Зай по имени Шерлок Резников Леонид

Не простое – золотое!

Не пойму, почему гостей всегда тянет в твой дом именно в тот самый момент, когда ты усаживаешься за стол, собираясь в тишине и покое насладиться трапезой – вероятно, в этом есть какой-то скрытый философский смысл, ускользающий от моего понимания. Да и откуда у зверей берется столь развитое чутье? Мне так еще ни разу в жизни не удавалось ни к кому попасть на обед или ужин, разве что на чай, да и то жидкий и пустой – без молока, сахара и вкусных конфеток… Нет, не подумайте, я вовсе не жадный! Это, скорее, попытка докопаться до сути вещей.

Вот и в тот день, стоило нам с Шерлоком Заем сесть за стол, как в дверь постучали. Я бросил через стол полный горькой безысходности взгляд, но Шерлок Зай лишь плечами пожал. Пришлось подняться из-за стола и пойти открывать дверь.

На пороге дома стояла белка-переросток, хмуро взирая на меня. Переросток – еще мягко сказано! В пожаловавшем к нам представителе беличьих было не меньше четырех-пяти нормальных белок: грузное тело, упитанная морда, бантики на ушах, пышный, нервно подрагивающий хвост и не знающие покоя лапки, все время находящиеся в движении. Кого-то она мне напоминала, но вот кого?..

– Что вам, мадам? – вопросительно взглянул я на гостью. Или все-таки гостя? Сам черт этих белок не разберет!

– Мне, гм-м, – прочистив горло, ответила белка басом. – Мне бы с Шерлоком Заем переговорить, если не возражаете.

– Заходите, Проционе! – крикнул из гостиной Шерлок Зай, поднимаясь из-за стола.

– Кто?! – отшатнулся я от двери. Наконец-то и я признал пакостного енота, у которого еще и наглости достало сунуться к нам после всего, что он натворил!

– Да, это я, – переступил Проционе с лапы на лапу, хмуря брови. – И нечего на меня так пялиться!

Я, совершенно ошеломленный, отступил от двери, и белка-енот переступил порог.

– Прошу прощения, если я не вовремя, – повел он носом, принюхиваясь к еде, стоявшей на столе.

– Совсем не вовремя, если честно, – проворчал я, закрывая входную дверь.

– Что вам угодно, любезнейший? – спросил Шерлок Зай, заложив лапы за спину и покачиваясь на пятках. – И, ради всего святого, что вы с собой сотворили?

– Вынужденная маскировка. – Енот, испытывая крайнюю неловкость за свой нелепый вид, потер лапой шею. – Так что, мне можно пройти или как?

– Лучше «как», – буркнул я, возвращаясь к столу. Только этого типа нам в доме и не доставало! Но Проционе сделал вид, будто не расслышал моих слов.

– Мне нужна ваша помощь.

– Помощь? – уставился на Проционе во все глаза Шерлок Зай. – И у вас хватило наглости после всего, что произошло тогда, на болоте, явится сюда и просить о помощи?

– То дело прошлое, – отвернул морду енот. Видно, совесть у него все же наличествовала, хоть и в малом количестве. – Я за все уже сполна расплатился. И не надо мне напоминать о Козлике, – предупредил он вполне резонный вопрос Шерлока Зая. – Я совершенно не повинен в его смерти. Этот пьяный дурак решил, будто я собираюсь его укокошить, и полез в трясину. Я даже сделать ничего не успел, как он бултыхнулся и всплыл вверх копытами.

– А с берлогой как быть?

– Берлога… А что берлога? Решил отомстить – святое чувство, между прочим. Но все в прошлом, и я даже готов извиниться.

– Насколько я понимаю, вы бежали из тюрьмы, и вас разыскивает полиция, – кивнул Шерлок Зай, принимая извинения.

– Одна небольшая поправочка, – оскалился в улыбке Проционе. – Меня недавно выпустили, и загреметь опять в рассадник блох мне совсем не хочется.

– И вы решили, что мы поможем избежать вам наказания? Что вы опять натворили?

– В том-то и дело, что абсолютно ничего, – развел лапами енот, тяжко вздохнув. – Но разве полиции докажешь? Навешают всех крыс на меня и – поминай как звали!

– Прелюбопытно! Даже весьма, – нахмурился Шерлок Зай, подозрительно вглядываясь в унылую морду крашеного енота. – Последний вопрос: почему мы должны помогать вам?

– Я полагал, вы, как поборник правосудия, заступитесь за невиновного, – неуверенно ответил Проционе. – Да и мое дело, возможно, вас заинтересует.

Нет, он определенно был гением – знал, чем пронять моего друга. Подобная наглость и беспринципность завораживали настолько, что я невольно залюбовался этим негодяем, проникшись к нему неким подобием уважения.

– Хм-м. – Шерлок Зай поскреб когтем подбородок. По его непроницаемой морде никак нельзя было догадаться о чем он думает. – Правосудие – штука субъективная, что же касается справедливости, то я, к вашему сведению, не Робин Гуд, не Дон Кихот и, тем более, не Господь Бог.

– Я понимаю, – енот обреченно повесил голову. Похоже, серьезно его закрутило в неведомый мне водоворот, если уж он решился обратиться к Шерлоку Заю.

– Но я для начала выслушаю вас, – закончил Шерлок Зай.

Проционе вздрогнул и подняв глаза, полные надежды.

– Однако не обольщайтесь раньше времени, – несколько охладил его безмолвное ликование Шерлок Зай. – Если дело меня не заинтересует, я буду вынужден отказать вам.

– Я понимаю, но оно действительно стоящее! – горячо заверил он сыщика.

– Это уж позвольте решать мне. И для начала я попрошу вас смыть с себя бутафорию, – неопределенно повел лапой Шерлок Зай. – На вас просто неприлично смотреть. Ванная комната там, – указал Шерлок Зай когтем.

– Лучше быть неприличной белкой на свободе, чем приличным енотом за решеткой, – позволил себе скупую улыбку Проционе, но Шерлок Зай не оценил шутки, и еноту волей-неволей пришлось идти мыться.

Пока Проционе, кряхтя в ванной комнате то ли от усердия, то ли от удовольствия, отдраивал себя мылом и щеткой, мы успели отобедать. Я убрал посуду и выставил на стол чайный сервиз. Шерлок Зай в ожидании енота, нетерпеливо барабанил когтями по столу, то и дело поглядывая на настенные ходики.

Наконец Проционе появился из ванной комнаты – похоже, в баке закончилась вода, и в продолжении банной процедуры необходимость отпала сама собой. Хорошо, что мы все-таки провели к дому отвод от ручья, а то таскать бы мне сейчас ведрами воду – не перетаскать…

Енот был мокр с ног до головы. Его влажная шерсть торчала сосульками во все стороны, а шелковые бантики на ушах, которые он, скорее всего, забыл снять, сверкали чистотой. Но теперь, пусть даже и с ними, он хотя бы был похож на енота.

– У вас, кажется, вода закончилась, – словно извиняясь, произнес Проционе.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – ответил я. – Если вас не затруднит, после разговора потрудитесь вновь наполнить бак.

– Да без проблем! – оживился Проционе, проходя к столу и без спроса усаживаясь на стул.

– Итак, я вас внимательно слушаю, – произнес Шерлок Зай нетерпеливо.

– Глупейшая, в общем, история. – Енот подвинул к себе пустую чашку, плеснул в нее чаю из чайника, затем откинулся на спинку стула. Как я заметил, действовал он левой лапой – мне наконец представилась возможность убедиться в правильности выдвинутых давным-давно моим другом предположений насчет левши. – Вчера из кунсткамеры…

– Вы имеете в виду Музей Естествознания? – уточнил Шерлок Зай.

