Тени истины Сандерсон Брендон

Так что Мараси удивилась, когда обнаружила, что в дальней части главного зала горит свет. Она подошла и, прислонившись к дверной раме, устремила взгляд на Араделя, который, положив перед собой стопку бумаг, работал с ними при свечах.

– Трудно поверить, – проговорила лейтенант Колмс, – что у губернатора не нашлось дела получше в первый день на посту, чем изучение отчетов об износе снаряжения. Не то чтобы я возражала. Но вы их так долго откладывали…

Лицо у Араделя сделалось кислым:

– Я не губернатор. Фактически нет.

– В названии «исполняющий обязанности губернатора» присутствует слово «губернатор», сэр.

– Через месяц, когда состоятся надлежащие слушания, назначат кого-нибудь другого.

– Честно говоря, сэр, я в этом сомневаюсь.

Арадель хлопнул еще один лист поверх стопки, подписал и заверил печатью, потом замер, уставившись на него. Наконец провел рукой по волосам:

– Ради Охранителя… что я натворил? И почему, пропади оно все пропадом, никто из вас меня не остановил?

Мараси улыбнулась:

– Вообще-то, вы не дали нам ни малейшей возможности, сэр.

– Я сбегу. Я откажусь от назначения. Я… – Он посмотрел на Мараси и тяжко вздохнул. – Не видать мне счастья на этой должности, Колмс.

– Те, кто доволен ролью, которую играет, уже исчерпали предоставленные судьбой шансы, сэр. Мне не терпится увидеть, что произойдет дальше. Вы только что изменили мир.

– Я не собирался этого делать.

– Не имеет значения. – Краем глаза Мараси заметила, что кто-то направляется к ним через темный зал. Еще один констебль решил поработать ночью, чтобы подобрать хвосты? – Ох, нет.

К двери подошел «губернатор Иннейт» с ремнем в руках.

– Кто-нибудь из вас знает, как завязывать эту штуку? – спросил бывший глава Эленделя голосом Ме-Лаан.

– Ремень не завязывают, кандра, – сказал Арадель. – Его застегивают.

– Нет-нет! – Ме-Лаан затянула ремень потуже. – Я имела в виду, как сделать петлю. Люди постоянно рассказывают о том, что кто-то повесился в тюремной камере, но провалиться мне на этом месте, если я понимаю, каким образом. Повисела там добрых десять минут и совершенно уверена, что это не убило бы даже самого хрупкого смертного. Что-то я делаю не так.

Она взглянула на Араделя и Мараси и нахмурилась при виде их потрясенных лиц:

– В чем дело?

– Ты решила повеситься?! – выпалила Мараси, наконец-то обретя дар речи. – Ты же наш ключевой свидетель!

– Вы оба правда думаете, – сухо проговорила Ме-Лаан, – что Гармония позволит мне сидеть в суде и лжесвидетельствовать против людей, которых я даже не знаю? Да ведь это будет насмешка над правосудием, ребята.

– Нет, – возразила Мараси. – У нас есть письма. Мы знаем правду.

– Серьезно? Вы совершенно уверены, что Паалм не подделала эти письма? Или что сам Иннейт не сделал то же самое, прежде чем она с ним расправилась? Вы знаете, что эти лорды и леди держались своих планов и не передумали? У вас нет сомнений в том, что их письма не являлись простым трепом на тему, что можно было бы предпринять?

– Мы собрали хорошие досье, святая бессмертная, – вмешался Арадель. – Лейтенант Колмс отлично поработала. Мы почти уверены, что обвинения не беспочвенны.

– Тогда убедите судью и присяжных. – Ме-Лаан пожала плечами. – Мы такими вещами не занимаемся. Люди должны верить в силу закона; у меня репутация так себе, но я не стану первой из кандра, кто создаст прецедент и солжет ради того, чтобы кого-то обвинили, пусть даже вы «почти уверены», что собрали правильные улики.

Арадель вопросительно посмотрел на Мараси. Та скрестила руки и скрипнула зубами:

– Без нее они вывернутся. Мы не сможем удержать их в тюрьме. Город опять окажется в их власти. – Она вздохнула. – Но… Проклятье. Ме-Лаан, по всей видимости, права, сэр. Я бы и сама это поняла, если бы подумала как следует. Мы не можем фальсифицировать улики, какой бы благородной ни была наша цель.

Арадель кивнул:

– Мы все равно не собирались держать их в тюрьме, Колмс. У них даже сейчас слишком много власти. Они бы нашли способ избежать обвинения, назначив виноватыми подчиненных. – Он откинулся на спинку стула. – Они снова заграбастают губернаторский пост, если только кто-то не примет меры на этот счет. Проклятье. Мне ведь и впрямь некуда деваться…

– Мне жаль, сэр.

– Что ж, по крайней мере, для начала я могу разобраться с бумажной работой, – ответил он и решительно подался вперед. – Есть ли предложения по кандидатурам на пост главного констебля?

– Редди, – сказала Мараси.

– Он вас ненавидит.

– Это не делает его плохим копом, сэр. Просто кто-то должен за ним следить, как вы и сказали. Я этим займусь. Мне кажется, он выдержит подобное испытание.

Арадель кивнул, потом протянул руку к Ме-Лаан. Та бросила ремень, и он завязал петлю.

– Вот это надеваете на шею, святая, – объяснил Арадель. – Сделайте на коже клиновидный синяк, чтобы все выглядело естественно. Вы ведь знаете, как выглядит человек, умерший от удушения?

– Да уж… – невесело хмыкнула Ме-Лаан. – К несчастью.

– Я приду через пятнадцать минут, чтобы вас срезать. Надо будет обмануть коронера.

– Нет проблем. Я могу дышать через трахею, а не через легкие. Устройте кремацию, дайте мне окошко, и я ускользну, оставив кости, которые вы и сожжете. Чисто и аккуратно.

– Отлично, – ответил Арадель, но, судя по виду, его мутило.

Попрощавшись, Ме-Лаан поплелась обратно в камеру. Отсалютовав Араделю – который даже не заметил, – Мараси бросилась следом.

– Как ты вообще выбралась из камеры? – спросила она кандру.

– Сунула палец в замок, расплавила кожу и чуток протолкнула, – пояснила та. – Удивительно, сколько всего можно делать, когда обычная форма тела для тебя не обязательна.

Они вместе дошли до входа в тюремное отделение участка. Мараси не собиралась спрашивать, как Ме-Лаан удалось избежать внимания охранников. Оставалось лишь надеяться, что они не пострадали.

– Гармония знает, верно? – спросила Мараси, когда Ме-Лаан приостановилась у двери. – Он знает, виновны ли эти люди?

– Знает.

– Значит, ты могла бы просто спросить у Него, справедливо ли отправить их в тюрьму. Если Он скажет «да», мы могли бы все устроить. Я приняла бы мнение Бога по этому вопросу, чтобы успокоить собственную совесть.

– Это все равно нарушит наши правила, – возразила кандра. – И Гармония, скорее всего, ничего не скажет.

– Но почему? Ты ведь понимаешь, что сотворили с Ваксиллиумом?

– Он выдержит.

– Он не обязан такое выдерживать.

– А что, по-твоему, должен делать Гармония, женщина? – Ме-Лаан многозначительно выделила последнее слово. – Дать нам на всё ответы? Всецело подчинить себе – то есть сделать то, что Он якобы уже сотворил, по словам Паалм? Превратить всех нас в фигуры на доске и играть в свое удовольствие?

Мараси попятилась. Она еще ни разу не слышала, чтобы Ме-Лаан разговаривала в таком тоне.

– Или, может быть, ты хочешь другого? – продолжила кандра, распаляясь. – Пусть бы Он нас бросил? И совсем не вмешивался?

– Нет, я…

– Ты хоть представляешь себе, на что это похоже? Знать, что любое твое действие кому-то поможет, а кому-то – навредит? Вот ты спасешь человека сейчас, а позже он станет разносчиком заразы, которая убьет ребенка. Гармония делает лучшее из того, на что Он способен, – лучшее из возможного, если уж на то пошло. Да, Он причинил Ваксу боль. Очень сильную. Но выбрал для этой боли того, кто может ее вынести.

Мараси зарделась, а потом – злая на саму себя – вытащила из сумочки странный штырь.

– А как быть с этим?

– Мы не знаем такого металла.

– Так сказал Тен-Сун. Но Гармония…

– Гармония не знает такого металла, – перебила Ме-Лаан.

Мараси пробрал озноб:

– Выходит… этот металл не Его? Не Его часть, как те металлы из старых преданий, атиум и лерасиум?

– Нет. Он неизвестно откуда. Паалм использовала эти странные штыри, чтобы воровать чужие способности, вместо тех штырей, которые нам знакомы. Может, потому и оказалась в силах применять ворованную алломантию и ферухимию, в то время как остальные кандра этого не могут. Так или иначе, ты разве не задавалась вопросом, почему Гармония не видел Кровопускательницу? Не мог ее отследить, не мог предсказать ее шаги? Что может остановить Бога, Мараси? Есть догадки?

– Другое божество, – прошептала Мараси.

– Поздравляю, – сказала Ме-Лаан, распахивая дверь камеры. – Ты нашла свидетельство того, что приводит нас в ужас. Поразмысли над этим чуток, прежде чем обвинять Гармонию или народ кандра. А теперь, если позволишь, я попытаюсь как следует повеситься.

Она скользнула внутрь и закрыла за собой дверь.

«Другое божество», – стоя в темноте, подумала Мараси. Не Гармония, не Разрушитель, не Охранитель.

Она посмотрела на маленький штырь в своих руках и вспомнила имя, которое год назад произнес перед смертью Стожильный Майлз. Имя бога из былых времен. Мараси искала сведения о нем без особого усердия, куда сильней заинтересованная встречей с Железноглазым.

Но вот теперь приняла решение вернуться к изысканиям и найти ответы.

Кем – или чем – был этот Трелл?

Наверное, в комнате стало тихо задолго до того, как Вакс заметил, что остался в одиночестве. Огонь в камине почти погас. Надо было что-то с этим сделать.

Он даже не пошевелился.

Стерис подошла, положила новое полено, перемешала угли. Выходит, он все же не один. Поставила кочергу возле камина и посмотрела на него. Вакс ждал слов.

Их не было. Вместо этого Стерис подтащила скамеечку к самому его креслу. Села, аккуратно скрестив ноги и сложив на коленях руки.

Так они и сидели, в полном молчании; потом Стерис положила руку поверх его руки. Огонь казался Ваксу холодным, воздух – ледяным, но ее ладонь была теплой.

Тогда он повернулся, опустил голову на плечо Стерис и заплакал.

Таблица базовых алломантических металлов

Никросил[4]

Темпосплав[5]

Список металлов

Алюминий. Туманщик, который воспламеняет алюминий, мгновенно перерабатывает все свои металлы, не производя никакого иного эффекта, кроме устранения алломантических запасов. Туманщиков, воспламеняющих алюминий, называют «алюминиевой мошкарой» ввиду неэффективности этой способности самой по себе. Феринги-самотворцы могут хранить духовное чувство самости в алюминиевой метапамяти. Об этом искусстве редко говорят за пределами террисийских сообществ, и даже внутри их его до конца не понимают. Сам алюминий и несколько его сплавов алломантически инертны; к ним нельзя применить толкание или тягу, и с их помощью можно защитить отдельно взятого человека от эмоциональной алломантии.

Бронза. Туманщики-охотники жгут бронзу, чтобы «слышать» пульсацию, исходящую от других алломантов, которые жгут металлы. Разные металлы производят разную пульсацию. Феринги-часовые способны хранить бодрость в бронзовой метапамяти, во время активного накопления делаясь полусонными. Позднее они могут черпать силу из метапамяти, чтобы справиться с дремотой или сделаться более внимательными.

Дюралюминий. Туманщик, который жжет дюралюминий, мгновенно сжигает любые другие металлы, которые воспламеняет в это же самое время, провоцируя сильнейший взрывной приток сил, даруемых этими металлами. Туманщики, способные воспламенять дюралюминий, называются «дюралюминиевой мошкарой», поскольку сама по себе эта способность неэффективна. Феринги-соединители могут сохранять духовную связь в дюралюминиевой метапамяти, что в период активного накопления приводит к ослаблению привязанности и дружбы со стороны прочих людей, и впоследствии способны черпать из метапамяти, чтобы быстро установить доверительные отношения с кем-то другим.

Железо. Туманщики-хвататели, которые жгут железо, могут тянуть за ближайшие источники металла. Тяговое усилие должно быть направлено непосредственно к центру тяжести хватателя. Феринги-порхатели могут сохранять физический вес в железной метапамяти, в период активного хранения снижая свой естественный вес, и пользоваться этим резервом впоследствии, чтобы сделаться намного тяжелее.

Золото. Туманщики-авгуры жгут золото, чтобы увидеть былые версии самих себя или то, кем они могли бы стать, сделав иные выборы в прошлом. Феринги-кроветворцы сохраняют здоровье в золотой метапамяти, становясь больными в период активного накопления, а впоследствии пользуются резервом, чтобы быстро исцелиться или исцелиться от того, что превосходит обычные телесные возможности.

Кадмий. Туманщики-пульсары жгут кадмий, чтобы растянуть время в пузыре вокруг себя, заставляют его внутри пузыря течь медленнее. Из-за этого с точки зрения пульсара события за пределами пузыря развиваются с головокружительной скоростью. Феринги-дыхатели могут сохранять дыхание в метапамяти из кадмия; во время активного накопления им приходится дышать чаще и глубже, чтобы тело получало достаточно воздуха. Дыхание можно изъять из метапамяти позднее, устранив или снизив потребность в дыхании при помощи легких. Они также могут усиливать насыщение крови кислородом.

Латунь. Туманщики-гасильщики жгут латунь, чтобы гасить (приглушать) эмоции ближайших людей. Эту силу можно направить на одного человека или на определенное пространство; гасильщик способен фокусироваться на конкретных эмоциях. Феринги-пламенники могут сохранять тепло в латунной метапамяти, охлаждаясь во время накопления этого свойства. Позднее они могут черпать силу из метапамяти и согреваться.

Медь. Туманщики-меднооблачники (также известные под названием «курильщики») жгут медь, чтобы создать вокруг себя невидимое облако, которое оберегает ближайших алломантов от обнаружения их охотниками, а также защищает самого курильщика от воздействия при помощи эмоциональной алломантии. Феринги-архивисты могут сохранять воспоминания в медной метапамяти; то, что вложено в нее, стирается из их настоящей памяти, но может быть впоследствии в безупречном виде извлечено из хранилища.

Никросил. Туманщики-никровзрыватели, которые жгут никросил, прикосновением к другому алломанту мгновенно сжигают все его горящие металлы, провоцируя очень сильный (и возможно, неожиданный) взрыв, соответствующий характеру алломантических металлов. Феринги-душеносители хранят в метапамяти из никросила Инвеституру Об этой силе мало кому известно; в самом деле, я не сомневаюсь, что террисийцы в действительности не понимают, что именно делают, когда пользуются своими способностями.

Олово. Туманщики-ищейки, которые жгут олово, усиливают все пять чувств. Все чувства усиливаются одновременно. Феринги-заклинатели могут сохранять одно из пяти чувств в оловянной метапамяти; для каждого чувства используется отдельная метапамять. В период активного накопления их чувствительность в соответствующей области падает, а во время использования отложенной про запас силы возрастает.

Пьютер. Пьютерные туманщики (также известные как «громилы») жгут пьютер, чтобы увеличить физическую силу, проворство и выносливость, а также способность тела к исцелению. Феринги-бестии хранят физическую силу в пьютерной метапамяти, в период активного накопления становясь слабыми, и впоследствии черпают отложенную про запас силу.

Сталь. Туманщики-стрелки, которые жгут сталь, могут толкать ближайшие источники металла. Толкание должно осуществляться непосредственно от центра тяжести стрелка. Феринги-бегуны сохраняют физическую скорость в стальной метапамяти, замедляясь во время активного накопления, и впоследствии черпают из нее, чтобы увеличить скорость.

Темпосплав. Туманщики-скользуны жгут темпосплав, чтобы спрессовать время в пузыре вокруг себя, заставляя его внутри пузыря течь быстрее. Из-за этого с точки зрения скользуна события за пределами пузыря развиваются необыкновенно медленно. Феринги-поглотители могут сохранять питательность и калории в метапамяти из темпосплава; они способны поглощать большие объемы пищи во время заполнения хранилища, не испытывая насыщения и не прибавляя в весе, а затем обходиться без еды, черпая все необходимое из метапамяти. Отдельная метапамять из темпосплава может схожим образом использоваться для регулирования потребления жидкости.

Хром. Туманщики-пиявки, которые жгут хром, прикосновением лишают другого алломанта всех его алломантических резервов. Фе-ринги-плуты могут сохранять удачу в хромовой метапамяти, становясь неудачливыми во время активного накопления, а позднее могут черпать эту силу, чтобы им в большей степени везло.

Цинк. Туманщик-поджигатель жжет цинк, чтобы усилить (разжечь) эмоции находящихся поблизости людей. Силу можно направить на отдельного человека или на определенную площадь; поджигатель способен сосредоточиться на отдельных эмоциях. Феринги-искрители хранят ментальную скорость в цинковой метапамяти, приглушая способность мыслить и соображать в период активного накопления, и могут использовать ее позднее, мысля и соображая намного быстрей.

Электрум. Туманщики-оракулы жгут электрум, чтобы увидеть варианты своего будущего. Видение обычно длится всего несколько секунд. Феринги-вершители хранят в метапамяти из электрума решимость, впадая в депрессию в период активного накопления, а впоследствии черпают силу, входя в маниакальную фазу.

О трех металлических искусствах

На Скадриале существуют три первичных проявления Инвеституры. Местные говорят о них как о «металлических искусствах», хотя существуют и другие наименования.

Алломантия представляет собой наиболее привычную из трех. В соответствии с моей терминологией, она конечно-позитивна, то есть тот, кто ее практикует, получает энергию из внешнего источника. После этого тело преобразует ее в различные формы. (Фактический результат применения силы не выбирается практикующим, но жестко зафиксирован в его духосети.) Ключ к применению этой силы лежит в использовании различных металлов; при этом существуют особые требования к их составу. Хоть металл и поглощается в процессе, сила как таковая происходит не из него. Можно сказать, металл является катализатором, который начинает Инвеституру и поддерживает ее.

В целом это не сильно отличается от Инвеституры Селя, основанной на особых формах, но в случае Скадриаля взаимодействия более ограниченны. И все же нельзя отрицать стихийную мощь алломантии. Для практикующего она инстинктивна и интуитивна, в отличие от Инвеституры Селя, постижение которой требует долгой учебы и точности.

Алломантия отличается жесткостью, стихийностью и мощью. Существуют шестнадцать базовых металлов, которые для нее годятся, хотя еще два – местные называют их Божественными металлами – могут использоваться для создания сплавов, образующих совершенно иные наборы из шестнадцати элементов каждый. Но поскольку Божественные металлы более не имеют повсеместного хождения, другие металлы не получили широкого применения.

Ферухимия по-прежнему широко известна и в настоящее время используется на Скадриале повсеместно. Можно даже сказать, что сейчас она более распространена, чем в былые эпохи, когда не покидала пределов далекого Терриса и ее прятали от всех хранители.

Ферухимия – конечно-нейтральное искусство, то есть сила в ходе его применения не приобретается, но и не теряется. Она также требует металла в качестве фокуса, но он нужен не для употребления внутрь, а как сосуд, в котором способности практикующего на время откладываются. В один день можно вложить силу в металл, в другой – извлечь ее. Это всесторонне развитое искусство, запустившее несколько ответвлений в Физическую сферу, несколько – в Когнитивную, а кое-какие – даже в Духовную. С последними силами террисийское сообщество проводит активные эксперименты, но посторонним о них не сообщают.

Следует отметить, что после того, как ферухимики стали заключать браки с остальным населением, их силы в какой-то степени ослабели. Теперь считается обычным делом, что рождаются люди с одной из шестнадцати ферухимических способностей. Существует гипотеза, согласно которой метапамяти из сплавов с Божественными металлами могли бы позволить открыть другие способности.

Гемалургия неизвестна на современном Скадриале. Ее секреты тщательно оберегались теми, кто пережил перерождение их мира, и теперь единственные практикующие это искусство – кандра, которые (большей частью) служат Гармонии.

Гемалургия – конечно-негативное искусство. Некоторая часть силы теряется в ходе его применения. Многие, с учетом исторических событий, заклеймили ее как «злое» искусство, но ни одна из разновидностей Инвеституры на самом деле не является злой. По сути, гемалургия основывается на изъятии способностей – или атрибутов – у одного человека и их передаче другому. Она в первую очередь связана с вещами, имеющими отношение к Духовной сфере, и потому представляет для меня наибольший интерес. Если какое-то из этих трех искусств и можно назвать необычайно важным для Кос-мера, то именно гемалургию. Думаю, в ее использовании кроются великие возможности.

Комбинации

На Скадриале при рождении возможно получить как алломантические, так и ферухимические способности. Подобное явление в последнее время меня особенно интересует, поскольку у смешивания разных типов Инвеституры любопытные последствия. Чтобы в этом убедиться, достаточно только взглянуть на случившееся на Рошаре. Комбинация двух сил часто влечет за собой подобие химической реакции, и вместо совокупности двух вложенных ингредиентов на выходе получается нечто новое.

Человека, обладающего как алломантической, так и ферухимической способностью, на Скадриале называют «двурожденным». Результат у этого явления более изысканный по сравнению со смесью Потоков на Рошаре, но у меня нет сомнений в том, что каждая уникальная комбинация также создает нечто особенное. Можно сказать, что это не просто две силы, но две силы… и нечто еще. Это требует дальнейших изысканий.