Белый Волк Геммел Дэвид

— Может, он умер уже.

— Это и мне приходило в голову, но надеюсь, что нет. Он хороший человек, а дочурка у него прелесть что такое. Каждый раз, как мы видимся, нарвет ромашек, сплетет венок да и наденет на меня. Ей это кажется забавным.

Рабалин сам не удержался от смеха, представив себе Друсса с венком из ромашек на голове.

— Можно я пойду в Мелликан с вами?

— Можно-то можно, но ведь и тебя друзья искать будут.

— Навряд ли. Нас раскидало, когда звери напали. Думаю, они просто поедут дальше без меня.

— Когда подрастешь, научишься лучше судить о людях. Твой брат Лантерн не из тех, что своих бросают. Он будет искать тебя, пока не найдет.

— Если только звери его не убили.

— Я бы удивился, будь оно так. Ты уж мне поверь: этого брата Лантерна убить не так просто. Теперь ты поспи, а я посижу — в тишине, с твоего позволения.

— Ладно, — улыбнулся Рабалин. Ему не хотелось засыпать — хотелось запомнить эту ночь навсегда, чтобы потом не забыть ни единой мелочи. — Ваш отец был король? — спросил он, уже сонный.

— Нет, простой человек, как и я.

— Это хорошо.

Рабалин почти уже спал, но тут ветер, переменившись, донес до него вой и что-то похожее на человеческий крик.

— Не мы одни бьемся в эту ночь, — сказал Друсс. — Да поможет им Исток.

Звук его голоса успокоил Рабалина, и он уснул.

Когда он проснулся, небо сияло яркой, радующей сердце синевой. Рабалин зевнул и потянулся.

— Ну, парень, и здоров же ты спать. Если устроить состязания, кто дольше проспит, ты получил бы первый приз, — усмехнулся Друсс.

Рабалин протер глаза.

— А вы-то поспали?

— Вздремнул маленько. — Друсс, прищурившись, смотрел на лес.

— Там кто-то есть? — испугался Рабалин.

— Есть кое-кто, но не зверь.

— Я никого не вижу.

— Однако она там.

— Она?

— Когда придет, ни о чем ее не расспрашивай. Она иногда бывает странная.

Друсс встал и закинул руки за голову.

— Как плечо-то болит! Должно быть, дождь будет.

В это время из леса показалась молодая девушка с дорожным мешком за плечами, неся за уши двух убитых зайцев. Высокая, стройная, грациозная, с медовыми волосами, заплетенными в толстую косу. Под длинным темным плащом кожаный камзол с красивыми кольчужными наплечниками — кольчуга зачернена, чтобы не сверкала на солнце. Рейтузы тоже кожаные, темно-коричневые, на ногах мягкие, с бахромой сапожки до колен, на поясе короткий меч. Рабалину она показалась необычайно красивой, несмотря на мрачное, целеустремленное выражение лица. Она сбросила свою котомку у костра, а затем, не сказав ни слова, достала короткий кривой нож и принялась свежевать зайцев. Друсс отошел за деревья, оставив Рабалина одного с ней. Девушка, не обращая на незнакомца никакого внимания, занималась своим делом. Достав из котомки котелок, она стала крошить туда мясо. Друсс, вернувшись, принес в шлеме воды. Девушка вылила ее в котелок и поставила на огонь.

Она оглянулась на трупы зверей, сваленные на другом конце поляны. Рабалин так и подскочил, когда она наконец прервала молчание.

— Четвертый тоже мертв, — произнесла она резким, холодным голосом. — Мы убили его ночью. Нам посчастливилось — он был уже ранен и ослаб.

— Парнишка попотчевал его моим топором, — сообщил Друсс.

Дымчато-серые глаза впервые взглянули на Рабалина, и он почувствовал, что краснеет. Девушка, встав, осмотрела убитых зверей, изучила следы на земле и вернулась к мужчинам.

— Теперь ты знаешь, — сказал Друсс.

— Да.

— Я так и подумал.

Она скинула плащ и сняла с себя узкую перевязь, на которой висел маленький черный двойной арбалет. Рабалин никогда еще не видел такого и попросил:

— Можно посмотреть?

— Твой топор застрял в одном из зверей, — не отвечая, сказала девушка Друссу. — Мальчик вытащил его, когда ты боролся с последним. Раньше он сидел на дереве и только тогда слез.

— В точности так. Ты покажи ему свой лук, Гарианна. Он парень хороший, не сомневайся.

Девушка, не глядя на Рабалина, протянула ему арбалет. Приклад с кривой рукоятью и двумя бронзовыми курками насчитывал около фута в длину. Рабалин повертел арбалет в руках, пытаясь разобраться, как пускать нижнюю стрелу. Хитрый механизм: верхняя просто вложена в желобок на стволе, а вторая заряжается через отверстие сбоку. Взявшись за рукоять, Рабалин вытянул руку. Оружие оказалось легче, чем ему думалось. В уме промелькнул образ высокого худощавого человека с темными глазами и тут же пропал. Рабалин положил арбалет. Девушка, помешивая похлебку деревянной ложкой, посолила ее и добавила сухих трав из матерчатого мешочка. Над поляной поплыл восхитительный аромат.

Молчание начинало угнетать Рабалина. Девушка молчала, Друссу, похоже, было все равно. Наконец Гарианна сняла котелок с огня и поставила остывать.

— С меня причитается — угощу тебя чем-нибудь в Мелликане, — сказал Друсс.

— Мы в город не пойдем. Наш путь лежит на север, в горы.

— Там есть на что посмотреть, — согласился воин. — На случай, если передумаешь, я остановлюсь в «Красном олене», что в Западной гавани.

Девушка, склонив голову набок, как будто не слушала его. — Не люблю городов, — сказала она, помолчала и добавила: — Тебе легко говорить. — Снова молчание. — Я всегда могу поохотиться, когда надо. — Она пожала плечами; — Ну, как хочешь.

Рабалин вконец растерялся, но Друсса этот разговор с невидимым собеседником, похоже, ничуть не удивил, старый воин помешал ложкой в котелке и заметил:

— Пахнет вкусно.

— Ешь, — сказала ему Гарианна. Он съел несколько ложек и передал котелок Рабалину. Тот, с удовольствием отведав густой, наваристой похлебки, подвинул посуду Гарианне.

— Я пока не голодна. — Она вздохнула, снова надела перевязь и накинула плащ. — Увидимся в Мелликане, дядя.

— Я захвачу твой котелок, — сказал Друсс, и девушка, не сказав больше ни слова, скрылась в лесу.

— С кем это она разговаривает? — спросил Рабалин Друсса, доедающего похлебку.

— Не знаю, — пожал плечами тот. — С годами я усвоил, что на свете существует не только то, что я вижу. Главное, что эта девочка мне по душе.

— Вы ей в самом деле дядя?

— Я бы не постыдился такой племянницы, но нет, я ей не родня. Она стала называть меня так после того, как я в прошлом году выходил ее от лихорадки.

— Мне сдается, она не в себе. Что ж, оно и понятно.

— Почему она не дождалась, чтобы вы доели? Могла бы взять котелок с собой.

— Ей неуютно в обществе других людей. Ты вывел ее из равновесия.

— Я? Как это?

— Ты задал ей вопрос, а я ведь тебя предупреждал, что она этого не любит.

— Я только попросил ее показать арбалет — вежливо попросил.

— Да, знаю. Она странная девочка, но боевая и с арбалетом управляется мастерски.

— И как только ее родители позволяют ей разгуливать в мужской одежде!

— Вот и видно, что ты родом из захолустья, — засмеялся. Друсс. — Она сирота, и родных у нее никого нет, насколько я знаю. Иногда она путешествует вместе с двумя братьями. Они близнецы, хорошие ребята, но один из них дурачок. О своих она никогда не говорит — я так думаю, что они все убиты. Может, от этого она малость и повредилась. Она не всегда такая, как сегодня. Если выпьет немного вина, поет, что твоя птичка, и танцует, и смеется. Это голоса, которые она слышит, делают ее… такой вот.

— А как вы с ней познакомились?

— Ох, парень, твоим вопросам конца нет. Подымайся-ка, пора двигаться. У меня такое чувство, что скоро мы встретим твоих друзей.

К рассвету Брейган измучился; как никогда в жизни. Солнечный свет резал глаза, и ему казалось, что все это происходит во сне. Рядом спал маленький мальчик, и отупевшая от ужаса мать гладила его по голове. Другие женщины и дети жались друг к дружке в середине круга. Девчушка лет трех расплакалась. Брейган попытался ее утешить, но она шарахнулась от него и перелезла к женщине, которая ее позвала. Брейган встал и вышел на край круга, где стоял Скилганнон. Из защитников осталось в живых около дюжины мужчин и столько же женщин. Женщины внутри круга тоже держали наготове ножи и дубинки.

— Ну что, теперь-то они насовсем ушли? — спросил Брейган, взглянув на покрытые засохшей кровью мечи Скилганнона.

Тот пожал плечами. Тут же за пределами круга лежал труп одного из чудовищ. Брейган старался не смотреть на него, но массивные челюсти невольно притягивали взгляд. Ночью он видел, как эти клыки раздробили череп и оторвали голову человеку, прежде чем Скилганнон распорол зверю горло. Обезглавленное туловище человека исчезло — его, как и тела других своих сородичей, Смешанные утащили во тьму.

Брейган оглянулся на беженцев, сидящих в кругу. Из пятидесяти человек половину составляли дети.

— Сколько наших они убили?

— Десять… или пятнадцать, — устало бросил Скилганнон. — Некогда было считать.

К ним подошли двое воинов с длинными мечами — Джаред и Ниан.

— Уже светло — не убраться ли нам отсюда? — спросил Джаред.

— Подождем. Может, они засели в тростниках и как раз этого дожидаются.

— Их было восемнадцать, я сосчитал. Не меньше пятерых мы убили и еще четверых ранили.

— Я одному голову отрубил, — вмешался второй боец. — Ты видел, Джаред? Видел, как я срубил ему голову?

— Да, Ниан. Ты молодчина, настоящий храбрец.

— А ты? Ты видел? — спросил Ниан Скилганнона.

— Твой брат прав, ты очень храбрый.

Дурачок заулыбался и ухватился за зеленый кушак, привязанный к поясу брата.

— Весь день мы тут, однако, не просидим, — сказал Скилганнон. — Надо узнать, ушли они или затаились.

— Как ты собираешься это сделать? — спросил Джаред.

— Прогуляюсь в тростники.

— Мы с тобой.

— Ниану лучше остаться — пусть присмотрит за женщинами и детьми, — предложил Скилганнон, но Джаред покачал головой.

— Нет, друг, не выйдет. Он должен быть при мне.

— Тогда оставайтесь оба. — Скилганнон спрятал мечи и зашагал к зарослям.

У Брейгана упало сердце, люди в кругу тоже заволновались.

— Держать круг! — крикнул Джаред. — Он ушел на разведку и скоро вернется. Смотрите в оба!

Брейган почувствовал мимолетную обиду и тут же устыдился. Как быстро Скилганнон занял первостепенное место в жизни этих людей. Он — их спаситель, их надежда. А что такое Брейган? Ничто. Если эти люди останутся в живых, они и не вспомнят про толстяка-послушника, который жался вместе с ними в кругу и молил Исток сохранить ему жизнь. Зато темноволосого воина с двумя мечами они будут помнить до конца дней.

— Зверь! — в ужасе завопил кто-то, и дети подняли плач. Брейган обернулся, широко распахнув глаза, и ощутил прилив облегчения. Из высокой травы появилась женщина в темном плаще, с непокрытыми золотыми волосами.

— Гарианна! Гарианна! — закричал дурачок Ниан и двинулся к ней, не отпуская братниного кушака.

— Не тяни меня, — ласково сказал Джаред, удержав его за руку, — она сама к нам придет.

— Сюда, Гарианна! Мы здесь! — махал рукой Ниан. Женщина, сероглазая красавица, подошла к братьям. Ниан, бросив меч, стиснул ее в объятиях, а она поцеловала его в щеку.

— Ну будет тебе, успокойся, — сказала она и добавила, обращаясь к Джареду: — Мы рады видеть вас живыми. — Ее голос не выражал никаких чувств, на лице не было улыбки.

— Мы тоже рады тебе, Гарианна. Ты не встречала зверолюдов здесь поблизости?

— Несколько тварей ушли ночью на северо-восток. Мы убили одного, а дядюшка с другом — еще трех.

— А я одному голову срубил, — похвастался Ниан. — Скажи, Джаред?

— Это правда. Хорошо бы ты осталась, Гарианна, и помогла нам отбиваться. С нами много детей.

— Мы идем в Мелликан. Дядюшка обещал угостить нас.

— Мы все идем в Мелликан, Гарианна. Ниан будет счастлив, если ты пойдешь с нами.

— Да, Гарианна, пойдем, — стал упрашивать дурачок, снова взявшись за кушак брата.

Девушка внезапно улыбнулась, и у Брейгана захватило дух, такой ослепительно прекрасной показалась она ему в это мгновение.

— Жаль, что я не видала, как ты срубил зверю голову, — сказала она, обняв Ниана за плечи.

— С трех раз. А дядюшка тоже придет?

Улыбка девушки померкла, и она отступила на шаг.

— Не надо вопросов, Ниан, — мягко напомнил Джаред.

— Прости Гарианна, — огорчился тот, и она опять улыбнулась.

— Дядюшка придет — через час, а то и раньше.

— Дядюшка — это воин по имени Друсс, — объяснил Джаред Брейгану. — Ты, может быть, слышал это имя?

Брейган покачал головой.

— Он дренай и в бою страшен, как и твой друг. С ним и с Гарианной мы можем ничего не бояться.

Скилганнон шел не торопясь, зорко оглядывая колеблемые ветром тростники — не шевельнутся ли они по другой причине? Люди в кругу видели, что он спокоен, и зрение не обманывало их.

Маланек называл это «иллюзией неприсутствия». Разум в такие мгновения свободен и не мешает телу действовать по своему усмотрению. Пока глаза Скилганнона высматривали опасность, мысли его ушли далеко в прошлое.

Он вспоминал, как нещадно гонял его Маланек, вспоминал, в каком страхе жил город после коронации Бокрама. Солдаты вламывались в дома и уводили куда-то жителей. Об арестах вслух не говорили. Сторонники покойного короля исчезали бесследно или подвергались публичной казни на Леопардовой площади.

Люди смотрели друг на друга с подозрением, не зная, кто из знакомых способен донести на них за крамольное слово или неосторожно сообщенную новость. Скилганнон беспокоился за Гревиса, тоже связанного с королевской семьей. Бывший актер, как на грех, пропадал где-то целыми днями, а на расспросы мальчика отвечал со вздохом:

— Лучше тебе, дружок, этого не знать.

Как-то ночью, недели три спустя после коронации, солдаты пришли и к ним. Молаира была вне себя от страха, и даже всегда спокойный Спериан стал пепельно-серым. К сидевшему в саду Скилганнону подошел офицер — его бывший соученик, золотоволосый атлет Бораниус.

— Рад тебя видеть, — встав, с полной искренностью сказал Скилганнон.

— Я тоже, — весьма прохладно ответил Бораниус, — но я здесь по государственному делу.

— Сейчас тебе подадут прохладительное. — Скилганнон сделал знак бледному Спериану, и тот с облегчением удалился. У двери в дом стали двое солдат, и Скилганнон сказал им: — Располагайтесь, пожалуйста. Стульев хватит на всех.

— Они постоят. — Сам Бораниус, однако, приподнял ножны и сел на плетеный стул. Для Скилганнона он по-прежнему оставался самым совершенным из людей.

— Ты еще занимаешься бегом, Бораниус?

— Нет, времени недостает. А ты?

— Да, — засмеялся Скилганнон, — но теперь это уже не так весело — состязаться-то не с кем. Ты вдохновлял меня, я по тебе равнялся.

— И побил меня.

— Ты тогда повредил ногу, но получить медаль было приятно, не спорю.

— Школьные медали для меня — пройденный этап, да и ты скоро о них забудешь. Какие у тебя виды на будущее?

— Буду солдатом, как мой отец.

— Отрадно слышать. Хорошие солдаты нам нужны. Хорошие и преданные. — Бораниус откинулся на спинку стула. — Времена теперь трудные, Олек. Повсюду предатели, которых приходится искоренять. Тебе такие известны?

— Откуда же мне знать? Разве предатели носят какие-то особые шапки?

— Это не предмет для шуток, Олек, Наложница короля и ее незаконная дочь до сих пор скрываются где-то. Бокрам наш король и по праву, и по крови. Всякий, кто говорит или действует против него, есть предатель.

— Я ничего подобного не слышал, — сказал Скилганнон, и ему показалось, что Бораниус едва сдерживает себя.

— А извращенец, который живет у тебя?

В желудке у Скилганнона похолодело.

— Ты гость в моем доме, Бораниус. Не надо говорить плохо о моих друзьях.

— Я не гость, Олек. Я королевский офицер. Ты слышал, как Гревис высказывается против короля?

— Нет. Мы с ним не говорим о политике.

— Я должен его допросить. Он здесь?

— Нет. — Спериан как раз принес им смесь яблочного и абрикосового сока в серебряных кубках, и Скилганнон спросил у него: — Где сейчас Гревис?

— У каких-то знакомых, мой господин, в северной части города.

— Когда он вернется?

— Может быть, завтра, господин, или послезавтра — он не сказал.

Скилганнон отпустил слугу и посмотрел на Бораниуса:

— Я скажу ему, когда вернется, что он тебе нужен — хотя и не вижу, чем отставной актер может быть тебе полезен.

— Посмотрим, — бросил, вставая, Бораниус. — У меня, кроме того, есть приказ на арест твоего приятеля Аскелуса.

Это поразило Скилганнона по-настоящему.

— А его за что?

— Он такой же предатель, как его отец. Отцу нынче утром вспороли живот на Леопардовой площади.

— Аскелус не предатель. — Скилганнон тоже встал. — Мы часто с ним разговаривали. Он восхищался императором Горбеном и хотел, как и я, служить в армии Бокрама. Я ни разу не слышал, чтобы он сказал что-нибудь против короля — как раз наоборот.

— Значит, он, как это ни печально, расплатится за грехи своего отца, — холодно молвил Бораниус.

Скилганнон смотрел на юношу, который так долго был его героем, и на месте красавца-атлета видел солдата, лишенного всяких чувств, кроме разве что злости. Скилганнон вспомнил то, что в свое время казалось ему незначительным, но теперь предстало вдруг в новом свете: разорванные дружеские узы, язвительные замечания, многочисленные приметы низкой души.

Раньше он смотрел на Бораниуса сквозь золотую дымку обожания, теперь она развеялась. Бораниус наслаждался тем, что получил власть над чужой жизнью и смертью. В сердце Скилганнона вспыхнул гнев, но он подавил его и улыбнулся:

— Мне еще многому предстоит научиться, дружище. Спасибо, что выбрал время заглянуть ко мне.

Бораниус с усмешкой хлопнул его по плечу.

— Когда получишь свои бумаги — помни, что они должны подтвердить твой статус, — приходи ко мне. Я найду тебе место в моем полку.

— Ты оказываешь мне великую честь.

Скилганнон проводил Бораниуса и его солдат до парадной двери и дождался, пока они уедут.

— Я уж думал, нас всех арестуют, — с глубоким вздохом облегчения сказал Спериан.

— Это не человек, а ядовитый гад, — процедил Скилганнон.

— Твой отец был того же мнения. Он всегда недолюбливал эту семейку.

— Сможешь ты завтра передать весточку Гревису?

— Да.

— Скажи, пусть пока не приходит домой. Ступай через рыночную площадь. Завтра базарный день. Там будут сотни народу, и ты сумеешь уйти незамеченным.

— Ты думаешь, за мной будут следить?

— Очень возможно.

— Глаза могут меня подвести. Я не мастер в таких делах, Олек.

— Да, конечно. Экий я дурак. Я сам пойду.

При этих словах Спериан еще пуще заволновался.

— Он не хотел, чтобы ты в это вмешивался. Он будет очень огорчен, если я скажу тебе, где он.

Скилганнон положил руку на плечо садовника.

— Если он выйдет на улицу, его схватят, а может быть, и казнят. И уж наверняка будут пытать. Будет лучше, если ты рискнешь выдать его тайну.

— Дело не только в нем, но и в тех, у кого он находится.

— Кто же это?

— Он прячет королеву с принцессой и ищет способ вывести их из города.

…Движение в тростнике вернуло Скилганнона к настоящему. Он выхватил мечи. Из тростника выскочила мелкая собачонка. Девчоночий голос позвал ее по имени, и собачка с лаем помчалась на зов. Скилганнон перевел дыхание и пошел дальше.

Зверолюдов не было видно.

Глава 9

Построив своих подопечных в плотную колонну, Скилганнон повел их через тростники. Он шел во главе, Друсс и Гарианна по бокам, двое братьев замыкали. Другие уцелевшие бойцы шагали с краю, держа оружие наготове.

За все утро с ними случилось только одно происшествие: из зарослей вдруг выбежал, ломая стебли, здоровенный бык, и дети с визгом бросились врассыпную.

Рабалин сначала шел с Брейганом в середине, потом отстал и присоединился к братьям. Ему казалось странным, что бородатый Ниан все время держится за кушак Джареда, но Друсс сказал, что они отменные бойцы, и Рабалин верил ему, несмотря на чудачества этой пары.

Ближе к полудню колонна остановилась у невысокого холма. Там протекал ручеек, и женщины, набрав воды, занялись нехитрой стряпней. Друсс ушел куда-то со Скилганноном, странная девушка сидела одна на склоне, глядя на северо-запад.

— Вы Друсса давно знаете? — спросил Рабалин братьев.

— Давно, — сказал Ниан. — Больше года. Дядюшка тюк да тюк, они все и разбежались.

— Кто они?

— Плохие люди. Мы тоже кое-кого убили, да, Джаред?

— Да-да.

— А Гарианна попала их вожаку прямо в голову. Он, дурак, все хотел стрелу вытащить, да так и помер. Вот смеху-то!

Рабалин, ничего не поняв из его рассказа, вопросительно посмотрел на Джареда.

— Нас, около дюжины человек, наняли охранять одну деревню, — стал объяснять тот. — Нам сказали, что разбойников в шайке всего-то два десятка, но их оказалось куда больше, чуть ли не шестьдесят, из них половина — отбившиеся от своих надиры, злые, как черти. Напали они в аккурат на закате и, конечно, смяли бы нас, можно не сомневаться.

— Тюк-тюк, — весело вставил Ниан.

— Тут вдруг в самой их гуще появляется Друсс — и ну рубить! Нам показалось, что они его попросту затопчут. Мы с Нианом бросились на подмогу, и кое-кто из наших тоже, и деревенские с серпами и дубинами. Гарианна хворала тогда, но поднялась и влепила стрелу прямо в лоб вожаку разбойников. Это их доконало, а Друсс вышел из дела без единой царапины. Мечи с ножами отскакивали от его рукавиц и наплечников, а то и от шлема. Чудеса, да и только. Он весь был в крови, но не в своей, а в чужой. — Джаред даже головой покрутил, вспоминая. — Секрет в том, что в бою он все время движется, никогда не стоит на месте. Всегда нападает. Увидев это, я стал понимать, что происходило при Скельне.

— Как при Скельне? — опешил Рабалин. — Ведь нас там побили.

— Вот именно.

— Не понимаю. Как же нас могли побить, если Друсс был на нашей стороне?

— Ты что, парень, смеешься надо мной?

— И не думаю даже. Брат Лантерн сказал мне, что Друсс при Скельне сражался вместе с Бессмертными.

— Ты чего-то недослышал, парень. Друсс служил в Бессмертных раньше, до того, а при Скельне он дрался за дренаев. Это он прорвал последнюю линию обороны и переломил ход битвы. И умертвил Бессмертных. Он не простой человек — он Друсс-Легенда.

— Стало быть, он наш враг? — опечалился Рабалин.

Страницы: «« « ... 56789101112 » ... »»