Пути миров: Вихрь пламени Макс Каменски

   Мы с другими воинами переглянулись. Уже все это звучало сомнительно. Не сказочки ли все это были? Не заведут ли нас в ловушку?

   - Тогда позволь передать Замерзшим богам нашего брата. И мы двинемся в путь, - сказал Хегельберг. Харольд не возражал.

   Я на всякий случай припомнил место, рядом с ледяным местом, в котором отправили в последний путь воина Катарю. Обязательно проверю, что с ним сталось. Впрочем, для этого у меня, как оказалось, было больше, чем нужно случаев.

   Напали на нас уже ближе к вечеру. И да, это была засада. Благо мы приготовились к этому, незаметно для наших "друзей" немного отдалив часть дружины. Я же шел в первой части, в первых рядах. Первым же и получил стрелу, благо в щит. Враги засели за огромным валуном и бросились на нас, когда мы проходили мимо. Часть из них, кто потрусоватее, стреляли из луков. Мы, ульфагорцы, луков не любили. И не щадили тех, кто их использует, даже если те сдавались.

   Режеволосый с дружками, естественно, развернулись против нас, стоило только появится их псам. Но мы все ожидали чего-то подобного. Нас сказками про мертвяков не удивишь. Первого врага я убил щитом - хорошенько вмазав ему промеж глаза, да так, что хруст было слышно на всю округу Холодной реки. Второй попытался достать меня топором сверху вниз, но я срубил древко мечом, затем быстро крутанул клинок, целясь неприятелю в голову, но тот присел и лезвие лишь срезало ему ухо. Он застонал и попятился. В этот же момент один из наших собратьев проткнул его копьем. Третьим мои врагом стал лучник, стоявший в нескольких шагах от меня и нагло расстреливавший наших братьев. Я кинулся на него, ревя как беар, и он попытался удрать, но бросил ему в затылок щит, удачно попав. Добивать лежачего было неправильно. Но это был трусливый пес, поэтому я вспорол ему брюхо, и его истошный вопль прямо таки-таки был усладой для моих ушей. Надо сказать, гоняясь за врагом, я несколько отошел от общей свары и стал отличной мишенью для стоявших на валуне лучников, но подоспела вторая часть нашего воинства, и стрелкам явно стало не для меня.

   Я же различил рыжеволосого, который орудовал двумя топорами, и разделал уже двух ульфагорцев. Это так разозлило меня, что я, очертя голову, даже забыв про щит, бросился на врага и чуть не получил в висок его быстрым топориком - повезло, что я удачно перехватил его руку пониже локтя, а затем со всей яростью ударил его лбом в нос - назвавшийся Хегельбергом рухнул в снег как подкошенный. Однако когда я вонзил меч в его грудь, он очнулся, чтобы прохрипеть и посмотреть в мои глаза. К этому времени бой принял для врагов совсем худой оборот - наше подкрепление сильно сбило противника столку, их лучников окружили и постепенно постаскивали с валуна. Хотя, гады, все же убили парочку наших, пока те лезли к ним. Однако трусость всегда наказуема - стрелков перебили, их мольбы никто не слушал.

   Бой постепенно закончился. В живых оставили двоих врагов, которых с пристрастием допросили. Несмотря на свою храбрость, мало кому удается держать язык за зубами, когда тебе заживо отрезают пальцы и конечности. Их в итоге зарезали, но все же добились сообщения о том, что все, кто пал здесь - были гарнизоном Вальмара. В него мы и поспешили быстрым шагом, прибыв к вечеру. Замерзшим богам придали только погибших из числа своих воинов, врагов же оставили на пожрание беарам и вольфам. Надо сказать, в этот момент у меня промелькнула успокаивающая мысль, что так хотя бы наши погибшие действительно успеют уйти к Замерзшим богам.

   Мы устали, быстро двигаясь среди снега к деревне, и ожидали, что нас хорошенько напоют и приласкают тамошние девы, ведь после победы Вальмар стал нашим хоттом. Но встретила нас только тишина и пустые хибары. Деревня была мертва и, судя по всему, уже не один день и даже не неделю.

   Харольд смутился, долго держал совет с вязанными братьями, но было решено, что среди ночи держать путь опасно. Хотя не менее опасно было оставаться и в деревне - возможно, это была очередная ловушка. Поэтому размещаться в одном месте мы не решились - разошлись по местным избам, разожгли в них очаги. Несколько из нас осталось сторожить деревню и ждать врага. Признаться, нам было совершенно не по себе. Однако ночь прошла тихо.

   На утро вождь долго держал совет с нами. Никто не знал, как поступить правильно. Двигаться ли дальше к Катарю, которое, судя по всему, было нам враждебно и хотело попытаться счастья набега, прослышав про нашу свару с Армигором. Либо же вернуться домой и подождать развития событий. За последнее активно выступал Сейди, старый воин, возраста схожего с моим отцом. Но еще полный сил.

   Однако большинство воинов рвалось в драку - чего уж скрывать, я тоже не видел много чести в том, чтобы отсиживаться вместе с бабами по хатам. Поэтому решено было вступать к Катарю.

   Высланные вперед разведчики вернулись, когда мы были на полпути к деревне. Счастье было с нами - наши лазутчики перехватили вражеских, поэтому мы могли подобраться к врагу очень близко, прежде чем он поймет, что твориться неладное. Мы действительно подобрались близко - враг только-только забегал, собираясь, когда мы практически вошли в деревню. Несколько групп плохо вооруженных мужчин попытались с нами сражаться, но вышло это у них скверно - мы были разгорячены и злы, поэтому поубивали всех до единого.

   Остальных вояк мы частично порезали прямо в хатах, некоторую часть пощадили и вывели на тинг. Пока зачищали деревню, мы были удивлены, что практически все женщины и дети сидели в хатах на цепях. Стариков вообще не было, а на хоннме стояло несколько бревен, измазанных кровью. Рядом застыли огромные чугунные чаны, переполненные чем-то дурно пахнувшим. Я ткнул в один из них мечом и сразу даже не понял, что на поверхность всплыла... распухшая рука! Вождь тоже заметил это и велел опрокинул чаны - на землю вылилась жижа вместе с руками, ногами и головами множества мертвецов. Зрелище было настолько ужасное, что мы с братьями не удержались и блевали прямо там же.

   После того, как вся деревня была зачищена, вождь принялся за допрос пленных. Надо сказать, особо говорить они не желали, тогда Харольд велел резать им пальцы. Однако из одного из домов выбежала женщина, крича и требуя остановится. Все её руки были в крови и в следах от цепей.

   Сначала мы не поняли, что она требует и что говорит. Но затем разобрали среди её стенаний и воплей, что она просит ей самой дать нож - она будет резать наших пленников сама, как они резали её мужа и сыновей, её дочерей. Сказанное так шокировало нас и даже вождя, что мы не сразу отреагировали, когда женщина выхватила у одного из наших воинов кинжал и набросилась на пленника, нанося ему множественные удары. Тот вопил и молил о пощаде, но в итоге захлебнулся кровью. Только тогда Харольд велел остановить безумную и принялся уже за её допрос. Впрочем, она говорила все сама.

   Из того, что рассказал рыжеволосый многое было правдой, не до конца правдив был лишь конец истории - воины Катарю не сбежали в Вальмар. Их всех до единого перебили те, кто пришел из Ледяных лагун. И это не были мертвецы - очень даже живые люди. Да только не из деревень тех мест. А совсем из другого места.

   - Это люди, пришедшие из-за Орлиных гор. Это отбросы, отшельники, предатели веры и своего племени. Изгои, - шипя от ненависти, говорила женщина. - Они не знают ни богов, ни чести - на всех их лицах метка Огненного рока. И он призвал их к себе, победив Стражей Зимы.

   - Да что ты говоришь, женщина? - разгневался вождь. - Стражи Зимы сильнее любой дружины!

   - Были. Пока некто с запада не присел мор и смерть, - шикнула женщина. - Ведь мертвяки - это не сказки, вождь. Они действительно были, пришли вместе с черными ведунами в ту проклятую ночь. Куда они делись, никто не знает. Но их видел и мой муж. И сын мой. А затем... они тоже восстали.

   - Да ты безумна! - угрожающе надвинулся на неё Харольд.

   - Спроси у любой, что сидит на цепях. Эти нелюди варили нас одну за другой в этих чанах, творя своё черное колдунство, а затем наши мужи и сыновья вставали, хотя до этого лежали бездыханно со вскрытыми глотками!

   - Все, что она говорит правда? - обратился к пленным Харольд.

   Они молчали.

   - Кто вы? И откуда? - схватив одного за воротник, вскричал вождь.

   - Оттуда, куда скоро ты сам отправишься! - сквозь зубы ответил ему тот. Вождь с размаху дал наглецу в ухо и тот мешком упал в снег.

   - Освободите всех женщин и отдайте им этих тварей на их суд, - приказал вождь. - Пусть они утолят свою жажду мести.

   Надо признать, вопли заживо разрезаемых людей стояли в моих ушах еще долго.

   Мы заночевали в Катарю, удвоив дозоры и не снимая с себя оружия. Вождь же собрался с вязанными братьями в Доме Празднеств этой деревни и слушал рассказы опьяненных кровью женщин. Затем, видимо, он вместе с братьями утешал их. Мы же сидели по хатам и в большинстве своем молчали. Все услышанное и произошедшее за последние дни нас сильно смущало и сбивало толку. Мне же еще более было не по себе, вспоминая Хека. Мои мысли также убегали к Ёул и Истре. Неужели, если боги существуют, они могут допускать подобное? И что же? За свое бездействие они требуют боли наших любимых женщин? Они что? Имеют право даже забирать их жизни за наши прегрешения? А что же они дают нам взамен? Если даже не могут забрать наших славно павших собратьев?

   С этими мыслями я заснул в смутах. И проснулся от воплей и криков. И надо сказать, что очень вовремя. Я успел уже подняться вытащить из ножен меч, когда в избу ворвался с диким воем человек. Во всяком случае таким я его считал, поэтому привычно действуя боднул его плечом, сбивая с ног, а затем пригвоздил к полу ударом клинка сверху вниз. Да только когда враг вместо привычного вопля издал какое-то сдавленное грудное рычание, я присмотрелся к нему получше и обомлел: у неприятеля половина черепа была... костяком. А глаза... глаза горели мертвым, багровым светом. Который совсем не собирался угасать. Рядом со мной встали другие братья. В том числе старик Сейди.

   - А ну, дай-ка я, - сказал он и играющим взмахом секиры снес голову мертвяку. Та откатилась в сторону и замерла в углу. Глаза потухли.

   - Так будет вернее, - хмыкнул старый воин и выскочил из хаты. Остальные за ним.

   В это время в деревне шел бой. Со всех сторон в Катарю бежали... мертвяки. Они замогильно выли и шипели, размахивая кто чем попало: мечами, топорами, палками или просто руками. Но такими спектаклями нас было не запугать. Сражаться против них было совершенно просто - буквально за два взмаха я уложил четверых, когда только вышел из избы. Но их было очень много, очень.

   К тому времени, когда я вместе с другими воинами, ночевавшими в нашей хате, присоединились к общему войску, сражавшемуся в самом центре деревни, весь снег насколько хватало глаз, был завален телами. Некоторые из них лежали неподвижно - многие продолжали дергаться, но не вставали. Другие ползли, катились, перекатывались. Мертвяки наступали со всех сторон. Надо сказать, что никто из нас страха не испытывал. Обычный бой, только более активный что ли. Да, ожившие мертвецы строили жуткие рожи и щерились оскалами иной раз оголенных черепов. Но нас, сынов зимы, с детства слышавших вой голодных вольфов под стенами хат и чувствовавших дыхание беаров среди непроходимой пурги, эти все страсти, которые так пугали псов Загорья, сильно не впечатляли. Наши удары разносили врагов на куски, а рычали мы пострашнее этих дергавшихся кукол.

   В какой-то момент нашей дружине удалось выстроить общую стену щитов и удерживать цельный строй, но враги все пребывали и пребывали. Мы их нарубили столько, что перед наши выросла целая стена из трупов, но до окончания боя явно было далеко. За нашими спинами отчаянно стенали женщины Катарю.

   В какой-то момент Харольд приказал отступать: медленно, по несколько отрядов, вдоль основных улиц, выдерживая натиск. Надо сказать, получалось это у нас не очень. Таким образом обычно дрались люди Загорья, мы же больше любили свободную схватку. Но разойдись мы по одному, враги бы нас просто смели. Женщины и немногочисленные дети Катарю последовали за нами.

   Когда мы постепенно покинули Катарю, мертвяки стали отставать, их натиск ослаб. Стоило нам удалиться на четверть дня, так нападения закончились - словно кто-то дал команду нежити остановиться и далее не идти за нами. Женщины Катарю в один голос твердили, что мертвецы слушали раскрашенных псов. Те имели власть над ними. Во всяком случае некоторые из них. Однако в бою мы таких не заметили. Пленных же перебили сами женщины Катарю.

   Сделав короткий привал, мы быстро пересчитали потери. В прошедшем бою еще десять наших воинов пали славной смертью. Увы, предать тела Замерзшим богам мы не успели. Да и не смогли бы. Впрочем, стоило ли это делать, я сомневался все больше. Мои сомнения усилились, когда мы стали возвращаться в Ульфагор, и я специально осмотрел места захоронений - почти все они были раскопаны вольфами и беарами, куски разодранной плоти наших братьев валялись в снегу. На них были отметины зубов зверья.

   За исследованием одного из них меня застал вождь.

   - Что ты делаешь здесь? - строго спросил он.

   - Я увидел кровь. Решил проверить, - быстро соврал я. Ответ я продумал еще загодя.

   Вождь смерил меня внимательным взглядом.

   - Будь осторожнее, Сноус. Не опозорь славное имя своего отца, как это сделал твой дружок, - холодно и медленно высказался Харольд. - Боги не любят, когда кто-то суёт нос в их дела.

   - Да, вождь, - кивнул я. Но по взгляду Харольда я понял, что его совсем не убедил мой ответ. Да и сам я уже не мог потушить костры сомнений в своей душе.

   Заночевали мы в Вальмаре. Женщины, немногочисленные дети вместе с вождем и основной частью дружины и женщины Катарю разместились в Доме Празднеств, остальные же, разошлись по окружающим этот дом домам. Выставили дозоры. Надо сказать, это была совершенно бессонная и очень напряженная ночь. На любой шорох мы поочередно выскакивали и проверяли, делали перекличку с соседями, обходили дома и пару раз даже самостоятельно, не в дозоре, осматривали окрестности деревни. Признаться, вот именно в эти мгновения было страшно - не из-за боязни перед мертвяками, а от удушающего страха перед неизвестностью среди кромешной темноты.

   Однако никто на нас не напал этой ночью - утром мы продолжили путь и уже к ночи следующего дня были в Ульфагоре. Усталые, злые и совершенно сбитые столку всем тем, что мы узнали.

   Вождь не стал откладывать до утра и потребовал собрать срочный тинг. Всех жителей от мала до велико собирали мы сами, заходя по домам. Я будил отца с матерью сам. Хотел было пойти к Фралу, но меня остановил отец одним только взглядом.

   Когда народ деревни собрался у хоннма, вождь коротко рассказал о наших приключения и обо всем том, что мы узнали от женщин Катарю. Рассказал он также об ордах живых мертвецов, с которыми нам довелось сражаться. В течение всего рассказа люди охали и ахали. Женщины смотрели нас с изумлением и уважением. Надо сказать, что гордый взгляд я поймал и от отца. А также я увидел Истру. Она стояла рядом со своим хмурым отцом и старалась не смотреть на меня, видимо по указке Фрала. Но пару раз она все же украдкой посмотрела на меня - в эти мгновения меня словно окатили волной заботливого и нежного тепла. Наверное, как ковшом согретой воды в бане, после хорошей пропарки.

   После рассказа вождя слово взял Снеди. Он говорил нам, что у него было видение во время нашего похода. К нему обратились боги и сообщили, что стены темницы Огненного Рока трещат и рушатся, злые духи, порождаемые его пылающим дыханием, проникают в наш мир и вселяются в тела усопших. Почему, правда, среди них также есть, кого давно должны были забрать боги в свои чертоги, он не уточнял. Хотя меня так и подмывало спросить.

   Далее Снеди говорил еще много чего, особенно из его прошлых рассказов о жизни богов и их сражениях с Огненным Роком. Все это я слышал в пол-уха и даже немного успел покемарить, прежде чем услышал, что богам снова требуется жертва в виде молодой девы деревни. Тут я успел только вдохнуть поглубже, прежде чем Снеди произнес имя: "Истра". Внутри меня все так и рухнуло. Кажется, я даже дернулся. Но рядом со мной как-то неожиданно возник отец и сжал мое плечо колючими, тонкими пальцами.

   Пока шли приготовления к ритуалу, я сидел неподалеку от Дома Празднеств, потупившись и глядя себе под ноги. Мне что-то активно пытался растолковать отец, но я его не слушал. Все эти разговоры про богов, долг и честь, мне откровенно наскучили. Всю мою душу снедали сомнения и в большей степени подозрения. Я вспоминал Хека, шрамы на спине Ёул. А еще короткий разговор с вождем. Все это не давало мне покоя.

   Я не стал участвовать в общей оргии, предшествующей отправке Истры в дом шамана, не глядел я на неё и Снеди, когда мою любовь, мою женщину уводили. Взяв бочонок вина, я пил прямо из него и бродил по пустой деревне, заламывая руки. Хек все время маячил у меня перед глазами, особенно его последний взгляд.

   Когда я все же решил, что более не в силах терзаться и должен попытаться уснуть, народ уже расходился. Я встретил пошатывавшегося Фрала. Он стоял у своей избы. Плакал. Завидев меня, он резко вытер слезы, гневно сверкнул глазами и скрылся в хате. Но мне же все было понятно. За какое такое добро некие боги потребовали его дочь? За какое такое добро я должен был лишиться своей женщины?!

   И тут на меня нахлынуло решение. Быстрым шагом, огибая встречным односельчан, неожиданно ловкий и подвижный для количества выпитого, я направился к дому шамана. Меня никто не останавливал, что-то, правда, кричали весело, говорили нечто о богах и счастье. Но я шел с четкой целью.

   Перед входом в дом шамана дежурили двое вязанных братьев Харольда. Они окликнули меня, когда я подошел достаточно близко - в одного я кинул бочку с остатками вина, второму врезад в скулу так, что судя по всему треснула челюсть. Я ворвался внутрь подобно беару.

   Моя Истра была нога, стояла на четвереньках. Сзади неё, тоже полностью раздетый, стояла на коленях Снеди и делал с моей женщиной то, что обычно делают в Доме Празднеств. Харольд лежал перед лицом Истры с оголенной мужской статью, половина которой была во роту Истры. Спина её вся была изрезана, на шее весела веревка, которую держал Харольд. На щеках девушки блестели слезы. Под глазами растекался синяк.

   Харольд вскочил и бросился к мечу, но я подскочил в первую очередь к Снеди. Ну-ка, покарают ли меня боги? Шаман только успел что-то провопить, прежде чем мой меч снес его голову. Буквально следом я отразил мощный круговой удар Харольда, успевшего добраться до оружия. Истра с криками "спаси", откатилась в сторону. Меня же уже атаковал второй противник - тот вязанный брат Харольда, в которого я метнул бочку с остатками вина.

   Мы сцепились в драке - меня задели по плечу и бедру, в тесноте хаты драться против двоих было сложно, но я все же успел вспороть брюхо вождю, прежде чем выкатился из дома шамана под натиском вязанного брата Харольда. Там меня уже ждали другие воины - один из них попытался схватить меня, но я отмахнулся клинком и рассек ему голову. Но следом и меня достали - под ребро вошел меч. Я заревел и полоснул противника - судя по хлынувшей мне в лицо крови, попал я удачно. Но у самого от боли подкосились ноги, я упал. Кто-то яростно заорал: "Живьем". Кажется, это был Харольд. Меня ударили в лицо и по ребрам, затем еще и еще. Со всех сторон несся яростный рык "Святотатство!", "Проклят!", "Сжечь живьем".

   Меня потащили и одновременно били. Глаза заплыли, кровь текла по всему телу. Мне вязали руки, куда-то подвязывали и подтягивали. Вокруг замелькали факелы, запахло жженым жиром и маслом. Кое-как я разглядел, что меня окружает толпа народа с факелами. Также стоял оголенный Харольд, сжимая живот. Его поддерживали воины. Все что-то кричали, я не мог разобрать, но кажется, меня подвесили к столбу и кидали хворост под ноги. Да, меня собирались отправить к Огненному Року. Все внутри меня пылало от чувства стыда и ярости. Несправедливо! Несправедливо! Вы все глупцы!

   - Они насиловали её! Они никакой жертвы не делали! - закричал я, но мои слова тонули в яростном гомоне. Я кричал снова, но меня ударили несколько раз в лицо, губы треснули и закровотичили, я выплюнул пару зубов. Хворост под ногами тем временем прихватился пламенем, запахло дымом. Мои голени обожгло огнем. Кажется, в этот момент я заплакал от чувства бессилия и несправедливости. Они всем лгали, они забрали у меня Истру!

   Но вдруг яростные обличительные крики сменились воплями. Вокруг меня все заметались, зазвенело железо, послышались воинственные кличи. Что происходило, я не понял, пока не услышал уже замогильный вой. На деревню напали мертвецы.

   Всем в этот момент стало не до меня - всю деревню охватил хаос. И в этот момент я подумал, что это шанс. Хотя огонь уже жарил мне ноги, я вложил в руки всю ненависть и отчаяние, которые пылали во мне жарче пламени и разорвал петли, свалившись прямо в огонь. Разметав телом горевший хворост, я покатился по земле, сбивая пламя. Что вокруг меня происходило, я толком не видел - глаза сильно заплыли, все были в слезах и крови. С трудом поднявшись, я хотел было броситься и искать Истру, но вокруг меня царило невообразмое - метавшиеся люди и мертвецы, загоревшиеся дома - все слилось в одно месиво. И только одно было видно - белеющая пустошь, раскинувшаяся за пределами деревни. Только там все было спокойно, там было спасение.

   Да, в тот момент я уже более не думал ни очень другом, а просто бежал. Бежал прочь из ужаса и хаоса. Бежал, пока меня несли ноги, а затем просто упал и уткнулся в снег. Тишина.

   Эстельфорд

<p>

***</p>

   Кунгорольд был недоволен.

   - Они пришли и забрали мою дочь! - кричала женщина под сводами приемного зала дома конунга.

   Кунгорольд был очень недоволен.

   - И мою, мою тоже, - вторили первым крикам голоса.

   Кунгорольд был более чем раздражен и раздосадован.

   - А на той неделе также забрали парня из деревни Элайса. А на позатой - еще двоих!

   Кунгорольд был в ярости.

   - Я слышал достаточно! - рыкнул конунг. - Этого более не повториться. Даю слово. А теперь уходите, - Кунгорольд указал своим херсирам, и те стали выводить народ из приемного зала. В ответ слышалось недовольство и ропот. То, чего ему как раз обещал черный маг помочь избежать. То, что теперь творились на всей подвластной земле. А ведь все было совсем не так поначалу. Куда более удачно.

   Все деревни вокруг леса Эдд признали конгунство Кунгорольда только прослышав о появлении могучего союзника-колдуна у властителя ближайшего к ним города. Пришли сами, принесли кожи и меха столько, что можно было одеть каждую бабу в Эстельфорде дважды. Затем последовал черед Игельфорда - города к востоку от владений Кунгорольда. На самом деле, как таковой самостоятельности этот хилый городишко никогда не имел. Больше чванства. В принципе, уже долгие годы конунг Игельфорда платил откуп конунгу Эстельфорда и назначал в своё окружение людей, удобных Эстельфорду, обеспечивавших правильную торговлю. Однако теперь пришли другие времена - власть должна была быть явной, а не предполагаемой.

   Трусы из Игельфорда даже не стали поднимать оружие - только завидев орду, пришедшую к её стенам, они открыли ворота. Это поставило Кунгорольда несколько в неловкое положение перед его воинами - они косо смотрели на мертвяков, маршировавших неподалеку с ними, и конунгу остро требовалось чем-то залить им глаза. Грабить же город, самостоятельно открывший ворота, было бессмыслено - он больше принесет своим повиновением. Поэтому буквально на второй день после покорения Игельфорда, конунг выступил против Хедельборга. С ним, правда, вышла некоторая заминка.

   Дело в том, что воины Кунгорольда отчаянно лезли в драку и очень хотели показать, что и без всякой черной магии смогут одолеть врагов конунга. Тем более что высланный против них отряд из Хедельборга они наголову разбили накануне. Поэтому Кунгорольд уступил просьбам своих воевод и приказал беловолосому магу не соваться со своими мертвяками - пусть его воины сами добудут ему победу. Далин ушел тогда, что-то бормоча про "необоснованные траты".

   Но воины вместо славы покрыли себя позором - взять стены сходу не удалось. Более того, хедельборгцы сделали вылазку, да такую удачную, что погнали запаниковавших вояк Кунгорольда как трусливых квадликов, бросившихся в чащу прочь от охотников. Если бы не Далин, то войско Эстельфорда еще бы несколько месяцев бродило по всем окрестностям, позабыв дороги от страха. Но мертвяки Далина легко переломили ход сражения. Более того, все, кто пал в бою из войска Кунгорольда, восстали из мертвых и присоединились к бою, чем сильно сбили спесь с хедельборгцев. Те настолько перепугались, что стали бросать оружие, хотя мгновения ранее уже готовились праздновать победу. Город был отдан на разграбление воинам Кунгорольда, хотя, конечно, они этого не заслуживали. Наверное, они тоже понимали это, поскольку особо рьяно взялись за грабеж и насилия, видать, пытаясь выжить из памяти воспоминания о недавнем позоре.

   После победы под Хедельборгом, Кунгорольду потребовалось несколько недель чтобы заново собрать свои потрепанные полки и набрать дополнительное воинство. Надо сказать, что в новобранцы просилось куда меньше вояк, чем месяцем ранее. Людей смущало присутствие в лагере армии мертвых, хотя и внешне покорной конунгу Эстельфорда. Не меньше их приводил в трепет вид тех, кто совсем недавно был их братом по оружию, а теперь стоял в строю дергавшихся оживших мертвецов.

   Однако жажда наживы была сильнее, чем страх. В этом, в общем-то, был весь человек - смертный, довольно-таки легко убиваемый, он всегда лез туда, где опасно, чтобы стать сильнее, богаче, значительнее. Поэтому все же под знамена Кунгорольда встало не меньше шести тысяч мечей.

   Первым делом, конунг покорил близлежащие с Хедельборгом деревни. Несколько ярлов объединилось в попытке противостоять ему, но были разбиты. Однако конунг проявил милость - предложил побежденным воинам вступить в его войско, а их деревни не предавать огню. Мужчины долго совещались, но все же согласились. Тем самым в войске Кунгорольда прибыло еще три сотни воинов.

   Далее с беловолосым магом у Кунгорольда произошло некоторое недопонимание. Далин настаивал, что нужно идти далее на восток, разобраться с городами-побратимами Эсфель и Эстафель, стоявшими через замерзшую реку, соединенную единственным мостом. По мнению Далина, эти два города были самыми крупными и самыми богатыми на Студеном и с их захватом последние два города на западе просто поднимут, как выразился колдун, белый флаг, поняв бесполезность сопротивления, и необходимость в новых битвах отпадет. Однако конунг лишь покачал головой. Слишком плохо седовласый знал характер жителей Снежного края. Не так-то просто было привести к подчинению мятежные души сынов зимы.

   Спорить с колдуном пришлось долго. В возникшей сваре отмалчивался Ворлен, который в последние дни перед этой ситуации частенько о чем-то общался с беловолосым колдуном. Надо сказать, что Кунгорольд в душе стал подозревать измену. Однако все же Далин пошел на попятную и предложил компромисс: основные силы ходячих останутся на востоке, чтобы прикрыть новые владения конунга от внезапного нападения городов-побратимов. Сам же Далин и основная часть войска конунга направится на запад с тем, чтобы покорить оставшиеся оба города - Дундаланд и Истельборг с их окружающими деревнями. Кунгорольду не очень нравилось оставлять целое войско мертвых у себя в тылу, но каких-то особых вариантов у него не было. Все же опасность нападения со стороны Эсфель и Эстафель была более чем реальной.

   Дундаланд и Истельборг тоже не сидели без дела - будучи прекрасно осведомлены о том, что произошло с другими городами, эти два конунгства собрали союзное войско и направились на встречу Кунгорольду. Надо сказать, они подготовились к встрече с мертвецами, взяв с собой годовой запас масла и метательные машины. Но в бой на них пошли люди, которые не нападали тупой толпой. Поэтому, конечно, в сражении огонь нанес некоторый вред армии Кунгорольда, но не такой существенный. Решающим все же было то, что на деньги от разграбления Хедельборга Кунгорольд нанял очень умелых всадников на беарах, пришедших из Края Льдов - еще более суровых и холодных земель к северу, что за Орлиной горой. Взять их посоветовал Далин, каким-то образом найдя их предводителя в окрестностях Хедельборга. Некоторые замечания шаманов, что в Крае Льдов живут только прислужники черных ведунов, Кунгорольд отринул. Нечего слушать домыслы, когда стоят реальные вопросы о власти. В ключевой момент сотня жутких разрисованных яростных воинов верхом на страшных чудовищах этих мест ударила противника в левый фланг и опрокинула их строй. Противник побежал.

   Через неделю армия Кунгорольда стояла уже под стенами Дундаланда. Хотя стены этого города была высоки и даже сделаны из камня, в минувшем сражении Кунгорольд захватил метательные машины, а также такие запасы масла, которых хватило бы чтобы сжечь два Дундаланда. Очевидно понимая это, конунг города и его приближенные предложили переговоры, надеясь, видимо, повторить судьбу Игельфорда. Но Кунгорольд хорошо понимал, что вельможи Игельфорда уже многие годы жили с мыслью, что они являются данниками Эстельфорда и должны оглядываться на его конунга. А вот Дундаланд никогда не был зависимым. Более того, именно конунг этого города, Уфа Коротконогий, когда-то был властителем аж четырех городов. Нет, у знати Дундаланда были слишком большие амбиции, чтобы конунг мог просто положиться на их слово. В связи с этим следовало отрубить голову змия сразу - Кунгорольд потребовал прийти на переговоры самым знатным вельможам и самому конунгу города. Те согласились, но потребовали, чтобы их сопровождали воины. Кунгорольд не возражал.

   Поэтому когда конунг Дундаланда, Хельгор, Старейшины и отцы самым знатных семейств собрались в походном шатре Кунгорольда, то Кунгорольд принялся заговаривать им зубы и битый час болтал ни о чем. Хитрые переговорщики ничего не пили и не ели из предложенного, ожидая западни, что умиляло Кунгорольда особо. Ведь пока он пустословил на "переговорах", Далин отравлял тела сотни воинов Дундаланда, пришедших со знатью и окруживших шатер. Для этого хватило где-то часа, чтобы охраны более у знати не было. После получения условного знака, Кунгорольд предложил всем выйти и подышать воздухом. Надо ли говорить, как перепугались владыки Дундаланда, увидев позеленевшие, распухшие тела своей охраны вокруг шатра. После этого всех их схватили и направили под конвоем к городу. По их требованию, естественно, вымученному, были открыты ворота и Кунгорольд вошел внутрь. После этого, пару дней город собирал значительную контрибуцию всеми своими силами, а затем Кунгорольд отдал его на повторное разграбление и насилие войнам. Всю знать, естественно, казнили. Уходя из Дундаланда, Кунгорольд оставлял за собой жалкое пепелище, но зато никогда гордый город не сможет перечить его власти.

   Истельборг Кунгорольд доверил захватить Далину - мертвецов достаточного количества у колдуна было после победы над Дундаландом. Городок этот был слишком далеко от владений Кунгорольда и вряд ли его можно было держать в подчинении. Поэтому его можно было вообще стереть с лица земли. Все добро его жителей Далин обещал привезти в Эстельфорд. Разорив близлежащие с Дундаландом деревни, Кунгорольд же отправился в обратный путь. Воины устали и слишком хорошо награбили, чтобы иметь желание новых битв. А это было очень зря - по донесениям разведчиков города-побратимы уже снаряжали большое войско.

   Вернувшись обратно в Эстельфорд, Кунгорольд понял, что большая часть его армии разбрелась - воинам требовался отдых. С конунгом осталось лишь полтысячи херсиров и сотня хускерлов. А Эсфель и Эстафель уже подходили к Хедельборгу с многотысячным войском. Однако хвала богам, вернулся Далин с награбленным. А также огромной армией мертвецов, которая присоединилась к другой части зомби, ожидавшей у Хедельборга.

   Наняв тысячу отчаянных рубак, Кунгорольд, опираясь главным образом на орду ходячих, обрушился на объединенное воинство Эсфель и Эстафель, разбив его в пух и прах. Поражение городов-побратимов было таким чудовищным, с поля боя смогло уйти не больше сотни воинов. После этого захват последних городов был вопросом техники. На этом Далин сказал, что более не видит необходимости прямой помощи Кунгорольду в окрестностях Студеного - он предложил свою помощь в захвате области Холодной реки. Однако для этого ему необходимо сначала помочь его братьям по мастерству - тех, когда глупые легенды прозвали черными ведунами. По словам колдуна, их несправедливо притесняли многие века некие Стражи Зимы, с которыми надо было разделаться и освободить вольный народ. А далее уже взяться за Холодную реку и тамошних независимых глупцов.

   Кунгорольд не возражал. Да и мог ли? В его войске пока что было не более тысячи верных мечей, а у колдуна - многие тысячи жутких зомби. Да и Кунгорольд был рад сплавить черного мага подальше. Что с ним дальше делать, он еще не придумал. Пока что он должен был покончить с Эсфелем и Эстафелем и сделаться, наконец, единым владыкой Студеного и его прибрежных жителей. Удручало разве что, что Ворлен отказался остаться при нем. Ну как отказался - конунг приказал, что наглый волчара просто встал рядом с Далином и сказал, что ему по душе другой хозяин. Далин, дипломатично улыбнулся тогда, но явно дал понять, что попытка забрать у него вервольфа может несколько расстроить их с Кунгорольдом отношения. Конунг смерил гнев и согласился, но поклялся при любой возможности повесить голову Ворлена на свою стену трофеев.

   Пока Кунгорольд неспешно занимался осадой не пожелавших сдаваться городов, очевидно, слышавших о судьбе Дундаланда и Истельборга, Далин довольно эффективно покончил со Стражами Зимы, которыми оказались небольшим воинственным племенем, проживавшим на склоне Орлиной горы и всю свою жизнь посвятившим войне с черными ведунами. После этого Далин заключил союз со своими... братьями по мастерству, которые тоже умели призывать зомби, и взялся постепенно за покорение деревень Холодной реки. Однако вести туда орду мертвецов и уничтожать все подряд он не спешил. Наоборот, вернувшись в Эстельфорд как раз к моменту, когда Кунгорольд разделался с городами-побратимами, колдун обустроил себе логово в одном из домов и принялся заниматься "искусством", как он выражался. Холодная река же, а точнее его отдельные города, станут полем для его "экспериментов".

   В частности, колдун что-то говорил про контроль над разумом, с помощью которого заставлял вождей отдельных деревень совершать поступки наперекор всей их морали и вере. Стравливал деревни с древней, некоторые захватывал и использовал тамошних жителей для принудительного... зомбирования. Все это было нужно седовласому колдуну только ради "искусства". Причем Далин уверял, что всячески признает власть Кунгорольда и трудится ему во благо, чтобы отработать некоторые "новые решения". Причем конунг строго настрого запретил вести свои экс... дела в его владениях. Колдун обещал, что будет соблюдать запрет.

   Но вот уже не первый день конунг получал сведения о том, что Далин нарушает договоренности и творит свое колдунство с новыми подчиненными Кунгорольда. Конунг без сомнения не заблуждался насчет своего... союзника, и в любой момент ждал удара в спину. И весь вопрос был в том, кто этот удар нанесет первым. Поэтому конунгу требовался нужный момент, чтобы ударить так, чтобы противник более никогда не встал. Затяжной войны с колдуном и его армией мертвых конунгу не выдержать.

   Но выжидать удачный момент можно было вечно. Далин сидел в своей лаборатории и все сильнее укреплял свои позиции в Холодной реке и Крае Льдов. Лазутчики доносили, что в его подчинении уже не только толпы оживших мертвецов, но и различные твари, сотканные из частей тел, причем некоторые имели несколько метров в высоту, другие даже летали! Все это беспокоило не только конунга, но и его окружение. Пока армия мертвых требовалась для захвата власти, знать была готова терпеть богомерзкие создания рядом с собой. Но теперь, когда конунг стал властителем всего Студеного, в стае должны был остаться один вожак. Видимо, вопрос стоило решить уже сейчас.

   - Созвать херсиров и хускерлов, - потребовал Кунгорольд от своего пажа. - Окружить дом колдуна. Никого не выпускать. Если окажут сопротивление, всех убить!

   Конунг остался в приемном зале один и поднялся, чтобы направится в свои покои, но вдруг воздух вокруг него сгустился, дернулся рябью и тело конунга замерло. Он не мог пошевелиться, ни произнести ни слова. Рядом с ним уже стоял Ворлен, рычал дарх у его ног, а за ним, чуть сгорбившись, улыбался Далин.

   - Что ж, видимо, нашему союзу пришел конец, мой дорогой конунг, - сказал он скрипучим голосом. Надо сказать, несколько месяцев спустя после первой их встречи, черный колдун сильно сдал. Сталь очень напоминать дряхлого старика.

   Кунгорольд хотел ответить. Яростно обрушиться на колдуна, но едва мог дышать.

   - Да, да. Я примерно представляю, что ты хотел бы мне сказать. Но это не имеет никакого значения. Все было ясно уже давно. Но... я все же сдержу свое слово до конца. Ты останешься правителем. О, да! Ты будешь править всеми народами Снежного края, как ты и хотел. Но вот вряд ли ты это будешь понимать, - сказал Далин и улыбнулся так мерзко, что все внутри Кунгорольда рухнуло и стянулось в узел.

   Великому конунгу в первый раз в жизни стало страшно.

   Эстельфорд, несколько месяцев спустя

<p>

***</p>

   - Стена щитов! - приказал я и сам поднял щит, перенося вес тела на левую ногу. Волна врагов накатила на нас с таким хрустом, что в первые мгновения мне показалось, что меня сейчас несут с ног. Но воины сзади и сбоку поддержали меня. Мы выдержали и принялись слаженно рубить противника, одного за другим. На место одного убитого тут же вставал другой, страшнее и ужаснее прежнего. Но нам не было страшно. Уже не было. Но врагов было очень много, просто настоящее море.

   - Держать строй! - рявкнул я, чувствуя, как наш строй стал поддаваться назад. - Не отступать!

   Мертвяки перли без всякой усталости. Их совсем не смущала гора уже неподвижных тел перед линией щитов. Впрочем, к этому мы уже успели привыкнуть. Такое повторялось почти во всех прошлых битвах. То же самое происходило и сейчас.

   - Ждем! Держим строй! - рявкнул я. - Скоро станет полегче, полегче...

   Воины знали, что будет. Мы уже видели это не раз.

   - Зачем мы спасли меня? - с трудом выдавил я, в бесчисленный раз выпив лечебный отвар. Ребра еще болели, хотя давно срослись. На моих глазах.

   - Не только тебя. Многих, - совершенно сухо ответил человек с бритой головой. На нем были странные мешковатые одежды.

   - Для чего?

   - Нам нужны были люди, которые утратили веру в своих ложных богов.

   - Почему вы решили, что я в их числе?

   - А разве тебе было недостаточно того, что ты видел в доме шамана?

   У меня перехватило дыхание. Пока я мучался все эти дни в бреду, видения Снеди и Харольда являлись ко мне безустанно. А также Истра. Она смотрела на меня осуждающе. Рыдала.

   - Зачем мы вам?

   - Нам нужны люди ваших краев, которые будут свободы от предрассудков достаточно для того, чтобы принять Истину и повести за собой тех из вас, у кого не было шанса разуверится во многовековой лжи ваших предков.

   - Повести куда?

   - На войну.

   В какой-то момент среди мертвецов я увидел водящего - разрисованного человека. Это были те, кто держал под контролем часть мертвецов и направлял их действия в нужных участках фронта. Черные ведуны, как их называли ранее легенды. Важно было улучить момент и прорваться к нему.

   Кивнув ближайшему ко мне воину, мы резко разорвали стену щитов. Бешено вертясь подобно мельнице, я разбросал ближайших ко мне мертвяков и подскочил к водящему. Он замахнулся на меня посохом, набалдашник которого сверкнул изумрудным пламенем, но я кинул в его руку щит и попал удачно - посох выпал из рук водящего. Срубив двух ринувшихся ко мне зомби, я перекатился через голову и оказался в размалеванного врага под ногами. Он только успел раскрыть широко глаза от удивления, как я воткнул меч ему в брюхо. В тот же миг целая орава мертвецов рухнула на землю как подкошенная. Воины бросились рубить им головы. Ведь мы знали, что скоро другой перехватит власть над мертвецами и они вновь пойдут в бой.

   И мы пошли на войну. С Королем Личем, который, как оказалось, захватил далекие города Студеного и затем пошел и на наши земли, объединившись с черными ведунами. Сначала нас было немного - несколько сотен, которых монахи, а воины именно так называли их, собирали годами по всему Снежному краю. Мы принялись нападать на разрозненные отряды врагов, уничтожали группы вновь обращенных зомби. Делали заслоны перед наступавшей армией мертвецов, давая еще живым уйти на юг. Нашим предводителем был свирепый Хродгарн. Он знал Хека, как оказалось, мой друг встретился с монахами в снежном плато, охотясь на беаров. Они тогда раскрыли ему истину о наших... богах.

   Но постепенно, с ростом числа разоренных деревень вдоль русла Холодной реки, увеличивалось и наше воинство. Все больше людей бежало на юг - в деревню Даналай, которая стала убежищем для всех, кто спасался от армии мертвых. Очень скоро нас уже насчитывалась тысяча. И мы дали несколько успешных боев армии мертвых - особо помогали монахи. Они уничтожали ходячих тысячами.

   А затем пришли люди Загорья.

   - Скачут, скачут! - разнеслось по полю. Я успел только немного перевести дыхание от бешенной рубки пока еще не поднявшихся зомби, когда мимо моего отряда пронеслись закованные в искрящуюся сталь воины света. Это были настоящие святые войны, которых сам Великой Отец, настоящий, неподдельный бог и сотворитель, выбрал в качестве своих защитников.

   Верхом на странных существах, называемых лошадьми, эти воины врубались в полчищая нежити и рубили их как мечами, так и светлой дланью Творца. Зомби горели тысячами. И ничто не могли они противопоставить мощи святых воинов.

   Пребывая в благоговении, я упал на колени и вознес свои молитвы Творцу. К этому времени воины Его смяли и добивали остатки армии ходячих - до стен же Эстельфорда, твердыни Короля Лича, теперь уже было рукой подать. И я просил Творца, чтобы он дал мне сил довершить свою святую месть.

   Да, нас предупреждали монахи, что вместе с отринутой верой нам необходимо отбросить и свои предрассудки. Мы должны были принять в число своих братьев тех, кого резали веками и плевали им в лица. Но мы смирились. И они раскрыли нам таинство веры в Творца.

   И как только каждый из нас прозрел, война переменилась - вместе с многочисленными полками людей Загорья, жителей Желтых полей, а также святых воинов, мы опрокинули наступавшие орды у деревни Дунсвей и сломили хребет неприятелю. С тех самых пор мы гнали их верх по течению, уничтожая целые орды нежити, а с особых удовольствием - их водящих. Но и сами мы несли потери.

   Хродган погиб. Вставший на его месте Этельвей тоже. Следом сложили головы Хрольф и Эдмун. В очередной бою, который по невероятному стечению обстоятельств, произошел рядом с пепелищем моей прошлой деревни, моей... прошлой жизни, Эдмун, умирая, провозгласил меня ярлом свободного народа. И я принял эту ношу. И повел наших воинов вперед. В битве у подножий Орлиной горы мы покончили с черными ведунами и всеми неупокоенными. Мертвецов, когда-то бывших жителями нашего края, было так много, что своими телами они образовали целое море. И я, признаться, бродил по нему, выискивая Истру, отца, матерь. Я так делал после каждой битвы с мертвецами. Понимал, что все это тщетно, но глупая и недостойная надежда молила меня идти и искать...

   - Смотрите! Смотрите! Король Лич! - разнеслось над полем боя. Все взгляды устремились к стенам Этельфорда. Его ворота как раз открылись и верхом на огромном костяном чудище, ведя за собой орды новых ходячих, в бой шел сам мертвых король - он был одет во все черное, голову венчал закрытый костяной шлем. В руках же он сжимая пытающие цепы.

   - Братья! - воскликнул я. - Мы ждали этого момента. Да скрепит Творец ваши души храбростью и ненавистью к истинному врагу! Да свершится наша месть!

   И я ринулся навстречу королю мертвых. За мной шли мои свободные братья. А следом за нами люди Загорья, Желтых полей, святые воины. Мы шли без страха. Мы шли драться за нас, за наших погибших братьев, за нашу веру. И мы победили.

   Истра, любимая, прими кровь мою в искупление моей слепоты и трусости. Я умираю с улыбкой на лице. Я отправляюсь к тебе!

<p>

***</p>

   - Это был не он, - коротко сказал брат Сидо.

   - Гомункулус? - поморщился Онгун.

   - Нет. Но всяко сложнее обычного зомби. Он мог имитировать живого человека, даже родные бы не заметили перемены в нем.

   - Прогрессирует некромант. Даже мы повелись на эту сказочку про Короля Лича.

   - Да уж. Он руками одного из безмозглых вождей сначала захватил власть на одной территории, а потом под его личиной пытался уже покорить другую.

   - Что ж. Но на этом наша миссия здесь окончена. Вновь обращенные в веру в Творца должны отправиться на запад. В этом ныне мертвом крае им точно делать нечего. А битва с Варлоком только начинается.

   Брат Сидо ничего не сказал, просто ушел. Онгун же присел рядом с воином, сразившим Короля Лича. Это был предводитель вновь обращенных, последний из них. Кажется, его звали Сноусфальд. На его лицо застыла посмертная улыбка.

   Все это, конечно, странно. Но План должен исполняться.

   Всегда.

   И этому молодому вождю придется еще не скоро расстаться со своей болью. Во всяком случае не в этот раз - Онгун провел рукой над телом Сноусфальда.

   Веки юноши дрогнули.

  -- Глава 10. На грани

<p>

***</p>

   - Эй, братец! Пойди сюда! - крикнул гном в ночное небо над головой. - Эй? Ты слышишь меня?

   Но темные небеса остались безмолвны.

   - Не игнорируй меня, забери тебя все демоны подземелий! Служивый, эй! Я хочу пить, душу твою мать! Принеси попить, проклятый ты!

   Тусклые звезды подмигивали сквозь легкую дымку, но также хранили молчание как и небосвод. Луна же светила с другой стороны, с какой точно гном не знал. Но из узкого горла ямы её было не видать.

   - Оставь Гнунгнир, - с тяжелым вздохом сказал Ланс. - Им и самим вряд ли сейчас хватает.

   - Мне-то что? Меньше пить захочется, едрит его под луку? - фыркнул гном, а затем резко хлопнул себя по затылку и следом залез под холщовую рубаху под воротом и принялся чесать кожу, скорее всего раздирая её в кровь.

   - Не нужно, хуже только будет, - тихо сказал Элайджа, сидевший рядом с Ланселем в позе лотоса.

   - Ой, да пошел ты, ушастый, мать твою, - фыркнул гном. - Вас природа наградила какой-то своей вонючастью, на вас вши не зарятся. А нас вот с Лансом зажрали в конец. Правильно?

   - Я стараюсь не трогать, как могу, - честно ответил Лансель, чувствуя как невыносимо хочется почесать заросшую космами вперемешку с грязью голову.

   - Ну... если бы кто-то больше думал головой, то сейчас бы чесались на волу, а не в яме, - спокойно ответил эльф.

   Лансель никак не отреагировал. За несколько месяцев, что они сидели под замком, он уже перестал отвечать на тычки и подколы то со стороны Элайджи, то Гнугнира. Спорить с ними он тем более не желал. По его мнению, он все сделал верно в той деревне. Кто ж знал, что одна из продажных шкур все же уцелеет и донесет. Да так невовремя. Эльвут по своей старой привычке ни в чем разбираться не стал. Хотя бы не повесил без суда и то хорошо. Впрочем, будет ли теперь этот суд вообще не очень понятно.

   Армия Ильдена крепко завязла на севере страны. Мало того, что численность противника постоянно возрастала, так и свежим пополнениям для воинства Ильдена взяться было неоткуда. Обескровленная междусобной и прочими войнами земля Ильдена новых рекрутов родить сразу же готовенькими к бою не могла, Земли Солнца сами растеряли своих Мстителей по всем четырем сторонам известного света, истангарцы предсказуемо воевать в рядах его величества Солнца не спешили. А вот жуки только и знали, что плодились. Хотя и подыхали сотнями. Тысячами!

   Были, правда, и успехи. Заслонив дорогу к столице, Эльвут обошел наскоро выстроенные оборонительные линии эрок и разбил их в пух и прах, практически перебив всех до единого - даром что синеглазые эратумцы в плен не сдавались. Однако эта победа не сильно облегчила положение армии Солнца. Хотя из Эратума пришли хорошие вести, что кесарь захватил столицу врага и разбил практически все его армии, могов это нисколько не смутило. Даже без разъездов легкой кавалерии Эратума, проклятые жуки давили ильденцов. Фактически, после успешного маневра против эрок Эльвут прошел пару десятков километров к северу от Богута, пепелище которого еще не остыло со времен рейда истангарцев, и встал там лагерем, окопавшись валом да ощетинившись кольями. На большее у него сил не осталось.

   - Как думаешь, сегодня снова.. будет? - спросил гном, вдоволь расчесав плечи и бока. К кому он обращался, было не совсем понятно - хотя Лансель благодаря эльфийским предкам видел в темноте довольно сносно, гном как-то странно смотрел перед собой - то ли на Ланселя, то ли в землю под его ногами. Помимо их троих в яме чалилась еще парочка сидельцев - дезертир и мародер. Надо сказать, их таскали вместе с Ланселем и приятелем еще с первого дня их задержания. Для суда, скорее всего. Во всяком случае голодали они наравне с проштрафившейся тройкой наемников. А на висельницу их никто не приглашал.

   - Да Бездна их знает, - все же ответил Лансель. - Может уже всех сожрали жуки, а мы тут сидим и ждем чего-то?

   - Ночь на дворе, карлик, что ты орешь-то? - подал голос один из соседей по яме.

   - Что ты там сейчас пробормотал? Тебя укоротить может, мать твою? - засипел Гнугнир.

   - Ой, да катись ты в сраку, хрен недоношенный, - последовал ответ. - Испугал меня сильно. Еще пару дней я и так сдохну.

   Лансель хмыкнул. Да уж. Ни крошки во рту у них не было уже практически две недели. Иногда давали пить... воды. Радовало, конечно, что без еды не приходилось и гадить - в вырытой чуть меньше месяца назад яме только Гнугнир успел пару раз сходить. Но запах земли и немытых тел уже давно все перебил.

   - Так я тебе все же помогу пораньше богам отдать душу, - фыркнул гном. - Попробуй еще пасть открой.

   В ответ раздалось молчание. Гнугнир при первой встрече отходил одного из двух соседей - все были хорошо осведомлены о его скверном характере.

   - Н-да, спать-то с пустым желудком совсем не получается, - покачал головой эльф. - Знали бы сейчас мои предки, где я сижу.

   - Ага, моих стариков бы точно на толчке скрутило от истории, в какую их отрок угодил. Да и сралось бы им гораздо в более приятный месте, где я нынче сижу и сплю, - пробурчал гном. - Кстати. Мы никогда не говорили о том, кто откуда. Раз уж делать нехер и спать не хочется. Кто твои батьки были, ась? Давай, остроухий, первым колись. Небось лесные какие-нить князья...

   - Не угадал, - сухо ответил Элайджа. - Мои родные жили в Лостонгорте. Точнее одна из ветвей, откуда, собственно, я и происхожу. Но я говорил, правда не о них...

   - Ого! Надо же? А что? У остроухих дальняя родня ценится больше что ль? - хмыкнул Гнугнир.

   - Думаю, как и у гномов, так и у людей всегда имеется желание чувствовать сопричастность к чему-то... особенному, - без всяких эмоций ответил Элайджа. Все время выступления гнома он сидел на корточках, прислонившись спиной к земляной стене, и не двигался.

   - И кто же у тебя дальние свояки? - спросил гном.

   - Вот они как раз-таки князья Нижнего Этейна, что на западе Лаурона.

   - Ага, слыхал. Ваши эльфийские заросли.

   - Одно из двух величайших эльфийских королевств этого мира, - тут же поправил гнома Элайджа.

   - А второе какое?

   - Валиан, - ответил эльф.

   - Так оно уже давно в составе государства лунных людей, - хмыкнул гном. - Какое ж это... великое эльфийское, ё-маё, королевство!

   - Как и многочисленные гномьи царства, - тут же ответил Элайджа.

   Гнугнир сплюнул. Возразить ему было нечего - все владения подземного народа Лаурона давно поглотили королевства людей.

   - А чего тебе близкая родня не угодила? - после недолго молчания спросил он.

   - Наверное, тем, что вся погибла.

   - Ого? А ты случайно выживший сирота, так что ль? - поджал губы Гнугнир.

   Эльф несколько секунд молчал, смотря в пустоту перед собой.

   - В Восточном пределе Лунного Королевства, где в том числе высятся леса Лостонгорта, несколько лет назад была страшная резня. Очень много людей и лесных эльфов перебили друг друга.

   - А ты что же?

   - А я меж тем промышлял в Ольше и земле баронов. Мне дома не сиделось никогда. Становится садовником, как отец, я не хотел, ушел как-то в ночь, да прибился к одной банде... Но как оказалось, буйная голова была не у меня одного в семье.

   - И что же?

   - А все как обычно. Родители мои были небогаты, наши земли - на самой окраине владений эльфов Лостонгорта, прямо рядом с людьми. С ними отношения не заладились - отец у меня был характерным мужчиной. По слухам, в какой-то момент закусился с кем-то по мелочи, выбил особо буйным зубы. Тем временем орки ворвались на север, Лунное Королевство ослабло, власть Наместника и без того не очень прочная на востоке совсем пала - в такие времена соседи обычно принимаются вспоминать прошлые обиды. И далее сами понимаете - понеслось... - тут эльф дернулся. - Я нашел только пепелище. Ни тел, ни даже костей. Там столько народа перебили...

   - Ну... получается батя-то твой знал почем лихо и как оно бывает, - покачал головой гном. - А чего не пошел к своим? К князьям тобишь.

   - Отец мой добровольно отказался от власти и наследия, тем самым закрыв все дороги и для своей родни.

   - Ого, надо же. А что же такое надо сделать у остроухих, чтобы все так сложилось? - почесал разросшуюся бороду гном.

   - Влюбился в одну молодую колдунью, - без всяких эмоций ответил Элайджа, - которая прогневила богов каким-то своим чародейством, и её изгнали из пределов Этейна. Отец ушел за ней по любви.

   - На забытый демонами дальний восток и там нашел свою погибель, - проговорил гном после недолгого отчаяния. - Грустная история все это.

   - Теперь твоя очередь, гном, - хмыкнул Элайджа.

   Гнугнир некоторое время покачался на месте, водя головой в разные стороны, словно подробно обдумывал что-то, затем хохотнул и сказал: