Давший клятву Сандерсон Брендон
Да… она чувствовала. Свобода, которую ощущали эти люди. Это было умиротворение капитуляции. Они слонялись по улицам, протягивая факелы и фонари к небесам, одетые в спренов. Зачем тревожиться? Прими освобождение, прими переход, прими пришествие бури и спренов.
Прими конец.
Спрен Проворства вдохнула их песнопения и впитала их идеи. Она превратилась в одну из них, и да — она услышала голос, который шептал где-то на задворках сознания:
Сдайся.
Отдай мне свой пыл. Свою боль. Свою любовь.
Отдай угрызения совести.
Прими конец.
Шаллан, я тебе не враг.
Последние слова выделялись — резко, будто шрам на лице красивого человека.
Она пришла в себя. Вот буря! Сперва Вуаль думала, что с этой группой сможет попасть на празднество на платформе Клятвенных врат, но… она позволила себе увлечься тьмой. Дрожа, девушка застыла на месте.
Вокруг нее все остановились. Иллюзия — похожие на спренов ленты позади нее — продолжила струиться, хоть она больше не двигалась и ветра не было.
Песнопения культистов стихли, и вокруг нескольких из них появились искаженные спрены благоговения. Облачка, черные как сажа. Некоторые упали на колени. Окутанная струящейся тканью, со спрятанным лицом, вне власти ветра и гравитации, она должна была показаться им настоящим спреном.
— Существуют спрены, — проговорила Шаллан, обращаясь к собравшейся толпе и с помощью светоплетения искажая собственный голос, — и… другие спрены. Вы последовали за теми, что пришли из тьмы. Они нашептывают вам забыть самих себя. Они лгут!
Культисты ахнули.
— Не нужна нам ваша преданность. Разве когда-нибудь спрены требовали от вас преданности? Прекратите плясать на улицах, станьте снова мужчинами и женщинами. Снимите эти идиотские костюмы и вернитесь к своим семьям!
Они продолжали пялиться на нее, и потому Вуаль заставила свои ленты взмыть вверх, завиться друг о друга, сделаться длиннее. Ее поглотила мощная вспышка света.
— Ступайте! — крикнула она.
И они побежали — кое-кто на ходу сдирал с себя маскарадный костюм. Шаллан ждала, дрожа, пока не осталась в одиночестве. Она позволила свечению угаснуть и покинула улицу.
Выйдя из тьмы, снова сделалась Вуалью. Вот буря… она запросто превратилась в одну из них! Неужели ее разум так легко подчинить?
Обхватив себя руками, она поплелась по улицам и рынкам. Ясне бы хватило сил, чтобы дойти с ними до самой платформы. А если бы их туда не пустили — большинство адептов, что бродили по улицам, не обладали достаточными привилегиями, чтобы присоединиться к празднеству, — она бы придумала что-то еще. Может быть, подменила бы одного из охранников пиршества.
Правда была в том, что ей доставляло удовольствие воровать и кормить людей. Вуаль хотела превратиться в героя улиц, как в старых преданиях. Но это навредило Шаллан, помешав ей воплотить в жизнь более важную и логичную задумку.
Впрочем, не так уж часто художница совершала логичные поступки. Это было свойственно Ясне, а вовсе не Шаллан. Может… может, ей следует стать Сияющей, и тогда…
Она прижалась к стене, обхватив себя руками. Потея, дрожа, отправилась искать свет. Нашла на соседней улице: спокойное, ровное сияние. Дружественный свет сфер, а вместе с ним и звук, который казался невозможным. Смех?
Девушка погналась за ним, голодная, пока не достигла компании, которая пела под лазурным взглядом Номон. Они перевернули ящики, расставили кольцом, и один из них руководил веселым пением.
Шаллан смотрела, упираясь рукой в стену здания, и шляпа Вуали свисала из ее защищенной руки в перчатке. Разве в их смехе не должно звучать отчаяние? Как они могли быть такими счастливыми? И петь? Эти люди вдруг показались странными зверями, вне ее понимания.
Иногда Шаллан чувствовала саму себя неким существом в человеческом обличье. Она была той тварью из Уритиру — Несотворенной, которая рассылала повсюду своих марионеток, чтобы те подражали людям.
«Вот он, — рассеянно подметила она. — Пением руководит Шут».
Он больше не оставлял ей сообщений в трактире. Когда девушка наведалась туда в последний раз, трактирщик пожаловался, что он съехал, и вынудил оплатить счет.
Вуаль натянула шляпу, затем повернулась и медленно ушла по рыночной улочке.
Она превратилась в Шаллан прямо перед тем, как добралась до портновской лавки. Вуаль не спешила уходить — ей хотелось пойти и разыскать Каладина среди Стенных стражей. Мостовик бы ее не узнал, так что она смогла бы подойти и «познакомиться». Может, немного пофлиртовать…
Сияющую ошеломила сама мысль об этом. Ее клятвы Адолину были не завершены, но много значили для нее. Шаллан уважала его и наслаждалась тем временем, которое они провели вместе, пока он учил ее обращаться с мечом.
А Шаллан… да, кстати, чего же хотела Шаллан? Имело ли это значение? Зачем вообще о ней беспокоиться?
Вуаль наконец-то ушла. Она сложила шляпу и плащ, а затем с помощью иллюзии замаскировала их под сумку. Поверх штанов и рубашки разместила иллюзию Шаллан в хаве, после чего вошла в дом, где обнаружила Дрехи и Скара, которые играли в карты и спорили, какой вид чуты вкуснее. Хм, так она бывала разных видов?
Шаллан приветствовала их кивком и начала подниматься по лестнице, совершенно измученная. Однако несколько спренов голода напомнили, что она ничего не приберегла для себя из дневных воровских трофеев. Спрятав одежду, девушка спустилась на кухню.
Там сидел Элокар и пил из бокала, куда бросил сферу. Неяркий красно-фиолетовый свет озарял кухню. На столе перед королем лежал лист с глифами: список названий Домов, чьи вечеринки он посетил. Некоторые имена были зачеркнуты, но другие король обвел и записал количество солдат, которое те могли бы предоставить. Пятьдесят воинов тут, тридцать там.
Он отсалютовал ей светящимся бокалом, пока Шаллан искала лепешки и сахар.
— Что это за узор на твоей юбке? Выглядит… знакомо.
Шаллан посмотрела вниз. На подоле иллюзорной юбки красовалась копия Узора, который обычно цеплялся к ее плащу.
— Знакомо?
Элокар кивнул. Он не выглядел пьяным, но погрузился в созерцание.
— Я раньше воображал себя героем, как ты. Представлял, что отвоюю Расколотые равнины во имя отца. Отомщу за пролитую кровь. А теперь это уже не имеет значения, да? То, что мы победили?
— Конечно имеет, — возразила Шаллан. — У нас есть Уритиру, и мы одержали верх над большой армией Приносящих пустоту.
Он хмыкнул:
— Иногда кажется, что нужно лишь стоять на своем достаточно долго — и мир изменится. Но желать и ожидать — это что-то из Стремлений. Ересь. Хороший воринец должен беспокоиться о том, чтобы изменить самого себя.
«Отдай свой пыл…»
— Есть ли новости о Клятвенных вратах или культе Мгновений? — спросил Элокар.
— Нет. Но у меня есть кое-какие идеи насчет того, как попасть наверх. Новые идеи.
— Хорошо. Возможно, скоро я соберу для нас войско, хотя оно будет меньше, чем я рассчитывал. Мы зависим от твоей разведки. Я бы хотел знать, что происходит на платформе, прежде чем поведу туда войска.
— Дайте мне еще несколько дней. Я проникну на платформу, обещаю.
Он отпил из бокала.
— Сияющая, так мало людей, для которых я все еще герой. Этот город. Здесь мой сын. Вот буря… Он был малышом, когда я видел его в последний раз. Сейчас ему три года. Он заперт во дворце…
Шаллан отложила еду:
— Ждите здесь.
Она взяла альбом и карандаши с полки в демонстрационной комнате, вернулась к Элокару и села. Разложила несколько сфер для освещения и начала рисовать.
Элокар сидел за столом напротив нее, озаренный светом из бокала.
— Что ты делаешь?
— Я вас ни разу толком не нарисовала, — объяснила Шаллан. — Хочу это исправить.
Вокруг нее тотчас же начали появляться спрены творчества. Они казались довольно странными.
Элокар на самом деле был хорошим человеком. По крайней мере, в глубине души. Разве это не должно иметь наибольшее значение? Король попытался заглянуть ей через плечо, но она больше не рисовала то, что видела.
— Мы спасем их, — прошептала Шаллан. — Вы их спасете. Все будет хорошо.
Элокар молча наблюдал за тем, как она наложила тени и закончила рисунок. Как только Шаллан оторвала карандаш от бумаги, он протянул руку и коснулся страницы. Рисунок изображал Элокара на коленях, избитого, в рваной одежде. Но смотрел он вперед и вверх, вскинув подбородок. Он не сдался. Нет, этот человек был благородным и царственным.
— Так вот как я выгляжу? — прошептал он.
— Да.
«По крайней мере, таким ты можешь быть».
— Можно… можно мне это взять?
Она покрыла страницу лаком и вручила королю.
— Спасибо.
Шквал. Да он почти расплакался!
Охваченная смущением, девушка собрала рисовальные принадлежности и еду, а потом поспешила уйти из кухни. В своей комнате она обнаружила Ишну, которая широко улыбалась. Невысокая темноглазая алети вернулась из города, где была с лицом и в одежде Вуали.
Она протянула хозяйке лист бумаги:
— Светлость, кто-то сунул это мне сегодня, пока я раздавала еду.
Шаллан, нахмурившись, взяла записку.
«Встретимся на границе пирушки через две ночи, в день следующей Бури бурь, — гласила та. — Приходи одна. Приноси еду. Присоединяйся к празднеству».
75
Все алое
Далинар отказался от коня.
Лошади были слишком медленными.
С озера ветром несло туман, напоминая ему о том дне, когда он, Гавилар и Садеас впервые напали на Разлом.
Элитные солдаты, которые сопровождали его, обучались долгие годы. В первую очередь лучники, они не носили доспехов и были натренированы для дальнего бега. Лошади были великолепными зверями; Солнцетворец, как известно, использовал целую кавалерийскую роту. На небольших расстояниях их скорость и маневренность были непревзойденными.
Подобные перспективы привлекали Далинара. Можно ли обучать людей стрелять из лука с лошади? Насколько это будет разрушительно? А как насчет атаки всадников с копьями, как в легендах о шинском вторжении?
Но сегодня лошади ему не требовались. Люди были лучше приспособлены для бега на дальние расстояния, и уж подавно у них лучше получалось карабкаться по каменистым склонам и неровным скалам. Этот элитный отряд нагнал бы любую банду, с которой ему еще предстояло встретиться. Они были лучниками, но также искусно владели мечом. Их обучение было беспрецедентным, а выносливость — легендарной.
Далинар не тренировался с ними лично — у него не было времени, чтобы каждый день пробегать по тридцать миль. К счастью, доспех компенсировал разницу. Одетый в броню, он вел ударный отряд сквозь кустарник, по камням, мимо камыша, который выпускал пряди, трепещущие на ветру. Трава, деревья и сорняки пугались, завидев его.
Внутри Далинара горели два пламени. Первое пламя — энергия доспеха, что наделяла силой каждый его шаг. Второе — Азарт. Садеас — предатель? Невероятно. Он все это время поддерживал Гавилара. Далинар ему доверял.
И все же…
«Я считал, что сам заслуживаю доверия, — размышлял Далинар, ведя отряд вниз по склону холма; сотня человек волной текла позади него. — Но я едва не пошел против Гавилара».
Нужно все увидеть лично. Он должен выяснить, на самом ли деле в этом «караване», который доставил в Разлом припасы, был осколочник. Но вероятность того, что его могли предать — что Садеас все это время работал против них, — доводила Далинара до безумия. При этом он испытывал ясность, которой наделял лишь Азарт.
Сосредоточенность мужчины, его меча и крови, которую он собирался пролить.
Пока Далинар бежал, Азарт внутри его как будто преобразовался, просочившись в усталые мышцы, пропитав его насквозь. Он стал силой сам по себе. И потому, когда они взбежали на гребень холма на некотором расстоянии к югу от Разлома, Черный Шип каким-то образом ощущал себя бодрее, чем в начале погони.
Пока отряд нагонял его, он встал как вкопанный — ноги в латных ботинках заскрежетали по камню. Впереди, у подножия холма и у входа в каньон, группа людей хватала оружие. Караван. Видимо, разведчики предупредили их о приближении отряда Далинара.
Они разбили лагерь, но бросили палатки и побежали в каньон, где к ним нельзя было подобраться с фланга. Далинар взревел, призвал клинок и, позабыв об усталости своих людей, ринулся вниз по склону.
Солдаты были в темно-зеленом и белом. Цвета Садеаса.
Далинар достиг подножия холма и словно буря ринулся сквозь брошенный лагерь. Он пронесся мимо отстающих, взмахнул Клятвенником — и они упали с горящими глазами.
«Стоп».
Но набранный импульс не дал ему остановиться. А где вражеский осколочник?
«Что-то не так».
Далинар повел своих людей вслед за солдатами противника по широкой тропе на одной из сторон каньона. Он высоко поднял Клятвенник на бегу.
«Зачем они надели цвета Садеаса, если явились сюда втайне, привезя контрабандные товары?»
Далинар резко остановился, его окружили солдаты. Тропа вывела их к месту футах в пятидесяти от дна каньона, на крутой южной стене. Выше собирались враги, но осколочника среди них не было. И… эта униформа…
Он моргнул. Что-то… пошло не так.
Далинар крикнул приказ отступать, но его голос заглушил внезапный рокот. Звук был похож на гром, сопровождаемый жутким грохотом камней. Земля под ногами дрогнула, и Далинар, в ужасе повернувшись, увидел, как справа по крутому склону ущелья несется оползень — прямиком туда, куда он привел свой отряд.
У него была доля секунды, чтобы это осознать, прежде чем камни с жутким треском посыпались ему на голову.
Все завертелось, свет померк. Далинара осыпало ударами, увлекло и покатило, сдавило. На миг его ослепил взрыв расплавленных искр, и что-то тяжелое ударило по черепу.
Потом все наконец-то стихло. Он лежал во тьме; в голове пульсировала боль, густая теплая кровь текла по лицу и капала с подбородка. Далинар чувствовал кровь, но ничего не видел. Его ослепило?
Его щека прижималась к камню. Нет. Он не ослеп, а похоронен. И его шлем раскололся. Черный Шип со стоном пошевелился, и внезапно свет озарил камни вокруг его головы. Это буресвет просачивался из нагрудника.
Он каким-то образом пережил оползень. Далинар лежал лицом вниз, погребенный под камнями. Снова пошевелился и краем глаза увидел, как сдвинулся камень, угрожая съехать вбок и раздавить его череп. Замер, чувствуя, как грохочет в голове боль. Размял левую руку и почувствовал, что рукавица и броня на предплечье разбиты. Но правая «рука» доспеха еще работала.
«Это… это была западня…»
Садеас никого не предавал. Все это состряпали разломцы со своим великим лордом: заманили Далинара и засыпали его камнями. Трусы. Они уже пробовали такое много лет назад. Он расслабился и тихонько застонал.
«Нет. Нельзя здесь лежать».
Можно притвориться мертвым. Мысль показалась такой привлекательной, что он закрыл глаза и едва не отключился.
Внутри его зажглось пламя.
«Далинар, тебя обманули. Слушай». До него донеслись голоса — мужчины пробирались через оползень. Он мог разобрать их носовой акцент. Разломцы.
«Таналан послал тебя сюда на смерть!»
Далинар усмехнулся, открыв глаза. Эти люди не позволят ему спрятаться в каменной гробнице, притворяясь мертвым. Осколки. Его найдут, чтобы забрать свой трофей.
Он приготовился, подставив бронированное плечо под камень, чтобы тот не придавил непокрытую голову, но более не шевелился. В конце концов голоса над ним сделались взволнованными: судя по всему, разломцы увидели, что из-под камней выглядывает его синий плащ, украшенный глифами «хох» и «линил».
Заскрежетали камни, и вес, которым его придавило, уменьшился. Азарт дорос до пика. Камень возле его головы откатился назад.
«Вперед!»
Далинар уперся ногами в броне и сдвинул валун здоровой рукой, открыв достаточно места, чтобы подняться. Он вырвался из гробницы и встал во весь рост, с грохотом рассыпая вокруг себя камни.
Разломцы с ругательствами бросились врассыпную, когда он выскочил из дыры, скрежеща ботинками по камням. Далинар взревел и призвал клинок.
Доспех был в худшем состоянии, чем он предполагал. Из-за четырех проломов в разных местах он потерял скорость.
У людей Таналана глаза как будто светились. Они собирались и смотрели на него, ухмыляясь; он видел Азарт на их лицах. Его клинок и протекающий доспех отражались в их темных глазах.
По лицу Далинара текла кровь. Он ухмыльнулся в ответ.
Враги пошли в атаку.
Перед глазами у Далинара все было алым.
Полководец отчасти пришел в себя и обнаружил, что бьет чьей-то головой по камням. Позади него — возле ямы, где он сражался с противниками, — громоздилась высокая куча трупов с выжженными глазами.
Он разжал руки, выронив голову трупа, выдохнул и почувствовал… А что почувствовал? Внезапное оцепенение. Боль была чем-то далеким. Даже гнев казался смутным. Далинар взглянул на свои руки. Почему он воспользовался ими, а не осколочным клинком?
Черный Шип обернулся туда, где Клятвенник торчал из скалы, куда его воткнул он сам. Самосвет на эфесе треснул. Да, точно. Он не смог отпустить оружие; трещина каким-то образом этому помешала.
Он встал, пошатываясь, огляделся вокруг в поисках новых противников, но никто на него не бросился. Его доспех… кто-то проломил ему нагрудник во время боя, и он чувствовал колотую рану на груди. Но почти не помнил, как ее получил.
Солнце висело над горизонтом, погружая каньон в тени. Стояла тишина, даже от падальщиков-кремлецов — ни звука. Лишь одежда поверженных врагов хлопала на ветру.
Обессиленный, он перевязал самые тяжелые раны, затем вытащил Клятвенник и положил на плечо. Никогда раньше осколочный клинок не казался таким тяжелым.
Далинар пустился в обратный путь.
По дороге он ронял куски осколочного доспеха, который сделался страшно тяжелым. Он потерял слишком много крови.
Далинар сосредоточился на шагах. Один за другим.
Импульс. Битва целиком и полностью зависела от импульса.
Он не осмелился пойти очевидным путем, поскольку там могли поджидать другие разломцы. Князь пересек пустошь, где лозы корчились под ногами, а камнепочки раскрывались после того, как он проходил мимо.
Азарт вернулся, чтобы подстегнуть его. Ибо эта прогулка на самом деле была сражением. Битвой. Наступила ночь, и он выбросил последний кусок осколочного доспеха, оставив только воротник. Из него можно вырастить все прочее, если потребуется.
«Шагай. Не останавливайся».
Во тьме казалось, что его сопровождают тени. На краю поля зрения войска из красного тумана атаковали противника, который распадался в пыль, а потом опять восставал из теней — это неустанное повторение распада и возрождения напоминало бушующие океанские волны. Не только люди, но еще и лошади без глаз. Животные вступали в жестокую битву, отнимая друг у друга жизнь. Тени смерти и войны подстегивали его всю ночь.
Он шел целую вечность. Но вечность — пустяк, когда время утратило смысл. Далинар даже удивился, увидев вдали свет факелов, которые держали солдаты на стенах Разлома. Он правильно выбирал путь, ориентируясь по лунам и звездам.
Во тьме направился к своему лагерю посреди поля. Там была еще одна армия. Настоящие солдаты Садеаса; они прибыли до срока. Еще несколько часов, и уловка Таналана бы не сработала.
Далинар тащил за собой Клятвенник; клинок издавал тихий скрежет, прорезая борозду в камне. Он отупело услышал, как разговаривают солдаты у костра впереди, и тут кто-то его окликнул. Черный Шип, не обращая на них внимания, продолжал неустанно шагать, пока не вышел на свет. Двое молодых солдат в синем грозно заорали на него, а потом осеклись и опустили копья, разинув рот.
— Буреотец, — проговорил один из них и попятился. — Келек и сам Всемогущий!
Далинар брел сквозь лагерь. С его приходом поднялась суета, солдаты кричали о призраках и Приносящих пустоту. Он искал командный шатер. По его ощущениям, на это ушло столько же времени, сколько потребовалось ему, чтобы пересечь пустоши и добраться до лагеря Садеаса. Примерно вечность? Далинар покачал головой; по краям поля зрения все было алым.
Сквозь полотно шатра прорвались слова:
— Невозможно. Они напуганы. Они… нет, это просто невероятно!
Полог палатки поднялся, в проеме показался мужчина в роскошной одежде, с волнистыми волосами. Садеас ахнул и отодвинулся, освобождая путь для Далинара, который не изменил темпа. Он вошел в шатер, и Клятвенник в его руке вырезал канавку в каменистой земле.
Внутри при унылом свете нескольких сферных ламп собрались генералы и офицеры. Светлость Калами утешала плачущую Эви, а вот Йалай изучала карты на столе. Все взгляды обратились на Далинара.
— Как?! — воскликнул Телеб. — Черный Шип? Мы послали отряд разведчиков, чтобы оповестить тебя, как только Таналан обратился против нас и сбросил наших солдат со стен. Нам доложили, что все погибли, угодив в засаду…
Далинар с трудом поднял Клятвенник и воткнул в камень рядом с собой, а потом вздохнул с облегчением оттого, что наконец-то смог сбросить бремя. Он обеими руками, покрытыми кровью по самые плечи, уперся в стол с картами.
— Ты послал тех же разведчиков, — прошептал он, — которые изначально шпионили за караваном и доложили, что его возглавляет осколочник?
— Да, — подтвердил Телеб.
— Предатели, — ответил Далинар. — Они работают на Таналана.
Самопровозглашенный правитель не мог знать, что Далинар захочет с ним побеседовать. Вместо этого он каким-то образом подкупил людей в войске Черного Шипа и с помощью их донесений заставил Далинара помчаться на юг. Прямо в ловушку.
План привели в действие еще до того, как Далинар обратился к Таналану. А придумали его намного раньше.
Телеб пролаял указания арестовать разведчиков. Далинар склонился над боевыми картами на столе.
— Это карта для осады, — прошептал он.
— Мы… — Телеб посмотрел на Садеаса. — Светлорд, мы подумали, что король захочет явиться сам, чтобы, э-э, отомстить за вас.
— Слишком долго, — прохрипел Далинар.
— Великий князь Садеас предложил… Садеас предложил… другой вариант, — пробормотал Телеб. — Но король…
Далинар посмотрел на Садеаса.
— Они использовали мое имя, чтобы убить тебя, — прорычал тот и сплюнул в сторону. — Мы снова и снова будем страдать от таких восстаний, если они не начнут нас бояться.
Далинар медленно кивнул и прошептал:
— Пусть прольется кровь. Хочу, чтобы они заплатили за содеянное. Мужчины, женщины, дети. Они должны понести наказание за нарушенные клятвы. Немедленно.
— Далинар? — Эви поднялась. — Муж? — Она шагнула к столу.
Он повернулся к женщине, и она замерла. Ее необычная бледная западная кожа стала еще белей. Она шагнула назад, прижав руки к груди, и уставилась на него в ужасе. Вокруг нее из земли выросли спрены страха.
Далинар посмотрел на сферный фонарь в полированном металлическом корпусе. Отражение больше походило на Приносящего пустоту, чем на человека: лицо и волосы в корке запекшейся крови, голубые глаза распахнуты, челюсти сжаты. Его покрывала сотня мелких ран, стеганая униформа превратилась в лохмотья.
— Ты не должен этого делать. Отдохни. Выспись, Далинар. Подумай обо всем. Подожди хотя бы пару дней!
Он так устал…
— Далинар, все королевство считает нас слабаками, — прошептал Садеас. — Мы слишком тянули с подавлением этого восстания. Ты раньше никогда ко мне не прислушивался, но выслушай сейчас. Хочешь, чтобы такое не повторилось? Тогда ты обязан их наказать. Всех до единого.
— Наказать… — повторил Далинар, и в нем снова проснулся Азарт. Боль. Гнев. Унижение. Он прижал ладони к столу, чтобы сохранить равновесие. — Духозаклинательница, которую прислал мой брат. Она может творить две вещи?
— Зерно и масло, — сказал Телеб.
— Хорошо. Пусть принимается за дело.
— Больше продовольствия?
— Нет, масло. Столько, сколько у нас есть самосветов. И кто-нибудь отведите мою жену в ее палатку, чтобы она смогла оправиться от своего неуместного горя. Все остальные, соберитесь. Утром мы сделаем из Раталаса пример. Я обещал Таналану, что вдовы будут рыдать после того, что я здесь устрою, но теперь считаю, этого слишком мало за то, как они поступили со мной. Я намерен столь основательно зачистить это место, чтобы на протяжении десяти поколений никто не смел здесь селиться из страха перед призраками. Мы превратим город в погребальный костер, и никто не будет скорбеть по его кончине — потому что некому будет плакать.
76
Зверь
Далинар согласился сменить одежду. Он умыл лицо и руки и позволил лекарю осмотреть раны.
Перед глазами все еще стоял алый туман. Он не ляжет спать. Туман ему не позволит.
Примерно через час после возвращения в лагерь он приплелся обратно в командный шатер, чистый, но не особо посвежевший.
Руководствуясь инструкциями Садеаса, генералы подготовили новые боевые планы относительно штурма городских стен. Далинар их изучил и сделал несколько изменений, но велел не планировать ничего по спуску в город и зачистке. У него на уме было кое-что другое.
— Светлорд! — доложила разведчица, входя в шатер. — Из города выехал парламентер. У него флаг перемирия.
— Застрелить, — спокойно приказал Далинар.
— Как?..
— Стрелами, женщина. Убивайте любого, кто выйдет из города, и пусть тела там и гниют.
— Да, светлорд.
Посланница поспешно удалилась.
Далинар взглянул на Садеаса, который все еще был в осколочном доспехе, поблескивающем в сферном свете. Садеас одобрительно кивнул и жестом указал в сторону. Хотел поговорить наедине.
Далинар отошел от стола. Отчего ему не больно? Ведь должно же? Вот буря… он так оцепенел, что почти ничего не чувствовал, кроме пламени, которое медленно и ровно горело глубоко внутри. Он вышел за другом из шатра.
— Мне удалось задержать письмоводительниц, — прошептал Садеас, — как ты и велел. Гавилар не знает, что ты жив. Его приказ осадить город и ждать остается в силе.
— Мое возвращение позволяет изменить его распоряжения, — заявил Далинар. — Солдаты поймут. Даже Гавилар не стал бы спорить.
— Да, но зачем держать его в неведении о твоем прибытии?
Последняя луна почти села. До утра осталось недолго.
— Садеас, что ты думаешь о моем брате?
— Он именно то, что нам нужно. Достаточно жесткий для войны; достаточно мягкий, чтобы быть любимым во время мира. Он наделен прозорливостью и мудростью.
— Как ты считаешь, он мог бы сделать то, что нужно сделать здесь?
Садеас замолчал.
— Нет, — наконец ответил он. — Нет, такое ему не по силам. Интересно, справишься ли ты. Здесь будет не просто несколько смертей, а полное уничтожение.
— Урок, — прошептал Далинар.
— Урок. План Таналана был умным, но рискованным. Он знал, что его шансы на победу зависят от того, удастся ли убрать тебя и твои осколки с поля боя. — Он сузил глаза. — Ты решил, что эти солдаты мои. Ты действительно верил, что я предам Гавилара.
— Я переживал.
— Тогда знай это, — проговорил Садеас низким голосом, в котором слышался каменный скрежет, — я скорее вырежу себе сердце, чем предам Гавилара. Мне не интересно становиться королем — от этой работы мало радости и еще меньше веселья. Я хочу, чтобы это королевство простояло много веков.
Читать бесплатно другие книги:
