Подарок для миллиардера Амелия Борн

– А когда она приходила, не вспомнишь? – все же спокойно спросил я. Смысла выговаривать Зенкину за тупость я не видел. Он здесь охранником работал, а не Эйнштейном.

– С полгода где-то, наверно. Может, чуть больше. Если нужно, я могу повспоминать.

Я сделал вдох и выдох.

– Нужно. Но это потом. Сейчас расскажи мне все, что ты знаешь о том дне.

На лице Зенкина отобразилось состояние крайнего напряжения, но оно быстро исчезло, и охранник начал рассказывать. И чем больше я узнавал, тем выше перемещались мои брови.

– А секретарша уволилась пару недель назад, – мрачно сказал я самому себе, когда услышал, что Оля общалась именно с ней.

Я потер подбородок. Эта история была какой-то мутной. Но хоть что-то стало проясняться, а это уже был плюс.

– Да, уволилась. У нас с ней это… не сложилось.

У них не сложилось. Пиз*ец! Они что тут, свои личные проблемы решали в рабочее время?

– Ладно. Свободен, – сказал я Зенкину и он пулей вылетел из кабинета. Точнее, вылетел бы, если бы я его не окликнул: – И постарайся не увольняться в ближайшее время. Ты можешь мне еще понадобиться.

– Так я это… Илья Алексеевич… вообще увольняться не думаю, – сказал Зенкин, затормозив на выходе.

– Ладно. Иди, – махнул я ему рукой, и охранник исчез.

– Значит, он утверждает, что мать вашего с Лерой ребенка приходила в офис? – переспросил Аркаша и переглянулся с сестрой.

Разумеется, первым делом я все рассказал жене и ему. Сейчас у нас была хоть какая-то зацепка, чтобы найти ту самую Олю, которую я так необдуманно трахнул. Сам не знал, зачем собираюсь это сделать, но чувствовал, что так должно быть.

– Да. Утверждает, – кивнул в ответ.

– Это все равно, что искать иголку в стоге сена, – подернул Аркаша плечами. – Но попробую опросить этого… как его?

– Зенкина Толю.

– Да, Зенкина Толю, – ответил брат Леры и записал что-то в блокнот.

– А куда секретарша-то твоя делась? – хмыкнула жена и посмотрела на меня с какой-то непонятной тревогой.

– Откуда я знаю? Написала заявление на увольнение. Но все контакты у меня есть. Нужно будет к ней съездить.

– Я съезжу, – тут же пообещал Аркаша. – И посмотрим, что там за россказни про деньги и записки.

Мы посидели в молчании. Я в который раз прокручивал в голове, что же все-таки могло случиться, когда ко мне приходила Оля. И зачем вообще она это делала, если хотела избавиться от ребенка. Собиралась предложить мне забрать его, когда он родится? И что вообще за история с тем, что ей передали деньги от моего имени.

– Илюх, не парься, – произнес Аркадий, видимо, поняв по моему лицу, что именно у меня творится в голове. – Все выясним, обещаю.

Я просто кивнул и поднялся из-за стола. От всей этой истории со Снежаной веяло каким-то душком. И чем острее я это понимал, тем больше у меня было желания проводить с дочерью время.

– Я к Снеже, – сказал я напоследок. – Если что, зовите.

И ушел в детскую.

– Она спит?

Родионов возник в дверном проеме неожиданно. Вошел, тихо ступая, видимо, боясь разбудить Снежану. Точнее – свою дочь. Я поняла, что все еще не привыкла к этому факту. Пусть и была вынуждена согласиться отдать своего ребенка юридически, но все еще воспринимала ее как исключительно мою девочку. Только мою.

Но этот человек, стоявший напротив, тоже имел на нее права. И с этим мне не просто следовало считаться. Мне нужно было обернуть это себе на пользу. Ведь должен же был Илья понять, что Лера совершенно негодная мать! Несмотря на весь тот спектакль, что она закатила, когда мы вернулись в этот дом.

Вспомнив ту сцену, я невольно поморщилась. Неприятно было видеть, как эта женщина по-хозяйки касается моей дочери. Хотя я понимала, что все так и должно быть. Она хотела выдать Снежану за своего ребенка, а я должна была ей это позволить. Но только сейчас начала понимать, насколько это сложно. Нет, не сложно, а практически невозможно.

А еще я осознала, что дело было не только в Снежане. Мне было невыносимо наблюдать, как Валерия целует своего мужа. Хотя она имела на него все права, а я не имела права даже на ревность. Но все равно ее испытывала.

Оказалось, что там, вдали от этого дома, было очень легко забыть о существовании тех проблем, что на меня свалились с неумолимостью снежной лавины. О самой Лере. О том, что в любой момент для меня все может быть кончено, если Валерия так пожелает.

Между мной и Ильей не произошло ничего особенного. Ничего, кроме какой-то иллюзии близости и ощущения, что здесь и сейчас он принадлежит только мне и Снежане. Но правда была в том, что мне не принадлежала даже собственная жизнь.

И все же… я вдруг поймала себя на том, что в обход требований Валерии хочу выглядеть так, чтобы Родионов снова смотрел на меня также, как в вечер нашего знакомства. Также, как в тот момент, за завтраком, когда почти меня поцеловал. Я не должна была, но отчаянно хотела его внимания. Его присутствия рядом. Его самого.

Я не могла позволить себе, в отличие от Валерии, не то, что салоны красоты, но даже самую дешевую парикмахерскую. Криво обстриженные волосы пришлось кое-как подравнять самой, придав им форму модной асимметрии. Самым приличным из одежды оказалось простое темное платье, в котором я когда-то ходила на работу в паб. Не бог весть какое преображение, но я почувствовала себя немного увереннее.

И вот настал момент, которого я неосознанно ждала весь день – Илья зашел в детскую. И пусть пришел он, чтобы посмотреть на дочь, а не на меня, сердце мгновенно заколотилось громче, когда наши взгляды пересеклись.

– Уже не спит, – улыбнулась я в ответ на его вопрос. – Похоже, почувствовала ваше приближение.

Родионов коротко улыбнулся мне в ответ и подошел к кроватке, чтобы взглянуть на Снежану. Я наклонилась и, взяв дочь на руки, протянула ее Илье.

– Подержите ее.

Он взял Снежану, все еще по-мужски неловко, и она что-то радостно загукала, будто и правда понимала происходящее.

– Она мне улыбнулась, – удивленно заметил Родионов, переводя взгляд на меня.

– Я же говорила, что она вас чувствует, – откликнулась я, глядя как дочь, будто успокоившись тем, что оба родителя рядом, снова сомкнула глазки.

– Лали… – выдохнул вдруг Родионов.

Я снова подняла на него глаза. Мне нравилось, как он произносил мое имя – немного тягуче, с правильным ударением на первый слог.

– Ммм? – протянула я вопросительно.

В его ответном взгляде плескалась озабоченность и непонятная мне тяжесть.

– Как можно было ее бросить? – спросил он с проступившей в голосе хрипотцой.

«Я не бросала!» – отчаянно хотелось мне закричать, но вместо этого заставила себя ровным тоном поинтересоваться :

– Почему вы думаете сейчас об этом? Что-то случилось?

Родионов нахмурился и, передав мне спящую дочь, ответил :

– Случилось.

Я молча ждала продолжения. Чуть подумав, он сказал :

– Я узнал сегодня, что мать Снежаны приходила ко мне в офис несколько месяцев тому назад.

У меня перехватило дыхание. Узнал сегодня? Значит, записка до него действительно не дошла?

– А вы не видели ее? – постаралась спросить я как можно спокойнее.

– Даже не знал об этом. Кто-то дал ей денег на аборт. Но она его не сделала. И я не могу понять – почему?

– Почему она не убила своего ребенка? – уточнила я, чувствуя, как губы сами по себе складываются в кривую горькую улыбку.

– Нет, – покачал головой он. – Почему она в итоге от нее отказалась?

– На это может быть множество причин помимо даже самых очевидных вроде отсутствия денег, – сказала я. – Одно я знаю точно – не стоит судить человека, не зная его сторону правды.

– Я не сужу, – откликнулся Родионов негромко. – Я хочу ее найти.

Сердце у меня снова подскочило и застучало как бешеное, а руки вдруг задрожали так, что я была вынуждена уложить Снежану в кроватку.

– Вы бы вернули ей дочь, если бы она того захотела? – спросила я, когда почувствовала, что голос мне хоть как-то подчиняется.

– Я не знаю, – взъерошил растерянно волосы Родионов. – Но я знаю, что мне нужно с ней поговорить.

Я заколебалась. Что, если рассказать ему все сейчас? Как он отреагирует? В памяти вдруг снова всплыло то, как терлась вокруг него Лера, как она ворковала над Снежаной… Я поняла, что, как бы мне того ни хотелось, а для подобного шага было еще слишком рано. Валерия могла убедить Илью в том, что я сама бросила своего ребенка. Наверняка именно с этой целью она и инсценировала то, что Снежану им якобы подкинули. Господи, да она могла наговорить мужу что угодно! И мое слово оказалось бы против ее. И я совсем не была уверена в том, что Родионов поверил бы именно мне. Более того – сейчас он наверняка и не поверит. Он совсем меня не знал, а с женой все же прожил несколько лет….

Пока я молча колебалась, Родионов неожиданно спросил :

– Лали, вот ты ведь не смогла бы бросить своего ребенка?

– Никогда! – горячо откликнулась я. – Но та женщина….

Он вдруг неожиданно приложил палец к моим губам, заставляя замолчать. И я прервалась, погружаясь с головой в бездонную голубизну его глаз.

– Как бы я хотел, чтобы ты была матерью Снежаны, – вдруг сказал отрывисто Родионов, а потом отстранился и, резко развернувшись, вышел из комнаты.

А я осталась. С ощущением полного раздрая внутри и застывшим на губах признанием : «Я и есть ее мать!».

– С секретаршей я поговорил. Вовремя успел, кстати, – ухмыльнулся Аркадий, отпивая из бокала глоток виски. – Она куда-то сваливает. То ли в Гондурас, то ли в Зимбабве.

– И что выяснил? – потребовал я ответа, когда брат Леры замолчал.

– Да ничего не выяснил. Она сказала, что ты ей отдал указание с этим разобраться.

Б*я! Только этого не хватало. И ведь я и взаправду мог это сделать, даже не вникая в суть проблемы. А уж как секретарша решила вопрос, дело десятое.

– А что насчет Ольги?

– А тоже ничего. – Аркадий пожал плечами и прикончил виски. – Что тут можно из всего этого выжать? Секретарша Олю твою не видела. Охранники тоже ничего о ней особого не знают. Только Зюзюкин твой сказал, что это вроде как блондинка была.

– Зенкин, – автоматически поправил я Аркашу.

– Ну Зенкин, – подернул он плечами. – Или предлагаешь фоторобот составлять и расклеивать его везде?

Я поморщился, когда представил, что по городу расклеят портреты матери моего ребенка. Хотя, может, если отчаюсь, и пойду на этот шаг.

– Не нужно, – помотал я головой.

– А по камерам что? Мы же тогда так это и не обсудили, – вспомнил Аркаша.

Я хмыкнул.

– Да ничего. Лера когда с сигналки дом снимала, и камеры отрубила. Прямо чертовщина какая-то.

Я перевел взгляд на жену, которая хлопотала на кухне. Для нее это все было не то чтобы любимым занятием, но в последнее время она как будто хотела показать, что желает быть хозяйкой в нашем доме.

– Бабы, блин, – выругался Аркаша, и я кивнул и подлил ему виски.

– Ладно, – смирился я с тем, что и эта ниточка ни к чему не привела. – Ужинать будешь или поедешь?

– Да поеду, наверное, – ответил Аркадий и поднялся из-за барной стойки. – И если что надо будет – звони сразу.

Он ушел, а я задумчиво повертел в руках бокал. Значит, и здесь провал. Ну, что ж, так тому и быть.

После ужина, во время которого Лера в основном щебетала о том, как стоит перестроить наш дом или вообще купить новый, я в основном кивал на все предложения жены. И думал. Думал о сказанном Лали. Признание, что хотел бы видеть ее матерью моего ребенка, вырвалось неожиданно даже для меня самого. Но чем больше я об этом думал, чем чаще представлял Лали хозяйкой в доме в окружении наших с нею детей, тем отчетливее понимал, что эти мысли мне нравятся.

– Давай спать, – сказал я Лере, устраиваясь на постели.

Жена тут же юркнула под одеяло и выключила свет. И я, отвернувшись от нее, почти мгновенно провалился в сон.

Мне снилось что-то жаркое. Как будто в пустыню попал, и кругом темнота. Только чувствовал на себе руки, такие прохладные, нежные. Тянулся за ними, что-то хотел сказать, но не мог. А когда моих губ коснулись чьи-то влажные губы, в мыслях только одна женщина была.

Лали.

Простонав в ее рот что-то нечленораздельное, я запустил пальцы в волосы и притянул Лали к себе. Смял губы поцелуем, впился в ее рот с таким жаром, что меня бы не смогли оторвать никакие силы. А она отвечала, да так, что у меня крыша окончательно уехала.

Я провел руками по соблазнительным изгибам ее тела, скользнул за кромку нижнего белья, пока она обхватывала пальцами мой член, который уже был в полной боевой готовности.

– Ильяяяя, – простонала она, когда я коснулся ее влажных складочек.

– Лалиии, – ответил я, и тут же проснулся, потому что услышал голос Леры, полный ужаса.

– Чтооо? – простонала она, и мне в глаза ударил свет от ночника.

Замечательно, б*ядь! Лежу тут голый со стоящим наперевес членом, и думаю, что трахаю во сне совсем не жену. И вроде бы должен испытывать муки совести, вот только их как раз и не чувствую.

– Ничего, прости, – сказал я, садясь на постели и прикрывая эрекцию простыней. Потер глаза, выплывая из остатков сна. Угораздило же!

– Прости?! Я должна тебя… простить? – задохнулась Лера, вскакивая с постели и маршируя по спальне. Из одежды на ней был только растерзанный пеньюар. Дерьмо! Я что, успел раздеть жену, думая, что собираюсь трахнуть совсем другую женщину?

– Мне приснилась не ты.

Ну а что я еще мог сказать? Только правду и ничего кроме правды. Мне снилась Лали, именно ее я хотел взять всеми возможными способами… и именно ее имя назвал, когда моя жена начала приставать ко мне, чтобы я выполнил супружеский долг.

– Это понятно, – процедила Лера, запахивая на груди пеньюар. – Но понятно и другое. Я иду вышвырнуть эту чертову няню куда подальше!

Чего, бл*дь?

Я успел подскочить к жене ровно в тот момент, когда она собиралась выйти из комнаты. Схватил ее за руку и оттащил от двери.

– Только попробуй ее тронуть, – процедил, уже представляя, чем именно все обернется.

И да, я был виноват. Но вину свою видел лишь в том, что давным-давно не разошелся с той, с кем у меня уже давно не было ни любви, ни семьи. Нужно было разбежаться с Лерой в тот момент, когда только почувствовал, насколько у нас с ней все стало дерьмово. И к этому не имели отношения ни чужая женщина, ни мой нежданно найденный ребенок.

– Я поняла, – всхлипнула жена, и я отпустил ее.

В этот момент почувствовал себя козлом, но пути назад не было. Или решать все здесь и сейчас (не ночью, конечно, а завтра), или снова тянуть эту волынку, которая не приносила счастья ни мне, ни самой Лере, как бы она ни пыталась убедить себя в обратном.

Она отошла к нашей кровати и уселась на ее край. Закрыла лицо руками и разрыдалась.

А я понял, что сейчас последнее, что стоит делать – это утешать ее. Поэтому не нашел ничего лучшего, как взять спортивные штаны, нацепить их и выйти из нашей спальни.

Отправился коротать ночь в свой кабинет на диван, но в этом не было ничего необычного. И наверно, зря я вообще перемещался для ночевок в супружескую спальню.

Я достал плед и бросил его на диван. Сам улегся сверху и заложил руки за голову. В мыслях все еще появлялись отголоски сна, который я видел так, как будто он был реальностью. Лали, такая настоящая, открытая, готовая на все. Вот, чего я хотел на самом деле. Все остальное было ложью. Прежде всего – самому себе.

Закрыв глаза, я призвал на помощь всю свою фантазию. Сегодня я хотел видеть в своих снах вполне конкретную женщину. И это, как вы успели понять, была совсем не моя жена.

Утром меня разбудили голоса, доносящиеся из кухни. Когда я встал и прошел в их направлении, оказалось, что нас посетила моя теща. Я ее, конечно, видеть был рад. Но только когда она жила на расстоянии нескольких кварталов и приезжала в лучшем случае раз в год. А тут что-то зачастила.

– Доброе утро, – поздоровался, входя на кухню.

Мои глаза тут же нашли притулившуюся на краешке дивана Лали, возле которой стояла коляска. Судя по тому, что Снежана, лежащая в ней, не издавала ни звука, она, видимо, спала.

– Ой, Ильюшенька! А мы как раз о тебе говорили! – сказала теща, вскакивая из-за стола и устремляясь ко мне. – Когда же вы уже оформите документы на этого ангела?

Она указала пухлой рукой в сторону коляски, и я невольно вскинул брови. Ангела? Совсем недавно теща считала Снежану моим отродьем.

– Когда будет нужно, тогда и оформим, – отрезал я, кивая на Леру. – Вы бы лучше за стол присели, Виолетта Петровна. Вон дочь ваша уже что-то приготовила.

Отведя тещу к столу, я усадил ее ждать завтрак, сам же вернулся к Лали.

– Забери дочь и иди к себе, – сказал я мягко, и когда няня вскинула на меня глаза, добавил так, чтобы меня слышала только она: – А если такое повторится, когда бы это ни случилось, сразу звони мне, хорошо?

Лали кивнула, вскочила с дивана и, забрав ребенка из коляски, ушла в свою комнату. Я же повернулся к теще и жене. Последняя, поймав мой взгляд, поспешно отвела глаза. Тем лучше. В следующий раз сто раз подумает прежде чем в очередной раз станет тревожить покой Снежаны и Лали и вытаскивать их на потеху черт знает кому.

А когда Виолетта Петровна уйдет, мы поговорим. И разговор этот вряд ли понравится Лере. Но иного выхода у меня просто нет.

Брошенные напоследок Родионовым слова о матери его ребенка долго не шли у меня из головы. Кажется, я думала о них беспрерывно. И в конечном итоге даже додумалась до того, что, быть может, это была проверка? Что, если Илья уже как-то выяснил личность матери Снежаны и хотел, чтобы я сама призналась?

Но нет, в подобное я все же не верила. Он казался слишком растерянным для того, кто мог затеять подобную интригу.

В последующие дни мы виделись только мельком. И от этого я испытывала такое разочарование, что самой становилось страшно. Приходилось напоминать себе, что я здесь ради своего ребенка, а вовсе не его отца. Хотя правда заключалась в том, что многое изменилось с того момента, как я впервые вошла в этот дом. Совершенно неотвратимо Илья занимал все больше моих мыслей, отвоевывал все больше места в душе. Хотя ничего для этого даже не делал. Просто эти чувства, что испытывала, были чем-то мне неподдающимся. Как будто все происходящее было предначертано кем-то свыше.

И мне оставалось с этим только смириться.

Спустя пару дней после последнего разговора с Родионовым, я возвращалась домой с обычной дневной прогулки с дочерью. Лера, вместе с матерью устраивавшая показные выступления на тему «ах какой милый у нас ребенок, сю-сю-сю», вовсе не интересовалась Снежаной в отсутствие Ильи дома. И это было только к лучшему. Переносить ее поползновения в сторону моей дочери становилось все сложнее. Но иного выбора, кроме как терпеть, у меня до сих пор не было.

Однако в этот день судьба решила, видимо, разогнать трясину, в которой мы все погрязли с головой. И началось все с того, что, едва вернувшись в дом с прогулки, я обнаружила, что меня вовсю ищет Коля.

– Вот ты где! – сказал он, бросаясь ко мне и при этом опасливо оглянулся по сторонам.

– Что-то случилось? – мгновенно испугалась я, взглянув в его встревоженное лицо.

– Не то слово! – живо отреагировал водитель. – Пришла какая-то женщина и напрочь отказывается уходить, пока тебя не увидит.

Мое сердце резко ухнуло вниз. Неужели мама? Но это было совершенно на нее непохоже.

– Мать твоя женщина! – раздался знакомый голос со стороны кухни. – А я – девушка!

– Лилька… – прошептала я ошарашенно, глядя как подруга выплывает из дверей кухни.

– Значит, ты ее все-таки знаешь? – уточнил Коля и, получив в ответ от меня молчаливый кивок, добавил :

– Слушай, так не положено, но я ее провел в дом. Поговорите, но… – он развел беспомощно руками. – Но не задерживайтесь. Сама понимаешь, если Валерия узнает….

– Понимаю, – кивнула я. Имя Валерии действовало весьма отрезвляюще.

Я откатила коляску на привычное место и, взяв Снежану на руки, кивнула подруге в сторону кухни, чтобы она зашла обратно. Последовав за ней, крепко прикрыла за собой дверь и спросила :

– Ты что здесь делаешь?

– Разве так встречают лучших подруг? – обиженно надула губки Лиля, но тут же возмущенно добавила :

– У меня к тебе вообще-то тот же вопрос!

Вопрос у нее! На который у меня не было ответа.

– Я здесь… работаю, – ответила я, фактически сказав правду.

Подруга уставилась на меня как-то странно. Мы молча изучали друг друга несколько секунд, потом Лиля сказала :

– Не знаю, что тут происходит, но ты мне сейчас все расскажешь!

– Для начала объясни, как ты меня нашла, – перешла в наступление, в свою очередь, я. – Вряд ли адрес особняка Родионова пишут в твоих любимых глянцевых журналах.

– Не пишут, – кивнула Лиля. – А жаль! Это бы весьма упрощало задачу познакомиться с завидным женихом!

Я невольно улыбнулась. Подруга ничуть не менялась. Но, как бы ни было мне приятно ее общество, а долго говорить нам было нельзя. Валерия могла появится здесь в любой момент. И наличие в доме чужого человека ее явно не обрадует.

– Лиля, у нас времени мало. Ответь, – поторопила я подругу.

– Ну как-как? – пожала плечами та. – Я после нашей встречи в торговом центре никак не могла успокоиться! Ты вела себя странно, одета была черт-те как… И тогда я подумала – а вдруг тебе помощь нужна? Ну и примчалась к тебе домой, а тебя там и нет!

– И тогда мама дала тебе адрес, – констатировала я очевидное.

Я действительно оставляла матери адрес на всякий случай. Но так как попрощались мы ужасно, была уверена, что та его даже не сохранила. Стало быть, ошиблась.

– Да, – подтвердила Лиля. – И что это за история о том, что ты продала своего ребенка его отцу?

Я сделала глубокий вдох. Мама считала именно так. А я не могла ничего отрицать и объяснить.

– Не спрашивай, пожалуйста, – взмолилась я. – Я все расскажу, только не сейчас. Лучше скажи, как там мама?

На мои звонки с того дня она не отвечала. Словно вычеркнула меня из своей жизни и сознавать это было тяжело. Но еще тяжелее было бы лишиться дочери, поэтому приходилось позволять родной матери думать самое худшее.

– Да ничего, держится, – ответила Лиля. – Хотя, судя по всему, крепко на тебя обижена.

– Обижена не то слово… – вздохнула я. А потом извиняющимся тоном сказала :

– Лиль, прости… но я не могу больше говорить. Мне нельзя водить гостей и если нас застанут….

– Да подожди ты! – перебила подруга. – Я же не просто так приехала! Не верю, что ты могла так поступить! Я тебе уже говорила, мой новый ухажер большая шишка и если тебе нужна помощь – скажи! Мы все разрулим!

Не успела я что-либо на это ответить, как дверь позади меня распахнулась и в кухню вошла Валерия.

– Что тут происходит? – потребовала она ответа. – Это еще кто?

– Тот же вопрос, – не стушевалась Лиля.

– Чтоооо?! – буквально взревела Валерия. – А ну вон отсюда!

– Я тебе что, собака какая? – огрызнулась подруга, но я быстро взяла ее за локоть и шепнула :

– Уходи. Пожалуйста. Потом поговорим.

– Ладно, – кивнула она и, кинув на Валерию последний взгляд, презрительно фыркнула и вышла.

Как же легко ей было вот так разговаривать с теми, среди кого она теперь вращалась! Я же себе позволить подобного не могла. И именно мне предстояло отвечать за эту сцену перед Валерией, которая буквально сверлила меня глазами. Ну Лилька, ну удружила!

Я ожидала от Леры криков, угроз, чего угодно, но только не того, что в итоге услышала.

– Собирай свои вещи! – холодно отчеканила она. – Ты мне надоела! От тебя сплошной вред!

В какой – то степени это было даже ожидаемо. Но я все равно стояла, потрясенная, и не знала, что мне теперь делать.

– Что? – переспросила тупо.

– Что слышала! Мое терпение лопнуло, убирайся! И вот еще что… – ее рука сжала мой локоть, а длинные хищные ногти больно впились в кожу.

– Если мой муж позвонит, чтобы узнать, почему ты ушла, ты скажешь ему, что решила так сама. Это ясно? Только вякни что-то другое – и я тебя уничтожу!

Отвернувшись, чтобы уйти, я скривила губы в невеселой усмешке. Она что, это серьезно? Я теряла свою дочь, и это единственное, что могло меня уничтожить! Это та черта, за которой больше нечего было бояться.

Поднимаясь по лестнице со Снежаной в комнату, чтобы собрать свои вещи, решила – ждать, что Родионов мне позвонит, я не буду. Наберу его сама. И расскажу об угрозах Валерии. Худшее уже все равно случилось.

Но звонить в итоге мне даже не пришлось. Илья вернулся домой в тот самый момент, когда я спускалась вниз с небольшой сумкой, где уместились все мои немногочисленные вещи.

– Лали, – посмотрел на меня удивленно Родионов. – Ты куда – то собираешься?

Валерия не преминула нарисоваться за моей спиной раньше, чем я успела ответить.

– Лали уволилась, дорогой, – сказала она с сожалением. – Увы, с этой должностью она не справляется.

Обернувшись, я увидела, что она по-хозяйки держит на руках Снежану и от этого зрелища внутри невыносимо скребло.

– Но ты не переживай! – продолжала говорить Валерия. – Я думаю, мы справимся, пока агентство не пришлет нам новую няню!

Она стала показательно качать мою дочь на руках и та в ответ надрывно расплакалась.

Родионов в это время переводил взгляд с меня на Леру и обратно. А потом спросил, глядя мне прямо в глаза :

– Лали, это правда?

И я решилась. Вздернув подбородок, твердо отрезала :

– Нет!

Одно лишь слово Лали – «нет», и я окончательно принял то решение, которое нужно было принять уже давно. Наш последний разговор с Лерой многое расставил на места, как мне казалось. Но надеяться, что он исправит все и сразу, было глупым. Так что я готовился к долгому разбирательству, которое неминуемо ожидало нас всех впереди.

– Значит, ты не хочешь увольняться и справляешься со всеми обязанностями? – спросил я Лали, при этом глядя на жену. Няня не успела ответить, когда я продолжил: – Я так и думал. Вижу это и сам. И я хочу, чтобы ты осталась рядом со мной и Снежаной.

Я намеренно исключил Леру, потому что знал – ей не нужен никакой ребенок, пусть она и схватилась за него, как за повод наладить наши отношения. И я был бы ей за это благодарен, если бы не одно «но». Налаживать было нечего. Между нами ничего не осталось.

– Но не здесь. Мы переедем отсюда на то время, пока я все решу. Собери вещи и будь готова ехать.

На лице Леры отразился такой испуг, что мне даже стало неловко. Я и сам был виноват во многом, но прежде всего вину свою ощущал за то, что уже давно не разрубил этот гордиев узел. Не ушел от женщины, которую не любил, и с которой жил скорее по привычке.

– Куда переедем? Или вы… вдвоем? – задохнулась Лера, когда Лали, забрав у нее ребенка, ушла в детскую.

– Мы втроем, – поправил я жену. – Снежана, я и Лали.

– Я так и знала! Так и знала, что эта сучка тебя охмурит!

Лера сначала повысила голос, а потом закрыла лицо руками и разрыдалась. Ну или сделала вид, что рыдает.

– Меня никто не охмурял, Лера. Нам с тобой нужно было расстаться уже давно.