Гарри Поттер и принц-полукровка Роулинг Джоан Кэтлин

— Указывать пальцами невежливо, — рявкнул Рон на какого-то уж очень крошечного первокурсника, когда они стали в очередь, чтобы пролезть сквозь дыру в портрете. Малыш, бормотавший что-то про Гарри из-под ладони на ухо приятелю, моментально стал пунцовым и в тревоге устремился через проход прочь из комнаты. Рон усмехнулся.

— Хорошо все-таки быть шестикурсником. Да и времени свободного в этом году у нас будет побольше. Можно часами просто сидеть и отдыхать.

— Это свободное время понадобится нам для учебы, Рон! — напомнила Гермиона, и они пошли дальше по коридору.

— Да, но не сегодня же, — возразил Рон. — Сегодня, я думаю, будет просто сонное царство.

— А ну, стой! — Гермиона преградила рукой путь проходившему четверокурснику, который пытался прорваться мимо нее с светло-зеленым диском в руках. — Клыкастые фрисби запрещены, давай его сюда, — строго приказала она. Мальчишка, насупившись, протянул ей скалящийся диск и, пронырнув под ее рукой, пустился догонять своих друзей. Дождавшись, пока тот скроется из виду, Рон вырвал фрисби из рук Гермионы.

— Отлично, я всегда о таком мечтал!

Негодование Гермионы потонуло в громком хихиканье: Лаванда Браун, по-видимому, нашла реплику Рона весьма забавной. Не прекращая смеяться, она обошла их, бросив на него взгляд через плечо. Рон, похоже, остался вполне доволен собой.

Потолок Большого зала сиял безмятежной голубизной, подернутой легкими, клочковатыми облачками, так же, как и квадратики неба, виднеющиеся сквозь высокие окна со средниками. Уплетая овсянку и яичницу с ветчиной, Гарри и Рон рассказали Гермионе о своем вчерашнем разговоре с Хагридом, после которого у них осталось ощущение неловкости.

— Да не может же он всерьез думать, что мы продолжим занятия по уходу за магическими существами! — сказала она с удрученным видом. — Ну, то есть… Когда это хоть один из нас проявлял к этому предмету… какое-то пристрастие?…

— Дак в пом-по и вело, — выговорил Рон, целиком запихивая в рот яичницу, — На занятиях мы, конечно, старались больше всех, но это из любви к Хагриду. А он-то думает, нам понравился сам дурацкий предмет. Думаете, кто-то будет продолжать эти занятия и сдавать по ним ТРИТОН?

Ни Гарри, ни Гермиона не ответили, да в ответе и не было нужды. Им было прекрасно известно, что никто из их однокурссников не собирался продолжать занятия по уходу за магическими существами. Они старались не смотреть в сторону Хагрида и лишь вяло откликнулись, когда он приветливо помахал им рукой, вставая через десять минут из-за стола преподавателей.

Покончив с завтраком, они остались сидеть, ожидая, пока от своего стола к ним спустится профессор Макгонагалл. Составление индивидуальных расписаний в этом году было задачей более сложной, чем обычно, поскольку профессору Макгонагалл предстояло сначала удостовериться, что все получили достаточно высокие оценки по СОВ, чтобы продолжать занятия по избранным ими предметам уровня ТРИТОН.

С Гермионой сразу все прояснилось: ей предстояло продолжать занятия по заклинаниям, защите от темных сил, трансфигурации, травологии, нумерологии, древним рунам и зельеварению, так что она без дальнейших проволочек тут же помчалась на первое в году занятие по древним рунам. С Невиллом пришлось повозиться несколько дольше. Его круглое лицо выражало беспокойство, когда профессор Макгонагалл, взглянув на его заявку, стала сверяться с результатами СОВ.

— С травологией все в порядке, — сказала она. — Профессор Стебль будет счастлива вновь увидеть тебя с «великолепно» по СОВ. И на занятия по защите от темных сил ты проходишь с «отлично». А вот насчет трансфигурации… Сожалею, Долгопупс, но «хорошо» — в самом деле слишком низкая оценка, чтобы продолжать занятия и идти на ТРИТОН. Просто ты вряд ли справишься с учебной нагрузкой.

Невилл повесил нос. Профессор Макгонагалл взглянула на него сквозь свои квадратные очки.

— А почему, собственно, ты хочешь продолжать занятия по трансфигурации? У меня никогда не было впечатления, что тебе она особенно нравится.

Вид у Невилла был жалкий, и он пролепетал в ответ что-то вроде «моя бабушка хочет».

— Фу ты! — фыркнула профессор Макгонагалл. — Твоей бабушке давно пора научиться гордиться таким внуком, какой есть, а не таким, каким бы она хотела его видеть — особенно после того, что произошло в Министерстве.

Невилл сильно покраснел и смущенно заморгал: он никогда прежде не слышал комплиментов от профессора Макгонагалл.

— Мне жаль, Долгопупс, но я не могу допустить тебя к моим занятиям на ТРИТОН. Однако, как я вижу, у тебя «отлично» по заклинаниям, так почему бы тебе не попытаться пойти на ТРИТОН по этому предмету?

— Бабушка считает, что заклинания — слишком легкий путь, — промямлил Невилл.

— Иди на заклинания, — сказала профессор Макгонагалл, — а я черкну Августе и напомню ей, что ее незачет заклинаний на СОВ — еще не основание объявлять этот предмет никчемным.

Профессор Макгонагалл чуть заметно улыбнулась ошеломленно-радостному выражению его лица, коснулась пустого бланка расписания кончиком волшебной палочки и вручила Невиллу, уже со всеми сведениями о новых для него занятиях.

Затем профессор Макгонагалл повернулась к Парвати Патил, чей первый вопрос был о том, будет ли симпатичный кентавр Флоренц преподавать прорицания.

— В этом году они поделили занятия на двоих с профессором Трелони, — ответила профессор Макгонагалл с едва заметным неодобрением в голосе: все знали, что она не жалует прорицания как предмет. — На шестом курсе занятия ведет профессор Трелони.

Через пять минут Парвати отправилась на прорицания, хотя выглядела она несколько приунывшей.

— Итак, Поттер, Поттер… — проговорила профессор Макгонагалл, сверяясь со своими записями, когда очередь дошла до Гарри. — Заклинания, защита от темных сил, травология, трансфигурация… все в порядке. Должна сказать, меня порадовала твоя оценка по трансфигурации, Поттер, очень порадовала. А почему же ты не хочешь продолжить занятия по зельеварению? Мне казалось, ты выражал желание стать аврором?

— Так и есть, профессор, но вы же говорили, что для этого надо было получить «великолепно» по СОВ.

— Именно такая оценка и была необходима, пока предмет преподавал профессор Снейп. Однако профессор Снобгорн с удовольствием принимает учащихся с «отлично» по СОВ. Ты хочешь продолжить изучение зельеварения?

— Да, — ответил Гарри, — но я ведь не купил ни учебники, ни компонентов для зелий, ни…

— Уверена, что у профессора Снобгорна что-нибудь для тебя найдется, — заверила профессор Макгонагалл. — Что ж, отлично, Поттер, вот твое расписание. Да, кстати, двадцать подающих надежды новичков уже записались в качестве претендентов на места в команде Гриффиндора по квиддичу. Я передам тебе список, и можешь назначать испытания в удобное для тебя время.

Спустя несколько минут выяснилось, что Рон выбрал те же предметы, что и Гарри, и они вместе вышли из-за стола.

— Смотри-ка, — радостно воскликнул Рон, разглядывая свое расписание, — а ведь у нас сейчас свободное время… и после перерыва… и после обеда… Отлично!

Они вернулись в гостиную, которая была почти пустой, не считая нескольких семикурсников, в том числе и Кэти Белл — единственный член той прежней команды по квиддичу, в которую Гарри вошел на первом году обучения.

— Я так и знала, что он достанется тебе! — крикнула она через комнату, указывая на значок капитана, красовавшийся на груди Гарри. — Скажешь мне, когда назначишь испытания!

— Не глупи, — отвечал Гарри, — тебе испытания не нужны, я в течение пяти лет видел, как ты играешь…

— Не стоит начинать с этого, — предостерегающе заверила она. — Откуда ты знаешь, может, найдутся игроки намного лучше меня. Были случаи, когда и хорошие команды разваливались только потому, что капитаны продолжали играть со старыми знакомыми или принимали своих друзей…

Рону выглядел так, будето ему стало немного не по себе, и он принялся играть клыкастым фрисби, который Гермиона отобрала у четверокурсника. Она жужжала, летая по гостиной, рыча и пытаясь откусить кусочки гобелена. Желтые глаза Косолапа следили за ней, а когда диск приближался к нему, он начинал шипеть.

Через час они неохотно вышли из залитой солнцем гостиной и спустились четырьмя этажами ниже на защиту от темных сил. Гермиона уже стояла в очереди у входной двери со стопкой тяжелых книг в руках и самым озабоченным видом.

— Нам столько задали по рунам, — с тревогой заметила она, заметив подошедших к ней Гарри и Рона. — Эссе на пятнадцать дюймов, два перевода, а еще мне надо прочитать все это к среде!

— Ужас, — зевнул Рон.

— Погодите, — запальчиво продолжала она, — вот увидите, нам еще и Снейп кучу всего задаст!

Не успела она договорить, как дверь класса открылась, и на пороге появился Снейп. Его желтоватое лицо, как всегда, обрамляли разделенные прямым пробором засаленные черные волосы. В очереди в тот же миг воцарилось молчание.

— Все внутрь, — скомандовал он.

Гарри вошел и огляделся по сторонам. Отпечаток личности Снейпа уже лежал на всем в этой комнате: она казалась еще мрачнее обычного из-за того, что шторы на окнах были задернуты и ее освещали только свечи. На стенах висели новые картины, на многих были изображены люди, явно охваченные болью, покрытые кровавыми ранами или со странно искаженными частями тела. В гробовой тишине все расселись по местам, озираясь на жуткие затененные картины.

— Я не просил вас доставать книги, — начал Снейп, закрыв дверь, прошел к своему столу и обратился лицом к классу. Гермиона поспешно бросила свой экземпляр «Перед лицом безликих» обратно в сумку и затолкала ее под стул. — Я желаю говорить с вами, и мне нужно ваше полнейшее внимание.

Взгляд его черных глаз прохаживались по устремленным на него снизу вверх лицам учеников, на долю секунды дольше других, задержавшись на лице Гарри.

— До сегодняшнего дня, насколько мне известно, по этому предмету у вас сменилось пять преподавателей.

«Насколько тебе известно!… Будто ты не следил, как они приходят и уходят, всякий раз надеясь быть следующим!» — с сарказмом подумал Гарри.

— Естественно, у каждого из этих учителей были свои собственные методы и пристрастия. Учитывая такую путаницу, я даже удивлен, что столь многим из вас удалось нацарапать что-то для СОВ по этому предмету. Еще больше я буду удивлен, если всем вам удастся успевать в подготовке к ТРИТОНу, которая требует более высокого уровня.

Снейп принялся ходить по периметру комнаты, теперь говоря тише. Классу приходилось выворачивать шеи, следя за ним.

— Темные силы, — продолжал Снейп, — многочисленны, разнообразны, переменчивы и вечны. Бороться с ними — это все равно, что бороться с многоголовым чудовищем, у которого всякий раз после отрубания одной головы на ее месте вырастает другая — еще более свирепая, еще более умная, чем прежде. Вы боретесь с чем-то вечно ускользающим, меняющим форму, неистребимым.

Гарри глядел на Снейпа во все глаза. Несомненно, одно дело — уважать темные силы как опасного противника, и совершенно другое — говорить о них так, как говорил сейчас Снейп, с любовью и нежностью в голосе.

— Таким образом, приемы вашей защиты, — продолжал Снейп немного громче, — должны быть такими же гибкими и изобретательными, как и те силы, которые вы пытаетесь одолеть. Эти картины, — он указал на некоторые из них, проходя мимо, — дают достаточно яркое представление о том, что случается с теми, кто испытывает на себе, к примеру, заклятие Круциатус, — он повел рукой в сторону волшебницы, которая явно кричала от боли, — поцелуй дементора, — обессиленный волшебник с застывшим взглядом был распластан по стене, — или же вызывают агрессию со стороны инферии, — по земле растекалось кровавое месиво.

— Так что, кто-то уже встречался с инфериями? — раздался высокий голосок Парвати Патил. — Значит, уже точно известно, что он их использует?

— Темный лорд использовал инферий прежде, — сказал Снейп, — а следовательно, логично предполагать, что он может вновь прибегнуть к ним. Итак… — Он опять направился к своему столу в противоположной стороне класса, и опять они провожали его глазами, следя за развевающейся на ходу темной мантией. — Вы, как я полагаю, еще совсем новички в невербальных заклинаниях. В чем преимущество невербального заклинания?

Рука Гермионы взметнулась вверх. Снейп оглядел класс, проверяя, не вызовется ли кто-нибудь другой, и наконец, убедившись, что выбора у него нет, сухо сказал:

— Ну, хорошо… мисс Грейнджер?

— Противник не предупрежден о том, к какой магии вы собираетесь прибегнуть, — проговорила Гермиона, — и это дает вам преимущество в доли секунды.

— Ответ почти слово в слово процитирован из учебника «Стандартная книга заклинаний для шестикурсников», — отмахнулся Снейп (в углу раздался подавленный смешок Малфоя), — но по существу верен. В самом деле, те, кто преуспел в применении волшебства без выкрикивания заклинаний, находятся в выигрышном положении благодаря элементу неожиданности. Разумеется, не все волшебники такое могут: это вопрос сосредоточения и силы ума, которых кое-кому, — он снова враждебно покосился на Гарри, — не хватает.

Гарри понял, что Снейп думает об их провальных уроках по Окклюменции в прошлом году. Он упорно не опускал глаз, продолжая пристально смотреть Снейпа, пока тот наконец не отвел взгляд.

— Сейчас вы разделитесь, — продолжал Снейп, — по парам. Один партнер будет пытаться наслать проклятие на другого, не произнося ни слова. Другой будет стремиться отразить проклятие так же молча. Начали.

Снейп, конечно, об этом не знал, но в прошлом году Гарри успел научить чуть ли не половину класса (всех членов ДА) наводить отражающие чары. Однако никому из них прежде не приходилось отражать чары, не произнося заклинаний. Тут и там началось жульничество: многие просто произносили заклинания шепотом, а не вслух. Как всегда, не прошло и десяти минут, как Гермионе удалось без единого звука отразить промямленное Невиллом заклинание ватных ног — за такой подвиг любой справедливый учитель добавил бы двадцать очков в пользу Гриффиндора, с горечью подумал Гарри, но Снейп достижением Гермионы пренебрег. Он метался между учениками, пока те практиковались, как всегда, похожий на переросшую летучую мышь, и задержался возле Гарри и Рона, пытавшихся справиться с заданием.

Рон, которому нужно было наслать проклятие на Гарри, застыл с побагровевшим лицом и плотно сжатыми губами, чтобы удержаться от соблазна пробормотать заклинание. Гарри держал палочку наготове, весь как на иголках, ожидая отражаемого им проклятия, которое, казалось, едва ли когда-либо последует.

— Жалкое зрелище, Уизли, — наконец вмешался Снейп. — Ну-ка… дайте я вам покажу…

Он направил свою волшебную палочку на Гарри так быстро, что тот отреагировал инстинктивно: совершенно забыв о невербальных заклинаниях, он громко выкрикнул:

— Протего!

Его отражающие чары оказались такими сильными, что Снейпа отбросило в сторону, он потерял равновесие и ушибся о стол. Весь класс оглянулся и наблюдал теперь, как Снейп, злобно хмурясь, приводит себя в порядок.

— Вы не забыли, как я говорил, что наше занятие посвящено невербальным заклинаниям, Поттер?

— Нет, — ответил Гарри без тени смущения.

— Нет, сэр.

— Ни к чему называть меня «сэр», профессор.

Эти слова вырвались у него прежде, чем он сообразил, что говорит. Некоторые в ужасе ахнули, в том числе Гермиона. Однако стоявшие за спиной Снейпа Рон, Дин и Шеймус одобрительно усмехнулись.

— Наказание в субботу вечером в моем кабинете, — произнес Снейп. — Я не потерплю дерзости ни от кого, Поттер… даже от «избранного».

— Это было просто блестяще, Гарри! — ликовал Рон, когда они вскоре благополучно вышли на перерыв.

— Все-таки тебе не стоило так говорить, — заметила Гермиона, бросив на Рона неодобрительный взгляд. — И чего это ты вдруг?

— Может быть, ты не заметила, но он пытался наслать на меня проклятие! — вспылил Гарри, — С меня хватило и тех занятий по Окклюменции! И почему бы ему для разнообразия не облюбовать какого-нибудь другого подопытного кролика? Вообще, что за игры ведет Дамблдор, позволяя ему преподавать защиту? Слышала, как он говорит о темных силах? Да он их обожает! Вся эта болтовня про нечто неуловимое, неистребимое…

— Ну, — сказала Гермиона, — мне показалось, что его речи немного похожи на твои.

— На мои?

— Да, когда ты нам рассказывал, как это — стоять лицом к лицу с Вольдемортом. Ты говорил, это не то что заучить набор заклинаний, ты говорил, там все зависит только от тебя, твоей головы, твоей решимости… Ну так что, разве не о том же самом твердил нам Снейп? Что все сводится к тому, насколько ты смел и насколько быстро соображаешь?

Гарри был так обезоружен тем, что она помнит его слова не хуже «Стандартной книги заклинаний», что не стал спорить.

— Гарри! Эй, Гарри!

Гарри оглянулся. К нему спешил Джек Слоупер, один из загонщиков гриффиндорской команды по квиддичу в прошлом году, со свитком пергамента в руках.

— Это тебе, — выдохнул запыхавшийся Слоупер. — Слушай, говорят, ты теперь капитан. Когда ты проводишь отбор?

— Еще точно не знаю, — ответил Гарри, думая про себя, что Слоупер попадет обратно в команду только если ему очень повезет. — Я тогда дам тебе знать.

— А, ну ладно. Я просто думал, может, в эти выходные…

Но Гарри уже не слушал: он сразу узнал мелкий наклонный почерк на пергаменте. Не дав Слоуперу договорить, он направился прочь вместе с Роном и Гермионой, на ходу разворачивая свиток.

Дорогой Гарри!

Я бы хотел приступить к нашим дополнительным занятиям в эту субботу. Прошу тебя прийти ко мне в кабинет к 8 часам вечера. Надеюсь, ты доволен первым днем в новом учебном году.

Искренне твой,

Альбус Дамблдор

P. S. Мне нравятся кислотные леденцы.

— Ему нравятся кислотные леденцы? — удивился Рон, читавший послание через плечо Гарри, с озадаченным видом.

— Это пароль, чтобы пройти мимо горгульи перед его кабинетом, — чуть слышно пояснил Гарри. — Ха! Вот ведь досада для Снейпа… Я не смогу выполнить его взыскание!

До конца перерыва он, Рон и Гермиона гадали, чему же Дамблдор будет обучать Гарри. Рон считал, что, скорее всего, это будут какие-то сильнодействующие проклятия и порчи, каких не знают даже пожиратели смерти. Гермиона заметила, что такие приемы незаконны, и предположила, что Дамблдор вероятнее будет обучать Гарри углубленной защитной магии. После перерыва она отправилась на нумерологию, а Гарри с Роном вернулись в гостиную, где нехотя занялись выполнением задания Снейпа. Оно оказалось настолько сложным, что, когда Гермиона присоединилась к ним в свободное время после обеда, они все еще не успели с ним справиться (хотя с ее приходом дело пошло значительно быстрее). Они закончили как раз перед звоноком на послеобеденное сдвоенное занятие по зельеварению, и знакомым путем направились в подземелья, так долго бывшие владениями Снейпа.

Войдя в коридор, они обнаружили, что к занятиям уровня ТРИТОН допущена всего дюжина учеников. Крэббу и Гойлу, видимо, не удалось получить необходимую оценку по СОВ, но четверо слизеринцев, в их числе Малфой, все-таки прорвались. Кроме того, было четверо когтевранцев и один хаффльпаффец — Эрни Макмиллан, который нравился Гарри, несмотря на несколько напыщенные манеры.

— Гарри, — театрально приветствовал его Эрни, протягивая руку, когда тот приблизился к нему, — хотел поговорить с тобой еще утром, на защите от темных сил. Неплохой урок получился, по-моему, хотя, конечно, для нас, ветеранов ДА, отражающие чары — такое старье… А вы как поживаете, Рон… Гермиона?

Не успели они вымолвить «хорошо», как дверь подземелья распахнулась, и оттуда показался живот Снобгорна, выплывший впереди обладателя. Когда они один за другим вошли в комнату, стали видны и его моржовые усы, нависшие над широко улыбающимся ртом. Особенно радостно профессор приветствовал Гарри и Забини.

Как ни странно, подземелье уже было наполнено парами и диковинными запахами. Гарри, Рон и Гермиона на ходу с любопытством вдыхали ароматы, исходящие из больших кипящих котлов. Все четверо слизеринцев сели за один стол, так же, как и четверо когтевранцев. Гарри, Рону и Гермионе ничего не оставалось, кроме как занять стол вместе с Эрни. Они выбрали тот, что стоял всех ближе к котлу золотистого цвета, испускавшему один из самых соблазнительных запахов, какие только приходилось вдыхать Гарри. Этот запах каким-то образом одновременно напомнил ему пирог с патокой, благоухание дерева, исходившее от рукоятки метлы, и еще какой-то цветочный аромат, который ему, по всей вероятности, случалось вдыхать в Норе. Он заметил, что дышит неторопливо и глубоко, и пары от этого зелья, казалось, наполняли все его нутро, словно напиток. Необычайно приятная истома все больше охватывала его, он через стол улыбнулся Рону, и тот тоже ответил томной улыбкой.

— Так-так-так, так-так-так! — заговорил Снобгорн, чья массивная фигура занятно искажалась в смеси многочисленных паров. — А теперь, пожалуйста, все весы на стол, а также наборы для зельеварения, и еще не забудьте ваши учебники по «Углубленному зельеварению»…

— Сэр? — обратился к нему Гарри, поднимая руку.

— Да, Гарри, мой мальчик?

— У меня нет ни учебника, ни весов — вообще ничего… и у Рона тоже… мы не знали, что сможем заниматься у вас на ТРИТОН…

— Ах, да, профессор Макгонагалл мне говорила… Ничего страшного, дорогой мой мальчик, совершенно ничего. Сегодня вы можете воспользоваться запасами из моего шкафа, я одолжу вам весы, да и парочка учебников найдется — сойдет на первое время, а потом закажите в «Росчерке и Клякксе»…

Снобгорн шагнул к шкафу в углу, и, порывшись немного, возник из его недр с двумя основательно потрепанными экземплярами учебников «Углубленного зельеварения» Либатиуса Бораго. Он вручил их Гарри и Рону вместе с двумя потемневшими наборами весов.

— Итак, — начал Снобгорн, возвращаясь на преподавательское место перед классом и раздувая свою и без того выпяченную грудь так, что пуговицы его жилета грозили вот-вот отскочить, — я приготовил несколько зелий для того, чтобы вы взглянули на них — просто из любопытства, знаете ли. Они из тех, которые вы должны научиться варить по завершении курса ТРИТОН. Вам наверняка приходилось слышать о них, пусть вы даже и не умеете пока их готовить. Кто может сказать мне, что у нас вот здесь?

Он указал на котел, ближайший к столу слизеринцев. Гарри слегка приподнялся со своего места и увидел внутри что-то вроде простой выкипающей воды.

Наметанная рука Гермионы выстрелила в воздух, опередив всех. Снобгорн указал на нее.

— Это сыворотка правды — зелье без цвета и запаха, заставляющее того, кто его пьет, говорить правду, — пояснила Гермиона.

— Отлично, отлично! — радостно отозвался Снобгорн. — А теперь, — продолжал он, указывая на котел, стоявший ближе всех к столу когтевранцев, — вот это зелье очень широко известно… Да и в недавних листовках Министерства о нем упоминается… Кто сможет?…

Рука Гермионы вновь поднялась первой.

— Это оборотное зелье, сэр, — отчеканила она.

Гарри тоже узнал медленно пузырящееся, похожее на тягучую грязь, вещество во втором котле, но не стал сбивать своим ответом авторитет Гермионы: в конце концов, ведь это ей удалось приготовить такое зелье еще на втором году их обучения.

— Превосходно, превосходно! Ну а вот это… да, голубушка? — произнес Снобгорн, слегка смущенный тем, что рука Гермионы снова взметнулась в воздух.

— Это Амортенция!

— Совершенно верно. Глупо, наверное, спрашивать, — продолжал Снобгорн, которого познания Гермионы, судя по всему, впечатляли все больше, — но, вам, полагаю, известно и его действие?

— Это самое сильнодействующее в мире приворотное зелье! — откликнулась Гермиона.

— Абсолютно точно! Вы узнали его, я полагаю, по четко различимому перламутровому отливу?

— И по пару, поднимающемуся характерными завитушками, — увлеченно дополнила Гермиона, — и еще оно должно пахнуть для каждого по-разному — смотря кого что привлекает, а я чувствую запах свежескошенной травы, и свежего пергамента, и…

Она слегка покраснела и не договорила.

— Можно полюбопытствовать, как вас зовут, голубушка? — спросил Снобгорн, не обращая внимания на смущенность Гермионы.

— Гермиона Грейнджер, сэр.

— Грейнджер? Грейнджер… А вы случайно не доводитесь родственницей Гектору Дагуорту-Грейнджеру, основателю Самого Выдающегося Общества Зельесоставителей?

— Нет, сэр, не думаю. Видите ли, я магглорожденная.

Гарри заметил, как Малфой склонился к Нотту, что-то ему нашептывая. Оба презрительно хихикнули, но Снобгорн не выказал ни малейшего разочарования: напротив, он широко улыбнулся, переводя взгляд то на Гермиону, то на Гарри, сидевшего рядом.

— Ах, вот оно что! «Одна из моих лучших подруг магглорожденная, и она лучшая на нашем курсе!». Думаю, это и есть та самая подруга, о которой ты говорил, Гарри?

— Да, сэр, — подтвердил Гарри.

— Так-так-так, получите заслуженные очки в пользу Гриффиндора, мисс Грейнджер, — дружелюбно заключил Снобгорн.

У Малфоя был почти такой же вид, как тогда, когда Гермионы ударила его по лицу. Она обернулась к Гарри с сияющим лицом и прошептала:

— Ты и вправду сказал ему, что я лучшая на курсе? Ух ты, Гарри!

— Ну и что в этом такого особенного? — шепнул Рон, казавшийся почему-то раздраженным. — Ты и есть лучшая — то же самое сказал бы и я, обратись он ко мне!

Гермиона улыбнулась, но тут же поднесла палец к губам, чтобы послушать, что говорит Снобгорн. Рон выглядел несколько раздосадованным.

— Амортенция, по сути дела, конечно, не порождает любовь. Любовь вообще невозможно произвести или воспроизвести. Нет, нет, это зелье просто вызывает мощнейшую вспышку страсти или одержимости. Это, пожалуй, самое опасное и сильнодействующее зелье в этой комнате… да-да, — укоризненно кивнул он в сторону скептически посмеивающихся Малфоя и Нотта. — Поживите с мое — и вы не станете недооценивать силу слепой страстной любви… Ну а теперь, — снова начал Снобгорн, помолчав, — пора приниматься за работу.

— Сэр, а вы еще не сказали нам, что находится вот здесь, — и Макмиллан указал на небольшой черный котел, стоявший на столе Снобгорна. Зелье в котле весело плескалось, оно было цвета расплавленного золота, и большие капли прыгали над его поверхностью, словно золотые рыбки, хотя ни одна капля не пролилась из котла наружу.

— Ах, да, — спохватился Снобгорн. Гарри не сомневался, что тот вовсе не забыл про это зелье, а ждал вопроса для пущего драматического эффекта. — Да-да. Еще вот это! Что же, леди и джентльмены, это прелюбопытнейшее зелье — так называемый Феликс Фелицис! Как я понял, — обратился он с улыбкой к Гермионе, громко ахнувшей от восхищения, — вам, мисс Грейнджер, известно действие Феликс Фелицис?

— Это эликсир удачи! — взволнованно откликнулась Гермиона, — Он приносит удачу!

Весь класс застыл в напряжении. Теперь, взглянув на Малфоя, Гарри мог увидеть разве только его прилизанный белокурый затылок, ибо тот наконец-то удостоил Снобгорна полнейшим и безраздельным вниманием.

— Совершенно верно, получите еще десять очков в пользу Гриффиндора. Да, зельце презанятное — этот самый Феликс Фелицис, — продолжал Снобгорн. — Невероятно замысловатое в приготовлении и смертельно опасное при ошибке в компонентах или приемах. Однако, если приготовить его правильно, как приготовлено то, что мы имеем здесь, вы обнаружите, что во всех ваших начинаниях вам будет сопутствовать успех… По крайней мере, пока не закончился срок годности.

— Почему же все не пьют его постоянно, сэр? — алчно спросил Терри Бут.

— Потому что при передозировке оно вызывает легкомыслие, неосмотрительность и опасную самоуверенность, — пояснил Снобгорн. — Хорошего понемногу, как говорится… Так что в больших количествах оно чрезвычайно опасно. Но при умеренном приеме, и лишь в самых редких случаях…

— А вы сами его когда-нибудь принимали, сэр? — спросил Майкл Корнер, сгорая от любопытства.

— Два раза в жизни, — ответил Снобгорн. — Один раз в двадцать четыре года и один — в пятьдесят семь. Всего две столовые ложки, принятые за завтраком. И два самых незабываемых дня.

Он мечтательно уставился в даль. Играет он на публику или нет, подумал Гарри, но впечатление произвести ему удалось.

— Так вот, именно это, — проговорил Снобгорн, возвращаясь с небес на землю, — и станет наградой за хорошую работу на сегодняшнем уроке!

Воцарилась тишина, в которой все булькающие и клокочущие звуки, исходившие от котлов, казалось, усилились десятикратно.

— Одного крошечного флакончика Феликс Фелицис, — говорил Снобгорн, извлекая из кармана и показывая всем миниатюрный пузырек, закупоренный пробкой, — достаточно для полного успеха в течение двенадцати часов. От рассвета до заката вам будет сопутствовать везение во всем, что вам случится предпринять.

— Однако должен предупредить, что прием Феликс Фелицис запрещен перед спортивными соревнованиями… всякого рода событиями, подобными спортивным первенствам, такими как экзамены или, скажем, выборы. Так что тот, кому достанется это зелье, может воспользоваться им только в самый обычный день… и увидеть, как этот обычный день станет необычным!

— Итак! — воскликнул Снобгорн с неожиданной живостью. — Как же вы можете выиграть этот легендарный приз? Так вот, вы сможете это сделать, обратившись к странице десятой вашего «Углубленного зельеварения». У нас осталось чуть больше часа, и за это время вам надо постараться успеть приготовить глоток живой смерти. Знаю, знаю, вам еще никогда не приходилось готовить ничего настолько сложного, и я даже не думаю, что у кого-либо из вас вообще получится хорошее зелье. Однако тот, кто справится с заданием лучше всех, получит вот этого маленького Феликса. Начали!

Послышался скрежет придвигаемых котлов и громкое позвякивание разновесок о чаши весов, но никто не проронил ни слова. Атмосфера сосредоточенности, царившая в комнате, сгустилась до физической ощутимости. Гарри заметил, как Малфой лихорадочно листает свой учебник по «Углубленному зельеварению». Было совершенно ясно, что Малфою отчаянно нужен этот день удачи. Гарри быстро склонился над потрепанной книгой, полученной от Снобгорна.

К своей досаде, он обнаружил, что прежний владелец так испещрил страницы своими записями, что поля книги были так же черны, как и печатный текст. Склонившись пониже, чтобы разглядеть состав зелья (ибо даже тут бывший хозяин книги понаставил своих пометок и что-то вычеркнул), Гарри поспешно прошел к шкафу с запасами за нужными ингредиентами. Стремительно бросившись затем обратно к своему котлу, он успел заметить, что Малфой с предельной быстротой нарезает корни валерианы.

Все поглядывали по сторонам, пытаясь подсмотреть, кто чем занимается: как преимуществом, так и недостатком занятий по зельеварению всегда было то, что редко удавалось скрыть свою работу от посторонних глаз. Не прошло и десяти минут, как все помещение наполнилось синеватым паром. Гермионе, конечно, и тут удалось всех опередить. Ее зелье уже напоминало «однородную жидкость цвета черной смородины», что, согласно учебнику, было идеальным результатом в середине процесса приготовления.

Покончив с шинкованием корней, Гарри снова склонился над книгой. Как же его раздражало, что приходится буква за буквой расшифровывать указания, поверх которых шли эти дурацкие каракули прежнего владельца: тот с чего-то взял, что тут необходимо нарезать плоды сопофоруса — снотворной фасоли, и вписал в текст собственную рекомендацию:

«При ударе серебряным кинжалом плашмя сок выделяется обильнее, чем при разрезании плода».

— Сэр, вы, должно быть, хорошо знали моего деда, Абрахаса Малфоя? — Гарри поднял голову: Снобгорн как раз проходил мимо стола слизеринцев.

— Да, — подтвердил Снобгорн, даже не взглянув на Малфоя. — С сожалением узнал о его смерти, хотя, конечно, удивляться тут нечему: подхватить в его возрасте драконью оспу…

И он прошел дальше. Гарри снова склонился над своим котлом, ухмыляясь. Ему было ясно, что Малфой ждал к себе такого же отношения, как к Гарри или Забини, а то даже и надеялся стать таким же любимчиком, каким он был у Снейпа. Было похоже, что Малфою не на что надеяться, кроме собственного таланта, чтобы заполучить флакончик Феликс Фелицис.

Боб сопофоруса и впрямь оказался крепким орешком для разрезания. Гарри повернулся к Гермионе:

— Можно попользоваться твоим серебряным ножом?

Она нетерпеливо кивнула, не отрывая глаз от зелья, все еще остававшегося темно-багровым, хотя в книге говорилось, что к этому моменту в нем должен появиться сиреневатый оттенок.

Гарри ударил по фасолине тупой стороной лезвия. К его изумлению, из нее в тот же миг выделилось так много сока, что было непонятно, откуда столько взялось в этом ссохшемся плоде.

Поспешно слив весь этот сок в котел, он с удивлением обнаружил, что зелье тотчас приняло именно тот сиреневатый оттенок, о котором говорилось в книге.

Все его раздражение прежним хозяином учебника тут же бесследно испарилось, и теперь Гарри украдкой посмотрел на следующую строчку его рекомендаций. Согласно учебнику, ему сейчас следовало помешивать зелье против часовой стрелки до тех пор, пока оно не станет прозрачным, как вода. Однако, по дополнительному указанию бывшего владельца, после каждых семи движений против часовой стрелки следовало делать одно движение по часовой стрелке. А что, если старый хозяин и тут не ошибся?

Гарри помешал против часовой стрелки, затаил дыхание и сделал одно движение по часовой стрелке. Эффект не заставил себя ждать: зелье стало бледно-розовым.

— Как это у тебя получается? — стала допытываться Гермиона, лицо которой покраснело, а волосы, казалось, все больше густели и спутывались в парах, поднимавшихся над котлом: ее зелье все еще оставалось неизменно багровым.

— Добавь одно движение по часовой…

— Да ты что, в книге же говорится — против часовой! — наотрез отказалась она.

Гарри пожал плечами и продолжил свое занятие. Семь раз против часовой, один по часовой, пауза… семь против часовой, один по часовой…

По другую сторону стола Рон скороговоркой ругался себе под нос: его зелье все еще напоминало настойку корня солодки. Гарри огляделся. Насколько он мог судить, еще ни у кого зелье не поблекло так, как у него. Он был окрылен успехом — такое ощущение никогда раньше не посещало его в этом подземелье.

— И время… вышло! — объявил Снобгорн. — Пожалуйста, прекращайте мешать!

Снобгорн медленно переходил от стола к столу, заглядывая в котлы. Он ничего не говорил, а то и дело нюхал или слегка помешивал то одно, то другое зелье. Наконец, он добрался до стола, за которым сидели Гарри, Рон, Гермиона и Эрни. Он соболезнующе улыбнулся, поглядев на вещество, похожее на смолу, в котле Рона. Молча прошел мимо темно-синего варева Эрни. Зелье Гермионы отметил одобрительным кивком. И тут он увидел зелье Гарри, и по его лицу расплылось выражение изумленного восхищения.

— Чистая победа! — выкрикнул он на все подземелье. — Великолепно, великолепно, Гарри! Владыка милостивый, ты, несомненно, унаследовал талант своей матери. Вот кто уж действительно блистал в зельеварении, так это Лили! Ну что ж, тогда получай, вот он — обещанный флакончик Феликс Фелицис! Да смотри, воспользуйся им умело!

Гарри спрятал крошечный пузырек с золотистой жидкостью во внутренний карман, чувствуя одновременно радость при виде ярости на лицах слизеринцев и вину — при виде разочарованного выражения лица Гермионы. Рон выглядел просто пораженным.

— Как тебе это удалось? — зашептал тот на ухо Гарри, как только они вышли из подземелья.

— Думаю, мне просто повезло, — ответил Гарри, поскольку Малфой был близко и мог его услышать.

Однако как только они оказались вдали от посторонних ушей на ужине за столом Гриффиндора, он почувствовал, что теперь можно все рассказать. С каждым его словом лицо Гермионы каменело все больше.

— Ты что, считаешь, что я смошенничал? — спросил он наконец, раздосадованный выражением ее лица.

— Ну не станешь же ты утверждать, что сам до всего додумался? — упрямо настаивала она.

— Он всего лишь действовал не по тем инструкциям, по которым работали мы, — возразил Рон. — Ведь все могло кончиться и полным крахом, правда? Но он рискнул — и риск оправдался, — из его груди вырвался вздох. — И что стоило бы Снобгорну отдать этот учебник мне, так нет же: на моем нигде ни одной пометки. Только следы блевотины на пятьдесят второй странице, а больше…

— Постой, — раздался голос прямо у левого уха Гарри, и он тут же уловил тот самый цветочный аромат, что почудился ему в подземелье Снобгорна. Он обернулся и увидел, что к ним подошла Джинни. — Я не ошиблась? Ты следовал инструкциям, вписанным чьим-то пером в текст учебника, Гарри?

Вид у нее был озабоченный и сердитый. Гарри сразу понял, к чему она клонит.

— Да ничего особенного, — попытался он ее утешить, понизив голос. — Это же совсем не то, что тот дневник Реддля. Это просто старый учебник, кем-то почерканный.

— Но ты выполняешь то, что там рекомендуется?

— Я просто попробовал воспользоваться несколькими подсказками, написанными на полях, честное слово, Джинни, тут нет ничего такого…

— А ведь Джинни, пожалуй, права, — отозвалась Гермиона, тут же встрепенувшись, — нам надо бы проверить, нет ли во всем этом чего-нибудь странного. Я об этих дурацких указаниях — как знать?…

— Эй! — возмущенно воскликнул Гарри, как только она выхватила из его сумки доставшийся ему экземпляр «Углубленного зельеварения» и занесла над ним свою волшебную палочку.

— Специалис Ревелио! — произнесла она, легонько постучав ею по передней обложке. Ничего особенного не произошло. Книга так и лежала, все такая же старая, перепачканная, с загнутыми страницами.

— У тебя все? — раздраженно спросил Гарри. — Или ты хочешь посмотреть, не сделает ли она пару кульбитов?

— Вроде все в порядке, — проговорила Гермиона, все еще не спуская с книги подозрительного взгляда, — в смысле, в самом деле, похоже, учебник как учебник.

— Вот и прекрасно. Тогда я его забираю, — сказал Гарри, хватая книгу со стола, но она выскользнула у него из рук и упала на пол, раскрывшись. Никто больше не смотрел на нее. Гарри нагнулся, чтобы подобрать книгу, и в этот момент вдруг заметил какую-то надпись, нацарапанную в самом низу задней стороны обложки все тем же мелким неразборчивым почерком, что и указания, завоевавшие ему его флакончик Феликс Фелицис, который теперь надежно покоился, спрятанный в свернутой паре носков наверху, в его сундуке.

«Эта книга принадлежит Принцу-полукровке».