K-Pop. Love Story. На виду у миллионов Аэ-Юнг

Глава 3

Чувстительная

– Мадмуазель Шастен?

Портье, который до этого помог ей с чемоданами, просовывает голову в приоткрытую дверь. Элис слабо улыбается ему, шмыгая носом.

Из-за усталости она все-таки пролила несколько слез. Элис ненавидит плакать, вечно ругает себя за такое проявление слабости. Хорошо, что в этот момент она была в комнате одна. Сон молниеносно принял душ и сразу ушел, даже не взглянув на нее. Все это время Элис просидела, забившись в уголок кровати, пытаясь испариться, лишь бы избежать очередного неприятного разговора.

Как только Сон вышел, она бросилась к чемодану, чтобы привести себя в порядок, высушить волосы, накраситься. Проделав все эти манипуляции, Элис почувствовала, что к ней возвращается уверенность. Решено. Она помчится в аэропорт, да хоть пешком туда пойдет, если пары купюр в кошельке не хватит на такси. Там она позвонит тете, попросит о помощи и настоит на том, что потом с зарплаты вернет всю стоимость билета до Франции, купленного в последний момент.

Но когда она уже застегивала чемодан, в который побросала все самое важное…

«Черт с ними, с остальными вещами. Пусть Ким все это выкинет…»

…пришло короткое сообщение.

Я отправил кое-кого за вами.

Элис упала обратно на мягкую, уютную кровать в тихой просторной комнате, пахнущей чистотой. При других обстоятельствах она наверняка была бы просто счастлива. Так она и провела добрый час в ожидании: глаза смотрят в пустоту, грудь размеренно поднимается и опускается, а слезы все текут по щекам, и она ничего не может с этим поделать.

Так же отрешенно, на автомате, она встает и следует за любезным портье, который сопровождал ее по прибытии. Если прислали его, значит, наверное, ее и правда отправят теперь домой. При этой мысли Элис немного успокаивается, и ей удается более-менее собраться с духом для предстоящей встречи с Кимом.

– А чемоданы вы заберете потом? – спрашивает она в лифте.

– Чемоданы? – удивляется мужчина.

С помощью карты он снимает блокировку с кнопки третьего этажа.

– Простите, что сразу не представился. Меня зовут Чан, я – помощник господина Кима. Я провожу вас к нему, как вы и просили.

Помрачнев, Элис замыкается в молчании.

«Зато наконец-то увижусь с Кимом, это главное».

Двери открываются, и Элис вслед за Чаном выходит в длинный коридор. Порой вместо дверей им попадаются большие окна, за которыми виднеются ярко освещенные репетиционные залы. Здесь тоже очень чисто, роскошно, но при этом функционально, без излишеств. Над некоторыми дверями горят красные лампы – видимо, там идет репетиция или запись.

Дойдя до самого конца коридора, Чан открывает массивную дверь и пропускает Элис в кабинет господина Кима. Пройдя несколько шагов, она слышит щелчок замка. Тихий, деликатный. Ей кажется, что она попала в клетку, на съедение к хищнику.

Ким не один… В кресле возле стола с комфортом расположился Хиджун: ноги широко расставлены, руки лежат на подлокотниках, в глазах читается неприкрытая ирония.

Встретившись с его внимательным взглядом, Элис чувствует, словно ее ударили в сердце, апперкотом прямо в грудь. Ее зрачки расширяются от изумления.

«Откуда это пронзительное ощущение, как тогда, в коридоре?»

– Элис, времени у меня мало. И я не могу уделить его только вам. Мне еще надо разобраться с Хиджуном, так что давайте побыстрее, будьте любезны.

Она переключает внимание на Кима, но, растерявшись из-за его совершенно бесстрастного тона, лишь открывает рот, не в силах издать ни звука. Продюсер даже не смотрит на нее, листая и подписывая какие-то бумаги.

– Я… – Элис запинается.

Атмосфера в комнате так же холодна, как ее интерьер: огромная мебель из темного дерева; длинный стол перед окном, выходящим в парк; книжные шкафы до самого потолка с плотными рядами аккуратно размеченных папок всевозможных цветов; темный ковер, почти полностью покрывающий паркетный пол… И все.

– Вы… – подхватывает Ким, в голосе которого сквозит нетерпение.

– Я… не могу оставаться здесь в таких условиях.

Ким откладывает ручку и смотрит ей прямо в глаза.

– В каком смысле? Элис, честное слово, мне некогда. Потрудитесь объяснить, из-за чего вы, едва приехав, уже хотите нас покинуть?

– Я не могу согласиться спать в одной комнате с Соном.

Короткий смешок Хиджуна заставляет Элис вздрогнуть. Подняв взгляд, она видит на его лице презрение, и ей от этого становится очень горько. Его полные губы складываются не в нежную улыбку, как тогда, а в горькую усмешку. Глаза словно каменеют.

– Элис, – отрезает Ким, косо глядя на Хиджуна. – Мы не можем предоставить вам отдельную комнату. У нас просто-напросто нет лишнего места. Но и предлагать вам раскладушку в репетиционном зале или подсобке со швабрами мы тоже не собираемся. Мне кажется, квартира, в которой вам предстоит жить в течение месяца, вполне комфортабельна.

– Я не потерплю, чтобы подобные решения принимали за меня, – выдает Элис, расправляя спину и сверля Кима взглядом.

Он тихо смеется.

– Вы не в том положении, чтобы предлагать переговоры. А если бы и были, для этого требуются две стороны, а я в ваши игры играть не намерен. Вы подписала контракт с четкими условиями. Вы проводите с нами месяц, в течение которого я использую ваше присутствие как считаю нужным и полезным для карьеры Сона. Взамен вы получаете более чем щедрую сумму. Больше я вам ничего не должен. Напоминаю, что вы находитесь здесь с определенной целью. Это не школьная поездка, и я не обязан потакать вашим капризам.

Презрение, сквозящее в этой речи, ошеломляет Элис, наполняя жаждой протеста. За кого он ее принимает? За девчонку-эгоистку? Она так этого не оставит. Но когда она уже собирается парировать, Хиджун протягивает по-английски с сильным корейским акцентом:

– В комнате Сона? Какая неженка. Бедненькая… Что же тебя не устраивает? Сон точно не урод, девушки от него в восторге. Ты радоваться должна. Да и не в одной кровати же вы спать будете, в конце концов.

«А я в восторге от тебя».

Эта мысль внезапно возникает в голове, но Элис больно от того, с каким презрением и злобой отнесся к ней Хиджун, и потому она не произносит это вслух.

Пробормотав продюсеру, что так и быть, войдет в их положение, она вылетает из бюро, не дожидаясь, пока ее проводят. Нужно любой ценой сбежать как можно дальше, чтобы эти двое не увидели ее слез.

Элис чувствует, что так далеко от дома, так глубоко увязла в западне. А еще ей немного стыдно, ведь, как бы ей ни хотелось наброситься на Кима с кулаками, он в чем-то прав. Устроилась она очень хорошо, хоть ей и навязали эту ужасно неловкую ситуацию.

На минутку Элис прислоняется плечом к стене, чтобы перевести дух. У нее слегка кружится голова от усталости и жары, которая царит на этом этаже.

– С тобой все хорошо?

Открыв глаза, в нескольких шагах от себя она видит Чанмина. Макнэ[7] группы подходит осторожно, словно боится спугнуть девушку. Его детское лицо и миндалевидные глаза вызывают у нее улыбку. Он похож на куклу, идеальную и очаровательную.

– Ты ведь Элис, да?

– А что? Ты тоже хочешь поиздеваться надо мной? – тут же мрачнеет она.

– Вау! Полегче! – смеется он, поднимая руки в знак капитуляции.

Его озорной взгляд успокаивает Элис, и она слегка хихикает.

– Прости, что твой приезд получился слегка сумбурным, – мягко говорит Чанмин.

Элис расслабляется. Наконец-то немного человеческого тепла.

– Да уж, сумбурным – это точно.

Напряжение спадает, и непрошеный всхлип вырывается с забавным сдавленным звуком. Несколько слезинок стекают по щекам.

– О нет! Не плачь! Все будет хорошо, вот увидишь. Идем со мной.

Чанмин кладет ладонь ей на плечо, берет ее руку в свою и прижимает девушку к себе. Они почти одного роста: Элис вспоминает, что он всего метр 73. Она опускает голову ему на плечо. В это мгновение ей так хорошо и одновременно так странно.

Не отстраняясь, он ведет ее к закрытой двери и нажимает на ручку. В углу комнаты несколько стульев выставлены в круг. Больше там ничего нет, даже ковра. Видимо, это танцевальный зал.

– Здесь нам никто не помешает.

Юноша садится на стул напротив Элис и смотрит на нее с милой улыбкой.

– Чанмин, – представляется он, протягивая руку.

– Я знаю, – отвечает она с такой же улыбкой.

– Не сомневаюсь, но вежливость есть вежливость.

Улыбка Элис становится шире. Чанмину всего 22, а такой отзывчивостью не всякий зрелый мужчина может похвастаться. При этом он мечтает быть позитивным и упорным, как Санджун, и широкоплечим, как Сон.

– Элис, – представляется она в свою очередь, протягивая руку.

– Итак, Элис, мне очень приятно лично познакомиться с настоящей фальшивой подружкой Сона.

Девушка хочет снова хихикнуть, но сдерживается.

«Какая я все-таки чувствительная! Смеюсь – а потом тут же плачу».

– Ничего забавного тут нет, – выговаривает она Чанмину.

– Прости, – сразу же извиняется он. – Расскажи все по порядку, и я пойму, как наш великий лидер уже успел тебя так расстроить.

В этот момент дверь позади них открывается и в комнату заходит Санджун, главный танцор группы, с полотенцем на шее. Он очень красив: кожа чуть более темного оттенка, удлиненное лицо, густые ресницы. Довольно долго он ходил с розовыми волосами, но несколько месяцев назад сменил цвет на каштановый и обновил стрижку: челка на две стороны прибавила ему недосягаемости и решительности.

Элис жалеет, что не удалось чуть дольше побыть наедине с единственным человеком, который проявил к ней внимание с момента приезда. Но, несмотря на все сложности, ей с трудом верится в происходящее. За несколько часов она увидела Сона, Хиджуна, Чанмина, а теперь и Санджуна. Причем не как фанаты – где-то там, за ограждением, – а совсем близко, в обычной жизни. Элис вспоминает о Зоэ, и ей снова становится немного стыдно.

«Мне ведь и правда повезло, несмотря на обстоятельства».

– Что вы тут делаете? – спрашивает Санджун по-корейски.

– Познакомься, это Элис. Помнишь, нам недавно говорили о ней на собрании о том, что она приедет, – отвечает Чанмин по-английски, чтобы девушка тоже поняла.

– А, точно! Это из-за тебя Хиджун весь день сам не свой, – Санджун тоже переходит на английский.

– Хиджун? – удивленно переспрашивает Чанмин, и Элис снова ощущает удар прямо в сердце. – Это наш-то весельчак?

Санджун подходит к Элис и протягивает ей руку. Девушка сжимает его ладонь, стараясь не распахнуть рот от удивления.

– Привет. Я тут хотел порепетировать.

– Валяй, ты нам не мешаешь, – поддевает его Чанмин.

Вздохнув, Санджун натянуто улыбается Элис, а потом отходит подальше и складывает полотенце в углу.

– Не обращай на него внимания, – тихо говорит Чанмин. – Ему важен только танец. Остальное просто не существует.

Глаза снова щиплет от слез, но Элис все-таки выдавливает улыбку.

– Не переживай. Кроме тебя он единственный, кто отнесся ко мне не так уж плохо с момента приезда.

– Правда? Расскажи-ка.

Позади него Санджун надевает наушники и начинает танцевать перед зеркалом, чтобы отслеживать каждое перемещение. На нем рваные черные джинсы, простые кроссовки и белая футболка. Плавность и точность его движений поражают. Элис невольно восхищается его работой. Санджун полностью сосредоточен, но в то же время танец кажется цельным, легким, словно все шаги уже отработаны настолько, что сами вытекают один из другого, без участия мыслей. Чанмин прослеживает взгляд Элис.

– Здорово танцует, да?

– Не то слово, – отвечает она, все еще под впечатлением.

– Выверяет все до миллиметра.

– Это хореография к Silver Spoon, да?

Чанмин присвистывает.

– Да у нас тут настоящая фанатка, я смотрю.

– Ага, – грустно улыбается Элис.

Юноша просто очарователен. Так мило пытается утешить ее, хотя у него наверняка полно дел. Но он еще так молод! Наверно, ему трудно будет понять. Да и Элис не хочет навязываться ему в поисках поддержки. Для него это может оказаться тяжким грузом. Она уедет, а он останется с группой, и чтобы все сложилось удачно, его дружба с другими участниками не должна пострадать.

– Ничего такого не случилось. Просто устала, а еще эта разница во времени… И Ким распорядился отнести мои чемоданы в комнату Сона, а он не горит желанием жить со мной. Да и я тоже, кстати. Это очень неловко.

Чанмин улыбается.

– Наш великий продюсер редко снисходит до того, чтобы интересоваться чьим-то мнением. Я тебя понимаю. А насчет Сона не волнуйся, он привыкнет.

Элис уже собирается возразить, что дело не только в этом. Она не хочет, чтобы он привыкал, чтобы просто терпел ее. Ей так хочется подружиться с ними всеми. Тяжело чувствовать, как тебя отталкивают, отвергают. Ему она не нужна, это ясно. Элис пытается сформулировать свои мысли так, чтобы не расплакаться, и тут в комнату входит Киха. Девушка восхищенно смотрит на его утонченное лицо, тонкие губы, прямой нос и волосы, отливающие рыжим. Осон и Хэсон появляются следом, слегка кивают ей и присоединяются к Санджуну.

«Нам тут никто не помешает – вспомнила Элис слова Чанмина. – Как же!».

Киха сначала видит танцующего Санджуна, потом с удивлением замечает Элис с Чанмином и подходит к ним, широко улыбаясь.

– Hello! Добро пожаловать. Элис, да? Смотрю, с Чанмином вы уже не разлей вода? Я так и думал, – весело произносит он, делая глоток из бутылки, которую держит в руках.

– Элис приняли не особо радушно, – коротко поясняет Чанмин.

Киха прищуривается.

– Правда? Почему же?

Он подсаживается к ним. В углу зала Санджун останавливается и шумно вздыхает, чтобы все заметили, как сильно ему мешает их шушуканье. Остальные члены группы разражаются смехом.

– Не обращай на него внимания. Ну, разве что на танец… – добавляет Киха.

– Я ей уже это говорил, – улыбается Чанмин.

Потом он вкратце пересказывает Кихе историю Элис. По крайней мере, она так думает, потому что разговаривают они на корейском, и очень быстро, так что уловить ей почти ничего не удается. Это заставляет Элис с горечью осознать, насколько ее знания корейского теоретические и книжные. Киха успокаивающе похлопывает ее по руке.

– Слушай, я тебя понимаю. У нас тут все очень своеобразно устроено, и с непривычки может быть неприятно. Но если захочется поболтать или что-то пойдет не так, ты всегда можешь прийти поговорить с нами. Мы с Чанмином очень рады, что ты здесь. И потом…

Вдруг он распахивает глаза, берет в руку длинную прядь волос Элис и приподнимает, чтобы лучше рассмотреть.

– Ух ты! Какие волосы! С ума сойти!

Элис фыркает от смеха. Киха разглядывает ее густые локоны с таким уморительным выражением на лице. Чанмин тоже смеется от души.

Саркастический смешок прерывает их веселье.

– Что, капризуля нашла кому поплакаться?

В комнате воцаряется мрачная тишина. Атмосфера сгущается настолько, что Элис кажется, будто ее можно потрогать рукой. Даже Санджун вынимает один из наушников. Осон и Хэсон застывают на месте. Стоя в нескольких шагах от них, Хиджун пренебрежительно смотрит на Элис. Чанмин и Киха сверлят его взглядом, а он продолжает:

– Что? Это правда! С самого приезда она только и делает что жалуется. А вы просто теряете время, отлынивая от работы…

– Хиджун! Что на тебя нашло? – повышает голос Санджун.

Чанмин и Киха переключают внимание на Элис, чье лицо искажается от боли. Она снова чувствует, что нужно бежать прочь из этого места. Где можно укрыться? Она не представляет, но лучше держаться подальше от этого типа. Почему он так жесток к ней?

Чанмин пытается ее удержать.

– Элис, я не знаю, что с ним творится, но он не…

Поздно. Девушка выбегает в коридор, захлопывая за собой дверь.

А ведь благодаря Чанмину и Кихе она только-только начала думать, что сможет приспособиться к ситуации! Элис бросает взгляд налево: кабинет продюсера. Нет, это бессмысленно. Ему плевать, каково ей сейчас. Помогать он не станет. Справа – лифт. Точно, спрятаться у себя в комнате. Хоть бы Сона там не было…

Она бросается к лифту, но не успевает сделать и пары шагов, как кто-то хватает ее за руку и резко дергает назад. Резко обернувшись, она сталкивается лицом к лицу с Хиджуном. Тот быстро отступает, но не отпускает ее.

– Чего тебе еще надо? – кричит Элис. – Мало оскорблял меня сегодня? Я же тебе ничего не сделала! Можно ведь просто не разговаривать со мной!

Опять этот обидный насмешливый взгляд. Хиджун поднимает идеальную бровь, встряхивает синими волосами, падающими на глаза, и Элис невольно снова чувствует ту самую дрожь, тот жар в глубине груди. Что-то нежное, обволакивающее, вызывающее желание забыть обо всем вокруг. Он так красив вблизи. Кожа такая нежная на вид, губы…

– Я не привык любезничать с нечестными людьми, – бросает он.

От удивления у Элис перехватывает дыхание, и она не может вымолвить ни слова.

– Я не… дело не в этом, ты ведь меня совсем не знаешь. И не в любезности тоже. Ты специально стараешься меня оскорбить. Иначе ты бы просто высказал своим приятелям по-корейски все, что думаешь обо мне. Но нет, ты говорил по-английски, чтобы я все поняла. Значит, хотел меня задеть.

Удивленное выражение на секунду появляется на лице Хиджуна, словно он только что осознал, что она права.

– Так и есть, – признает он.

Но Элис не знает, радоваться ли ей победе в этом споре или огорчаться еще больше. Взгляд певца смягчается, задерживаясь на ее лице, и она заливается краской. Похоже, он пристально рассматривает ее губы, щеки, потихоньку приближаясь к ней. Вот он уже совсем близко, как в том коридоре в Париже. В тот день, когда все началось. Кончиками пальцев он сжимает длинный каштановый локон, который часто падает Элис на глаза. Тот самый, который недавно держал в руке Киха.

Но движения Хиджуна совсем не такие, как у его друга. Намного интимнее. Он крутит прядь между пальцами, разглядывая игру света, и, похоже, оценивая мягкость волос. Дыхание Элис учащается. Эта близость кажется ей одновременно и неловкой, и волнующей.

Потом, не говоря ни слова, он отпускает прядь и заправляет ее за ухо, чтобы она больше не мешала Элис. Когда он убирает руку, его пальцы касаются щеки девушки, и та чувствует, как длинный электрический разряд пробегает вдоль позвоночника. Хиджун молча поворачивается и снова исчезает за дверью репетиционной.

Элис остается одна, в полной растерянности.

«Этот тип совсем того? То хамит без причины, а то вдруг так подкатывает? У него что, раздвоение личности? И что он имел в виду, когда говорил про «нечестных людей? Это я-то нечестная? Что это было вообще? Ничего не понимаю».

Одно известно точно: когда он рядом, сердце Элис начинает колотиться невыносимо быстро…

– Сон!

Вернувшись в репетиционный зал, Хиджун обнаруживает, что Сон успел к ним присоединиться, и в приступе черной ярости не раздумывая бросается к нему. Вздрогнув от резкого оклика, Сон оборачивается и смотрит на друга, ничего не понимая.

– Чего тебе? – спрашивает он удивленно.

– Почему ты обошелся с Элис как подонок?

– Что?

Остальные участники группы прекращают разговор, но Хиджун этого даже не замечает, как и того, что танцевальные движения Санджуна замедлились, и тот внимательно смотрит на него. Вне себя от гнева Хиджун повторяет:

– Почему ты обошелся с Элис как подонок? Оглох что ли? Отвечай.

– Хмм… – подает голос Чанмин из своего угла. – Но ты ведь тоже вел себя с ней по-дурацки.

– Да уж, – бормочет издалека Хэсон.

Хиджун бросает на них такой мрачный взгляд, что больше никто не осмеливается возникать.

– Нет, я же не… – начинает Сон.

– Да! О чем ты только думал? Она сейчас далеко от родных, нас совсем не знает, общается только с Кимом, который считает, что имеет право распоряжаться жизнью всех вокруг. Тебе не кажется, что ей не помешала бы капелька сочувствия?

Сон издает короткий смешок, удивленный и нервный.

– Чего это ты вдруг? Ревнуешь, что ли? Тоже хочешь фальшивую невесту? Так забирай, мне не жалко. Я и сам от этого плана не в восторге, знаешь ли.

На мгновение дикая ярость охватывает Хиджуна, взгляд становится кровожадным, глаза мечут молнии. Ему хочется хорошенько вмазать приятелю, но насилие – не его вариант. Не желая переступать черту, после которой отношения с Соном будет уже не исправить, Хиджун сдерживается из последних сил, сдергивает полотенце с его шеи и швыряет на землю.

– Веди себя с ней как следует. Дело не в этой девчонке, на нее мне плевать. Дело в том, что твои выходки ставят нас всех под удар. Ты в курсе, что она ворвалась в кабинет продюсера и потребовала вернуть ее во Францию? Так что, ради группы сделай так, чтобы она была счастлива тут весь месяц. Уяснил?

– Ммм… Ок. Тише, приятель! – бормочет Сон, все еще тараща глаза.

Не говоря больше ни слова, Хиджун идет к Санджуну на негнущихся ногах. По телу все еще пробегают разряды электричества, и единственный, кто сможет его сейчас успокоить – это лучший друг. Санджун останавливается и молча косится на него.

– Ну? – огрызается Хиджун.

– Ничего, – пытаясь отдышаться, отвечает Санджун и протягивает другу бутылку воды. – Вот, попей.

Хиджун послушно отпивает, а за его спиной остальные участники группы понемногу возобновляют разговор.

– Пойдем, – зовет его Санджун, подталкивая под локоть. – Пора потанцевать.

Хиджун наконец-то улыбается.

Санджун верит, что танец может решить все проблемы. Но на сей раз это вряд ли поможет…

– Элис?

Сон просовывает голову в приоткрытую дверь. Элис медленно открывает глаза, задаваясь вопросом, под каким соусом ее сожрут сегодня. Но после той сцены с Хиджуном в коридоре она воспряла духом. Приготовила перекус из продуктов, которые нашла на огромной кухне. Но главное – хорошенько все обдумала.

Элис нужны эти деньги. Они могут изменить ее жизнь. Не может быть и речи, чтобы она отказалась от них из-за какой-то кучки кретинов. А Чанмин и Киха так вообще само обаяние! Остальные члены группы тоже проявили радушие. Может, они и приятные люди, просто нужно потратить чуть больше времени на общение с ними.

Как бы то ни было, учеба важнее всего. И плевать на внезапную враждебность этих придурков. Позволит ли она так с собой обращаться? Должна ли она извиниться за то, что оказалась в такой запутанной ситуации? В ней наконец-то проснулась настоящая Элис, которая почти исчезла после приезда в Сеул. Именно она, широко улыбаясь, отвечает Сону:

– Я тебя слушаю. Хочешь сказать мне очередную гадость?

Сон выглядит крайне смущенным.

– Я… Нет…

– Отличная новость! – восклицает Элис, откладывая книгу, которую до этого увлеченно читала.

– Я… Ким запланировал для нас прогулку.

Элис садится на кровати.

– Прогулку? Можно с этого места поподробнее?

– Ну…

Сон заходит в комнату, но остается возле двери, почесывая затылок.

– Тут такое дело… Я как-то сказал в интервью, что когда встречу девушку, которая мне понравится, то хотел бы прогуляться с ней при луне…

– А, да. Помню, читала где-то.

Оба замолкают.

– В общем, продюсер решил, что нам неплохо бы прогуляться вдвоем.

Снова воцаряется молчание: все более и более смущенное – со стороны Сона, и все более и более скептическое – со стороны Элис. Ему явно ужасно неловко. Голову опустил. Раскаивается. Такое ощущение, что этот высокий красавец сейчас не знает, куда себя деть. Когда он начинает переминаться с ноги на ногу, как ребенок, Элис наконец нарушает тишину:

– Сейчас? То есть, снаружи холод собачий, а мы должны идти гулять?

– Да.

Элис вздыхает. Несколько часов назад она бы ни за что не подчинилась, но теперь, собравшись с мыслями и с духом, она только вздыхает, поднимаясь.

– Мне надо надеть что-то конкретное?

– Я… я не думаю… Во всяком случае, Ким ничего не говорил. И… ммм… ты и так выглядишь отлично.

Потянувшись было за ботинками, девушка бросает на него скептический взгляд.

– Погоди, ты что, мне сейчас комплимент отвесил?

Сон снова чешет в затылке, отводя глаза.

– Вроде того.