K-Pop. Love Story. На виду у миллионов Аэ-Юнг

Элис и Хиджун неотрывно смотрят друг другу в глаза. Его зрачки так расширены, что касаются темной радужки. Странно, что молний нет. Они бы воплотили весь ее шок от его пристального взгляда. Воцаряется тишина, и они застывают так, лицом к лицу, разделенные только болью.

Наконец Элис жалобно спрашивает:

– Но… почему?

Широко раскрыв глаза, не отворачиваясь, она высказывает предположение, которое хранила в глубине души с самого начала, но не решалась произнести вслух.

– Хиджун, ты что… ревнуешь?

Юноша перестает хмуриться, его лицо разглаживается от удивления. Он запускает руку в волосы и отводит взгляд, откидываясь на сиденье, сползая по кожаной спинке. Пальцы зарываются в спутанные синие пряди.

– Хиджун, – выдыхает Элис.

Он все еще погружен в беспросветное молчание.

Эта бесконечная тишина давит, как гранитная плита. Она уже заполнила каждую частицу воздуха в салоне, когда лимузин наконец-то минует пост охраны и медленно подъезжает к дому. Элис и Хиджун по-прежнему сидят неподвижно. Девушка рассматривает четкий профиль певца, его полные губы, ровные дуги бровей. Хиджун застыл в той же позе: развалился на сиденье, глядя в одну точку перед собой, запустив пальцы в волосы.

Когда Ким резко дергает дверь со стороны Элис, они оба вздрагивают, выныривая из оцепенения и своих мыслей.

– Шастен, марш ко мне в кабинет!

Элис и Хиджун следуют за Кимом в гробовом молчании. В лифте никто не издает ни звука. Но как только дверь кабинета захлопывается за ними, Ким взрывается.

– Представляете, что расскажут журналисты? Шастен, вы совсем тупица? Как можно попасться в таком виде? Повнимательнее нельзя было? Вы даже вообразить не можете, сколько работы добавили моей команде! Мелкая идиотка! Вас наняли, чтобы помочь карьере Сона, а не разрушить окончательно и ее, и заодно всю группу!

– Успокойся, Ким, – пытается урезонить его Хиджун.

– А ты что тут забыл? Я сказал «Шастен, марш ко мне в кабинет», а не «придурок, который возомнил себя прекрасным принцем и нападал на журналиста, марш в кабинет»!

Хиджун нервно проводит рукой по лицу. Занятно, как безучастно все, что их окружает. Та же равнодушная обшивка стен, аккуратно расставленные папки… Словно они – не декорация к отвратительной сцене.

– Знаю, но раз уж я здесь, то послушай. Элис это все пока в новинку.

– Пиар-команда предложила ей помощь, она отказалась, – бурчит Ким.

– Неправда. Наоборот, она предоставила им полный доступ ко всему. Она делает все, что ты просишь, идет туда, куда скажешь, ни с кем не разговаривает. Этот мир хищников ей не знаком, и никто ее не просветил на его счет. Элис не нарочно попалась на фото в таком виде. Кстати, девушка, которая ее сопровождала, должна была следить внимательнее, чтобы подобного не произошло.

Ким окидывает Элис презрительным взглядом.

– Фотографии сделала Ю. Мне это подтвердили по дороге сюда.

Волна гнева поднимается в глубине души Элис. Хиджун выпаливает ругательство на корейском.

– Это ничего не меняет. Она ноет с самого приезда. Если бы она была повнимательнее, мы бы не оказались в таком положении. А ты у нас теперь кто? Ее адвокат?

– Ким, прекрати! – обрывает его Хиджун.

Для Элис это уже слишком. Слезы наворачиваются на глаза.

«Черт побери! Я никогда столько не ревела, сколько здесь. Разве что после смерти родителей… Какая же я плакса!»

Хиджун делает неловкий шаг к ней навстречу. Элис резко отталкивает протянутую руку, сверля его взглядом.

– Ким совершенно прав! – подхватывает она. – С самого приезда я «ною», как он точно выразился. Потому что с самого приезда я мечтаю только вернуться домой.

