Лучшая фантастика XXI века (сборник) Доктороу Кори
Браконьер остановился и повернулся к Бьянке, сунув руки в карманы пальто.
– Скажите мне, мисс Назарио, разве одно хуже другого?
– Я здесь не для того, чтобы судить вас, мистер Валадес, – сказала Бьянка. – Я прилетела работать.
Валадес улыбнулся.
– Вы правы.
Он отвернулся и снова пошел вверх по склону. Бьянка и фириджа зашагали за ним, последним плелся Фрай. Тропа вилась между незнакомыми деревьями, темными, кривыми, с мягкими иголками; они вскоре уступили место более высоким деревьям, и Бьянка готова была ручаться, что среди них есть обычные сосны и лиственницы. Она глубоко дышала, наслаждаясь горным ветром после тесных помещений «Переходного меридиана» с вонью машин и запахами множества людей, после консервированного воздуха кораблей и анемоптеров.
– Пахнет как дома, – заметила она. – Почему?
Никто ей не ответил.
Хребет выровнялся. Они вышли к расчищенному месту, выходящему на лагерь. Внизу под собой Бьянка видела аэродром, шарообразные баки и трубы маленькой фабрики браконьеров, на некотором удалении – домики, а между ними, до самого края утеса и от основания ближайшего плавника, – территорию убийства.
– Хорошее место, – объявил Валадес. – Сверху тут отличный вид.
– Вид на что? – спросил Фрай.
Браконьер не ответил. Он махнул Исмаилу. Фириджа достал из кармана небольшой складной стул, извилистыми руками раскрыл его и поставил позади своего шефа. Валадес сел.
Через несколько мгновений из-за края появился ответ на вопрос Фрая.
Бьянка редко думала об убийстве заратанов, а когда думала, представляла себе что-то вроде старинной гарпунной охоты на китов: огромное животное, пробитое гарпунами, уходит, преследуемое маленькими лодками; оно снова и снова издает крик, и с кровью от него уходят силы, пока не остается плывущее по поверхности тело, почти мертвое, благородное и трагическое. Теперь Бьянка поняла, что, несмотря на свою огромность, заратан гораздо слабее кита, хуже способен бороться или даже – она искренне надеялась на это – просто понять, что происходит.
Ничего благородного в смерти этого безымянного заратана не было. Анемоптеры высадили людей с бурами у основания каждого стометрового плавника, и люди принялись бурить почву, чешую и живую плоть, чтобы перерезать контролирующие нервы. На это ушло пятнадцать минут, и для Бьянки было нечто непристойное в том, как после этого повисли парализованные плавники. Искалеченное животное потащили воздушные буксиры – неуклюжие машины, короткие, цилиндрические, переделанные из вакуумных аэростатов типа «Переходного меридиана», – потащили к территории убийства на Энкантаде. Потом команды бурильщиков снова переместились в точки, указанные сейсмическими и ультразвуковыми сенсорами; на сей раз они вгрызались не только в плоть, но и в кость, чтобы добраться до мозга заратана.
Когда взорвались размещенные в прорезанных отверстиях заряды, по телу заратана прокатилась дрожь – медленные судороги, которым требовалась целая минута, чтобы пройти вдоль продольной оси тела по мере того, как весть о смерти передавалась от синапса к синапсу, и Бьянка увидела, как с деревьев на хребте заратана сорвались стаи птиц, словно вспугнутые землетрясением (в некотором смысле так и было). Туша сразу начала падать носом вперед, – потому, знала Бьянка, что сфинктеры вдоль всего тела заратана разжались, выпуская из баллонетов водород.
Потом киль передним концом коснулся земли, и туша мертвого животного, все сотни тысяч тонн, рухнули на поле. Даже на расстоянии Бьянка услышала треск гигантских костей.
Она вздрогнула и посмотрела на экран своей карманной системы. И поразилась: все заняло менее получаса.
– Что бы ни случилось дальше, наша прогулка себя оправдала, – сказал Валадес. Он повернулся к Бьянке. – Но главным образом я хотел, чтобы вы увидели это. Вы догадались, за что я намерен вам платить, мисс Назарио?
