Давший клятву Сандерсон Брендон
Есть одна, за которой я слежу, — прибавил Буреотец. — Я вижу ее, когда не вижу остальных.
— Она руководит? — уточнил Далинар.
Может быть. Оба племени, люди и певцы, странно выбирают, чему и кому поклоняются. Почему ты спрашиваешь?
Далинар решил не приводить кого-либо еще в видения: он беспокоился о том, что Вражда сделает с ними. Но ведь на тех, кто все равно служит Вражде, это не распространяется.
— Когда следующая Великая буря?
Таравангиан чувствовал себя старым.
Возраст был чем-то большим, чем боли, которые уже не проходили в течение дня. Большим, чем слабость мышц, которая все еще изумляла, когда он не мог поднять предмет, считая его легким. Большим, чем открытие, что он проспал очередную встречу, хотя всячески старался быть внимательным. И даже большим, чем видеть, как один за другим все, с кем он вырос, чахнут и умирают.
Это была назойливая мысль о том, что ему не суждено закончить дела, начатые сегодня.
Он остановился в коридоре по пути в свои комнаты, положив руку на стену, испещренную слоями. Это было красиво, завораживающе, но король жалел, что не может оказаться в своих садах в Харбранте. Другим мужчинам и женщинам выпало прожить свои часы увядания в комфорте или, по крайней мере, в знакомых местах.
Он позволил Мраллу взять себя за руку и повести в покои. Обычно Таравангиана раздражала помощь; ему не нравилось, когда с ним обращались как с инвалидом. Хотя сегодня… ну, сегодня он стерпит унижение. Лучше так, чем упасть в обморок посреди коридора.
В комнате его ждала Адротагия посреди шести строчащих даль-перьев, покупая и продавая сведения, словно торговец на рынке. Она посмотрела на короля, но ей было известно, когда не следует ничего говорить о его изможденном лице и медленной походке. Сегодня был хороший день, со средними интеллектуальными способностями. Может, чуть ближе к глупости, но и так сгодится.
Похоже, у него все меньше и меньше «умных» дней. А те, которые все же наступали, пугали его.
Таравангиан устроился в удобном бархатном кресле, и Мабен отправилась за чаем для него.
— Ну? — спросила Адротагия. Она тоже состарилась: кожа под ее зелеными глазами провисла, и появились огромные неисчезающие мешки. У нее проступили старческие пятна, а волосы поредели. Ни один мужчина, взглянув на нее, не увидел бы озорную девочку, которой она когда-то была. Ах, в какие неприятности они ввязывались…
— Варго? — позвала Адротагия.
— Извините, — откликнулся он, — но Далинар Холин пришел в себя.
— Проблема.
— Огромная. — Таравангиан взял чай у Мабен. — Она больше, чем можно предположить, даже имея перед собой Диаграмму. Но, пожалуйста, дай мне время подумать. Сегодня я медленно соображаю. Донесения есть?
Адротагия перевернула лист бумаги в одной из своих стопок.
— Милач, похоже, поселился на Пиках Рогоедов. Джошор уже едет туда. Возможно, у нас снова будет доступ к предсмертному бреду.
— Очень хорошо.
— Мы выяснили, что случилось с Грейвсом, — продолжила Адротагия. — Мусорщики нашли обломки его фургона, которые утащило бурей, и внутри обнаружилось нетронутое даль-перо.
— Грейвса можно заменить.
— А осколки?
— Не имеют значения. Нам не получить этот трофей силой оружия. Я с самого начала не возлагал надежд на его маленький переворот.
Они с Грейвсом разошлись во мнениях относительно инструкций Диаграммы: убить Далинара или завербовать его? И кто должен стать королем Алеткара?
Что ж, Таравангиан и сам не раз ошибался по поводу Диаграммы. Потому он и позволил Грейвсу двигаться вперед с собственными планами, согласно его прочтению Диаграммы. Грейвс потерпел неудачу, но то же самое произошло с Таравангианом и его покушением на Далинара. Так что, наверное, они оба прочитали Диаграмму неправильно.
Он немного отдохнул, раздосадованный тем, что ему вообще понадобился отдых после короткой прогулки. Через несколько минут охранник впустил Малату. Сияющая, как обычно, была одета по-тайленски: в юбку и узкие тонкие штаны, в крепкие ботинки.
Она села за низкий столик напротив Таравангиана и демонстративно вздохнула.
— Ужасное место. Каждый первый идиот здесь словно замороженный с головы до ног.
Интересно, была ли она такой самоуверенной до того, как связала себя узами со спреном? Таравангиан в то время не был с нею знаком. О, он руководил проектом, в котором было предостаточно новобранцев Диаграммы, но отдельные люди не имели для него значения. До этого момента.
— Твой спрен, — уточнила Адротагия, доставая лист бумаги, — может что-то сообщить?
— Нет, — ответила Малата. — Только полученная ранее любопытная деталь о других видениях, которыми Далинар не поделился с остальными.
— Спрен выразила какие-нибудь… сомнения? — поинтересовался Таравангиан. — По поводу дела, которое ты ей поручила?
— Преисподняя! — Малата закатила глаза. — Вы ничем не лучше холиновских письмоводительниц. Вечно суете нос не в свое дело.
— Приходится соблюдать осторожность, — возразил Таравангиан. — Мы точно не знаем, как поведет себя твой спрен по мере развития самосознания. Несомненно, ей не понравится работать в ущерб другим орденам.
— Ты такой же замороженный, как и все они. — Малата начала светиться. Буресвет струился от ее кожи. Она наклонилась, сняв перчатку — с защищенной руки! — и прижала ладонь к столу.
От места соприкосновения распространились маленькие завихрения черноты, вытравленные в древесине. Запах гари наполнил воздух, но языки пламени не взметнулись — она этого не пожелала.
Завитки и линии расползлись по столешнице — шедевр гравировки, исполненный за секунды. Малата сдула пепел. Поток, который она использовала, — расщепление — вызывал распад, ожоги или превращение предметов в пыль.
Действовал он и на людей.
— Искру ничуточки не тревожит то, что мы делаем, — уверила Малата, снова прижимая пальцы к столу и добавляя еще один завиток. — Я же сказала, все остальные — полные идиоты. Они вбили себе в голову, что все спрены будут на их стороне. Неважно, что Сияющие сделали с друзьями Искры; неважно, что организованное поклонение Чести убило сотни спренов пепла.
— А Вражда? — спросил Таравангиан из любопытства. Диаграмма предупредила, что личности Сияющих внесут большую неопределенность в планы.
— Искра готова на все, чтобы отомстить. А если это позволит ей ломать вещи, тем лучше. — Малата ухмыльнулась. — Кто-то должен был предупредить меня, как это будет весело. Я бы еще усерднее старалась получить работу.
— То, что мы делаем, не весело, — возразил Таравангиан. — Это необходимо, но это ужасно. В лучшем мире Грейвс был бы прав. Мы были бы союзниками Далинару Холину.
— Варго, ты слишком любишь Черного Шипа, — предупредила Адротагия. — Это затуманивает твой разум.
— Нет. Но мне жаль, что я узнал его лучше. Теперь все стало гораздо трудней. — Таравангиан наклонился вперед, держа в руках свой теплый напиток — чай инго с мятой. Пахнет домом. Вздрогнув, король понял, что ему уже не суждено пожить в собственном доме. Он-то думал, что вернется через несколько лет. Через несколько лет его не будет в живых. — Адро, то, что Далинар пришел в себя, убедило меня, что мы должны перейти к более решительным действиям. Секреты готовы?
— Почти. — Она перебирала другие документы. — Мои ученые в Йа-Кеведе перевели отрывки, которые нам нужны, и у нас есть шпионские сведения Малаты. Но нам нужен какой-то способ распространения информации без ущерба для себя.
— Поручите это Дове, — предложил Таравангиан. — Пусть напишет едкое анонимное эссе и сделает так, чтобы оно попало в Ташикк. Устрой утечку переводов с Напева Зари в тот же день. Я хочу нанести два удара сразу. — Он отставил чай в сторону. Внезапно запахи Харбранта причинили ему боль. — Было бы намного, намного лучше, умри Далинар от клинка убийцы. А так нам придется допустить, чтобы враг с ним позабавился, и это не будет так по-доброму, как быстрая смерть.
— А этого хватит? — уточнила Малата. — Он крепкий старый пес.
— Хватит. Далинар первым объяснил бы тебе, что, когда противник встает, надо быстро подсечь ему колени. Тогда он согнется, подставив под удар череп.
«Ох, Далинар. Как же мне жаль тебя, бедолага…»
108
«Путь чести»
Чемоариш, Мать Пыли, окружают самые разнообразные предания. Их обилие делает необычайно трудным отделение лжи от истины. Но я убеждена, что она не Ночехранительница, вопреки тому, что твердят некоторые легенды.
Из «Мифики» Хесси, с. 231
Шаллан рисовала в блокноте, стоя на палубе корабля спренов чести. Ветер трепал ее волосы. Каладин замер рядом с нею, положив руки на ограждение, и глядел на бисерный океан.
Их нынешнее судно, «Путь Чести», было быстрее, чем торговый корабль Ико. Мандры были пристегнуты не только спереди, но и к похожим на крылья выступам по бокам. Судно имело пять палуб — в том числе три нижние для экипажа и хранения разных вещей, — но они в основном пустовали. «Путь Чести» напоминал военный корабль, предназначенный для перевозки войск, который в настоящее время не был полностью укомплектован.
Основная палуба походила на верхнюю палубу человеческих кораблей с одним отличием — здесь имелась высокая палуба, проходящая по центру от носа до кормы. Она покоилась на широких белых колоннах, и, вероятно, с нее открывался отличный вид. Шаллан могла лишь гадать, поскольку туда допускали лишь членов команды.
По крайней мере, их выпустили — Шаллан и другие провели первую неделю на борту запертыми в трюме. Спрены чести без объяснений освободили людей и Узора и разрешили передвигаться на палубе при условии, что они будут держаться подальше от высокой палубы и не станут мешать.
Сил осталась взаперти.
— Посмотри сюда. — Шаллан повернула набросок карты к Каладину. — По утверждению Узора, возле Харбранта в нашем мире есть крепость спренов чести. Они называют ее Неуступчивая Верность. Наверняка мы направляемся туда. Мы двинулись на юго-запад после ухода из Селебранта.
— Пока мы были в трюме, — тихо проговорил Каладин, — я видел море огоньков через иллюминатор. Город на нашей стороне?
— Это было здесь, — уточнила Шаллан, указывая на карту. — Видишь, где встречаются реки, к юго-западу от озера? На нашей стороне тут города. Речные полуострова должны были перекрыть нам путь, но спрены, похоже, прорубили канал через камень. Мы плыли на восток вокруг Обледенелой реки, а затем снова повернули на запад.
— Так ты хочешь сказать…
Она указала точку карандашом:
— Мы прямо здесь, направляемся к Харбранту через Мерзлые земли.
Каладин потер подбородок. Он взглянул на спрена чести, который прошел выше, и сузил глаза. В свой первый день на свободе он слишком много спорил со спренами — и закончилось это тем, что его посадили под замок еще на два дня.
— Каладин… — попросила его Шаллан.
— Они должны выпустить ее, — проворчал он. — Тюрьмы ужасны для меня — они будут еще хуже для нее.
— Тогда помоги мне сбежать с этого корабля.
Он снова посмотрел на ее карту и ткнул пальцем:
— Город Тайлен. Если мы продолжим идти в этом направлении, то в конце концов пройдем немного к северу от него.
— «Немного к северу» в этом случае означает более чем в трехстах милях от него, посреди бусинного океана.
— Гораздо ближе, чем мы были к любым Клятвенным вратам, — возразил он. — И если мы сможем заставить этот корабль взять немного южнее, то у нас получится добраться до берега Долгобрового пролива, который на этой стороне будет каменным. Или, по-твоему, нам надо и дальше держать путь к этой фантомной Перпендикулярности Азур в Пиках Рогоедов?
— Я… — Шаллан подумала, что он редко говорил так властно. — Не знаю.
— Мы движемся в правильном направлении, — твердо заявил Каладин. — Я это видел. Нам лишь надо пробыть на корабле еще пару дней, а потом найти способ выбраться. Мы пешком дойдем до Клятвенных врат на этой стороне, а потом ты перенесешь нас в Тайлен.
Это звучало разумно. Ну, за исключением того, что за ними следили спрены чести. И того, что Сплавленные знали, где их искать, и, вероятно, собирали силы, чтобы устроить погоню. И еще того, что им нужно было как-то сбежать с корабля посреди бусинного моря, добраться до берега, а затем пройти двести километров пешком, чтобы попасть в Тайлен.
Все меркло на фоне убежденности Каладина. Все, кроме беспокойства, которое превосходило все прочие страхи: а сумеет ли она вообще запустить Клятвенные врата? Шаллан не могла избавиться от ощущения, что слишком многое в этом плане зависит от нее.
Но эти глаза…
— Мы могли бы попробовать мятеж, — предложила Вуаль. — Может быть, спрены тумана, которые трудятся на борту, прислушаются к нам. Не думаю, что им очень нравится бегать туда-сюда, выполняя приказы спренов чести.
— Не знаю. — Каладин понизил голос, поскольку один из этих спренов — он целиком состоял из тумана, не считая рук и лица, — как раз прошел мимо. — По-моему, это слишком безрассудно. Я не в силах сражаться со всеми.
— А если у тебя будет буресвет? — поинтересовалась Вуаль. — Если я его украду для тебя? Что тогда?
Он снова потер подбородок. Буря свидетельница, борода ему шла. Клочковатая, буйная растительность контрастировала с его строгой синей униформой. Как дикий спрен страсти, пойманный в ловушку клятв и заповедей…
Стоп.
Вуаль?!
Шаллан встряхнулась, преодолевая мгновенный сдвиг личностей. Каладин, похоже, не заметил.
— Может быть, — пробормотал он. — Ты правда думаешь, что сможешь выкрасть наши самосветы? С буресветом в кармане мне было бы куда спокойнее.
— Я… — Шаллан сглотнула. — Каладин, я не знаю, можно ли… Наверное, лучше всего с ними не воевать. Они же спрены чести.
— Они тюремщики, — огрызнулся он, но потом успокоился. — Но везут нас в правильном направлении, пусть и непреднамеренно. Что, если мы украдем наш буресвет, а потом прыгнем за борт? Ты сумеешь найти бусину, с помощью которой мы переправимся к земле, как было в Холинаре?
— Я… наверное, могу попробовать. Но что помешает спренам чести просто развернуться и подобрать нас?
— Мне нужно подумать, — заявил Каладин. — Попытайся найти бусины, которые мы можем использовать. — Он ушел, миновав Узора, который стоял на палубе, сцепив руки за спиной, и мысли его были полны цифр. Каладин остановился возле Азур и тихо заговорил с ней — видимо, рассказывал про свой план.
Уж какой есть.
Шаллан сунула альбом под мышку и бросила взгляд на океан за бортом. Так много бусин, так много сущностей громоздятся друг на друге. И Каладин хочет, чтобы она перебрала всю эту массу в поисках чего-то полезного?
Мимо прошла морячка — спрен тумана, чьи руки были газообразными, за исключением кистей в перчатках. Ее женственное лицо имело форму фарфоровой маски, и она — как и все остальные представители ее племени — носила жилет и штаны, которые как будто парили на теле из клубящейся расплывчатой дымки.
— Могу ли я каким-то образом получить немного бусин? — поинтересовалась Шаллан.
Спрен остановилась как вкопанная.
— Пожалуйста! — попросила Шаллан. — Я…
Морячка убежала и вскоре вернулась с капитаном: высоким, властным на вид спреном чести по имени Нотум. Он излучал мягкий сине-белый свет и носил старомодную — но элегантную — морскую униформу, которая была частью его сути. Борода у него была такой формы, какую Шаллан никогда раньше не видела: с выбритым подбородком, почти как у рогоеда, но с тонкими усами, которые, изящно изгибаясь, шли вверх по щекам и соединялись с бакенбардами.
— Ты хотела о чем-то попросить?
— Капитан, мне нужно немного бусин, — подтвердила Шаллан. — Хочу попрактиковаться в своем искусстве, если позволите. Мне надо хоть чем-то заниматься, чтобы скоротать время в этой поездке.
— Светоплетельщица, проявлять случайные сущности опасно. Я бы не хотел, чтобы кто-то занимался таким безответственным делом у меня на палубе.
От него невозможно было скрыть, к какому ордену принадлежит Шаллан: ведь Узор следовал за нею повсюду.
— Обещаю ничего не проявлять. Я всего лишь хочу поупражняться с визуализацией сущности бусин. Это часть моего обучения.
Спрен окинул Шаллан внимательным взглядом, сцепив руки за спиной, а потом, к ее удивлению, согласился. Она не ожидала, что это сработает. Однако капитан дал приказ, и спрен тумана спустила ведро на веревке, чтобы добыть немного бусин.
— Спасибо, — поблагодарила Шаллан.
— Это была простая просьба, — ответил капитан Нотум. — Но будь осторожна. Полагаю, без буресвета ты ничего не проявишь, и все-таки… будь осторожна.
— Что произойдет, если мы увезем бусины слишком далеко? — из любопытства спросила Шаллан, принимая ведро у спрена тумана. — Они же привязаны к предметам в Физической сфере, верно?
— В Шейдсмаре их можно унести куда угодно. Связь проходит через Духовную сферу, так что расстояние не имеет значения. Однако если бросить бусину — отпустить ее, — она в конце концов вернется туда, где располагается ее физический двойник. — Нотум окинул ее взглядом. — Ты в этом новичок. Когда все началось? Сияющие, клятвы и Идеалы?
— Ну…
Мертвое лицо ее матери, выжженные глаза.
— Не очень давно, — слукавила Шаллан. — Несколько месяцев для большинства из нас. Для некоторых — несколько лет…
— Мы надеялись, что этот день никогда не наступит. — Он повернулся, собираясь пойти к высокой палубе.
— Капитан! Почему вы нас выпустили? Если Сияющие вас так тревожат, почему вы не оставили нас взаперти?
— Это было бы неблагородно, — объяснил капитан. — Вы не пленники.
— Тогда кто мы?
— Одному Буреотцу известно. К счастью, мне не надо в этом разбираться. Мы доставим вас и Древнюю дочь к тому, кто обладает большим авторитетом. До той поры, пожалуйста, постарайся не сломать мой корабль.
День за днем Шаллан привыкала к жизни на корабле спренов чести. Больше всего времени она проводила, сидя на главной палубе у фальшборта. Ей предоставили множество бусин для упражнений, но в большинстве своем это оказались бесполезные вещи. Камни, палки, тряпки. И все-таки была польза в том, чтобы их визуализировать. Держать, медитировать на них. Может, даже понимать?
У предметов имелись желания. Да, простые — но они могли упрямо придерживаться этих желаний, в чем она убедилась во время первых попыток духозаклинания. Теперь Шаллан не пыталась изменить эти желания. Она просто училась прикасаться к ним и слушать.
В некоторых бусинах чувствовалось что-то знакомое. Возможно, она могла бы сделать так, что их сущности расцветут в полноценные предметы на этой стороне. Такое называлось проявлением.
Упражнения с бусинами Шаллан чередовала с набросками. Что-то получалось, что-то нет. Она носила юбку, которую купил Адолин, и надеялась, что это поможет ей в большей степени чувствовать себя самой собой. Вуаль то и дело пробуждалась, и это было в каком-то смысле полезно — однако сам факт того, что такое случалось без ее участия, приводил девушку в ужас. Шут ведь имел в виду совсем не это.