Элис невольно повышает голос, срываясь на крик, как в лимузине. Ее уже не остановить. Она с вызовом смотрит на Хиджуна:

– Я мечтаю вернуться домой, потому что ты – самый ужасный тип, какого я встречала в жизни. А вы, господин великий продюсер, считаете себя важным бизнесменом, а на деле – просто псих! Нельзя так обращаться с людьми. Ни ради чего. Думаете, что поступаете во благо? Вы заставляете Сона ломать эту дурацкую комедию с фальшивой подружкой. Заставляете всех следовать своим мелким планам, которые считаете наполеоновскими, а на самом деле они – просто пшик. Вы – просто одинокий злодей. Люди подчиняются вам из страха, а не из уважения к вашим надуманным деловым талантам. Конечно же, такое не может не выйти боком! Людей нельзя заставлять быть вместе. Не надо было мне соглашаться на эту затею. Нашла бы другой способ заработать на учебу. Я бы лучше годами вкалывала за копейки, чтобы заплатить за институт, лишь бы больше вас никогда не видеть.

Теперь Ким разглядывает ее не спеша.

– Закончили? – холодно спрашивает он, пока она переводит дух.

Жуткая полуулыбка снова появляется в уголке губ, и Элис хочется ему врезать.

– Вам не хуже меня известно, что у вас не было выбора. Как думаете, почему я остановился именно на вас? Потому что вы были красивее или умнее подруг? Нет. Потому что у вас кудрявые волосы, как у Ю на фото с Соном. Изображение размыто, поэтому вы вполне могли сойти за нее. А когда я провел небольшое расследование, то быстро понял, что от предложенной суммы вы не сможете отказаться. Очень благородно с вашей стороны ничего не просить у тети. Ведь она и так надрывается ради собственных детей. Вы бы сказали «да», потому что остались одна, без родителей. Когда я узнал, кто вы такая, то сразу же понял, что смогу делать с вами все, что захочу.

– Чудовище, – выдыхает Элис, распахнув глаза от ужаса. – Вы просто монстр. Намного хуже, чем я думала.

Что-то каменеет у нее внутри. Да, раньше жестокие слова Кима уже довели ее до слез, но теперь она снова берет себя в руки.

– Вы не дали мне ни одного шанса. Бросили в клетку к тиграм, а теперь разочарованы неудачным вкладом? – Она коротко сухо смеется. – Да уж, не больно-то вы хитры. Преданность приобретается не страхом. Это так не работает. А теперь, когда игрушка сломалась, думаете, что выйдет запугать и избавиться от меня? Ошибаетесь. Я остаюсь. Не потому, что вас боюсь, и не потому, что у меня нет выбора. Я остаюсь ради Сона. Потому что он рассчитывает на меня, и я готова на все, чтобы ему помочь.

– Прекрасно, – холодно, но сдержанно отвечает Ким. – Но больше никаких осечек, иначе я лично посажу вас в самолет. Ясно?

Продюсер поворачивается к Хиджуну и насмешливо добавляет:

– Слышишь, ради Сона остается. Не слишком огорчился, а, Хиджун?

Юноша смотрит в одну точку на полу. Синие пряди падают на лицо, и Элис не может рассмотреть, что за чувства отражаются в его взгляде.

– Так будет лучше для группы, – наконец с трудом выдавливает он.

Взгляд Элис падает на руки певца. Он вертит в пальцах клочок бумаги. На полу, возле его ног, лежат два крошечных журавлика-оригами. Хиджун молчит, и, кажется, сосредоточенность на аккуратных движениях помогает ему сбросить напряжение.

«Точно как в моих снах!»

Она вдруг смотрит на него иначе. Сегодня он был просто удивительным. Реагировал так противоречиво! Сначала вел себя ужасно, потом замкнулся в молчании. А в итоге вступился за нее. И еще это… крошечные оригами…

«Как это возможно…? Такие яркие сны… Не может же быть, что… Нет. Невозможно. – Элис не верит в подобную чепуху. – И все же… Слова этой песни…»

Я больше не могу двигаться дальше.

Мне не хватает воздуха; эта мечта в конце концов задушит меня.

Мое тело – тюрьма, из которой я хочу убежать.

Когда ты не смотришь на меня,

Я чувствую себя одиноким, заключенным.

Я больше не могу дышать,

Словно самого себя мне уже недостаточно.

Приходи за мной.

Она услышала их во сне. Те же, что он пел тогда в зале, один…

«Нет, этого не может быть…»

Хиджун замечает внимание Элис и смотрит на нее сквозь синие пряди, не поднимая головы.

– Что? – сухо спрашивает он.

Элис улыбается в ответ на агрессию. Может, это все – только маска?

– Все, выметайтесь оба! – машет в их сторону Ким.