Бьянка отрицательно покачала головой.
– Для того чтобы проделывать это, вам явно не нужен авиационный инженер.
Она посмотрела на территорию убийства, где люди, инопланетяне и машины уже карабкались по туше заратана, выкорчевывая деревья, выворачивая большими полосами, похожими на кровавые просеки, почву и шкуру. Поднялся ветер и через лагерь принес с территории убийства запахи, которые напоминали Бьянке о бойне.
Инженерные задачи, напомнила она себе, отворачиваясь от этой картины и глядя на Валадеса. Ее должны занимать инженерные задачи.
– Как вы это отсюда вывозите? – спросила она.
– На грузовых подъемниках, – сказал Валадес. – «Лупита Херес». Корабли снабжения, перенаправленные с аэростатных станций.
Инопланетянин Исмаил сказал:
– Способные, как анемоптеры, выходить за границу атмосферы. – Все тот же звук флейты и ломаный арабский. – Ограниченная масса груза, но можно упаковать. Упаковка должна придать стабильность.
Слово «упаковка» фириджа сопроводил красноречивым выразительным жестом: его руки словно скатали что-то и перевязали.
Бьянка неуверенно кивнула, надеясь, что поняла.
– Значит, вы можете брать только небольших заратанов? – сказала она. – Верно? Ведь устойчивую площадку такого размера на Небе можно найти только на другом заратане.
– Вы в двух словах определили проблему, мисс Назарио, – сказал Валадес. – Как вы решите ее? Как бы вы транспортировали массу, скажем, равную Энкантаде? А Финистерре?
Фрай спросил:
– Вы хотите забрать одного живьем?
Бьянка заметила, что его лицо было бледнее обычного, к тому же он повернулся спиной к территории убийства.
Валадес по-прежнему выжидательно смотрел на Бьянку.
– Ему не нужен живой заратан, мистер Фрай, – сказала Бьянка, глядя на браконьера. – Ему нужен мертвый – но нетронутый. Даже Финистерру можно разъять и перевезти по частям, но для этого потребуются тысячи кораблей.
Валадес улыбнулся.
– У меня есть другой корабль, – сказал он. – Построен для глубинных шахтных работ и снабжен мобильной лифтовой станцией. Корабль уравновешен. Сам по себе он не предназначен для атмосферы, но с его помощью вы сумеете отбуксировать одного из больших заратанов к границе космического пространства; мы спустим высотный аэростат, подцепим животное и катапультируем его на орбиту. Покупатель подгонит корабль со сверхсветовым двигателем и заберет его оттуда.
Бьянка заставила себя посмотреть на территорию убийства. Рабочие высвобождали кости, поднимали их с помощью кранов и отправляли на фабрику; для очистки и сохранения, предположила она. Она снова повернулась к Валадесу.
– Мы сможем это сделать, если тело заратана выдержит низкое давление, – сказала она. – Но зачем? Я видела аэростатные станции. Видела, что ваши люди умеют делать с материалами. Вам нетрудно создать копию заратана.
Валадес взглянул на Исмаила. Его машина для ходьбы была направлена на территорию убийства, но два глаза чужака смотрели в небо, а еще два – на Валадеса. Браконьер снова повернулся к Бьянке.
– Одно дело копия, мисс Назарио, и совсем другое – настоящее животное. Подходящий покупатель заплатит за него гораздо больше. – Он снова отвел взгляд, но посмотрел не на Исмаила, а вверх по склону, за деревья. – К тому же, – добавил он, – у меня есть собственные причины.
– Корабль подходит, – объявил Исмаил.
Бьянка увидела, что большие глаза инопланетянина смотрят вверх. Она проследила за их взглядом. Вначале она не видела ничего, кроме пустоты. Затем появился конверсионный след, он очертил невидимые контуры подъемных полей яйцеобразного корабля «Лупита Херес».
– Пора браться за работу, – сказал Валадес.
Бьянка посмотрела на территорию убийства. Место, где разделывали тушу, закрыл тонкий розовый туман.
Воздух пропитался запахом крови.
5. Аэронавты
Рабочие Валадеса одну за другой очищали кости безымянного заратана, дубили кожу и скатывали ее в связки, чтобы потом погрузить на борт «Лупиты Херес». Эта работа, какой бы чудовищной она ни была, оказалась самой чистой частью операции. Большинство рабочих занимались избавлением от ненужных частей, гораздо более грязным и тяжелым делом. Сгребая массу с помощью землеройных машин, браконьеры подвозили ее к границе территории убийства; дождь потрохов, окутанных облаками кровавого тумана, становился манной для биоценозов более глубоких слоев атмосферы. Территорию опрыскивали антисептиками, а холодный воздух замедлял разложение, но на четвертый день запахи бойни сменились гораздо худшими.
Домик Бьянки стоял дальше прочих, всего в нескольких метрах от края Энкантады, где с востока из открытого пространства дул ветер, и она могла отвернуться от бойни и смотреть в чистый воздух, где темнели небольшие далекие фигуры молодых заратанов. Но даже здесь, более чем в километре от места бойни и против ветра, попахивало тухлятиной. Небо было полно насекомых и птиц-стервятников, а под ногами то и дело пробегали крошки-падальщики.
Большую часть времени Бьянка проводила в доме, где воздух фильтровался, а влажные промышленные звуки разделки приглушались. Дом был оборудован всеми механизмами, которые делали жизнь эстранадо удобной, но, хотя в полете Бьянка научилась ими управлять, она их почти не использовала. Кроме ее дорожного чемодана, подаренного женой старшего брата и служившего шкафом, столом, туалетным столиком и чертежной доской, в доме был только тканый ковер в стиле лагос грандес, жесткая маленькая кровать и единственный деревянный стул, похожий на те, что были в ее комнате в Пунта-Агиле. Конечно, все это было изготовлено вручную, точнее, это были копии сделанных вручную вещей, созданные механизмами дома.
Остальная часть комнаты отводилась проектной инженерной работе. Валадес снабдил ее отличными инструментами, быстрыми и новыми, фабричной работы, плодами чьего-то мастерства; но больше всего Бьянка использовала копию семейной автоматики Назарио из своей карманной системы.
Системе, которую отец использовал для расчета напряжений в ткани, металле и дереве, когда моделировал поток воздуха возле крыльев и варианты давления и температуры в газовых баллонетах, было шесть сотен лет – эту медленную, неторопливую, надежную систему создали еще до основания Лондонского халифата. Она старела вместе с семьей и адаптировалась к капризам и необычным требованиям авиации на Рио-Пикаро. Версия этой системы у Бьянки хоть и была ограниченной, но зато включала контроль поверхностей, поддерживаемых мышцами и костями, и кривых, не гладких аэродинамических, но фрактально сложных, с травой, деревьями и свисающими лианами. Будь заратаны машинами, они с их внутренней сетью газовых мешков и баллонетов, с огромными балластными мочевыми пузырями, полными собранной дождевой воды, с огромными изящными плавниками были бы чудом инженерной мысли. Системам браконьеров заратаны оказывались не по зубам; эти системы, несмотря на впечатляющие возможности и скорость, капризничали, как избалованные дети, когда Бьянка пыталась использовать их для того, что не было предусмотрено их создателями.
А она делала это регулярно. Пыталась подцепить Левиафана рыболовным крючком.
– Мисс Назарио.
Бьянка вздрогнула. Ей еще предстояло привыкнуть к телефонам эстранадо, которые не звонят, но обращаются к ней из воздуха, а может, прямо в ее голове.
– Мистер Валадес, – отозвалась она мгновение спустя.
– Что бы вы ни делали, бросьте это, – сказал голос Валадеса. – Вы и Фрай. Я посылаю за вами моптер.
– Я работаю, – сказала Бьянка. – И не знаю, что делает Фрай.
– Речь как раз о работе, – сказал Валадес. – Пять минут.
Изменение в качестве тишины подсказало Бьянке, что Валадес повесил трубку. Она вздохнула, потом выпрямилась во весь рост, потянулась и стала причесываться.
Анемоптер перенес их через спинной хребет, пройдя между двумя гигантскими прозрачными плавниками. На этой высоте тело Энкантады было лишено растительности; Бьянка смотрела на гектары овеваемой ветром серой шкуры, слегка припорошенной снегом. Они прошли в нескольких сотнях метров от одного из гигантских брусьев, которые крепили плавник – столб плоти километровой высоты; брус, в разрезе напоминающий слезу, был не менее ста метров толщиной. Край следующего плавника пронесся мимо очень быстро. У Бьянки осталось лишь мимолетное впечатление о тонкой шелковистой мембране с красными прожилками, прозрачной, подобно грязному стеклу.
– Что, по-вашему, ему нужно? – спросил Фрай.
– Не знаю. – Она кивком указала на фириджа за пультом управления. – Пилота не спрашивали?
– Пытался, – ответил Фрай. – Он не говорит по-арабски.
Бьянка пожала плечами.
– Думаю, скоро узнаем.
Они снова начали спускаться вдоль западного склона. Перед глазами Бьянки был спинной хребет заратана Финистерры. В двадцати километрах, затянутый голубой дымкой, он тем не менее занимал треть всего обозримого пространства.
Бьянка смотрела на него, в который раз пытаясь понять, что держит Энкантаду и Финистерру так близко друг к другу; но тут панорама изменилась, они начали спускаться между деревьями на затененный, заросший ивами берег реки недалеко от западного края Энкантады. Здесь был другой анемоптер и еще пара воздушных буксиров – и беловатая масса, по сравнению с которой все остальное казалось карликовым: полосы и куски светлого материала свисали с ветвей, покрывали ивы и запрудили ручей.
С отчетливым всплеском анемоптер сел, выпустили рампу, и Бьянка ступила в холодную, по щиколотку, воду, радуясь, что на ней высокие сапоги до колен. Фрай неохотно последовал за ней.
– Вы! – сказал Валадес Фраю с палубы другого анемоптера. – Идите сюда. Мисс Назарио… Я хочу, чтобы вы посмотрели на этот шар.
– Шар?
Валадес нетерпеливо показал вниз по течению. И неожиданно Бьянка поняла, что беловатый материал – это рваный, сдувшийся воздушный шар; одновременно она увидела крепившуюся к нему корзину, лежавшую на боку и частично погруженную в воду ручья. Рядом с ней стоял Исмаил и призывно махал.
Бьянка с плеском прошла к корзине. Это действительно была корзина, два метра в поперечнике и полтора в высоту, сплетенная из чего-то вроде бамбука или ротанга. Газовый мешок – это стало ясно при более близком осмотре – был сделан из баллонета заратана, более молодого и мелкого, чем тот, чье убийство видела Бьянка; он был выдублен, но неумело и кем-то, кто не имел доступа к промышленному оборудованию, каким пользовались браконьеры.
Бьянку удивило то, как был разорван шар. Она знала, что ткани заратана очень прочны. Взрыв водорода?
– Его сделал тот, кто очень хотел летать, – заметил Исмаил, и Бьянка подошла к открытой стороне корзины.
– Это точно, – сказала она.
В корзине было несколько шерстяных одеял и пустые кожаные мешки для воды, вероятно, использовавшиеся и для питья, и в качестве балласта. Тросы, управлявшие клапанами, перепутались и смешались с теми, что крепили корзину, но Бьянка видела, как они должны действовать. Печки не было. Похоже, шар был наполнен чистым водородом; почему бы и нет, подумала она, ведь в клапанах ближайшего заратана водорода сколько угодно.
– Откуда он прилетел? – спросила она.
Исмаил свил руки: Бьянка уже знала, что для него это соответствует пожатию плечами у человека. Один из глаз смотрел вниз по течению.
Бьянка потрогала материал корзины – крепкие древесные нити. Тропическое растение; климат более теплый, чем на Энкантаде. Она проследила за взглядом Исмаила. Деревья скрывали горизонт на западе, но она знала, что увидела бы, если бы заглянула за них.
Вслух она сказала:
– Финистерра.
Она пошла по воде к анемоптерам. Люк анемоптера Валадеса был открыт.
– Повторяю, – говорил Фрай. – Я ее не знаю!
– …твою мать, Фрай, – сказал Валадес, когда Бьянка зашла в кабину. – Ты погляди на ее удостоверение.
Он говорил о молодой женщине с короткими черными волосами и желтоватой кожей, в коричневом инопланетном костюме из хлопка, как у Фрая, но поверх него была наброшена цветистая домотканая мексиканская накидка серапе; вначале Бьянка усомнилась, что женщина жива, потому что лежащий на полу мужчина в такой же домотканой одежде определенно был мертв: глаза полузакрыты, а смуглая некогда кожа – грязно-серого цвета.
На низком столике было разложено содержимое их карманов. Бьянка рассматривала все это, а Фрай наклонился и поднял значок-удостоверение в стиле Консилиума.
– Эдит Дин, – прочел он и бросил значок на стол, а потом повернулся к Валадесу. – И что?
– Эдит Дин, экологическая служба Консилиума, – прорычал Валадес. – Выдано в шаввале 42-го. Вы работали здесь в экологической службе с раджаба 42 по муарам 46 года[29]. Смотрите лучше!
Фрай повернулся.
– Ну ладно, – сказал он. – Может, я видел ее раз или два.
– Так, – сказал Валадес. – Мы к чему-то пришли. Какого дьявола, кто она такая? И что здесь делает?
– Она… – Фрай взглянул на женщину и быстро отвел взгляд. – Не знаю. Думаю, она биолог, специалист по населению или что-то в этом роде. Тут, видите ли, группа работала с туземцами…
– На Небе нет туземцев, – сказал Валадес. Он носком сапога коснулся тела мертвого мужчины. – Вы имеете в виду этих карбонерос[30]?
Фрай кивнул.
– У них «программа устойчивого развития», они фермеры и лесники. Их учат жить на Финистерре, не убивая ее.
Валадес глядел скептически.
– Если Консилиум хочет помешать им убивать Финистерру, почему бы просто не послать хранителей?
– Политика взаимодействия между департаментами. Заратаны – ответственность службы экологии, а не… я хочу сказать, эти жители – этнографы. – Фрай пожал плечами. – Вы ведь знаете хранителей. Они возьмут деньги с тех, кто может заплатить, а остальных расстреляют.
– Да уж, хранителей я знаю, – нахмурился Валадес. – Поэтому служба этнографии послала этих благодетелей учить туземцев делать воздушные шары?
Фрай покачал головой.
– Я ничего об этом не знаю.
– Мисс Назарио! Расскажите о шаре.
– Думаю, это водородный шар. Вероятно, наполнен из выводного клапана заратана. – Она пожала плечами. – Похоже на то, что должны бы построить живущие здесь, если вы это имеете в виду.
Валадес кивнул.
– Но, – добавила Бьянка, – я не могу определить, почему он разбился.
Валадес фыркнул.
– Вам не нужно мне это объяснять, – сказал он. – Он разбился, потому что мы его сбили. – Повысив голос, чтобы его услышали через коммуникационную систему анемоптера, он крикнул: – Исмаил!
Бьянка пыталась скрыть, какой шок испытала; спустя несколько мгновений она взяла себя в руки. Ты знала, что они преступники, когда брала у них деньги, сказала она себе.
В дверях показались глаза фириджа.
– Да?
– Вели экипажу буксира поднять эту штуку, – сказал Валадес. – Каждый кусок, каждый обрывок. Подобрать и сбросить вниз.
Загремела машина для ходьбы – инопланетянин перебирался в кабину. Ноги его слегка подогнулись; похоже было на неглубокий реверанс.
– Да. – Исмаил жестом показал на мертвого человека и на женщину, пребывавшую без сознания. Несколько его глаз устремились на Валадеса. – Этих двоих тоже? – спросил он.
– Их тоже, – сказал Валадес. – Пусть их положат в корзину.
Фириджа снова присел и начал нагибаться, чтобы подобрать людей.
Бьянка посмотрела на тела; оба, и мертвец, и женщина без сознания, казались очень маленькими, хрупкими и уязвимыми. Она взглянула на Фрая. Тот не отрывал взгляда от пола; губы его вытянулись в тонкую линию.
Потом она посмотрела на Валадеса, который методично сгребал вещи аэронавтов в груду, как будто Бьянки и Фрая тут не было.
– Нет, – сказала она.
Исмаил остановился и выпрямился.
– Что? – спросил Валадес.
– Нет, – повторила Бьянка.
– Вы хотите, чтобы к нам явились хранители? – спросил Валадес.
– Это убийство, мистер Валадес, – сказала Бьянка. – Я в этом не участвую.
Браконьер прищурился и показал на мертвого мужчину.
– Вы уже участница.
– Постфактум, – спокойно ответила она.
Браконьер посмотрел на потолок.
– …вашу мать, – пробормотал он. Посмотрел на тела, потом на Исмаила, потом на Бьянку. Тяжело вздохнул.
– Хорошо, – сказал он фириджа. – Живую отнесите в лагерь. Заприте ее в бунгало, в том, что на самом краю, – он поглядел на Бьянку, – и присматривайте за ней. Хорошо?
– Хорошо, – ответил Исмаил. – А что делать с мертвым?
Валадес снова поглядел на Бьянку.
– Мертвого, – сказал он, – в корзину.
Бьянка тоже посмотрела на мертвеца, гадая, храбрость или безумие привели его на борт хрупкого воздушного шара; что бы он подумал, если бы знал, что путешествие завершится таким образом и его тело полетит в пучину атмосферы? Вероятно, он знал, что такая возможность существует.
Спустя мгновение она кивнула.
– Хорошо, – сказал Валадес. – А теперь возвращайтесь к работе, черт побери!
6. Город мертвых
Анемоптер, который перенес Бьянку и Фрая через хребет, доставил их обратно. Фрай молчал, он сидел согнувшись, упираясь локтями в колени, смотрел в пустоту. Бьянка не могла угадать, страх или чувство вины терзают его.
Немного погодя она отвела от него свой взгляд. Она думала о воздушном шаре с Финистерры, таком простом и хрупком, что по сравнению с ним деревянные и шелковые корабли ее отца выглядели сложными, как «Лупита Херес». Достав карманную систему, она начертила маленький шар с корзиной, потом стерла.
«Это сделал тот, кто очень хотел летать», – так сказал фириджа. Почему?
Бьянка вернула рисунок. Превратила круглый шар в тупую торпеду с округлым заостренным носом. Добавила плавники. Тросы и растяжки позволяют управлять ими из корзины. Пропеллер, приводимый в движение… – тут она ненадолго задумалась – …вырезанным из костей заратана двигателем на алкогольном топливе.
Анемоптер пошел на посадку. Бьянка вздохнула и снова стерла рисунок.
Охранник-фириджа у дома Эдит Дин как будто не говорил ни по-испански, ни по-арабски; кажется, он вообще не говорил на земных языках. Бьянка подумала, сознательно ли его выбрал Валадес, чтобы создать своего рода одиночное заключение.
А Валадес ли его выбрал? – неожиданно усомнилась она. Глядя на метровой длины оружие в волосатых руках чужака, Бьянка невольно вздрогнула.
Потом расправила плечи и подошла к дому. Молча взмахнула саквояжем, который несла в руках, как будто его присутствие делало ее пребывание здесь обычным и очевидным.
Чужак что-то сказал на своем певучем языке – Бьянка не могла решить, отвечает он ей или просит указаний у невидимого слушателя. Или он получил приказ пропустить ее, или то, что она бывает в обществе Валадеса, облекает ее отраженной властью; фириджа поднял оружие и, когда дверь бунгало открылась, знаком предложил ей войти. Внутренняя дверь уже была открыта.
– Ола?[31] – на пробу произнесла Бьянка. И сразу почувствовала себя дурой.
Но ответ получила.
– Аки[32].
Интерьер был точно таким же, как в доме у Бьянки. Голос доносился из гостиной. Бьянка увидела там Дин; в той же одежде, в какой ее нашли, она сидела, обхватив колени, и смотрела за окно на восточное небо. Здесь оно было темным, затянутым дождевыми тучами и очень далеким внизу. Бьянка видела частые вспышки молний.
– Салям алейкум, – сказала она, находя убежище в формальностях арабского языка.
– Алейкум ассалям, – ответила Дин. Она быстро посмотрела на Бьянку и отвела взгляд, потом посмотрела снова. На испанском, среднем между необычным выговором Валадеса и механической правильностью языкового модуля Фрая, она сказала: – Вы не с Финистерры.
– Нет, – ответила Бьянка по-арабски. – Я из Рио-Пикаро, с Земли. Меня зовут Назарио. Бьянка Назарио из Аренаса.
– Эдит Дин.
Дин встала. Последовало неловкое мгновение: Бьянка не знала, нужно ли поклониться, присесть в реверансе или протянуть руку. И нашла выход, протянув саквояж.
– Я кое-что принесла, – сказала она. – Одежду, туалетные принадлежности.
Дин казалась удивленной.
– Спасибо, – сказала она, беря саквояж и заглядывая в него.
– Вас кормят? Я могу принести еды.
– Кухня работает, – сказала Дин. Она взяла белый пакет. – Это что?
– Гигиенические прокладки, – ответила Бьянка.
– Гигиенические?.. – Дин покраснела. – А. Все в порядке. У меня имплантат.
Она опустила пакет в саквояж и закрыла его.
Бьянка отвела взгляд, чувствуя, что у нее тоже вспыхнули щеки. «Проклятые эстранадос!» – подумала она.
– Я, пожалуй… – «пойду», хотела она сказать.
– Пожалуйста, – сказала Дин.
Женщины – постарше и молодая – несколько мгновений смотрели друг на друга. Бьянка неожиданно задумалась, какой порыв привел ее сюда: любопытство, христианское милосердие или просто одиночество, слабость. Конечно, она обязана была помешать Валадесу убить эту девушку, но это явно было ошибкой.
– Садитесь, – сказала Дин. – Позвольте вам что-нибудь предложить. Чай? Кофе?
– Я… хорошо. – Бьянка села, осторожно, на край слишком мягкого дивана эстранадо. – Кофе, – сказала она.
Кофе был очень темный, слаще, чем нравилось Бьянке, приправленный чем-то вроде консервированного молока. Тем не менее она обрадовалась ему, обрадовалась, что есть куда смотреть и чем занять руки.
– Вы не похожи на браконьера, – сказала Дин.
– Я авиационный инженер, – ответила Бьянка. – Выполняю для них кое-какую работу. – Она посмотрела на свой кофе, отпила и подняла взгляд. – А вы? Фрай сказал, что вы какой-то биолог. Что вы делали на шаре?
Она не знала, отметила ли Дин имя Фрая, но та поджала губы. И посмотрела в западное окно.
Бьянка проследила за ее взглядом и увидела стражника, который, сидя в машине для ходьбы, наблюдал за женщинами – по глазу на каждую. Она снова вскользь подумала, действительно ли здесь всем правит Валадес, а потом – действительно ли фириджа не знает языков землян или только притворяется; возможно, за ними наблюдает кто-то гораздо более важный и остающийся незаметным.
Потом покачала головой и посмотрела на ожидающую Дин.
– Финистерра падает, – сказала немного погодя Дин. – Возможно, умирает. Только за последний год он опустился больше чем на пятьдесят метров.
– Ерунда какая-то, – сказала Бьянка. – Подъемная сила аэростата зависит от соотношения объема к поверхности. Чем больше заратан, тем он надежней. И даже если он теряет подъемную силу, он будет опускаться, пока не обретет новое равновесие.
– Это не машина, – сказала Дин. – Это живое существо.
Бьянка пожала плечами.
– Тогда, возможно, от старости, – сказала она. – Все когда-нибудь должно умереть.
– Но он вовсе не стар, – возразила Дин. Она поставила свой кофе и повернулась к Бьянке. – Послушайте. Мы не знаем, кто построил Небо и когда, но это явно искусственное сооружение. Газовый гигант с азотно-кислородной атмосферой? Такого просто не бывает. И биология, подобная земной, – вы знаете, что у заратанов есть ДНК? С точки зрения астрономии это место абсолютно невероятно. Если феноменологическая служба наложит на него лапу, она просто объявит всю систему в карантине, и пусть Небо пропадает вместе со всем, что на нем есть.
Экология архипелага тоже искусственная, как все остальное. Тот, кто ее сконструировал, был большой молодец; постчеловеческая цивилизация, может, даже постсингулярная. Очень прочное равновесие, напичканное обратными связями и способами самовосстановления. Но мы, обычные люди и эквивалент обычных людей… – она сделала бессильный жест, – мы все здесь испортили. Знаете, почему Эскантада остается здесь так долго? Размножается, вот почему… Может, правильней будет сказать «опыляется».
Она смотрела поверх Бьянки.
– Смерть такого старого заратана, как Финистерра, должна быть уравновешена рождением десятков, сотен. Но вы – эти ублюдки, на которых вы работаете, убили их всех.
Бьянка решила пропустить этот намек на соучастие.
– Хорошо, – сказала она. – Послушаем ваш план.
– Что?
– Ваш план, – повторила Бьянка. – Для Финистерры. Как вы собираетесь спасти его?
Дин несколько мгновений смотрела на нее, потом покачала головой.
– Не могу, – сказала она. Встала и подошла к восточному окну. За потоками дождя, шедшего теперь за окном, все пространство было розовато-лиловым, переходящим в темно-синее; его освещали молнии, сверкавшие в глубине и игравшие на плавниках заратанов у внешних краев архипелага. Дин приложила ладони к стеклу.
– Я не могу спасти Финистерру, – тихо сказала она. – Хочу только помешать вашим ихос де пута[33] снова сделать это.
Бьянка обиделась.
– Сами вы иха де пута, – сказала она. – Вы тоже убиваете их. Убиваете и делаете воздушные шары. Чем вы лучше?
Дин повернулась к ней.
– Заратан такого размера, какого они сегодня убили, сотни лет поддерживал бы жизнь на Финистерре, – сказала она. – Единственный способ спасти архипелаг – сделать живых заратанов более ценными, чем мертвые, а единственная ценность заратана здесь, в Небе, – это место для жизни.
– Вы хотите, чтобы жители Финистерры колонизировали других заратанов? – спросила Бьянка. – Но зачем это им? Что это им даст?
– Я же сказала, – ответила Дин, – Финистерра обречен. – Она смотрела в окно, в глубины бури, прижав обе ладони к стеклу. – Знаете ли вы, Бьянка, как убивает падение в Небо? Сначала давление. На склонах Финистерры, где живут люди, оно чуть больше тысячи миллибар. На пять километров ниже, у киля Финистерры, оно вдвое выше. При двух тысячах миллибар вы еще можете дышать воздухом. Но при трех тысячах наступает азотное опьянение – так называемый «восторг глубины». А при парциальном давлении четыре тысячи миллибар ваши легкие заполнит кровь.
Она отступила от окна и внимательно посмотрела на Бьянку.
– Но вы не доживете до таких мучений, – продолжала она. – Из-за жары. Каждую тысячу метров температура поднимается на шесть-семь градусов. Здесь пятнадцать градусов. У киля Финистерры – около пятидесяти. На двадцать километров ниже при температуре воздуха закипает вода.
Читать бесплатно другие книги:
