Золушка за тридцать Ёрш Ника
– Соврать?
– Фу-у, – Даня чуть отодвинул край горловины и увидел следы от детеныша на своем брендовом свитере. – Твою ж… Эта твоя Аня… И ее этот…
– Надо застирать, – кивнула я. – Ничего страшного.
Эскин чуть не плача поднялся и осторожно стащил свитер, оставшись в одной черной майке.
– Ты меня сюда заманила, вот и разбирайся с этим! – постановил он, сунув мне свою одежду.
Я горестно вздохнула и покаянно согласилась с аргументом. Будет мне уроком! Мысленно сделав себе пометку “Не оставлять Аньку наедине с привезенными из Москвы мужчинами”, пошла выполнять роль прачки.
Запершись в ванной, решила сильно не мудрствовать и закинула свитер на быструю стирку. Потому что дети и их мелкие пакости – это чудесно, но со стороны и издалека. Пока машинка стирала, я удобно села рядом, облокотилась на стену и вынула телефон из кармана.
Пропущенных вызовов не нашлось, сообщений тоже. В сети снова все сохраняли молчание. Кроме, разве что, Эскина. Листая его ленту, я даже дыхание затаила! Вот гаденыш златомудрый!
Там снова были фотки! И, между прочем, без меня. Эскин с Лехой у дома, они же за столом, они же обнимают спящего Серегу… Насчитав восемь снимков, на последнем разглядела себя, обнимающейся с папой. Папа, правда, стоял спиной. Приписка ко всему этому безобразию гласила: “…уютно, по-семейному. Наверное, это и есть то, к чему давно стремилась душа…”
– Вот кракозябр! – выругалась я, закрывая глаза ладонью. – Никак не уймется, ты посмотри!
Поднявшись, отправилась к себе в комнату, чтобы найти там лишь смятую постель. Эскин пропал, с ним “ушла” и моя толстовка. Розовая, с крупной надписью на груди: “Любишь боль? Поносил бы корсет”. Я сама ее заказала, посмотрев «Пираты Карибского моря»… Даже Максу хвасталась и спрашивала, могу ли ходить в этом на работу хотя бы в особенные дни. Шеф оказался злыднем – запретил.
– Данила, – позвала горе-жениха, выходя в коридор. – Где ты, мой хороший?
Навстречу вышла мама.
– Кирочка, – растерянно сказала она, – там к вам приехали. На большом джипе. Какой-то мужчина, требующий выйти и поговорить…
– Меня?
– Нет, твоего Данилу.
Я вскинула брови и пошла к выходу. У окошка, рядом с дверью, стояли папа с Лехой, громко беседуя.
– …сами разберутся, сказал! – гнул папа.
– Даня – мой друган! – возражал Леха. – Я за него впрягусь сейчас! Кто бы этот козел не был!
– Да погоди ты, – папа снова потянул Леху за шкирку. – Не нужна ему твоя помощь. Они там сами… справятся.
Я хмыкнула, уже догадываясь, кто приехал по Эскинову душу.
– Отойдите, братцы, – подвинув мужиков, открыла дверь и сразу ее закрыла, грозно зыркнув на рванувшего следом соседа: – А ты не лезь! Сейчас мы назад придем. Сами!
Приложив ладонь ко лбу в виде козырька, посмотрела за калитку. В свете фонаря и правда стоял джип. Здоровенный такой, впечатляющий. А рядом двое: громила Гарик и некто в розовой кофточке с капюшоном. Они громко о чем-то спорили, и я решила пока постоять на месте – понаблюдать.
В какой-то момент Гарик сильно взмахнул рукой, мне даже показалось, чтобы ударить Эскина. Но по факту это оказался жест из разряда “а пошло оно все на…”. В тот же миг дверь сзади начала открываться и Леха все-таки выскочил наружу.
– Ща я этому утырку!.. – пригрозил сосед и вдруг замер, словно громом пораженный. Только рот открыл и удивленно моргать начал. Потом потер глаза и замычал неразборчиво.
Я посмотрела на сладкую парочку у джипа. Они целовались.
– Помирились, значит, – довольно проговорил сзади папа, тоже не желающий оставаться совсем уж в стороне.
– Это же Данила, – прошептал мой друг детства, после чего прикрыл рот рукой.
– Он-он, – кивнул папа.
– Со своим парнем, – добавила я, ухмыляясь.
– Но как же это? Мы же… Он что же?
– Любит другого, – грустно подтвердил папа. – Смирись.
Леха в ужасе посмотрел на нас, и я хотела его успокоить, мол, все знают, что он с Жанкой… Но не успела.
События в тот вечер развивались слишком стремительно.
Из-за джипа выехала вторая машина. Мерседес. Я вообще плохо знаю марки, в основном различала авто по цветам и габаритам, но тут грех было не узнать… Максим выскочил из авто, хлопнул дверцей, рванул вперед.
– Ты! – заорал он. – Отойди от нее!
Дальше он рванул к Эскину. И все: время замерло, а после снова начало двигаться, но замедленно, будто на минимально возможной перемотке вперед. Я схватилась за голову. Леха выматерился и все-таки пошел защищать Эскина. Или бить. Тут не знаешь, что ждать от обманутого военного. Папа за ним…
Данила обернулся – Макс отшатнулся. Упал. Я подумала, чем бог послал… и пошла в дом греться.
– Ну что там? – испуганно спросила Анька, стоило мне войти.
– Мордобой, – ответила, обнимая себя за плечи и ежась от холода. – Нормально, разберутся.
– И тебе их не жалко? – мама приникла к окну. – Ничего не видно, отошли из-под фонаря. Может, полицию?
– Не надо, – повторила с нажимом. – Там к Дане его парень приехал. Леха в шоке, а папа так и знал.
– К какому Дане?! Твоему? – мама прикрыла рот рукой, округлила глаза.
– А на мерсе кто? – почти не удивившись, спросила Анька.
– Мой начальник. Макс Минаев.
– Э?! – одновременно удивились мама с подругой.
– Мы иногда встречаемся, – кивнула я. – Но сегодня вроде бы не договаривались. Ой, не смотрите так, только без нотаций…
– Какие там нотации?! – Анька молитвенно сложила руки. – Расскажи! Я же от любопытства умру. У меня же из всех радостей в жизни – отсутствие изжоги после еды и нормальный цвет стула у Тимурчика!
– Не уверена, что хочу это слышать, – мама помассировала виски.
– А я бы послушала, – Жанка выглянула из-за угла, спустившись со второго этажа.
– Ладно, – мама махнула рукой, – все на кухню, девочки. У меня там наливочка вишневая в подсобке. Пара литров.
Так мы и разбрелись: женщины направо, мужики, судя по звукам, налево, в гостиную.
К нам никто не ломился, мы сами тоже их общества не искали.
И только Тимурчик сидел с нами, восхищенно слушая то шепот, то хохот, и иногда присасывался к материнской груди.
Наливку мама с Жанной распили на двоих, после чего дерзко заявили, что им никто не указ и громко позвали Серёгу.
Тот пришел, чтобы узнать, что нам нужно караоке и микрофоны. Да, немедленно. И да, сына ему отдали взамен аппаратуре.
Потом были песни.
– Вот кто-то с городским спустился! – кричала мама очередной шлягер в микрофон. – Наверное, милый мой иде-е-ет…
– Тут я, Анют! – заявил папа, появляясь внезапно и залихватски подхватывая супругу за талию. – Веселитесь?
– А тебе что? – с дерзкой улыбкой отвечала мама, и голос ее был звонче обычного. – Иди вон, к этим вашим!
– Та-ак…
Папа осмотрелся. Орлиным взглядом вычислил пустую бутылку под столом, усмехнулся и обломали веселье, веско заявив:
– Я маму забираю. И вы там своих разбирайте, кто кому мил. Все, товарищи женщины, я сказал!
И кулаком по столу "бах".
Мама поднялась, полная намерения отстаивать право на гулянье до утра, но… поморщилась, потерла глаза и кивнула:
– Точно, Вадик, пора. Что-то мне нехорошо.
Тут уж спорить никто не решился.
Анька вспомнила, что она сдала Тимурчика в общество "пьянствующих мужланов", Жанночка помчалась смотреть, как там Алексей, а я… Я доела оливье, вытерла губы и решила не брать никого.
Часть 17
Но не тут-то было.
Он появился в дверном проеме, полностью загородив собой проход. Гарик. Здоровый, зараза. Посмотрел на меня, поманил к себе указательным пальцем. Ага, нашел дуру.
Скрутив фигу, показала ему ответ на предложение сблизиться.
Гарик нахмурился, я поелозила на стуле, обдумывая, куда бежать в случае чего.
Но Гарик не обиделся и нападать не стал. Покачал головой и мотнул ею же в сторону, поясняя:
– Там этот твой… Макс. Он спать хочет и не знает, куда идти.
– Так и сказал? – удивилась я.
– Нет. Говорить он не может, но мимика у него выразительная. Мне кажется, ему не помешает отдых.
– А как же вы с Эскиным? Не устали? – решила съехидничать я.
– Данилу сейчас тоже заберу.
– Куда?
– В Москву, домой.
– Там же ночь! А вы пили!
– Ничего, пара часов и будем на месте.
– Ну уж нет! – я встала и решительно пошла на Гарика. – Расстелю вам в гостиной. Захотите домой – утром и отправитесь. После завтрака. Возражения не принимаются! Сейчас папу позову.
– О, папа – это аргумент, – громила улыбнулся. – Стели. И покажи, куда Макса доставить, пока он транспортабелен.
Мы вышли из кухни, я ткнула пальцем в дверь своей спальни и отправилась в гостиную устраивать Эскина с его другом на ночлег.
Данила нашелся за столом. Его голова покоилась на плече Макса, он вздыхал и грустно смотрел в стену напротив. Минаев же, услышав мои шаги, повернулся, расплылся в пьяной улыбке и радостно поприветствовал, бросив неразборчивое: “Крч – ик”.
– М-да уж. Познакомились вы на славу, – поняла я. – Вставай, шеф. Пора баиньки.
Макс дернулся в мою сторону, от чего голова Данилы соскользнула с его плеча и чуть не уронила всего хозяина. Но Эскин удержался за стол. На него и прилег, предварительно сложив под лицо руки.
– Кир, – Макс протянул ко мне руки. Я поджала губы, решая, так ли оно мне надо – ночевка с напившимся боссом под одной крышей, в одной комнате, в одной постели… Где-то я это уже проходила и не раз. Словно по замкнутому кругу хожу снова и снова.
Пока думала, Минаев подошел на удивление уверенной походкой, обнял меня и доверительно шепнул:
– Я так н-п-ся. Ус-ал. Расти.
– Он сильно напился, – подняв голову, перевел для меня Эскин, – устал и просит его простить. Кир, не дрижи… дежри… тьфу. Не держи на нас…
– Сиди уж, полиглот! – пробубнила я, отодвигаясь от начальника и, сурово сведя брови, добавила уже для всех: – Ну все. Укладываемся!
Так Минаев все-таки оказался в моей постели. Снова.
Сначала спал, как убитый, а потом – я как раз дочитывала главу очередного шедевра от Мики Ртуть – вдруг завозился и нашел меня рукой. Придвинул к себе, крепко обнял и, шепнув тихо с обожанием “Кудрик…”, снова затих. А у меня на душе сделалось сладко-сладко, ведь не зря говорят: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Значит, думает обо мне, а не о ком-то еще.
Улыбнувшись, я отключила электронную книгу и, закрыв глаза, моментально отключилась.
Ранней пташкой стать не получилось.
Кто знает, может, и вовсе проспала бы до обеда, но Минаев решил иначе. В то воскресенье босс включил в себе новый неизведанный режим “романтика”.
– Кудривойцева, – услышала я откуда-то справа. Следом пришел невероятный запах свежесваренного кофе. – На подносе еще пирог есть. И бутерброды. Гордись мной, на твою порцию покушался Эскин.
Я обернулась, потерла глаза, прищурилась.
– Привет, – просипела, потягиваясь.
– Привет, – мне протянули очки. – Проснись и пой.
– Как вкусно пахнет, – усевшись, я разгладила на себе одеяло, и Минаев сразу поставил сверху тот самый поднос, уставленный вкусняшками. – А ты?
– Уже ел. Твоя мама не терпит голодных в своем доме. Прекрасная женщина.
– Меня она накормить не спешила, – посетовала, отпивая божественный напиток.
– Решили дать тебе выспаться, все-таки это твой день рождения. Кстати, до подарков вчера дело так и не дошло. А они есть.
– Успеют, – отмахнулась я.
– Они да. А я хотел бы сейчас… Вот. Это тебе. Нам. Если ты не против.
Я с опаской приняла конверт, про себя молясь только об одном: чтобы это не был подарочный сертификат в салон красоты.
Кто-то на небе меня услышал да еще бонус накинул, наверное, за все предыдущие страдания. Внутри нашлись две путевки в Доминиканскую республику. Всего на три дня, зато на двоих. Для меня и для него. Через три недели.
– Новый год встретим там, Кир, – пояснил Макс. – Лазурный берег Карибского моря ждет нас, распахнув объятия.
– А работа? – спросила на автомате, при этом улыбаясь как ненормальная и уже мысленно примеряя купальники. Какая работа, когда в руках путевки в рай на земле?
– Разберемся, – Минаев отвел взгляд, чуть нахмурился. Подумав о чем-то, посмотрел на меня снова и сообщил: – Это не просто поездка, Кир. Это обещание.
– М?
Я изобразила заинтересованность, а сама… сама снова начала молиться. Только бы не скоропалительное предложение! Не делай этого, Минаев! Я не смогу согласиться… Мы же не знаем друг друга толком… Ну, как мужчина и женщина; да и спали всего три раза, и все или в опьянении, или с похмелья. Не-нет-нет…
– Кир, ты чего побледнела? Перелета боишься? Да, там почти двенадцать часов в небе, но у нас рейс ночью, так что основное время пути проспим. Не переживай, ладно? А по поводу моих предыдущих слов… Слушай. Я обещаю тебе, что к тому времени, когда надо будет лететь на Карибы, разберусь со всеми проблемами и делами, касающимися фирмы.
Фу-у-ф! Спасибо!
– …до того момента будет тяжело. Нет, не в плане того, что мы должны скрываться… Уже не должны. Я официально расторг помолвку, кто надо в курсе. Но морально я буду на взводе почти постоянно.
– Почему?
Он склонил голову к плечу, коснулся моих волос, заправил прядь за ухо и покачал головой. Мол, не надо мне знать.
– Из-за Марины, – констатировала обиженно. – И из-за нас.
– Глупости, – Макс засмеялся. – Ну какая Марина? Я говорю о работе.
– Нас уволят? – Я грустно вздохнула. – Не слишком ли много жертв ради начала отношений? Потом начнешь жалеть, все выльется в скандалы…
– Кира! Какие скандалы? Я и не знал, что ты пессимистка в душе. Все гораздо прозаичней. Предстоит одно дело, связанное с фирмой, и Гарик внезапно вчера согласился помочь в нем… Сегодня мы снова поговорили, все по-прежнему “за”… И давай не будем об этом?
– Вы что, решили прибить Соколова? – отпивая кофе, пошутила я.
– Не совсем прибить, но сильно помять, – без тени иронии ответил Минаев.
Я нахмурилась и призналась:
– Макс, мне не улыбается ждать тебя из тюрьмы и носить передачки. Как говорит моя мама, годы идут, биологические часы тикают, все дела… Но так и быть, на суде я подтвержу, что Соколов – та еще сволочь.
– Бросаешь меня прямо на переправе? – прищурился Минаев. – Неужели тебя испугали бы какие-то десять-двадцать лет разлуки?
– Увы, – я развела руками, – но зато можем остаться друзьями. По переписке. Сначала я буду отвечать… Но это не точно.
– Эх ты! – он снова засмеялся. – Слилась при первой же жизненной неурядице! Кто ты после этого?
– Здравомыслящая девушка за тридцать?
Минаев потянулся вперед и звонко поцеловал в губы.
– Ешь, здравомыслящая.
– Не могу. Теперь кусок в горло не полезет. Что вы задумали?
Он закатил глаза, постучал пальцами по подносу…
– Хорошо. Если я дополню свой монолог и скажу, что мы помнем Соколова не физически, а морально?
Я поощрительно кивнула. Мол, продолжай, ты на верном пути.
– Если все получится, то мы с Гариком станем инициаторами реструктуризации фирмы, попробуем улучшить ее инвестиционные возможности. “Sokolov” сейчас переживает не лучшие времена, но простые смертные не в курсе этого. Сам Виктор Андреевич ищет, кого бы нае… Прости, чуть не сказал грубость. В общем, он собирается найти идиота, которого позже спишет со счетов путем хитрых финансовых манипуляций. Я, конечно, теперь не его фаворит, но он меня опасается и держит рядом, постоянно напоминая, что не пойдет ко дну один. Итак, к чему это все? Есть отличная идея. Привлеку Гурина в качестве внешнего источника финансирования!
– Э-э, – я допила кофе, глубокомысленно моргнула и поделилась соображениями: – Макс, мне почти ничего не понятно, кроме того, что ты, кажется, собрался кинуть Гарика.
– Нет же! Тут как раз и кроется сакральный смысл – мы с Гариком переиграем Соколова. Может быть. Он согласится провести реструктуризацию путем слияния фирм, своей и Виктора Андреевича. Понимаешь? Объединить предприятия.
Я задумчиво откусила бутерброд.
Макс открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но потом посмотрел на меня, усмехнулся и закончил:
– Короче! Тебе бы в разведке служить, Кудриенова! Вытянула из меня все по ниточке. Мы надеемся, что за три недели все утрясем, после чего… – Минаев показал на путевки. – Только говорить об этом ни с кем с работы нельзя. Иначе крышка, Кир. Кроме Эскина – он тоже в курсе плана и помогал в его разработке. Потому с понедельника ты будешь официально переведена в юридический отдел и тут же отправлена на учебу. В фирму приходить не нужно.
– Ничего себе! Значит, женщин в сторонку, мужики берутся за дело?
– Так точно. Тебе что, сложно немного отдохнуть?
Я подумала, улыбнулась. Так и быть, сделаю им такое одолжение. И тут меня осенило другой мыслью:
– А куда мне идти учиться? Там же половина года уже прошло, – обалдела я.
– На зимнюю сессию. Соколов подсуетился лично, чтобы ты ушла с моих глаз долой. Заплатил или договорился – не знаю, но ты официально студентка заочного отделения.
– Прелесть, – только и смогла сказать я. – Посмотрим, чему меня научат.
А дальше все закрутилось с невообразимой силой.
Мама во всю обхаживала Максика, папа с таким же усердием ему наливал “За здоровье”, “За понимание”, “За то, чтоб все сложилось!”… Про Эскина с Гариком тоже не забывали: они так и не уехали в тот день. Никому дела не было до их ориентации, кроме разве что Лехи… Тот, признаться, первое время бухтел, понимая теперь подоплеку всех папиных шуточек, а потом махнул рукой и предложил выпить за самое главное.
– За мир во всем мире? – спросил Данила.
– За толерантность? – улыбнулась Жанночка.
– За то, чтоб у нас все было, и ничего нам за это не было? – ухмыльнулся Гарик.
– За именинницу! – провозгласил друг детства, поднимаясь: – Кир, спасибо, что ты есть. Вот такая, какая есть. Открытая, честная, веселая. За то, что притягиваешь к себе лучших и собираешь нас вокруг.
– Точно! – отозвался самый скромный Данила. – За Киру! И за нас – самых лучших!
Одним словом, воскресенье чем-то походило на субботу, за тем исключением, что пили немного меньше, все-таки подарили мне подарки и вечером дружно ходили гулять по деревне, так что даже участковый интересовался, скоро ли у нас отбой?
А в понедельник всех след простыл с самого утра. Гарик и Макс увезли гостей с собой, я же, за ненадобностью им, осталась помогать родителям доедать приготовленное на праздник.
Как отнеслись родители ко всей этой вакханалии? На удивление спокойно, даже с улыбкой. Мама открыто гордилась тем, какого жениха я себе отхватила. “Простой вроде, но с мозгами, – говорила она, – и смотрит на тебя по-особенному. Я это еще на том фото заметила, когда он тебя на руках держал”.
Папа тоже удивил фразой: “Дочь, не думал, что скажу такое, но… все три привезенных тобой мужика на этот день рождения мне понравились”.
Со среды я все-таки появилась в университете и честно отсидела на пятичасовой лекции по теории права. После чего вышла и поняла одно: юристом мне не быть. Скучно, нудно, не мое. Макс, выслушав все перечисленные выше аргументы, сказал плюнуть и не расстраиваться, потом приехал и успокоил лично. Три раза, чтоб наверняка.
Еще несколько дней я просто читала любимые книги, лежала на диване и встречала Минаева поздними вечерами. Слушала краткое изложение происходящего на фирме – с матами и заумными терминологиями, из которых почти ничего не понимала. Делала массаж и успокаивала моего личного беднягу уже сама. То сверху, то снизу – как постельный босс желал.
Однако день на пятый я заскучала, сидя дома без сплетен, интриг и пакостей. На бывшую работу ход был заказан – там шла холодная война, и я могла пасть ее жертвой. Пришлось искать другие решения проблемы.
Позвонив Жанне, узнала про вакантные должности медсестер в платной поликлинике, где она теперь работала. Съездила туда на собеседование и внезапно прониклась. Медсестрички все молодые, работают по трое в смену, да и сама больница оказалась большой – обсудить что и кого в таком месте всегда найдется. К тому же, что немаловажно, зарплата выгодно отличалась от той, что была в обычной городской больнице, а принимали меня на место девушки, уходящей в декрет – внимание – через три недели!
В общем, я решила, что это судьба.
Передала через Макса заявление об увольнении, забрала на остатки сбережений свою машинку из ремонта и принялась ждать встречи с Карибским морем…
За несколько дней до Нового года в гости пришел Эскин.
Часы показывали половину пятого, когда я открыла дверь и обнаружила на пороге своего заклятого друга. А ведь в последнее время, насколько я знала, Аполлоша не мог уйти раньше восьми, а то и девяти вечера. Сегодня он смог нарушить правило! Это был хороший знак, и я искренне обрадовалась.
– Все получилось? Мы победили? – спросила у него вместо приветствия.
– Сначала напои меня, злыдня, накорми, а потом уж… – проговорил Даня, еле шевеля языком. – Устал как ишак, веришь?
– Верю. У меня ощущение, что вы там все вместе кирпичи целыми днями на гору таскаете. Ты вот тоже осунулся совсем, похудел. Даже кудряшки как-то грустно висят. Надо к родителям на шашлыки на недельку вас всех…
– Вот это дело! – вымученно улыбнулся Эскин.
Обосновавшись на кухне, мы накрыли пир по-студенчески: бедно, быстро, но вкусно; перекусили и, наконец, перешли к делу.
– Ну? – лаконично спросила я. – Что у тебя с твоим Гуриным?
– Во, – не выдержав, Эскин подался вперед и потянул за золотую цепочку на шее, вытаскивая ее из-под ворота рубашки.
Я аж дыхание затаила, изнемогая от любопытства. И не зря, надо сказать. Там нашлось кольцо. Тоже золотое, красивое…
– Это оно, – гордо сказал Данила, – то самое, что Гарик в Инстаграм размещал. Он купил его для меня. Я бы решил, что обманывает, но размер… Видишь?
Эскин примерил кольцо на палец, полюбовался, снял и спрятал под рубашку, любовно похлопывая сверху.
– Вот это да! – я подперла щеку рукой и злорадно хихикнула: – Представляю лицо той Маши, когда она узнала, что не для нее. Она уже наверняка губу раскатала…
– Так и было, – Данила просто сиял от гордости и счастья. – Гарик ее быстро на место поставил. Напомнил, что все спектакль для его родителей и не больше. Так что она обиженно укатила с другим. А еще знаешь что, Кир? Я тебе благодарен буду по гроб жизни!
– За что?
– За кого, а не за что, – он улыбнулся совсем по-мальчишески. – За твоих родителей. Они так спокойно приняли меня, а потом и Гарика, что он задумался.
– Кто?
– Гурин мой, – Данила снова неосознанно потер то место, где под рубашкой висело кольцо. – Он решил, что раз твои мама и папа могут понять и принять то, что между нами, то, возможно, и его… Они же из одного поколения, мыслят примерно одинаково. Хотя тут спорно все, я вот теперь боюсь, а он настаивает на поездке в Италию. Сразу после вас. Соколова здесь одного оставлять нельзя, ему присмотр нужен, он та еще… птица падальщик.
– То есть мы вернемся из путешествия, и вы отправитесь к его родным? – я округлила глаза. – Ты герой! Я вот до сих пор боюсь знакомиться с мамой Макса. Она Маринку ни во что не ставила, даже когда уже все знали про скорую свадьбу. И соседям говорила, что он одинокий, постоянно пытаясь найти нормальную невестку. Страшно.
– Так то Маринка, ее даже родной папик всерьез не воспринимает, подкладывая под нужных людей. Та еще чудо-семейка. Хотя теперь мы все делаем вид, что ладим. А насчет мамы Макса – зря ты тянешь. Это как с пластырем, надо рвануть на себя… В твоем случае. У нас с Гариком все сложнее.
– Я верю в одно, – подавшись вперед, взяла Данилу за руку и честно сказала, глядя в глаза: – Если они хоть немного разбираются в людях, то полюбят тебя всем сердцем. Потому что ты – замечательный, и их сын с тобой счастлив. Все будет хорошо!
– Звучит как установка на будущее.
– Так и есть, – улыбнувшись, подмигнула своему златокудрому другу. – Этот мир принадлежит тем, кто умеет вовремя поднять руку, резко опустить ее вниз и громко высказать свою четкую позицию.
– А если рука устала и дрожит от неуверенности?
– Тогда махни второй! У тебя же их две.
Эпилог 1
Новый 2019 год
Наш отель расположился на первой линии пляжа Плайя Баваро в получасе езды от международного аэропорта Пунта Кана. Там нас ждал люкс с кондиционером, балконом, с которого открывался шикарнейший вид на океан и кровать размера King-size. Но меня почему-то больше всего удивил мраморный пол. Раньше я подобного не видела в номерах, хотя стоило признаться, путешествовать толком и не приходилось.
Несмотря на усталость от долгого перелета, едва ступив в предоставленные апартаменты и увидев стеклянные двери в балкон, я бросила сумочку и пошла туда…
Вид открывался божественный.
Что нужно человеку для счастья? Раньше я бы сказала – ведерко мороженого и хорошая книга, а теперь, замерев от восторга, поняла, что дополню свой список, внеся в него пункт про жизнь у океана.
А, ну и мужчину хорошего! Куда же без него?
Читать бесплатно другие книги:
