Рота особого назначения. Подводные диверсанты Сталина Сарычев Анатолий
– Думаю, что можешь пить спокойно. До погружения еще минимум часов шесть, – выдал Соколов, чокаясь с начальником склада.
– Лосося полутораметрового подбил! – гордо выдал начальник склада, выпячивая грудь.
– Не может быть! – замотал головой Федоров, пытаясь прочитать надпись мелким шрифтом ниже странного слова «Водка».
Федоров не понимал, что так его насторожило в надписи на бутылке.
И чуть при всех не хлопнул себя кулаком по лбу: надписи были написаны старым шрифтом с ятями!
– Ласты были изобретены великим Леонардо да Винчи еще в тысяча четыреста восемьдесят восьмом году! Но только я знаю, что еще раньше аборигены островов Тихого океана делали ласты, сплетенные из тростника! – поднял вверх указательный палец правой руки толстяк.
– В моря ходил? – спросил Соколов, подливая в стакан толстяка виски.
– Пятнадцать лет на торгашах мотался от мыса Бурь[92] до Мокрого Треугольника! – похвалился толстяк, отпивая сразу половину стакана и тут же продолжая рассказ, который с напряженным вниманием слушали все присутствующие: – Первым европейцем, занявшимся изготовлением ласт, был француз Луи де Корпье. С тысяча девятьсот двадцать седьмого года, пять лет Корпье бился над созданием ласт, которые сам изобретатель назвал лопастями. И никто не заинтересовался этими изобретением, пока в тридцать восьмом году американец Оуэн Черчилль, кстати, олимпийский чемпион по парусному спорту, отдыхая на Таити, не обратил внимание на местных ныряльщиков, на ногах которых были тростниковые ласты. Он купил несколько пар у аборигенов за бесценок, привез их в Америку и занялся усовершенствованием. Через год появились вот эти образцы, которые испытывали Джонни Вейсмюллер и Кларенс Крэбб[93]. Ласты олимпийским чемпионам понравились. Затем Черчилль купил патент у Карпье и начал массовый выпуск ласт. Но опять прокол! Сбыта не было! Населению Америки совсем были не интересны ласты, несмотря на большую рекламную кампанию! Зато ластами заинтересовались военные моряки и закупили у Черчилля целых двадцать пять тысяч пар!
– Откуда ты это знаешь? – как бы невзначай спросил Соколов, снова подливая толстяку виски.
– Черчилль – мой друг, и мы с ним открыли два магазина по продаже ласт! Хотите, я вам покажу магазин? – неожиданно предложил толстяк.
– Хотим! – сразу завопил Федоров, которому очень хотелось посмотреть не только город, но и магазин, где продаются такие замечательные ласты.
– Тогда едем! – решил толстяк и неловко махнул рукой.
Тотчас появился толстый моряк и вопросительно посмотрел на начальника склада.
– Подгони новый пикап. Мы на нем едем в город! – приказал толстяк, с трудом вставая из-за стола.
Федоров с Соколовым незаметно переглянулись.
И, как оказалось, не зря!
Еще одно незаметное движение правой руки толстяка, и второй матрос исчез в глубине склада.
– Фил! Распишись на накладной! – пьяно пошатываясь, попросил толстяк, ловко выдергивая из-под пачки бумаг, лежащих на подоконнике, лист, густо исписанный чернильными строчками.
Соколов, пьяно пошатнувшись, оперся на стол, успев бросить на Федорова предупреждающий взгляд.
Выпрямляясь, Соколов соединил на секунду указательные пальцы обеих рук[94].
Федоров утвердительно кивнул, показывая, что он знак понял.
Зарычал мощный мотор, и, выглянув в окно, Федоров увидел вчерашний пикап, в который грузили большие брезентовые мешки.
«Толстяк заодно хочет вывезти со склада кучу водолазного оборудования», – понял Федоров, обнаружив, что автомобиль перекрашен в зеленый цвет и на нем стоят номера американской армии[95].
«На ходу подметки рвут союзнички! У таких грех не спереть пару гидрокостюмов!» – решил Федоров, которого немного мучили угрызения совести.
Аккуратно сложив подписанную Филом накладную в красивую кожаную папку зеленого цвета, толстяк спрятал ее под бумаги на подоконнике и только после этого протянул правую руку в сторону двери, предлагая всем присутствующим идти на выход.
Первым выйдя из кандейки, Федоров ускорил шаг и, оказавшись вдвоем с Соколовым между стеллажами, быстро проговорил:
– В пикапе было полно оружия! Под передней панелью, под сиденьями!
– Сядем в пикап, постарайся незаметно проверить! – приказал Соколов и остановился около стеллажа, рассматривая толстый прозрачный пакет с какой-то одеждой.
Вынув из пакета длинные трусы из зеленой материи, Соколов стал внимательно их рассматривать.
Федоров тоже взял пару и сразу обратил внимание на широкий пояс с резинками и тремя глубокими карманами: двумя по бокам на бедрах и одним сзади, в которые так удобно складывать находки на дне.
Тут подошел толстяк и, взяв трусы из рук Федорова, пояснил:
– Это специальные трусы для легководолазов, которые ныряют в теплых морях!
– Думаю, такие трусы будут хорошо продаваться! – уверенно заявил Соколов.
– Кинь десять упаковок в машину, – не оборачиваясь, бросил начальник склада.
Мгновенно появившиеся упитанные матросы стали быстро сгружать со стеллажей упаковки с понравившимися Федорову трусами.
– Я вам подарю последнее изделие нашей промышленности: нейлоновые трусы! – проявил жест невиданной щедрости толстяк, выдергивая из второго ряда толстую упаковку.
Открыв клапан упаковки, толстяк жестом фокусника выдернул две пары зеленых трусов и подал их Соколову и Федорову.
Взяв в руки невесомую ткань, Федоров обнаружил сзади карман и поднял взгляд на толстяка, ожидая разъяснений.
– Если ты занимался плаванием, то помнишь, что, находясь долгое время в воде в шерстяных плавках, ты растираешь себе ноги и, соответственно, теряешь боеспособность. А в этих трусах стоит тебе выйти на воздух, как они становятся сухими! – поднял руку толстяк, жестом подзывая своего подчиненного. Ткнув пальцем в упаковку, бросил на ходу: – Десять пачек! – и быстро пошел к выходу.
Сев на водительское место, толстяк жестом указал на два свободных места рядом с собой.
В это время в кузов закинули еще один брезентовый мешок.
Заведя мотор, толстяк дал ему с минуту поработать и резко рванул с места.
С визгом прокрутилась резина колес, и пикап понесся вперед.
Осторожно втянув носом воздух, Федоров почувствовал запах паленой резины.
Пикап быстро объехал пакгауз и остановился, одновременно с остановкой толстяк нажал клаксон.
Раздался громкий звук сигнала, от которого у Федорова заболели уши.
Ворота распахнулись, и автомобиль выехал на дорогу.
За углом второго пакгауза дорога свернула налево и уперлась в высокие металлические ворота, которые быстро открывали два морских пехотинца.
– Мою машину все знают и пропускают, не спрашивая документов! – похвалился начальник склада, еще увеличивая скорость.
Широкая пустая дорога с покрытием из гудрона была разделена белой полосой.
Справа и слева мелькали одно– и двухэтажные деревянные домики, огороды и огромные щиты рекламы со странными, на взгляд Федорова, надписями: «Берегите горючее!», «Не забывайте беречь покрышки автомобиля!».
– Здесь живут практически все жители Портленда. В самом городе преимущественно офисы, конторы, магазины, зрелищные заведения, – пояснил толстяк, сворачивая налево.
Пошли трех– и пятиэтажные здания, а вот улицы, в отличие от пригородных, были сильно замусорены окурками, апельсиновыми корками, бумажками от конфет и шоколадных батончиков.
Толстяк снизил скорость и теперь ехал не больше тридцати миль в час, как показывала стрелка спидометра.
На многих окнах домов были прикреплены небольшие листики бумаги, на которых на белом фоне в красной окантовке было нарисовано по несколько черных пятиконечных звездочек.
– Что за листочки, наклеенные на окнах? – спросил Федоров, вертя во все стороны головой.
– Количество звездочек показывает, сколько членов семьи защищает Америку! – гордо сказал толстяк, сворачивая налево.
Еще двести метров, и пикап остановился возле кирпичного пятиэтажного здания, весь первый этаж которого занимал магазин, на котором горела неоном надпись «Рыбак».
Едва автомобиль остановился, как из него выскочили десять человек и выстроились около входной двери.
Толстяк величаво прошел сквозь строй и, остановившись около входной двери, жестом пригласил Федорова и Соколова следовать за собой.
В стеклянном отражении окон Федоров увидел, что, как только они покинули пикап, служащие, как по команде, бросились к автомобилю и быстро начали его разгружать.
В огромном зале, уставленном всевозможным рыбацким оборудованием, было полно стеклянных стеллажей и прилавков, где лежало, висело и стояло все, что нужно человеку для рыбалки, начиная от крючков и кончая небольшими катерами и «Виллисами».
Федоров сразу подошел к стенду с ластами, масками, гидрокостюмами, грузовыми поясами.
А вот на соседний стенд с автономными кислородными аппаратами замкнутого цикла пока не стал обращать внимания, решив оставить его на потом.
– Если мы откроем в Монтевидео такой же магазин, то это будет неплохим прикрытием для нашей работы. Можно и под воду ходить, и оборудование без всяких вопросов перевезти, – предложил Федоров, беря в руки аппарат Момсена с соседнего стеллажа.
– Хорошо мыслишь, юноша, – похвалил Соколов, гладя подушечками пальцев аппарат Ламбертсена, висевший рядом.
– Я бы надел аппараты на манекены! И тогда каждый покупатель будет видеть, как он сам смотрится в этом аппарате, – предложил Федоров, не замечая, как к ним сбоку подошел начальник склада, который прямо светился улыбкой.
– Я согласен дать вам товаров на пятьдесят тысяч долларов! – сделал неожиданное предложение начальник склада, внимательно смотря на Соколова.
– На двадцать тысяч долларов я у тебя сейчас куплю товара! И все вместе сорокафутовым контейнером ты отправишь в Буэнос-Айрес! Это реально? – спросил Соколов, вынимая из кармана толстую пачку долларов, перевязанную двумя желтыми резинками.
– Пойдемте в мой кабинет и там решим все вопросы! Не стоит показывать в зале такие огромные деньги! Портленд – все-таки портовый город, – напомнил начальник склада, решительно беря Соколова под локоть.
– Я хотел походить по магазину и посмотреть товары! Вы разрешите? – протянул Федоров, которому совершенно не хотелось уходить в кабинет.
– У меня в кабинете есть все каталоги и прайсы! – настойчиво заявил толстяк, начиная движение вперед.
Через два часа все документы были составлены и подписаны, а пикап тронулся в обратный путь.
Портленд, едва сумерки опустились на город, полностью преобразился.
Улицы, по которым не торопясь двигался пикап, были заполнены фланирующей толпой американцев.
Зажглась яркая, многоцветная реклама кинотеатров, отелей, магазинов. Со всех сторон сверкали надписи и рисунки, приглашающие курить сигареты «Честерфилд», покупать облигации военного займа, пить самый лучший напиток «Кока-кола».
Была, правда, и реклама военного образца, которая уговаривала американцев, и вкупе с ними Федорова и Соколова: «Покупайте только то, в чем вы нуждаетесь!», «Платите ваши старые долги!».
