Тени истины Сандерсон Брендон

– Дрожжи на песке.

– Хорошо. Моей фразой для вас будет «кости без бульона». У вас есть убежище?

– Да. В подвале особняка, под гостиной.

– Ступайте туда, – сказал Вакс, выбираясь из кареты, – и если запрете дверь, не впускайте никого, пока не появлюсь я и не произнесу фразу-пароль.

Оказавшись снаружи, Вакс выхватил из кобуры Виндикацию. Вскинул пистолет, сам толком не понимая, что его встревожило. Кто-то кричал – в смятении, но не от боли. Из губернаторского особняка выскочила служанка и побежала мимо колонн на фасаде, освещенных таким ярким белым светом, что они казались выстроенными в ряд бедренными костями.

– Милорд губернатор! – закричала она. – Прислали сообщение через телеграф. Вам надо подготовить ответ!

– Что произошло? – спросил Вакс, пока губернатор выходил из кареты.

Служанка поколебалась, глаза ее широко распахнулись при виде пистолета в руках Вакса. Она была в элегантном черном костюме с юбкой до лодыжек, с красным шарфом на шее. Распорядительница или, возможно, одна из советниц губернатора.

– Я констебль, – успокоил ее Вакс. – Из-за чего тревога?

– Убийство.

«Гармония, нет…»

– Пожалуйста, скажите, что это не лорд Хармс!

Неужто его убили из-за того, что Вакс так спешил к губернатору?..

– Какой лорд? – переспросила женщина. – Убитый вовсе не был аристократом, констебль. – Она посмотрела на Дрима, и тот разрешающе кивнул. Она снова перевела взгляд на законника. – Это отец Вин. Священник.

Мараси глядела на труп, который прибили гвоздями к стене, точно старый гобелен. По штырю в каждой глазнице. Кровь, стекая по щекам убитого, пропитала белые церемониальные одежды так, что на них проступил багровый «жилет». Почти как террисийский V-образный орнамент. Кровь запятнала и стену по обе стороны от трупа, размазанная руками агонизирующего отца Вина. Мараси содрогнулась: когда с ним это сотворили, священник был еще жив.

Констебли сновали туда-сюда, изучая большой церковный неф, но Мараси, стоя перед этим трупом со стальными глазами, чувствовала себя одинокой. Только она и мертвец – тревожная и благоговейная сцена. Она напоминала что-то из «Истории мира», хоть Мараси и не могла вспомнить, что именно.

Подошел капитан Арадель.

– По поводу вашей сестры, – сказал он. – Мы поместили ее в надежное убежище.

– Спасибо, сэр.

– Что вы об этом думаете? – Капитан кивком указал на труп.

– Жутко, сэр. Что именно здесь произошло?

– Церковные служители нам не очень-то помогают. То ли они в шоке, то ли считают наше вторжение оскорбительным.

Арадель сделал знак Мараси следовать за ним. Они миновали Уэйна, который, расположившись на церковной скамье, жевал жвачку и глядел вверх, на труп; вышли из куполообразного нефа и оказались в маленьком фойе, где на скамьях сидели люди с пепельными лицами. Это были служители, помогавшие отцу Вину совершать ритуалы согласно правилам Церкви Выжившего.

Возглавлявшая их седоволосая женщина в строгом платье церковной матроны вытирала слезы, несколько юных служителей прижимались к ней, пряча глаза. Неподалеку стоял Редди. При виде Араделя он сунул планшет под мышку и отдал честь. Обычно главный констебль октанта не вмешивался в такие дела, но Арадель много лет сам вел расследования.

– Займетесь допросом, сэр? – спросил Редди.

При слове «допрос» служители заметно напряглись. Мараси захотелось отвесить Редди пощечину из-за его тона.

– Нет, – сказал Арадель.

– Слушаюсь, сэр. – Редди поправил галстук, вытащил планшет и шагнул к служителям.

– Вообще-то, – продолжил Арадель, – я тут подумал, что нам стоит поручить это лейтенанту Колмс.

Мараси ощутила резкий всплеск паники, которую немедленно подавила. Она не боялась простого допроса, в особенности с дружелюбно настроенными свидетелями. Но серьезность, с которой Арадель это произнес, заставила понять, что речь идет о каком-то испытании. Чудесно.

Мараси перевела дух и прошла мимо Редди, который пристально глядел на нее, опустив свой планшет. Все восемь собравшихся служителей сидели, опустив плечи. С чего бы лучше начать? Они описали полицейскому художнику произошедшее, но отличия между Разрушителем и Охранителем крылись в деталях.

– Соболезную вашей потере, – присев на скамью между двумя служителями, негромко проговорила Мараси. – И приношу свои извинения. Сегодня констебли вас подвели.

– Вашей вины тут нет, – сказала матрона, покрепче прижимая к себе одного из юных служек. – Кто же мог предвидеть… Выживший свидетель, я знала, что эти приверженцы Пути – банда негодяев. Я всегда это знала! Никаких правил! Никаких заповедей, которыми следует руководствоваться в жизни!

– Хаос, – прибавил сидевший на скамье позади бритоголовый мужчина. – Им нужен только хаос.

– Что произошло? – спросила Мараси. – Я читала отчет, конечно, но… ржавь… даже представить себе не могу…

– Мы ждали начала вечерней церемонии, – начала рассказывать матрона. – Туман сегодня выглядел весьма зрелищно! Наверное, почти тысяча человек собрались под куполом для поклонения. А потом этот презренный путеец просто взял да и встал за кафедру.

– Вы его узнали?

– Еще как узнала! Это Ларскпар, мы его постоянно видим на торжественных собраниях нашей общины. Людям кажется, что следует приглашать и священников Пути, чтобы никого не обвинили в фаворитизме, но на самом деле их никто здесь видеть не хочет.

Младший священник позади нее кивнул:

– Ларскпар – такой коротышка, почти утопает в собственном одеянии. Впрочем, разве это одеяние? Обычный, ничем не украшенный халат. У священников Пути даже нет подобающего облачения для церемоний.

– Он обратился к толпе, – продолжала матрона. – Как будто собирался сам прочитать проповедь в честь нисхождения тумана! Только вот он извергал мерзостные вещи.

– Например? – уточнила Мараси.

– Он богохульствовал. Но это не должно иметь значения. Послушайте, констебль. Почему вы вообще с нами разговариваете? Его видела почти тысяча человек! Почему вы с нами обращаетесь так, словно мы совершили что-то неправильное? Вы должны найти этого монстра и арестовать.

– У нас есть люди, которые его выслеживают, – заверила Мараси, положив руку на плечо одной из юных служительниц; девочка всхлипнула и схватилась за нее. – И я обещаю, мы поймаем и накажем того, кто это сделал. Но каждая деталь, которую вы припомните, поможет нам его арестовать.

Матрона и младший священник посмотрели друг на друга. Но заговорил другой человек – долговязый алтарный служка лет двадцати с небольшим.

– Ларскпар сказал, – прошептал он, – что Выживший – фальшивый бог. Что Кельсер попытался помочь человечеству, но у него не вышло. Что причина его смерти кроется не в желании защитить нас или вознестись, но в глупости и браваде.

– Они всегда так считали, – прибавила матрона, – но не говорили вслух. Эти последователи Пути… они твердят, будто принимают в свои ряды кого угодно, но если как следует постараться, узнаешь правду. Они насмехаются над Выжившим.

– Им нужен хаос, – повторил младший священник. – Они в ярости оттого, что столь большое количество людей обратилось к Выжившему. Они ненавидят нас за наши догмы. У них нет ни собраний, ни церквей, ни заповедей… Путь – не религия, а какой-то пошлый спектакль.

– Должна признаться, мы были потрясены, – заявила матрона. – Я сперва подумала, что, видимо, отец Вин сам пригласил Ларскпара, чтобы тот произнес речь. Иначе откуда он набрался подобной дерзости, чтобы встать за кафедру? Я была в таком ужасе от его слов, что поначалу и не заметила крови.

– А я заметил, – сказал младший священник. – Я думал, он в перчатках. Я пялился на его ярко-красные пальцы, а потом увидел капли, которые летели во все стороны от кафедры, когда он взмахивал руками.

Все ненадолго замолчали.

– Больше добавить нечего, – наконец проговорила матрона. – Ларскпар взмахнул рукой в последний раз, позади него упал занавес – и мы увидели его, нашего святого отца, прибитого гвоздями в ужасной пародии на один из наших символов веры. Бедный отец Бин… висел там все это время. Может, он был жив, истекал кровью и умирал, пока мы слушали богохульства Ларскпара.

Мараси в этом сомневалась. Хотя священника сначала явно сотрясали конвульсии, штыри в глазницах должны были быстро с этим покончить.

– Спасибо, – поблагодарила она убитых горем людей. – Вы нам очень помогли.

Осторожно отцепив ручки юной служительницы от своей руки, Мараси передала девочку матроне. Встала и подошла к Араделю и Редди, которые стояли в противоположном конце помещения.

– Что вы думаете? – негромко спросила Мараси.

– О полученных сведениях? Или о вашей технике допроса? – уточнил Редди.

– И о том и о другом.

– Я бы поступил по-другому, – сказал низенький констебль. – Но, полагаю, вы и впрямь их успокоили.

– Не очень-то много они сообщили, – потирая подбородок, проговорил Арадель.

– А чего вы ожидали? – спросила Мараси. – Капитан, это наверняка тот же человек, который убил Винстинга.

– Не спешите с выводами, – предупредил Арадель. – Какой у него может быть мотив?

– А вы можете объяснить это иначе? – Мараси махнула рукой в сторону церковного нефа с убитым священником. – Приверженец Пути – убийца? Сэр, во всем мире не сыщешь менее агрессивных людей, чем их священнослужители. Видала я карапузов, которые были опаснее.

Арадель продолжал тереть подбородок:

– Редди, найдите-ка для этих служителей какое-нибудь питье. Полагаю, кружка чего-нибудь теплого им не помешает.

– Сэр? – переспросил ошарашенный Редди.

– Вы столько времени провели на стрельбах, что оглохли? – язвительно поинтересовался Арадель. – Займитесь делом, капитан. Мне надо переговорить с констеблем Колмс.

От взгляда, который Редди бросил на Мараси, могла бы закипеть вода, но он все же пошел выполнять приказ.

– Сэр, – проговорила Мараси, провожая его взглядом. – Не могу не заметить, что вы, похоже, решили позаботиться о том, чтобы остальные констебли меня возненавидели.

– Чушь, – отрезал Арадель. – Парню просто нужен был пинок. Редди бесполезен, когда не пытается произвести на меня впечатление. На протяжении тех недель, когда он думал, что с должностью моего помощника все решено, от него не было никакого толку. С лучшей стороны он проявляет себя, только когда с кем-нибудь соревнуется.

И, взяв Мараси за плечо, Арадель отвел ее подальше от скамеек, на которых сидели служители. Тут как раз появился младший капрал с одеялами и чашками горячего чая. Оставалось лишь надеяться, что Редди не слишком выйдет из себя оттого, что у него отняли и эту работу.

– Я, – заговорил Арадель, заставляя Мараси вновь сосредоточиться на нем, – не в состоянии бороться с туманными призраками и духами в ночи. Я сторож, а не экзорцист.

– Понимаю, сэр. – По пути сюда Мараси поведала Араделю все, что Ваксиллиум разузнал о Кровопускательнице. У нее и в мыслях не было скрывать такие сведения от начальника. – Но если убийца – сверхъестественное существо, разве у нас есть из чего выбирать?

– Не знаю. И это меня бесконечно расстраивает. Лейтенант, мой город похож на кучу сухих опавших листьев, к которой поднесли спичку. Мне не хватит людей, чтобы выслеживать падшее бессмертное создание; я вынужден отправлять констеблей на улицы, чтобы они хотя бы попытались помешать Эленделю сожрать самого себя.

– Сэр, а что, если одно связано с другим?

– Вы о двух убийствах?

– Об убийствах и уличных беспорядках, сэр.

Мараси закрыла глаза, вспоминая церковное помещение с потолком-куполом и рядами скамеек, и попыталась представить себе то, что там произошло ранее. Вот Ларскпар стоит перед всеми и размахивает руками, вот прихожане в ужасе бегут, унося с собой историю о том, что глава приверженцев Пути убил священника из Церкви Выжившего…

– Кровопускательница или кто-то другой, кто за этим стоит, отвлекли правительство скандалом, – продолжала Мараси, открыв глаза. – И вот теперь она убивает видную персону одной церкви под видом приверженца другой? Сэр, какими бы ни были ее истинные мотивы, она явно замыслила для города недоброе. Она хочет, чтобы Элендель взорвался.

– Возможно, вы приписываете одной персоне слишком многое, лейтенант.

– Она не просто персона, – возразила Мараси. – Она полубог. Сэр, почему рабочие начали бастовать?

– Провалиться мне на этом месте, если бы я знал… – Арадель похлопал себя по карманам и вытащил портсигар. Открыл и обнаружил внутри всего лишь сложенную записочку, которую с гримасой продемонстрировал Мараси: «В ящике твоего стола лежит банан». – Эта проклятая женщина сведет меня в могилу. Ну так вот, я подозреваю, что забастовки назревали уже какое-то время. Гармония свидетель, я сочувствую бедным дурням. Им платят, словно какому-нибудь отребью, а сами-то лорды живут в особняках и пентхаусах.

– Но почему именно теперь? – настаивала Мараси. – Дело в продовольствии, верно? Цены внезапно взлетели, и люди стали тревожиться, что даже после окончания забастовок купить еду будет негде?

– От этого точно не стало легче, – согласился Арадель. – Это наводнение нам еще аукнется.

– Прорвавшаяся плотина. Инцидент расследовали, как положено?

Арадель замер, так и не засунув в карман наполовину сложенную записку:

– Думаете, это мог быть саботаж?

– Проверить не помешает.

– И действительно, – проговорил Арадель. – Посмотрим, смогу ли я выделить кого-нибудь. Но если вы правы, какая у этого существа конечная цель?

– Всеобщий хаос? – предположила Мараси.

Арадель покачал головой:

– Может, с туманными призраками все по-другому, но когда такими вещами занимаются люди, они, как правило, хотят что-то доказать. Продемонстрировать свой недюжинный ум или остановить какое-нибудь беззаконие. Может, она хочет с кем-то расправиться. Губернатор у нас кто, приверженец Пути?

– Полагаю, да.

– Значит, сегодняшнее убийство может быть попыткой дискредитировать его религию. – Арадель кивнул. – Убить его брата, обнародовать скандал, подорвать его веру, вызвать беспорядки во время его пребывания в должности… Ржавь, да ведь она не просто хочет убить Иннейта, она желает его растоптать!

Мараси медленно кивнула:

– Сэр… возможно, у меня есть доказательства того, что губернатор коррумпирован.

– Что? Какие еще доказательства?

– Ничего конкретного, – поспешно добавила Мараси, краснея. – Это связано с его политикой – с тем, как он меняет свое мнение о законах, как аномально голосует после встреч с некоторыми важными персонами. Сэр, вы сказали, что наняли меня отчасти из-за моей способности собирать и толковать статистические данные. Я вам покажу, что получилось, когда подведу итоги, но история, которую рассказывает досье губернатора, – это история человека, который выставил самого себя на продажу.

Арадель запустил руку в свои рыжие с сединой волосы:

– Гармония… Молчите об этом, лейтенант. Разберемся в другой раз. Понятно?

– Да, сэр. И я с вами согласна.

– Но вы хорошо поработали, – заметил он и поспешил прочь, чтобы выслушать отчеты о месте преступления.

Мараси невольно ощутила восторг оттого, что к ее словам прислушались, хотя сказанное ею нельзя было назвать полноценным объяснением. И тут же ей в голову закралась тревожная мысль: а вдруг Арадель на самом деле… кандра? Сколько вреда может причинить Кровопускательница, если каким-то образом подгребет под себя полицию целого октанта?

Нет. Арадель был среди людей в то время, когда убивали священника. Ржавь… Из-за этой твари Мараси начнет вздрагивать от каждой тени, подозревать каждого встречного в том, что он кандра. И она отправилась на поиски чашки чая, надеясь, что это поможет изгнать из памяти зрелище бедного отца Бина, висящего на стене. Мараси не одолела и половины пути до стола с бутылями, когда двери в фойе распахнулись и вошел Ваксиллиум.

Ленты плаща стелились за ним, словно туман, решительная походка заставляла младших констеблей поспешно убираться с дороги. Как же у него получалось в столь полной мере воплощать все, чем констебли должны были обладать, но не обладали? Благородство без избалованности, вдумчивость в сочетании с упреждением, твердость характера в сочетании с любознательностью.

Мараси улыбнулась и поспешила за Ваксиллиумом. Лишь когда они достигли церковной капеллы с большим стеклянным куполом и висящим на дальней стене убитым священником, она поняла, что совсем забыла про чай. Если бы еще не болела голова…

В нефе вместе с двумя молодыми констеблями стоял Арадель.

– Лорд Ладриан, – он повернулся к Ваксиллиуму, – мы подготовим для вас отчет о трупе через…

– Я сам посмотрю, констебль, – перебил Ваксиллиум. – Спасибо.

Бросив пустой патрон, он взмыл в воздух, перелетел через ряды церковных скамеек под куполом и приземлился на кафедру.

Арадель вздохнул, пробормотал какое-то ругательство, потом повернулся к одному из капралов:

– Позаботьтесь о том, чтобы его светлость получил все, что потребуется. Может, он сумеет разобраться в этом проклятом бардаке… если, конечно, взамен не устроит тут пальбу.

Молодой констебль кивнул и побежал к Ваксиллиуму который что-то говорил Уэйну Оттуда, где стояла Мараси, ничего не было слышно, но помощник лорда Ладриана вскоре поспешно покинул неф с каким-то поручением.

Главный констебль покачал головой, на лице его застыла кислая гримаса.

– Сэр? – обратилась Мараси. – Вы расстроены из-за лорда Ваксиллиума?

Арадель вздрогнул, будто не видел – или не заметил, – что она стоит рядом.

– Не обращайте внимания, лейтенант. Его светлость – настоящая находка для нашего департамента.

– Сэр, звучит как хорошо заученная отговорка.

– Это потому, что я долго тренировался произносить ее без ругательств.

– А можно услышать полную версию?

Арадель изучающе взглянул на нее:

– Скажем так, лейтенант: наверное, весьма приятно, когда твой бардак за тебя подчищает кто-то другой.

Сказав это, он кивнул и вышел из помещения.

Ржавь! Выходит, таким Арадель видит Ваксиллиума? Своевольным аристократом, привыкшим добиваться своего и применяющим грубую силу, когда самому Араделю подобное категорически запрещалось? Главный констебль был не из благородного сословия, и ему приходилось тревожиться о финансировании, политике, будущем своих людей. Ваксиллиум же мог пинком открывать любые двери и делать все, что заблагорассудится, стрелять во все стороны, зная, что статус – как алломанта, так и главы Дома – избавит его от всех осложнений.

Мараси прозрела. Ваксиллиум представлял собой… проблему. Это того стоило, поскольку он и впрямь доводил дело до конца, но все же сам по себе лорд Ладриан создавал почти столько же неприятностей, сколько решал. На краткий миг он представился не столько союзником, сколько грозой, к которой надо было подготовиться, а после – прибраться.

Встревоженная, Мараси прошла через зал, чтобы присоединиться к нему возле трупа.

– От этих штырей исходят сильные лучи, – сообщил ей Ваксиллиум, указывая на изувеченное лицо отца Вина. – Ну, я их вижу своим алломантическим зрением. Если опираться на то, что я читал, это не гемалургические штуковины. Те труднее увидеть, и от них сложнее, как и от метапамяти, оттолкнуться.

– Чего мог добиваться убийца, проткнув его этими штырями? – спросила Мараси.

– Понятия не имею. И все же, когда вы снимете тело со стены, пришли мне образцы стружки с каждого штыря. Я хочу провести кое-какие опыты, чтобы выяснить их состав.

– Хорошо.

– Мы должны были это предвидеть. Она пытается вбить клин между приверженцами Пути и сторонниками Церкви Выжившего.

– Губернатор следует Пути, – заметила Мараси. – Мы думаем, она пытается таким образом досадить ему.

– Вы правы, – сказал Ваксиллиум, прищурившись. – Но ее истинная цель в другом. Она хочет устроить переворот в Эленделе. Возможно, убийство Иннейта будет кульминацией. Но при чем тут я?..

– Ну да, конечно, все на свете обязательно связано с тобой.

– Не все на свете. Только это.

Как бы ни сердилась Мараси, Ваксиллиум был, скорее всего, прав. А зачем тогда Кровопускательница разгуливала по городу в теле человека, который убил его жену?

Отвернувшись от трупа, Ваксиллиум через заднюю дверь вышел из церкви в узкий переулок, ведущий на улицу. Мараси поспешила следом.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Планируя столь театральное убийство, нельзя не предусмотреть путь к отступлению. Судя по брошенным носовым платкам и сумочкам, полагаю, зал был полон, когда Кровопускательница продемонстрировала труп. Прихожане кинулись к главному входу, и убийца должна была это предусмотреть. Пока одна часть свидетелей преступления убегала, а другая еще не оправилась от шока, она наверняка вышла через заднюю дверь и скрылась.

– Ну, допустим…

– Переулок такой узкий, – проговорил Ваксиллиум, приседая рядом со стеной. – Взгляни-ка на это.

Мараси прищурилась. На кирпичной стене виднелись царапины, покрытые каким-то веществом.

– Выглядит как металл. Серебристый.

– Думаю, это краска, – решил Ваксиллиум. – Откуда она – это, к сожалению, нерешенный вопрос, пусть и не такой важный, как все прочие. Прежде всего, зачем кандра убила этого священника? Она предупредила меня, что собирается это сделать. Правда, решил, речь о твоем отце. Не об отце Вине.

– Ваксиллиум, нам нужно побольше узнать о том, на что способно это существо и каковы его мотивы.

– Согласен. – Он выпрямился и устремил пристальный взгляд в конец переулка. – Я бы хотел задать Богу несколько нелегких вопросов. Однако сомневаюсь, что Он явит Себя, так что придется побеседовать кое с кем другим.

– С кем?

– У меня сегодня ночью появилась весьма неожиданная помощница. Есть ощущение, что разговор с ней многое прояснит. Хочешь пойти со мной?

– Еще бы, – сказала Мараси. – С чего бы мне не хотеть?

– Видишь ли… Боюсь, общение с ней может повлечь за собой… теологические сложности.