Раз ошибка, два ошибка… Дело о деревянной рыбе Макникол Сильвия

– Да не будь ты такой королевой драмы. – Она хватает меня под руку и тащит дальше. Мы сворачиваем на Кавендиш.

Наконец я осознаю, что за нами никого нет.

– Эй, он отстал, – говорю я Рене и притормаживаю.

– Хорошо, отлично! – Она останавливается и наклоняется вперёд, чтобы перевести дыхание.

– Как думаешь, что он там делал? – спрашиваю я.

У неё такая забавная улыбка вверх тормашками.

– Я слышала, он встречается с миссис Кляйн.

– Забавно. Можешь себе представить?

Она выпрямляется и пожимает плечами.

– Может, стоить задаться вопросом, почему он не побежал за нами до конца?

– Он бежит за детьми в пижаме, – говорю я. – Проезжающие мимо люди могут не так всё понять.

– Хорошо. Пошли домой.

– Дай только дух переведу, – наконец в висках перестало стучать. Дальше мы идём не так быстро. Дорога домой занимает кучу времени. Возле дома мы первым делом бежим к забору за кроссовками.

– Будь у нас кусачки, мы бы их вырезали, – говорит Рене.

Наконец, свернув носок, я вытаскиваю одну кроссовку. Рене достаёт вторую таким же образом. Мы незаметно пробираемся в дом, поднимаемся на цыпочках по лестнице, а вместо спокойной ночи просто машем друг другу на прощание, чтобы не разбудить папу. Если повезёт, никто не узнает о ночной вылазке, которая не привела ни к одной зацепке.

На следующее утро я не слышу будильника. Папа будит меня сам.

– Похоже, вы легли слишком поздно, – говорит он, пока я выползаю из кровати. Он долго и упорно стучит в дверь гостевой комнаты, чтобы разбудить Рене.

Мы быстро расправляемся с порцией гранолы с клубничным йогуртом и идём выгуливать Пинга и Понга. Собаки прыгают по нам, пока мы надеваем на них поводки. Вдруг у Рене в руке оказывается та самая вещь.

– Да ты шутишь! У нас ничего не получится.

– Бладхаунды же могут, – говорит Рене, наклоняясь вперёд. – Чем грейхаунды хуже, да, Понг? – Она поднимает вверх чёрную вязаную шапку, которую мы нашли на парковке.

Пинг выхватывает её зубами и трясёт так, будто хочет расправиться с ней.

Я закатываю глаза, пока Рене вытаскивает шапку у него из пасти. Как только мы выходим на улицу, она даёт понюхать шапку и Пингу, и Понгу.

– И ты думаешь, что, если мы спустим их с поводка, они сразу приведут нас к тому, кто потерял эту шапку? – говорю я.

– Просто дай им самим выбрать, куда идти, – говорит Рене. – Не натягивай поводок так сильно, – касается она моей руки.

Мне приходится одёргивать Понга, потому что он слишком разгоняется.

– Они просто заведут нас в парк, всё как обычно.

Рене тоже бежит, чтобы поспеть за Пингом. Но собаки не сворачивают к Брант Хиллз, а ведут нас через дорогу.

Перед нами пулей проносится белка, на мгновенье сбивая Пинга со следа. Он слишком сильно натягивает поводок – ещё немного и вывернет Рене плечо.

– Стоять! – отдаёт команду Рене и тянет его на себя. Она снова протягивает шапку Понгу. Затем мы проходим мимо дома миссис Уиттингем, за которым стоит ещё один. Он очень похож на дом Беннетов.

– Они думают, что пришли домой, – предполагаю я, как только они начинают тянуться к двери.

Рене качает головой.

– Не-а. Здесь живёт Стар. Дай им угощенья, они заслужили.

Я запускаю руку в карман. Пинг и Понг мгновенно садятся и поднимают уши в ожидании папиных байтсов.

– Давай позвоним в дверь? Посмотрим, что скажет Стар. – Рене тянется к белому звонку, расположенному сбоку от двери.

При свете дня и после нескольких часов сна я умнее и осторожнее.

– Не думаю, что это хорошая идея.

Слишком поздно. Она нажимает на кнопку, мы слышим звонок, чьи-то шаги и радостное:

– Я открою!

Дверь открывается нараспашку. Бежать слишком поздно. Собаки начинают вилять хвостом. Перед нами она – девушка с гвоздиком в носу, Стар. Только сейчас у неё в носу золотое кольцо. На ней легинсы с розовыми розами. Поверить не могу, что она встречалась с Аттилой. Она выглядит куда умнее и красивее, чем он.

– А, это вы. – Она прикрывает лицо рукой, чтобы защитить его от нападок Пинга.

– Как твой нос? – спрашиваю я.

– Всё в порядке, спасибо, что спросил.

– Это не ты потеряла? – требует ответа Рене, тыча чёрной шапкой в лицо Стар.

– Я не знаю. У меня есть такая… – Она врёт. Зуб даю.

– Где вы её нашли? – спрашивает она.

– В Брант Хиллз, – отвечает Рене. – Прошлой ночью.

– Я не знаю. Может, и моя. Я купила её во «Всё за доллар», у них полно таких.

– Правда? Тогда я задам другой вопрос. Где ты была прошлой ночью?

– Я спала, – отвечает она.

– Нет, не спала. Ты перевозила украденных рыбок, которыми был украшен забор лужайки в Брант Хиллз. Мы тебя видели.

– Нет, не видели.

– Ах, не видели? То есть, если полиция отправит шапку на экспертизу, на ней не найдут твоей ДНК? – Она хватает Стар за плечо, а та отбрасывает её руку прочь.

Рене поднимает вверх указательный и большой пальцы, сведённые вместе, будто зажала между ними прядь волос.

– То есть не найдут такой же ДНК, как у этих волос?

– У тебя нет моих волос, – говорит Стар. – Да это и не важно. В полночь меня там не было.

Я ей верю.

Рене улыбается.

– Ещё увидим. Хорошего дня. – Она разворачивается в другую сторону вместе с Пингом и уходит. Мы с Понгом идём следом.

– Постойте. А как же моя шапка? – бросает Стар вслед.

«Моя шапка?» – думаю я. Она признаёт вину?

– Это наша улика, – отвечает Рене.

Стар громко хлопает дверью.

– Ты когда-нибудь слышала выражение «Держи друзей близко, а врагов ещё ближе»? – спрашиваю я.

– Что ты хочешь сказать? – притормаживает Рене.

– Не останавливайся, – говорю я. – Не хочу, чтобы мистер Руперт застал нас. – Мы проходим ещё один квартал до дома Беннетов. – Это значит, что надо понимать, что на уме у твоих врагов. Даже если Стар стоит за кражей рыбы и Ворчуна, надо было вести себя повежливей.

– Ой, зуб даю, она наша воровка. Я хочу разоблачить её.

По мере приближения к дому Беннетов собаки сникают всё больше и больше. Мы замедляем шаг. Пинг и вовсе ведёт себя как упрямый осёл, отказываясь идти дальше. Рене берёт его на руки и целует в макушку.

– Пирожочки, простите нас. Мы увидимся с вами после школы.

Мы заводим их домой.

– Пока, Понг. – Я похлопываю его по спинке, а затем отхожу, чтобы наполнить миски водой.

Пинг корчит из себя примерного мальчика: он послушно усаживается на пол, замирает, выпрямив спину, а затем машет нам лапой и делает кувырок. Рене начинает чесать уму брюхо, а он машет передней лапой, чтобы она не останавливалась.

Снова звучит Бетховен. Рене берёт трубку.

– Привет, Рювен. Как дела? – Она сводит брови. – Нет, конечно. Вчера мы одолжили тележку, а затем вернули её в идеальном состоянии, – качает она головой. – Я не знаю, откуда на ней вмятина.

Я вывожу губами «Ворчун».

Она переводит звонок в режим ожидания.

– Обычно он вовсе не ворчун, – говорит она. – Просто расстроился из-за вмятины, – возвращается она к телефонному разговору. – Хорошо, пока.

– Я хотел сказать, что те подростки использовали его тележку, чтобы стащить Ворчуна, – говорю я.

Рене щёлкает пальцами.

– Мы должны заявить в полицию. С тележки можно снять отпечатки пальцев.

– Ты серьёзно думаешь, что они будут париться из-за садового гнома? Или деревянной рыбы?

– Они обязаны. Это искусство, и оно важно.

– Ты права. Мистер Руперт очень хочет вернуть свой почтовый ящик. – Мы запираем собак в доме Беннетов. – Но я не думаю, что полиция возьмётся за это дело. – Эта мысль и будет второй ошибкой за сегодня.

В это самое время патрульная машина проезжает мимо нас и останавливается … не где-нибудь, а у моего дома.

Конечно, они возьмутся за это дело, а начнут расследование с нас.

День второй. Ошибка третья

– Что полицейские делают у меня дома? – я перехожу на писк. Я говорю, как мышь, да и чувствую себя так же.

– Расслабься. Мы же не сделали ничего плохого, – успокаивает Рене. – Не нервничай.

– Я просто расскажу им правду, – тревога растёт во мне, несмотря на то, что Рене похлопывает меня по плечу, словно щенка. – Я не хочу, чтобы меня поймали, как тогда с рыбой в штанах.

– Ты вообще о чём? У тебя же больше нет краденой рыбы в карманах, ведь так?

– Нет. Это что-то вроде метафоры. Помнишь, миссис Уосли рассказывала на уроке английского, – отвечаю я. – Если мы не расскажем полиции всего, что знаем, они выяснят сами, а потом свалят вину на нас. Как тогда, когда они заставили меня вывернуть карманы.

– Хорошо, хорошо. Давай-ка немного притормозим. Сделай вдох.

Она права, может, они просто уедут, если мы немного переждём. Я делаю глубокий вдох, поднимаю глаза к небу и выдыхаю. Вдруг я замечаю, что к ветке дерева привязан чёрный пакет.

– Эй, посмотри. Рыжий снова взялся за своё.

– Ты о чём?

– Посмотри. Видишь?

Она поднимает глаза и пожимает плечами.

– Это делает восьмиклассник?

– Да, тот, который рыжий. Он привязывает пакеты с какашками к дереву во время прогулок со своим померанским шпицем, а потом забирает, когда катается на велике.

– Конечно же, иногда он забывает. – Я протягиваю руку и забираю пакет. Папа говорит, мы должны убирать за всеми владельцами собак, чтобы улицы и парки не закрыли для выгула.

– Что ты будешь с этим делать? – спрашивает Рене.

– Закину в наш контейнер для мусора.

– Можешь и дальше тянуть время, раз тебе от этого легче.

Я качаю головой.

– Нет, не легче. – По мере приближения к патрульной машине, я делаю ещё один глубокий вдох. – Думаешь, я успею связать пару рядов перед разговором с полицейскими?

– Ну, наверно. А тебе не приходило в голову, что они приехали не к нам? Может они пытаются узнать у твоего папы, не видел ли он, кто похитил гнома Ворчуна? Может, они уже уедут к тому времени, как мы дойдём до дома?

Я делаю выдох:

– Ты права. Я успокоился. Можем идти.

Когда мы подходим к дому, машина всё ещё стоит на подъездной дорожке. Сквозь тонированное заднее стекло ничего не видно. На двери машины приклеен портрет собаки, а на бампере – надпись «Отдел K-9». Чем ближе мы подходим к машине, тем сильнее стучит моё сердце.

– Пойдём, не волнуйся ты так. Мы просто зайдём и всё узнаем. – Рене берёт меня за руку. Если нас увидят, мне будет так стыдно. Но сейчас это то, что мне нужно. Я открываю дверь и захожу в дом. Пока что всё идёт хорошо.

– Стивен, иди сюда! – зовёт меня отец. – Полиция должна задать тебе несколько вопросов.

Должна? Значит, вопросы будут задавать нехотя?

Мы заходим в гостиную. Констебли Юргенсен и Уилсон сидят на диване и попивают кофе.

– А где же Трой? – спрашивает Рене.

– В машине, – отвечает констебль Юргенсен. – Нам объяснили, что миссис Нобель страдает от аллергии.

– Не волнуйтесь, в машине включён контроль климата, – добавляет констебль Уилсон. – Трой отдыхает.

– Мистер Руперт обратился в полицию с заявлением: он видел двух детей, подходящих под ваше описание, в час ночи у парка, – говорит папа.

– В пижамах, – уточняет констебль Уилсон.

– Серьёзно? Мы не выходили на улицу в час ночи, – перечит Рене. – У меня и пижамы-то нет с собой. Я легла спать в старых трениках и футболке Стивена.

– В час ночи мы были в постели, – уверенно говорю я, потому что мы успели вернуться к этому времени. Мы не могли пробыть на улице больше, чем полчаса. Мой телефон начинает вибрировать в кармане. – Простите, можно мне в туалет?

– Конечно, – говорит констебль Уилсон.

Констебль Юргенсен хмурится. Он смотрит на меня в упор, как будто знает, что мне есть что скрывать.

А ведь мне и вправду есть что скрывать. Я кладу руку на карман, в котором повторно вибрирует телефон. Наверное, пустяк. Или миссис Беннет звонит, чтобы подтвердить, что она вернулась из Лондона и мне не нужно выгуливать Пинга и Понга вечером. Она стюардесса, как и мама, а ещё она наш клиент.

Или новый клиент звонит. Пару недель назад мы раздали флаеры с нашим номером телефона. К тому же я всё время раздаю визитки всем подряд. Это рабочий телефон «Королевского выгула собак».

И всё же взрослые считают, что дети должны игнорировать звонки во время разговора с ними. Сейчас мне нужен перерыв. Нужно время, чтобы подготовиться к вопросам констеблей.

Я закрываю дверь в ванную и достаю телефон. Во входящих новое сообщение:

«Скажи своей подружке, чтобы она не сдавала мои волосы и шапку в полицию. Или я пойду прямиком в службу по контролю животных и расскажу им, что собака сделала с моим носом».

Случилось то, чего я боялся больше всего: я чувствую, как моё сердце превращается в огромную тыкву, которая давит мне на рёбра и горло. Её стебли душат меня. И кстати, это метафора.

Я набираю ответ:

«Прошлой ночью ты спала в своей постели. Это всё, что я знаю».

Почти сразу телефон снова вибрирует.

«Хорошо, пусть всё так и остаётся, мальчик-собачник».

Третья ошибка за сегодня: я недооценил Стар. Я и вправду думал, что она хорошая, что она любит животных. Оказалось, всё наоборот: она готова подставить Пинга. Ей хорошо известно, что, если написать нужное заявление, Пингу конец.

День второй. Ошибка четвёртая

Я возвращаюсь в гостиную. На этот раз в туалет просится Рене. Она тоже держит руку на кармане. Ещё одно сообщение?

Из другого её кармана торчит чёрная шапка. Как же мне предупредить её, чтобы она не отдавала её полицейским? Что Понг на волоске от смерти?

У меня нет ни малейшего шанса. Она ушла, а констебль Юргенсен снова берётся за меня.

– Как ты думаешь, почему мистер Руперт позвонил нам и заявил, что вы гуляете по парку, в то время как вы спали в своих кроватях?

Я пожимаю плечами.

– Может, он ошибся? Я знаю, что он меня недолюбливает, потому что одна из собак, которую я выгуливаю, сделала свои дела на его клумбу.

– Ты убрал за собакой? – гавкает констебль Юргенсен.

– Конечно. Он начал кричать как раз в тот момент, когда я собирал какашки в пакет, – отвечаю я.

Констебль Уилсон качает головой.

– Один из этих, – вздыхает она.

Констебль Юргенсен бросает на неё косой взгляд. Кажется, она его раздражает.

Возможно, он сам «из этих».

Папа покашливает, чтобы привлечь к себе внимание.

– Стивен, если ты, глядя мне в глаза, скажешь, что не выходил на улицу в час ночи, я поверю тебе несмотря на то, что говорят люди.

Я смотрю ему в глаза. Они карие, с морщинками в уголках. Мама говорит, что они как у мишки Тедди. Никто никогда не врёт мишке Тедди. Но у меня есть отмазка. Мистер Руперт отметил точное время. К тому же Рене уже успела рассказать, что у неё не было пижамы. Совсем не было.

– Подтверждаю, – говорю я, собрав волю в кулак, чтобы не выболтать, как всё было. Мы хотим сохранить Пингу жизнь, а значит, рассказывать о случившемся нельзя никому.

Рене возвращается к нам. Чёрная вязаная шапка торчит из кармана так, будто вот-вот выпадет из него. Она по-прежнему держит руку на кармане.

– Я тоже, – говорит она. – Я тоже не выходила на улицу в час.

– Мне этого достаточно, офицеры, – говорит папа.

– Хорошо, тогда мы пойдём. – Констебль Юргенсен встаёт с дивана.

– Передайте Трою привет, – говорит Рене.

– Погодите-ка. – Папа поднимает указательный палец вверх. – Я хочу угостить вашего пса особыми байтсами. – Констебль Юргенсен хотел было возразить, но папа успел вернуться из кухни до того, как полицейский проронил хоть слово. – Они без вредных добавок, – говорит он, вручая пакет констеблю Уилсон.

– Спасибо, – говорит она.

– Да, спасибо, – скорее раздражённо, чем вежливо, добавляет констебль Юргенсен. Он поворачивается к нам с Рене и подносит два пальца к глазам: – Ещё увидимся.

На самом деле он хочет сказать, что будет следить за нами. По дороге к выходу констебль Уилсон вдруг останавливается, поворачивается ко мне и протягивает свою визитку:

– Позвоните мне, если вспомните что-то ещё или если увидите что-нибудь.

После ухода гостей воцаряется тишина. Будто между нами с папой огромная чёрная дыра. Потом папа поворачивается к нам и поднимает свои кустистые брови:

– Что это за чёрная шапка торчит у тебя из кармана? – спрашивает папа у Рене.

– Эта? – вытаскивает её Рене. – Просто шапка, которую мы нашли на парковке. Кажется, мы знаем, чья это шапка…

Папа наклоняет голову.

– Чёрная шапка? Разве они есть не у всех? Я и сам прикупил такую во «Всё за доллар».

– Да, но их не носят до наступления холодов.

Папа наклоняет голову. У него нет выбора, поэтому он верит, что мы нашли её сегодня, когда выгуливали собак. Так же, как верит, что мы не выходили на улицу прошлой ночью. И всё же что-то не даёт ему покоя.

– Так, ваш обед на кухне. Стивен, ты будешь переодеваться?

– Да, пап.

– Тогда поторопись.

Я киваю и ухожу. Рене остаётся, чтобы собрать тетради с домашней работой. Я переодеваюсь в треники и футболку, потому что сегодня пятница, а значит, будет физкультура. Я не хочу повторять ошибку с боксерами. А Бруно и Тайсон никогда не дадут мне забыть о ней. «Ну, я хотя бы учусь на своих ошибках», – думаю я, бегом спускаясь по лестнице. Мы с Рене отправляемся в школу.

Серое небо и сильный ветер заставляют меня укутаться в пальто. Рене вручает мне мой обед. Это хорошо, я-то забыл про свой обед. Я останавливаюсь, чтобы убрать его в рюкзак. Вдруг она поворачивает в противоположную сторону.

Я – за ней.

– Ты куда? – спрашиваю я.

– Слушай, – говорит она, – мне звонил Аттила. Я должна сделать кое-что для него. Скорее всего, я сильно опоздаю в школу.

– Нет, нет, нет! Тебе нельзя опаздывать, – качаю я головой, всё равно продолжая идти за ней. – Папа нам доверяет. Твои родители спустят всех собак на него!

– Если не хочешь, не ходи за мной. Но Аттила в гостях у мистера Ковальски. И ему надо отправить картину на тот конкурс, про который ты говорил.

– Я не понимаю. Он так отвратительно ведёт себя с тобой.

– Что ты несёшь? Мы всё время проводим вместе.

– Вы сидите в одном доме до и после школы. Это да. Вы просто там живёте. Но вы хоть что-нибудь делаете вместе?

– Раньше мы рисовали…

– А в последнее время? – спрашиваю я.

– Ну да. На днях приходили его друзья и гоняли меня по дому бластерами Nerf.

– Бластерами? Ты же говорила, он не жестокий.

– Это же бластеры Nerf. Стрелы бьют не больно. У меня тоже был бластер. Было весело. Мы смеялись до колик.

Группа подростков, стреляющих в Рене стрелами Nerf? Конечно, им было весело. Но как по мне, так это подло. Именно такого поведения я и ждал от Аттилы.

– Почему он не может забрать картину сам?

– Потому что папа выставил его из дому. Поэтому он ночует у своего преподавателя.

– Ты точно можешь сходить одна?

Рене кивает. Но я-то знаю, что она не может. Она помогает мне с собаками, потому что терпеть не может оставаться одной.

Чтобы доказать свою правоту, я стою на месте. Рене отходит на небольшое расстояние. С полквартала она плетётся, не оглядываясь назад. Но я не могу просто взять и отпустить её. Наконец я решаюсь.

Это моя четвёртая ошибка за сегодня. Но, как я уже говорил, Рене помогает мне с собаками.

– Хорошо. Я пойду с тобой.

День второй. Ошибка пятая

– Побежали быстрее, чтобы опоздать не так сильно, – предлагаю я, переходя на то, что, скорее всего, можно принять за быстрый шаг. Как я уже говорил, в беге мы оба так себе. Рене двигается быстрее. Даже ветер нас подгоняет, будто тоже хочет, чтобы мы поторопились.

Я не знаю, куда деть руки, которые обычно заняты поводками.

– Слушай, – пыхчу я, – я отпросился в туалет, потому что мне пришло сообщение от Стар.

Рене кивает.

– Я знаю. Стар хочет, чтобы ты подождал пару дней, прежде чем рассказать про Ворчуна.

– Что? Нет! Она выразилась не так! – Я сбавляю ход. – Она грозилась написать заявление в службу контроля животных, если мы отдадим шапку полицейским.

Рене наклоняет голову.