Кости Келлерман Джонатан

— А что, если он бреет голову по бокам, а на макушке оставляет волосы? Как тот чудик в старом фильме Дэвида Линча… ну, вы поняли, о ком я.

Молчание. Нгуен продолжил:

— Бритоголовый. А что, если вы сорвете с него шапку — и обнаружите под ней дреды длиной в фут? Вы полагаетесь на какие-то расплывчатые описания, которые могут не стоить даже блошиного плевка. Но я не буду вас останавливать, стройте предположения и дальше. Я просто не смогу никому замолвить за вас словечко, слишком все шатко.

Его глаза остановились на снимке Трэвиса Хака, сделанном при регистрации на права.

— Тут у него достаточно длинные лохмы. Но, допустим, он побрил голову. Вам придется доказать, что это произошло в определенный период, который совпадает с тем временем, когда Селену видели в компании бритоголового парня. Да нет, еще дальше — к с моментом исчезновения Монтут. Когда это было, два года назад?

— Пятнадцать месяцев, — уточнил Майло.

Нгуен снова поигрался с бейсбольным мячом.

— Я уверен, что ваши инстинктивные догадки в адрес этого типа верны, Однако улики слишком слабые. Но давайте немного погрешим против истины и скажем, что вы накопали достаточно свидетельств, чтобы мистер Хак стал явным подозреваемым. У нас по-прежнему проблемы с тем, чтобы попасть в дом. Это не его жилье, оно принадлежит его работодателю. Который подозреваемым не является.

— Пока нет, — обронил Мо Рид.

Нгуен покатал мяч в пальцах.

— Вы что-то хотите мне сказать? Дополнить картину?

Майло рассказал о свингерских вечеринках, которые Селена Басс описывала своему брату, и о последующем ее найме в качестве учительницы фортепиано для Келвина Вандера. Напомнил о том, что семья Вандеров уехала из города.

— Ну ладно, от плохой девчонки до преподавательницы Баха — это прогресс, — сказал Нгуен. — И что?

— Или Бах был прикрытием для того, чтобы она постоянно появлялась в этом доме, — произнес Рид.

— Богатые люди с причудами? — фыркнул Нгуен. — Парень, это голый-вудский сценарий. Кто скажет, что «свингерские вечеринки» представляют собой что-то большее, нежели славные, невинные забавы для взрослых? Нет никакой связи с садо-мазо-штучками, в которых предположительно участвовали две ваших проститутки. И, честно говоря, та, другая проститутка, как ее там… Ченовет? Не похоже, чтобы она позволила кому-нибудь связывать ее. Совсем наоборот.

— Мы нашли у Селены стек…

— Может, она любила верховую езду. Девушкам иногда это нравится. — Нгуен развернулся вместе с креслом, положил бейсбольный мяч на пластиковую подставку и любовно накрыл его сверху прозрачной коробочкой. — Знаю, что я веду себя как сволочь, но в противном случае вы можете влипнуть еще хуже, так что лучше действовать осторожно.

— То есть?

— Найдите свидетельства повесомее.

— Если Вандеры дадут разрешение на обыск, будет ли это распространяться на жилье Хака? — спросил я.

Нгуен откинулся на спинку кресла.

— Интересный вопрос… это может зависеть от того, какое соглашение Хак заключил с Вандерами. Являются ли его комнаты неотъемлемой частью его платы? Если так, то это законно обусловленное место проживание, точно так же, как любое другое съемное жилье, и только его обитатель может дать разрешение на вторжение.

— Если обитатель все еще находится по месту проживания.

Нгуен улыбнулся.

— Вы могли бы быть законником, док. Да, если он освободил жилье и Вандеры дадут разрешения, то добро пожаловать. А если не было никакого формального соглашения, входящего в условия работы, и он просто поселился в их доме, полагаю, его можно рассматривать как гостя. Сколько он прожил там?

— Три года, — ответил Рид.

— Нет, это уже явно не гость. Следует помнить еще об одном: даже если вы получите бумагу на обыск в комнатах, вещи Хака не подпадают под это разрешение, если только он не бросил их. Тут нельзя действовать поспешно и небрежно; должны быть явные свидетельства того, что имущество оставлено владельцем. Именно на такие вопросы частной собственности суд особенно обращает внимание… хотя внешние поверхности постоянно стоящей в комнатах мебели, которая прежде принадлежала Вандерам, могут быть… вы вполне сможете осмотреть мебель хотя бы снаружи. — Юрист почесал в затылке. — Честно говоря, без более тщательного расследования я даже не буду строить догадки. Это не те вещи, которые могут всплыть сами собой. — Он улыбнулся. — Вы можете даже довести дело до суда, но при этом упустить преступника.

— Если мы получим разрешение от Вандеров и обнаружим что-нибудь подозрительное при визуальном осмотре… — начал Майло.

Нгуен прижал ладони к ушам.

— Что? — спросил лейтенант.

— Это может сработать для тупого головореза из бара. Ну, конечно, при визуальном осмотре. Хак не отвечает на ваши телефонные звонки — он явно не намерен сотрудничать. И кто поверит, что он оставит на виду улики?

— Тупые преступники существуют, — произнес Мо Рид. — Без них наша работа была бы такой же веселой, как инфаркт.

Майло метнул на него острый взгляд, в котором сквозило веселое изумление, потом снова повернулся к Нгуену.

— Детектив Рид верно отметил, Джон. Что если Хак решил, будто под него не подкопаешься, и стал слишком самоуверен? Мы должны попасть в его комнаты и застать его врасплох, иначе не получится.

— Если он вообще там, Майло. За два дня наблюдения никто из вас не видел, чтобы он входил или выходил, а «Лексус» так и пропал с концами. Вы детективы. Для вас это не выглядит как внезапный побег?

— Ты баллотируешься на должность президента Клуба Пессимистов, Джон?

— Я думаю об этом, — ответил Нгуен, — но в этом клубе слишком веселый народец.

— Даже если и так, это даст нам преимущество, — вставил Мо Рид. — Если кто-то сбежал, не намереваясь возвращаться, то вещи, которые он оставил, можно считать брошенными, верно?

Нгуен внимательно изучил молодого детектива.

— А в полиции Лос-Анджелеса, однако, подрастают умники… Да, если будут неоспоримые свидетельства того, что он выехал безвозвратно, то вы можете спокойно обыскивать его шмотки. Но, поверьте мне, это нелегко — суд будет настаивать на том, что это был всего лишь отъезд в отпуск с сохранением права на частную собственность.

— Отъезд подальше от нас? — переспросил Рид. — Это указывает на виновность.

— Подальше от работы, скуки, чего угодно, от чего ему хочется сбежать, детектив Рид. Идея в том, что Отцы-Основатели пожелали, дабы люди могли насладиться красотами Йосемитского парка, не боясь по возвращении домой обнаружить, что полиция перевернула их жилище вверх дном. А для этого конкретного подозреваемого побег может быть расценен чем-то иным, нежели свидетельством виновности. В конце концов, в детстве он попал в тюрьму по сфабрикованному обвинению. Какой повод может быть весомее для того, чтобы избегать общения с копами?

Рид, приуныв, оттянул пальцем воротник своей рубашки.

— Послушайте, — продолжал Нгуен, — если вы получите разрешение от Вандеров, это уже будет кое-что. Но обязательно получите его в письменном виде. По крайней мере, вы сможете войти в дом, осмотреть комнаты, пообщаться с другими людьми — горничной, садовником, кем-нибудь еще… Вдруг у них найдется что-нибудь на Хака.

— Пока что мы не видели присутствия другого персонала, помимо самого Хака, — сказал Майло.

— Но поместье огромное, там должен быть кто-нибудь еще, — возразил Рид.

Нгуен встал.

— Рад был поболтать с вами, парни, но сейчас у меня совещание.

Когда мы вышли на стоянку, у Рида зазвонил мобильник.

— Лиз Уилкинсон, — сообщил он по завершении разговора и покраснел. — То есть доктор Уилкинсон. Она хочет поговорить насчет костей рук.

— Патологоанатомичка в десяти минутах езды, — прикинул Майло. — Поехали.

— Она снова на болоте, изучает фотографии, которые сегодня утром сделал с воздуха дрон.

На этих аэросъемках настоял сам Рид.

— Что-нибудь это дало? — спросил Майло.

Рид покачал головой, запрыгнул в свою «Краун-Вику» и рванул с места. Мы дошли до машины Майло.

— Поработаешь шофером, Алекс? Мне надо позвонить в несколько мест.

— Разве это не против правил?

— Ну да. Но мне нужно взбодриться.

Я вел большую неуклюжую машину на запад, пока Майло звонил в фирму в Беверли-Хиллз, занимавшуюся всеми юридическими делами Саймона Вандера. Первой, кто держал оборону, была дама-адвокат по имени Сара Лихтер, однако когда лейтенант надавил на ее секретаршу, выяснилось, что миссис Лихтер представляла интересы мистера Вандера «по деловому вопросу несколько лет назад», но основным юристом мистера Вандера «по большинству деловых вопросов» был мистер Олстон Б. Уэйр.

Секретарь Уэйра оказался дружелюбным, но толку от него тоже не было; он перенаправил Майло на паралегала[24] Вандеров, а тот поставил звонок на ожидание. Майло переключил телефон на громкую связь, зевнул, потянулся и стал рассматривать улицы за окном.

Машина давно не проходила техобслуживание, мне приходилось изо всех сил налегать на руль, и мое уважение к работе Майло изрядно возросло.

Бодрый, медоточивый голос произнес:

— Бадди Уэйр. Чем могу быть полезен полиции?

Майло изложил ему суть вопроса.

— Трэвис? Это слегка шокирует, — сказал Уэйр.

— Вы с ним знакомы?

— Я встречался с ним. Я имею в виду то, что человек, которого наняли Саймон или Надин, мог оказаться… я искреннее надеюсь, что это не так. Что касается того, чтобы попасть в дом… полагаю, учитывая все обстоятельства, что ни Саймон, ни Надин не будут сильно против визита под наблюдением. Вы действительно считаете это необходимым?

— Считаем.

— О, Боже, — вздохнул Уэйр. — если вы правы относительно того, что Трэвис замешан в чем-то криминальном — это действительно шокирует, — то, по моим предположениям, Саймон и Надин будут благодарны вам за помощь.

— Помогать — наша работа, сэр.

— Спасибо, детектив. Позвольте, я проверю, смогу ли я связаться с Сай… мистером Вандером.

— Симона сказала, что он уехал в Гонконг.

— Правда? Это полезные сведения. И еще одно, детектив. Криминальная юстиция — не моя специальность, но я не уверен, что полученное от Саймона или Надин разрешение войти в дом избавит вас от юридических помех в будущем.

— Какого рода юридических помех, сэр?

— Адвокатские приемчики, — пояснил Уэйр. — Если, конечно, до этого дойдет.

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Как я уже сказал, это не моя область деятельности, но я сразу же могу прикинуть несколько закавык с правом владения. Если жилье Трэвиса находится в формальном найме, либо прямо, либо в качестве дополнительной оплаты труда…

Он разливался соловьем, почти слово в слово повторяя недавнюю речь Джона Нгуена. Майло слушал молча, только сложил пальцы утиным клювом и похлопывал ими, изображая «бла-бла-бла».

Когда Уэйр завершил речь, Майло сказал:

— Мы будем помнить об этом, сэр.

— Вернемся к ключевому пункту: необходимости связаться с Саймоном и Надин, находящимися в Гонконге.

— Миссис Вандер в Тайване, в гостях у своих родных.

— Вот как? — произнес Уэйр. — Хорошо, это тоже полезная информация. Если я смогу связаться с кем-нибудь из них — будем мыслить позитивно и скажем «когда»… то я попрошу их отправить мне по факсу ограниченное юридическое разрешение. Тогда я смогу провести вас в дом.

— Спасибо, сэр. Пожалуйста, внесите туда и дом на побережье.

— Пляжный дом? — уточнил Уэйр. — Хорошо, почему бы и нет?

— И еще один вопрос, — сказал Майло. — Кто еще работает в основной резиденции, помимо Трэвиса Хака.

— Я не совсем уверен… — начал Уэйр.

— Горничные, экономка, кто-нибудь еще в этом роде.

— Бывая там, я видел садовников, но не встречал кого-либо из постоянной обслуги.

— В таком большом месте? — деланно удивился Майло. — Кто же следит за чистотой?

— В поместье распоряжается Трэвис; возможно, он как-то устраивает эти дела — например, вызывает клиниговую службу. Не знаю, лейтенант. Мы не оплачиваем счета, они идут через частный банк в Сиэтле… да, вот, «Глобал инвестмент». Он зачитал номер.

— О, Боже…

— Что такое, сэр?

— Если Трэвис Хак действительно решает, когда в доме пора проводить уборку, — сказал Бадди Уэйр, — то у него есть все возможности избавиться от улик, верно?

— Вот почему мы хотим получить доступ как можно скорее.

— Конечно… Лейтенант, строго между нами: насколько это серьезно?

— Дело идет об убийстве, мистер Уэйр, но я не могу точно сказать вам, что преступник именно мистер Хак.

— Однако вы подозреваете его?

— Мы им интересуемся.

— Замечательно, — снова вздохнул Уэйр. — Просто замечательно. Мне необходимо связаться с Саймоном.

Глава 22

Я свернул на Беверли-бульвар, пока Майло звонил в Сиэтл, в «Глобал инвестмент».

Спустя несколько мелких служащих и одного частного банкира он ухитрился выжать тот факт, что в обоих домах Вандеров производила уборку клининговая служба «Веселые руки», находящаяся в Палисейдс и приезжающая тогда, когда нужно.

— Кто определял, когда их услуги нужны? — спросил Майло.

— Откуда мне знать? — отозвался банкир.

Вызов завершился. Майло свирепо посмотрел на телефон и сунул в карман.

— Итак, весь процесс под контролем у Хака. Чутье подсказывает мне, что он этим пользуется. Но, как я сказал, публичность — штука всегда обоюдоострая. Учитывая, что Хак скрывался от всех с того времени, как вышел из тюрьмы, и до того, как три года назад его наняли Вандеры, нажим может заставить его только зарыться поглубже.

— Жизнь в подполье многому учит, — заметил я.

— Что ты имеешь в виду?

— Может быть, он и был невиновен в том, за что его посадили, но опыт и последующие события могли посеять в нем дурные привычки.

— Например, к пыткам и удушению ради забавы и выгоды… Как такой тип мог попасть к Вандерам?

— Может быть, они просто добры.

— Добросердечные и щедрые богатеи.

— Такое бывает.

— Ты так считаешь?

— А ты — нет?

— Я уверен, что нечто подобное случается, но мне лично кажется, что для накопления такой кучи бабла требуется склад личности, исключающий всякую доброту.

— Крутой детектив Владимир Ленин.

— Власть народу, хлеб голодным! — Он потряс сжатым кулаком, при этом был вынужден согнуть руку, чтобы не стукнуться о крышу машины. — Поезжай в «Могул». От всех этих неудач у меня аппетит разыгрался.

— То же самое ты говоришь об успехах.

— По крайней мере, я последователен.

* * *

Мы оставили машину на служебной парковке и направились в ресторан. В зале царило оживление. Два длинных стола полностью занимали наши коллеги, а угловую выгородку оккупировали Мо Рид и Лиз Уилкинсон.

Они сидели ближе друг к другу, чем это требовалось для делового разговора. Тарелки с едой стояли на столе нетронутые. Рид был в пиджаке, однако снял галстук и расстегнул воротник. Распущенные волосы Лиз Уилкинсон ниспадали массой блестящих завитков. Платье зеленовато-синего цвета гармонировало с цветом ее кожи.

Мо улыбнулся, Лиз рассмеялась, они стукнулись локтями и расхохотались уже оба. Они увидели нас одновременно и вздрогнули, словно дети, застигнутые за игрой в доктора.

Рид вскочил с места.

— Лейтенант, док, привет. Доктор Уилкинсон хочет рассказать нам кое-что интересное относительно тех пальцевых костей. Самое время узнать хоть что-то, верно?

Он тараторил, словно пулемет. Лиз Уилкинсон чуть удивленно взирала на него снизу вверх. Майло созерцал тарелку с бараниной.

— Я подсадил тебя на карри, детектив Рид?

— Ей… доктору Уилкинсон нравится.

— Так вышло, что это одна из моих любимых кухонь мира, — сказала Лиз, — так что когда Моисей предложил заехать сюда, я решила, что это круто. Добавлю это кафе в свой список.

— Присоединяйтесь, — пригласил Рид куда более громко и энергично, чем это требовалось.

Из дальней части ресторана показалась женщина в очках. Сегодня ее сари было кроваво-красного цвета. При виде Майло она просияла и бегом бросилась обратно на кухню.

— Тетка определенно рада, — заметила Уилкинсон.

— Он хороший посетитель, — отозвался Рид. — В смысле, наш лейтенант.

Несколько мгновений спустя на стол было торжественно водружено блюдо с омарами.

— Ого, кое-кто здесь VIP-персона, — восхитилась Лиз. — Спасибо, что позволили нас упасть к вам на хвост, лейтенант.

— Называйте меня Майло, доктор. Так что вы хотите нам поведать?

— Мы составили фаланги, найденные в шкатулке, и у нас получилось три полных комплекта. Согласно замерам левых рук всех трех погребенных в болоте жертв, было довольно легко подобрать парные к ним. У Лоры Ченовет кости заметно крупнее, чем у двух остальных. А у Номера Три — мисс Монтут — были явные признаки артрита. В остальном это кости, подвергшиеся очистке в кислотной среде. Если говорить точнее, в серной кислоте, разведенной до уровня очистки — когда она растворяет мягкие ткани, но не причиняет серьезного вреда костям. Я полагаю, они также подверглись обработке. Поверхность намного более гладкая — фактически, отполированная, — чем можно было бы ожидать от костей, подвергшихся воздействию времени, воды и разложения. Я сделала соскобы и нашла следы серной кислоты в поверхностном слое костей всех трех жертв.

— Такая обработка свидетельствует, что их расценивали как личный трофей, — отметил Мо Рид.

— Как и то, что их поместили в резную шкатулку, — добавил я. — Вопрос в том, зачем идти на такие сложности, чтобы потом бросить кости там, где их гарантированно найдут? Это заставляет меня задуматься о том, что, возможно, вначале они были некими сувенирами, но потом превратились в нечто иное: в предмет хвастовства.

— «Посмотрите, что я сделал!» — Майло кивнул.

— Это соответствует играм, которые Эрнандес нашел в складской ячейке.

— Он с нами играет.

— А что за игры? — спросила Лиз Уилкинсон.

— Только поля от настольных игр — «Монополия», «Жизнь», — ответил Рид.

— Деньги и базовое существование, — произнесла она. — Первичный уровень.

— Деньги, существование и прекращение существования кого-то другого, — дополнил Рид.

Он подвинулся ближе к ней. Она, похоже, была не против.

— Убийство Селены также соответствует действиям напоказ, — теоретизировал я. — До нее убийца выбирал в жертвы тех, кого считал отбросами и прятал тела там, где они могли лежать до скончания времен неопознанными. Об убийстве Селены нас известили звонком, тело ее было оставлено на открытом месте, в сумочке лежали документы. Он хотел, чтобы мы знали, кто она такая и что он сделал с ней.

— И при этом надеялся, что, обнаружив ее труп, мы обыщем болото и найдем остальных.

— Если б вы этого не сделали, нас так или иначе навели бы на них.

— Он перестал платить за склад, зная, что ячейку выставят на аукцион примерно тогда, когда он займется Селеной. Все это — чертова постановка?

Лиз Уилкинсон поморщилась.

— То, что парень обработал пальцы кислотой, означает, что он некоторое время хранил трупы у себя. Возможно, играл с ними.

— С тобой всё в порядке? — спросил Рид.

— Все отлично. Просто обычно я не сталкиваюсь с этой стороной дела. — Она потянулась, чтобы убрать волосы, упавшие ей на лицо, и ее пальцы скользнули по манжету его рубашки. — Меня постоянно спрашивают, не противно ли мне работать с останками. Когда я говорю, что мне это нравится, на меня странно смотрят. Но когда работаешь на уровне тканей тела, можно не заморачиваться. Когда же я начинаю думать о человеке, которым когда-то некогда было то, что лежит на моем столе… — Она отодвинула тарелку подальше. — Наверное, мне лучше вернуться. Если хочешь, Моисей, об остальном можно поговорить позже.

— Я провожу тебя до машины.

Когда Рид вернулся в кафе, Майло спросил:

— Об остальном — это о чем?

— То есть?

— О чем еще вы собираетесь говорить с добрым доктором?

Рид залился краской.

— А, это… Она составляет для меня список книг по патологоанатомии. Я решил, что мне надо изучить этот предмет.

— Знание — сила. Ты будешь есть эту баранину?

— Оставляю тебе, лейтенант. Полагаю, мне тоже нужно ехать.

— Куда?

— Наверное, прокачусь к дому Вандеров; может быть, смогу поймать Хака, если он будет выходить или входить.

Майло покачал головой.

— Я дожал Его превосходительство, и теперь там посменно дежурят полицейские в штатском. У тебя сегодня более важная и интересная задача.

— Какая?

— Поискать в масштабах всей страны информацию о преступлениях, включающих в себя отсутствующие конечности и обработанные кислотой части тела. Начни с рук, но не ограничивай себя.

— Руки, ноги, что угодно, — хмыкнул Рид.

— Головы, плечи, колени и ступни. Мне все равно, лишь бы что-нибудь было отрезано.

— Ты полагаешь, он мог поменять схему?

— Как любит напоминать мне доктор Делавэр, постоянные схемы хороши для заводского производства. — Детектив повернулся ко мне. — Если преступник хранил тела, чтобы забавляться с ними, то имение Вандеров вряд ли могли быть местом преступления. Даже для управляющего поместьем было бы слишком рискованно устраивать там лабораторию доктора Франкенштейна.

— Если только Вандеры сами не причастны ко всем этим штучкам, — возразил Рид.

— Даже в этом случае, Моисей.

— У них в доме живет ребенок. Одно дело — групповушки после того, как малыш отправится спать — да и в этом случае вряд ли, ведь у нас нет никаких свидетельство того, что эти люди извращенцы. Но расчленять трупы в особняке, по которому бегает Вандер-младший, — это чересчур.

— Значит, у Хака есть другое местечко.

— Может быть, именно поэтому мы его не видим — он прячется в своем бункере для убийств. Надо проверить в налоговой, платит ли парень какие-либо налоги на недвижимость. Вот съемное помещение будет проблемой — мы никак не сможем это отследить, если только публично не объявим его в розыск, а я к этому не готов.

— Когда мы были на Тихоокеанских складах, ты пошутил насчет живущих там людей, и дежурный сразу начал отпираться, — напомнил я. — Однако я уверен, что такое бывает.

Майло обдумал это.

— Следует проверить, в том числе и на самих Тихоокеанских складах. Мы не показывали дежурному фотографию Хака… Что, тебе положили слишком много еды, Мо?

— Да нет, даже как-то маловато, — отозвался Рид. — Делись.

— Уже нечем. Ты точно не хочешь пообедать?

— Нет, спасибо, отпусти уже меня.

* * *

Прикончив заказанную Ридом и Уилкинсон еду, Майло завершил трапезу омарами и двумя мисками рисового пудинга. Потом он вернулся в офис, а я поехал домой и повторил поиск по ключевым словам «Трэвис Хак, Эдвард», «Эдди Трэвис Хак», «Эд Хакстадтер», но не нашел ничего.

Поиск по словам «Саймон Вандер» выдал продажу сети продуктовых магазинов за восьмизначную сумму и пару упоминаний Вандера и его жены в различных благотворительных сообществах: в пользу музея искусств, зоопарка, Хантингтонской библиотеки. Ненавязчивая фоновая филантропия.

Если в жизни Саймона и Надин Вандеров и была темная сторона, они успешно скрывали этот факт от интернет-пространства.

В половине пятого я вышел из сети и обсудил с Робин меню ужина. Оба сошлись на спагетти. Она все еще работала, и я отправился на рынок в конце Вэлли-Глен, а по возвращении проверил, звонил ли кто на мой служебный телефон.

Одно сообщение от Альмы Рейнольдс.

Оператор передал:

— Она сказала, что если вы забыли ее имя, то она — любовница Сила Дабоффа.

— Я помню ее.

— Интересный способ обозначить себя, правда, доктор Делавэр? Чья-то любовница… Хотя вы работаете с самыми разными людьми.

* * *

Телефон Альмы Рейнольдс выдал восемь гудков, и я уже собирался дать отбой, когда она взяла трубку.

— Лейтенант Стёрджис не перезвонил, и я решила обратиться к вам, — сказала женщина. — Я ездила в морг; они обещают отдать тело Сила через несколько дней. Он всегда говорил о кремации, но чтобы это было сделано экологически чисто. В идеале, конечно же, всех нас следовало бы просто поместить в компостную яму.

— Что еще?

— Есть что-нибудь новое по делу?

— Пока нет, извините.

Страницы: «« « ... 1112131415161718 » ... »»