«А у нас в городах затемнение и свет на улицах не горит! Может, только в сибирских городах!» – с какой-то неожиданной злостью подумал Федоров, сохраняя каменное выражение лица.
Еще сорок минут езды, и пикап остановился перед знакомым пакгаузом, а через пять минут катер вместе с Соколовым, Федоровым и Фредом отчалил.
Глава двадцать четвертая. Ночное погружение
Едва катер причалил к ярко освещенному эсминцу, как Федорова, Соколова и Фреда позвали в рубку, по которой нервно ходил командир корабля.
– Пойдешь под воду? – спросил командир, впиваясь глазами в лицо Федорова.
Выдержав десятисекундную паузу, во время которой внимательно прислушивался, Федоров решительно ответил:
– Пойду!
– Начинайте готовиться к погружению! – дал отмашку командир.
Федоров поднял руку вверх и спросил:
– Разрешите мне самому командовать погружением!
– Командуй! – махнул рукой командир эсминца.
– Фред! Ты идешь под воду в скафандре и будешь страховать меня снизу! Фалко! Страхуешь сверху! Под воду не лезь! Командир! Через пять минут после ухода водолазной беседки под воду начинаете интенсивно работать рулем! Связь через Фреда! – распорядился Федоров, начиная поворачиваться через правое плечо.
– Разрешите вопрос, сэр мастер-водолаз? – ухмыльнувшись, спросил командир.
– Слушаю, кэп! – сделав подобие стойки «смирно», ответил Федоров.
– Ты сможешь осмотреть подводную часть корабля? – серьезно спросил командир, напряженно всматриваясь в лицо Федорова.
– Мне нужно будет два часа, новый кислородный баллон в воздушный аппарат и телефон на плотике или тросовой подвеске, в полуметре от поверхности воды! – поставил условие Федоров.
– Будет исполнено! – отдал честь командир, бросая руку к непокрытой голове.
Федоров непроизвольно тоже кинул руку к голове, но в конце движения чуть растопырил пальцы, демонстрируя свою гражданскую принадлежность.
Десять минут спустя Федоров и Фред, сидя в водолазной беседке, были подняты с палубы.
К ноге Федорова был пристегнут водолазный нож, а в руке – мощный фонарь в герметичном исполнении.
Едва вода покрыла водолазов до пояса, Федоров начал работать.
Направив луч света на корму корабля, он стал внимательно смотреть на нее.
Увидев перо руля, Федоров выкинул руку вперед со сжатыми пальцами[96].
Водолазная беседка, пройдя вниз еще полметра, остановилась.
«Надо учитывать инерционность беседки и исполнителей и давать команду раньше!» – отметил Федоров, соскальзывая со своего места.
Вода прекрасно держала, а во французском гидрокостюме было холодно только первые пять минут. Вода внутри гидрокостюма согрелась, и теперь Федоров чувствовал себя вполне комфортно и мог свободно двигаться, не связанный с кораблем воздушными шлангами.
Оттолкнувшись от сиденья, Федоров всплыл и начал двигаться в сторону корабля, медленно работая ластами.
А когда проплыл пять метров, то совсем согрелся и, светя фонарем перед собой, казался единственным человеком в море.
«Какие молодцы лягушатники! Какой прекрасный гидрокостюм придумали!» – похвалил французов Федоров, подплывая к перу руля, который медленно пошел влево.
Послышался еле слышный скрип.
Держась рукой с фонарем за перо руля, Федоров приблизил голову к обшивке корабля.
Снова послышался скрип, похожий на трение металла по металлу, который раздавался от пера руля.
Зажав фонарь под мышкой, Федоров вытащил кусок мела из кармашка на грузовом поясе, в который раз дав себе зарок сделать небольшую сумку, в которую можно будет складывать небольшие нужные под водой вещи.
Поставив два креста в том месте, где раздавался странный скрип, Федоров внимательно прислушался, но ничего, кроме далекого стаккато отбойного молотка да комариного звука какого-то высокооборотного движка, слышно не было.
«Звуки в воде летят намного быстрее, чем в воздухе. А в металле еще быстрее», – вспомнил Федоров, убирая мел в кармашек на грузовом поясе.
Перо руля тем временем оставалось неподвижным.
«Еще пару минут жду движений руля, а потом поплыву наверх! На флоте всегда говорят «ходить», а тут я употребляю слово «плыть», и ничего! Совсем не царапает не только душу, но и голову! Хотя уместнее применять слово «летать»!» – вспомнил Федоров свои ощущения при плавании в ластах и с автономным «DESCO»[97], как было написано на легочном мешке.
От нечего делать Федоров посмотрел на корпус судна над собой и обнаружил трещину, которую отметил двумя большими крестами мелом.
«Надо бы все судно внимательно просмотреть! То там, то тут обнаруживаются трещины! То ли металл плохой, то ли трещины из-за вибрации винта пошли», – прикидывал Федоров, смотря, как шевельнулось перо руля, начиная движение влево.
Подплыв ближе, Федоров внимательно прислушался и снова обнаружил скрип именно в том месте, которое первый раз отметил крестами.
Обведя кресты окружностями, Федоров не торопясь развернулся и двинулся к водолазной беседке, медленно работая ластами.
Приземлившись к водолазной беседке, в которой по-прежнему сидел Фил, Федоров протянул правую руку вперед, кулак был сжат и отогнут большой палец, показывающий наверх[98].
Сам Федоров уселся в беседке напротив Фила и блаженно вытянул ноги.
Через минуту беседка плавно пошла вверх.
Спустя три минуты, сняв ласты, Федоров первым вступил на палубу и только примерился снять гидрокостюм, как подбежавший матрос передал приказ:
– Командир просит вас срочно прибыть в рубку!
– Помоги снять аппарат, – попросил Федоров, отмечая трех водолазов в тяжелых скафандрах, стоящих в пяти метрах от только что поднявшейся водолазной беседки.
Да и трудно было не заметить водолазов.
Толстый жгут воздушных шлангов тянулся по палубе, а в десяти метрах дальше по правому борту стоял и работал большой воздушный компрессор, к которому шланги и тянулись.
Все трое водолазов стояли без шлемов и чего-то или кого-то ждали.
А вот четвертый, пустой, скафандр говорил о том, что на эсминец прибыли чужие водолазы, которым предстоит ночное погружение.
Да и сварочное оборудование, сложенное у левого борта, сказало Федорову, что, скорее всего, сварочные работы начнутся прямо сейчас, не дожидаясь светлого времени.
Сняв ИДА[99], Федоров опустил его на палубу и неторопливо пошел за матросом.
Едва Федоров переступил ярко начищенный комингс, как снова увидел толпу людей.
«Не рубка, а плацкартный вагон», – оценил наполненность рубки Федоров.
В рубке, кроме уже знакомого старпома, командира и Соколова, находился здоровенный мужик, ростом под два метра, одетый в водолазное белье, который с интересом смотрел на Федорова.
– Докладывайте, Серж! – приказал командир, впиваясь глазами в лицо Федорова.
– Джаст момент, кэп! – неожиданно вмешался водолаз и, вручив Федорову горячую кружку, усадил за штурманский столик, бесцеремонно согнав со стула Соколова.
Отхлебнув глоток чая, Федоров благодарно кивнул и начал говорить, понимая, что рассказ предназначен в основном для водолаза:
– Нашел две тонкие нитяные трещины, которые отметил меловыми крестами. Одна на судне, где-то в середине, а вторая на корме. Скрежет при работе рулевой системы в районе пера руля! Два раза слышал, а потом руль перестал двигаться, – закончил Федоров свой рассказ, откидываясь на маленькую спинку стула.
– Ты сможешь показать места трещин в листах? – спросил командир, подходя к сидящему, свесив руки между колен, Федорову.
Федоров попытался встать, но водолаз положил тяжеленную руку ему на плечо, спросил, не обращая никакого внимания на капитана:
– Сколько раз ты сегодня погружался?
– Два раза, – честно ответил Федоров, закрывая глаза от усталости.
– Второе погружение – полтора часа в легком оборудовании на кислороде. Это много для одного человека, – задумчиво заметил водолаз и, круто развернувшись к капитану, закончил: – Сами разберемся!
– С ним ходил наш корабельный водолаз, – заметил капитан, переминаясь с ноги на ногу.
– Корабельный дайвер ходил в скафандре? – спросил водолаз, обращаясь к сидящему, опустив плечи и руки, Федорову.
Сил отвечать совсем не было, и Федоров просто кивнул.
– Сержу надо обязательно отдохнуть! – решил водолаз и, никого не спрашивая, сделал первый шаг.
– Я на пере руля кресты обвел кругами, – еле слышным голосом напомнил Федоров.
В знак того, что он услышал последнюю фразу, водолаз кивнул и широкими шагами вышел из рубки.
– Разрешите отвести моего дайвера в каюту? – спросил Соколов, становясь по стойке «смирно».
– Ведите, – разрешил командир, устало махнув правой рукой.
Глава двадцать пятая. Поучительная беседа с командиром эсминца. Неожиданное предложение
Проснулся Федоров от негромкого голоса Соколова:
– Вставай, Серж! Через пять минут придет командир эсминца! – Соколов тряс его за правое плечо.
С трудом разлепив глаза, Федоров первым делом посмотрел на иллюминатор и, обнаружив за стеклом темень, недоуменно перевел взгляд на Соколова.
– Быстро в душ! Через минуту должен быть как огурчик! – приказал Соколов, осторожно поднимая Федорова.
Все тело болело, и голова кружилась.
Соколов обнял Федорова за талию и осторожно повел в душ.
Только перед дверью душевой Федоров обнаружил, что он абсолютно обнажен.
– Почему я голый? – только успел спросить Федоров, как его втолкнули под включенный холодный душ.
Минуту постояв под ледяным душем, Федоров пришел в себя и только расправил плечи, как обнаружил, что болит все тело, от кончиков пальцев ног до волос на затылке.
Наскоро намылившись, Федоров смыл с себя мыло, выключив воду, секунд десять неподвижно постоял, чувствуя, как с тела стекают струйки воды.
– Торопись, Серж! Капитан ждать не должен! – поторопил Соколов, выдергивая Федорова из душа.
Усадив Федорова на койку, Соколов кинул на плечи большое махровое полотенце, сунув конец в правую ладонь.
Федоров сфокусировал взгляд, ведя головой за источником запаха.
На столе уже стояла спиртовка, на которой устроилась железная кружка.
Метнувшись к спиртовке, Соколов сыпанул в нее жменю кофе, сделал шаг и, оказавшись у койки Федорова, начал его интенсивно вытирать, не сводя взгляда со спиртовки.
Едва кофе зашипел, как Соколов метнулся к столу и, мигом сдернув кружку со спиртовки, поставил на стол.
Федоров ошарашенно мотал головой, не в силах понять, где он находится.
Быстро вытерев Федорова, Соколов одел его и, усадив на койку, в минуту надел американские ботинки, споро их зашнуровав.
Разлив кофе по железным стаканам, сунул один Федорову, плеснув в него из плоской металлической фляжки.
– Мне же нельзя! Вдруг придется идти под воду? – попробовал отказаться Федоров, отхлебнув глоток.
Жидкий огонь пронесся по гортани, пищеводу и скользнул в живот, угнездив в нем маленькое солнце.
В голове моментально прояснилось, и Федоров замотал головой, первым делом взглянув на наручные часы, которые показывали три часа ночи.
«Выходит, я спал всего полтора часа! При таких нагрузках моему организму требуется полноценный отдых. И поэтому я себя так отвратительно чувствовал! А я уже начал грешить на кессонку!» – с облегчением понял Федоров, у которого моментально повысилось настроение.
– Чует мое сердце, что в этом городе ты больше нырять не будешь, – только успел сказать Соколов, как в дверь коротко стукнули.
– Ком ин! – предложил Федоров, ставя свой стаканчик с кофе на стол.
Вошел капитан и с места в карьер сделал замечание:
– Варите кофе на открытом огне? Нарушаете пожарную безопасность!
– Вам налить кофе? – спросил Соколов, вынимая из сумки еще один железный стакан.
– И коньяка добавь! – сварливо заметил капитан, присаживаясь на койку Соколова.
– Ноу проблем, – согласился Соколов, добавляя из фляжки ароматную жидкость.
Залпом выпив кофе, капитан поставил стакан на стол и, внимательно посмотрев на Федорова, внезапно спросил:
– Не желаешь вступить в американскую армию, дайвер?
Федоров открыл рот, не зная, что ответить на внезапный вопрос.
Переведя взгляд на Соколова, Федоров первый раз за все время знакомства с ним отметил на лице кап-два растерянность.
Приходилось отвечать самому. Сильно затягивать с ответом было нельзя, кэп мог обидеться. А обида капитана эсминца могла дорого обойтись путешественникам.
– Присвоим тебе уорент-офицера[100], а потом и лейтенанта получишь, – уверенно предложил капитан, со снисходительной улыбкой смотря на Федорова.
«А, была не была! Один раз живем. Попробую отказаться», – решил про себя Федоров, отпивая глоток остывшего кофе с коньяком и понимая, что от его ответа зависит выполнение важного правительственного задания.
– У меня, пардон, у нас очень выгодный контракт на подводно-изыскательские работы в Южной Америке. Работы на месяц-полтора, а вот потом я готов надеть военную форму и встать под американский флаг! – выдал Федоров, смотря честными глазами на капитана.
– Очень хорошо! Пока твои документы будут проверяться, как раз пройдет три месяца, – успел сказать капитан, как послышался резкий визг, от которого заболели зубы.
Соколов встал и зажег спиртовку, сходил в душевую и, принеся кружку воды, поставил на спиртовку, делая вид, что не замечает укоризненного взгляда капитана.
Усевшись на койку рядом с капитаном, Соколов развел руки в стороны, показывая, что больше ничего не может сейчас сделать.
Дождавшись, пока закипит вода, снова кинул в кружку кофе и уселся рядом с капитаном, чтобы через десять секунд встать, снять кофе с огня и начать разливать по стаканам.
А тут и зверский шум закончился.
– Это водолазы закончили шлифовать сварочные швы, – пояснил капитан источник сильного шума.
– Вы уже закончили ремонт судна? – удивился Федоров, беря в правую руку стаканчик с кофе.
– Водолазы обещали к пяти утра закончить работы! – торжественно объявил капитан, выкладывая на стол один бронзовый болт и пачку стодолларовых купюр.
– Что за болты? – не удержался от вопроса Федоров, понимая, что если на стол выложили вещь, то не просто так и ее можно взять в руки.
– Водолазы вырезали отверстие в пере руля и обнаружили, что два бронзовых болта подшипника сорваны и их концы выходят между пером и рамой рудерпоста. Каждый из них при сотрясении мог вывести из строя весь рулевой узел. Ты сэкономил мне кучу денег и самое главное – время! Вот деньги, а время я вам верну! – С жестом фокусника командир положил на пачку денег визитную карточку, на которой было ручкой написано слово «COSTA».
Федоров сделал недоуменное лицо, на что командир, встав, пояснил: