Старик и море. Зеленые холмы Африки (сборник) Хемингуэй Эрнест
– Но даже тогда вам не удастся подслушать: ведь они все говорят на разных наречиях.
– Если я когда-нибудь возьмусь писать об Африке, это будет скорей всего пейзажная зарисовка – то, что я узнал. Вообще первое впечатление от страны очень важно. Возможно, в первую очередь оно важно для тебя. Но все равно надо постараться о нем написать, проговорить это вслух. Неважно, используешь этот материал где-нибудь или нет.
– Большинство книг о сафари невыносимо скучно читать.
– До зевоты.
– Мне понравилась только книга Стритера. Как он ее назвал? «Другая Африка»? Он заставляет почувствовать, что к чему. Лучшей книги я не читал.
– А мне нравится книга Чарли Кертиса. Она написана честно и дает живое представление о стране.
– А у Стритера есть забавные места. Помните, как он подстрелил конгони?
– Да, очень смешно.
– И все-таки я никогда не читал ничего такого, что заставило бы меня почувствовать то же самое, что чувствовал автор. Все описывают вольную жизнь в Найроби или рассказывают байки, как они убили зверя с рогами на полдюйма длиннее, чем кто-то еще. Или смакуют опасные ситуации.
– Я постараюсь написать о стране и животных, и как все это видится новому человеку со стороны.
– Попробуйте. Вреда от этого не будет. А вы знаете, я тоже вел дневник во время поездки на Аляску.
– Хотелось бы мне его прочитать, – сказала Мама. – А я и не знала, что вы писатель, мистер Дж. Ф.
– На это не претендую, – сказал Старик. – Но если вам интересно, могу послать за ним. Там я описываю каждый день, а также какой Аляска представляется англичанину из Африки. Вам будет скучно.
– Не будет, если написали вы.
– Ваша женушка делает нам комплименты, – сказал Старик.
– Не мне. Вам.
– То, что писал мой муж, я читала, – сказала Мама. – Мне интересно прочесть, что пишет мистер Дж. Ф.
– А что, он и правда писатель? – спросил ее Старик. – Что-то не верится. Вы уверены, что он не зарабатывает на жизнь отслеживанием зверей и охотой?
– Нет. Он пишет. Когда дела идут хорошо, с ним очень легко. Но пока не распишется, от него лучше держаться подальше. Перед началом работы он должен разозлиться. Если заходит разговор о конце писательской деятельности, я знаю, что дело пойдет.
– Пусть тогда поговорит с нами о литературе, – сказал Старик. – Кожаные Штаны ведь сумел его разговорить. Расскажите нам какие-нибудь литературные анекдоты.
– Ладно, слушайте. Это было в наш последний вечер в Париже. За день до этого я охотился у Бена Галлахера в Солони, он соорудил fermee – такой загончик, и, когда кролики выходили утром кормиться, мы на них охотились, а днем выезжали охотиться на фазанов, и еще я подстрелил косулю.
– А при чем тут литература?
– Всему свое время. В последний вечер к нам пришли на обед Джойс с женой, к обеду подали фазана и седло косули, и мы с Джойсом крепко выпили, потому что назавтра мы уезжали в Африку. Ну и вечерок был!
– И это называется литературный анекдот, – сказал Старик. – И кто такой Джойс?
– Замечательный малый, – отозвался я. – Написал «Улисса».
– «Улисса» написал Гомер, – возразил Старик.
– А кто написал Эсхила?
– Тоже Гомер, – сказал Старик. – Не пытайтесь меня поймать. Ну а еще какой-нибудь литературный анекдот рассказать можете?
– Что-нибудь знаете о Паунде?
– Нет, – сказал Старик. – Абсолютно ничего.
– Могу рассказать смешные анекдоты о Паунде.
– Что-нибудь о том, как вы ели какого-нибудь зверя с диковинным названием, а потом вдрызг напились?
– Такое случалось не раз.
– Вижу, у писателей веселая жизнь. Как считаете, у меня могло бы получиться?
– Вполне.
– Забросим охоту и будем оба писателями, – сказал Старик моей жене. – Ну, рассказывайте дальше.
– А кто такой Джордж Мур[43], знаете?
– Это про него написали: «Скоро в путь! За Джорджа Мура я прощальный кубок пью?»
– Про него самого.
– И что с ним?
– Он умер.
– Мрачновато для анекдота. Нельзя ли что-нибудь повеселее?
– Как-то я встретил его в книжном магазине.
– Это уже лучше. Выходит, ваш муж все-таки умеет рассказывать?
– Я однажды навестила его в Дублине, – сказала Мама. – С Кларой Данн.
– И как прошла встреча?
– Его не было дома.
– Ах, черт! Да, литературную жизнь ни с чем не сравнить. Это что-то!
– Терпеть не могу Клару Данн, – сказал я.
– И я тоже, – поддержал меня Старик. – А что она писала?
– Письма, – сказал я. – Знаете такого писателя Дос-Пассоса?
– Никогда о таком не слышал.
– Мы с ним зимой всегда пили горячий кирш.
– И что из того?
– А потом на нас все ополчились.
– Я был знаком только с одним писателем – Стюартом Эдвардом Уайтом, – сказал Старик. – Всегда восхищался его книгами. Замечательные книжки! А потом познакомился с ним самим. Но он мне не понравился.
– Вы делаете успехи, – сказал я. – Литературные анекдоты – дело простое.
– А почему он вам не понравился? – спросила Мама.
– К чему рассказывать? Разве анекдот не получился? Ваш муж рассказывает именно так.
– И все-таки расскажите.
– Старался изображать из себя знатока. Его глаза якобы привыкли к бесконечным просторам и тому подобное. Хвастался, что убил много львов. Кто этому поверит? Может, просто гонялся за ними. Невозможно стольких убить. Скорее, они тебя задерут. Пишет отличные статьи в «Сатердей ивнинг пост» про этого – как его? – Энди Бернетта. Здорово пишет. А сам мне совсем не понравился. Видел его в Найроби, там его глаза, видимо, привыкали к необозримым просторам. В городе одевался как нельзя хуже. Но как стрелка его хвалили.
– Вы и сами будто из литературной компании, – сказал я. – Анекдот – первый сорт.
– Мистер Дж. Ф. – просто чудо, – восхитилась Мама. – А есть мы когда-нибудь будем?
– Я думал, мы уже поели, – сказал Старик. – Ох уж эти анекдоты. Конца им нет.
После ужина мы посидели немного у костра и пошли спать. Но одна мысль, видимо, не давала покоя Старику, и он остановил меня у входа в палатку: «Вы так долго этого ждали, поэтому завтра не торопитесь стрелять. У вас хорошая реакция, и спешить вам не надо. Помните – не надо торопиться».
– Хорошо.
– Я велю вас рано разбудить.
– Хорошо. У меня глаза уже слипаются.
– Спокойной ночи, мистер Дж. Ф., – послышался из палатки голос жены.
– Спокойной ночи, – отозвался Старик. Он направился к своей палатке, держась до смешного прямо, словно был откупоренной бутылкой, которая боялась расплескаться.
Глава вторая
Моло разбудил меня, стянув одеяло. Но по-настоящему я проснулся только, когда оделся и смыл сон с глаз. Было еще совсем темно, но я увидел у костра темный силуэт Старика. Я направился к нему с чашкой горячего чая с молоком, дожидаясь, пока чай немного остынет.
– Доброе утро, – сказал я.
– Доброе утро, – ответил он хриплым тихим голосом.
– Как спали?
– Хорошо. Как самочувствие?
– Все в порядке. Только спать немного хочется.
Я выпил чай и выплюнул листья в огонь.
– Могли бы погадать на них.
– Нет необходимости.
Мы позавтракали при свете фонаря холодными, скользкими абрикосами, подогретым рагу с острым томатным соусом, яичницей из двух яиц и горячим, крепким кофе. После третьей чашки Старик с трубкой в зубах, задумчиво глядя перед собой, сказал: «Слишком рано для меня так начинать день».
– А вы уже выпили?
– Немного.
– У меня есть некоторый опыт, – сказал я. – И я не волнуюсь.
– Чертовы анекдоты, – сказал Старик. – Мемсаиб, должно быть, считает нас недоумками.
– Я припомню что-нибудь получше.
– Нет ничего лучше выпивки. Не понимаю, почему от нее становится плохо.
– Вам плохо?
– Не слишком.
– Может, принять немного «Иноза»?[44]
– Все из-за этой тряски в машинах.
– Сегодня решающий день.
– Помните: не надо спешить.
– Надеюсь, вы за меня не беспокоитесь?
– Немного.
– Не стоит. Я совершенно спокоен. Честное слово.
– Вот и хорошо. Поезжайте.
– Только загляну кое-куда.
Стоя у нашей брезентовой походной уборной, я смотрел, как делал каждое утро, на неясные очертания звезд, которые романтические астрономы назвали Южным Крестом. Каждое утро в это время я созерцал Южный Крест, что стало для меня уже ритуалом.
Старик стоял возле машины. М’Кола вручил мне «спрингфилд», и я влез на переднее сиденье. Комедиант и его следопыт сидели сзади. М’Кола пристроился рядом с ними.
– Удачи! – напутствовал нас Старик. Кто-то шел к нам от палатки. Это была Мама в голубом халате и сапогах от москитов.
– О да! Удачи! – воскликнула она. – Непременно удачи!
Я помахал рукой, и мы отъехали. Зажженные фары освещали дорогу. Мы оставили машину в трех милях от солонца, и, когда осторожно туда подошли, там никого не оказалось. За все утро так никто и не появился. Скорчившись, мы сидели в укрытии, каждый сквозь ветви обозревал свой участок, а я постоянно ждал чуда: вот-вот из леса, сквозь кустарник выйдет прекрасный и величественный самец куду и подойдет к изрытому и истоптанному множеством копыт солонцу. К солонцу вело из леса много троп, и самец мог бесшумно прийти отовсюду. Но он не показывался. Когда вышло солнце и мы согрелись после холодного и туманного утра, я сполз пониже и, привалившись к плотному пласту, дал отдых пояснице и плечам и одновременно мог продолжать глядеть сквозь отверстие. Положив «спрингфилд» на колени, я заметил ржавчину на стволе. Медленно я поднял ружье повыше и осмотрел дуло. Оно было в свежей ржавчине.
«Негодяй не почистил ружье после вчерашнего дождя», – мелькнуло у меня в голове. Рассердившись, я вытащил затвор; М’Кола следил за мной, пристыженный. Двое других продолжали смотреть в щели. Я поднял ружье, чтобы он заглянул в дуло, потом снова вставил затвор и осторожно протолкнул его вперед, держа палец на спуске.
М’Кола видел ржавый ствол. Выражение его лица не изменилось, я тоже ничего не сказал, хотя испытывал к нему презрение, так что обвинение, предъявление вещественных доказательств и приговор не потребовали ни единого слова. Так мы и сидели: он с низко опущенной головой, так что видна была только его лысина, а я, откинувшись назад и глядя сквозь просвет, но мы уже не были товарищами и добрыми друзьями. И на солонец никто не выходил. В десять часов зародившийся на востоке ветер поменял направление, и стало ясно, что больше ждать бесполезно. Наш запах распространился по солонцу и, без сомнения, распугал животных не меньше, чем прожектор распугал бы их в темноте. Мы вышли из укрытия и пошли на солонец посмотреть следы. Дождь намочил их, но не размыл, и мы увидели несколько следов куду, оставленных, видимо, вечером, и один след крупного самца – длинный, узкий, сердцевидный, четко впечатанный.
Мы шли по этому следу на сырой красноватой земле часа два через густой кустарник, напомнивший мне подлесок в родных местах. В конце концов кустарник превратился в непроходимую чащу, и преследование пришлось прекратить. Я продолжал злиться на М’Колу за невычищенное ружье и в то же время в счастливом нетерпении предвкушал, что вот-вот мы настигнем куду в зарослях. Однако мы никого не встретили и, обогнув трижды при усиливавшейся жаре холмы, вышли наконец на луг, где пасся низкорослый масайский скот, и тогда, оставив мысли о тени, мы под палящим солнцем быстро зашагали к машине.
Выяснилось, что сидевший в машине Камау видел самца куду где-то в ста метрах от себя. Около девяти часов тот направлялся к солонцу, но, когда изменившийся ветер донес до него наш запах, он повернул обратно в холмы. Усталый, мокрый от пота и, скорее, подавленный, чем злой, я сел в машину рядом с Камау, и мы поехали к лагерю. Оставался только один вечер, и не было никакой надежды, что нам повезет. Когда мы подъехали к лагерю и оказались в живительной прохладе деревьев, я вытащил из «спрингфилда» затвор и передал ружье без затвора М’Кола, не говоря ни слова и даже не глядя на него. Затвор я швырнул на свою койку, даже не входя в палатку.
Старик и Мама сидели под тентом.
– Не повезло? – мягко спросил Старик.
– Не то слово. Просто во всем не везет. Куду прошел мимо машины в сторону солонца. Должно быть, его спугнули. Где мы только не ходили!
– Неужели совсем ничего не видели? – спросила жена. – А нам послышался звук выстрела.
– Гаррик рта не закрывал. Трещал всю дорогу. А ваши дозорные что-нибудь заметили?
– Ничего. Хотя обошли оба холма.
– От Карла есть новости?
– Будто сквозь землю провалился.
– Хоть бы что-нибудь попалось, – вырвалось у меня. Я страшно устал, и во мне росло чувство горечи. – Пропади все пропадом. Какого черта он в первое же утро угробил охоту на солонце, подстрелив дрянного куду, а потом гонялся за ним, распугивая всю дичь к чертовой матери?
– Вот свиньи, – сказала жена, поддерживая меня, как всегда, даже в минуты безрассудства. – Сукины дети.
– Спасибо тебе, – отозвался я. – Со мной все в порядке. Или будет в порядке.
– Просто обидно за тебя, – сказала она. – Бедный Папа.
– Выпейте чего-нибудь, – предложил Старик. – Это вам сейчас необходимо.
– Я охотился от души, Старик. Клянусь Богом! Получал от охоты удовольствие и не волновался до сегодняшнего дня. Я был так уверен в себе. Повсюду следы! А что, если мне так и не попадется куду? Откуда мне знать – может, мы никогда сюда не вернемся?
– Вернетесь, – сказал Старик. – Об этом не думай. Выпейте лучше.
– Я всего лишь ворчун и нытик, но, клянусь, такого не было до сегодняшнего дня.
– От этого надо побыстрее избавляться, – сказал Старик.
– Как насчет обеда? – спросила Мама. – Ты, наверно, страшно голоден.
– К черту еду! Дело в том, Старик, что мы никогда не видели антилоп на солонце вечером и не видели самца в горах. Остался один вечер. Похоже, всему конец. Три раза я уже настигал их, но мне помешали Карл, австриец и вандеробо.
– Ну, день еще не закончился, – сказал Старик. – Пейте.
Мы очень хорошо пообедали, а потом пришел Кейти и сказал, что Старика хотят видеть. Две тени сначала появились на стене палатки, а потом переместились к входу. Один из них был встретившийся нам в первый день старый фермер, но теперь он выглядел как охотник с длинным луком и колчаном со стрелами.
Он казался еще старше и более изможденным, а охотничий вид его не внушал доверия – так он хотел произвести на нас впечатление. С ним был тощий и грязный вандеробо с разрезанными и закрученными кверху мочками ушей, он стоял на одной ноге, а пальцами другой чесал колено. Голову он склонил на одну сторону, его вытянутое лицо имело глупое и неприятное выражение. Фермер что-то серьезно говорил Старику, глядя тому в глаза, без всякой мимики.
– Чего это он так вырядился? Хочет слупить с нас денег? – спросил я.
– Имейте терпение, – сказал Старик.
– Только взгляните на эту парочку, – не успокаивался я. – Тупой вандеробо и старый плут. Что он вам плетет, Старик?
– Он еще не кончил, – сказал Старик.
Наконец туземец закончил и стоял, опираясь на свой лук. Лица у обоих были очень усталые, но, помнится, тогда я видел в них только хитрых обманщиков.
– Он говорит, – начал Старик, – что они нашли место, где водятся куду и черные антилопы. Он провел там три дня. Им известно, где прячется крупный самец куду, и они оставил человека следить за ним.
– Вы ему верите? – Я почувствовал, что мгновенно трезвею, усталость как рукой снимает, а волнение, напротив, захлестывает.
– Кто знает! – сказал Старик.
– А как далеко это место?
– Один день пути. На машине, думаю, можно добраться за три-четыре часа, если она там пройдет.
– А как он считает – пройдет машина?
– Туда никто не ездил, но думает – пройдет.
– Когда он оставил сторожа при куду?
– Сегодня утром.
– А черные антилопы где?
– Там, в холмах.
– Как туда попасть?
– Не скажу вам. Знаю, что надо пересечь равнину, обогнуть вон ту гору и дальше держаться к югу. По их словам, там никогда не охотились. Этот дед охотился там в молодости.
– Вы ему верите?
– Туземцы любят приврать, но этот говорит убедительно.
– Я еду.
– Тогда не теряйте времени. Как можно дальше добирайтесь на машине, а там пользуйтесь ей как базой, а сами начинайте охоту. Мемсаиб и я завтра утром снимем лагерь и вместе с проводниками и снаряжением поедем к Дэну и мистеру Т. Как только снаряжение окажется по ту сторону черных земель, дождь нам не страшен. Вы присоединитесь к нам позже. Если вам придется задержаться, мы пошлем за вами автомобиль через Кондоа, в крайнем случае – грузовики в Танга и дальше.
– Вы не хотите к нам присоединиться?
– Нет. Лучше ехать одному. Чем больше людей, тем меньше дичи. На куду надо выходить одному. Я перевезу снаряжение и присмотрю за маленькой Мемсаиб.
– Ладно, – согласился я. – А Гаррика или Абдуллу не брать?
– Ни в коем случае. Возьмите М’Колу, Камау и этих двоих. Я велю Мало упаковать ваши вещи. Идите налегке.
– Черт возьми, Старик. Неужели это может быть правдой?
– Вполне, – ответил Старик. – Надо рискнуть.
– Как, говорите, на их языке черная антилопа?
– Тарагалла.
– Похоже на «Валгаллу» – запомню. А у самок есть рога?
– Конечно, но ошибиться нельзя: самцы черные, а самки коричневые.
– М’Кола их видел?
– Не думаю. У вас лицензия на четырех. Если увидите что-то подходящее, не теряйтесь.
– А убить их легко?
– Они живучи, в отличие от куду. Если раните такую антилопу, осторожно к ней подходите.
– Сколько у меня времени в запасе?
– Нам пора отсюда уезжать. Если получится, возвращайтесь завтра к вечеру. Действуйте по ситуации. Мне кажется, настал решительный момент. Вы убьете куду.
– Знаете, что мне это напоминает? – сказал я. – Еще мальчишками мы услышали о реке, в которой никогда не ловили рыбу, она текла в черничных зарослях между Стердженом и Пидженом.
– И что случилось?
– Вот послушайте. Трудно передать, чего нам стоило туда добраться, пришли мы к вечеру и увидели глубокий омут и текущую дальше ровной полосой реку. Вода была такая холодная, что руки сразу леденели, а когда я бросил в нее окурок, выскочила большая форель, а за ней другие, они хватали и выплевывали его, пока он не распался.
– Форель была крупная?
– Невероятно. Другой такой я больше не видел.
– Боже! И что было дальше? – спросил Старик.
– Я закинул удочку, было уже темно, над нами летала сова, холод был зверский, и я поймал трех рыб одну за другой, они клевали, как только наживка касалась воды.
– И вы их вытащили?
– Всех трех.
– А не заливаете?
– Клянусь Богом!
– Да верю я. Расскажете остальное, когда вернетесь. Так форели были крупные?
– Как я сказал, крупнее не бывает.
– Вот ведь как! – сказал Старик. – И куду вы убьете. Поторапливайтесь!
В палатке я рассказал жене последние новости.
– Не может быть!
– Говорю – как есть.
– Тогда живей! – заторопилась она. – Не болтай! Собирайся.
Я взял плащ, запасные ботинки, носки, халат, пузырек с хинином, средство от москитов, записную книжку, карандаш, обоймы с патронами, фотоаппарат, набор для оказания первой помощи, нож, спички, запасную рубашку и нижнее белье, книгу, две свечи, деньги, флягу…
– Что еще?
– Мыло взял? Возьми расческу и полотенце. Носовые платки положил?
– Да.
Моло сложил все в рюкзак, я тем временем разыскал свой полевой бинокль, М’Кола взял большой полевой бинокль Старика, а Кейти принес ящик с провизией.
– Возьмите больше пива, – сказал Старик. – Можете оставить его в машине. Виски мало, но для вас бутылка осталась.
– А как же вы?
– Не беспокойтесь. В другом лагере виски есть. Мы послали туда две бутылки с мистером К.
– Мне хватит одной фляжки, – сказал я. – Давайте разольем бутылку.
– Тогда возьмите больше пива. У нас большой запас.
– А это еще что такое? – спросил я, указывая на Гаррика, который залезал в машину.
– Он говорит, что вы с М’Колой не сможете объясниться с местными. Вам нужен переводчик.
– Этот комедиант меня достал.
– Но вам так или иначе потребуется человек, чтобы переводить на суахили с местных наречий.
– Ладно. Только скажите ему, чтобы не разыгрывал представлений и держал язык на замке.
Читать бесплатно другие книги:
