Сталин и его подручные Рейфилд Дональд
[…]
1. Факты – Украина, Литва, Латвия.
Нужны ли эти мероприятия? […]
2. Пост Мин. внутренних дел у т. Берия – он с этого поста контролирует партию и правительство. Это чревато большими опасностями, если вовремя, теперь же не поправить.
3. Неправильно и др. Суд – подготовить]. Особое совещание. […]
4. Разобщенность, с оглядкой. […] Настраиваемся друг на друга! Нужен – монолитный коллектив, и он есть! […]
5. Товарищи не уверены, кто и кого подслушивает.
6. От поста зама – освободить назначить министром нефтяной промышленности… […] Кто хочет обсудить…»(51)
Началось обсуждение, напоминавшее фарс. Берия отвечал на ругань, когда Маленков нажал кнопку, и вошел маршал Жуков с четырьмя офицерами. Они остановились за Берия, и двое из них приставили револьверы к его голове. Берия не вставал с места и машинально писал на бумаге «тревога тревога тревога…» (и так девятнадцать раз). Его вывели из кабинета и обыскали. Сняли знаменитое пенсне, которого он больше не увидел.
Сначала Берия увезли в казарму. На следующий день его посетил Круглов, который тогда же стал министром госбезопасности. Ходили слухи о парашютистах, прибывших, чтобы выручить Берия, поэтому его перевезли в подземный бетонный бункер, а военные заняли Лубянку. В Москву были введены танки, и Булганин говорил солдатам, что Берия, Абакумов и офицеры старого МГБ хотели вновь учинить массовый террор. Вскоре танки выехали, чтобы разоружить две дивизии войск МВД, а потом вернулись и оцепили центр Москвы.
Повсюду сняли портреты Берия. Три эмвэдэшника смели в мешок все бумаги из его сейфа: большую часть сожгли из страха, что они содержат компромат на партию. В Берлине Вальтер Ульбрихт вздохнул с облегчением: агентов Берия отозвали в Москву, и больше не было разговоров о слиянии ГДР с ФРГ.
В течение первой недели в бункере Берия получал от своего охранника, генерала Батицкого, клочки бумаги и карандаш. Он сразу в панике нацарапал записку Маленкову: «Егор разве ты не знаешь меня забрали какие-то случайные люди хочу лично доложить обстоятельства когда вызовешь» (52). Через два дня он опять написал: «Егор почему ты молчишь». Через день Берия овладел собой и написал всем своим бывшим коллегам более грамотное письмо: он просил, «пусть простят, если и что и было за эти пятнадцать лет большой и напряженной совместной работы». Маленкова он просил «если это сочтете возможным семью (жена и старуха мать) и сына Серго, которого ты знаешь, не оставить без внимания» (53). Но в тот же день арестовали сына, беременную невестку и двух внуков; вскоре арестовали и Нину Гегечкори-Берия. Не тронули только старуху мать и глухонемую сестру. 1 июля Берия написал Маленкову, Молотову и всем своим обвинителям длинное покаянное письмо. «Особенно тяжело и непростительно мое поведение в отношении тебя, где я виноват на все сто процентов», – уверял он Маленкова, напоминая ему, однако, что некоторые реформы они начинали совместно. Берия утверждал, что его ошибка состояла в том, что он распространял документы МВД, бросавшие тень на репутацию Хрущева и Булганина. Он раскаивался в своих предложениях освободить ЕДР и ослабить власть Ракоши. Разбередить совесть Маленкова, конечно, было невозможно, но можно было надавить на его инстинкт самосохранения, и Берия намекал, что вместе с ним может пасть и Маленков.
Убеждая Молотова, что он всегда уважал его, Берия умолял его спросить об этом Нину и Серго. Он напомнил Молотову и о том, как они вместе поехали к Сталину, чтобы вывести его из шока в начале войны. Он взывал и к Ворошилову, Микояну, Кагановичу, Хрущеву и Булганину, которым он никогда ничего плохого не делал. Ему очень хотелось жить: он был готов работать в колхозе, на стройке (54).
На следующий день жалость к себе разрослась до панического страха:
«Дорогие товарищи, со мной хотят расправиться без суда и следствия, после 5-дневного заключения, без единого допроса, умоляю Вас всех, чтобы этого не допустили, прошу немедленно вмешательства, иначе будет поздно. Прямо по телефону надо предупредить» (55).
Он просил, чтобы комиссия разобрала его дело:
«Разве только единственный и правильный способ решения без суда и выяснения дела в отношении Члена ЦК и своего товарища после 5 суток отсидки в подвале казнить его? […] Т. Маленкова и т. Хрущева прошу не упорствовать разве будет плохо, если товарища реабилитируют?»
Больше бумаги Берия не давали. Хрущев назначил нового главного прокурора, молодого и ретивого Романа Руденко, который блистательно вел дела в Нюрнберге (его предшественник Григорий Сафонов не одобрил ареста Берия, произведенного военными без санкции и без ордера).
2 июля начался пленум ЦК. В течение шести дней несколько сотен мужчин и две женщины, из которых считаные единицы пострадали из-за Берия, а очень многие были обязаны ему всем, слушали обвинения и отречения. Все участники пленума говорили так подло и позорно, что пришлось почти полностью сфальсифицировать стенограммы (56). Даже страшный пленум весны 1938 г., осудивший Булганина и Рыкова, трудно сравнить по лицемерию и подобострастию с пленумом 1953 г.
Хрущев признался, что заговор врачей и мингрельское дело были сфабрикованы, – но пленум все-таки был убежден, что незачем было оправдывать ни врачей, ни мингрелов. Хрущев давал всем понять, что Берия оправдывал только тех, кто являлся его агентом. Большая часть речи Хрущева, как и речей других выступавших, являла собой мешанину нелепых обвинений. Берия, оказалось, создал дефицит хлеба и мяса, ему было безразлично, как живут рабочие, и поэтому они жили в землянках. Он реабилитировал врачей только для того, чтобы заслужить благодарность; он амнистировал половину ГУЛАГа, чтобы создать свое удельное княжество из воров и убийц. Берия, утверждал Хрущев, – это человек «бонапартовского духа», способный ради власти переступить через горы трупов и реки крови.
Грузинские делегаты ругали Берия особенно ожесточенно: реабилитированные мингрелы, жаловались они, требовали министерских постов. Закадычный азербайджанский друг Берия Мир Джафар Багиров (который в конце концов разделит участь Берия) говорил так озлобленно, что публика даже выразила недовольство этими нападками. Молотов и Каганович были лучше подготовлены: они характеризовали Берия как человека, введшего Сталина в заблуждение, рисковавшего безопасностью государства в угоду капиталистам, и заключили, что уже в 1920 г. фашисты подослали его, чтобы подорвать советскую власть. Вслед за Молотовым и Кагановичем другие делегаты плели новые небылицы: Берия натравил Сталина на Орджоникидзе и потом на Молотова. Андрей Андреев, вставший для участия в заседании с больничной койки, очень метко назвал Берия вторым Тито. Следующие докладчики могли только плакаться, что Берия им снится в кошмарах.
Маленков подытожил обсуждение: он признавал, что кое в чем Берия был прав – был культ стареющего диктатора, потерявшего способность управлять; арест еврейских антифашистов был необоснован, строительство социализма в ГДР было плохо продумано. Но если Берия и был прав, говорил Маленков, то эту правоту не отделить от его собственных гнусных целей.
15 июля Берия лишили всех орденов, наград и званий. Начались интенсивные допросы всех, кто с ним когда-нибудь общался, на частном и служебном уровне. Около тридцати женщин – среди них жены и дочери партийных руководителей, актрисы, оперные певицы, профессиональные проститутки – были допрошены о его сексуальном поведении. Из Баку и Тбилиси прилетели свидетели, которые показали, что Берия был британским шпионом, работавшим среди азербайджанских националистов (57).
Обвинение предъявили также шестерым сотрудникам Берия – Деканозову, Меркулову, Влодзимирскому, Гоглидзе, Богдану Кобулову, Мешику (все – выходцы из Тбилиси, кроме Мешика). Они попытались сотрудничеством со следствием сохранить себе жизнь. К делу приложили историю болезни Берия, которая доказывала, что он часто занимался любовью, зная, что заражен венерическими заболеваниями. Прокуратура получила и фантастические показания от прислуги Берия, например, о том, будто он спускал трупы женщин в канализацию или растворял их в ванне с серной кислотой, – но в обвинение они все-таки не были включены.
Насколько можно судить по недавно рассекреченным протоколам следствия[22], Берия, когда его допрашивали, вел себя с относительным достоинством. О том, как знакомился с любовницами, он рыцарски отказался давать показания. Допрашивали раз в неделю с июля по ноябрь 1953 г., но только днем и без физического воздействия. И следователи, и подсудимые, однако, договорились не упоминать Сталина по имени (его звали «вождем партии») и не вовлекать в дело оставшихся при власти членов политбюро. Берия предъявили донжуанский список, составленный его Лепорелло —
Саркисовым: большею частью эти 62 женщины были жертвами бериевских домогательств или насилия. Берия признался в моральном разложении, «самом моем тяжком преступлении», не хуже, если не лучше, надо сказать, чем разврат «всесоюзного козла» Михаила Калинина. Он признал, что при нем избивали арестованных, но настаивал, что сам не бил. Он не отрицал, что несет ответственность за «перегибы» 1937–1938 гг., но говорил, что не отвечает за преследование и убийство лично неугодных ему людей, таких как брат и золовка Орджоникидзе. Такими же неубедительными были его попытки опровергать обвинение, что его работа в бакинском Мусавате и потом с грузинскими эмигрантами осуществлялась по заданию британских спецслужб. По непонятным причинам ни разу не допрашивали Берия и бериевцев о самом ненавистном для их военных обвинителей преступлении – избиении до смерти маршала Василия Блюхера.
Параллельно допрашивали (им тоже разрешали спать по ночам) подопечных Берия, особенно Меркулова. Как Берия на них, они на Берия сваливали всю вину: разница в том, что некоторые – колуны Шалва Церетели и Вениамин Гульст – откровенно признавались в самых зверских истязаниях. По нынешним понятиям их показания против Берия иногда звучат как похвала: будто Берия называл Сталина «великим фальсификатором», хвастался «я освободил миллион», «добивался удаления русских со всех руководящих постов в Литве», хранил у себя в кабинете дамское белье и детские вещи для своих любовниц и прижитых с ними детей. Показания Меркулова были особенно проницательными: «Берия мог, например, как Ноздрев, стащить с шахматной доски фигуру противника, чтобы выиграть».
По окончании следствия подготовили закрытый суд по пресловутой процедуре декабря 1934 г., без права апелляции. Список свидетелей свелся к всего 15 имен: показания дадут два министра внутренних дел (Украины и Белоруссии, еще восемь эмвэдэшников, два военных, один руководитель предприятия, одна оскорбленная любовница со своей матерью.
Насколько можно судить по скудным выпискам из суда, Берия вел себя гораздо достойнее и правдивее, чем прокурор или судьи. Однако, когда Руденко зачитывал обвинение в сто страниц, Берия сначала заткнул уши руками и объявил голодовку. Суд начался 18-го и закончился 23 декабря, и известно, что ни адвокатов, ни свидетелей защиты не было. Главным судьей был маршал Конев, у которого не было никаких юридических знаний. Ему помогал генерал Москаленко, которого Берия в 1938 г. арестовал. Москаленко приказал срезать пуговицы со штанов Берия, чтобы тот перестал вскакивать со скамьи подсудимых (58).
Берия никогда не называл Сталина своим сообщником – очевидно, ему это категорически запретили; с нетипичным рыцарством он просил суд не называть фамилий тех женщин, которые давали показания о его нравственном разложении. Любовницы Берия не выражали никакой привязанности: мать одной обесчещенной девушки даже требовала имущества Берия в компенсацию за потерянную честь дочери. Кое-какие родственники, например двоюродный брат Герасим, показывали, что в кутаисской тюрьме Берия все-таки был меньшевистским шпионом. Даже сына Берия компрометировали связями с врагами народа (когда он был мальчиком, Ягода подарил ему велосипед). Свидетели обвиняли Берия в бесконечном ряде убийств, начиная со знаменитого крушения «Юнкерса» в 1925 году в Тбилиси, унесшего жизни Могилевского, Атарбекова и Александра Мясникянца, и заканчивая убийством Михоэлса в Минске. Бериевцы отрицали у Берия всякое достоинство: они рассказывали о заключенных, избиваемых не только по приказу Берия, но и лично им самим.
Берия признал почти все неопровержимые обвинения – убийства невинных граждан, участие в партии Мусават, половые сношения с малолетними, – но отрицал все остальное, не только потворство иностранным шпионам, но и плагиат книги о роли Сталина в истории большевизма на Кавказе.
Митропанэ Кучава, единственный грузин среди судей, составляя в 1996 г. к концу жизни «дневник» суда (59), вспоминает, что Берия и другие обвиняемые сидели спокойно во время всего процесса, что Валентина Дроздова, будто бы изнасилованная Берия и родившая ему дочку, вместе с матерью сама вызвалась давать показания и ждала, что ей выплатят компенсацию из полумиллиона рублей, найденных в квартире у Берия.
Всех обвиняемых расстреляли 23 декабря 1953 г. сразу после вынесения приговора, Берия отдельно в 19:50, остальных через полтора часа. Бериевцев расстреливали профессиональные палачи с Лубянки (60), а над Берия учинили отвратительную расправу. Камеру оборудовали деревянным щитом, чтобы рикошетом пули не попали в палачей и зрителей. Берия одели в его лучший черный костюм. Офицеры соперничали, кому первому выстрелить. Берия храбро смотрел своим палачам в глаза и хотел что-то сказать, но Руденко приказал забить ему в рот полотенце. Генерал Батицкий, уже шесть месяцев охранявший Берия, выстрелил Берия в лоб из револьвера. Тело завернули в брезент и отвезли в крематорий. Только тюремный столяр, приносивший Берия в камеру еду и сделавший деревянный щит, был, как кажется, расстроен увиденным. Кучава присутствовал на казни: его воспоминания кое-чем отличаются. Брезент, в который потом обернули тело Берия, уже лежал на полу перед деревянным щитом; Берия, одетый в темный костюм, начал произносить последнее слово, которое кончилось невнятным бормотанием, после чего сам Руденко белой тряпкой завязал ему глаза. 25 августа 1953 г. из Грузии Мирцхулава написал Хрущеву:
«Его [Берия] близкие родственники занимаются невыдержанными, злостного характера разговорами, являются источниками распространения разных провокационных слухов. Мать Берия – Берия Марта, глубоко верующая женщина, посещает церкви и молится за своего сына – врага народа. После разоблачения Берия участились подозрительные встречи родственников на ее квартире» (61).
Родственников Берия преследовали: пятнадцать человек выселили на Урал, в Казахстан и Сибирь. Еще двух двоюродных сестер арестовали за то, что они оплакивали Берия. Родственников Кобулова, Гоглидзе, Деканозова и других тоже выселили из Грузии.
Все-таки Хрущев и Маленков не до конца наказали сообщников Берия, не говоря уж об остальных сталинских палачах. Многих просто гноили в тюрьмах. Младшего брата Кобулова, Амаяка, и Соломона Милынтейна казнили в октябре 1954 г. Шалва Церетели, безграмотный аристократ, который занимался похищениями и убийствами, был отправлен из Тбилиси, где жил после отставки, в Москву на расстрел. Лев Шварцман опять притворился невменяемым, но тем не менее был расстрелян в апреле 1955 г. Саркисов тоже симулировал сумасшествие. Авксентий Рапава, грузинский министр внутренних дел, был казнен в ноябре 1955 г. Последними были казнены осенью 1956 г. садист Борис Родос и Мир Джафар Багиров (62).
В апреле 1957 г. судили Александра Лангфанга, может быть, самого подлого из всех бериевских подручников: он очень энергично защищался, резонно говоря: «Если меня судите, почему не Молотова, виновность которого доказана?» Лангфанг получил 10 лет, но после протеста Верховного суда срок заключения был продлен до 15 лет. Лангфанг прожил после освобождения еще восемнадцать лет (63). Некоторые бериевцы вышли из переделки фактически безнаказанными: Леонид Райхман, которого следователь описывал как «большого, страшного зверя, опытного, хитрого, ловкого, одного из непосредственных зачинщиков и создателей беззаконности», просидел в тюрьме всего год, был амнистирован в 1957 г. и дожил до 1990 г.
Интеллигентных сообщников Берия (кроме расстрелянного Меркулова) и тех разведчиков, например Наума Эйтингона и Павла Судоплатова, которые служили сначала Берия, а потом Абакумову, тоже посадили, но держали в довольно сносных условиях. Романист Константин Гамсахурдия не был привлечен к ответственности за свою двадцатилетнюю дружбу с Берия и, живя как феодальный князь в своей тбилисской башне, готовя сына в президенты независимой Грузии, снискал себе репутацию величайшего из живущих грузинских писателей. Петр Шария, редактор грузинских сочинений Сталина, вернулся в тюрьму, где продолжал писать стихи:
- Обидно, горько погибать, за что не зная,
- Ведь не в чем каяться, бороться не с чем мне!
- Хотя бы ведал, что за сила роковая
- Меня так медленно сжигает на огне (64).
Как и другие посаженные бериевцы, Шария провел десять лет в тюрьме, где вежливая охрана и доступ к книгам поддерживали его непоколебимую веру в Сталина. Потом он поехал к себе в Тбилиси; последними его словами были: «Меня душит кровь» (65).
Предателей Берия хорошо наградили: Хрущев назначил Ивана Серова председателем КГБ; он умер своей смертью в 1990 г. Круглов процветал только до 1958 г., когда его изгнали из партии и выдворили из роскошной квартиры за участие в политических репрессиях; он погиб под поездом в 1977 г. Один бериевец, Микаил Гвишиани, который убил больше чеченцев, чем Круглов, избежал возмездия благодаря тому, что сделал сына зятем видного руководителя. Правда, Гвишиани лишили генеральского чина. Таким же образом понизили Василия Блохина, главного палача НКВД; Блохин вскоре заболел и в 1955 г. умер в возрасте 60 лет. Надарая, палача и шофера Берия, как и Саркисова, его сутенера, ненадолго посадили. Александр Хват, который пытал Николая Вавилова, еще в 1990-х гг. получал щедрую пенсию.
Виктор Абакумов догадался, что Берия арестовали, когда его вновь начали допрашивать. При Хрущеве Абакумова уже не пытали. Его перевели на Лубянку, где врачам было легче следить за его здоровьем. Маленков был очень заинтересован в расправе над Абакумовым: его интересовали не аресты евреев и врачей, а фальсификация «авиационного дела» в 1946 г., которая чуть не привела к падению Маленкова. Поэтому он выбрал для судебного заседания тот же офицерский клуб, где приговорили к смерти Кузнецова и Вознесенского. Абакумова судили вместе с пятью сообщниками. Сам Абакумов достаточно поправился, чтобы постоять за себя. Он винил Берия и Рюмина за то, что попал на скамью подсудимых – ведь он только слепо исполнял приказы Сталина. 19 декабря 1954 г. суд приговорил Абакумова и еще трех человек к расстрелу. Абакумов не подозревал, что приговор будет сразу приведен в исполнение: он произнес «Я напишу в политбюро» в тот момент, когда пуля размозжила ему затылок (66).
Лаврентия Цанаву, хотя он был арестован при Берия, Маленков и Хрущев не освободили. Он повесился в октябре 1955 г. Осторожный Огольцов, заместитель Игнатьева, был освобожден в августе 1953 г., но лишен генеральского чина. На пенсии он прожил до 1977 г. Сам Игнатьев, руководивший преследованием евреев, был отправлен первым секретарем Башкирского обкома. Он рано вышел в отставку и жил после этого еще долго.
Рюмин, который пытал и евреев, и врачей, должен был испить чашу до дна. Совершенно изолированный от внешнего мира, он даже не подозревал, что Берия арестован, когда в августе 1953 г. написал ему:
«Дорогой Лаврентий Павлович.
В прошлом, бывая в ЦК, мои мысли обращались к Вам, я всегда ждал от Вас ценного совета, помощи и защиты…
Теперь я глубоко осознал, как тяжко переносить слезы детей, жен и матерей. И в эти трудные для меня дни все мои надежды и мысли тоже обращены к Вам – великому государственному деятелю, озаренному лучшими качествами человека. […]
Сейчас меня одолевают ежеминутно слезы трех детей, жены и матери, доживающей (если не умерла) последние дни с тяжким горем.
Дорогой Лаврентий Павлович, прошу Вас, простите» (67).
Может быть, Абакумова утешил тот факт, что его мучитель Михаил Рюмин был казнен 7 июля 1954 г., за пять месяцев до его собственного расстрела.
Рухадзе, который сфабриковал «мингрельское дело», ожидал, что его, противника Берия, освободят; но он оставался в тюрьме и в 1955 г. был расстрелян. Зато профессор Григорий Майрановский, главный отравитель при Ягоде, Ежове и Берия, после короткого заточения подал заявление в КГБ и получил и работу, и лабораторию, правда, не в Москве, а в Махачкале.
Партийная элита конца 1950-х гг. – Каганович, Хрущев, Маленков, Молотов и Ворошилов – не меньше, чем Берия или Абакумов, несла ответственность за гибель сотен тысяч людей, но все они умерли мирной смертью, окруженные родными. За исключением Хрущева, в котором тлели какие-то искры человечности, все умирали без малейшего раскаяния в своих злодеяниях.
Советский Союз не смог окончательно разобраться с наследием прошлого. «Десталинизация» Хрущева оказалась прежде всего серией политических комбинаций, благодаря которым он избавился от своих сообщников, Маленкова и Молотова, и достиг единоличной власти. Ни он, ни остальные подручные Сталина, такие как Микоян, просто не смогли бы отречься от него, не сдав себя в прокуратуру за массовые убийства. Хрущев и потом Брежнев не переставали верить, что многие жертвы сталинского террора, например троцкисты, вполне заслужили расстрел. Те, кто уцелел после ГУЛАГа, и родственники расстрелянных получали от власть имущих всего-навсего «реабилитацию», состоявшую в справке и ежемесячной выплате, – о настоящем акте восстановления справедливости, о раскаянии речи не было. Каждый раз, когда советские историки или литераторы пытались продвинуть десталинизацию хотя бы немного дальше, власть нажимала на тормоза, запрещала книги, увольняла людей и менторским тоном напоминала гражданам о священном наследии ленинизма и «положительных» сторонах сталинского руководства. Даже после горбачевской перестройки, когда историки начали предавать гласности архивные тайны и когда раскапывали трупы расстрелянных, сам КГБ и потом ФСБ принимали участие в этом процессе, чтобы ограничить его.
Главный парадокс для всех, кто занимается русской культурой и Россией, состоит в том, что и Достоевский, и Толстой во всех своих произведениях доказывали, что лишь полным раскаянием можно искупить преступления прошлого. Для такого искупления нужно, чтобы правду о прошлом печатали не исключительно в научных исследованиях, но и в школьных учебниках, чтобы каждое новое поколение могло посещать не только архивы, но и музеи и могилы, чтобы в полной мере оценить то, что было.
Примечания
1 Куняев Cm., Куняев С. Растерзанные тени. М., 1995.
2 Самое полное и достоверное описание детства Сталина см.: Sebag Montefiore, Simon. Young Stalin. London, 2007.
3 Письма на грузинском языке, 15 сентября 1927 г.; архив Д.В. Давиташвили.
4 Гогебашвши Я. Рчеули тхзулебани. Тбилиси, 1990. Т. 2. С. 80–98.
5 Например, шифротелеграмма Сталина на имя Берия об арестованном преподавателе Н.Д. Махатадзе: «Знаю его по семинарии. […] Прошу освободить старика и сообщить результаты» (Лубянка. Сталин и ВЧК – ГПУ – ОГПУ – НКВД. Январь 1922 – декабрь 1936 г. / Сост. В. Н. Хаустов, В. П. Наумов, Н.С. Плотникова. М., 2003. С. 284).
6 Безбожник. 1939, дек. Цит. по: Громов Е. С. Сталин. Власть и искусство. М.: Республика, 1998. С. 38.
7 Илизаров В. С. Тайная жизнь Сталина. М., 2002. С. 284–286. Муж, мать и ребенок Прасковьи Михайловской умерли в 1930-х гг. Писала к Сталину тетя ее мужа вскоре после того, как ее забрали на улице в Москве.
8 Илизаров В. С. Тайная жизнь Сталина. С. 417.
9 Сталин принял меры, чтоб учредить Институт опытной медицины под руководством профессора Богомольцева, который обещал выработать эликсир долговечности. Когда Богомольцев сам умер в 65 лет, Сталин горько усмехнулся.
10 По-французски, кажется, читало все политбюро 1923 г., кроме Томского: на распространенных Сталиным копиях протеста Фритьофа Нансена против смертного приговора, вынесенного патриарху Тихону, все оставили помету «ознакомился», кроме Томского, который приписал «не читал, ибо, к сожалению, по-французски не учился».
11 Через двадцать лет Сталин расстрелял большую часть русских эсперантистов как шпионов и предателей.
12 Правда. 1994. 21 декабря; Российский государственный архив социально-политической истории (далее – РГАСПИ). Ф. 558. Оп. 3. Д. 167.
13 Трудно поверить, что некоторые рисунки, атрибутированные Сталину, например грубый шарж на Брюханова (повешен за гениталии), могли быть нарисованы Сталиным, человеком, совершенно неспособным к рисованию.
14 Островский Л. Кто стоял за спиной Сталина. М., 2002. С. 190.
15 Элиава умер своей смертью в 1925 г., а его сына бактериолога Гоги Элиаву Берия арестовал и расстрелял в 1937 г.
16 Островский А. Указ. соч. С. 197.
17 Там же. С. 338.
18 В 1944 г. Онуфриева еще жила спокойной жизнью домашней хозяйки в Вологде. Партия тогда заставила ее отдать все подарки от Сталина и собственные мемуары в партийный архив. См.: РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 647.
19 Григорий Петровский – очень везучий человек: пощаженный не только охранкой, он – единственный член ЦК, не расстрелянный Сталиным.
20 Это досье пока ученым недоступно: может быть, оно находится в Архиве Президента Российской Федерации.
21 Озолинын напечатал свои воспоминания в 1933 г., когда он, директор Латвийского банка, вел переговоры с СССР о торговле. Поэтому он деликатно и сдержанно описывал Сталина. Тем не менее в 1941 г. его расстреляли по приказу Сталина. Русский перевод воспоминаний Озолинына, вместе со статьей Бориса Равдина, см. в журнале «Даугава» (Рига, 2002. № 4. С. 126–142).
22 Большевики (как, кстати, поэты-акмеисты) любили «жесткие» имена и наименования. Псевдоним Сталин следует примерам Каменева и Молотова, не говоря о моряке-дипломате Раскольникове.
23 Кибиров сам был сослан в Туруханск в наказание за служебные нарушения на Кавказе: понятно, почему он был на стороне Сталина против собственного сослуживца.
24 Александра усыновил муж Лидии Перепрыгиной, Давыдов; по некоторым сведениям, Александр Давыдов-Джугашвили дожил до 1987 г.
25 РГАСПИ. Ф. 558. On. 1. Д. 54. Л. 1–3.
26 Настоящая фамилия Бедного – Придворов; он, по всей вероятности, незаконный сын одного великого князя.
27 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 701.
28 АП РФ. Ф. 45. On. 1. Д. 1550. Л. 5. Цит. по: МуринЮ.Г. Иосиф Сталин в объятиях семьи. М., 1993. С. 22.
29 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 721. Л. 126. Письмо от неизвестной, 7 марта 1926 г.
30 Читая дневник С. А. Толстой после недавнего самоубийства Надежды Аллилуевой, неудивительно, что Сталин тоже подчеркнул запись С. А. Толстой: «Надо покончить с собой» (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 3. Д. 59).
31 Мурин Ю.Г. Указ. соч. С. 31. Шапиро лечил зубы и Маяковского и Булгакова. Ему, может быть самому храброму человеку в сталинских кругах, повезло. Как еврея, его потом отстранили от лечения вождей, так что его миновало «дело врачей» и ГУЛАГ, он пережил Сталина.
32 Илизаров Б. Вождь с копытом // Общая газета. 2001. № 9.1–7 марта. С. 15.
33 Чуев Ф. 100 разговоров, цит.: Колесов Д.В. И. В. Сталин. С. 200–201.
1 Рыцарь революции // Правда. 1927. 20 июля.
2 Dzierzynski Feliks. Listy do siostry Aldony. Warszawa, 1951. S. 155–156.
3 Филевский П. Очерки из прошлого Таганрогской гимназии. Таганрог, 1906.
4 Она умерла в 1966 г. в возрасте 96 лет.
5 После убийства Станислава Феликс отдал большую часть семейного имущества советскому правительству, аАльдоне послал только горсточку безделушек.
6 Подлинник полностью цитируется в книге: Jaxa-Ronikier В. Dzierzynski czerwony lcat. Krakow, 1990. К материалам Якса-Роникера, осужденного убийцы и шулера, который познакомился с Дзержинским в их тюремные годы, надо относиться с крайним недоверием, но первая треть его воспоминаний внушает доверие.
7 Изможденного Росола освободили в 1901 г., и он умер через год в Ковно. Дзержинский утверждал, что его последние слова были: «Да здравствует польский социал-демократический рабочий союз!»
8 Dzierzynska, Zofia. Lata wielkych bojw. Warszawa, 1969.
9 Орловская тюрьма в 1930-х годах служила смертной камерой для тех избранных врагов Сталина – Марии Спиридоновой, шурина Алеши Сванидзе, – чью казнь он откладывал, пока в августе 1941 г. не приказал Берия всех расстрелять.
10 Гуль В Б. Дзержинский. Нью-Йорк, 1974. Гл. 12.
11 Петров М.Н. ВЧК – ОГПУ: первое десятилетие. Новгород, 1995. С. 32.
12 Цит. Ольгой Эдельман в программе: Бойцы невидимого фронта // Радио Свобода. 9 октября 2004 г.
13 Рассказывают, будто бы, по словам Фотиевой, секретарши Ленина, однажды Ленин спросил Дзержинского, сколько контрреволюционеров у него под арестом. Дзержинский передал Ленину справку с цифрой 1500. Ленин пометил справку крестиком, этим указывая, что он прочел бумажку; Дзержинский понял, что крестик обозначает смертный приговор, и расстрелял всех 1500.
14 Атарбеков погиб вместе с двумя другими чекистами в авиакатастрофе под Тбилиси. Многим его смерть казалась Божьей местью, но не без основания подозревали в диверсии молодого и честолюбивого чекиста Лаврентия Берия.
15 На взгляд Брюса Локкарта, Дзержинский был намного страшнее: «…его глубоко посаженные глаза горели постоянным фанатичным огнем. Они никогда не мигали. Кажется, его веки были парализованы». Брюс-Локкарт недооценивал Сталина, который участвовал вместе с Дзержинским в этом англосоветском зондировании, – «крупно сложенный мужчина с желтым лицом, черными усами, густыми бровями и черными волосами ежиком… Он показался мне недостаточно значительным, чтобы включить его в мою галерею большевистских портретов».
16 Петерс так никогда и не смягчился. Майзи, против желания отца, стала танцовщицей, ученицей Исидоры Дункан. Когда в 1938 г. Петерса, как почти любого взрослого латыша в партии или ЧК, арестовали, обвинили в шпионаже в пользу фашистов, пытали и расстреляли, его сын стал сексотом НКВД. Майзи долго голодала, потом нашла работу в британском посольстве, но, несмотря на усилия Бевина, британского министра иностранных дел, и на роман с военным атташе, в 1949 г. она была арестована как британский шпион и получила десятилетний срок. Она умерла в 1971 г., так и не дождавшись выездной визы. См.: Штейнберг В. Свеча на ветру // Земля. Рига, 5 января – 2 февраля 1993 г.
17 Фрадкин В. Дело Кольцова. М., 2002. С. 46.
18 См.: Лацис М. Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией. М., 1921.
19 Лацис М. Ф. Дзержинский. М., 1931.
20 Первую – впрочем, не вполне удачную – попытку, непредвзято проанализировав эти факты, не прибегая к грубому русофильскому антисемитизму, предпринял А. И. Солженицын во втором томе своей книги «Двести лет вместе (Русские и евреи)» (М., 2003). К сожалению, некоторые факты питают пропаганду антисемитов, но замалчивать их значит оказывать услугу антисемитизму. [Ср. трактовку этой проблемы в исследовании: Слёзкин Ю. Эра Меркурия: Евреи в современном мире. М.: Новое литературное обозрение, 2005. – Прим. ред\
21 В 1924 г. Дзержинский писал о сионизме своим заместителям Менжинскому и Ягоде: «Программа сионистов нам не опасна, наоборот, считаю полезной. Я когда-то был ассимилятором, но это “детская болезнь”. Мы должны ассимилировать только самый незначительный %, хватит. Остальные должны быть сионистами. И мы им в этом не должны мешать, под условием не вмешиваться в политику нашу… Пойти также сионистам навстречу и стараться давать не им должности, а считающим СССР, а не Палестину, своей родиной» (Костырченко Г. Б. Тайная политика Сталина. М., 2001. С. 77). (Стиль, орфография и грамматика Дзержинского сохранены.)
22 Квитанция напечатана в 51-м томе его Полного собрания сочинений.
23 См.: Крестьянское движение в Поволжье 1919–1922. С. 707.
24 Там же. С. 462.
25 Цит. по: Шамбаров В. Государство и революция. М., 2001. С. 128.
26 Такие случаи не уникальны: чекисты часто интересовались творчеством поэтов, арестованных и расстрелянных ими. Когда Ованес Туманян умер в 1923 г., некий Мартуни опубликовал в Ереване критическую оценку его «творческих и общественных достоинств». Настоящая фамилия Мартуни – Александр Мясникянц, который во имя партии и ЧК убил всех ближайших друзей Туманяна.
27 Есть почти правдоподобная теория, что стреляли в Ленина на самом деле подручные Свердлова при попытке государственного переворота. Тогда Троцкий был на фронте в Казани, Сталин – в Царицыне, Дзержинский в Петрограде. Вся власть поэтому переходила в руки Свердлова, который приказал убить Каплан без признания и без суда и который всеми силами уговаривал Ленина отдыхать до конца октября. Не менее странен тот факт, что в марте следующего года Свердлов вдруг зли ер, будто бы от гриппа, и его должности были переданы Сталину и марионеточному главе государства Калинину. Вскоре открыли первый российский крематорий в Москве в Донском монастыре. Москвичи возмущались, что зря жгут дрова, чтобы уничтожать трупы, когда живые люди мерзли.
28 См.: Шамбаров В. Указ. соч. С. 132. Бокий потом устроил массовые убийства в Туркестане и, вернувшись в Россию, основал коммуну в Кучине, где его гости и подчиненные общались с голыми проститутками и с малолетними дочерьми Бокия, устраивали оргии и играли в расстрелы.
29 Латышев Л. Г. Рассекреченный Ленин. С. 57.
30 Волкогонов Д. Троцкий. Т. I. С. 295.
31 Военная политика была слишком мягка для Александра Белобородова (который подписал приказ на убийство царской семьи), уполномоченного на подавление казацких восстаний: «захваченных не судят, а с ними производят массовую расправу» (Большевистское руководство. Переписка 1912–1927. М., 1996. С. 95).
32 Среди арестованных чекистов Кедров – уникален: его судили по закону и оправдали в 1941 г. Тем не менее Берия его расстрелял.
33 Только в Сибири, благодаря ссылке, миграции и изоляции от войны, население росло.
34 Зофия Дзержинская в своих воспоминаниях настаивает, что сам Феликс очень любил детей и что их влекло к нему. Дзержинский посылал своего слабого сына Яцека в чекистский детский летний лагерь.
35 В феврале Дзержинский нашел себе коллегу еще более преданного, личного секретаря Владимира (Вениамина) Герсона, который нянчил больного босса до самой его смерти. (Герсона потом расстрелял Берия.)
36 См.: Лацис [Судрабс]. Чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией. М., 1921.
37 См.: Большевистское руководство. Переписка 1912–1927. С. 53.
38 Там же. С. 52.
39 См.: Известия ЦК КПСС. 1989. № 11. С. 174.
40 См.: Волкогонов Д. Триумф и трагедия. Т. I. С. 97.
41 См.: Dzierzynski F. Listy do siostry Aldony. S. 155–156.
42 См.: Большевистское руководство. Переписка 1912–1927. С. 148.
43 Ирония в том, что мальчиками Пилсудский и Дзержинский были соседями.
44 См.: Большевистское руководство. Переписка 1912–1927. С. 156.
45 См.: Латышев А. Г. Указ. соч. М., 1996. С. 282.
46 См.: РГАСПИ. Ф. 558. Оп.11. Д. 171 (письмо 24 июля 1924 г.).
47 См.: РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 816 (письмо 7 марта 1923 г.).
48 См.: Волкогонов Д. Триумф и трагедия. Т. I. С. 140.
49 См.: Там же. С. 142.
50 Дача Каменева тоже была в Зубалове. Осенью 1922 г., построив железнодорожную ветку и договорившись с местным колхозом о продовольствии, Сталин уговорил Ленина приезжать туда на лето.
51 Летом 1921 г., уступив мольбе Ленина и устав от истребления «бандитов» и анархистов на Украине, Дзержинский поехал на курс водотерапии в Харькове. Это был первый отпуск Дзержинского за три года.
52 Архив Лакобы // Hoover Institution Archives, Stanford University, Stanford.
53 Там же. Орфография и грамматика подлинника сохранены. Когда летом 1925 г. сам Сталин отдыхал в Сочи, он приглашал в гости Дзержинского (Лубянка. Сталин и ВЧК – ГПУ – ОГПУ – НКВД. С. 108).
54 См.: Большевистское руководство. Переписка 1912–1927. С. 293.
55 См.: Ленин. Неизвестные документы. М., 2000. С. 439.
56 В марте 1922 г. состояние душевного здоровья Каменева и Сталина до такой степени беспокоило Ленина, что он попросил Дзержинского найти для них дачу, где они могли бы отдыхать по выходным. Сталин же проголосовал против этого предложения.
57 Архив Лакобы.
58 См.: РГАСПИ. Ф. 558. Он. 11. Д. 816. Л. 75.
59 РГАСПИ. Ф. 558. Он. 1. Д. 177.
60 См.: Черняев В.Ю. и др. Питерские рабочие и «Диктатура пролетариата». Октябрь 1917–1929. СПб., 2000. С. 207–208.
61 См.: Лацис М. Чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией. С. 62.
62 См.: Письма во власть 1917–1927. С. 463–468.
63 См.: Ленин. Неизвестные документы. С. 487.
64 См.: Большевистское руководство. Переписка 1912–1927. С. 277.
65 См.: Гуль Р. Дзержинский. Париж, 1935. Цитируется анонимный советский специалист.
66 Там же. С. 311.
67 РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 3. Д. 231. Однажды отчаявшийся Дзержинский признался Каменеву, что единственный способ восстановить сельское хозяйство – вернуть помещичью власть.
68 См.: Гуль Е Дзержинский. Париж, 1936.
69 РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 3. Д. 237.
70 РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 4. Д. 30. Л. 8.
71 Некрасов Вл. Тринадцать железных комиссаров. М., 1995. С. 62; РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 1.Д. 1599. Л. 1–2.
1 С Александром, родившимся в 1865 г., Вячеслав связей не поддерживал. Накануне революции Александр Менжинский служил в конторе завода сельскохозяйственных машин в Рязани, о его дальнейшей судьбе никаких сведений не найдено.
2 См.: Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (далее – ОР РГБ). Ф. 384. Оп. 19. Д. 12. Машинопись диссертации, очевидно подготовленной для публикации в 1932 г.
3 РГАЛИ. Ф. 427. On. 1. Д. 206. Л. 35.
4 Сын Рудольф погиб в Первой мировой войне. В середине 1920-х гг. Менжинский, уже тяжело болевший, женился снова; в 1927 г. его вторая жена Алла родила ему еще одного сына Рудольфа (умершего в 1951 г.).
5 Неопубликованные писания Менжинского или потеряны в Париже, или спрятаны в недрах архивов ФСБ; все попытки извлечь их оттуда наталкиваются на отказ.
6 Фамилия Демидов, вероятно, отсылает к Демидовскому лицею в Ярославле.
7 Менжинский всю жизнь поддерживал связи с Горьким и, как и Дзержинский, ездил к нему в гости на остров Капри.
8 Блок умирал от астмы, цинги и паранойи; Сологуб был в отчаянии после самоубийства жены.
9 Власть и художественная интеллигенция. Документы. 1917–1953. М., 1999. С. 22.
10 Там же. С. 18.
11 Там же. С. 24.
12 Агранов был тогда еще молодым и непризнанным чекистом-поэтом. Потом он стал близким другом Маяковского и общался с Пильняком и Мандельштамом. Но в 1921 г. без револьвера он еще не мог войти в интеллигентские круги.
13 Звенья. М., 1991. Вып. I. С. 470.
14 Латышев А Г. Указ. соч. С. 202.
15 Письмо к Дзержинскому от 19 мая 1922 г.
16 Латышев А. Г. Указ. соч. С. 203–204.
17 Там же. С. 216–217.
18 Лубянка. Сталин и ВЧК – ГПУ – ОГПУ – НКВД. С. 40.
19 Ленин В. И. Собрание сочинений. М., 1965. Т. 52. С. 95–96.
20 Там же. Т. 53. С. 109.
21 См.: Зеленое М.В. Аппарат ЦК РКП(б) – ВКП(б). Цензура и историческая наука в 1920-е гг. Нижний Новгород, 2000.
22 Сурта стал невропатологом и наркомздравом Белоруссии: его расстреляли в 1937 г.
23 См.: Кривова А Власть и церковь в 1922–1925 гг. М., 1997. С. 128.
24 См.: Архивы Кремля. Политбюро и церковь. 1922–1925 гг. М., 1997. Кн. 1. С. 9.
25 Там же. С. 141–142.
26 Там же. С. 252.
27 Там же. С. 199.
28 Башкирская кавалерия ожесточенно сражалась с большевиками. 17 февраля 1920 г. Ленин и Дзержинский приказали арестовать всех главарей башкир и «ликвидировать самыми суровыми мерами» восстание (Заседание политбюро. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 62. Л. 1).
29 Многие, и не только Сталин, звали Зиновьева Гришей, не всегда ласково, так как это имя напоминало и о Григории Распутине, и о Гришке Отрепьеве.
30 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 753.
31 Цифры ГПУ лживы: в 1923 г. на одних Соловецких островах расстреляли 700 заключенных.
32 Большевистское руководство. Переписка 1912–1927. С. 298.
33 Там же. С. 297.
34 Там же. С. 298. Дзержинский раньше жаловался Сталину на тяжелое положение своих сотрудников ГПУ и просил отпускать на ГПУ больше денег. Ягода тоже пугал Сталина докладами о том, что гэпэушники должны финансироваться контрабандой. См.: Лубянка. Сталин и ВЧК – ГПУ – ОГПУ – НКВД. С. 37–38, 114–115.
35 Там же. С. 305. Письмо к Мехлису весной 1925 г.
36 В 2002 г. вклад Балицкого в становление советской контрразведки отмечен Путиным выпуском памятных почтовых марок.
37 РГАСПИ. Ф. 558. Он. 11. Д. 701. Л. 37.
38 Краснов В., Дайнес В. Неизвестный Троцкий. Красный Бонапарт. М., 2000. С. 484.
39 Большевистское руководство. Переписка 1912–1927. С. 311.
40 Растоптав Зиновьева, Сталин ликовал и написал Рыкову: «…Говорил, что “все идет у нас к худшему, неминуем крах” и т. д. Бухарин его выхлестал “образцово”… Встречали Гришу вначале не плохо, потом стали прерывать и шикать. Бухарина встретили очень хорошо, устроили овацию и пр. Присутствующих около 2000 ч. Сторонников оппозиции оказалось, как говорят, 30–40 человек» (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 131. Л. 73; записка от 10 мая 1927 г.).
41 Множество мелких должностей отнимало у Троцкого всю энергию: например, он вывозил русскую пушнину в Германию, причем за счет выручки финансировался берлинский Институт психиатрии (один из любимых коньков Троцкого).
42 Большевистское руководство. Переписка 1912–1927. С. 310–311.
Читать бесплатно другие книги:
