K-Pop. Love Story. На виду у миллионов Аэ-Юнг

Элис усмехается.

– Можешь особо не усердствовать. Не опозорю ни тебя, ни твоего дурацкого продюсера. Иду я, иду. Там же наверняка где-то в уголке прячутся СМИ? Иначе какой вам с ним смысл превращать меня в ледышку?

Сон откашливается.

– Вполне возможно.

Элис снова вздыхает, обувается и, обогнув Сона, выходит из комнаты.

– Идем.

По дороге к лифту они проходят через кухню-гостиную, где за стаканчиком собрались остальные члены группы.

– Хо-хо! Влюбленная парочка! – выкрикивают одни, вызывая смех у остальных.

– Не подумайте чего, – отзывается Элис, в ужасе от того, что они допускают такие предположения. – Просто ваш приятель так меня ценит, что выводит на прогулку на поводке, как собаку-поводыря.

Кто-то хохочет, Хэсон толкает Осона локтем в бок и подмигивает, Чанмин с видимым удовольствием посмеивается над Соном.

– Так тебе и надо, Сон! Эта малышка будет крутить тобой как захочет весь месяц, вот увидишь! Мужайся!

Элис тоже смеется, но резко прерывается, заметив мрачный взгляд Хиджуна, направленный на нее. К счастью, двери лифта открываются, и она быстро заскакивает внутрь вслед за Соном.

– Почему?

Вопрос возникает из темноты и повисает в воздухе. Хиджун в комнате один. Вокруг ничего нет, только свет. Очень слабый поначалу. Кажется, вопрос доносится оттуда, но при этом Хиджун слышит свой собственный голос. И не помнит, чтобы это произносил.

Свет приближается, постепенно обретая форму. Это уже не свет, а сцена. На самом деле Хиджун не в комнате. Он помнит, как лег на свою кровать сразу после того, как Элис ушла с Соном. Остальные еще продолжали болтать, а он встал из-за стола: вдруг захотелось побыть одному. Но Хиджун не помнил, как выходил из дома. И все же он сейчас снаружи, в парке, на который выходят окна его комнаты. Ветер холодит его лицо. Впереди Элис идет рядом с Соном. Он хочет догнать их, чтобы не оставлять одних, ведь внезапно даже мысль об этом кажется ему невыносимой.

Сон наклоняется к Элис и шепчет ей на ухо что-то, а она в ответ только пожимает плечами. Тогда он вдруг берет ее за руку. Девушка чуть отступает, резко поворачивает голову к Сону, и длинные локоны колышутся, выбиваясь из-под шапки, которую пришлось надеть из-за холода.

– Что ты делаешь? – слышит Хиджун.

Ему хочется подбежать и крикнуть Сону, что Элис не хочет, чтобы он держал ее за руку, пусть отпустит ее немедленно. Но изо рта не выходит ни звука. Ледяной ветер хлещет по лицу, бьет в нос запахами сосен и снега. Хиджун может только смотреть и пытаться быстрее переставлять ноги, чтобы догнать Элис и Сона, который крепче сжимает ее пальцы.

– Доверься мне, – шепчет он.

Элис молча смотрит на него, потом кивает и дает ему руку. Они уходят в глубь парка, туда, где деревья уже не скрывают гуляющих от прохожих.

Хиджун пытается бежать быстрее, чтобы догнать их. Он должен с ней поговорить. Ему нужно понять, почему он здесь, почему чувствует все это.

– Элис!

На этот раз ему удается закричать вопреки неведомой силе, которая не дает раскрыть рот и приковывает ноги к земле. Кажется, девушка его услышала. Он вложил все дыхание в этот призыв, но почему-то получилось лишь бормотание. Вдохнув глубже, он кричит как можно громче:

– Элис! Подожди меня!

На этот раз она останавливается и оборачивается.

– Что случилось? – спрашивает Сон.

Ярко-голубые глаза Элис вглядываются в темноту, но, хотя Хиджун стоит прямо напротив, в нескольких метрах, ее взгляд скользит мимо, словно она не видит его.

– Ничего, – тихо отвечает она. – На секунду показалось, что кто-то меня зовет.

– Идем, нам нельзя опаздывать, – говорит Сон, продолжая тянуть ее за собой.

Одинокий Хиджун смотрит, как парочка удаляется.

– Элис, – продолжает он для себя, – почему ты так поступаешь со мной?

Перед глазами понемногу мутнеет. Только ветер все еще чувствуется на лице. Тот же ветер, что ласкает щеки Элис и заставляет волосы взлетать над плечами.

Хиджун медленно просыпается в своей комнате. Он постепенно приходит в себя, и когда веки открываются, долго смотрит в потолок, теряясь в воспоминаниях об этом тревожном сне. Сильные запахи из ароматизатора с эфирными маслами щиплют нос. Горит только маленькая лампа на прикроватном столике. Остальная комната утопает во тьме. За окном ветер хлещет по стеклам.

Хиджуну не хочется думать. Не хочется понимать. Особенно понимать.

Он встает в тишине, идет в другой угол комнаты и берет стоящую там гитару. Ему хочется сочинять. На этот раз он напишет песню на английском. Не на корейском. Хиджун знает, что английский у него приблизительный, но не собирается отступать. Ноты, которые приходят ему в голову, требуют слов именно на этом языке.

Первые строчки пришли сами собой, а сейчас слова будто ускользают от него. Хиджун долго вертит их так и эдак, зачеркивает, переписывает. Ничего не выходит. Кроме этого фрагмента, рожденного из странного сна, который незаметно увлек и затянул его, больше нет ничего. Только опустошенность.

Вместо того, чтобы покрывать листы словами, он машинально начинает разделять их на ровные квадраты и превращать в журавликов с расправленными крыльями.

Откуда вдруг это ощущение пустоты? Ему казалось, что она рядом. Что он может с ней поговорить. А потом она взяла и ушла, словно ее влекло куда-то. Ее присутствие ему только приснилось? Он больше не чувствует ее, и слова упорхнули вместе с ней…

Элис резко открывает глаза, совершенно растерянная. Целую секунду она не может понять, где находится. Ей кажется, что она все еще где-то там, рядом с Хиджуном, поэтому то, что ноги запутались в одеяле, оказывается полной неожиданностью. На мгновение ее охватывает паника, а потом девушка все-таки приходит в себя.

Только тогда она садится на кровати, вся в поту.

«Этот сон был таким насыщенным!»

И наполненным его оригами. Такими красивыми, изящными. Элис вспоминает глаза Хиджуна, глядящие в пустоту, пока его пальцы, живущие своей жизнью, складывают листы один за другим, создавая бумажных птичек. Этот взгляд, такой нежный, такой потерянный… Хиджун был таким трогательным, что в какой-то момент Элис протянула руку, чтобы его коснуться. Так, словно этот жест был естественным, словно он ей принадлежал. Именно в этот момент она резко проснулась.

Всего лишь сон, и ничего больше.

Хиджун – такой, каким она хотела бы его видеть. Но настоящий певец не имеет ничего общего с ее фантазиями.

Элис встает и идет на кухню, чтобы попить воды. В коридоре ее охватывает дрожь: она все никак не отойдет от сна. Сила чувств, которые она испытывала там, была просто невероятной. Не то что во время прогулки с Соном.

«Это было безумно скучно!» – думает она и сама смеется своим мыслям.

Сон вел себя не так ужасно, как когда Элис только приехала. По большей части помалкивал, а это уже прогресс. Они почти не разговаривали. Она играла свою роль, он – свою. Больше ничего. В целом, все прошло не так ужасно, как она себе представляла. Не считая разве что скуки и корейского холода космических масштабов.

Задумавшись, Элис не сразу замечает голоса, доносящиеся с кухни. А когда она наконец-то выбирается из мягкого кокона, сотканного из остатков сна, уже слишком поздно. Сон и его собеседница – молодая густо накрашенная кореянка с накрученными локонами, тяжелыми от лака, – резко замолкают.

«Ю? Актриса Ю?»

Они с Соном явно о чем-то спорили, и появление Элис прервало их напряженную беседу.

– Что ты тут забыла, а? – выплевывает Ю английские слова, которые отлично передают всю ее агрессию.

– Эй, потише! – осаживает ее Элис. – Я вообще-то зашла воды выпить, а не ядерную войну объявить. Так что занимайтесь своими делами, а ко мне не лезьте.

Элис надоело, что ее ни в грош не ставят. Оказавшись вдали от дома, в такой противоречивой ситуации, она поначалу растерялась, но уже пришла в себя и теперь не позволит обращаться с собой как попало.

«Alice is back[8], стерва».

Девушка спокойно шествует к холодильнику мимо хамки, которая испепеляет ее взглядом.

– Нет, что она о себе возомнила? Это та дуреха, которая должна играть твою подружку, да?

Элис достает бутылку с водой, захлопывает дверцу холодильника и опирается на нее.

«Ну все, на этот раз без жертв не обойдется».

Но она не успевает парировать: вдруг раздается раскатистый голос Сона.

– Ю, прекрати. Я не позволю тебе так обращаться с Элис. Она мне очень дорога, и если я хочу быть с ней, а не с тобой, то это мой выбор, и ничего с этим поделать ты не сможешь. А теперь уходи, прошу тебя.

Элис и Ю как по команде поворачиваются к Сону, который стоит, облокотившись на стойку в центре кухни. Обе девушки смотрят на него в полной растерянности.

– Серьезно? – удивленно бормочет Элис.

Ю только усмехается, коротко и горько.

– Ты реально хочешь, чтобы я поверила, что эта растяпа тебя соблазнила?

В ответ Сон молча подходит к Элис, обнимает ее за плечи и прижимает к себе, словно защищая. Девушка сразу напрягается, но все же чуть наклоняется к нему. Смотрится это все максимально неестественно.

На кухне воцаряется полная тишина, пронизанная крайне противоречивыми чувствами. Элис еле сдерживается, чтобы не расхохотаться от всей нелепости ситуации. Ю готова взорваться от закипающей ярости. А Сон изо всех сил старается не подавать виду, насколько ему неловко.

– Это бред какой-то! – наконец вскрикивает Ю.

Она сверлит их взглядом, словно пытаясь уничтожить на месте, а потом снова вопит:

– Нет, это же полный бред!

– Да слышим мы, слышим. Не глухие. А если бы и были, то с учетом твоих вокальных данных, все равно поняли бы с первого раза. Не надо повторять, – посмеивается Элис, начиная подыгрывать Сону.

– Я все выложу прессе! – грозится Ю, коварно ухмыляясь.

– Валяй, старушка, – беспечно отзывается Элис.

«В конце концов, именно для этого я здесь, так ведь?»

Ю открывает рот, но самоуверенность соперницы лишает ее дара речи. Молча развернувшись, она вбегает в лифт. Когда двери закрываются, Сон начинает хохотать. Он отодвигается от Элис, оставив руку на ее плече.

– Вау! Вот это да! Здорово ты ее уделала.

Но Элис тут же охлаждает его пыл.

– Эй, успокойся. Мы с тобой еще не друзья. Ты в курсе, что ведешь себя как псих?

– Как псих? – мямлит Сон по-английски, сомневаясь, что правильно понял.

– Когда я приехала, ты отнесся ко мне просто ужасно, хотя вообще-то эта ситуация бесит меня не меньше, чем тебя. А стоило твоей пассии объявиться – и ты уже изображаешь джентльмена, защитника вдов и сирот. Прости, но со мной этот номер не прокатит. Маниакально-депрессивные психи не в моем вкусе. А ведь раньше я тебя боготворила!

– Ты меня боготворила? – повторяет Сон, совершенно сбитый с толку.

– А Зоэ? Если она узнает, какой ты на самом деле, то ужасно разочаруется, как и остальные фанаты!

– Остальные…

– Ты за мной каждое слово повторять будешь? – не выдерживает Элис, наконец-то сбрасывая с плеч груз, скопившийся с момента ее приезда.

«Как же это здорово – высказать ему все, что я думаю!»

– Ты спишь на диване, – приказывает Элис не терпящим возражения тоном.

– На диване…

Сона словно оглушили. Элис треплет его по щеке, на седьмом небе от того, что восстановила авторитет.

– Вот именно. На диване. Спокойной ночи, Сон.

С этими словами она поворачивается и уходит в комнату, чтобы зарыться там в теплое одеяло.

Дзинь. Дзинь. Дзинь. Дзинь. Дзинь. Дзинь. Дзинь. Дзинь. Дзинь.

Дзинь. Дзинь. Дзинь. Дзинь. Дзинь.

После целительного сна Элис просыпается рановато.

Все как в тумане, мозг словно обложен ватой.

Разница во времени. Радость-то какая.

Элис садится на кровати.

Дзинь. Дзинь. Дзинь. Дзинь. Дзинь.

Что это за шум?

Дзинь. Дзинь. Дзинь.

Ее мобильный.

Дзинь. Дзинь. Дзинь. Дзинь. Дзинь. Дзинь. Дзинь. Дзинь. Дзинь.

– Да сейчас, сейчас!

Вокруг все еще непроглядная тьма. Глубокая ночь.

Девушка щурится: на соседней кровати кто-то шевелится.

– Сон? Я же отправила тебя спать на диван, – вяло удивляется она.

Вдруг рядом включается свет, и Элис видит лицо певца, его растрепанные волосы… голый торс.

Она закашливается, поперхнувшись слюной.

– Черт, Элис! Выруби эту штуку!

– …эту штуку?

– Ты за мной каждое слово повторять будешь? – передразнивает ее он, явно не в духе. – Твой мобильник! Мобильник! Он сейчас взорвется, усмири его как-нибудь!

Наконец сообразив, в чем дело, Элис находит глазами мигающий огонек, который сходит с ума от количества оповещений.

– Сколько сейчас времени, блин? – ворчит Сон, пытаясь окончательно проснуться. – Пять утра! Не может быть! Мне через час вставать на репетицию. Я пропал! Зря ты так. Выключай телефон на ночь, ладно?

– Да. Извини…

Элис наконец-то выключает мобильник, упавший на ковер.

734 уведомлений от Facebook. Нет, 845 от Facebook и 57 от WhatsApp. Нет, уже 964 уведомления от Facebook.

Да что за…

– Сон… Похоже, Ю сдержала слово. Пресса уже в курсе. И твои фанатки тоже…

В усталых глазах сильно жжет. Сгорбившись над чашкой кофе на кухне, Элис не представляет, как быть дальше.

Заря только занимается, но даже этот бледный свет кажется ей нестерпимым.

В голове вспышками возникают воспоминания о прошлой ночи. Сотни и сотни запросов в друзья на ее страничке в Facebook, статьи на фанатских сайтах, лживые домыслы, дурацкие попытки расследований, догадки о том, кем она является, а кем нет.

И совершенно замечательная группа в Facebook:

Анти-Элис

Почти тысяча подписок и очень милое сообщение в профиле:

Первая группа ненавистников Элис. Мы хотим, чтобы Сон принадлежал только нам, а не этой девушке.

И не хотим, чтобы он ушел из 7Х ради нее. #АнтиЭлис

«Великолепно!».

А на аватарке – прекрасная фотография Элис, замазанная красным.

Самая большая волна негодования шла от кореянок. С французской стороны, помимо привычных «Люди просто любят друг друга. Отстаньте уже от них» и «Я люблю Сона. Если он счастлив, я тоже счастлива», реакция оказалась вполне положительной: многие радовались, что певец выбрал их соотечественницу.

«Как трогательно. Вот же, адекватные девушки!»

И, разумеется, полмиллиарда сообщений в WhatsApp с вопросом, каково Элис сейчас.

«Каково ей сейчас?

В общем-то, неплохо…»

Девушек, которые ее оскорбляют, она не знает, так что их возмущенные вопли ее не задевают. Разных отзывов так много, что они словно взаимоуничтожаются. Остается только сильная усталость и желание, чтобы эта авантюра поскорее закончилась.

Что ж, вот и ее выход. Теперь нет пути назад.

Прошлой ночью Сон отреагировал очень спокойно. Пока она сидела в оцепенении, не зная, как реагировать на сообщения, которые безостановочно сыпались изо всех соцсетей, он мягко вынул телефон у нее из пальцев.

– Я сейчас же разбужу пиар-команду. Они тебе помогут. Можно я заберу? Надо им это все показать.

Она быстро отдернула руки, словно мобильник обжигал их. Когда Сон вернулся с заспанной женщиной, Элис сидела там же, не сдвинувшись с места.

– Давайте я подскажу, как с этим всем справиться? – тихо спросила женщина в пижаме со смешным рисунком.

Маленькие пухлые дракончики, а ей ведь уже около сорока.

– Не надо, спасибо.

– Что? – переспросила женщина, не понимая реакцию девушки.

– Простите.

Элис пришлось поднять голову и посмотреть собеседнице прямо в глаза. Та уже хотела откланяться, как вдруг дверь снова открылась, и в проеме показались головы остальных участников группы.

К счастью, Элис была слишком сонной, чтобы осознать, что она сидит на кровати в одной ночнушке в окружении всех 7Х.

Хэсон ободряюще похлопал ее по плечу, Осон мягко улыбнулся. Санджун, как и раньше, молчал и внимательно смотрел на нее. Чанмин подсел к Элис и взял ее за руку.

– Ты как? Мы много чего просмотрели, там куча классных отзывов. А на остальное забей.

Элис взглянула на него, широко распахнув глаза.

– Спасибо, Чанмин, я в порядке.

Она невольно поискала глазами Хиджуна. Тот стоял чуть поодаль, скрестив руки и прислонившись к стене, не сводя с нее взгляда. Желваки перекатывались под кожей, которой касались синие пряди.

– Прекрати, Чанмин, – прошипел он. – Это жутко, и все тут.

Элис приподняла бровь.

Что он имел в виду? Что было жутко? Что из-за нее им пришлось встать посреди ночи? То, что с ней произошло? Положительные отзывы? Или наоборот, отрицательные?

Невозможно понять. Элис пожала плечами и, взбодрившись, переключила внимание на женщину, которая выполняла обязанности ассистента по связям с общественностью или вроде того.

– Простите, я не совсем понимаю, что происходит. Но мне не хочется с этим всем разбираться. Вы не могли бы сделать это за меня?

– Но… но… – женщина запнулась. – Участники группы каждый день по два часа отвечают поклонникам, и… не волнуйтесь, мы будем рядом.

– Да, это все здорово, но поймите, я тут всего на месяц. Мне не нужны какие-то «фанаты». Я – Элис, просто Элис. Обычная девушка. Шумиха поднялась не из-за моих уникальных талантов или личных качеств. Как нам всем известно, эти незнакомые люди интересуются мной лишь постольку, поскольку я якобы встречаюсь с Соном. Так какой смысл в том, чтобы именно я общалась с ними? В лучшем случае через пару дней ляпну что-нибудь не то, а вам придется расхлебывать. Популярность меня не привлекает. Давайте я отдам вам логин и пароль от моего Facebook. Вы наверняка справитесь намного лучше. Ведь все должно быть идеально. Ради этого я тут, правда? Чтобы карьера Сона вернулась в прежнее русло. Чтобы у 7Х все стало хорошо.

Подумав, женщина молча кивнула, и Элис написала ей свои данные на листочке. Потом все вышли из комнаты. Перед уходом Чанмин сжал ее руки.

– Спасибо, Элис. Правда. Это здорово.

Девушка слабо улыбнулась.

– Просто стараюсь вам помочь, чем могу.

– Я очень рад, что ты здесь. И не только потому, что это полезно для карьеры Сона, – Чанмин улыбнулся, и две милые ямочки появились на щеках.

За его спиной Хиджун вздохнул. Раздраженно? Согласно?

В любом случае, мрачно.

Элис так и не смогла заснуть.

И вот теперь она в прострации, а парни – на репетиции. Нельзя отсиживаться тут весь день. Полчаса назад ей выдали пропуск, так что она может попасть на рабочий этаж группы. Пожалуй, это и стоит сделать. В конце концов, подобный шанс выпадает нечасто.

Наспех ополоснувшись, Элис быстро надевает джинсы, кроссовки и широкую футболку.

«Хочется быть как дома».

Спустившись на этаж ниже, она проскальзывает в репетиционную. Парни полностью поглощены работой. В свободной одежде они танцуют перед зеркалом, снова и снова повторяя одни и те же движения. Тренер делает замечания: слишком высоко поднял руку, недостаточно выставил колено назад. Ни одна мелочь не остается без внимания, и каждый раз все повторяют связку полностью, не жалуясь. Каждый жест должен быть безупречным, плавным, плавным, плавным. Пока все не отложится в мышечной памяти настолько, что сложный танец превратится в цепь рефлексов, простых и естественных, как дыхание.

«Впечатляющее зрелище».

Элис изо всех сил старается не задерживать взгляд на Хиджуне. Приходится признать, что все эти сны невероятно ее волнуют. Как и его присутствие. По клипам этого не скажешь, но он определенно излучает что-то такое, чего куда меньше в остальных. Силу, уверенность. Словно какие-то мрачные события в прошлом подтолкнули его, и он преодолел себя, обрел гармонию с самим собой.

На плечо ложится ладонь, и Элис вздрагивает, замечая, что все-таки невольно засмотрелась на Хиджуна распахнутыми от восхищения глазами.

– Идем, Элис, – раздается голос сзади.

Она оборачивается. Это Ким.

«Не ожидала его здесь встретить».

Опомнившись, она встает и идет к выходу вслед за ним. Заправляя прядь за ухо, Элис смотрит в зеркало и встречает взгляд Хиджуна, такой пронзительный, что у нее чуть не подкашиваются ноги.

Элис закрывает за собой дверь в кабинет Кима. Продюсер доволен. Он просто хочет поблагодарить ее за то, что она доверила управление соцсетями его пиар-команде.

– Да мне плевать, довольны вы или нет, – бормочет Элис, разглядывая свои ноги.

На лице Кима появляется невыносимая ухмылка.

– Я вас услышал, Элис. И так как мне тоже плевать, довольны вы или нет, спешу сообщить, что завтра вы пойдете по магазинам. На глазах у журналистов.

– Как прикажете.

– Вот и славно. Просто умничка.

Девушка пожимает плечами.

«Кретин!».

Ледяная улыбка Элис прекрасно отражает ход ее мыслей.

– Разрешите откланяться, ваше величество?

– Да, убирайтесь.

Элис с радостью захлопывает за собой дверь. Скорее, обратно в репетиционную. Там было хорошо, словно в коконе.

Но к ее приходу зал уже пуст: репетиция закончилась. Значит, пора возвращаться в комнату. Скоро обед, и лучше провести его в спокойной обстановке. Еще надо написать Зоэ, а то с нее станется от беспокойства рвануть в Сеул и взять The Hill в осаду.

Вдруг до Элис доносится мелодия. Вернее, голос. Глубокий и мягкий, вроде бы незнакомый. Дверь напротив лифта приоткрыта, и девушка тихонько подходит к ней.

Элис уже совсем близко, но все равно не может понять, кто поет. Точно не один из вокалистов 7Х. Она обожает аранжировки группы, но довольно часто слушала их а капелла на Youtube. Это не мягкий и высоковатый голос Сона и не Киха с его четким выговором.

Мужчина поет по-английски с сильным акцентом. И его тембр задевает самые потайные струны в глубине ее души.

Вдруг певец начинает постукивать по гитаре, начитывая рэп.

И тут все становится ясно.

Околдованная, Элис не задумываясь толкает дверь.

– Хиджун?

Юноша вздрагивает.

«Нет, только не она. Только не она!»

– Я ни разу не слышала, как ты поешь один! Вот и не узнала сразу твой голос, но, конечно же, это ты!

Элис неловко улыбается ему. И эта радость, эта нежность, сияющая в голубых глазах девушки, которая стоит перед ним, все еще сжимая ручку двери, заставляют его застыть на месте.

Невозможно, ужасно. Пусть она немедленно прекратит вызывать у него такие чувства.

Паника нарастает, путая мысли. Для него это чересчур. Эмоции вдруг переполняют его, сталкиваются внутри, душат. Еще мгновение – и он сломается, не в силах сделать вдох, или разрыдается от того, что рана в груди открывается тем сильнее, чем шире улыбается Элис.