Подарок для миллиардера Амелия Борн

Но Лера быстро взяла себя в руки и сказала:

– Собери свои вещи.

Я похолодела. Неужели она выгоняет меня? Господи, нужно было утром держать язык за зубами и ничего не говорить ее матери!

– Что ты стоишь? – снова обратилась ко мне жена Родионова. – Собери свои вещи и вещи ребенка.

Но прежде, чем я успела вообразить, что она возвращает мне дочь, та добавила :

– Вы переезжаете. Здесь слишком шумно и нервно, это не на пользу младенцу. Позови Колю, я скажу ему, чтобы отвез вас куда надо.

Спрашивать ничего я не стала. Просто развернулась и пошла обратно к машине, откуда водитель как раз выгружал наши покупки.

– Вас Валерия зовет, – сказала я коротко и поджала губы, чтобы не улыбнуться, когда увидела, как Коля в ответ выразительно закатил глаза.

А когда он ушел, я вздохнула с облегчением. Что бы ни было тому причиной, а я была только рада оказаться подальше от этого дома.

И от Родионова с его женой и тещей.

– Ну и зачем все это было нужно? – мрачно поинтересовался я, когда машина с Лали и Снежаной отбыла в неизвестном направлении. – Куда они?

– А тебе разве есть до этого дело? – на все еще повышенных тонах спросила Лера. – Я просила не устраивать скандалы рядом с ребенком!

Просила она! Какого хрена тогда позвала свою мать, рот которой сегодня был как помойка. О чем я и сказал жене, когда отправил Лали и девочку в магазин, чтобы они не слышали всего того дерьма, которое так и лилось в их сторону.

– Лер, тебе самой не смешно? – Я сложил руки на груди и устало посмотрел на жену. – Я обо всем, что происходит.

– Почему мне должно быть смешно? – вскинула она брови.

– Потому что такого дерьма в нашей жизни не было даже тогда, когда мы оба подумывали о разводе.

Упомянутое расставание подействовало на Леру чудесным образом. Она вдруг вся сникла и всхлипнула.

– Наверно, я все же не до конца тебя простила за измену. Но я буду очень пытаться сдержаться впредь.

Жена подошла ко мне и обняла, устроив голову на моей груди. Пришлось едва приобнять ее в ответ.

– А Лали и Снежана? – спросил я и почувствовал, как Лера напряглась. Впрочем, почти сразу расслабилась. – Впереди Новый год. Самым правильным будет вернуть их и отпраздновать вместе.

Жена мгновенно запрокинула голову и буквально вцепилась в мое лицо взглядом, в котором мелькнуло что-то вроде угрозы.

– Ты это предлагаешь ради ребенка?

– А ради кого еще я могу это предлагать? – подернул я плечами.

– Я не знаю… вдруг тебе понравилась и няня. Черт, прости, – вздохнула она. – Я больше не буду. Просто вырвалось.

– Мне не понравилась няня, – раздельно произнес я, чтобы уже закрыть эту тему и отправиться в чертов офис, где я вроде как должен был быть с самого утра. – И давай закроем уже тему других женщин. Если ты все же меня простила.

Отойдя от жены, я собрался пойти и переодеться, когда увидел на полу какую-то розовую вещицу, оказавшуюся крохотной детской рукавичкой из ткани. Поднял ее и сжал в кулаке.

– И позаботься об анализе днк. Пусть сделают в ближайшее время, пока все не позакрывалось на праздники.

С этими словами я ушел.

А вечером меня ждал сюрприз. По правде говоря, вернулся я домой быстрее не потому, что так уж рвался посидеть за семейным ужином (которого, кстати, у нас давно с женой не бывало), а чтобы узнать, приехали ли обратно Лали и Снежана.

Хотя, по части еды меня ждал сюрприз. Лера все это время не теряла времени и приготовила просто огромную гору всякой всячины и, довольная собой, накрыла стол.

– Раздевайся, мой руки, давай ужинать! – воскликнула она, буквально порхая по дому. Я воспринял настроение Леры с долей скепсиса, но переоделся, принял душ и спустился в столовую.

– Как прошел рабочий день? Что нового? – спросила жена, накладывая мне на тарелку целую гору всего – салат, мясо, какой-то гарнир из картофеля.

– Нормально. Пришлось напомнить некоторым, что праздники еще не начались.

Я кивнул на бутылку шампанского, охлаждающуюся в ведерке, и уточнил:

– Есть какой-то повод?

– Мы собираемся снова попробовать наладить отношения. Чем же это не повод? – улыбнулась Лера и, присев рядом, взяла в руку бокал. – Открывай.

По правде, я не особо разделял ее восторгов (особенно если учесть, что мы уже успели переругаться в пух и прах), но шампанское все же открыл. Мы выпили по глотку, поужинали почти в молчании, после чего я спросил:

– Лали и Снежана вернулись?

И понял, что дал маху. На лице жены появилось такое выражение, как будто я только что прилюдно ее оскорбил. Однако она быстро взяла себя в руки.

– Нет, и я много думала об этом сегодня. Мы сделаем тест, удочерим девочку, если она твоя. Но пусть они живут там… в спокойствии.

– Живут… там? – удивился я. – Где – там?

– Я же сказала – в спокойствии! Там, где не будет скандалов. И что ты так волнуешься? Кажется, еще утром тебя вообще не волновала судьба этого ребенка.

– А представь себе, сейчас волнует. Я хочу, чтобы они вернулись сюда. И мы здесь отпразднуем все вместе Новый год. Думаю, это единственно разумное решение, раз уж мы собрались дать этому ребенку семью.

Видимо, разумным решением это казалось только мне. Лера вдруг отбросила вилку и вскочила из-за стола. Сначала смотрела с гневом, потом из глаз ее брызнули слезы.

– Я уже не знаю, чего ты хочешь, Родионов! Бьюсь, как рыба об лед!

Я поморщился, услышав этот пафос, собрался возразить, но жена продолжала:

– То ты ничего не хочешь, то ты хочешь! Только помни, что этого ребенка нагуляла на стороне вовсе не я!

И она умчалась на второй этаж.

Я потер подбородок ладонью. В чем-то Лера была права – этого ребенка на стороне нагуляла действительно не она. Так что если я принял решение участвовать в его судьбе, значит, я и должен заниматься всеми вопросами, связанными с дочерью (если она все же моя).

Узнав у Николая, куда он отвез Лали и Снежану, я пошел к себе в кабинет, намереваясь уже завтра вечером забрать девочку с няней обратно домой. Хочет того Лера или нет.

На следующий день из офиса я уехал пораньше. Жена звонила мне несколько раз, и по тому, как со мной говорила, я бы никогда не сказал, что еще вчера у нас целый день были скандалы. Возможно, мне нужно было быть с ней помягче, Лера ведь тоже хотела как лучше. И если уж так посудить, в этой истории пострадавшей стороной являлась именно она.

Заверив жену, что буду вовремя, сел в машину и некоторое время раздумывал, ехать ли за Лали и Снежаной, или же сначала переговорить с женой. Взгляд упал на рукавичку, которую еще вчера я так и забрал с собой и бросил в машине под стекло. Что-то острое прошлось по внутренностям, царапнув и оставив после себя след из противной боли. И когда я трогался с места, уже знал, куда поеду.

Этот дом был на окраине, и здесь все действительно было спокойно и тихо. Настоящая снежная сказка кругом, а в саду все деревья – в белых шапках.

Тормознув возле ворот, я вышел из машины и, после небольшого раздумья, все же заглушил мотор. Если Лали откажется переезжать обратно, наверно, я ее пойму. И оставлю все, как есть.

Лали.

Странная девушка со странным именем. Которая уже успела столкнуться с самой нелицеприятной стороной жизни в нашей так называемой семье. Так недалеко и до того, что от нас обслуживающий персонал будет убегать, куда глаза глядят.

Оказавшись в доме, я прислушался к звукам, чтобы определить, где няня с ребенком. Мне ответила звенящая тишина. А что если Коля соврал и они не здесь? Уволю ко всем чертям!

Все же поднявшись по лестнице, я вдруг различил тихий голос. И замер. Потому что именно эту колыбельную пела мне мать, когда я был маленьким. И сейчас, когда я услышал пение, мне даже почудилось, как будто я перенесся в прошлое. В то, которое уже никогда не вернется.

Осторожно ступая, пошел на звук, попадая в какое-то нереальное измерение. Даже встряхнуться захотелось, чтобы морок исчез. Нажав на ручку двери, открывая ее без стука, я хотел просто сказать: «Собирайтесь, поехали домой».

Но вместо этого выдал:

– Какого хрена?

Потому что Лали сидела на кровати и кормила Снежану.

Грудью.

– Какого хрена?

Раздавшийся мужской голос был настолько внезапным, что я испуганно дернулась. И тут же наткнулась на недоумевающий темный взгляд Ильи Родионова.

То, что сижу перед ним практически с голой грудью, я от шока сообразила не сразу. Гораздо больше меня волновало как объяснить ему увиденное. Мысли в голове лихорадочно метались и когда молчание слишком затянулось, я не нашла ничего лучше, чем пробормотать:

– Простите….

Господи, будто я делала что-то плохое! Хотя всего лишь кормила свою родную дочь. Но об этом-то Родионов и не должен был знать.

– Что тут происходит? – спросил он снова.

Я уцепилась за первую же спасительную мысль, пришедшую в голову :

– Просто… у меня есть молоко… и я подумала, что так будет лучше для малышки…

Все это прозвучало как детский лепет. За свою жизнь я привыкла к необходимости за себя постоять, но сейчас мне нужно было быть тише воды и ниже травы. Потому что я была бессильна перед сложившейся ситуацией и такими людьми, как стоявший напротив мужчина.

– У вас есть ребенок? – нахмурившись, уточнил Родионов. – Почему вы не с ним?

Я сжала губы в попытке удержать горькую усмешку и не сказать : «Я как раз с ним. И это единственный способ быть с ним, потому что вы отобрали мое дитя».

– У меня был… ребенок, – с трудом выдавливая из себя слова, сказала я. Надеясь при этом, что Родионов больше ничего не спросит. Но он не остановился.

– Что с ним случилось? – поинтересовался он негромко, подходя ближе. Я опустила глаза, чтобы Илья не мог меня рассмотреть. Очков на мне в этот момент не было и я не знала, как скрыть от него свое лицо.

Не зная, как ответить на заданный вопрос, я медлила. Самым очевидным было сказать, что ребенок умер, но на подобное у меня попросту не поворачивался язык. Ведь вот она, моя маленькая девочка, на моих руках, и я никому не позволю причинить ей вред.

– Его… похитили, – наконец произнесла я, нарушая возникшую тишину.

Это была почти что правда.

– И не могут найти? – уточнил он.

– И не могут найти, – подтвердила я.

– Мне очень жаль, – сказал Родионов и в его голосе мне послышалось неподдельное сочувствие.

Интересно, что было бы, скажи я ему о том, что именно он сам и его жена сделали со мной все это? Но нет, я бы никогда так не рискнула. Ведь передо мной стоял все тот же человек, что кинул мне несколько тысяч на аборт, даже не пожелав поговорить лично. Тот самый человек, что потом вдруг воспылал отцовскими чувствами и пошел на то, чтобы лишить меня моего родного ребенка. А теперь стоял здесь с сочувствующим видом!

Я вдруг ощутила ненависть. Дикую, кипящую ненависть. Как он смел сожалеть о том, что сам же и сделал?!

Присутствие Родионова вдруг показалось невыносимым. Но все, что я могла сделать – это только терпеть. Только бы не выдать себя. Господи, только бы не выдать.

– Наверно, вы поэтому и пошли в няни, – сделал самостоятельные выводы Родионов. – Кстати, какое агентство вас прислало? – вдруг поинтересовался он.

Я похолодела от ужаса. Что сказать на это – не знала. На этот счет Валерия ничего мне не говорила. По ее задумке ее чертов муж вообще не должен был здесь стоять и о чем-то меня спрашивать!

– Фрекен Бок, – ляпнула я первое, что пришло на ум.

Понятия не имела, существовало ли подобное агентство взаправду, но если нет – Валерии стоило бы его создать! И лучше побыстрее. Пока ее муж не начал наводить о нем справки.

Чтобы как-то отвлечь Родионова от этой темы, я выпалила, взглянув ему прямо в глаза:

– А почему вы интересуетесь? Я вас чем-то не устраиваю? Если вы не хотите, чтобы я кормила девочку грудью, я не буду. Я просто хотела как лучше!

– Не волнуйтесь, – ответил мне Илья. – У меня нет к вам претензий. И я приехал, чтобы вернуть вас домой.

Домой… он даже не представлял, где на самом деле наш со Снежаной дом! Пусть маленький, пусть обшарпанный, но свой, родной…

Интересно, как там сейчас мама? Мне пришлось объяснить ей исчезновение внучки по телефону практически так, как есть. Нет, я не стала пугать ее угрозами, которые мне выдвинула Валерия. Я просто сказала, что отец Снежаны хочет воспитывать ее сам. И что я согласилась на это, потому что он может дать ей гораздо больше, чем я.

И в результате выслушивала обвинения матери в том, что я продажная дрянь. И ее столь ненавистные мне рыдания.

Потому что моя мать была из разряда тех, кто сначала громко и зло кричит : нет, мы не возьмем в дом этого котенка (ребенка, щенка, хомячка – нужное подчеркнуть), потому что его нечем кормить и мне некогда убирать за ним каки! А потом шумнее всех рыдает крокодильими слезами, когда нежеланный котенок внезапно пропадает.

Ей не понять было мою боль. А я не могла ее объяснить. Я вообще никому не могла это доверить.

Но сейчас я отчаянно скучала по той жизни, что была у нас троих до появления Валерии. И вздохнула с облегчением, когда жена Родионова отослала нас со Снежаной в этот затерянный среди леса домик.

Как жаль, что жизнь здесь не могла длиться вечно. И вот уже приехал сам Родионов, чтобы отвезти нас со Снежаной обратно. В то место, что было его домом. Но не нашим.

Я не должна была ничего возражать. Мне стоило покорно собрать вещи и молча идти за ним. Но все же я сделала робкую попытку оттянуть невозможное.

– Но ваша жена сказала, что мы должны жить здесь… – сказала я и услышала, как Родионов в ответ презрительно хмыкнул.

– Моя жена – как, кстати, и вы, Лали – получает мои деньги. А значит, будет делать то, чего хочу я. А я хочу, чтобы вы вернулись со мной домой.

Да, в том, что за свои деньги он мог купить все, я уже убедилась. Ненависть снова всколыхнулась внутри обжигающим пожаром и, чтобы не выдать глазами того, что чувствовала , я потупилась и, встав с дивана, понесла было Снежану в спальню, которую мы заняли. Выхода не было – нужно было снова собираться в дорогу. Но не успела я дойти до двери, как к своему ужасу услышала позади себя:

– Вот черт, снег пошел! Даже не снег, а метелище! Похоже, нам придется здесь переночевать.

Метель была с одной стороны некстати. С другой, я вдруг понял, что не хочу домой. Значит, все было к лучшему.

Лали с ребенком ушли в ту комнату, которую заняли, а я принялся рыться в холодильнике. Мда, запасов было от силы на пару дней, но я и не собирался оставаться здесь дольше. Уже завтра мы вернемся обратно, а сейчас вполне стоило подумать об ужине.

Кулинар из меня был так себе, это я понял, когда извел половину продуктов, а ничего путного не получилось. Пришлось сначала призвать на помощь старый добрый Гугл, но когда не сработал и он – попросить помощи у Лали.

Она уложила Снежану и как раз собиралась спать, когда я появился на пороге комнаты и сказал:

– У меня катастрофа на кухне, а есть хочется. Да и вам будет нелишним поужинать.

Окинув взглядом ее худощавую фигуру, я добавил:

– Если Снежана спит крепко, то давайте приготовим что-нибудь. Я буду помогать. По мере сил, конечно.

Лали посмотрела на меня с сомнением, и когда я уже было решил, что она пошлет меня на хер, кивнула.

– Хорошо. Но я не очень голодна.

– Тогда просто составите мне компанию за ужином. Кстати, кофе я варить умею, так что с меня будет хоть какой-то толк.

Вернувшись на кухню, я начал убирать весь тот срач (а иначе его было не назвать), который развел во время своих кулинарных опытов. Лали присоединилась ко мне позже, принеся с собой и Снежану. Ее она устроила в коляске, и на мой вопросительный взгляд пояснила:

– Ей все равно, где спать. А так будет под присмотром.

Кивнув, я принялся наблюдать за тем, как Лали взялась за готовку. Она действовала быстро, как будто не няней у меня работала, а поваром.

– У тебя отлично получается, – похвалил я, переходя на «ты». – Помощь не нужна?

– Нет. Спасибо, – тихо ответила она, и беседа на этом закончилась.

Я же продолжал смотреть на Лали, пытаясь составить о ней более полное впечатление. Например, о том, как она себя чувствует наедине со мной. И пришел к выводу, что Лали испытывает стеснение. Как будто ей хотелось быть в этот момент где угодно, но только не здесь.

Мои наблюдения прервал плач. Снежана проснулась, и мы с Лали одновременно поспешили к коляске. Только у няни были перепачканы руки, поэтому ребенка немного неуклюже (но уж как умел) взял я.

– Я укачаю ее, – пообещал Лали.

– Только голову держите, она еще не умеет сама.

– Хорошо.

Во взгляде Лали мелькнуло что-то, похожее на затравленность. Я ее пугал? Она чувствовала себя рядом, словно в клетке? Хм, это было довольно странно.

Хотя, точно. У нее же пропал ребенок, и я даже представить не мог, что она ощущала.

– Кстати, брат моей жены работает в полиции, – сказал я, присаживаясь на диван и покачивая Снежану на одной руке. Ребенок был такой крохотный, что вполне на ней умещался. – Он может помочь вам в поисках похищенного младенца.

Я взглянул на Лали, но она вдруг побледнела и снова посмотрела на меня затравленно. Да что вообще происходит, черт бы все подрал?

– Спасибо… но его уже ищут, – выдавила она из себя, и на этом наш разговор опять завершился.

Ужинали мы тоже почти что в молчании. Обменялись лишь парой реплик относительно разбушевавшейся стихии за окном, и на этом все. А когда разошлись по комнатам спать, я набрал номер жены.

– Ты с ней? – было первым, что она спросила, когда взяла трубку.

– Я с Лали и Снежаной. Собирался привезти их домой, но ты сама видишь, что за окном.

Лера промолчала, я слышал только ее дыхание.

– Мы приедем завтра. И будем готовиться к Новому году. Все вместе. Спокойной ночи.

Сам не знаю, почему вдруг мне так захотелось, чтобы этот чертов праздник, который и так наступает ежегодно, прошел именно в этом составе. И почему вообще собирался его отмечать. Но мне этого желалось впервые за много лет.

– Хорошо. Спокойной ночи, – ответила Лера и положила трубку.

Я закинул руки за голову и закрыл глаза. Чувствовал, что все сделал правильно. В следующий раз жена сто раз подумает прежде чем выселять Лали и Снежану, а сейчас… Сейчас я просто хотел спокойствия. И ничего кроме.

– Родионов, вот это новости. Мне Лера позвонила когда, я не сразу вкурил, что вообще творится.

Дима Колесников протянул мне руку, которую я пожал, и кивнул на бар:

– Нальешь выпить?

– Прям с утра? – Я усмехнулся, но все же налил по порции виски себе и Колесникову.

С ним мы дружили лет с пятнадцати. Вместе прошли «войну и немцев», поэтому Дима считал, что может свалиться мне как снег на голову в любой момент.

– Прям с утра. Такие новости, б*я!

Мы с Лали и ребенком встали рано, и как только я откопал машину, отправились обратно домой. Лера встретила нас так, как будто ничего не случилось, и они втроем тут же отправились в комнату, выделенную для няни и ребенка. А мы с Колесниковым устроились в моем кабинете.

– Я сам в шоке, – подернул плечами и опрокинул в себя спиртное. – А ты здесь какими судьбами в такую рань?

– Да я ж говорю. Лера вчера звонила, спрашивала, не у меня ли ты. Потом про мелкую твою рассказала. Ну я не спал, не жрал – сразу к тебе, как рассвело.

– Хм.

Не думал, что у друга появится такой интерес к моей внезапно найденной дочери.

– Ладно, об этом расскажешь потом. А сейчас давай колись, что за крошка за ней присматривает.

Я не сразу понял, о ком речь, а когда до меня дошло, что-то неприятно царапнуло изнутри.

– Обычная няня, – пожал я плечами.

– Да вроде красивая. И худенькая, как я люблю. А буфера какие. – Колесников сделал характерный жест, обрисовав в воздухе эти самые «буфера». Дерьмо! Мне совсем не нравилось то, что он делал и говорил.

– Это няня моего ребенка, Дим, – тихо, но веско сказал я и посмотрел на Колесникова так, чтобы было ясно, куда лезть не следует.

Он взглянул в ответ удивленно, но быстро поднял руки, имитируя жест, которым обычно показывают, что готовы капитулировать, и сказал:

– Ладно, проехали. Расскажи лучше, откуда у тебя дочь вдруг взялась.

И я откинулся на спинку кресла и расслабился.

Все происходящее было… странным.

Я с трудом прежде представляла себе миллиардеров, самолично, своими собственными руками, пытающихся приготовить что-то съестное. Но Родионов делал именно это. Увидев устроенный им на кухне погром, я с трудом сдержала улыбку. И была только рада взяться за то, что по-настоящему любила и умела делать.

Мысли о поведении Ильи не давали мне покоя и все то время, что мы ехали с ним обратно в его дом. Что-то во всей этой истории не вязалось, но я пока не могла понять, что именно. В голове раз за разом всплывало его предложение о помощи в поисках моего ребенка. Неужели же можно быть таким лицемером? И, отняв ребенка у его матери, говорить со мной с таким участием о моей потере? Впервые у меня мелькнула мысль о том, а знает ли Илья всю правду?

Он ведь не приходил ко мне лично, он и знать меня не хотел. За ребенком явилась именно его жена. Возможно, это была именно ее инициатива. Но, как бы там ни было, а Родионов позволил всему этому случиться. Независимо от того, возжелал ли он сам отобрать мою дочь или все это случилось с подачи Валерии.

Я не должна была испытывать к этому человеку ничего, кроме ненависти. И никакие его кулинарные упражнения на кухне не делали его лучше, чем он был. И об этом мне стоило твердо помнить всегда.

Как я и ожидала, едва мы вошли в дом, как Валерия тут же устремилась за мной со Снежаной в уделенную нам спальню. Я понимала, что у нее есть вопросы. И также прекрасно сознавала, о чем именно пойдет речь.

– Что вы делали в этом доме? – потребовала она ответа, как только плотно прикрыла дверь комнаты, ставшей нам с дочерью практически тюрьмой.

– Жили, – ответила я невозмутимо.

Ну а чего она ожидала? Чтобы я сказала ей – да, мы с Родиновым страстно трахались всю ночь? Я не была настолько дурой, чтобы повторять свои ошибки. Жизнь научила меня усваивать преподанные ею уроки с первой же попытки. И больше я не собиралась поддаваться обаянию Ильи Родионова. Да и он даже не думал его на меня тратить.

– Ты прекрасно поняла, что я имею в виду! – буквально прошипела Валерия. – Что вы делали с моим мужем?

Она особенно выделила слово «мой». Зря старалась. Мне не нужно было напоминать о том, что к этому мужчине лучше было больше не приближаться. И потому, что в противном случае я рисковала потерять дочь, и потому, что сама того не желала. Но Валерии этого явно было не понять. Она, похоже, считала, что все женщины в округе должны охотиться за ее драгоценным мужем.

– Спали, – ответила я ей, вздернув подбородок. В ее глазах мелькнула уже знакомая мне злоба, но прежде, чем она указала бы мне на дверь, я добавила :

– Раздельно, разумеется.

Она умела скрывать свои эмоции, но я заметила на ее лице мимолетное облегчение. Неужели же она действительно считала меня своей соперницей?

– Тем лучше для тебя, – кивнула мне Валерия. – Ты же понимаешь, чем рискуешь, если посмеешь снова раздвинуть ноги перед Ильей? И вообще посмотреть в его сторону?

– Я не собираюсь делать ни то, ни другое, – сказала я почти с отвращением. – Мне просто нужна моя дочь.

– Вот и помни об этом, – холодно улыбнулась Валерия. – И, кстати…

Ее взгляд пробежался по комнате, словно чего-то выискивая. И, наконец, остановился на лежавшей на столике соске.

– Она сосала ее? – спросила меня Валерия, указывая на пустышку.

– Да, – коротко кивнула я.

– Отлично, тогда я заберу это с собой, – заявила жена Родионова, с отвращением подцепляя длинными ногтями детскую соску.

– Зачем? – не удержалась я от вопроса.

– Затем, дорогуша, – окинула меня презрительным взглядом Валерия, – что Илья хочет точно знать, что это – его дочь. Мало ли с кем еще ты спала!

Если бы не боязнь потерять Снежану, клянусь, я бы влепила этой женщине пощечину! Как она смела так говорить? Хотя все богатеи были такие! Считали, будто каждая готова переспать с миллиардером ради его денег. И Родионов ничем от них не отличался. Этот человек, вероятно, даже не заметил , что лишил меня в ту ночь невинности! А теперь еще и сомневался, от него ли я вообще родила дочь!

Я снова ощутила ненависть. Спасительную, желанную ненависть. И это было куда лучше, чем таять под распутным взглядом голубых глаз.

Прошло пару дней, а я, изредка покидая спальню (в основном для того, чтобы погулять со Снежаной) все чаще ловила себя на том, что мне трудно ничего не делать. За долгие годы бесконечного труда я привыкла постоянно быть в движении. Конечно, ребенок занимал большую часть моего времени, но, как правило, дочь вела себя очень спокойно. Много спала, предоставляя мне достаточно свободного времени, которое я не знала, куда деть.

Спускаясь в очередной раз вниз, чтобы погулять с дочерью по саду, я снова заметила, что дом никак не украшен к Новому году. Конечно, меня это совершенно не касалось, но мне очень хотелось, чтобы у Снежаны был первый настоящий праздник, пусть даже впоследствии она его и не вспомнит, а лишь увидит на фото и видео. И, когда мы шли обратно с прогулки я, пересилив себя, постучалась в комнату Валерии.

Открыв дверь, она посмотрела на меня недовольно, словно я оторвала ее от чего-то важного.

– Извините, – поспешила сказать я. – Просто хотела спросить, планируете ли вы украсить дом к Новому году?

Ее взгляд ясно говорил о том, что подобная мысль ей даже на ум не приходила.

– Обычно мы не занимаемся такой ерундой, – фыркнула Лера.

Я почувствовала себя неловко и глупо. Сама я очень любила этот праздник, несмотря на то, что мы с мамой всю жизнь отмечали его более, чем скромно. Но ощущение грядущего волшебства – оно ведь жило главным образом внутри, а вовсе не во внешних деталях и не зависело от того, насколько богатый ты имеешь стол и подарки.

– Я подумала, – сказала я размеренно, пытаясь подобрать нужные слова, – что раз в доме ребенок, можно было бы сделать небольшую праздничную атмосферу. Если вы не против, я смогла бы этим заняться….

Валерия безразлично пожала плечами :

– Действуй. Где-то на чердаке есть коробки со старыми игрушками, а если чего-то не хватает – возьми Николая и съезди в магазин.

Одна лишь перспектива украсить дом подействовала на меня вдохновляюще. Поэтому я искренне сказала Валерии :

– Спасибо!

В первую очередь я поднялась на чердак, пока моя девочка уснула, перед этим плотно поев. Я открыла несколько коробок, чтобы посмотреть их содержимое и, убедившись, что там новогодние украшения, спустила их вниз и дотащила до нашей спальни.

А когда стала разбирать, сев по-турецки на полу, пришла в неописуемый восторг. Это же были настоящие сокровища!

Игрушки были явно очень старыми, какие-то, вполне возможно, даже дореволюционными. Сейчас такие абсолютно точно больше не делали.

Тяжелые расписные шары из настоящего стекла! Звонкие колокольчики со стеклянными язычками! Разные, но неизменно детально проработанные фигурки – совы, лисички, мишки… Но больше всего мне понравился Щелкунчик. Перевернув игрушку, я заметила на ней оттиск художника и место изготовления. Нюрнберг, Германия. Тончайшая ручная работа!

Закончив рассматривать игрушки, из другой коробки я вытянула стеклянные бусы, гирлянды и великолепную Вифлеемскую звезду на макушку елки! Все эти вещи были невероятно красивыми.

Оставалось лишь купить саму елку. А еще – немного наклеек для окон, елочные венки на двери, а также сосновые веточки и остролист для украшения перил лестницы.

Мне не терпелось всем этим заняться, но я покорно ждала, когда проснется мой снежный ангел, чтобы совместить дневную прогулку с поездкой на рынок.

Страницы: «« 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

Эта книга – практическое пособие для желающих освоить биржевую торговлю. Доступность, простота излож...
В безграничных просторах Вселенной возможно всё, чего бы ни вообразила человеческая фантазия. Возмож...
Полицейский, по злому умыслу превратившийся из охотника в добычу. Студентка, в чьи руки попал таинст...
Эта книга познакомит вас с дыхательными техниками – новейшим передовым подходом к самосовершенствова...
Будучи первой в шеститомной серии «Иисус Христос. Жизнь и учение», эта книга покрывает материал, сод...
Эксцентричная, неприступная, восхитительно прекрасная, загадочная Кирби… Перед изумленным взором Ада...