Раз ошибка, два ошибка… Дело о деревянной рыбе Макникол Сильвия

Когда я спускаюсь вниз, папа показывает Рене, как чередовать цвета на её шарфе. Он уже с фут в длину.

– Если ты и дальше будешь выгуливать собак со Стивеном, нам надо будет купить форму и тебе, – говорит папа.

– Серьёзно? – визжит Рене. – Это же моя мечта!

Конечно, мечта.

Похоже, Рене очень нравится папе: форма стоит денег, а он настоящий скряга. Если она станет официальным сотрудником, мне придётся делиться доходами.

С улыбкой от уха до уха она продолжает вязать: быстро и ловко.

– Мне так нравится этот красный цвет. – Она вяжет красиво и ровно, в отличие от меня, потому что у меня получается что-то жёваное. Мисс Совершенство. Мне никогда не стать таким, как она.

Я достаю наши куртки из шкафа и бросаю Рене ту, что носит она.

– Пошли!

– Увидимся позже, – говорит она папе.

– Пока, – бросаю я. Мы уходим к Беннетам. Я очень жалею, что пригласил Рене на очередную ночёвку. Мне её совсем не жаль. Я зол и не могу удержать злость в себе: она выливается в словах.

– Если твоего брата признают виновным, ты захочешь к нам переехать?

У неё отвисает челюсть. Глаза увеличиваются до размеров луны.

– Он. Не. Виновен.

В это самое мгновение я осознаю кое-что очень важное. Несмотря на все её слова, она не очень-то уверена. Просто продолжает надеяться.

– Хорошо, – мягко говорю я. – Так как ты заставишь всех подозреваемых прийти в галерею?

– Мы пригласим их, пока гуляем с собаками.

– Всех? Они же могут просто не прийти, – говорю я.

– Конечно, придут, если я скажу, что собираюсь назвать имя преступника.

– Если ты это сделаешь, Стар напишет заявление в службу по контролю животных.

– Она уже собирается на открытие выставки с Аттилой. Ей мы говорить не станем.

– Я думал, она его бывшая.

Рене кривит рот.

– Она любит поманить его пальчиком. Держит как рыбу на крючке.

Мы подходим к дому Беннетов. Это самая приятная часть дня. Понг тихо ждёт у окна, упираясь в него лапами и не сводя с нас своих чёрных глаз и виляя хвостом. Пинг уже прыгает на месте, отчаянно приветствуя нас лаем.

Затем, когда мы заходим в дом, нас вылизывают и обмахивают хвостами. Угомонить их, чтобы надеть поводки, – та ещё задачка.

Понг тянет меня за дверь, Пинг толкается, чтобы вырваться на улицу первым.

– А мистера Руперта обязательно приглашать?

– Нет. Если мы застанем миссис Кляйн в школе, мы пригласим её и предложим привести его с собой. – Рене позволяет Пингу вести, поэтому он идёт впереди, горделиво выпрямив спину.

– Отлично! Давай для начала свернём сюда.

Понг задирает лапу на гидрант, что напоминает мне о баках для мусора и картине, которую оставили на куче мусора у дома миссис Ирвин. – Давай пригласим хозяйку йорков?

– Ты прав. Она вела себя очень подозрительно. Уверена, что собаки подобрали ту рыбу около её дома.

Мы подходим к дому миссис Ирвин. Дружная упряжка тоже тянет нас к нему, потому что за воротами тявкают йорки. Хорошо, что они на заднем дворе. Это значит, что у Пинга и Понга нет шансов устроить склоку.

– Только посмотри на это! – вдруг говорит Рене.

Я не понимаю, о чём речь, поэтому она пихает меня локтем и показывает пальцем.

Даже собаки замирают на мгновение и смотрят на парковку, выжидательно размахивая хвостами.

Сначала мне в глаза бросается ярко-зелёный кадиллак с наклейкой на бампере, которая гласит: «Поддержите наши войска». Затем я вижу нашу уборщицу, миссис Кляйн, которая идёт к машине под ручку с мистером Рупертом. Сегодня она кажется выше, а её рыжие волосы – пышнее. Она что, на каблуках? Точно, на ней шикарные высокие сапоги. Она ещё и помадой накрасилась.

Обычно волосы мистера Руперта торчат в разные стороны, но сегодня они уложены. На нём голубое пальто из верблюжьей шерсти, классические брюки, бледно-лиловая рубашка и ярко-фиолетовый галстук.

– Мистер Руперт улыбается! – выдаёт Рене.

– И одет с иголочки!

– Миссис Кляйн! – машет рукой Рене.

Пинг привлекает к себе внимание мистера Руперта лаем.

– Прекрати! Что ты творишь? – опускаю я её руку.

– Я приглашу её в галерею, как и обещала. – Рене льстиво улыбается. – Они так мило смотрятся вместе, да? – спрашивает Рене. Она переходит дорогу вместе с Пингом.

Мы с Понгом послушно плетёмся за ними.

Миссис Кляйн поворачивается к нам и улыбается.

– Привет!

Мистер Руперт хмурится.

– Приглашаем вас на приём в галерею Бёрлингтона, – говорит Рене. – Начало завтра в пять. Это открытое мероприятие.

– Как мило, что вы вспомнили про меня, – говорит она. – Меня ещё никогда не приглашали на такие мероприятия.

– Да, можете прийти вместе с мистером Рупертом, – быстро добавляю я. Он хмурится ещё сильнее. Я скрещиваю пальцы у себя за спиной. – Я хотел сказать, что мы будем очень рады, если он придёт.

Если у него с собой ружьё, точно достанет его и пристрелит меня.

– Это так мило с вашей стороны. Том, разве не чудесная идея? Ты же любишь искусство, да?

«Том», – думаю я. Не брюзга, а Том. Конечно же, мы пригласили вас не потому, что мы такие милые. Просто мы хотим найти вора, безумца с ружьём и очистить имя Аттилы.

Он пожимает плечами, бурчит что-то, а затем кивает.

– Уверена, вечер будет чудесным, – светится от счастья миссис Кляйн. – Спасибо. Мы точно придём. Вас подвезти?

Рене вскидывает брови.

– Нет, нет! – в один голос отвечаем мы.

– Нас подвезёт отец, – говорю я.

– Ну хорошо, тогда увидимся на месте. – Она улыбается и уходит.

Мистер Руперт бросается вперёд и открывает перед ней дверь своей зелёной машины.

– Вот это да! – говорит Рене. – Он может быть милым.

Машина разворачивается и проезжает мимо нас. Миссис Кляйн улыбается нам. Мистер Руперт даже не смотрит в нашу сторону, что тоже хорошо. Мы же не хотим, чтобы он сбил нас. Мы поворачиваем обратно к дому миссис Ирвин.

Когда мы подходим к двери, йорки тявкают, как оркестр.

Рене звонит в дверь. Звонок больше похож на гудок.

Никто не отвечает. Но мы-то знаем, что миссис Ирвин дома, ведь кто-то выпустил собак в сад. Я снова нажимаю на звонок. Йорки начинают кувыркаться друг через друга.

Наконец миссис Ирвин распахивает дверь. Она почти вся в чёрном, за исключением шарфа всех цветов радуги, который небрежно накинут на шею. Одной рукой она придерживает волосы. Кажется, она сбита с толку нашим визитом.

– Привет, – говорит Рене. – Мы просто зашли, чтобы убедиться, что вы знаете о вечере в Бёрлингтонской галерее. Начало завтра в пять. Там объявят победителя конкурса.

– Гав, гав, гав. – Йорки явно хотят пойти на вечеринку.

– Рози, тихо! – откликается миссис Ирвин. – Они послали детей? Неужели всё настолько плохо?

– Никто нас не посылал.

– Гав, гав, гав, – заливаются йорки.

– Заткнись, Голубок! – бросает миссис Ирвин.

Откуда она знает, кто лает?

– Я из «Королевского выгула собак». Мой папа выгуливает ваших собак.

Пинг отвечает йоркам рычанием.

Миссис Ирвин закатывает глаза.

– Никому нет дела до галереи и её конкурса. Я могу бросить картину где угодно, и с ней ничего не случится.

Она тот ещё орешек.

– Вы должны знать, что папа подобрал ту картину, которую вы оставили у мусорки.

– Серьёзно? Ту самую, на которой изображён мальчик с кроликом?

– Она нам очень нравится. Она висит у нас на стене, могу прислать фото.

– Это правда, – соглашается Рене. – А ещё мы выгуливаем собак. Что и так очевидно.

Рене подаёт сигнал Пингу. Тот бросается на ноги миссис Ирвин. Она же, подняв одну бровь, отмахивается от него.

Рене натягивает поводок, чтобы унять Пинга, а затем берёт его на руки. Пинг лижет ей лицо, пока она продолжает:

– Мы часто гуляем по нашему району. – Она делает паузу из-за лая. Она обхватывает пасть Пинга рукой и говорит громче. – И стали замечать, что предметы искусства стали пропадать всё чаще.

Миссис Ирвин вскидывает брови и кривит рот. В это самое мгновение Рене выдаёт восьмую ошибку за сегодня. Возможно, она предупреждает нашего преступника о грозящей ему опасности.

– Завтра, на вечере, мы назовём преступника.

День второй. Ошибка девятая

Щёки миссис Ирвин становятся пунцовыми. Она впадает в бешенство.

– Никто не крадёт предметы искусства.

Её срыв заставляет меня задуматься: на какую сумму она поспорила с мистером Ковальски.

– Ну, это неправда, – отвечает Рене. – Кто-то украл почтовый ящик мистера Руперта. – Один из йорков переходит на рычание. Второй тявкает.

– Охотник, молчать! – командует миссис Ирвин. – Почтовый ящик? – повторяет она.

– Да, его жена сделала его своими руками, – поясняю я. – Папа говорит, её почтовые ящики – настоящие произведения искусства.

– Кто-то украл из школы деревянную рыбу, разрисованную вручную. Мы делали её для «Потока мечты», – говорит Рене.

– Ещё с заднего двора наших соседей пропала статуя. – Я не говорю ей, что это один из семи гномов. – Наконец, кто-то украл украшения к Хэллоуину миссис Уиттингем.

– Серьёзно? Давайте-ка лучше определимся с тем, что можно считать предметом искусства. На прошлой неделе кто-то стянул мой мусорный бак. Это тоже предмет искусства?

– Нет, это просто предмет.

– Видите, вы сами забили последний гвоздь в крышку гроба. Искусство бесполезно.

– Это не так! – спорю я. Я вспоминаю картину с мальчиком и кроликом, молчаливых свидетелей снега и голубизны. Она действует на меня так успокаивающе. – Искусство меняет что-то… у меня внутри.

Миссис Ирвин отмахивается от нас, будто это ничего не значит.

– Завтра я и так буду в галерее. Я просто обязана быть там. Я член жюри.

– Да вы шутите, – говорю я.

В это время йорки совсем слетают с катушек. Они тявкают, рычат, огрызаются и лают.

У миссис Ирвин глаза лезут на лоб.

– Я ЖЕ СКАЗАЛА ВАМ ЗАТКНУТЬСЯ! – кричит она. Затем она разворачивается и хлопает дверью.

Мы с Рене с секунду пялимся на закрытую дверь, а затем поворачиваемся друг к другу.

– Она такая нервная, да? – наконец говорит Рене.

Я пожимаю плечами.

– Художник.

– Который не ценит искусство, – вздыхает Рене.

– Только представь, работать с чем-то, что ты даже не считаешь важным. Тут уж любой обозлится.

– Так сильно, что возьмётся за оружие? – задаётся вопросом Рене.

– Ну, она не стала бы красть его у мистера Руперта, да? – спрашиваю я.

Из дома доносится пронзительный крик.

– Быстро в дом! Вы все: Рози, Охотник, Голубок, Фиалка, Золотце!

Рене пучит глаза и качает головой.

– Возможно всё.

– Пошли, нам надо успеть поговорить с остальными подозреваемыми.

Ниже по улице наш регулировщик уходит со своего рабочего места с небольшой задержкой.

– Божечки, кажется, мадам Х очень предана своему делу.

– Мистер Рон тоже часто задерживался, – говорит Рене, защищая нашего прежнего регулировщика. – Смотри, она снова в этом огромном пальто. А ведь ещё даже не холодно.

– Собачки! – вскрикивает миссис Филипович. – Вы пришли слишком поздно. Школа уже закрыта, – смеётся она, а затем опускается на колени, чтобы погладить их. Пинг запрыгивает на неё, а Понг хлещет её хвостом.

– Не хотите сходить завтра в галерею Бёрлингтона? – спрашивает Рене. – В пять часов. Ходили слухи, будет фуршет.

– О да, я собираюсь. Я участвую в конкурсе!

– Так вы художник? – спрашиваю я.

– У себя на родине я… как это будет по-вашему… мастер живописи? К конкурсу я расписала яйца в честь своей новой родины.

– Вы мёрзнете? – спрашивает Рене. Я толкаю её локтем.

– Нет, я же в своём любимом пальто. Это подарок. Видите? – Она расправляет плечи и показывает на него знаком «Стоп» и свободной рукой.

– А вам не жарко? – Ничто не может остановить Рене.

– Иногда. Жар костей не ломит, правда? К тому же мне нужны карманы.

Карманы!

Она хлопает по ним.

– У меня с собой: перекус, бинты, бутылка воды, солнцезащитные очки, гигиеничка, мобильник, отвёртка.

Краденая рыба. Но я-то понимаю, что двести пятьдесят рыбок в пальто не влезут. К тому же они слишком тяжёлые для одного человека. Вчера мы с большим трудом закинули их в тележку Рювена.

– Отвёртка? – повторяет Рене.

– Она многофункциональная. – Мадам Х достаёт её из кармана и показывает нам оранжево-чёрный инструмент, похожий на маленькую торпеду. – Восемь съёмных головок. Одна отвёртка для всего.

– А зачем вам отвёртка? – спрашивает Рене. – Я имею в виду, зачем она вам на работе.

– Ну, никогда не знаешь, когда она пригодится. – Мадам Х щёлкает переключателем. – Её можно использовать как фонарик! – Отвёртка отбрасывает тонкий луч света. Миссис Филипович улыбается.

– Супер! – Я тяну за собой Рене.

– Пока, миссис Филипович, – в один голос говорим мы.

– Кажется, всех собрали, – гордо изрекает Рене. – Было не так уж и сложно.

– Не совсем. Вором может оказаться кто угодно. Кто-то, кого мы даже не знаем. Возможно, у него даже мотива нет.

– Кого ещё ты хочешь увидеть на вечере? – спрашивает Рене.

Маму лучшего друга Джесси, которого я не видел с прошлого лета. Может, родителей Рене.

– Знаешь, я считаю, все должны познакомиться с новыми лицами галереи Бёрлингтона.

Рене дважды кивает и вскидывает брови. У неё блестят глаза.

– Иногда людей нужно немного подтолкнуть. – Она улыбается так, будто знает гораздо больше, чем я. – Мы должны пригласить всех.

Собаки, как обычно, тянут нас за собой через весь парк. Заметив миссис Рон, наслаждающуюся сигарой в своём патио, мы поворачиваем вместе с собаками в её сторону и приглашаем её в галерею.

– Нда, нда. Уже собираюсь. В конкурсе участвует друг моего Ронни. Он построил кирпичный инуксук.

– Мэйсон Мэн?

Она кивает.

– Не из простого кирпича, а из старинного. Который с фермы.

– Здорово, – говорит Рене.

– Тогда увидимся.

Мы пересекаем парк ещё раз и выходим на дорогу. На тротуаре собаки замедляют шаг.

По дороге к дому Рене мы проходим мимо дома миссис Уиттингем, и я краснею, вспомнив про инцидент с куклой на качелях.

– Надо пригласить миссис Уиттингем. Если мы поймаем мошенника, то она узнает, что случилось с её инсталляцией к Хэллоуину.

Я нажимаю на звонок. Дверь открывает малыш в подгузнике.

– Позови маму, – говорю я.

Он засовывает палец в рот и смотрит на меня, не сводя глаз.

Вдруг появляется миссис Уиттингем. Она смахивает чёлку с глаз.

Слово берёт Рене.

– Здравствуйте. Вы знаете, что завтра в пять объявят победителя конкурса в Бёрлингтонской галерее?

– Кажется, я что-то слышала. Август ходит туда на занятия по пальчиковому рисованию. Мы обязательно задержимся, чтобы узнать кто победил. Спасибо, что сказали.

– Мой брат участвует в конкурсе. Он очень талантливый, – гордо заявляет Рене.

– Точно! Я видела его граффити с танком в газете, – говорит миссис Уиттингем. – Я считаю, танк был просто потрясный.

Рене опускает плечи. Она не хочет, чтобы преступником оказался Аттила. Из солидарности я тоже этого не хочу.

Рювен – самый близкий сосед Рене.

– Надо и его позвать, – говорю я Рене.

– Нет, не надо. Посмотри на его тележку. – В том месте, где ехал Ворчун, просело дно. – Он думает, что последними тележку брали мы.

– И всё же. Я говорил, что видел мистера Джирада за рулём фургона мистера Ковальски?

– Папу Рювена? Нет, не говорил.

– В общем, я видел. В любом случае мы разносили газеты за Рювена. Если вдруг ему снова понадобится наша помощь, то придётся забыть про историю с тележкой.

Эта мысль станет девятой ошибкой за день. Возможно, усомниться в том, что Рене всегда права, и есть ошибка. И всё же всего девять ошибок за сегодня! Я звезда!

Мы с Понгом бежим к дому Рювена. Я звоню в дверь до того, как Рене успевает нас остановить. Рювен тут же открывает дверь.

Он трясёт указательным пальцев в сторону Рене.

– Ты должна мне тележку!

Пинг лает как сумасшедший, защищая Рене. Хорошо, что она крепко держит его поводок.

– У меня газеты проваливаются в дырку. Дно скоро вообще вывалится, – перекрикивает лай Рювен.

– Мы вернули твою тележку в идеальном состоянии, – говорю я. – Понг, сидеть! – сначала собака немного рычит, а затем выполняет команду.

– Да? Тогда кто пробил в ней дырку?

– Ты узнаешь, если придёшь завтра в галерею Бёрлингтона, – говорит Рене. – Они объявят…

Вдруг Пинг подпрыгивает вверх и делает сальто, утягивая за собой Рене. Он начинает лаять по-другому, на несколько тонов выше. Неистово.

Понг тоже тянет меня назад. На другой стороне дороги я замечаю Стар. Она подслушивает наш разговор.

– Папа попросил меня прийти на этот вечер, – перекрикивает Рювен Пинга. – Мы помогаем мистеру Ковальски.

Я скрещиваю руки на груди и смотрю на Стар. Она складывает из пальцев пистолет и как бы стреляет в Пинга, а затем перезаряжает воображаемое оружие. Я чувствую, как мои щёки начинают пылать.

Рене закатывает глаза, а затем продолжает разговор, будто ничего не случилось.

– Так твой папа интересуется искусством?

– Больше садовым. Он любит топиары. Собирается преподавать в «Королевском ботаническом саду».

– Что такое топиары? – спрашиваю я.

– Это что-то вроде скульптуры из кустов и деревьев.

– Круто, – говорит Рене. – Тогда увидимся там.

– На счёт моей тележки…

– Не волнуйся! Если мы не сможем найти преступника, – говорит она, – мы заплатим за неё из денег, заработанных выгулом собак.

Что?

Теперь она идёт к своему дому.

– Я не могу поверить, что ты дала ему такое обещание, – ною я, пока она открывает дверь.

– Мы видели тех подростков-ниндзя с тележкой Рювена. Мы знаем, что Стар – одна из них. – Она заходит в дом с Пингом, я с Понгом иду следом.