Кости Келлерман Джонатан

— Убирайтесь отсюда!

— Мэм…

— Все равно не открою, и вы меня не заставите!

Эту мантру она произносила уже в четвертый раз.

— Мы ведь можем вернуться с ордером, — сказал Майло.

— Вот вернетесь с ордером, тогда и поговорим!

Майло надавил на кнопку звонка. Когда он отпустил звонок, Анита Адамс расхохоталась. Звук был — как камни в дробилке.

— В дверь звоните, на психику давите… Вы мне тут еще рэп врубите на всю улицу! Посмотрим, что на это скажут соседи! Особенно когда выяснится, что у вас не было никаких причин!..

Мы с Майло вернулись в машину. Ее насмешливые вопли преследовали нас до самой мостовой.

— Милая дамочка, — отметил он. — Вот бы моя мама была такая!

Мы сели в машину и стали наблюдать за домишком. Я пил остывший кофе, Майло прихлебывал «Ред Булл». Минут через пять он позвонил Мо Риду. Лиз Уилкинсон и трое интернов из «костяной» лаборатории уже выехали на западный конец болота. Световой день подходил к концу, так что провести тщательные поиски не представлялось возможным, но он собирались провести точечный осмотр. Уилкинсон предложила провести съемку с воздуха, и да, собаки тоже будут кстати.

По следу от ботинка никаких сведений не поступало.

Майло как раз закончил разговор, когда сзади нас остановилась машина. «Майбах» стального цвета. Дебора Валленбург вышла из автомобиля, окинула взглядом улицу и подошла к нашей машине. Костюм «Аква Шанель», серебристые волосы туго собраны на затылке, вся в бриллиантах.

— Что, госпожа адвокат, «Шевроле» вам надоел?

Валленбург вздрогнула, но быстро пришла в себя.

— Вы за мной следите. Очаровательно.

— Вы в последнее время общались со своим неуловимым клиентом?

Валленбург расхохоталась.

— У вас пластинку заело?

— Тут нет ничего смешного, госпожа адвокат, если не считать вашего отношения к ситуации. Это вам не фольклорный фестиваль.

— По-моему, это театр абсурда.

— Если Хак вам действительно настолько небезразличен, я бы рекомендовал вам принимать это всерьез.

— Ваши надуманные обвинения?

— Кончину вашего клиента.

Щеки у Валленбург дернулись. Но долгий опыт судебных разбирательств заставил ее выдержать паузу.

— Что вы имеете в виду?

— Когда вы в последний раз именно разговаривали со стариной Трэвисом?

Валленбург дернула бедром, демонстрируя непринужденность, но сощуренные глаза выдавали внутреннее напряжение.

— Так я и думал, — кивнул Майло.

— Видимо, в этот момент ваши искусные подначки должны были заставить меня выдать какую-то важную информацию, да, лейтенант?

— В этот момент я могу вам сказать, что знаю: Хак вам не звонил. Вы просто получили текстовое сообщение и сделали выводы. Не обижайтесь, госпожа адвокат, но, возможно, дело в возрасте. Вы — «чайник» в том, что касается современной техники.

— Вы псих, — бросила Валленбург.

— Да нет, я просто задолбался.

— Я имею в виду, что у вас не все дома.

— Оскорбление принято, усвоено и вскоре будет забыто.

— В данный момент мои клиенты, которые имеют к вам отношение, — это мистер и миссис Адамс, — отрезала она. — Они требуют, чтобы вы оставили их в покое.

— Где же ваша корпоративная солидарность? — сказал Майло. — С чего вы вдруг защищаете пару алкашей из рабочего класса, которые случайно познакомились с Трэвисом во время лечения?

— Ла-адно, — протянула Валленбург. — Теперь мы, стало быть, перешли к войне классов и очернению людей, которые имели мужество взять себя в руки.

— Мой папа тоже не в офисе штаны просиживал, и выпивох я повидал достаточно. Но сейчас разговор не о политике, а об убийстве.

Валленбург ничего не ответила.

— Черт возьми, — продолжил Майло, — ну в самом деле, что такое несколько придушенных теток с отрубленными руками для такого закаленного ветерана судебных процессов, как вы?

— Это омерзительно!

— Дело в том, — отозвался Майло, — что вы даже не выполняете своих адвокатских функций. Ваш клиент — не главный подозреваемый. Я считаю, что его использовали и выбросили. Найти настоящего преступника — в наших общих интересах.

Дебора Валленбург покачала головой. Заколыхались бриллиантовые серьги.

— Вы несете чушь.

— Вот и докажите это. Если Хак еще жив, помогите нам с ним связаться. Если он согласится сотрудничать, все мы расстанемся друзьями.

Валленбург цокнула языком.

— Не вариант. И прекратите донимать Адамсов; они порядочные люди, и у вас нет никаких причин их беспокоить. А то я слышала, что в последнее время в судах взвинтили цены.

— Конь педальный, ущерб моральный, — сказал Майло. — А на каком основании?

— Я что-нибудь придумаю.

Валленбург повернулась, чтобы уйти.

— Хак — простой солдат, госпожа адвокат. А я ищу офицеров.

— Ну что за люди, — фыркнула Валленбург. — Одна война на уме!

— Вооруженный конфликт, как минимум. Докажите, что Хак жив, — приведите его к нам.

— Он ни в чем не виновен.

— Вам это известно, потому что…

Валленбург пошла прочь.

— Время — деньги, Деб! Когда мы получим ордер на этот дом, разговаривать будет поздно.

— Спуститесь на землю, Майло! Это разговор ни о чем.

— Судье Стерн расскажете.

— Мы с Лизой в одном классе учились.

— Тогда вы знаете, как она относится к правам пострадавших. И как смотрит на попытки представителей судебной власти вмешиваться во внепроцессуальные вопросы.

Валленбург провела по губам наманикюренным пальцем.

— Надо же, какой милашка!

Она села в «Майбах» и унеслась прочь.

— А когда ты общался с судьей Стерн? — спросил я.

— Года два назад, — ответил лейтенант. — Разборка между бандами, верняк, пара пустяков.

— Наука войны…

— Скорее выстрел наугад.

* * *

В шестнадцать сорок семь к дому подъехал школьный автобус Лос-Анджелесского округа. Из автобуса вышла белокурая девочка в красной футболке, джинсах и кроссовках. Лет десяти на вид, тоненькая, ручки-палочки, она шаталась под весом гигантского рюкзака.

— Малышка Брендин, — сказал я, больше затем, чтобы произнести это вслух, чем обращаясь к Майло.

— Слушай, прямо голова кругом… Как они быстро растут!

Не успела девочка подойти к двери, как дверь распахнулась. Низенькая, толстая, седовласая тетка высунулась и затащила девочку внутрь. Но вместо того чтобы снова захлопнуть дверь, гневно зыркнула в нашу сторону. За спиной у нее материализовался мужик: высокий, чернокожий, бородатый. Глаза усталые — даже отсюда было видно.

Уилфред Адамс что-то сказал жене. Та огрызнулась, сделала неприличный жест в нашу сторону и захлопнула дверь.

Майло сказал:

— Может быть, Хак все-таки жив. Кого-то она точно защищает.

У него снова запиликал телефон. Мо Рид отзвонился во второй раз, с западного конца болота. Никаких внешних признаков ничего необычного, но ищейка по трупам уже на месте и «проявляет интерес».

— Славное местечко, — съязвил Рид. — Прямо Эдемский сад, да и только.

— Найди мне в этом саду змия, — потребовал Майло.

Он закурил сигару и успел дважды затянуться, как с севера примчался «Майбах» Деборы Валленбург. Машина резко затормозила бок о бок с нашей. Бесшумно опустилось тонированное стекло.

Волосы у Валленбург были растрепаны. Она освежила макияж, но усталости скрыть не могла.

— Вы по мне соскучились! — сказал Майло.

— Вся исчахла… Ладно, может быть, мы сумеем договориться, но сперва определим правила. Я знаю, что по закону вы имеете право лгать подозреваемому, как последний ублюдочный социопат. Но я бы не советовала лгать адвокату, ведущему дело!

— А кто у нас клиент?

— Я требую, чтобы вы говорили со мной напрямую.

— Я искренен, как никогда!

— То, что вы сказали мне в прошлый раз, — что не считаете Трэвиса главным злодеем. На самом деле это бред сивой кобылы?

— Нет.

— Серьезно, лейтенант. Мне нужны гарантии, что мы действуем в общем контексте. И плюс никаких репрессивных мер.

— Вы о чем?

— Никаких штурмовых групп, порчи собственности и перепуганных детей. Я, со своей стороны, могу обещать сообщить всю информацию.

— О чем?

— В данный момент уточнить не могу.

Майло выпустил колечко дыма, потом выпустил второе сквозь первое.

— Вам придется поверить мне на слово, — сказала Дебора Валленбург.

Он откинул голову на подголовник сиденья.

— Когда и где?

— Эти подробности будут сообщены в нужное время. Могу я предположить, что доктор Делавэр тоже будет присутствовать?

— Хак нуждается в консультациях специалиста по душевному здоровью?

— Мне будет спокойнее, если он там тоже будет. Вы же не против, доктор?

А меня ведь даже не представили!

— Да, конечно.

— Мэл Верти, Триш Мэнтл и Лен Кробски состоят в том же теннисном клубе, что и я, — сказала она.

Три семейных адвоката-тяжеловеса.

— Передавайте им привет.

— Все они хорошего мнения о вас. — Валленбург вновь обратилась к Майло: — Значит, договорились. Я сам позвоню.

И многозначительно подмигнула:

— Или эсэмэску кину.

Глава 37

Трэвис Хак трясся.

По его вискам змеились набухшие вены, уходящие вверх, за линию волос, сквозь густую черную щетину на черепе. Глаза, так глубоко посаженные, что они были видны только при самом ярком свете, смотрели в никуда. Щеки запали, как у покойника. Осунувшееся лицо само по себе могло поведать целую историю.

Дебора Валленбург купила ему новенькую рубашку. Небесно-голубую, хрустящую, с еще не расправившимися складками. Хак выглядел как кандидат на досрочное освобождение.

Она выдвинула свой стол на несколько футов вперед и села там рядом с Хаком, отгородившись таким деревянным барьером. Мать и дитя кисти Мэри Кассатт взирали на происходящее с неуместной безмятежностью. Мягкий свет, который включила Валленбург, ничуть не успокаивал ее клиента. Он раскачивался в кресле и истекал потом. Возможно, под лампами дневного света в полицейском участке ему было бы еще хуже. А может быть, это все вообще не имело значения.

Было четыре часаутра. Эсэмэска Валленбург разбудила Майло в четверть третьего, мне он позвонил двадцать минут спустя. По пустынным, словно пески Сахары, улицам мы домчались до Санта-Моники в два счета. Если б не череда янтарно освещенных окон верхнего этажа, офис Валленбург был бы похож на гранитную лопату, вонзенную в беззвездное небо.

Как только машина Майло остановилась у въезда на парковку, железная решетка раздвинулась и наружу вышел охранник в форме.

— Будьте любезны, ваши документы.

Нагрудный знак Майло явно был именно тем, что он ожидал увидеть.

— Лифт вон там, парковаться можете где хотите.

Охранник указал на безбрежное море свободных мест. Единственной машиной на стоянке был «Феррари» медного цвета.

— Ее спортивная машина, — заметил Майло. — Надеюсь, это все не игра.

Мо Рид на заднем сиденье звучно зевнул и протер глаза.

— Ну, поиграем…

* * *

Дебора Валленбург взяла Хака за руку. Он отстранился. Она села прямее. Седая шевелюра волосок к волоску, макияж по всей форме, бриллианты.

Профессиональная уверенность поколебалась лишь тогда, когда адвокатша взглянула на Хака. Он пребывал в своем отдельном мире и в глаза не смотрел.

— Будете готовы, Трэвис, можем начинать, — сказала Валленбург.

Прошла минута. Потом еще тридцать секунд. Мо Рид закинул ногу на ногу. И Хак, как будто среагировав на это движение, произнес:

— Единственным, кого я убил, был Джеффри.

Валленбург нахмурилась.

— Трэвис, но это же был несчастный случай!

Хак слегка отвернулся, словно выражение «несчастный случай» показалось ему оскорбительным.

— Я теперь много думаю о Джеффри. Раньше не мог.

— До того, как?.. — подсказал я.

Хак втянул в себя воздух.

— Я как во сне жил все это время. А теперь протрезвел и очнулся, но это не всегда… хорошо.

— Слишком о многом приходится думать? — предположил я.

— О плохом, сэр.

— Трэвис! — обронила Валленбург.

Хак повернулся, и мягкий свет коснулся его лица. Зрачки расширены, лоб как маслом намазан. Вокруг ноздрей какая-то сыпь, будто мелкие ягодки по бледной коже.

— Меня терзают дурные сны. Я — чудовище.

— Никакое вы не чудовище, Трэвис!

Хак ничего не ответил.

— Разве вы можете не чувствовать себя отверженным, если люди постоянно относятся к вам с предубеждением? — спросила она, делая вид, что говорит с ним, но на самом деле обращаясь к суду.

— Дебора, — он понизил голос до шепота, — вы редкая птица, вы летаете вольно. Но я-то знаю, кто я такой!

— Вы хороший человек, Трэвис.

— Среднестатистический немец.

— Прошу прощения?

— Человек из толпы, — сказал Хак. — Довольный своим костюмом и приличными туфлями. А вони можно и не замечать.

— Трэвис, нам следует сосредоточиться на…

— Дахау, Дебора. Руанда, Дарфур, невольничьи корабли, Камбоджа, плавящиеся пустыни… Обычный человек сидит в кафе и кушает кремовые пирожные. Он знает, куда дует ветер, вонь бьет ему в нос, но он делает вид, будто ничего не замечает. Вы выбрали свободный полет, Дебора. Толпа выбирает клетку. И я выбрал клетку.

— Трэвис, сейчас речь не о войне и…

Хак развернулся к ней.

— Речь о войне, Дебора. Война дышит в нас всех. Совершить набег на соседнюю стаю, разорить деревню, сожрать детенышей. В добром мире быть человеком означает не быть животным. Вы выбрали не быть животным. А я…

— Трэвис, мы пришли сюда, чтобы вы рассказали им то, что знаете…

— Я почуял ветер, и вонь ударила мне в голову. Я допустил это, Дебора.

Прежде чем Валленбург успела что-нибудь возразить, я произнес:

— Вы допустили все эти убийства.

Хак вцепился в стол, будто боялся упасть. Длинные, узловатые пальцы вдавились в кожу, соскользнули, оставив блестящие следы пота, будто от проползшей улитки. Он прикусил впалую щеку.

Валленбург промолвила:

— Трэвис, вы тут абсолютно ни при чем…

— Я мог это предотвратить! Я недостоин того, чтобы жить!

Он оголил запястья, подставляя руки наручникам. Дебора Валленбург заставила его опустить руку. Хак окаменел.

— Когда вы узнали? — спросил я.

— Я… этому не было начала, — выдавил Хак. — Оно просто было тут. Тут. Тут. Тут-тут-тут-тут…

Он хлопал себя по голове, по щеке, по груди, по животу, с каждым ударом все сильнее.

— Вы предчувствовали надвигающееся насилие.

— Келвин, — выдохнул он. Опустил голову и забормотал, обращаясь к кожаной поверхности: — Я водил его гулять. Мы почти не разговаривали. Келвин тихий. Мы видели оленя, ящерок, орлов, койота. Келвин любит слушать океан; он говорит, что океан поет басовую тему, а вселенная гудит, как григорианский хорал.

Я напомнил:

— А теперь Келвин…

Хак уставился на меня.

— Вся их семья убита? — уточнил я.

Хак отрывисто всхлипнул. Над искривленным ртом нависли сопли. Дебора Валленбург предложила ему платок, он не обратил на это внимания, и она сама утерла его верхнюю губу.

— Откуда вы знаете? — спросил я.

— Где они? — простонал он.

— Вы не имеете представления, где они?

— Я-то думал, она их любит! Я думал, она способна любить…

Он протянул руку, словно просил милостыню. Ладонь была отмыта добела, ногти неровно обгрызены. Когда Хак распрямлял пальцы, я увидел на костяшках шрамы: белые, блестящие — судя по всему, старые ожоги.

Я поинтересовался:

— «Она» — это?..

Он не ответил.

— Кто это, Трэвис?

Он вымолвил ответ — одними губами. Звук включился секунду спустя, как на тормозящем плейере:

— Симона…

Мо Рид сощурил глаза. У Майло глаза по-прежнему были закрыты, руки сложены на животе. Со стороны могло показаться, будто он спит. Но я-то знал, что лейтенант не спит: он не храпел.

— Вы утверждаете, что Симона убила семью Вандеров? — переспросил я.

Хак вздрагивал от каждого слова.

— Это ваше предположение, Трэвис? Или вам известно это как факт?

— Это не… я знаю… потому что она… я-то думал, она уязвимая, а не… потому что она ранила себя.

— Ранила себя? Как?

— Раны, в таком месте, что их не видно, если не… это секретная игра.

— Симона режет себя.

Кивок.

— И пробует собственную кровь.

— Когда мы с ней встречались, то никаких ран не заметили…

— Она выбирает потайные места… — Он облизнул губы.

— Вам это известно, потому что…

Голова у него дернулась вперед. Холодный, хриплый звук вырвался сквозь стиснутые губы.

— Вы с Симоной были близки, — сказал я.

Придушенный смех. Хак снова вцепился в столешницу.

— Дурацкие мечты. У нее были другие планы.

— Расскажите им о ней все то, что рассказывали мне, Трэвис, — вмешалась Валленбург.

Страницы: «« ... 2122232425262728 »»

Читать бесплатно другие книги:

Суровую даму-начальницу сорока семи лет от роду маг по ошибке вселил в тело юной невесты короля. Поп...
Роман «2001: Космическая Одиссея», положивший начало целому циклу, был написан Артуром Кларком на ос...
Вдова Кей Партридж переезжает со своей маленькой дочерью Иви в Йоркшир. Они занимают небольшую прист...
«Черно-белая книга» – это 100 самых живых и волнующих вопросов и 100 самых честных и важных ответов ...
Как спасти брак, если уже «запахло» разводом? Что можно и что нельзя говорить во время ссоры? И поче...
Часто ли вы встречаете чудеса в обыденной жизни? Видите ли добро каждый день? Автор этой книги Ольга...