Рота особого назначения. Подводные диверсанты Сталина Сарычев Анатолий

Глава восемнадцатая. Окончание приключения в бухте около мыса Лопатка. Отход из города

Едва все затихли, Соколов придвинулся к сидящему под навесом около костра Федорову.

– Утром, максимум к обеду, за нами приедут. Мы недалеко ушли от Петропавловска. Проследи за состоянием оборудования, которое пойдет на лодке, – по-английски начал разговор Соколов.

– Будет исполнено, – согласился Федоров, прекрасно понимая, что кап-два оставил его около костра не просто так.

Резко выдохнув, Соколов начал рассказывать:

– С началом войны с Советским Союзом Германия постоянно испытывает недостаток стратегического сырья. Но сейчас, когда наши войска перешли в наступление, этот сырьевой голод принял для немцев просто катастрофические размеры. Поэтому Германия начинает увеличивать поставки из стран Южной Америки, где у них издавна очень сильные позиции. Наши позиции там не очень сильны, а вот немцы там давно обосновались и являются очень серьезными покупателями сырья из Бразилии, Аргентины, Уругвая и Чили. Немного истории о недавних событиях в Уругвае! В конце сорокового года многие уругвайские газеты, да и газеты США взахлеб писали о раскрытии нацистского заговора в Монтевидео. Целью заговора являлось свержение существующего и установление прогерманского режима, уничтожение всех евреев и политических деятелей франкмасонов! – Поймав недоуменный взгляд своего единственного слушателя, Соколов пояснил: – Это не мои слова, а популярной в США газеты «Эн Гуардия». «Таймс» писала, что немцы хотят превратить Уругвай в плацдарм для завоевания всех соседних стран, и в первую очередь Бразилии и Аргентины! Двадцать четвертого июня сорокового года были обнародованы итоги расследования парламентской комиссии, в которой содержался вывод уругвайского Генерального штаба. Одна из самых влиятельных уругвайских газет, «Эль Паис», двадцатого июля сорокового года писала, что «План Фурмана» предусматривал блицкриг Уругвая за одиннадцать дней, в результате которого два полка, артиллерийский и танковый, должны были занять столицу Уругвая Монтевидео! Побатальонная оккупация предусматривалась для города Колония-дель-Сакраменто, – продолжал распинаться Соколов.

Решив, что пора вставить слово, Федоров кашлянул и спросил:

– Чем же так знаменит этот город?

– Сам город ничего особенного из себя не представляет. Это второстепенный город даже по меркам Уругвая! Брошенная уже много лет арена для боя быков, ностальгический колониальный центр с милой происпанской застройкой и провинциальной тишиной. В центре находится улица Вздохов, где так приятно пройтись с молодой сеньоритой, – мечтательно закатил глаза Соколов, показывая, что он не понаслышке знает этот далекий город.

Федоров глубокомысленно хмыкнул, показывая, что он внимательно слушает кап-два.

Коротко вдохнув, Соколов продолжал, неподвижно смотря в полыхающий огонь, в который дежурный матрос только что подкинул две двухметровые коряги:

– Главное преимущество городка – не наличие в нем железнодорожной станции, а его стратегическое расположение!

– Наверное, с него можно напрямую обстреливать столицу Аргентины, – подлил масла в огонь Федоров, кинув короткую реплику, и, оказывается, попал в самую точку.

– Вы, молодой человек, оказывается, прекрасно знаете географию, – моментально отметил Соколов удачные слова подчиненного, хотя Федоров даже приблизительно не знал, где находится городок Колония-дель-Сакраменто, но утвердительно кивнул, приглашая кап-два продолжить рассказ, который его действительно заинтересовал.

Встав, Федоров перевернул разложенную на козлах форму, отметив две пары солдатских кальсон и три пары тонких спортивных штанов, которые вполне можно было реквизировать, чтобы прикрыть наготу. Тем более что спортивные штаны и тельники совсем высохли.

– Городок Колония-дель-Сакраменто находится как раз напротив одного из крупнейших городов Латинской Америки – Буэнос-Айреса! Еще в список первоочередного захвата войсками попали три уругвайских города: Фрай-Бентос, Сальто и Пайсанду. Городки очень маленькие и ничем не примечательные. Но с точки зрения стратегии выбраны абсолютно правильно. Все эти городки расположены на берегу пограничной с Аргентиной реки Уругвай! Тем более что между этими странами идет нешуточный спор за некоторые островки на реке, который начался в тысяча девятьсот тридцать восьмом году. Планировалась оккупация совсем маленького городка Бежжа-Унион, где, кроме виноградников, ничего нет. Но это стратегический узел на стыке границ трех стран – Уругвая, Бразилии и Аргентины!

– Серьезные намерения были у Уругвая вместе с Германией! – совершенно искренне выдал Федоров, которого по-настоящему заинтересовал рассказ Соколова. Да и получить информацию о стране, куда они направляются, было не только интересно, но и весьма полезно.

– В этом же районе в тридцатых годах Уругвай уже предъявлял Аргентине территориальные требования, и не только их! Да и к Бразилии у Уругвая тоже были претензии! И все из-за какого-то заштатного городка с несколькими убогими гектарами не самых лучших виноградников! – темпераментно заявил Соколов, с закрытыми глазами о чем-то мечтательно улыбаясь.

«Кап-два представляет себя в Уругвае, куда он нас и тащит! Видимо, там есть черноокая сеньорита, которая ждет не дождется своего черненького кавалера из далекого снежного СССР», – прикинул про себя Федоров, только сейчас обратив внимание на темный цвет волос Соколова, решив, что если волосы чуть подчернить, то кап-два будет очень походить на черноволосых красавцев-тореадоров, одним ударом шпаги закалывающих быка на арене, посыпанной желтым песком, под дикие крики сеньоров и сеньорит в широкополых шляпах.

Соколов тем временем как лошадь, закусившая удила, продолжал рассказывать, улыбаясь:

– Если бы нацистский план удался, то силы немцев встали бы напротив крупных городов Аргентины, готовя нападение на сопредельную страну, серьезно угрожая Аргентине и частично Бразилии.

– Не страны, а какие-то поголовные сообщники немцев! Там должны быть сплошные нацистские заговоры и поселения! – темпераментно воскликнул Федоров, не замечая, что перешел на русский язык.

– Открою тебе один латиноамериканский секрет. Мало того, что там была куча заговоров, о которых мы ничего не знаем, но вот предотвращенные заговоры, материалы о которых просочились в прессу, говорят о многом! – многозначительно замолчал Соколов, явно ожидая реплики от своего благодарного слушателя.

– Расскажите, пожалуйста, о заговорах, – попросил Федоров, сон и усталость с которого как рукой сняло.

– Ты говори по-английски. Не надо, чтобы посторонние уши много лишнего слышали, – предупредил Соколов, вытягивая вперед ноги.

– О’кей, сэр! – моментально отозвался Федоров, отдавая честь на американский манер.

– Немцы в Уругвае планировали захватить еще города Артигас, Ривера и Жигуарон. Это очень интересные места, – снова сделал паузу Соколов.

– Чем они интересны? – тут же спросил Федоров, прямо впиваясь взглядом в лицо Соколова.

– Это не столько города, сколько сектора совместного бразильско-уругвайского управления! И самое интересное: все сектора находятся на сухопутной границе с Бразилией.

– Хитро задумано! – не удержался от комментария Федоров, начиная понимать, что он попадает в совершенно другой мир, о котором пока не имеет ни малейшего понятия.

– Многие латиноамериканские газеты и журналы[73] писали о нацистском заговоре, в котором участвовали бразильский генерал Флорес де Кунья, боливийский полковник Давид Торо, парагвайский военный Рафаэль Франко, парагвайские офицеры Григорио Помар и Роберто Бош. Они придумали план, по которому Аргентина отдает Уругваю остров Мартин Гарсия, который контролирует все подходы к Буэнос-Айресу, а Парагваю – провинцию Формоса. Парагваю в этом случае отходили части бразильского штата Мата Гроссо.

– То есть немцы хотели перебаламутить всю Южную Америку и потом ловить рыбку в мутной воде! – уверенно заявил Федоров.

– Чтобы ты лучше понял политическую обстановку в Уругвае, я тебе расскажу совершенно секретную историю, которая произошла с нашим кораблем «Анастас Микоян» совсем недавно, – по-прежнему не отрывая взгляда от пламени костра, начал рассказывать Соколов, чему-то улыбаясь.

– Апрель месяц в Южном полушарии – поздняя осень, – начал рассказывать Соколов, но Федоров буркнул себе под нос, вызвав укоризненный взгляд кап-два:

– А у нас ранняя весна! – на что Соколов нетерпеливо махнул рукой, приказывая ничего не выкрикивать, чтобы не сбивать рассказчика.

«Надо попридержать язык! Хотя, если не подкидывать вопросов, Соколов может перестать говорить! Тяжело выступать, не имея слушателей! Соколов просто так ничего не делает! Если он рассказывает об Уругвае – значит, это ему нужно! И наш путь лежит именно в эту южноамериканскую страну!» – решил Федоров, сотворив на лице крайнюю заинтересованность.

Для этого Федорову совсем не пришлось напрягаться, кап-два действительно очень интересно рассказывает.

– Уругвай все время подчеркивает свой нейтралитет, который позволил ему довольно неплохо жить даже во время Великой Отечественной войны. Там не стреляли и никого не убивали, не высаживались десанты и не ходили по улицам вооруженные патрули. Во второй декаде этого года в воды Рио-де-ла-Платы вошел необычный корабль. Силуэт корабля был совершенно незнаком уругвайским морякам.

– Как мне хотелось бы побывать в Монтевидео! – неожиданно вырвалось у Федорова.

– О, осенний Монтевидео – это сказка! Ты идешь по улице и вдыхаешь аромат подслащенного арахиса, который жарят на уличных лотках! Из каждого кафе доносится упоительный запах аперитива из белого вина и шампанского, который в каждом кафе готовят по-своему. После двухнедельного стояния на рейде на борт «Микояна» поднялись чиновники и остолбенели! Вместо пушек, защищающих «грозный» корабль, были установлены бревна, а их щиты были деревянными![74] – с восхищением заявил Соколов.

– Вы хотите сказать, что вооружение корабля было бутафорским? – теперь уже удивился Федоров.

– Именно так, мой юный друг! Советский корабль именно с таким бутафорским вооружением прошел от Кейптауна до Монтевидео! – темпераментно заявил Федоров, окончательно убедив, что всю их группу везут именно в Уругвай для выполнения задачи, обязательно связанной с водой.

– Расскажите об уругвайском флоте, – попросил Федоров, решив, пока есть время, соответствующая обстановка и, самое главное, настроение кап-два, нужно получить информацию от такого просвещенного источника.

– Сначала я расскажу тебе немного об Уругвае, – начал Соколов, жестом отправляя голого матроса в шалаш, из которого доносился громоподобный, на три голоса, храп.

Матрос не стал себя долго уговаривать и моментально нырнул в теплое помещение.

Федоров встал и, зайдя за стену, взял большую охапку сучьев, чувствуя, как по голому телу молотит холоднющий ливень, быстро пошел назад.

Свалив охапку, он сделал десяток упражнений и, немного согревшись, перевесил мокрую одежду, которая за полтора часа только немного подсохла. Правда, подштанники и тонкие спортивные штаны, которые Федоров наметил как свою добычу, высохли окончательно.

Взяв две пары подштанников, Федоров сначала подошел к своему месту и аккуратно положил их на сено. Секунды две он полюбовался на свою работу и только потом подошел к куче сена, на которой сидел Соколов.

– Разрешите застелить сиденье? – церемонно спросил Федоров, держа в правой руке старые подштанники.

Соколов, ни слова не говоря, встал и, едва Федоров положил поверх сена подштанники, снова сел.

– Уругвай – страна и простая, и сложная. Она одновременно и степная, и океанская. Очень длинное океанское побережье Уругвай делит с Бразилией. А вот с Аргентиной страна граничит по очень широкой реке Уругвай, имеющей длинные судоходные притоки, ведущие в глубь страны. Казалось бы, что с такими протяженными водными артериями страна должна иметь мощный морской и речной флот. Но как бы не так! Несмотря на объявление себя гарантами мира в «зоне мира»[75], сил не только у отдельно взятого Уругвая, но и даже при участии Бразилии и Аргентины не хватает. Уругвайский крейсер «Уругвай»[76] – гордость всего флота – при ближайшем рассмотрении был довольно старым кораблем. Были еще суда с военными командами: «Монтевидео», «Мальдонадо», «Роча» и «Колониа»[77], три сторожевика, но это по состоянию на начало сорок второго года.

– Что случилось за полгода? – тут же задал вопрос Федоров.

– Хоть отобранные суда и стали военными и на них посадили профессиональных военных моряков, но они остались гражданскими коробками! В марте этого года «Монтевидео» был потоплен итальянской подводной лодкой, а «Мальдонадо» пошел ко дну с помощью немецкой субмарины, – пояснил Соколов, непонятно чему улыбаясь.

– И какое положение с флотом у Уругвая сейчас? – жадно вглядываясь в лицо Соколова, спросил Федоров, снова переходя на русский язык.

– Не увлекайся, лейтенант! – моментально одернул кап-два, не меняя выражения лица.

– Сорри, сэр! – тут же перешел на английскую мову Федоров.

– Аргентинцы спохватились, начали с помощью американцев модернизировать свой единственный крейсер и получили из США шесть гидросамолетов-разведчиков… Давай штаны наденем, а то как-то неудобно капитану второго ранга без штанов ходить! – приказал Соколов, вставая со своего импровизированного сиденья.

– Слушаюсь! – вскочил со своего места Федоров и, подойдя к козлам, где сушилась одежда, забрал двое спортивных штанов, которые кто-то из офицеров применял вместо кальсон.

– Приказания командира следует выполнять бегом, – сварливо заметил Соколов, надевая тонкие спортивные штаны.

– Виноват, исправлюсь! – заученно ответил Федоров, следуя примеру начальника.

– Кстати, будем наедине или на людях, называй меня по имени или босс, можешь чиф, – приказал Соколов.

– Но не на подводной лодке, – добавил Федоров, чувствуя ни с чем не сравнимое удовольствие, надев наконец штаны.

– Соображаешь, лейтенант! – похвалил Соколов, кидая Федорову тельняшку.

Сам Соколов с удовольствием натянул на себя тельняшку и бодро направился к шалашу. Глядя перед собой, бросил:

– Дежурного я разбужу! Переверни одежду и приходи спать!

Проснувшись утром, Федоров выбрался из шалаша и обнаружил Соколова и Звягинцева перед костром, они сидели на вчерашних охапках сена и мирно ели рыбу, кусочки которой были насажены на деревянные прутики.

– Садись, лейтенант! Позавтракай с нами, – предложил Соколов, передавая прутик с рыбой, который только что забрал у Звягинцева.

– Спасибо, – не стал отказываться Федоров, забирая предложенное угощенье.

Едва только Федоров съел второй кусочек, как послышался шум автомобильного двигателя.

– Это за нами, – констатировал Соколов, на котором была форма, а вот ноги были только в носках.

Проследив за взглядом Федорова, кап-два пояснил:

– Пришлось свои туфли матросу отдать, который ночью побежал предупредить, что у нас кораблекрушение.

Петропавловск-Камчатский запомнился Федорову убогими деревянными одно-двухэтажными домишками с деревянными мостками около них, по которым приходилось с опаской ходить коренным обитателям этого неказистого городка.

Все дороги были покрыты полуметровым слоем грязи, которую все время перемешивал надоедливый мелкий дождь.

Выгрузившись около плавбазы «Север», группа перебежала на подводную лодку, которая через час вышла в поход.

Глава девятнадцатая. Путь до необитаемого острова

– Теперь хоть выспимся нормально! – вслух решил Федоров, надевая свой спортивный костюм и заваливаясь на нижнюю койку.

– Особо не разнеживайся, лодка через несколько дней дойдет до небольшого алеутского островка, где нас с тобой подхватит гидросамолет. И полетим мы с тобой в место назначения, как богатые люди. Сегодня ты отдыхаешь, а завтра начинаешь ходить в гражданском костюме! Ни одной военной вещи у тебя не должно быть! – дал ценные указания Соколов, останавливаясь возле моментально вскочившего Федорова.

– Слушаюсь! – по-английски ответил Федоров, вытягиваясь по стойке «смирно».

– Отставить армейские замашки! С сегодняшнего дня говорим только на родном языке или по-английски, – выдал новую вводную Соколов, смотря, как два матроса отделяют брезентовой ширмой кусок торпедного отсека.

– Там вентиляция хуже, – попробовал возразить Купцов, уже переодетый в белую робу без знаков различия.

– Зато не так видно, как ты ходишь в гражданке. Вот тебе документы – изучи на досуге! – приказал Соколов, бросая на койку толстую кожаную папку, и, круто развернувшись, ушел.

Переодевшись в гражданский костюм, Федоров улегся на койку и заснул, посчитав, что разницы нет и лучше поваляться в костюме, чем ходить в нем.

Новое имя Федорова, как значилось в канадском паспорте, было вписано на машинке и по-русски звучало – Серж Фед, явно сокращение от русского имени. По специальности, вписанной в канадское удостоверение, Серж Фед значился как мастер-водолаз.

А вот матросская книжка, выписанная на ту же фамилию, давала возможность свежеиспеченному Феду работать палубным матросом на судах дальнего и каботажного плавания.

Родился, окончил школу, лицей и стал сначала водолазом, а потом и мастером-водолазом в канадском городке Эдмонтоне. В этом же городе и жил Фед до двадцати одного года, после чего ушел в моря, где работал на либертийском сухогрузе «Монинг Стар», который благополучно затонул в Черном море около Новороссийска.

«Новороссийск сейчас занят немцами, и никаких сведений никто получить не сможет», – понял Федоров, рассматривая фотографии Эдмонтона, своего дома, где он якобы жил, школы, лицея.

Были фотографии отца, матери и даже старшей сестры, на оборотах которых были напечатаны биографические данные.

«Как все это запомнить? Такой объем информации! У человека же в родном городе столько знакомых и друзей накопилось за двадцать с лишним лет жизни, которые Фед якобы провел в городе Эдмонтон!» – прикинул Федоров, проведя пальцами по толстой папке, которую надо было прочитать и выучить.

Подспудно Федоров чувствовал, что от того, как он выучит свою новую биографию, будет зависеть его жизнь.

Посмотрев на Краснова, который лежал на верхней койке, Федоров заметил в его руках тоже толстую папку и понял, что все в кубрике изучают свои легенды.

Полторы недели подводная лодка шла в море без остановок, и за все это время Федоров только один раз вышел наверх, подышать свежим воздухом, для чего получил кожаную куртку на меху с капюшоном, в которой было удобно и тепло.

А вот впередсмотрящему матросу завидовать было сложно.

Одетый в длинный тулуп, матрос, наклонившись градусов на двадцать, внимательно смотрел вперед и по сторонам, пристально вглядываясь в серую мглу.

По небу неслись серые вперемежку с черными кучевые облака, временами опускаясь до ста метров.

– У матроса тулуп на волчьем меху, а у тебя куртка на обезьяньем, – сказал на ухо Соколов, непонятно каким образом оказавшийся справа.

На кап-два была точно такая же куртка с опущенным капюшоном.

– А в чем разница? – спросил Федоров, с наслаждением вдыхая свежий морской воздух.

– Волчий мех почти не впитывает воду, а обезьяний собирает ее. Это летные американские куртки, в которых мы полетим, – пояснил Соколов, вынимая из кармана короткую трубку.

Зажав трубку в зубах, Соколов напряженно всматривался вперед, весьма смахивая на морского волка.

– Вы же не курите! – удивился Федоров, перехватывая тонкий металлический леер.

– Завтра уходим с лодки. Чемодан, одежду и документы я тебе подготовил. Но и сам внимательно просмотри еще раз вещи, – сказал Соколов, по-прежнему смотря перед собой.

– Разрешите идти? – спросил Федоров, чуть приседая.

На подводную лодку с правого борта катил трехметровый вал.

Прокатившись по мостику, вода с шипением ушла вниз, оставив после себя неприятное чувство леденящего холода.

– Отвыкай от уставного обращения, Серж Фед! Пока будем лететь, старайся вжиться в гражданскую жизнь. Аргентина – страна эмигрантов, и там твои промахи будут не так заметны, как в Штатах. Это у них в США шпиономания, но документы у нас настоящие, и к гражданам Канады отношение вполне дружеское, – сквозь зубы заявил Соколов, отряхиваясь, как собака, от морской воды, попавшей на него.

Федоров, в точности повторив движения своего начальника, спросил:

– Но в Канаде, я читал, говорят в основном по-французски?

– И по-французски, и по-китайски, и даже по-итальянски объясняются, – небрежно махнул рукой Соколов, отметая возражения Федорова как несущественные.

Снова накатила волна, и лодка пошла вниз, зарываясь носом в воду.

Федорова и Соколова окатило с головы до ног холодной водой.

– Если со мной что-то случится, в Монтевидео есть улица Детомаси[78], там в доме восемнадцать живет девушка Виолетта. Передашь ей от меня привет, и она выведет тебя на нашего резидента, которого знает как дядю Хулио. Если не получится, то иди в «Южамторг»[79] к коммерческому агенту Ковалеву Ивану Михайловичу. Передашь привет от капитана Соколова. Он выведет тебя на нужных людей, то бишь резидента, которому скажешь три раза «Сокол» по-русски. Ответ: «Бекас – бекас», и тоже по-русски, – оглянувшись по сторонам, спокойно пояснил Соколов.

До впередсмотрящего матроса было метров семь, а Федоров и Соколов стояли с подветренной стороны.

– На каком языке я должен общаться с девушкой Виолеттой? – попробовал уточнить Федоров.

– Девушка говорит только по-испански, но она звала меня Соколом по-итальянски, – немного растерянно заявил Соколов. – По-итальянски – Фалькон или Фалконе. Именно такая фамилия у меня стоит в документах, – буквально через секунду добавил Соколов.

Из люка выглянул матрос, одетый в тулуп, и махнул рукой.

Впередсмотрящий матрос неловко сошел со своего места и враскачку пошел к люку.

С матроса ручьем лилась вода, но он, держась рукой за леер, дошел до Федорова и с трудом поднял голову, взглядом прося разрешения пройти.

– Давай поможем матросу! – приказал Федоров, уступая дорогу свежему матросу, который торопливо шел к месту впередсмотрящего.

С трудом сняв с матроса тулуп, под которым оказался ватник, Федоров помог ему спуститься в люк и только после этого подал тулуп, с которого струями текла вода.

Внизу заорал чей-то сиплый голос:

– Какого черта вы там льете?

– Отставить разговоры! – рявкнул Соколов, первым спускаясь вниз.

Федорова растолкали в четыре часа.

– Вставай, лейтенант! Нас ждут великие дела и незабываемые впечатления! – пообещал Соколов, жестом показывая на небольшой столик, на котором стоял литровый фаянсовый чайник, две кружки, тарелка с тонко нарезанной колбасой и сыром и две тарелки с жареной картошкой с салом.

– Я только в гальюн сбегаю, – попросил Федоров, натягивая гражданские брюки из теплого твида.

По привычке поискав застежки на боку, Федоров чертыхнулся про себя и, найдя пуговицы на поясе, быстро их застегнул.

– Прокол, лейтенант! Большой прокол! Ширинка у тебя ниже живота, – укорил Соколов, усаживаясь на табурет напротив койки Федорова.

– Запомнил, – изменил уставный ответ Федоров, скрываясь в гальюне.

Наскоро плеснув в лицо воды, Федоров почистил зубы, оправился и бегом вернулся в носовой торпедный отсек.

Гул двигателей изменился, и подводная лодка начала делать правый поворот.

Федоров начал быстрее есть, поглядывая на своих спокойно спящих товарищей.

– Не торопись. Сначала лодка остановится, потом спустят надувную лодку, и только после этих действий мы поднимемся наверх, – пояснил порядок операций по спуску на воду шлюпки Соколов, отпивая горячий чай.

Федоров ощупал красивую шерстяную рубашку с накладными карманами и обнаружил справа и слева какие-то пакеты.

– В правом кармане документы, а в левом деньги, – пояснил Соколов, намазывая на хлеб сливочное масло.

– Давайте возьмем с собой спиртовку и котелок. Неизвестно, сколько придется ждать на берегу, а немецкая спиртовка никому ничего не расскажет, – себе под нос буркнул Федоров, замечая, что лодка снова изменила курс и появилась килевая качка, показывающая, что судно разворачивается носом к волнам.

– Если бы я на тебя надеялся, то и тебя бы не было![80] – странно ответил Соколов, кивая на немецкий ранец, стоящий около правой ножки стола.

– Спасибо! Тов… – только начал Федоров, как кап-два схватил своего подчиненного за правую руку. – Все понял, – успел сказать Федоров, как открылся люк и в проеме появился матрос в синей робе и приглашающе махнул рукой.

Около стола появился заспанный Краснов и ошарашенно посмотрел на Федорова и Соколова в гражданских костюмах, которые надевали кожаные куртки.

– Помоги донести вещи до люка! – приказал Соколов, первым направляясь к люку.

Федоров прикинул, что, надев немецкий ранец, проскочить в люк будет проблематично, и взял его в правую руку.

– Держи еще сумку! – напомнил Краснов, кивнув вправо, а сам беря в каждую руку по кожаному чемодану.

Схватив в левую руку сумку, Федоров поспешил к люку.

Глава двадцатая. На самолете по Северной Америке. Остановка на озере. Кречеты и сапсаны

Проскакав двадцать минут по метровым волнам, резиновая лодка причалила к галечному пляжу.

За полминуты выгрузив Соколова и Федорова на берег, лодка дала задний ход и, развернувшись, ушла в море, которое было еле освещено рассеянным лунным светом.

– Организуй чай! – приказал Соколов, доставая что-то из сумки.

Сам Соколов, отойдя от кромки воды на десять метров, широко расставив ноги, поднес какой-то пакет ко рту.

Федорову ничего не оставалось, как в два захода перенести вещи к кап-два и открыть ранец, в котором с правой стороны стояла любимая немецкая спиртовка в металлическом футляре.

Поставив спиртовку прямо на мокрую гальку, Федоров порылся по карманам и, найдя плоскую металлическую зажигалку, зажег фитиль.

С появлением крохотного огонька стало веселей.

Налив из фляжки половину немецкого котелка, поставил его на огонь и протянул к нему озябшие руки.

– Отгороди от моря огонь! – приказал Соколов, вынимая из сумки две алюминиевые палки, заостренные с одной стороны.

Используя вместо молотка полупустую фляжку, Федоров забил палки в гальку и натянул на них темную ткань.

Теперь со стороны моря синий огонек спиртовки виден не был.

– Садись, – мягко предложил Соколов, протягивая Федорову надутый куб с шириной ребра в полметра.

– Не лопнет? – засомневался Федоров, с опаской усаживаясь на странную конструкцию.

– Это немецкие надувные швартовые подушки, – пояснил Соколов, вынимая из бокового кармана два небольших металлических стакана.

Как раз забулькала вода в котелке. Щедро сыпанув в котелок чая, Федоров снял его с огня и только собрался затушить огонь, как Соколов приказал:

– Оставь огонь! С ним не так тоскливо!

– Расскажите об Алеутских островах, – попросил Федоров, передавая стаканчик с горячим чаем.

– Начнем ликбез, – согласился Соколов, отпивая глоток горячего чая.

– Я внимательно слушаю, – подпирая правым кулаком подбородок, ответил Федоров, держа в левой руке стаканчик с чаем.

– Алеутские острова расположены на севере Тихого океана, к юго-западу от Аляски. Раньше Алеутские острова, как и Аляска, принадлежали России, но незадолго до Великой Октябрьской революции этот кусок российской территории был продан Америке.

– Это на ней потом вспыхнула золотая лихорадка, о которой писал Джек Лондон? – уточнил Федоров, давая возможность кап-два глотнуть чая.

Повинуясь кивку Соколова, Федоров снова водрузил котелок на спиртовку.

– Алеутские острова принадлежат самому северному штату – Аляске и состоят из ста десяти островов и множества островков и скал, ограничивающих по дуге с юга Берингово море на протяжении почти двух тысяч километров[81]. Площадь островов почти сорок тысяч километров[82], население чуть больше пяти тысяч человек. Алеутские острова разделяются на четыре группы: Ближние острова, Лисьи острова, Андреяновские острова, Крысьи острова, – рассказывал Соколов, как вдруг зашуршала галька под ногами двух человек.

Видя, что Соколов не дергается, Федоров тоже не стал вставать с места.

В темноте к ним подошли два человека. Один высокий, а второй пониже, но пошире в плечах.

– Мистер Джек? – спросил высокий, подходя к Федорову.

– Сэм? – спросил Соколов, не вставая с места.

– Время не ждет! – не отвечая на вопрос, заявил высокий, подхватывая две сумки.

Федоров одним движением затушил огонь в спиртовке, надев на фитиль колпачок, и только собрался выплеснуть чай из котелка, как коренастый мужик взял котелок и жадно припал к нему, не обращая внимания на температуру.

Соколов тем временем выдернул пробки, и с импровизированных сидений стал с шипением выходить воздух.

Пару минут спустя четверо людей быстро шли по берегу, подсвечивая себе под ноги синим светом.

Пройдя по широкой галечной косе, пришли к озеру, где прямо у пологого берега стоял еле видимый гидросамолет с включенным двигателем.

С самолета был спущен металлический трап, по которому Сэм быстро первым пошел, не оглядываясь на своих пассажиров.

«Я минут пять собирался, а за это время Соколов никак меня не опередил. Что же Сэм и Соколов, по местному имени Джек, делали на островке?» – задал себе вопрос Федоров, понимая, что сейчас, да и вообще задавать вопрос кап-два о задержке не стоит, так как ответа все равно не получит.

Погрузившись в самолет, Федоров и Соколов сели на жесткие металлические сиденья.

В салоне стояло множество деревянных ящиков, на которых было по-русски написано: «Водка «Московская».

«Вот это кино! Самолет везет контрабанду! Московская водка, оказывается, в Америке в цене! Соколов нанял контрабандистов, чтобы проскочить большую часть пути», – понял Федоров, с благодарностью взглянув на своего начальника, а по-американски – босса.

– Гоу! – крикнул высокий, усаживаясь в кресло пилота.

Мотор заработал громче, и самолет легко заскользил по ровной как стекло воде, начиная разбег.

Самолет взлетел и, плавно развернувшись, начал набирать высоту.

– Теперь я тебе расскажу дальнейшие действия, – начал разговор Соколов, придвигаясь к самому уху Федорова. – Долетим с комфортом до американского города Портленд, а там сядем на наш лесовоз и спокойно пойдем в Колумбию как советские моряки, которые вписаны в судовую роль.

– Кто-то у вас очень умный и выкидывает такие фортели, – озадаченно мотнул головой Федоров.

– Тут творится неизвестно что. Надо быть очень осторожными. Работает немецкая, японская, американская и еще бог знает какие разведки! Были случаи, когда японские корабли уводили наши суда, отводили в свои порты и держали их по три-четыре месяца. Наглые, как волки! Сейчас, после выравнивания положения на фронте, японцы стали более лояльными к нам.

– И мы сразу попадем на судно? – спросил Федоров, которому очень хотелось побывать на американской земле.

– Понятия не имею. Может, придется недели две пожить в городе, – последовал быстрый ответ Соколова по имени Джек.

– Расскажите, что это за город, – попросил Федоров, прижимаясь к своему боссу.

– Город Портленд расположен на реке Уилламетт, в месте ее слияния с рекой Колумбия. Более населенная часть города практически упирается в горы Уэст-Хиллс. Часть города продолжается за этими горами и доходит до штата Вашингтон, – моментально начал рассказывать Соколов, обладающий поистине энциклопедическими знаниями.

– В каком штате расположен город? – задал наводящий вопрос Федоров, кидая взгляд в самолетный иллюминатор.

Под крылом самолета, который шел на высоте метров пятисот, расстилалась свинцовая вода, по которой бежали небольшие волны без белых барашков. Больше ничего интересного внизу видно не было, и Федоров все внимание переключил на своего соседа.

– Портленд находится в штате Орегон. Собственно говоря, город Портленд состоит из трех городов: сам Портленд, Восточный Портленд и город Албина, которые в тысяча восемьсот девяносто первом году были объединены в один город. Сам Портленд разделен на пять частей: Юго-Запад, Юго-Восток, Северо-Запад, Север и Северо-Восток. Улица Бернсайд разделяет северные и южные районы, а река Уилламетт разделяет восточные и западные части города. Река сворачивает на запад от улицы Бернсайд, и через пять кварталов части города разъединяет авеню Уильямс, – остановился Соколов, предлагая Федорову задать новый вопрос.

– Чем еще славен город Портленд? – спросил Федоров, не преминув воспользоваться предоставившейся возможностью.