Неразгаданное сердце Картленд Барбара

— Да, я думаю, что вы увидитесь, — сказала тетя Элла Мэй.

Герцог поднялся.

— Тогда могу ли я поговорить с ней? — спросил он. — Наедине!

Тетя Элла Мэй встала с кресла, как будто несколько удивившись, что ее беседа с герцогом подошла к концу.

— Если вы подождете здесь, — сказала она, — я позову ее.

Она вышла из комнаты. Герцог стал вышагивать беспокойно по мягким коврам. Он прождал не меньше десяти минут, когда наконец отворилась дверь. Он не знал, что Вирджиния была на веранде с самой первой минуты его появления в этом доме. Он не знал, что она стояла за дверью, изо всех сил стараясь побороть свое волнение, как не знал и того, что тетя Элла Мэй, выйдя из гостиной, бросила на Вирджинию только один взгляд и молча прошла мимо нее.

Тихо распахнулась дверь, и в комнату вошла Вирджиния. Будто солнечный свет вошел вместе с ней; в то же время ее глаза потемнели и смотрели чуть тревожно. Герцог, который все еще вышагивал по комнате, резко остановился.

— Вирджиния! — вырвался крик из его уст, подобно волне, разбившейся о скалы.

Потом они оба стояли как прикованные, глядя друг на друга, не в силах пошевелиться. После очень длинной паузы герцог произнес:

— Почему ты здесь? Я не ожидал тебя встретить! Вирджиния, как ты могла так просто убежать? Ты измучила меня! Довела почти до безумия! Ни на минуту я не переставал беспокоиться, куда ты пропала. Думал, может, ты уехала в Лондон или в какое-нибудь предместье, я даже предполагал, что ты могла вернуться в Америку. Но я никак не мог отправиться на твои поиски.

— Почему? — спросила Вирджиния.

— Как ты могла поступить так? — продолжал герцог. — Я представлял тебя одинокую и испуганную, я представлял себе мужчин, которых ты могла привлечь, я боялся, что у тебя нет денег. Не могу рассказать о всех страхах, терзавших меня! Почему ты покинула меня?

— Зачем ты здесь? — не ответила ему Вирджиния.

— Я здесь, чтобы увидеть свою жену. Мне нужно поговорить с ней. Я должен был сделать это, прежде чем отправиться разыскивать тебя. Уходи! Не отвлекай меня. Я не могу видеть тебя и не обнять. Я хочу прикоснуться к тебе и поцеловать. Неужели ты не понимаешь, какая мука просто смотреть на тебя?

Глаза Вирджинии засияли. В какой-то момент казалось, что она вот-вот протянет руки навстречу герцогу. Но она отвернулась от него.

— Я не совсем тебя понимаю, — прошептала она.

— Ты никогда не узнаешь, что я пережил, когда проснулся и увидел, что ты ушла, — сказал герцог, как будто говорил сам с собой. — Я был вне себя, я был в отчаянии! Кинулся в замок, а там мне сообщили, что ты уехала. Я был как безумец.

— Я…. должна была… уехать, — пробормотала Вирджиния.

— Почему ты должна была оставить меня? — потребовал ответа герцог. — Может, я разочаровал тебя? Не могу в это поверить.

— Ты прекрасно знаешь, что… это не так, — сказала Вирджиния, и голос ее зазвучал глуше.

— Наверное, ни одному мужчине не удавалось после такого счастья избежать ада, — заметил герцог. — Можешь ли ты представить себе, что для меня означало пересечь океан и думать, что ты осталась в незнакомой для тебя стране? Думать, что, возможно, ты ждешь меня где-то в Англии и не понимаешь, почему я не нашел тебя?

— Но все-таки ты приехал сюда, — мягко напомнила Вирджиния.

— Как я уже сказал, я приехал поговорить с женой, — ответил герцог. Говоря это, он подошел к Вирджинии и стал совсем близко от нее. — Зачем ты искушаешь меня? — спросил он. — Я стараюсь вести себя достойно, я стараюсь поступать правильно. Но когда ты так смотришь на меня, я забываю обо всем на свете, кроме того, что ты здесь, кроме того, что когда-то ты сказала, что любишь меня и доверилась мне.

Она смотрела ему прямо в глаза. Все вокруг замерло. Он не коснулся ее, вместо этого он резко отвернулся, как будто опасаясь, что сила воли может подвести его.

— Уходи, Вирджиния! — сурово велел он. — Попроси тетю прислать сюда мою жену. Я должен сначала поговорить с ней.

— Чего ты хочешь от нее? — спросила Вирджиния.

— Разве ты не знаешь? — ответил герцог. — Разве ты не можешь догадаться? Я приехал, чтобы просить свою жену, если понадобится, то на коленях, развестись со мной. Теперь ступай, Вирджиния, и позволь мне сделать то, ради чего я сюда приехал.

— А вдруг она откажется? — поинтересовалась Вирджиния.

— Она не может. Не должна, — тихо промолвил герцог. — Мне во что бы то ни стало нужна свобода, и ты знаешь, почему.

В комнате вдруг повисла напряженная тишина, когда Вирджиния заговорила, как бы долго взвешивая каждое слово:

— А если все же она откажется, разве недостаточно нашей любви?

— Достаточно? — резко спросил герцог. — Для тебя или для меня? Ты знаешь, Вирджиния, между нами не такие отношения. В тот день в «Сердце королевы» ты мне дала ясно понять, что ты думаешь о любви, которую нужно скрывать, которую нужно прятать по углам. Ты мне нужна как женщина — богу известно, как ты мне нужна, — но ты мне нужна еще как жена и как мать моих детей, и вот почему я должен повидаться со своей женой. Я должен сдаться на ее милость и умолять освободить от этого брака, который иначе как фарсом не назовешь.

Неожиданно наступила тишина. Вирджиния крепко стиснула пальцы, пытаясь унять охватившую ее дрожь. На секунду ей показалось, что она потеряет сознание от радости, которая пронзила ее как молния. Затем дрожащим голосом она произнесла:

— Себастьян, я должна тебе что-то сказать.

— Уходи, Вирджиния, — почти со злостью воскликнул он. — Я не в силах больше справиться с собой.

— Но это важно, Себастьян! Ты должен выслушать меня!

— Что именно? — спросил он, не глядя на нее.

— Я боюсь, что ты рассердишься на меня, — призналась Вирджиния. — Очень боюсь, Себастьян.

— Меня? — не поверил он.

— Да, тебя! Когда… ты… сердишься… ты сам не знаешь, как это страшно… Он невольно улыбнулся.

— Боже, Вирджиния, — сказал он, — какой ты ребенок! Одна из твоих самых обворожительных черточек — это то, что ты можешь превращаться из очень серьезной молодой женщины в ребенка, способного растрогать кого угодно. Скажи мне, что хотела, Вирджиния.

Я не рассержусь.

— Ты обещаешь… что бы это ни было?

— Не представляю, как я могу рассердиться на тебя, — сказал он, — но если тебе доставит удовольствие, то хорошо, я обещаю.

— Тогда, Себастьян, — проговорила Вирджиния таким тихим голосом, что герцог с трудом расслышал ее, — задавай свой вопрос… ради которого ты приехал сюда… и если понадобится… то на коленях…

— Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать.

— Видишь ли, Себастьян… — запиналась Вирджиния. — Ты часто повторял… что я кажусь такой… искренней и такой… прямодушной, но… на самом деле… я обманывала тебя.

— О чем ты говоришь? — вспылил герцог. — Обманывала меня! С кем? В твоей жизни нет, не может быть другого мужчины.

Он схватил ее за руки с такой яростью, что его пальцы впились в ее нежную кожу.

— Единственный мужчина в моей жизни, — прошептала Вирджиния, — это… ты… мой… муж!

Секунду герцог смотрел на нее, как будто она лишилась рассудка. Его руки медленно разжались. Он отступил на шаг, сильно побледнев.

— Ты пытаешься сказать мне, — с трудом произнес он изменившимся голосом, — что ты моя жена?

— Да… именно так, — сказала Вирджиния. — О, Себастьян, ты обещал… не сердиться.

— Не знаю, что и сказать, — произнес герцог. — Мне и в голову не могло такое прийти. Но моя жена была…

— Толстой и уродливой! — перебила его Вирджиния. — Но все же это была я. Да я и не могла быть другой. Меня все время перекармливали. Я прекрасно отдавала себе отчет в том, как я выгляжу, и была уверена поэтому, что ты меня не узнаешь.

— Так ты приехала в Англию шпионить за мной! — возмутился герцог.

— Вовсе нет, — возразила Вирджиния. — Я приехала в Англию, потому что… ненавидела тебя, потому что презирала тебя, потому что хотела… развестись.

— Ты хотела развестись? — повторил герцог, не веря своим ушам.

— А ты думаешь, я хотела выходить за тебя замуж? — спросила Вирджиния. — Одна мысль о подобном браке вызывала во мне ненависть и отвращение, но моя мать вынудила меня дать согласие. Передо мной был выбор — либо выйти за тебя замуж, либо провести семь лет жизни в исправительном заведении.

— Не могу в это поверить! — воскликнул герцог.

— Моя мать была снобом, — пояснила Вирджиния. — Она так жаждала, чтобы ее дочь сделалась герцогиней, что ни перед чем бы не остановилась.

— Я никогда не предполагал ничего подобного, — изумился герцог.

— А когда я пришла в себя, когда тетя Элла Мэй спасла меня от смерти или от душевной болезни, — продолжала Вирджиния, — я хотела только одного — свободы. Но тетя не позволила мне просить у тебя свободы, пока я не съезжу в Англию и сама не увижусь с тобой. И вот я приехала в замок с намерением возненавидеть тебя. Когда я увидела, как ты вышвыриваешь из дома ювелиров, извергая проклятия и ругательства, ты мне показался именно тем человеком, за которого, по моим представлениям, я вышла замуж.

— Так вот когда ты впервые увидела меня, — промолвил герцог. — Я очень хорошо помню тот случай. Моя мать… впрочем, это длинная история, я позже тебе все объясню, но она и раньше продавала фамильные ценности. Я был вынужден выкупать их, а те люди вновь пришли за добычей.

— Потом, как ты помнишь, — продолжала Вирджиния, — мы разговаривали с тобой на поляне возле озера, и я увидела в тебе совсем другого человека.

— И спасла мне жизнь, — тихо напомнил герцог.

— Наверное, все-таки хорошо, что я отправилась в Англию, — улыбнулась Вирджиния.

— Ты — моя жена! — пробормотал герцог. — Никак не могу поверить. Никак не могу понять. Не представляю, как ты можешь выглядеть так, вместо той…

— Толстой коротышки с ужасной, вульгарной диадемой на голове, — перебила Вирджиния.

— Бедной толстой девочки, — поправил ее герцог, — которой, как я думал, нужен был мой титул.

Он поднес руку к глазам.

— Мне кажется, что все это снится! — сказал он, — или, может быть, на самом деле, это один из твоих трюков, Вирджиния!

— Ты простил меня? — спросила она.

— Мне бы хотелось выяснить только одно, — сказал герцог — что ты теперь думаешь обо мне — о человеке, которого презирала, которого ненавидела, об охотнике за приданым, прибывшим в Америку получить твои Он шагнул к Вирджинии, произнося свой вопрос. Она не смела поднять на него глаза с длинными темными ресницами.

— Я думаю, что ты… гордый, властный, иногда деспотичный… повелитель, — прошептала она, — но… ты… настоящий мужчина.

При этих словах, столь много значивших для обоих, щеки ее запылали. Герцог подошел совсем близко.

— Ты права, Вирджиния, — сказал он. — Я — властный!

Он обнял ее и крепко прижал к себе.

— Ты — моя жена, — повторил он, — и позволь мне внести одну ясность. Развода между нами никогда не будет. Потому что, сколько бы мы ни жили, тебе не удастся еще раз убежать от меня. Я с тебя глаз не спущу. Ты моя! Поняла, Вирджиния? Моя! Не только потому, что мы женаты, но и потому, что ты доверилась мне.

Он так крепко обнял ее, что ей стало трудно дышать. Вирджиния так и не смогла взглянуть на него, и он, приподняв ее лицо за подбородок, повернул к себе, — Ты все еще боишься меня? — спросил он — я обещаю, я обещаю, что буду очень властным и деспотичным мужем. В то же время, Вирджиния, я буду любить тебя безраздельно, всей душой, как никогда не любили ни одну женщину. Скажи мне, только всю правду, ты этого ждала от меня?

— Я люблю тебя, Себастьян — прошептала она, — Я люблю в тебе… мужчину!

Тогда, коснувшись ее губ, он с трудом пробормотал:

— Я люблю тебя, моя дорогая, моя милая женщина и… моя жена!