Счастливы неимущие (Евангелие от Матвея). Судебный процесс Березовский – Абрамович. Лондон, 2011/12 Барщевский Михаил
О.: Из этого вопроса можно такой вывод сделать, но он неочевидный. Потому что человек, который приезжает из Москвы, в представлении человека, который давно находится вне России, выглядит более осведомленным. Но об этом газеты писали, и заместитель генерального прокурора выступал по этому поводу. Поэтому спрашивать мое мнение — ну это просто любопытства ради.
В.: Мы знаем, господин Абрамович, что на следующий день господин Глушков на самом деле был арестован, через день после того, как вы вернулись со встречи с господином Березовским в Ле Бурже. Можете ли вы своими словами объяснить, почему, вы считаете, это произошло, в отличие от того, что вы здесь излагали как ваши предположения?
О.: Я не понял, что я должен изложить. Почему его арестовали?
В.: Расскажите, пожалуйста, почему, как вы считаете, Глушков был арестован на следующий день после того, как вы вернулись из Ле Бурже, через день после вашей встречи с Березовским?
О.: Я не знаю, почему это на следующий день произошло. Во-первых, его вызвали заранее, поэтому это всем известно было. Вероятность того, что арестуют человека, если заместитель генерального прокурора говорит, что он его собирается арестовать, ну довольно высокая. Она близка к 100 процентам. Спекулировать на том, прав ли прокурор в том, что он его арестовал, я думаю, неправильно. Хотя и могу это продолжить, если нужно.
В.: Я утверждаю, господин Абрамович, что причина, по которой господин Глушков был арестован на следующий день, вопреки вашим ожиданиям заключалась в том, что господин Березовский отказался продать вам в тот день в Ле Бурже акции ОРТ. Что вы на это скажете?
О.: Я на это скажу, что мы — если прочитать весь транскрипт целиком и, в частности, в отношении ОРТ, — мы обо всем абсолютно договорились. Абсолютно обо всем, там нечего было больше обсуждать. Поэтому, если ваше предположение правильное, что господина Глушкова арестовали из-за того, что Березовский не захотел продавать ОРТ, то тогда я не понимаю, о чем мы договорились. Я уехал с этой встречи с твердым пониманием, что мы все вопросы решили: мы договорились, как, что и кому оплачивать. Мы схему обсудили, как платить, кому платить и так далее. Просто я сразу уехал на выборы, и поэтому мы не смогли закончить эту сделку формально, документально. Более того, господин Березовский улетел, и господин Патаркацишвили улетел: один в Аспен, если я правильно помню, а другой — в Лас-Вегас. Поэтому тема отпала сама собой до того, как мы все не собрались опять.
В.: Если вы посмотрите на 643-ю рамку, вы увидите, господин Березовский спрашивает: неужели вот это преследование Глушкова — это опять Устинов осуществил? Мы говорили в пятницу, что Устинов был генеральным прокурором в то время, мы это обсуждали, не так ли?
О.: Мы обсуждали, что Устинов был генеральным прокурором, и, пожалуй, самым агрессивным генеральным прокурором за всю историю России, пока я там живу. Поэтому вопрос: «Устинов это?» — да, это Устинов, — если человека вызывают к генеральному прокурору, то, в общем, трудно что-то другое предположить.
В.: И вы отвечаете «да». А потом в комментарии вы говорите, что вы понятия не имеете, начал ли бы господин Устинов это расследование без получения одобрения президента Путина. Но вы знаете очень хорошо, господин Абрамович, что маловероятно, что это бы происходило без поддержки президента Путина. Вы согласны с этим?
О.: Конечно, я с этим не согласен. Генеральный прокурор напрямую президенту не подчиняется. Хотя, конечно, я думаю, что, может, мнение его учитывает. Генеральный прокурор подчиняется Совету Федерации.
В.: Господин Абрамович, мы уже видели ранее в этой транскрипции: вы сами комментируете риск ареста господина Патаркацишвили, и там было очевидно, что именно Путин мог сказать, кто подвергается риску преследования, а кто нет. Хотя, конечно, формально это подпадает под юрисдикцию Совета Федерации и генерального прокурора, но сам Путин, в общем, это решал. Не так ли?
О.: Я не понял вопрос. Путин решал, кого арестовывать, а кого нет? Вы об этом хотели меня спросить?
Судья Элизабет Глостер: По-моему, вопрос относительно предыдущих ваших ответов, которые вы давали ранее, господин Абрамович.
Г-н Рабиновитц: Вы говорите Бадри, что не нужно ему беспокоиться, что его арестуют. Вы говорите: «Я полагаю, что речь, вероятно, идет о беседе, которая состоялась у меня с президентом Путиным, в ходе которой он сказал, что господину Патаркацишвили нечего бояться и что он может свободно приехать в Россию».
О.: Я это вижу, я это помню.
В.: То есть это отражает тот факт, что если президент Путин не хотел, чтобы кого-то арестовывали, то их и не арестовывали. А если президент Путин хотел, чтобы кого-то арестовали, то их арестовывали. Это так?
О.: Нет, это не так. Это говорит о том, что президент Путин самый информированный человек. И совершенно не значит, что он влияет на то, кого арестовать, а кого не арестовывать. Наверняка он получает всю информацию, которая стекается к нему, в том числе от генерального прокурора. Но я не уверен, хотя я не могу утверждать, что в обратную сторону он может влиять.
В.: Мы вернемся к транскрипту Ле Бурже в ближайшее время, но сначала позвольте задать вам несколько вопросов общего характера относительно сделки с ОРТ. Это поможет нам понять беседу в Ле Бурже по этому вопросу лучше. Перед вами договор купли-продажи акций, в рамках которого ваша компания «Акмос» приобрела акции Березовского в «ОРТ-КБ». Вы видите этот документ?
О.: Вижу.
В.: Правильно сказать, что этот документ был подготовлен господином Андреем Городиловым вместе с сотрудниками юридического отдела «Сибнефти»?
О.: Из того, что я знаю, да.
В.: Спасибо. На самом деле это не было проектом «Сибнефти», было ли это приобретением ОРТ? «Сибнефть» ведь не покупала ОРТ?
О.: «Сибнефть» ОРТ не покупала, вы правы. Акционер «Сибнефти» покупал. Здание «Сибнефти», по-моему, 8000 или 8500 квадратных метров, здание принадлежит мне, оно не «Сибнефти» принадлежало. «Сибнефть» арендовала часть здания. Мой офис, как депутата, был в этом здании. Разные компании в этом здании сидели. Поэтому это просто офис «Сибнефти». Поэтому исходить из того, что если в здании «Сибнефти» происходит что-то, то это обязательно «Сибнефть» делает, то это неправильное предположение.
В.: Нет, я просто хотел понять, почему господин Городилов помогал вам в этом? Он был сотрудником «Сибнефти»?
О.: Я не помню, являлся ли в то время господин Городилов сотрудником «Сибнефти». Господин Городилов многими моими вопросами занимался, так же как господин Швидлер и госпожа Панченко и так далее.
В.: Соглашение или этот договор был подписан 25 декабря 2000 года, так?
О.: Да, я вижу.
В.: Если посмотрите на страницу 38, вы увидите идентичный договор на покупку акций господина Патаркацишвили в «ОРТ-КБ». Правильно?
О.: Да-да, я вижу.
В.: В то время, 25 декабря 2000 года, «ОРТ-КБ», чьи акции покупала ваша компания, принадлежали 38 % акций в ОРТ. Правильно?
О.: Насколько я знаю, да. Я не знаю, что в этот момент происходило, но да.
В.: Ваши показания заключаются в том, что к этому моменту, к 25 декабря 2000 года, вы договорились с господином Березовским и Патаркацишвили, что вы выплатите 150 миллионов долларов за 49 % ОРТ. Правильно?
О.: Если я правильно помню, вся сумма была 164 миллиона.
В.: Ну хорошо. Для нашей сегодняшней цели эта разница не важна.
Судья Элизабет Глостер: Господин Абрамович, сумма 164 миллиона предназначалась для уплаты 49 % ОРТ?
О.: 150 миллионов — это было за акции, а остальное — это за то, чтобы сделать деньги легальными.
Судья Элизабет Глостер: Понятно.
В.: На основе того, что вы говорите, что вы платили 150 миллионов долларов за 49 % ОРТ, 38 %, которые вы приобретали от ОРТ путем приобретения «ОРТ-КБ», стоили бы примерно 116 миллионов долларов, три четверти общей суммы, которую вы платили за 49 %. Правильно?
О.: Мне тяжело посчитать. Там схема была другая немного. Если позволите, я объясню.
В.: Я просто хочу, чтоб мы сначала вместе посмотрели эти контракты, господин Абрамович.
Судья Элизабет Глостер: Но я бы хотела понять: вы покупали 38 %, покупая акции в «ОРТ-КБ». Правильно?
О.: Мы покупали 49 % ОРТ. Часть акций была на «ОРТ-КБ», часть была в «ЛогоВАЗе» напрямую, если я правильно понимаю.
Г-н Рабиновитц: Это правильно. 11 % принадлежали «ЛогоВАЗу», 38 % принадлежали «ОРТ-КБ», и это давало вам 49 % в сумме, и за это вы платили 150 миллионов долларов. Правильно?
О.: За все это мы заплатили 164 миллиона.
В.: Ну хорошо. Давайте не будем спорить. Эти 14 миллионов долларов оставим пока; я говорю о цене, которая была уплачена, по вашим словам, за акции. Понимаете меня?
О.: Я понимаю. Но там была сложная схема, поэтому с таким счетом мы придем не туда, куда собирались прийти.
В.: Ну хорошо, давайте посмотрим, куда придем. Потому что если вы платите 150 миллионов долларов за 49 %, тогда можно было бы рассчитывать, что 38 % от 49 % дали бы вам где-то примерно 116 миллионов долларов — это три четверти общей суммы. Вы хотя бы с арифметикой согласитесь?
О.: Пожалуй, с арифметикой соглашусь.
В.: Тогда давайте посмотрим на пункт 2.2 Соглашения купли-продажи акций Березовского. Посмотрите: «Цена покупки вот этих акций господина Березовского равняется 5 миллионам долларов…» И мы видим идентичную статью, точно такую же статью в договоре с господином Патаркацишвили. Если мы смотрим на эти контракты, то видим, что общая сумма, которую они регистрируют и которую вы платите за 38 % ОРТ, составляет 10 миллионов долларов.
О.: Да, я вижу.
В.: Но ведь это не была истинная покупная цена за эти акции, правильно?
О.: Это как раз то, что я хотел объяснить с самого начала. Сделка была сложная.
В.: А документация, которую вы и господин Городилов и сотрудники юридического отдела «Сибнефти» подготовили, она искажала фактическую позицию, то есть не давала истинное отображение фактической позиции. Правильно?
О.: Я бы не сказал, что она не давала фактической позиции. И потом, это не только господин Городилов и наши сотрудники юридического отдела готовили. Это готовили вместе и сотрудники господина Патаркацишвили и Березовского. Руслан Фомичев принимал участие также в подготовке. Это плод общего труда.
В.: Я утверждаю, что это неправда, и ранее в вашем ответе вы подтвердили, что документ был подготовлен господином Городиловым и сотрудниками юридического отдела «Сибнефти». Но давайте пойдем дальше. Почему вы говорите, что контракт, который утверждает, что общая покупная цена 38 % ОРТ составляла 10 миллионов долларов, не был искажающим действительность?
О.: Я не понял. Почему контракт не искажает действительность? Вопрос в какой момент прозвучал?
Судья Элизабет Глостер: Ну давайте заново начнем. Господин Рабиновитц, кто, как вы утверждаете, как бы не получает отображения действительности?
Г-н Рабиновитц: Ну мы до этого дойдем. Вопрос господину Абрамовичу, если позволите. Значит, если мы договорились, что это были 38 % от 49 % акций в ОРТ, которые вы покупали за 150 миллионов долларов, утверждение, что покупная цена за эти акции, за 38 % ОРТ составила 10 миллионов долларов, не отражает должным образом ту цену, которую вы платили за эти акции, правильно?
О.: Если так на это смотреть, то да, но это была сделана схема, которую мы описываем в Ле Бурже подробно. Вся проблема была в том, чтобы получить деньги в английском банке, это я уже объяснял. Для того, чтобы получить деньги в английском банке и не попасть под регулирование Центрального банка, мы часть денег заплатили в России, это было 10 миллионов долларов, а остальные деньги заплатили, по-моему, через латвийский банк, туда, куда сказал господин Патаркацишвили. Но я утверждать не буду, я не помню, как это было сделано точно. Андрей Городилов знает схему, он может рассказать более подробно и более, наверно, тщательно понимает, как это устроено.
В.: Тогда давайте посмотрим на другую часть этой сделки. Снова этот документ был подготовлен господином Городиловым совместно с сотрудниками юридического отдела «Сибнефти», правильно?
О.: Насколько я знаю, Руслан Фомичев наверняка принимал участие в этом изначально. Я не знаю, окончательный документ вышел из нашего юридического отдела или нет, но то, что это плод общего труда, — это абсолютно точно.
В.: Ну мы к этому вернемся. Но я утверждаю, что это просто неправда, что господин Фомичев принимал участие в этом. Но этот документ снова был подготовлен 25 декабря 2000 года, правильно?
О.: Да, правильно. Но мне кажется, что еще господин Ивлев участвовал в этом документе тоже, но я твердо не могу сказать.
В.: Это договор, в рамках которого ваша компания «Бетас» покупала 11 % ОРТ у «ЛогоВАЗа»?
О.: Да, это так.
В.: Если вы 150 миллионов долларов платили за 49 % «Сибнефти», то математически можно просчитать, что 11 % стоят 44 миллиона долларов, правильно?
О.: Да, это правильно. По-моему, акции «ЛогоВАЗа» мы купили по номинальной стоимости.
В.: Да, это правильно. Посмотрите пункт 1.1.1 в этом документе. Далее по тексту — «цена покупки акции», далее по тексту — «покупная цена» составляет 1 миллион 100 тысяч рублей?
О.: Да, это верно.
В.: И это действительно была номинальная стоимость?
О.: Да, это верно.
В.: И опять это не отражает истинную покупную цену за эти акции, правильно?
О.: Ну если 164 миллиона долларов разделить на количество акций, то она не отражает.
В.: Документы, которые вы представили, показывают, что ваши компании покупают акции ОРТ, которые принадлежали Березовскому и Патаркацишвили, за чуть более 10 миллионов долларов. Но вы утверждаете, что заплатили 164 миллиона долларов, так?
О.: Из того, что я помню, все вместе — 164 миллиона.
В.: Господин Абрамович, принимаете ли вы, что документы, на которые мы только что смотрели, были не единственным случаем, когда вы и ваша команда создавали документы, которые не отражали точное положение какой-то сделки?
О.: А я, честно говоря, не уловил, почему эти документы не отражают состояние сделки? Мы купили акции, деньги заплатили, почему они не отражают? Хотя утверждать не могу, я не принимал участия в их подготовке. Но я не понимаю, почему они не отражали действительности?
В.: Потому что, в общем, они представляют ваше приобретение — полные 49 % ОРТ. И, в общем, указывают цену приобретения только 10 миллионов долларов, слегка сверху 10 миллионов долларов. Но это не было ценой приобретения, вы согласны?
О.: Я согласен, что вся сделка была 164 миллиона долларов, а это уже задача продавца — распределить, за какие акции сколько он хочет получить. Мне совершенно все равно было в этот момент, сколько за какие акции платить. Эта сделка была структурирована таким образом ровно лишь потому, что господину Березовскому нужно было получить эти деньги за границей. Первоначально эта сделка была сделана очень просто: мы все деньги должны были заплатить в России. Бадри говорил, что они собираются заплатить 13 % — налог. После того как у них возникли сложности с правительством, он решил эти деньги забрать за границу.
Судья Элизабет Глостер: Позвольте прояснить. Скажите мне, пожалуйста, почему эти соглашения не отражали настоящую цену, которую вы договорились заплатить? Поскольку по соглашениям — только 10 миллионов долларов, или что там написано? А вы говорите о 164 миллионах. Почему в соглашениях не была отражена правильная цена? Почему гораздо меньше было отражено?
О.: Я точно не могу сказать, сколько было заплачено за 38 %, там акции были разделены между «ОРТ-КБ» и «ЛогоВАЗом». По-моему, за «ЛогоВАЗ» заплатили 10 миллионов, а все остальное, мне кажется, если я правильно помню, заплатили за «ОРТ-КБ». Если разделить количество акций на 164 миллиона, то тогда это не отражает. Но, насколько я помню, это было требование господина Патаркацишвили, что они не хотят оставлять деньги в России под риском. Поэтому деньги были разделены таким образом, что большая часть — 150 миллионов или 140 миллионов за границей была выплачена, а 10 миллионов, которые потенциально могли попасть под риск — конфискацию или любой другой риск в России, — остались в России. Эти 10 миллионов были между ними разделены на два счета, с тем чтобы они могли ими пользоваться в России карточками или как-то еще.
Судья Элизабет Глостер: То есть, таким образом, это было сделано для того, чтобы избежать оплаты налогов в России и возможности конфискации в России, вы это утверждаете?
О.: Я не могу сказать, что это возможность конфискации в России. Перевод денег из России на счет российского гражданина за границу — это целая процедура. Вот для того чтобы этого избежать, это и было сделано.
Судья Элизабет Глостер: Понятно, спасибо большое.
Г-н Рабиновитц: То есть вопрос у меня к вам следующий, господин Абрамович: вы принимаете, что это было не единственным случаем, когда вы или члены вашей команды составляли документы или соглашения, которые не отражали истинное положение вещей, истинное положение по сделке?
О.: Я, честно говоря, не до конца понимаю, почему это не отражает истинное положение. Это то, как продавец требует. Если продавец хочет оформить это таким образом, — а наша задача — заплатить деньги и получить акции, — то это, в общем, отражает требования продавца. Но если разделить количество акций на количество денег, то — да, это не отражает.
В.: Хорошо, мы к этому тогда вернемся. Но давайте сейчас посмотрим на другие документы, которые были созданы вашей командой для другой сделки, в которых отражено то, каким образом практика таких, что я называю «фальшивыми», документов была достаточно распространенной практикой вашей команды. Вы в 293-м параграфе ссылаетесь на выплату 1,3 миллиарда долларов США, которые вы договорились выплатить господину Патаркацишвили и господину Березовскому в 2001 году. Вы утверждаете, что первый платеж этой суммы был сделан 31 мая 2001 года. Видите это, да? «Первая выплата по нашему соглашению была сделана 31 мая 2001 года», видите? Припоминаете ли вы, что это была выплата, которая была организована вашей подчиненной госпожой Худык?
О.: Помню ли, что эта выплата была организована госпожой Худык? Ну я знаю, что госпожа Худык работала и работает у нас.
В.: Посмотрите, пожалуйста, на то, что говорит госпожа Худык в своих показаниях. Она тоже говорит о том, что нужно организовать платежи, транши в отношении 1,3 миллиарда долларов. В 30-м параграфе она объясняет, что 29 мая ей сказала госпожа Панченко, что «господин Березовский и господин Патаркацишвили договорились получить платеж наличностью напрямую на счет „Девонии“, который должен был быть открыт в Латвийском торговом банке». В ЛТБ, да?
О.: Да, я вижу.
В.: То есть она также показывает, что в то время «Девония» сама по себе еще не имела банковского счета в ЛТБ. Вы видите, где она это утверждает?
О.: Ну да, вижу.
В.: Госпожа Худык является главой планирования, финансирования и отчетности в Millhouse. Это верно? Так она говорит в своих показаниях.
О.: Значит, это верно. Я отрицать не буду, но и подтвердить это тоже не могу.
В.: Хорошо. Довольно ясно из показаний госпожи Худык, что платеж, о котором вы говорите, который должен был быть проведен 31 мая, госпожа Худык должна была организовать довольно быстро, поскольку ее проинструктировали только 29-го, чтобы она этот платеж произвела. Это, должно быть, так? Вы согласны?
О.: О скорости платежа. Если 29-го ее проинструктировали, а 30 мая надо оплатить, то это очень высокая скорость. По-моему, 30 мая 38 миллионов заплатили только, не миллиард триста.
В.: Это протокол встречи совета директоров компании «Пэкс». Компания «Пэкс» — по этому поводу стороны соглашаются — использовалась с вашей стороны для проведения платежа компании «Девония» 31 мая 2001 года. Да, вы с этим согласны?
О.: Согласен.
В.: В первом, втором и третьем параграфе этого документа отражаются резолюции совета директоров компании «Пэкс», и там говорится следующее, я это зачитаю, они короткие, эти резолюции. Первая резолюция: «Для одобрения, распределения накопленной чистой прибыли по состоянию на 15 мая 2001 года в сумме 1,3 миллиарда долларов». Вторая резолюция: «Чистая прибыль компании должна быть передана в распоряжение единственного акционера компании, то есть компании „Девония Инвестмент Лимитед“». И третья резолюция: «Выплатить вышеупомянутые дивиденды акционеру, как ему заблагорассудится». Да? То есть это документ, который связан с платежом 1,3 миллиарда долларов США компании «Девония». Вы согласны?
О.: Ну из того, что вы прочитали, я с этим согласен. Есть у меня знание по этому поводу, как это было сделано? Нет.
В.: Вы видите, что в первом параграфе, три строчки сверху, в документе говорится, что это протокол собрания, которое прошло 18 мая 2001 года?
О.: Да, вижу.
В.: Таким образом, можно предположить, что подготовка к платежу компании «Девония» шла по крайней мере с 18 мая 2001 года. Вы согласны с этим утверждением?
О.: Да, я понял, что встреча прошла 18 мая.
В.: Так говорится в документе. Тут также предполагается, по крайней мере видно с наружной точки зрения, что шли какие-то приготовления для платежа компании «Девония», по крайней мере с 18 мая 2001 года, да, следите?
О.: Я слежу, но я только потерял, в какой момент стало понятно, что эта компания готовится к платежу 18 мая. Я вот это не понял.
В.: Я могу вам сказать, что в показаниях госпожи Худык говорится, что документ был составлен 31 мая 2001 года. И потом его задним числом датировали 18 мая 2001 года.
О.: Значит, так оно и есть, но только у меня этих знаний нет, и здесь это никак не отражено. Просто это противоречит тому, что вы до этого сказали. Сказали, что этот документ был готов 18 мая, чтобы 29 мая заплатить, а госпожа Худык, если я правильно понял вас, говорит, что этот документ был 31 мая подготовлен, чтобы 29 мая заплатить.
В.: Нет, господин Абрамович, документ был фальшивым, неправильным образом отображает, что что-то произошло 18 мая, в то время как этого не произошло. Это фальшивый документ. Вы следите за ходом моих мыслей?
О.: Да, я слежу.
В.: И это был не единственный документ, который произвела ваша команда и который является фальшивым, поддельным документом. Вы знали о том, что вот это датирование задним числом происходило в вашей организации, да, господин Абрамович?
О.: Что я знал, я не могу сказать. Честно, чтобы я придал бы такое значение, чтоб вот я противостоял бы этому — точно нет.
В.: То есть вы были совершенно спокойны по поводу того, что происходило такое вот датирование документов задним числом? Вас это особо не волновало?
О.: Обычно я не принимал участия в подготовке документов. Это не снимает с меня ответственности, конечно, за то, что происходило в моей компании, но сказать, что я был в курсе того, что задним числом для чего-то подготовили документы, я такого не могу утверждать.
В.: Господин Абрамович, понимаете, это создает ложное впечатление того, что происходит. И в этом отношении очень опасно датировать такие документы задним числом.
Судья Элизабет Глостер: Простите, но вообще-то нужен комментарий в конкретных обстоятельствах, не так ли, господин Рабиновитц?
Г-н Рабиновитц: Да.
Судья Элизабет Глостер: Опасно это или нет, зависит от массы обстоятельств. Вашему вниманию просто предложено утверждение, что это еще один документ, который датирован задним числом, да, господин Абрамович, вы понимаете?
О.: Да.
Судья Элизабет Глостер: Именно поэтому утверждается, что он поддельный, потому что он датирован задним числом.
Г-н Рабиновитц: Это третьи свидетельские показания господина Митчарда — вашего юриста в то время, когда производство было прекращено по делу. В 44-м параграфе господин Митчард указывает причину, по которой, как он говорит, соглашение о «Девонии» было подложным соглашением совершенно четко. Он говорит: «Вкратце соглашение о „Девонии“ было явно не подлинным соглашением. В дополнение к вышеуказанным пунктам нужно отметить следующее…» Показания господина Марино показывают следующее, что шейх на самом деле не согласился быть участником сделки примерно до 29 мая 2001 года. Соглашение о «Девонии» само по себе, как было сказано, было подписано 12 июня 2001 года. Хотя, как видно из графика платежей госпожи Панченко (который он прилагает), первый транш 1,3 миллиарда долларов США был сделан 31 мая на указанный счет в Латвийском торговом банке, а инструкция для этого платежа была получена 22 мая 2001 года, видите? Другими словами, господин Абрамович, господин Митчард опирался на дату документа, который, как мы сейчас знаем, был на самом деле совершенно фиктивным, подложным.
О.: Я не понял, что я должен сделать.
В.: Может быть, прокомментируете? Хотите прокомментировать?
О.: Соглашение с Бадри было достигнуто, если я правильно помню, 29 мая, поэтому все, что было до этого, исходя из этого, оно фиктивное. Все соглашения, которые были подписаны до 29 мая — они все датированы задним числом. Если я правильно помню, 29 мая.
В.: Я хотел просто вернуться и посмотреть на контекст сделки с ОРТ. Если можно, давайте сфокусируемся на втором предложении, там говорится: «Вопрос о продаже акций в ОРТ был впервые поднят господином Патаркацишвили в беседе со мной в середине октября 2000 года. И первоначально я сопротивлялся». Вы говорите: «…в конце концов Бадри меня убедил, что это может иметь значение, потому я согласился приобрести акции — 49 процентов акций ОРТ». И после этого вы говорите: «после этого я встретился с господином Волошиным» (после того, как вас убедил господин Патаркацишвили), и вы сообщили ему о намерении приобрести акции ОРТ. Верно?
О.: Да, я вижу.
В.: То есть это было бы первый раз, когда вы обсуждали покупку акций ОРТ с господином Волошиным, так или не так?
О.: Из того, что я помню, это был первый раз. Но сказать на сто процентов, что вот это именно так, я не могу, но, скорее всего, это было первый раз. А я бы долго эту новость не удерживал.
В.: Господин Абрамович, таким образом, на основании ваших показаний, тогда эта встреча с Волошиным, скорее всего, у вас произошла в конце октября — начале ноября 2000 года, это так?
О.: Если я правильно понимаю, то мы здесь октябрь описываем, поэтому, скорее всего, это был октябрь.
В.: Конец октября — начало ноября, да?
О.: Ну да.
В.: Когда вы встретились с господином Волошиным, господин Абрамович, вы еще на самом деле не договорились с господином Патаркацишвили о покупке акций ОРТ. На самом деле вы даже еще сами не решили, покупать эти акции или не покупать. Это так, или вы это не слишком четко помните?
О.: Я думаю, что я проинформировал господина Волошина в тот момент, когда уже решил, что буду покупать. Но это мое логичное заключение, я не могу быть на сто процентов уверен. Но я точно могу сказать, что я не стал бы покупать акции, если бы не поставил кого-то в известность.
В.: Давайте посмотрим, что говорил господин Волошин об этом. Посмотрите, пожалуйста, на первые несколько строчек: «Вопрос о продаже господином Березовским своих акций ОРТ возник только позже, насколько я помню, это произошло после какого-то времени, после встречи с Путиным. Господин Абрамович спросил меня, имеет ли смысл для него покупать акции господина Березовского, чтобы избежать каких-то будущих конфликтов в отношении ОРТ между Березовским и государством». Понимаете ли вы, что то, что говорит Волошин по этому поводу, точно? То есть вы именно так его спросили?
О.: Я бы это интерпретировал, что я его проинформировал, спросил, не возражает ли он. А вот как расставить акценты, я тут не могу сказать до деталей. Уже много времени прошло.
Судья Элизабет Глостер: Господин Абрамович, посмотрите на первое предложение того, что заявляет господин Волошин в своих показаниях: вопрос продажи господином Березовским и так далее. Это точно обобщает то, что вы ему сказали на тот момент времени?
О.: Я сегодня не могу сказать. Это… тут расставлены акценты «я спросил» или «я попросил». Я не могу сегодня сказать, это так было или нет. После такого времени очень тяжело уловить вот эту вот деталь, с каким вопросом я к нему обратился. Возможно, он прав.
Г-н Рабиновитц: То есть ясно из того, что говорит господин Волошин здесь, что он помнит, что вы с ним говорили о том, покупать ему акции ОРТ или не покупать. Видите?
О.: Это я собирался акции ОРТ покупать, не он.
В.: Да, но если вы уже решили их покупать, то было бы довольно странно для вас прикидываться перед Волошиным, что вы спрашиваете его мнение, хорошая это идея покупать акции или нет.
О.: Если бы господин Волошин или президент страны сказал бы, что не рекомендует мне покупать акции ОРТ, я бы точно их не купил. Это довольно взрывоопасный продукт, эти акции ОРТ. Я имею в виду влияние. Поэтому я очень не хотел к этому иметь отношение. Если я бы только почувствовал, что кто-то против этого, я бы близко к этому не подошел.
В.: Ну, мне кажется, из того, что вы говорите, следует, что в то время, когда вы говорили с господином Волошиным, естественно, вы, скорее всего, уже решили, точно решили эти акции покупать. Это так?
О.: Я не могу сказать: «В этот момент я уже точно решил», но если бы господин Волошин мне просто бы сказал русским языком или просто я почувствовал бы, что он против этого, я бы шагу больше не сделал.
В.: То есть вы окончательного соглашения по этому поводу, определенно, не достигли.
О.: Тут важно понять, что такое «окончательное соглашение». Если оформление документов последних, — это было 27-го, по-моему, декабря. Если достигнутой договоренности по схеме, как это платить, — было достигнуто в Ле Бурже. А если договориться по существу вопроса, что, с моей точки зрения, для бизнесмена самое важное, то это было достигнуто, по-моему, в районе 6 ноября.
В.: Мы к этому перейдем через несколько минут. В 215-м параграфе вы говорите о встрече, которую вы планировали, как вы заявляете, с Березовским на Кап д’Антиб 6 ноября 2000 года. Видите, да?
О.: Да.
В.: А в 216-м параграфе вы говорите, что вы сказали господину Андрею Городилову о том, что вы договорились с господином Патаркацишвили о покупке у него и у господина Березовского акций ОРТ за 100 миллионов долларов США, и вы его попросили связаться с господином Фомичевым, чтобы согласовать условия сделки. Видите, да?
О.: Да.
В.: Я бы хотел сначала поговорить по поводу того, что вы заявляете, что была встреча 6 ноября. В 215-м параграфе вы говорите, что вы думаете: «Возможно, что я обсуждал возможность продажи акций ОРТ на встрече приблизительно 6 ноября на Кап д’Антиб». Но из того, что вы говорите, кажется, что на самом деле вы сами по себе четко не помните какой-то такой беседы и что вы пытаетесь провести реконструкцию того, что произошло, основываясь на том факте, что вы примерно в то время были в Ницце. Именно поэтому вы говорите, что «вероятно, я обсуждал». Вы согласны? Это так?
О.: В момент написания этих показаний я помнил, что мы с господином Березовским встречались. Я не помнил дату, но на основании документов, которые я получил в процессе, я могу уверенно сказать, что мы 6 ноября встречались с господином Березовским именно по этому поводу. Более того, и Городилов это тоже помнит.
В.: Давайте оставим пока в стороне господина Городилова, пока он не будет давать показания, давайте пока о вас поговорим. Единственная причина, по которой вы ставите дату как 6 ноября для этой встречи, это потому, что вы делаете реконструкцию событий, основываясь на документах, которые вы раскрыли в ходе разбирательства. Это так?
О.: Если вопрос звучит: «Помню ли я дату?» — нет, конечно. Это реконструкция.
В.: И для поддержки данной реконструкции вы указываете этот документ, который свидетельствует о полете, о квитанции, о счете за полет из Москвы в Ниццу 5-го, похоже, что дата 5 ноября 2000 года. Видите это, да?
В.: Господин Абрамович, оставив в стороне факт того, что, возможно, рейс произошел 5-го, а не 6-го, предполагаете ли вы, что, если бы вы действительно были во Франции в тот день, это обязательно значило, что вы должны были встретиться с господином Березовским там?
О.: Это рейс был не 5-го, а 6-го, мы улетели, и мы прилетели, это было 6-го числа, это была полночь. То есть дата перешла, по-моему, во время полета. Мы разместились в гостинице, по-моему, «Метерлинк» она называется. На следующий день, если я правильно помню, в районе обеда, я поехал к господину Березовскому. А господин Городилов меня ждал снаружи. Ну где-то там, я не помню, где он ждал.
В.: Боюсь, что это не ответ на мой вопрос. Даже если вы действительно были во Франции в тот день, утверждаете ли вы, что это обязательно значило, что вы встретились с господином Березовским?
О.: С моей точки зрения, это обязательно. Но, понимая технологию допроса, я понимаю, что утверждать это на 100 % нельзя.
В.: Вы сейчас не утверждаете? Давайте я по-другому вас спрошу, чтобы вас не путать. Говорите ли вы, что вы не можете подумать ни о какой другой причине, почему вы могли вылететь на юг Франции в ноябре 2000 года?
О.: Я уверен, что другой причины быть не могло. Но это реконструкция.
В.: Может быть, я могу вам здесь помочь? В то время, во второй половине 2000 года, вы находились в процессе покупки Шато де ла Круэ, не так ли?
О.: Название странно прозвучало на слух.
В.: Это потому что у меня странный французский. Его просто нет. Я не говорю по-французски. В тот момент вы находились в процессе покупки Шато де ла Круэ? Если кто-то может помочь мне произнести это правильно по-французски, я буду очень благодарен.
Г-жа Дэвис: Ла Круэ.
Судья Элизабет Глостер: А как вы это произносите, г-н Абрамович?
О.: Шато де ла Круэ.
Судья Элизабет Глостер: Большое спасибо.
О.: Я действительно в 2000 году покупал шато. Я не могу утверждать, к какому моменту сделка была закрыта. Можно легко получить документы через господина Борда, через которого и Бадри, и господин Березовский, и я покупали эти шато. Но я уверен, что зимой в этом шато я не был никогда. До того момента, пока оно не было готово. Это было абсолютно разрушенное, сгоревшее здание, поэтому там зимой уж точно было делать нечего.
Г-н Рабиновитц: Посмотрим, как вы ответите на мой следующий вопрос. Первое: это шато находится на Кап д’Антиб, не так ли?
О.: Да, это правда. Через одно шато от шато господина Березовского и через два шато от шато господина Патаркацишвили.
В.: Вы воспользовались услугами господина Борда в качестве агента по недвижимости по этой сделке?
О.: Да.
В.: В начале ноября 2000 года были проблемы с приобретением этого шато. Вы это помните?
О.: Я вообще никаких проблем с приобретением шато не помню. Я не утверждаю, что их не было, просто я об их существовании не знал.
В.: Это письмо, адресованное вам господином Бордом. Дату вы видите — 1 ноября 2000 года. Я зачитаю письмо, и вам переводчик переведет. Тут говорится: «Дорогой Роман, похоже, ваш представитель Лорейн Хикки и ваш юрист Марка Халама довольно-таки недовольны мной, потому что я покритиковал их подход к налоговой и юридической стратегии переговоров по поводу вашего приобретения трех корпораций, которые управляют Шато де ла Круэ в Антибе. Поэтому я также предложил некоторые решения на будущее и попросил Александра Мамута, чтобы постараться подстегнуть переговоры, поскольку у нас есть серьезный конкурент». Поможет ли, если вам переводчик спокойно сейчас переведет? Я не хочу, чтобы вы запоминали большие куски на слух.
О.: Это несложный текст, я его запомню.
В.: Спасибо большое. «Господин Александр Мамут отправляет им мою конфиденциальную корреспонденцию, он увеличил антагонизм между нами, и сейчас они нас больше не информируют о том, что они делают, о своих намерениях и о встречах, которые они организуют с продавцами». «И у них точно такое же отношение к важному, специализированному представителю, которого я вам рекомендовал и которого вы решили проинструктировать, — это Джон Хейнцен в Париже». «Соответственно, хочу вас попросить настоятельно о том, чтобы ваши два представителя просто, с точки зрения принципа и вежливости, продолжали нас информировать. Также для моей защиты, пожалуйста, верните мне прилагаемое письмо». «Очень извиняюсь, что приходится вас об этом просить, но вы поймете мою позицию. Могу представить, что, зная о ваших интересах, для вас это обычная политика — иметь представителя, и поэтому я это принял, но мне действительно очень не хочется потерять важные интересы, как это уже со мной произошло из-за поведения госпожи Лорейн Хикки». То есть, похоже, с начала ноября 2000 года появилась проблема между господином Бордом и его ведением сделки. Вы согласны?
О.: Если можно, я поясню. То есть я…
Судья Элизабет Глостер: Да, пожалуйста.
О.: Проблема заключалась в том, что шато принадлежало трем компаниям, и мы не хотели покупать никакие компании и не хотели никакого риска на себя налогового брать. Нам было важно купить это чисто и заплатить все налоги. Французские власти очень тщательно за этим следили. А предыдущие владельцы хотели нам эти компании продать. Вот и вся история. Лорейн Хикки жестко и агрессивно вела переговоры, и поэтому, наверно, вышло непонимание. Только я не понимаю, зачем мне нужно сгоревшее шато зимой посещать для этого.
Г-н Рабиновитц: Необязательно, что вы посещали шато. Вы могли бы, например, с господином Бордом встречаться.
О.: Это тоже нелогично, потому что господин Борд по-русски не говорит, а я не говорил по-английски. А Городилов и до сих пор не говорит по-английски, как и я. Поэтому в этом логики нет.
В.: Но к началу декабря на самом деле вы приобрели уже шато, не так ли? К началу декабря.
О.: Я точно не помню, какого числа это состоялось, но я в этих переговорах никак не участвовал. То есть я знал, что господин Борд недоволен тем, как Лорейн себя вела, но глубже я этого не знал.
В.: А я вам утверждаю следующее: у вас была очень хорошая причина приехать на юг Франции в ноябре 2000 года, потому что вы окончательные детали сделки по шато решали.
О.: Я не понял, в чем причина была приехать? Для окончательной сделки по шато? А тут моего участия вообще никакого не требуется. Это уже работа моих юристов. То есть мог ли я повлиять на эту сделку? Уже никак. Я готов был деньги заплатить, а все остальное — это уже как оформить сделку.
В.: Но так ли это или не так, что на самом деле сын господина Борда свободно говорит по-русски?
О.: Ни господин Борд, ни сын господина Борда, насколько я знаю, по-русски не говорят. А если я правильно помню, в то время он вообще в бизнесе, в деле еще не был.
В.: Кто не был в бизнесе в то время?
О.: Если я правильно помню, в 2000 году бизнес вел старший Борд, а не младший. Я не могу на сто процентов утверждать, что он в офисе не работал, — но, насколько я помню, я со старшим Бордом имел дело — то есть с отцом нынешнего владельца компании.
В.: А я вам следующее утверждаю: если вы были на юге Франции 6 ноября, то это было не для того, чтобы встретиться с господином Березовским, — а, скорее, это было по поводу приобретения шато, вы согласны?
О.: Это абсолютно исключено: я настаиваю, что в шато мне абсолютно нечего было делать. Я уже объяснил, что оно сгоревшее и там нечего было делать вообще. А с господином Бордом зимой мне встречаться тоже было ни к чему: я каждое лето проводил на юге Франции, — и я мог спокойно с ним наговориться, когда я в отпуске там проводил время.
В.: А я утверждаю, что тот факт, что вы вели дела по поводу шато, также объясняют и присутствие господина Городилова, потому что в ваших показаниях вы никаких объяснений не приводите, почему Городилов должен был с вами приехать в Ниццу и останавливаться в гостинице в то же самое время, что и вы. Вы никаких объяснений не приводите этому в показаниях.
О.: Я действительно никаких объяснений не привожу — но я могу это объяснить. Последнее, где мне помощь господина Городилова нужна, это в переговорах с господином Бордом. Вот если бы мы договорились об окончательной сделке и нужно было бы структурировать сделку, тут помощь господина Городилова мне бы пригодилась.
В.: Но, господин Абрамович, вы также никаких объяснений, никаких причин не представляете, почему, как вы говорите, господин Городилов с вами ездил в Ниццу 6 ноября и вас сопровождал.
О.: Несколько причин. Во-первых, он мой близкий друг. Вторая причина: если бы мы обсуждали эту схему платежа, то без его помощи я бы не обошелся.
В.: Но тогда ему не нужно было бы вылетать туда с вами, чтобы обсуждать с ним схему платежа.
О.: Если бы господин Березовский или Бадри захотели бы с ним поговорить или поговорить со мной более детально, чем мы обсудили это на встрече, то господин Городилов был бы необходим.