Старик и море. Зеленые холмы Африки (сборник) Хемингуэй Эрнест

– Он чудесен, – подтвердил я. Похвала на этот раз далась мне чуточку лучше, но я понимал, что никого не одурачил.

– Я очень рад, что вы добыли-таки своих куду, – сказал Карл. – Такие красавцы! Надеюсь, утром вы мне все расскажете. Думаю, сейчас вы с ног валитесь. Спокойной ночи.

Он, как всегда, деликатно удалился, чтобы дать нам возможность поговорить наедине.

– Давайте выпьем, – крикнул я ему вслед.

– Нет, спасибо. Я лучше лягу. Голова раскалывается.

– Спокойной ночи, Карл.

– Спокойной ночи. Спокойной ночи, Мама.

– Спокойной ночи, – отозвались мы хором.

Сидя у костра, мы пили виски с содовой, и я рассказал им все наши приключения.

– Может, самца еще отыщут, – сказал Старик. – Предложим награду за рога. Пусть передадут их в охотничью инспекцию. Сколько дюймов в тех рогах, что подлиннее?

– Пятьдесят два.

– Над изгибом?

– Может, чуть больше.

– Лишний дюйм ничего не значит, – сказал Старик. – Ваши куду чертовски хороши.

– Конечно. Но почему он всегда вырывается вперед?

– Ему везет, – ответил Старик. – Боже, ну и куду! Я только раз в жизни видел рога длиннее пятидесяти дюймов. Это было в Калале.

– Мы узнали о том, что Карл убил куду, еще до отъезда из прежнего лагеря. Водитель грузовика рассказал нам, – сказала Мама. – Я все время молилась за тебя. Спроси у мистера Дж. Ф.

– Вы не представляете, что мы почувствовали, когда машина подкатила к костру с этими торчащими здоровенными рогами, – сказал Старик. – Ну, вы и каналья!

– Они чудесные! – восхитилась Мама. – Пойдемте взглянем на них еще раз.

– Вам навсегда запомнится эта охота. А это самое главное, – сказал Старик. – А куду первоклассные.

Но меня не оставляла досада, и она не проходила всю ночь. А утром досада ушла. Ушла и никогда больше не возвращалась.

Еще до завтрака мы со Стариком пошли взглянуть на рога. Утро было пасмурное и холодное. Приближался сезон дождей.

– Три чудесных трофея, – сказал Старик.

– Сегодня утром мои рога смотрятся неплохо даже на фоне добычи Карла, – сказал я. Так и было, как это ни странно. Я примирился с победой Карла и был рад за него. А стоящие рядом рога все выглядели хорошо. Действительно хорошо.

– Я рад, что вы успокоились, – сказал Старик. – И мне стало легче.

– Я по-настоящему рад за него, – искренне произнес я. – Мне и своего хватит.

– Все мы бываем во власти первобытных инстинктов, – сказал Старик. – Невозможно избавиться от духа соперничества. А он все портит.

– Я с ним справился, – заявил я. – Теперь все снова в порядке. А поездка была очень интересная.

– Не сомневаюсь.

– Старик, скажите, что значит, когда при рукопожатии берут твой большой палец и тянут его.

– Вас как бы признают кровным братом. А кто тянул вас за палец?

– Все, кроме Камау.

– Вот это да! – пришел в восторг Старик. – Вы становитесь здесь своим человеком. Вас признали. А скажите, вы в самом деле такой необыкновенный следопыт и меткий стрелок?

– Идите к черту!

– А М’Кола тоже проделывал с вами такую штуку?

– Да.

– Ясно. А что, если нам разбудить маленькую Мемсаиб и позавтракать? – предложил Старик. – Хотя я не очень проголодался.

– А я очень. Почти два дня ничего не ел, – признался я.

– Но пиво, надеюсь, пили?

– Это конечно.

– Пиво – та же еда, – сказал Старик.

Мы позвали маленькую Мемсаиб и Карла и весело позавтракали.

Месяц спустя Мама, Карл и жена Карла, присоединившаяся к нам в Хайфе, сидели на солнце у каменной стены на берегу Галилейского[46]моря, завтракали, пили вино и смотрели на птиц на озере. Горы отбрасывали тень на воду, которая была такой спокойной, что казалась стоячей. Стая птиц, которых называют поганками, совершали круги по воде. Я пытался их сосчитать и задумался, почему они никогда не упоминаются в Библии. И в конце концов решил, что писавшие Библию не были натуралистами.

– Не собираюсь я ходить по воде, – сказал Карл, глядя на унылое озеро. – Один раз это произошло – и достаточно.

– Знаете, – сказала Мама. – А я его уже не помню. Не помню лица мистера Дж. Ф. А он так прекрасен. Я все думаю и думаю о нем, но представить себе не могу. Это ужасно. На фотографии он совсем другой. Еще немного, и я совсем забуду его лицо. Уже сейчас я представляю его смутно.

– Вы не должны его забывать, – сказал Карл моей жене.

– А вот я его прекрасно помню. Напишу для тебя как-нибудь повесть об Африке и расскажу там о старине Джексоне.