Гарри Поттер и принц-полукровка Роулинг Джоан Кэтлин

— Да это же шутка была! — воскликнул Рон, опрокидывая бутылку с кетчупом на сосиски. — Просто шутка, Гермиона, только и всего!

— Подвешивать людей вниз головой за ноги? — спросила Гермиона. — Что за человек будет тратить свое время и силы на создание таких заклятий?

— Фред и Джордж, — пожал плечами Рон, — это очень в их духе. И…

— Мой отец, — сказал Гарри. Он только сейчас вспомнил об этом.

— Что? — хором воскликнули Рон и Гермиона.

— Мой отец пользовался этим заклинанием, — сказал Гарри. — Я… мне Люпин сказал.

Последнее было неправдой: на самом деле, Гарри видел, как его отец наложил это заклятие на Снейпа, но он никогда не рассказывал Рону и Гермионе о том, что он видел в думоотводе. Теперь же для этого был очень подходящий повод. Может, Принц-полукровка это?…

— Возможно, твой отец и применял это заклинание, — сказала Гермиона, — но не он один. Мы сами видели, как это делала целая толпа, если ты помнишь, как они подвешивали людей в воздухе, заставляя их плыть над землей, спящих и беспомощных.

Гарри уставился на нее. С ощущением неожиданной слабости он тоже вспомнил то, что вытворяли пожиратели смерти на Кубке мира по квиддичу. Рон пришел к нему на выручку.

— Это разные вещи, — заявил он тоном, не допускающим возражений. — Они злоупотребляли этим. А Гарри и его отец просто хотели повеселиться. Тебе не нравится Принц, Гермиона, — добавил он, со всей суровостью тыча в нее сосиской, — потому что он лучше тебя в зельеварении.

— Дело совсем не в этом! — возразила Гермиона, у нее порозовели щеки. — Я просто считаю, что прибегать к заклинаниям, даже не зная, для чего они предназначены, безответственно, и хватит уже говорить о Принце так, будто это его титул — могу поспорить, это всего лишь дурацкое прозвище, и он совершенно не кажется мне приятным человеком.

— Не понимаю, с чего ты это взяла, — с горячностью ответил Гарри. — Если бы он был подающим надежды пожирателем смерти, то навряд ли бы так хвалился тем, что он полукровка, так ведь?

Стоило ему сказать это, как Гарри тут же вспомнил, что его отец был чистокровным волшебником, но он постарался выбросить эту мысль из головы. Он подумает об этом потом…

— Пожиратели смерти не могут быть все чистокровными, чистокровных осталось уже не так много, — упрямо сказала Гермиона. — Полагаю, большинство из них — полукровки, выдающие себя за чистокровных. Они ненавидят только магглорожденных, а вот если бы вы с Роном вступили в их ряды, они были бы счастливы.

— Да они ни за что не позволили бы мне стать пожирателем смерти! — негодующе воскликнул Рон. С вилки, которой он размахивал перед Гермионой, слетел огрызок сосиски и попал в голову Эрни Макмиллану. — Вся моя семья — предатели крови! Для пожирателей смерти это такой же грех, как быть магглорожденным.

— И меня бы тоже с распростертыми объятиями приняли, — язвительно добавил Гарри. — Мы бы стали лучшими друзьями, если бы только они постоянно не пытались меня прикончить.

Последнее замечание рассмешило Рона, даже Гермиона с недовольным видом улыбнулась. Обстановку разрядило появление Джинни.

— Эй, Гарри, меня просили передать тебе вот это.

Это был свиток пергамента, на котором знакомым тонким наклонным почерком было выведено имя Гарри.

— Спасибо, Джинни… Это следующий урок Дамблдора! — сказал Гарри Рону и Гермионе, вскрыв письмо и быстро прочитав его содержание. — В понедельник вечером!

Он вдруг почувствовал себя легко и радостно.

— Пойдешь с нами в Хогсмид, Джинни? — спросил он.

— Я иду с Дином. Может, там увидимся, — ответила она и ушла, помахав рукой на прощание.

Около дубовых входных дверей стоял Филч, как обычно, проверяя по списку имена тех, у кого есть разрешение на прогулки в Хогсмид. Процедура затянулась дольше, чем обычно, потому что Филч по три раза проверял каждого своим детектором тайн.

— Какая разница, выносим ли мы что-то темное наружу? — спросил Рон, с опаской поглядывая на детектор тайн. — Вы же должны проверять, что мы приносим с собой обратно!

Его дерзость стоила ему нескольких дополнительных уколов детектором тайн, и он продолжал болезненно морщиться, когда они вышли на ледяной ветер и ливень.

Идти в Хогсмид было неприятно. Гарри обмотал шарфом лицо до носа; все, что торчало наружу, очень скоро стало казаться болезненно-окоченевшим. По дороге двигались толпы учеников, согнувшиеся под резкими порывами ветра. Гарри не раз пришло в голову, что им было бы лучше в теплой гостиной факультета. Когда они наконец добрались до Хогсмида и увидели, что магазин приколов Зонко был заколочен, это только подтвердило мысли Гарри, что прогулка будет невеселая. Рукой в толстой перчатке Рон указал на открытое, к их большой радости, «Сладкое королевство», и Гарри и Гермиона, пошатываясь, двинулись следом за ним в переполненный магазин.

— Слава Богу, — поежился Рон, когда они, наконец, окунулись в пахнущее ирисками тепло. — Давайте останемся здесь на весь день.

— Гарри, мальчик мой! — загремел голос позади них.

— О нет, — пробормотал Гарри. Все трое обернулись и увидели профессора Снобгорна в огромной меховой шапке и пальто с воротником из того же меха, с большим пакетом засахаренных ананасов в руках. Он занимал собой, по меньшей мере, четверть магазина.

— Гарри, ты пропустил уже три моих маленьких ужина! — сказал Снобгорн, добродушно тыкая его в грудь. — Так не годится, мой мальчик, я твердо настроен заполучить тебя! Вот мисс Грейнджер нравится бывать у меня, правда?

— Да, — беспомощно ответила Гермиона, — там действительно…

— Так почему ты не приходишь, Гарри? — настаивал Снобгорн.

— Ну, у меня были тренировки по квиддичу, профессор, — ответил Гарри. Разумеется, он назначал тренировки именно на те дни, когда Снобгорн присылал ему маленькое перевязанное фиолетовой лентой приглашение. Смысл стратегии заключался в том, чтобы Рон не был брошен один, и они с Джинни веселились, представляя себе Гермиону в компании Маклаггена и Забини.

— Ну что же, я очень надеюсь, что после такой напряженной работы вы выиграете первый матч! — сказал Снобгорн. — Но небольшой отдых еще никому не повредил. Как насчет вечера в понедельник? Думаю, в такую погоду вы не станете тренироваться…

— Я не смогу, профессор, у меня… э… встреча с профессором Дамблдором как раз в этот вечер.

— Какое невезение! — театрально воскликнул Снобгорн. — Ох, ну… ты не сможешь вечно избегать меня, Гарри! — и, царственно махнув им рукой, он вперевалку вышел из магазина, обратив на Рона не больше внимания, чем на витрину с тараканьими гроздьями.

— Не могу поверить, что ты отвертелся еще от одного, — покачала головой Гермиона. — Знаешь, бывает совсем неплохо… Иногда даже весело… — тут она заметила выражение лица Рона. — Ой, смотрите, у них есть особые сахарные перья, их на несколько часов хватает!

Гарри обрадовался, что Гермиона сменила тему, и проявил к огромным сахарным перьям гораздо больший интерес, чем обычно, но Рон все равно выглядел недовольным и только пожал плечами, когда они спросили его, куда он хочет пойти.

— Пойдемте в «Три метлы», — предложил Гарри. — Там тепло.

Они снова закутали головы шарфами и вышли из магазина сладостей. После карамельного тепла «Сладкого королевства», сильный ветер резал их лица будто ножом. Улица была почти пуста, никто не останавливался поболтать, каждый спешил по своим делам. Исключение составляли двое мужчин, стоявших около «Трех метел». Один из них был худой и высокий. Бросив на него беглый взгляд сквозь залитые дождем очки, Гарри узнал в нем бармена из другого бара, «Кабаньей головы». Когда Гарри, Рон и Гермиона приблизились, бармен потуже затянул плащ на шее и ушел, а тот, что был пониже, остался, теребя что-то в руках. Они почти поравнялись с ним, когда Гарри понял, кто это.

— Мундунгус!

Невысокий приземистый человек с кривыми ногами и длинными торчащими во все стороны рыжими волосами подскочил и выронил старомодный чемодан. Тот раскрылся, и из него посыпались вещи, все будто из витрины лавки старьевщика.

— О, здоров, Гарри, — проговорил Мундунгус Флетчер, безуспешно пытаясь придать своему голосу легкость. — Ну, не буду тьбя задерживать.

И он с поспешностью человека, страстно желающего поскорее уйти, принялся шарить по земле, пытаясь собрать содержимое чемодана.

— Ты все это продаешь? — спросил Гарри, глядя, как Мундунгус подбирает с земли всякий грязный хлам.

— Ну, надо ж на что-то жить, — сказал Мундунгус. — Подай-ка вот то!

Рон нагнулся и поднял что-то серебряное.

— Постой, — протянул Рон. — Знакомая вещь…

— Спасибо! -Мундунгус выхватил из рук Рона кубок и запихнул его обратно в чемодан. — Ну, увидимся… ОЙ!

Гарри прижал Мундунгуса за горло к стене бара. Удерживая его одной рукой, другой он вытащил палочку.

— Гарри! — пронзительно крикнула Гермиона.

— Ты украл это из дома Сириуса, — проговорил Гарри, стоя едва ли не нос к носу с Мундунгусом и вдыхая гадкий запах застарелого табака и перегара. — На нем герб семьи Блэков.

— Я… не… что? — залопотал Мундунгус, медленно становясь пунцовым.

— Ты что, в ту самую ночь, как он умер, явился в дом и вынес все оттуда? — прорычал Гарри.

— Я… не…

— Отдай немедленно!

— Гарри, не надо! — завопила Гермиона. Мундунгус посинел.

Раздался грохот, и Гарри почувствовал, что его руки отрываются от горла Мундунгуса. Хватая ртом воздух и бормоча себе под нос, Мундунгус схватил упавший чемодан, а затем с громким щелчком аппарировал.

Гарри, ругаясь во весь голос, повернулся на месте в поисках Мундунгуса.

— ВЕРНИСЬ, ТЫ ВОРЬЕ!…

— Бесполезно, Гарри, — непонятно откуда появилась Тонкс. Ее мышиные волосы намокли от дождя. — Мундунгус уже наверняка в Лондоне. Кричать бесполезно.

— Он украл вещи Сириуса! Украл!

— Да, тем не менее, — ответила Тонкс, похоже нисколько не обеспокоенная таким заявлением, — тебе лучше не оставаться на холоде.

Она проследила за тем, как они вошли в «Три метлы». Как только они оказались внутри, Гарри тут же взорвался.

— Он украл вещи Сириуса!

— Я знаю, Гарри, только, пожалуйста, перестань орать, на нас смотрят, — прошептала Гермиона. — Пойди сядь, а я принесу чего-нибудь выпить.

Когда через несколько минут Гермиона вернулась за столик с тремя бутылками сливочного пива, Гарри все еще кипел от злости.

— Неужели Орден не может уследить за Мундунгусом? — спросил Гарри друзей сердитым шепотом. — Неужели они не могут, по крайней мере, отучить его красть из штаб-квартиры все, что плохо лежит?

— Тсс! — отчаянно зашипела Гермиона, оглядываясь вокруг, чтобы удостовериться, что никто не подслушивает.

Поблизости сидела пара пожилых волшебников, с огромным интересом рассматривавших Гарри, и неподалеку, опершись на колонну, стоял Забини.

— Гарри, мне бы тоже это не понравилось, я знаю, что на самом деле он крадет твои вещи…

Гарри подавился сливочным пивом. Он совершенно забыл, что дом двенадцать на площади Гриммолд принадлежит ему.

— Да, это мои вещи! — произнес он. — Неудивительно, что он не был рад меня видеть! В общем, я намерен сказать Дамблдору о том, что творится. Он единственный, кого боится Мундунгус.

— Хорошая мысль, — прошептала Гермиона, явно обрадованная тем, что Гарри успокоился. — Рон, а ты на что уставился?

— Ни на что, — ответил Рон, поспешно отводя глаза от стойки, но Гарри знал, что тот пытался поймать взгляд миловидной привлекательной барменши, мадам Розмерты, к которой он давно питал слабость.

— Полагаю, это подразумевает «еще огневиски», — поддела Гермиона.

Рон сделал вид, что не услышал колкости, продолжая пить пиво, как он определенно считал, в величественном молчании. Гарри думал о Сириусе и том, что тот все равно ненавидел эти серебряные кубки. Гермиона барабанила пальцами по столу, посматривая то на Рона, то на барную стойку. Как только Гарри осушил последнюю каплю в своей бутылке, она сказала:

— Может, на этом закончим гулять и вернемся в школу?

Гарри и Рон кивнули в ответ. Прогулка оказалась не из приятных, да и погода становилась все хуже. Они снова плотно завернулись в свои плащи, закутались в шарфы, натянули перчатки, следом за Кэти Белл и ее подругой вышли из бара и отправились обратно по Главной улице. Пока они с трудом пробирались к Хогвартсу по заледеневшей грязи, мысли Гарри блуждали вокруг Джинни. Они не встретили ее, подумал Гарри, потому что они с Дином, без сомнения, уединились в уютной «Чайной мадам Паддифут», этом убежище для счастливых парочек. Он нахмурился, наклонил голову, пытаясь укрыться от мокрой вьюги, и продолжил утомительный путь.

Гарри не сразу понял, что голоса Кэти Белл и ее подруги, доносимые до него ветром, стали громче и пронзительнее. Гарри взглянул на их едва различимые силуэты. Девушки ссорились из-за чего-то, что Кэти держала в руке.

— Тебя это не касается, Лианна! — услышал Гарри слова Кэти.

Они свернули в узкую улочку. Мокрый снег, валивший все гуще, залепил очки Гарри. Он поднял руку, чтобы протереть их, и в то же мгновение Лианна схватилась за сверток, который держала Кэти. Кэти дернула его на себя, и сверток упал на землю.

В тот же миг Кэти взмыла в воздух, но не как смешно вздернутый за лодыжку Рон, а изящно раскинув руки, будто взлетая. Но что-то в этом было странное, неправильное…

Свирепый ветер трепал ее волосы, но глаза были закрыты, а лицо лишено выражения. Гарри, Рон, Гермиона и Лианна застыли, как вкопанные, и смотрели. Поднявшись на шесть футов над землей, Кэти страшно закричала. Ее глаза распахнулись, но что бы она ни видела и что бы ни чувствовала, это явно очень пугало ее. Она безостановочно кричала; Лианна тоже начала кричать и вцепилась в лодыжки Кэти, пытаясь стянуть ее вниз. Гарри, Рон и Гермиона поспешили на помощь. Но как только они схватили Кэти за ноги, она упала прямо на них. Гарри и Рон едва могли удержать ее. Когда они опускали ее на землю, она вырывалась и кричала, явно не узнавая никого из них.

Гарри огляделся. Вокруг не было ни души.

— Оставайтесь здесь! — прокричал он сквозь завывание ветра. — Я позову на помощь!

Он побежал к школе. Он никогда раньше не видел, чтобы кто-то вел себя так, как Кэти, и представить себе не мог, что стало тому причиной. Он пронесся изгибавшейся улочке и врезался в нечто, похожее на огромного медведя, стоящего на задних лапах.

— Хагрид! — задыхаясь, выпалил он, выпутываясь из живой изгороди, в которую отлетел.

— Гарри! — сказал Хагридю На бровях и в бороде у него застряли сосульки, одет он был в свою громадную потрепанную бобровую шубу. — Я просто к Граупу ходил, у него дела на лад идут, ты б не…

— Хагрид, там человеку плохо, проклятие или еще что-то…

— Чаво? — переспросил Хагрид, наклоняясь к Гарри, чтобы расслышать, что тот пытался сказать сквозь бешеный ветер.

— Там проклятие! — завопил Гарри.

— Проклятие? Кто пострадал? Не Рон? Не Гермиона?

— Нет, не они, это Кэти Белл… Сюда…

Они вместе побежали обратно по улочке, в считанные секунды найдя маленькую группку вокруг Кэти, все еще кричавшей и бившейся на земле. Рон, Гермиона и Лианна пытались ее успокоить.

— Отойдите! — крикнул Хагрид. — Дайте глянуть на нее!

— С ней что-то случилось! — рыдала Лианна. — Я не знаю, что…

Мгновение Хагрид смотрел на Кэти, не произнося ни слова, потом нагнулся, подхватил ее на руки и бегом понес в замок.

Очень скоро пронзительные крики Кэти стихли вдали, и единственным звуком стало завывание ветра. Гермиона подошла к кричащей подружке Кэти и обняла ее за плечи.

— Тебя зовут Лианна, верно?

Девушка кивнула.

— Это все произошло неожиданно или?…

— Оно началось, когда пакет порвался, — всхлипнула Лианна, указывая на лежавший на земле намокший сверток из коричневой бумаги, в разрывах которого что-то мерцало зеленым. Рон наклонился и протянул руку, но Гарри перехватил его ладонь и оттащил в сторону.

— Не трогай!

Он склонился над свертком. Среди бумаги виднелось богато украшенное опаловое ожерелье.

— Я его уже видел, — сказал Гарри, внимательно разглядывая предмет. — Оно лежало на витрине в «Боргине и Берке» много лет назад. На бирке было написано, что оно проклято. Наверное, Кэти коснулась его, — он поднял взгляд на Лианну. Ее затрясло. — Как оно попало к Кэти?

— Мы поэтому с ней и поругались. Она вернулась из туалета в «Трех метлах» с ним в руках, сказала, что это сюрприз кое-кому в Хогвартсе и что она должна передать его. Она так странно при этом выглядела… О нет, нет, могу поспорить, она была под чарами Империуса, а я не догадалась!

Лианна снова разрыдалась. Гермиона осторожно похлопала ее по плечу.

— Она не говорила, кто дал ей это, Лианна?

— Нет… она не хотела говорить… а я ей сказала, что она ведет себя глупо и что не нужно нести это в школу, но она не стала слушать… а потом я попыталась отнять его у нее… и… и… — Лианна застонала от отчаяния.

— Давайте-ка пойдем в замок, — сказала Гермиона, все еще обнимая Лианну. — Мы сможем узнать, что с ней. Идем…

Гарри помедлил, снял шарф, закрывавший лицо, и, не обращая ни малейшего внимания на открывшего рот от удивления Рона, аккуратно обернул им ожерелье и поднял с земли.

— Нужно будет показать его мадам Помфри, — сказал он.

Пока они поднимались за Гермионой и Лианной вверх по дороге, Гарри напряженно думал. Когда они ступили на территорию школы, он заговорил, не в состоянии дольше держать при себе свои соображения:

— Малфой знает об этом ожерелье. Оно лежало в коробке в «Боргине и Берке» четыре года назад, когда я прятался от них с отцом. Вот что он купил в тот день, когда мы пошли за ним. Он его запомнил и вернулся за ним!

— Я… я не знаю, Гарри, — без уверенности ответил Рон. — В «Боргин и Берк» ходит уйма народу… И разве эта девчонка не сказала, что Кэти нашла его в туалете?

— Она сказала, что Кэти вернулась из туалета с этой штукой, но это не значит, что она заходила туда…

— Макгонагалл! — предупреждающе сказал Рон.

Гарри поднял голову. И в правду — сквозь мокрую метель к ним на встречу по каменным ступеням спешила профессор Макгонагалл.

— Хагрид сказал, что вы четверо видели, что стряслось с Кэти Белл. Будьте добры, сейчас же наверх, в мой кабинет! Что у вас в руках, Поттер?

— Это вещь, до которой она дотронулась, — ответил Гарри.

— Владыка милостивый, — встревожено проговорила Макгонагалл, забрав ожерелье у Гарри. — Нет-нет, Филч, они со мной! — торопливо добавила она: через холл к ним, шаркая, спешил Филч, который держал на весу свой детектор тайн. — Поскорее отнесите это ожерелье профессору Снейпу, только ни к коем случае не прикасайтесь к нему, пускай остается завернутым в шарф!

Гарри и все остальные поднялись следом за профессором Макгонагалл наверх в ее кабинет. Покрытые ледяной коркой стекла дребезжали в рамах, и, несмотря на потрескивающий в очаге огонь, в комнате было очень холодно. Профессор Макгонагалл закрыла дверь и села за стол перед Гарри, Роном, Гермионой и продолжавшей всхлипывать Лианной.

— Итак? — резко спросила она. — Что произошло?

Заикаясь и постоянно прерываясь в попытках совладать со слезами, Лианна рассказала Макгонагалл, как Кэти пошла в туалетную комнату в «Трех метлах» и вернулась с пакетом без надписи. Что она выглядела странно, и что они поспорили из-за того, стоит ли нести в школу неизвестную вещь, и что спор закончился борьбой за сверток, который разорвался. На этом месте Лианну переполнили чувства, и от нее невозможно было добиться ни слова больше.

— Ну, хорошо, — смягчилась профессор Макгонагалл. — Отправляйся в больничное крыло, пусть мадам Помфри даст тебе что-нибудь от потрясения.

Когда она вышла, профессор Макгонагалл повернулась к Гарри, Рону и Гермионе.

— Что случилось, когда Кэти дотронулась до ожерелья?

— Она взлетела, — ответил Гарри, прежде, чем Рон и Гермиона успели открыть рот, — и закричала, а потом упала. Профессор, могу ли я увидеть профессора Дамблдора?

— Директора не будет до понедельника, Поттер, — с удивленным видом ответила Макгонагалл.

— Его нет? — со злостью переспросил Гарри.

— Да, Поттер, его нет, — отрезала профессор МакГонагалл. — Но все, что вы хотите сказать ему об этом ужасном происшествии, вы можете сказать мне, уверяю вас!

Гарри колебался долю секунды. Профессор Макгонагалл не располагала к откровенности. Дамблдор же, будучи во многом более устрашающим, все-таки казался менее склонным отвергать предположения, пусть даже самые дикие. Впрочем, это касалось жизни и смерти, и момент для шуток был неподходящим.

— Профессор, я думаю, что это Драко Малфой дал Кэти ожерелье.

С одной стороны от него Рон смущенно потер нос, с другой Гермиона шаркнула ногой, будто бы хотела отодвинуться от него подальше.

— Это серьезное обвинение, Поттер, — помолчав, потрясенно сказала Макгонагалл. — У вас есть доказательства?

— Нет, — ответил Гарри, — но… — и рассказал ей о том, как они преследовали Малфоя до «Боргина и Берка», и о подслушанном разговоре между ним и мистером Боргином.

К концу его рассказа профессор Макгонагалл выглядела несколько озадаченной.

— Малфой отнес в «Боргин и Берк» что-то в починку?

— Нет, профессор, он всего лишь спрашивал Боргина, как что-то починить, у него не было этого с собой. Но это не главное, он в то же самое время что-то купил, и я думаю, что это было то самое ожерелье.

— Вы видели, как Драко Малфой вышел из магазина с похожим свертком?

— Нет, профессор, он попросил Боргина хранить это для него в магазине…

— Но, Гарри, — вмешалась Гермиона, — Боргин спросил его, хочет ли Малфой взять это с собой, и Малфой сказал, что нет…

— Разумеется, потому что не хотел прикасаться к нему! — со злостью сказал Гарри.

— Вообще-то на самом деле он сказал: «как я буду выглядеть, если понесу это по улице»? — произнесла Гермиона.

— Ну, он бы выглядел, как идиот, несущий ожерелье, — вставил Рон.

— Ну, Рон, — в отчаянии сказала Гермиона, — оно было бы упаковано, и он бы не дотронулся до него, и его легко можно спрятать под плащом, так что никто бы не увидел! Я думаю, что бы он ни оставил в «Боргине и Берке», оно или шумное, или громоздкое, нечто, что точно привлекло бы внимание, если бы он понес это по улице… и в любом случае, — настойчиво продолжила она, прежде чем Гарри мог прервать ее, — я же спросила Боргина про ожерелье, вы забыли? Когда пошла туда и пробовала выяснить, что именно Малфой просил его сохранить, я его там видела. Боргин мне только цену назвал, не сказав, что оно продано, или что-то в этом роде…

— Так тебя же насквозь видно было, он тут же понял, зачем ты пришла, и конечно, он тебе не сказал… В любом случае, Малфой с тех пор мог получить посылку…

— Хватит! — прервала их Макгонагалл, когда рассерженная Гермиона приготовилась возразить ему. — Поттер, я благодарна, что вы рассказали мне это, но мы не можем обвинить мистера Малфоя только на основании того, что он посетил магазин, где, по всей вероятности, было куплено ожерелье. Это может быть справедливо еще для сотни людей…

— Это я и говорил… — пробормотал Рон.

— …и в любом случае, в этом году мы усилили меры безопасности в замке. Я не верю, что ожерелье могло попасть в школу без нашего ведома…

— Но…

— Помимо этого, — непреклонным тоном завершая разговор, сказала профессор Макгонагалл, — мистер Малфой сегодня не был в Хогсмиде.

Гарри изумленно уставился на нее, теряя напор.

— Откуда вы знаете, профессор?

— Потому, что он отрабатывал у меня наказание. Он дважды подряд не выполнил домашнее задание по трансфигурации. Так что, Поттер, спасибо, что поделились со мной своими соображениями, — сказала она, пройдя мимо них, — но мне пора в больничное крыло, проверить, как там Кэти Белл. Всем хорошего дня.

Она распахнула дверь кабинета. У них не оставалось другого выхода, как без единого звука покинуть его.

Гарри злился на друзей за то, что они встали на сторону Макгонагалл. Тем не менее, ему пришлось присоединиться к обсуждению, когда они заговорили о произошедшем.

— Как считаете, кому Кэти должна была отдать ожерелье? — спросил Рон, когда они поднимались по лестнице в гостиную.

— Одному небу известно, — ответила Гермиона, — но кто бы это ни был, он чудом избежал опасности. Никто бы не смог вскрыть сверток, не коснувшись ожерелья.

— Целью мог оказаться кто угодно из множества людей, — сказал Гарри. — Дамблдор — пожиратели смерти были бы счастливы избавиться от него, он наверняка одна из главных целей. Или Снобгорн — Дамблдор считает, что Вольдеморт на самом деле хотел добраться до него, и они злы, что он встал на сторону Дамблдора. Или…

— Или ты, — встревожено сказала Гермиона.

— Нет, не я, — ответил Гарри, — иначе Кэти просто обернулась бы на улице и отдала мне его, так ведь? Я шел позади нее всю дорогу из «Трех метел». Было бы значительно разумнее доставить посылку за пределами Хогвартса, а то тут Филч на входе и выходе всех обыскивает. Интересно, для чего Малфой велел ей доставить его в замок?

— Гарри, Малфой не был в Хогсмиде! — воскликнула Гермиона, топнув ногой от досады.

— Значит, у него был сообщник, — ответил Гарри. — Крэбб или Гойл, или, если подумать, другой пожиратель смерти. Теперь-то у него должна быть свита получше, с тех пор, как он стал…

Рон и Гермиона обменялись взглядами, отчетливо говорящими, что с ним бессмысленно спорить:

— Диллиграут, — четко произнесла Гермиона, когда они подошли к Полной даме.

Портрет отодвинулся, впуская их в гостиную.

Здесь было людно и пахло сырой одеждой. Похоже, многие вернулись из Хогсмида раньше времени из-за плохой погоды. В то же время новость о несчастье с Кэти Белл не успела разлететься, и гостиная еще не гудела от разговоров о страхах, различных теорий и догадок.

— Если подумать, это было не такое уж безупречное нападение, — сказал Рон, между делом выпроваживая первокурсника из удобного кресла у камина и усаживаясь. — Проклятие даже не проникло в замок. Незащищенным от неосторожного обращения его не назовешь.

— Ты прав, — ответила Гермиона, коленом выталкивая его из кресла и снова усаживая в него первокурсника. — Оно было совершенно непродуманным.

— С каких это пор Малфой стал одним из величайших умов в мире? — спросил Гарри.

Ни Рон, ни Гермиона ему не ответили.