– Именно его. Так вот, вчера из музея пропала редкая штука: золотое яйцо, якобы снесенное некоей курочкой Рябой.

– У вас этот факт вызывает сомнение?

– Не то чтобы сомнение, но подобное нарушение метаболизма несколько необычно, согласитесь?

– Простите, я не биолог.

– Я тоже. Но суть не в этом. Так вот, как я уже сказал, пропало золотое яйцо. Полиции недосуг толком разбираться в деле, и потому решили повесить его на меня…

– Простите, что перебиваю, – прервал Шерлок Зай енота. – Но когда вас выпустили?

– Вчера утром, – ответил Проционе, отхлебнув из чашки. – М-м, прекрасный чай, смею заметить.

– Благодарю, – сухо отозвался я.

– Кража произошла где-то ближе к обеду. Естественно, полиция решила, будто яйцо украл я.

– Откуда у вас эта информация? Я имею в виду относительно подозрений полиции?

– Разрешите, я не буду отвечать. Скажем, воробышек чирикнул.

– И все же я хотел бы узнать побольше о столь осведомленном воробышке. Вероятно, здесь может прослеживаться некая связь между временем преступления и вашим освобождением из тюрьмы.

– Пустое, – отмахнулся Проционе. – Но если вам так уж необходимо знать – мне по знакомству сказал один из вертухаев, встретив меня сегодня на рынке. Пообещал приберечь для меня тепленькое местечко.

– Кто-кто? – переспросил я, не поняв, о ком идет речь.

– Тюремный надзиратель, – пояснил Шерлок Зай, не отрывая пронзительного взгляда от морды енота. – И что же он вам… чирикнул?

– Ну что? – Проционе повертел в лапе чашку и сделал еще один глоток. – Сказал, будто ограбили музей, и у полиции есть веские подозрение, будто это дельце провернул я.

– А вы этого не делали?

– Какой смысл мне был бы приходить сюда, сотвори я подобное? Да еще рядиться под белку?

– Возможно, хитрый план. Впрочем, глупо, конечно. Продолжайте.

– А тут и продолжать-то нечего. Я не крал яйца, и мотать срок за какого-то хмыря у меня нет ни малейшего желания.

– Почему же вы сразу не пошли в полицию и не объяснили им всего?

– Шутите, милейший? – брови Проционе поползли на лоб. – Да появись я там, меня бы тут же арестовали. И, как всегда, началось бы долгое и бесполезное разбирательство. Яйца все равно им не сыскать, а я бы отсидел в обезьяннике с полгода как минимум. Вы не были в обезьяннике?

Енот почему-то посмотрел на меня, и мне от его пристального, изучающего взгляда стало не по себе.

– Бог миловал, – поерзал я от испытанного неудобства.

– А вот меня нет. И еще раз попасть туда хочется не особо!

– Сочувствия вы у меня не вызываете, Проционе, – жестко ответил гостю Шерлок Зай. – Но если все так, как вы говорите, я возьмусь за ваше дело.

Проционе невозмутимо допил свой чай, отставил чашку на стол и утер лапой усы.

– Что вы еще знаете о краже? И почему считаете, будто могут заподозрить именно вас?

– Знаю я немногое на самом деле. Что же касается подозрений, то я действительно был совсем рядом с музеем, когда произошла кража.

– Любопытно! – Шерлок Зай подался вперед. – Попрошу поподробнее остановиться на этом.

– Собственно, тут и рассказывать особо нечего. Напротив музея есть открытый бар, где я решил немного посидеть, отметить, так сказать, свое освобождение.

– Тогда я не совсем понимаю вашего беспокойства. Ваше алиби могут подтвердить многие, включая хозяина.

– В том-то и дело, что нет, – развел лапами енот, тут же погрустнев. – Я вышел на некоторое время в туалет, что на задворках, а когда вернулся, в музее поднялась паника.

– Неужели вас никто не видел?

– Милейший, – надул щеки енот, – знай я, что мне понадобится алиби, то обязательно потащил бы с собой в сортир с десяток зверей.

– Вполне логично, – согласился Шерлок Зай. – И что же вы сделали после?

– Я расплатился с хозяином по счету и убрался подобру- поздорову подальше от музея. Вернее, пошел на рынок прикупить кое-что, а тут вертухай подвернулся. Вот, в принципе, и все.

– В музей вы не заходили ни до ни после случившегося?

– А чего я там не видел? – скривил морду Проционе.

– И ничего подозрительного не заметили?

– Абсолютно. И это, заметьте, при том что у меня неплохо развита наблюдательность.

– Нисколько не сомневаюсь.

Шерлок Зай поднялся из-за стола и прошелся туда-сюда по комнате, размышляя о чем-то, затем повернулся к следящему за ним одними глазами еноту.

– Вам придется пойти с нами.

– Шутить изволите? – криво усмехнулся енот. – Да меня тут же сцапают!

– Необходимо показать полиции, что вы заинтересованы не меньше их в раскрытии преступления. Максимум, ответите на их вопросы.

– Вы даете слово, что не допустите моего ареста?

– Я даю слово сделать все зависящее от меня, чтобы не пострадал невиновный.

– Довольно уклончиво и неопределенно, но я согласен, – кивнул Проционе, поднимаясь со стула. – Я в курсе вашей дурацкой привычки держать свое слово.

– Это плохо?

– Это необычно, особенно в наше время.

Мне, молча слушавшему перепалку, не осталось ничего другого, как последовать за моим другом и енотом в Музей Естествознания, находящийся, кстати сказать, совсем рядом с полицейским участком. У меня в голове не укладывалось, кто мог решиться ограбить музей средь бела дня при посетителях, охране, да еще и под самым носом у полиции? Надо быть совершенно ненормальным, чтобы решиться на подобное. Но мышление преступников для меня до сих пор остается загадкой, даже спустя четыре года моего знакомства с Шерлоком Заем и его методами ведения расследований. Поэтому всю дорогу я шел молча, не делая никаких замечаний из боязни показаться совершенно несведущим в области криминалистики, что, собственно, так и было на самом деле.

Около музея не было никакого столпотворения, какое обычно случается, когда происходит нечто из ряда вон выходящее. Вероятно, любопытный народ уже пресытился впечатлениями и разошелся, а может, полиция разогнала. Как известно, полиция очень не любит сборищ, особенно когда следствие заходит в тупик в самом начале, что у нас не редкость. Лишь в баре напротив сидели несколько зевак, косясь в сторону парадного входа музея, лениво потягивая пенное и обмахиваясь платочками и лапами, хотя сильной жары, вроде бы и не было.

У самого входа в музей стояли навытяжку со сцепленными на пузах лапами двое полицейских. Заметив нас, уверенной походкой поднимающихся к дверям музея по лестнице со сбитыми ступеньками, они сдвинулись, загораживая нам дорогу.

– Музей закрыт! – рявкнул тот, что слева, пожирая глазами Проционе. Енот, в свою очередь, уставился на него как-то лениво и отрешенно, словно на пустое место.

– Мы в курсе, – спокойно ответил Шерлок Зай. – Но нам хотелось бы переговорить с инспектором, что ведет дело о краже.

– Дело ведет инспектор Листрейд, – пояснил второй. – Он с вами? – кивнул полицейский на енота.

– С нами. Думаю, инспектор захочет пообщаться и с ним.

– Проходите, – подумав, разрешил первый.

Они расступились, давая нам дорогу. Тот, что слева потянул за ручку дверь, впустил нас в холл музея, и поспешно закрыл ее вновь, будто отсекая нам путь назад.

В холле музея было пыльно и пахло затхлостью. Небольшое, вытянутое по вертикали и забранное изнутри решеткой окно напротив входной двери давало не слишком много света, но вполне достаточно, чтобы разглядеть интерьер холла. Квадратная комната, не содержащая ничего особо примечательного, имела гардеробную стойку, расположенную слева, с тремя пустующими вешалками за ней и будку с сонным охранником справа, которому совершенно ни до чего не было дело – у такого и мамонта вынесут, не то что яйцо! Под окном примостился широкий потертый диван для желающих передохнуть. Справа и слева от него на узких, невысоких постаментах стояли две удлиненные расписные вазы. В дальнем левом углу в деревянном кашпо уныло повесил ветви, покрытые паутиной, аспарагус. Из холла влево и вправо к экспозициям вели две двери.

Еще один полицейский, притулившийся к будке охранника, указал нам на левую, чуть приоткрытую дверь. Мы вошли и остановились на пороге.

Листрейд, пытавший одного из утомленных свидетелей, стоял возле стойки с пером жар-птицы (мне всегда казалось, что перо раньше принадлежало обычному павлину, только на него нанесли позолоту). Еще один полицейский волк обнюхивал в прямом смысле слова место преступления, торопливо занося что-то в блокнотик.

Справа от дверей, сложив лапы на груди, стоял хмурый охранник в форменной фуражке, тяжелым взглядом озирая свои владения и то и дело задерживая взгляд на пустой подставке под яйцо или «яйцедержке» – так она значилась в описи, в которую я случайно заглянул, проходя мимо снующего под ногами эксперта. Другие свидетели (или задержанные – кто ж их разберет сразу) толпились у стены под окнами, томясь ожиданием неизвестно чего.

Листрейд был полностью поглощен беседой со свидетелем и не сразу заметил нас.

– Добрый день, инспектор, – произнес Шерлок Зай, обращая на себя внимание.

Листрейд нехотя оторвался от запуганного суслика и обернулся к нам, окатив нас недобрым взглядом, но вдруг расплылся в улыбке, сменив гнев на милость.

– А! – воскликнул он, взмахом лапы показывая свидетелю, что тот может удалиться к остальным. – Это вы, дорогой Шерлок! Какими судьбами? – и тут он наконец заметил за нашими спинами енота. – Проционе! – глаза Листрейда готовы были вывалиться из орбит. – Вот и отлично! Вы арестованы, подлый грабитель!

– Постойте, инспектор, – попытался урезонить его Шерлок Зай, легонько коснувшись лапы лиса набалдашником своей трости. – Я имел пообещать этому господину, что полиция отнесется к нему с уважением.

– С уважением, вы сказали? Вам не кажется, что вы дали несколько опрометчивое обещание? – нахмурился Листрейд. – Его разыскивает полиция и…

– Он пришел сюда сообщить все, что знает о краже. Причем, заметьте, пришел добровольно, из желания содействовать поимке преступника.

– Что вы мне голову морочите! – взорвался Листрейд, меча глазами молнии, которые, впрочем, не произвели на Проционе никакого впечатления. – Он преступник. Да вы на его хитрую рожу посмотрите! – инспектор рванулся вперед, взмахнув лапами. – Он еще и насмехается надо мной! И еще эти дурацкие бантики…

Я скосил глаза на енота, стоявшего рядом со мной. По морде Проционе действительно гуляла презрительная ухмылка. А бантики он поспешно сорвал с ушей, скомкал и зажал в лапе.

– Инспектор, прошу вас, держите себя в лапах! – Шерлок Зай насилу удержал рвущегося к еноту Листрейда. – А вы, Проционе, – обернулся он к еноту, – проявите, в свою очередь, уважение к представителю закона!

– Как вам будет угодно, – пожал плечами енот и согнал улыбку с морды.

– Итак, – Шерлок Зай упер трость в пол и сложил на ее набалдашнике лапы, – господин Проционе явился сегодня ко мне и просил меня свести с вами, инспектор…

«Вот это номер!» – восхитился я своим другом. Впрочем, не говорить же Листрейду напрямую, будто сыщик не доверяет полиции, и потому решил взять дело в свои лапы.

– …дабы развеять возникшие разногласия между ним и законом, – между тем продолжал вещать Шерлок Зай. – Он утверждает, что не крал яйцо и не меньше вас, инспектор, заинтересован в поимке вора.

– Даже так! – растерялся инспектор, пожирая глазами ненавистного «врага». – И вы ему поверили?

– Мне кажется, вам стоило бы переговорить с ним. А уж потом решать, так ли уж необходим его арест.

– Но если он скроется? Что мне тогда прикажете делать?

– А какой в том смысл, если он сам пришел сюда переговорить с вами? – парировал Шерлок Зай.

– Да, действительно. – Инспектор почесал когтем переносицу. – Глупость какая-то. Ну, хорошо! Я выслушаю вашу версию, господин Проционе, – скрипнув зубами, согласился он после длительных колебаний. – Но позже! Сейчас мне нужно закончить с другими свидетелями. Прошу, если вас не затруднит, обождать там, – указал инспектор на длинную деревянную скамейку в углу у дверей.

– Нисколько, – безразлично отозвался енот и, развернувшись, ленивой походкой направился к указанному ему месту и развалился на скамейке, словно барин.

– Не будете ли вы так любезны, инспектор, – произнес Шерлок Зай, как только Проционе удалился, – просветить меня, что здесь, собственно, произошло?

– С радостью, – отозвался Листрейд, подзывая к себе когтем следующего свидетеля – сонную черепаху. Та, вытянув шею из панциря, вздохнула и начала сползать с низенькой скамейки. Листрейд обреченно покачал головой. – Господи, это надолго… Итак, слушайте! Как было установлено предварительным следствием, сегодня между половиной десятого и без четверти десять пропало золотое яйцо. Похитителя никто не видел. Также никто не заметил исчезновения яйца, даже охранник. Он утверждает, будто стоило ему на минутку отвернуться – вы только вдумайтесь: на минутку! – как яйцо волшебным образом исчезло. Растяпа умудрился проворонить едва ли не самый дорогой экспонат музея.

– Как же он это объясняет?

– А никак. Говорит, ходил туда-сюда. Посетителей мало, к яйцу никто не приближался. Он прошел до дальней стены, потом обратно и еще раз. И только потом заметил отсутствие яйца. Он якобы просто не обращал внимания на подставку – вы только вдумайтесь в его слова! Да… Так вот, преступник мог похитить яйцо в эти пятнадцать минут. В половине десятого яйцо еще было, а без четверти уже исчезло. Однако охранник клянется, что в указанный промежуток времени никто не выходил в двери, но как, скажите на милость, можно верить болвану, проворонившему яйцо, торчавшее у него под самым носом?!

– Вероятно, у него «замылился» глаз, – предположил Шерлок Зай. – Такое бывает. Тебе кажется, будто все на месте, а на самом деле его уже нет – результат однообразности обстановки и нудной работы. Разумеется, это всего лишь одна из версий, не более того.

– Возможно, вы и правы, но где, в таком случае, яйцо? Все, кто был в тот момент в зале, находятся сейчас здесь. Охранник, как только заметил пропажу, сразу же заблокировал двери и открыл их только по прибытии полиции. Но я вовсе не уверен, что кто-то не ускользнул от него, кто-нибудь хитрый и ловкий вроде… – инспектор не договорил, бросив выразительный взгляд на сидящего в углу енота.

– Ну, возможно, есть и более простое объяснение пропаже. Если все так, как утверждает охранник, яйцо все еще должно находиться в зале.

– Мы всё и всех обыскали. Ничего, – развел лапами приунывший Листрейд. – Остается одно: преступнику удалось бежать.

– А что показывают свидетели?

– Я еще не всех успел опросить, но те, с кем я уже закончил, твердят одно и то же: не обратили внимания, ничего не видели, никто в дверь не выбегал и к яйцу не приближался.