агентов, которые полагаются на свой интеллект и особые навыки, новая раса «стадных шакалов» использует такие методы, как атаки с воздуха, спутники и другие современные технологии. Хотя американцам ничего не известно о деятельности специальных военных групп Пентагона, в основном морских «котиков» и отряда «Дельта», она совершенно очевидна для стран, по которым наносят удар.

Газета New York Times приподняла завесу секретности над такими формированиями в статье «Морские «котики», Команда 6: история тайных убийств и размытых границ» (SEAL Team 6: A Secret History of Quiet Killings and Blurred Lines), которая была опубликована в июне 2015 года:

«По всему миру они управляют шпионскими базами, замаскированными под коммерческие суда; под видом гражданских сотрудников подставных компаний, действуя под прикрытием посольств и выдавая себя за семейные пары, они отслеживают тех, кого Штаты хотят устранить или поймать.

Эти операции — часть тайной истории Команды 6 морских «котиков» — одной из самых легендарных, засекреченных и малоизученных военных организаций. Некогда небольшая группа, созданная для особых, но редких заданий, завоевавшая известность убийством Усамы бен-Ладена, за 10 лет превратилась в глобальную машину слежки и убийства».

Далее в статье осуждался тот факт, что для большей части американской политики характерна полная секретность. Один из выводов исследовательской команды Times:

«Как и кампания ЦРУ в поддержку беспилотников, отряд особого назначения представляет собой альтернативу дорогостоящим захватническим войнам. Однако из-за стены секретности, окружающей Команду 6, абсолютно невозможно в полной мере оценить ее действия и их последствия, включая потери среди гражданского населения и глубочайшую ненависть стран, где они действуют».

Кстати, эта ненависть беспокоит не только ветеранов и СМИ. Об этом говорят и студенты американских колледжей, с которыми я беседовал. Они ссылаются на своих ровесников, которые отправляются из Австралии, США и Европы на Средний Восток, чтобы вступить в ИГИЛ и другие военные исламские организации. Скорее всего, именно ненависть и отчаяние толкают их на подобные действия. Студенты обеспокоены тем, что политика США только провоцирует теракты.

Студенты часто говорят, что большинство стран, где вербуют потенциальных террористов, имеют многовековую историю силового метода решения проблем. Даже формулировки американских законодателей в программах, не имеющих ничего общего с насилием, все равно звучат угрожающе: «бороться с бедностью», «победишь голод» и «война наркотикам». Они отмечают, что кинофильмы и телешоу восхваляют оружие и крутых парней с их лихим подходом к решению сложных ситуаций.

Шакалы моего времени обычно направлялись за границу, за исключением тех, которые боролись с оппозиционными силами и внедрялись в коммунистические ячейки в самих Штатах. Это тоже изменилось. После 11-го сентября страх вынудил американцев пожертвовать тайной частной жизни и свободой, предоставив Управлению национальной безопасности, ЦРУ, ФБР и другим агентствам беспрецедентную власть. Методы, применявшиеся за границей, — беспилотники и разведывательные летающие аппараты — применяются для слежки за нами, в Штатах.

Документы, обнародованные федеральными чиновниками США в ответ на судебные разбирательства вокруг закона о свободном доступе к информации, показывают, что по данным на 2012 год в Соединенных Штатах действовали, как минимум, 63 базы беспилотников, расположенные в 20 штатах. Многими управляли солдаты, привлеченные с американских военных объектов. Другими управляли правоохранительные органы и пограничники. Некоторые, если не все, предназначены для убийства людей.

В июне 2015 года Associated Press сообщила, что ФБР обладает «малой авиацией с множеством низколетящих самолетов, оснащенных системами видеонаблюдения и прослушивания мобильных телефонов — под видом фиктивных компаний, прикрывающих правительство». Далее в статье говорилось, что эти полеты обычно проводятся без разрешения суда и что «за последние 30 дней они облетели более 30 городов в 11 штатах по всей стране».

Прочитав эти статьи, я вспомнил об обещании, которое дал себе после встречи с Говардом Зинном. Я обещал быть внимательнее, наблюдать за тем, что происходит в моем городе, в моей стране и в мире. И я заметил перемены в обществе: 11-е сентября 2001 года ужаснуло всю страну и под страхом смерти вынудило людей пожертвовать своей свободой, однако неоднократные сообщения о пытках на военных базах и секретных базах ЦРУ, о нападениях на разоблачителей, о жестокости полиции и прослушивании телефонных разговоров — все это повлияло на общественное мнение. Все чаще СМИ и блоги отмечают, что подобные действия не соответствуют законам, принятым для защиты нашей частной жизни. Согласно данным Фонда электронных рубежей, «В декабре 2005 года СМИ сообщили, что Управление национальной безопасности (УНБ) перехватывает телефонные разговоры и онлайн-общение американцев. Эти данные совместно со статьей USA Today, опубликованной в мае 2006 года, и заявлениями нескольких членов Конгресса показывают, что УНБ также получает огромное количество копий телефонных разговоров и других общений американцев. Вся эта слежка нарушает гарантии соблюдения тайны частной жизни, установленные Конгрессом и Конституцией США».

Драконовские методы, описанные на сотнях страниц, опубликованных WikiLeaks и Эдвардом Сноуденом, свидетельствуют о шокирующих, удручающих фактах. Многие американцы осознали, что демократия, которую должно отстаивать их правительство, была предана этим правительством, что сами основы «правительства народа, управляемого народом и для народа» Авраама Линкольна сгинули в пепле Ground Zero.

Меня возмутило, что Управление национальной безопасности отслеживает примерно 200 миллионов сообщений в день и тайно установило шпионские программы на сотне тысяч компьютеров, получив доступ к их информации. Возможно, я зря переживаю, но мне хотелось бы знать, входит ли мой компьютер в их число…

Несмотря на все мое возмущение аморальными и преступными (даже если технически правомерными) поступками наших шакалов, меня привел в бешенство тот факт, что организация, которая завербовала меня, — Управление национальной безопасности — прослушивает телефонные разговоры 35 мировых лидеров, включая конфиденциальные беседы на высшем правительственном уровне в Аргентине, Бразилии, Франции, Германии и Великобритании, а также во многих других странах — наших союзниках. Guardian пишет: «УНБ призывает высокопоставленных чиновников своих «клиентов», таких, как Белый дом, госструктуры штата и Пентагон, предоставить доступ к своему списку контактов, чтобы Управление могло добавить телефонные номера ведущих зарубежных политиков в свою систему слежки».

Это не просто неприемлемо, но и невероятно глупо. Перечислим лишь некоторые отклики: канцлер Германии Ангела Меркель решительно выступила против такой политики, а бразильский президент Дилма Русеф отменила поездку в Вашингтон.

Еще один инструмент современных шакалов — клевета и подрыв репутации. Каждый президент, каждый политик и госчиновник понимает, что скандал может положить конец его карьере. Президент Клинтон послужил предостережением всем лидерам — настоящим и будущим. Была ли Линда Трипп нанята, чтобы подставить Монику Левински — как многие подозревают — или нет, Клинтону объявили импичмент (что равносильно политическому убийству) из-за сексуального скандала. В мое время каждый знал, что у президента Кеннеди множество романов, но все считали, что это никого не касается; его просто застрелили. Сегодня люди, обладающие властью, прекрасно понимают, что прослушивающие технологии можно использовать для их уничтожения — или фабрикации обличительных улик.

Во многих странах мира современные шакалы пользуются поддержкой целой когорты наемников, которые не подчиняются военным. К 2012 году в одном только Афганистане насчитывалось почти 110 тысяч наемников и 68 тысяч американских военных. Для сравнения: во Вьетнаме было 70 тысяч наемников и 359 тысяч военных.

Хотя мы не располагаем информацией о количестве наемников в мире, которых оплачивают американские налогоплательщики, мы знаем, что речь идет о миллионах. В исследовании 2014 года в их число входили 30 влиятельных частных охранных предприятий, первое место занимала G4S — фирма, в которой работают более 620 тысяч человек, ее доход в 2012 году составил более 12 миллиардов долларов. Помимо предоставления солдат-наемников, G4S продает государствам и корпорациям самое современное оборудование для слежки и мониторинга. Интересно отметить, что Blackwater (бывшая Academi) — частная охранная компания, больше всего известная широкой общественности как предполагаемый участник убийства мирных граждан Ирака, занимает 30-е место.

Наемники позволяют Вашингтону заявлять, что военные сворачивают свою деятельность, что количество жертв среди американцев сокращается, что правительство не несет ответственности за пытки и другие военные преступления наемников. Наемники избавлены от столь непопулярной воинской повинности, которая во время Вьетнамской войны, к примеру, породила антивоенные движения. Они поддерживают противозаконные действия шакалов, не отчитываясь перед Пентагоном, президентом или Конгрессом. Они не отчитываются ни перед кем.

Корпоратократия может практически беспрепятственно шпионить за каждым нашим шагом и действовать (например, сажать в тюрьму без суда и следствия или убивать), стоит нам сделать что-то, что угрожает ее алчной власти. Как вы понимаете, к демократии это не имеет никакого отношения. Лоббисты корпоратократии манипулируют нашими избранными представителями. Команда специальных назначений осуществляет противозаконные убийства. Низколетящие самолеты-шпионы и роботизированные шакалы отслеживают наши телефонные разговоры и онлайн-общение. Это свидетельствует о том, что корпоратократия делает все необходимое для сохранения власти и контроля.

Однако с недавнего времени корпоратократия стала паниковать. В основном из-за страха перед новой суперсилой — Китаем.

Глава 45

Урок для Китая

В 2015 году высокопоставленный эквадорский чиновник сказал мне:

— Мы охотнее возьмем кредит у Пекина, чем у Вашингтона. Китай никогда не свергал и не убивал наших лидеров — в отличие от Штатов.

Когда я заметил, что Китай не раз нападал на Азию, он ответил:

— Да. Они считали наши земли частью своего древнего царства. Но они ведь не нападали на Латинскую Америку, Африку или Средний Восток. А США нападали.

Мы обсуждали ревизионную комиссию по кредитам, которая проверяла легитимность займов, взятых диктаторами Эквадора — ставленниками ЦРУ в мою бытность ЭУ. Данные комиссии убедили президента Корреа отказаться от выплаты кредитов в размере более 3 миллиардов долларов. В ответ на отказ президента платить 30,6 миллиона долларов в счет погашения облигаций на 519 миллионов долларов в 2012 году рейтинговая служба Standard and Poor’s и рейтинговое агентство Fitch Ratings резко понизили рейтинг кредитоспособности Эквадора.

Корреа обратился к Пекину. Китай предложил Эквадору кредит в размере 1 миллиарда долларов, который вскоре вырос до 2 миллиардов. По мере того как правительство погашало этот кредит, Корреа восстановил кредитоспособность Эквадора, но в то же время он вверил страну в руки Китая и его экономических убийц. К апрелю 2015 года долг Эквадора Китаю вырос до 5,4 миллиарда долларов — что составило 28 процентов внешнего долга.

Летом 2015 года я вернулся в Эквадор. Fundacion Pachamama была официально распущена, однако никто не чинил препятствий работе Союза Пачамама, базировавшегося в США. Я присоединился к Биллу и Линн Твист и Даниэлю Куперманну, которые отправлялись в ежегодную поездку с группой жертвователей на территорию ачуаров.

Проделав удивительный по красоте путь из Кито до Шелла, где нас ждали самолеты, чтобы отвезти в джунгли, я снова увидел гигантскую бетонную стену агойянской гидроэлектростанции — символ моих легальных преступлений и напоминание об убийстве Хайме Рольдоса и недавней попытке свержения Корреа.

Я думал о том, как злоупотребления Всемирного банка, МВФ, Уолл-стрит, кредитно-рейтинговых агентств и американской/европейской банковской системы вынудили Эквадор с его нефтяными ресурсами отдаться Китаю. Когда я проезжал мимо дамбы в 2003 году, считалось, что практически вся нефть страны пойдет в Штаты. К 2015 году все изменилось; Китай покупал почти 55 процентов эквадорской нефти. Тем временем экспорт в Штаты сократился с 75 процентов до нуля. Я понял, что роль Китая — не только в Эквадоре, но и в всем мире — определяет будущее.

Экспансия Китая, как и Соединенных Штатов и других империй за историю человечества, опирается на выдачу кредитов странам, расхищение их ресурсов и запугивание их лидеров. Китай играет на страхе таких людей, как Корреа, и граждан таких стран, как Эквадор и Гондурас, — и практически любой страны.

Пока нас в Штатах учат бояться Китая, России и террористов, огромная часть мира боится нас. Люди боятся Пентагона и военного присутствия Вашингтона в более чем сотне стран. Они боятся ЦРУ, УНБ и других шпионских агентств Америки. Они боятся беспилотников, ракет и бомб. Они боятся нашей долларизованной, долговой денежной системы.

Помимо очевидного физического страха, есть более изощренные формы. Развивающиеся страны боятся своей уязвимости перед глобальными корпорациями. Из-за торговых соглашений и условий получения кредита, навязанных кредитными соглашениями, экономика их стран попадает в зависимость от этих корпораций. Они боятся, что не выживут без корпораций. Они боятся, что корпорации выберут другие места для размещения своих производств, но при этом они боятся, что корпорации, разместив свои производства на их территории, похоронят страну под слоем мусора и всякой отравы и заставят людей работать за гроши. Они боятся, что корпорации в итоге покинут их, предпочтя другие страны, где действуют более мягкие экологические и социальные нормы, обрекая на нищету и голод людей, которые забросили свое хозяйство ради работы на их фабриках.

Система, основанная на страхе и кредитах, кажется эффективной; однако история показывает, что империи не вечны. Трагедия взлета и падения Америки в современном мире демонстрирует колоссальный провал корпоративных и государственных лидеров.

После развала Советского Союза новые корпоративные главы сочли себя вправе делать все, что им вздумается, лишь бы добиться своей цели — максимальной прибыли, не брезгуя подкупом политиков и манипулированием правовой системой. Такие «вспомогательные» организации, как Всемирный банк, повышали ставки на кредиты, выставляли политические требования и навязывали условия кредитования странам, воздействуя на их политику, на их отношения со Штатами и корпорациями.

Эти страны быстро поняли, что их эксплуатируют. Однако им некуда было обратиться, не было никакого противовеса. Советский Союз распался. У развивающихся стран не осталось выбора — только сдаться и ненавидеть.

И вдруг, совершенно неожиданно, появилась новая мировая держава — Китай. Его стремительный взлет в качестве экономического гиганта и крупного игрока в международном производстве и торговле превратил Китай в противовес на мировой арене.

Китай многому научился на ошибках Штатов, их союзников и корпоратократии. Китайские кредиты обычно не сопровождаются драконовскими требованиями — в отличие от Всемирного банка и МВФ — такими, как требование голосовать за конкретные программы ООН, торговать только в долларах или разрешить размещение иностранных военных баз. Китай обещает, что фабрики, которые он построит, будут работать длительное время. Предстоит еще проверить, сдержит ли он свои обещания, однако США продвигают соглашения «свободной торговли», которые действуют как раз наоборот.

Несмотря на то что Китай ведет себя намного лучше, чем Штаты и их союзники, факт остается фактом: Китай использует кредиты — многочисленные займы — для продвижения своей системы ЭУ, контролирования стран и их ресурсов.