Он уже сел за стол и с головой ушел в документы, стопкой лежащие перед ним.

Элис выходит первой, Хиджун – следом. Она идет по коридору, не обращая на него внимания, но он догоняет ее.

– Постой, давай провожу.

– Куда это? – спрашивает Элис с иронией в голосе. – В мою комнату?

– Ну… да… если ты идешь туда, то в твою комнату, наверно.

– Зачем? Боишься, что я заблужусь в прямом коридоре или в лифте? Знаешь, я уже большая девочка. Как-нибудь справлюсь сама.

Хиджун покашливает.

– Ну да… просто я…

– Боишься, что я доставлю группе еще больше неприятностей? Уверяю тебя, журналистов тут нет, да и немедленно раздеваться я не собираюсь. Так что все будет нормально.

Он снова покашливает, уже более нервно, и оттягивает пальцем ворот рубашки. Не говорит ни слова, но не отстает. Молчит он и в лифте, и в коридоре квартиры. Когда они проходят мимо огромной гостиной-кухни, то видят, как все участники 7Х собрались вокруг центральной стойки и оживленно, даже взволнованно беседуют. Заметив Хиджуна и Элис, Сон тут же встает и собирается подойти к ним, но Санджун удерживает его за рукав. Сон все же явно переживает, поэтому все-таки спрашивает:

– Как ты, Элис?

Она машет ему, мол, все хорошо, но Хиджун тут же хватает ее за локоть и утягивает подальше.

– Все у нее хорошо, а ты что думал? – отвечает он Сону. – Я же ее не бросил, в отличие от тебя!

Элис высвобождает руку.

– Эй, хватит! Ким недавно очень правильно сказал: ты мне не адвокат. Так что если собрался провожать меня до комнаты, то хотя бы не наезжай на тех, кем я дорожу.

Чанмин фыркает от смеха, а Хиджун опускает голову и едва различимо шепчет «прости». Элис посылает ободряющий взгляд Сону и продолжает путь одна. Подойдя к двери комнаты, она сжимает ручку и оборачивается к Хиджуну.

– Вот видишь, я нормально добралась. Теперь ты наконец отстанешь?

Юноша переминается с ноги на ногу, дергая низ пиджака. Он ему очень идет. Элис раньше не замечала, что строгие линии, отложной воротничок белой рубашки и глубокий цвет ткани костюма так выгодно подчеркивают правильные черты лица и гладкую кожу.

– Нет, – произносит Хиджун.

– Что значит «нет»?

Элис пытается поймать его взгляд, но он уклоняется.

– Можно я зайду на минуту? Мне нужно с тобой поговорить, – спрашивает Хиджун чуть ли не с мольбой в голосе.

Он выглядит таким несчастным, что, несмотря на все раздражение, девушке становится его жаль.

«Если честно, мне ведь не так уж хочется, чтобы он немедленно ушел?»

Она кивает, открывает комнату, впускает его и закрывает за ними дверь.

Элис садится на кровать, а Хиджун остается стоять прямо перед ней.

– Я тебя слушаю, – подбадривает его девушка, когда затянувшаяся пауза становится неловкой.

Наконец он смотрит на нее. Долгим взглядом. И хотя она взяла верх над ним после разговора в кабинете Кима и, честно говоря, ей это понравилось, но один его взгляд, такой простой прямой, все перевернул. Элис не может оторвать взгляд от его глубоких, темных глаз.

– Я хотел попросить прощения.

Его голос звучит глухо, пронизанный каким-то непостижимым желанием. Она чувствует это в самой глубине души, где ее собственная жажда отзывается на его. Хиджун вдруг совсем не выглядит неуверенным. Эта способность переходить от злости к магнетизму поражает Элис всякий раз и застает врасплох, лишая всей защиты. Она не успевает выстроить преграду между ними, чтобы уберечься и притвориться равнодушной к его чарам.

Он мягко приближается, и сердце Элис начинает биться чаще. Теперь Хиджун уже ничем не напоминает маленького раскаявшегося мальчика, на которого был похож мгновение назад. Опытный соблазнитель пробрался к ней в комнату, и Элис чувствует, что не в силах сопротивляться его притяжению. То же самое было и в коридоре концертного зала, и возле репетиционной в день ее приезда. Безумная сила возникает между ними, едва они остаются наедине, как в лимузине чуть раньше, когда Хиджун выплеснул свои чувства.

Он садится на кровать рядом с Элис, выставив согнутую ногу. Не слишком близко физически, но все-таки слишком близко, если вспомнить волнение, охватившее девушку.

– Я хотел извиниться за то, как вел себя, когда ты только приехала. Мне было сложно свыкнуться с самой мыслью о фальшивой подружке. По-моему, это нечестно.

– Только что, в машине, ты совершенно четко дал понять, что думаешь обо мне. Незачем к этому возвращаться, – прерывает его Элис, резкими словами пытаясь прикрыть рану, снова открывшуюся в груди.

– Нет, я… не должен был судить тебя так строго. Но после того, что Ким рассказал в кабинете, я понял, почему ты согласилась. И мне еще больше стало стыдно, потому что теперь я понимаю, как это тяжело для тебя и насколько я все это только усугубил. Прости меня, пожалуйста.

Его слова глубоко трогают девушку, повергая в смятение. И вызывают облегчение, ведь он больше не думает о ней так ужасно, как раньше. Элис хочет тоже сказать ему что-нибудь, но не представляет, что. Тогда она тихонько упоминает тот момент, когда услышала, как он поет один под гитару.

– Это было потрясающе, правда. Тебе бы показать эту песню продюсеру, когда она будет готова. Ты ее уже закончил?

Хиджун еще ближе. Он не сдвинулся с места, но подался вперед торсом. Настолько, что Элис теперь может разглядеть все оттенки его карих глаз, местами скорее черных, а местами – золотистых. Такие детали не увидишь на фотографиях в журнале. Это не базальт, а тигровый глаз, черный с золотыми прожилками.

– Нет, пока не закончил, – тихо произносит он, подсаживаясь еще чуть ближе.

Его взгляд скользит по ее губам.

– Мне не хватает материала, чтобы ее дописать. Нужно еще кое-что.

Элис пытается выровнять дыхание, но сердце колотится прямо в горле, заставляя делать короткие прерывистые вдохи.

– Правда? И что же тебе нужно? – спрашивает она, понимая, что отчаянно краснеет. Хиджун блуждает взглядом по ее губам, а потом снова смотрит прямо в глаза, как будто впиваясь в них. Он не говорит ни слова, только чуть улыбается и подносит руку к ее лицу. В этот жест, который повторяется каждый раз, он вкладывает всю нежность. Аккуратно прихватив кончиками пальцев один из локонов, рассыпавшихся по плечам девушки, он заправляет его за ухо, касаясь ее щеки.

– Не сейчас, Элис, – тихо произносит Хиджун на прощание, а потом встает и выходит из комнаты.

Девушка остается сидеть одна, прислушиваясь к тишине и стуку своего сердца, такому громкому, что от него звенит в ушах. После долгой паузы она приходит в себя, подбирает с пола сумку и вытряхивает на кровать, чтобы все перебрать. Просто так, без причины. Элис нужно чем-то себя занять, что-то делать чисто механически.

Нет никакой нужды заниматься этим прямо сейчас, но она больше не может сидеть без движения. Вот тогда она и обнаруживает среди вороха вещей прекрасное оригами в виде журавлика. На его крыльях наспех нацарапаны знаки хангыля:

(mianhae)

Элис не узнает это слово, по крайней мере написанное от руки.

Она берет телефон, завалившийся под подушки, снимает крылья журавлика крупным планом, потом находит в списке контактов номер Чанмина и нажимает «отправить». Через несколько минут приходит ответ.

Это значит «прости».

Хиджун сидит один в темноте. Он закрылся в репетиционной и не хочет никого видеть. Конечно, в новом доме у каждого участника группы есть отдельная комната, не то что поначалу, когда они все ютились в одной комнатушке и спали на двухэтажных кроватях, но уединиться получается редко. Постоянно кто-то просовывал голову в дверь, чтобы спросить, не видел ли он ноты, узнать как дела или просто поболтать.

Но сейчас Хиджуну очень, очень нужно побыть в одиночестве и тишине.

Наедине с гитарой.

Юноша достает из кармана сложенный листок бумаги и расправляет его. Перед ним текст песни на английском.

Если бы остальные узнали, что он пытается писать на иностранном языке, которым владеет не так хорошо, как они, то наверняка удивились бы. Но теперь он понимает, почему инстинктивно сделал этот выбор. Чтобы она поняла. Потому что невольно с самого первого слова, с первой буквы, обращался именно к ней.

Элис. Ее ясные глаза, шелковые локоны.

У Хиджуна на сердце стало так горячо, когда она поддержала его стремление к мечте о том, чтобы петь сольно.

Он чуть не испугался этого жара.

Хиджун прерывается. Его пальцы сжимают карандаш до боли. Чувства, которые он испытывает, так сильны!

Прислонившись спиной к стене, он закрывает глаза. Она здесь, под его веками, погружена в свои мысли. Держит книгу перед глазами, но не читает. Мысли захватывают все ее внимание, не давая сосредоточиться ни на чем другом.

Как бы он хотел вернуться, бегом подняться к ней и прижать к себе.

Но не может.

Хиджун открывает глаза, быстро прячет листок в карман и сбегает в свою комнату. Там он открывает ящик с цветной бумагой и начинает лихорадочно складывать, складывать, складывать, пока порывы, с которыми он так упорно сражается, наконец не ослабевают.

Глава 6

Чеджудо

Глядя в даль, Элис размышляет о том, как ей повезло с такой мягкой погодой. Обычно в это время на острове Чеджудо уже зима, но, похоже, в этом году осень решила задержаться здесь подольше, так что на улице сейчас очень хорошо. Конечно, тут не бывает так холодно, как в Сеуле, но +17 в начале ноября все-таки редкость.

Перед Элис простирается территория курорта. Кутаясь в свитер оверсайз, девушка пьет чай с манджу – восхитительными пирожками с каштанами, которыми она балует себя только изредка. Терраса при комнате просто идеальна. Элис может сидеть там часами, нежась в лучах солнца, глядя на волны, набегающие на берег, усеянный харубанами – «каменными дедами», которые стоят, повернувшись спиной к морю. Это изваяния с симпатичными лицами, в забавных круглых шапках, с большими закрытыми или распахнутыми глазами, ровными невыразительными ртами и крупными руками, сложенными на животе. Элис знает, что статуи должны защищать город и приносить плодородие. Для нее же они – залог безмятежности. Вдали она различает очертания таинственного острова Чхагвидо.

Сам город и прогулка до этого волшебного места со странными вулканическими камнями были просто восхитительны.

С момента прибытия на Чеджудо Элис ощущает удивительное спокойствие. После непростого начала путешествия она даже не надеялась наконец-то испытать удовольствие. Не в последнюю очередь на это повлияло то, как радикально изменилось отношение Сона. Она с улыбкой думает, что теперь их, пожалуй, можно назвать друзьями. Невероятно. А ведь все начиналось, мягко скажем, неважно.

Теперь же Элис с радостью соглашалась гулять с ним на виду у прессы. Взаимопонимание между ними стало настоящим, а журналистам только этого и было надо. Сама Элис решила пока не заглядывать в соцсети и не читать статьи: она понимала, что там полно и хорошего, и на редкость неприятного. Ей вполне достаточно воодушевленных отчетов Зоэ, которая специально отбирает для нее самые красивые фотографии и милые комментарии. Они вместе смеются над предполагаемыми датами свадьбы Элис и Сона, над версиями ее судьбы. По слухам, она то ли принцесса, то ли наоборот, Золушка, которую прекрасный принц Сон спас из безвыходной ситуации.

«Почти, почти».

Приключения Элис в Корее приближаются к зениту. Остается всего две недели. Один месяц – это так мало. И все же ей кажется, что в прошедшие пятнадцать дней уместилась вечность. Вечность, мелькнувшая, словно молния.

Теперь Элис уверена, что, без сожалений покинет этот жестокий, требовательный мир, в котором почти нет места личной жизни, но при прощании ее сердце все равно будет обливаться кровью. Она будет скучать по Сону. Ведь вне пресс-конференций, где она ведет себя как можно скромнее, и совместных появлений на публике, они постепенно сближаются все больше. Они прибыли на Чеджудо три дня назад, и все это время он старается окружить Элис заботой: манджу, которые она сейчас уплетает за обе щеки, ее любимый чай, варенье из мандаринов, местное чудо света под названием «дар королей», которое возникает в определенное время года, когда тропические ветры дуют над островом.

Сон отмахивается от ее благодарностей. Он лишь наклоняет голову, пряча глаза за густыми каштановыми прядями, и отвечает, что многим ей обязан.

Накануне она пихнула его локтем в бок, мол, я уже тысячу раз тебя простила, не надо корить себя до конца жизни. Но он ничего не захотел слышать, и сегодня с утра, когда парни отправились на концерт в Play Kpop Чеджу, – интерактивный парк, заполненный фанатами, – она нашла под дверью пакетик с манджу.

Элис подозревает, что Сон не только старается проявлять любезность, но и хочет расшевелить Хиджуна.

При этой мысли у нее чуть кружится голова. Когда она думает о Хиджуне – то есть, почти каждую минуту, – ее сердце наполняется непонятным, но таким сильным чувством, что ее начинает пошатывать.

Если бы она была честна с собой, то давно нашла бы этому название. Но она сознает, что нельзя предаваться фантазиям. К тому же он так отдалился с момента их последнего разговора, что она уже сомневается, не привиделось ли ей то, что произошло между ними. Остальные участники группы, прекрасно понимая, что с ним происходит, изо всех сил старались помочь приятелю отвлечься. Как можно осторожнее… ведь если зайти слишком далеко, взрыв неминуем. В ответ Хиджун лишь пожимал плечами и хмурился.

И все же другие участники группы порой насмешливо перемигиваются: им непривычно видеть рэпера таким. Элис тоже кажется удивительным, как сильно он изменился с момента ее приезда.

Да, за последние дни он не обменялся с ней и парой слов, зато выглядел теперь вполне расслабленным. По словам Сона, Хиджун стал вести себя как раньше: веселить всех, паясничать. На самом деле он оказался забавным и обаятельным. Хиджун первым вбрасывал в разговор шутку и смеялся над собой, как, например, во время съемок передачи, где надо было проходить испытания, рассказывая при этом о себе.

Хиджун обыгрывал то, что не умел стрелять из лука и из-за усталости понимал не все вопросы ведущего. Он был забавным, по-настоящему забавным. Элис улыбалась или откровенно смеялась издалека и хотела присоединиться к ним, взять его за руку. Даже мечтала снова оказаться с ним наедине, как в тот вечер, у нее в комнате.

Но Хиджун упорно держит дистанцию. При этом Элис постоянно ловит на себе его взгляды. Они обжигают, словно ласка. Она чувствует, как они проходят вдоль спины, очерчивают плечи. Невольно обернувшись, она на мгновение встречается с черно-золотистыми глазами. Теперь она знает, что эти прожилки придают его радужкам глубину, делают взгляд загадочным. Он тут же отворачивается.

По правде говоря, ей страшно. У нее нет причин держаться от Хиджуна подальше. Понятно, почему он не спешит приближаться. Вокруг люди. Но она-то могла бы. Она вполне могла бы подойти к нему вечером после ужина, когда все разбивались на компании. Могла бы присоединиться к той, где был он, и спокойно поговорить. Или подсесть к нему на кухне в сеульской квартире, или, случайно столкнувшись в коридоре, задержать его и спросить… что между ними происходит. Но ей страшно! И все же Элис знает, что Хиджун тоже чувствует эту неведомую силу, которая взрывается между ними, стоит их взглядам встретиться хоть на миг.

«Что же ему сказать? К чему подтолкнуть?»

А если они признаются в том, у чего нет будущего из-за разницы в положении? Просто впустую обнажат сердца друг перед другом?

Элис мотает головой. Несмотря на безрадостные перспективы, ей так хочется произнести вслух то, о чем они говорят молча, каждый в своем углу.

Иногда он сталкивается с ней нарочно. Наклоняется совсем близко, оперевшись о стену, или удерживает за руку в коридоре. Ровно настолько, чтобы вторгнуться в личное пространство, где присутствие другого человека либо становится невыносимым, либо превращается в сладкую пытку. Всякий раз он шепчет на ухо лишь короткое: «Все хорошо?» Элис кивает; слова застревают в горле, а голубые глаза попадают во власть темных, ожидающих ответа так, словно спокойствие самого Хиджуна зависит от ее настроения. И каждый раз он сразу же отстраняется, а ей так хочется обхватить его за шею и прижаться.

На горизонте садится солнце. Где-то в заливе у острова Чеджудо ныряльщицы хэнё, «дочери моря», наверно, выуживают из морских глубин свой последний на сегодня улов из водорослей и моллюсков. Ветер свежеет. И когда фонари загораются на улице возле отеля, где они все вместе живут уже несколько дней, Элис понимает, что не сможет уехать, не рассказав Хиджуну о своих чувствах.

Он сидит в баре, подперев рукой лоб. Синие пряди мягко касаются высоких скул. От Хиджуна исходит ощущение предельной сосредоточенности. Рядом лежат сложенный листок и карандаш. Другой рукой он бережно придерживает что-то на стойке, словно защищая. Его нога нервно покачивается.

Элис подходит, чувствуя, как огромный ком встает в горле. Ее потряхивает от ужаса при мысли о предстоящем признании, но выбора нет. Если она не выскажет все, то просто задохнется.

Когда между ними остается не больше двух метров, Элис задумывается, как привлечь его внимание. Положить руку ему на предплечье? Рукава черной водолазки Хиджуна слегка подтянуты. Стильно и соблазнительно. Элис бросает в дрожь. Если она прикоснется к нему, то рассыплется в тот же миг.

Но ей и не нужно сообщать о своем присутствии. Точно так же, как она чувствует его взгляд на себе, он замечает, что она смотрит на него. Хиджун медленно поворачивает голову, и между синими прядями мелькает черная молния глаз. Элис неловко улыбается, стараясь подавить желание развернуться и убежать.

– Привет…

Хиджун встает, все еще придерживая что-то над столом. Другой рукой он подбирает сложенный листок с карандашом и засовывает в карман. Повернувшись к Элис, он слегка потягивается, словно мускулистый хищник в редкий момент покоя.

– Привет.

Какое-то время они молчат, глядя друг другу в глаза. Наконец Элис бросается в омут с головой.

– Насчет того вечера…

– Какого вечера? – не дает ей договорить Хиджун.

Внимательно и настороженно всматриваясь в ее лицо, он отчаянно пытаясь угадать, что же она хочет сказать.

«Откуда эта недоверчивость?»

– У меня в комнате. Я хотела спросить тебя кое о чем. Вернее, признаться…

– Нет.

Элис замирает с открытым ртом. На этот раз Хиджун перебивает ее резко, но не сухо. Не повышая голоса. А скорее… нежно? И все же не приближается к ней, отводя взгляд.

– Что – «нет»? – бормочет Элис. Слезы наворачиваются на глаза, словно предчувствуя драму.

– Я… – начинает Хиджун, но замолкает, откинув голову и закрыв глаза.

Девушка смотрит, как его грудь поднимается и опускается в такт дыханию, и снова так хочет прижаться к нему, что закусывает губу, сдерживая стон отчаяния.

– Не говори ничего, Элис, – произносит он по-английски с сильным акцентом. – Не сейчас. Прошу тебя.

Он не смотрит на застывшую от изумления девушку, а через мгновение отворачивается и быстрым шагом направляется к выходу из бара. Элис ошеломленно провожает взглядом его широкие плечи и стройную фигуру, пока он не исчезает в конце коридора отеля.

Элис нужно немного времени, чтобы вернуться в реальность, снова услышать шум вокруг, разговоры постояльцев отеля. Она смотрит на место, покинутое Хиджуном. На барной стойке он оставил оригами – маленького милого слоненка из бумаги в синюю клетку. Девушка осторожно берет его в руку. Он просто чудесный, с коротким хоботом и крохотным вздернутым хвостиком. На одном из ушей виднеется буква:

Элис вертит его во все стороны. Больше ничего. Она вглядывается в угол коридора, за которым скрылся Хиджун. Оригами предназначалось ей, факт. Но что же он хотел этим сказать? И почему не дал договорить?

«На что он намекает?»

Теперь она ничего не понимает. Возможно, не надо было пытаться признаться ему в своих чувствах. И он прав. Лучше избегать друг друга оставшиеся две недели, чтобы никого не ранить понапрасну.

Если, конечно, она не ошибается и он действительно разделяет ее чувства. А что если он просто с ней играет? Тогда, в комнате, он наверняка сделал это в шутку, в пику Сону, с которым у нее тогда только налаживались отношения. А теперь Сон с ней дружит, и Хиджун явно сожалеет, поэтому и отдалился от нее, чтобы не ссориться с лидером группы. Все логично.

«Какая же я дура!»

Элис берет слоненка в руку бережно, словно сокровище. Ее сердце обливается кровью.

Лучше вернуться в комнату и зарыться на весь вечер в мягкое одеяло. Все равно надеяться больше не на что.

Едва свернув за угол, Хиджун пускается бежать по коридору, ведущему к его номеру. Все-таки вовремя он ее остановил. Если бы она продолжила, он не смог бы сдержаться. Но нельзя. И он это знает. Слишком опасно. Элис принадлежит Сону. Пусть пока и только как подруга. Хиджун подозревает, что его приятель с каждым днем все больше поддается чарам красивой француженки. Трудно сдержать приступы ярости и ревности при виде постоянных знаков внимания с его стороны. Да и как бы то ни было, это невозможно. Место Хиджуна здесь, в одиночестве, в окружении только других членов группы. Он всегда говорил себе, что как только покинет мир K-pop, то выберет себе в пару классическую девушку. Красивую, скромную, хорошую мать и жену. Точно не такую, как Элис. И все же ее характер восхищает. Она не слабее него. Хиджун обожает ее ответные реплики, смеется над ними издалека. Да уж, она точно не робкого десятка. Не дает себя в обиду, ставит на место его приятелей с их плоскими шутками, и делает это изящно и с улыбкой, озаряющей все вокруг.

На виду у миллионов

Она не для него.

Хиджун знает, что нравится ей. Он это понял по вопросительной дрожи, которая возникала в светлых глазах всякий раз, когда они смотрели на него. В них читалась молчаливая мольба и нежность, и ему ужасно хотелось им поддаться.

Но нельзя. Это будет глупо. Ужасно.

Не говоря уже о Киме. Продюсер его просто прикончит.

Подбежав к своему номеру, Хиджун провел магнитной картой и нетерпеливо нажал на ручку. Захлопнув за собой дверь, он упал на кровать и схватился за гитару, чтобы выплеснуть эмоции, которые бурлили в нем теперь почти все время, причиняя столько боли.

Снова и снова он поет песню, которую сочинил для Элис. Поет, распахнув сердце, чтобы выплеснуть признание. Поет, чтобы излечиться от своих чувств. Он пытался взять их под контроль, но в итоге это они полностью овладели им.

Глава 7

На сцене

Элис потягивается в кровати. Солнечный свет едва проникает в ее комнату сквозь тяжелые шторы. Прошла неделя с тех пор, как она вместе с ребятами вернулась с Чеджудо.

Целых семь дней, в течение которых она почти не виделась с участниками группы, уехавшими в мини-тур по Корее. Элис послушно дала несколько интервью, отвечая фразами, которые ей настоятельно посоветовали выучить наизусть. Она послушно делала селфи во время выверенных до миллиметра прогулок по разным кварталам Сеула. Послушно позировала на фотосессии с Соном.

Позировать как официальная пара было очень странно. Не подержаться за ручки пять минут на прогулке, чтобы заранее предупрежденные фотографы сделали пару кадров, а полдня принимать разные позы перед объективом. Элис пришлось проявить ангельское терпение, ожидая, пока свет выставят безупречно, стилист поправит прядь Сона или уложит ее локоны, визажист подберет нужный тон…

«Это все не по мне».

Ким был счастлив. Даже его жуткая ухмылка уголком губ исчезла от удивления, когда он увидел, что Элис больше не упрямится.

«Знал бы он!»

На самом деле она просто ничего не чувствует. Отказ Хиджуна убил что-то в ней. Даже Зоэ тревожится из-за апатии кузины, ее односложных ответов. Саму Элис это аморфное состояние ноборот, даже радует. Если просто плыть по течению, ни к чему не привязываясь, то становится не так больно.

Вот только время… она мысленно зачеркивает дни, оставшиеся до отъезда из Сеула. И не понимает, зачем. Хорошо это или плохо, что время летит так быстро?

Ким уже вручил ей обратный билет. 17 ноября 2018 года. Вылет в 11 часов.

В 11 часов 17 ноября 2018 года все закончится.

Те моменты жизни, которые она заберет с собой, превратятся в воспоминания, потом некоторые из них тихо угаснут, потускнеют, и, наконец, исчезнут навсегда.

Все было бы прекрасно, если бы то, чего она так страстно хочет, но никогда не получит, не напоминало ей о себе время от времени с помощью оригами.

Всю неделю каждый раз, когда группа вихрем проносится по квартире между двумя концертами, Элис находила в своих вещах крошечных животных. Вчера – котенок в кармане пальто. Позавчера – длинноногая цапля в сумке, еще раньше – кролик под подушкой. И на каждой фигурке написано по одной букве.

Этот бесконечный непонятный ребус сводит ее с ума. Сегодня она находит бабочку у двери своей комнаты.

Страницы: «« « 12345678 » »»