Каладин проводил дни, расхаживая по главной палубе и бросая сердитые взгляды на встреченных спренов чести. Он напоминал зверя в клетке. Шаллан отчасти ощущала его нетерпение. Они не видели никаких признаков врага с того дня в Селебранте. Но она плохо спала по ночам, тревожась о том, что ее вот-вот разбудит сигнал тревоги, знаменующий приближение вражеского корабля. Нотум подтвердил, что спрены пустоты создавали в Шейдсмаре собственную империю. И они контролировали Перпендикулярность Культивации, самый легкий способ перемещаться между мирами.
Шаллан перебрала еще одну горсть бусин, ощутив образы маленького кинжала, камня, кусочка плода, который начал видеть себя чем-то новым — чем-то, что могло обрести новую идентичность, а не просто быть частью целого.
А что бы увидел тот, кто взглянул на ее душу? Производила ли она впечатление чего-то единого, неделимого? Или отображала множество разных идей относительно того, кем она была?
Неподалеку на палубу из трюма поднялась первая помощница капитана, спрен с короткими волосами и угловатым лицом. Любопытно, что она несла осколочный клинок Азур. Она поднялась на главную палубу, затененную высокой палубой, и подошла к Азур, которая следила за океаном поблизости.
Шаллан из любопытства сунула в карман бусину, представлявшую нож, — на всякий случай, — а потом, придавив альбом ведром, направилась в ту же сторону. Неподалеку прогуливался Каладин. Он тоже заметил меч.
— Обнажай осторожно, — подсказывала Азур Бореа, первой помощнице, когда Шаллан приблизилась. — Не вытаскивай полностью — оружие тебя не знает.
Бореа носила такую же униформу, как и капитан, — строгую и важную. Она расстегнула ножны, на полдюйма вытащила осколочный клинок и резко вдохнула:
— Он… щекочет.
— Изучает тебя, — подтвердила Азур.
— Все и впрямь так, как ты говорила. Осколочный клинок, которому не нужен порабощенный спрен. Это нечто иное. Как ты это сделала?
— Ты получишь эти сведения, когда прибудем, согласно условиям сделки.
Бореа задвинула клинок в ножны:
— Человек, хорошие узы. Мы принимаем твое предложение. — К удивлению зрителей, женщина протянула оружие Азур, и та его взяла.
Шаллан подошла ближе, проследив взглядом за Бореа, которая поднялась по ступенькам на высокую палубу.
— Как? — спросила Шаллан, пока Азур пристегивала меч к поясу. — Как ты заставила их вернуть тебе оружие?
— Они ведут себя вполне разумно, если давать правильные обещания, — заявила Азур. — Я договорилась о транспорте и обмене сведениями, как только мы достигнем Стойкой Прямоты.
— Ты сделала что?! — переспросил Каладин, быстро приблизившись. — Что я сейчас услышал?
— Благословенный Бурей, я заключила сделку, — сообщила Азур, посмотрев ему прямо в глаза. — Когда мы прибудем в их крепость, я стану свободной.
— Мы не прибудем в их крепость, — тихо сказал Каладин. — Мы сбежим.
— Я не твой солдат и даже не подданная Адолина. Я собираюсь сделать все возможное, чтобы добраться до Перпендикулярности, — и, помимо этого, хочу выяснить, что этим людям известно о преступнике, которого я выслеживаю.
— Отказываешься от чести ради вознаграждения?
— Я здесь лишь потому, что вы двое, пусть и не по своей вине, признаю, поймали меня в ловушку. Я вас не виню, но и не обязана участвовать в вашей миссии.
— Предательница, — тихо проворчал Каладин.
Азур бросила на него холодный взгляд:
— Кэл, в какой-то момент тебе придется признать: наилучшее из того, что можно сделать прямо сейчас, — это отправиться вместе со спренами. В их крепости разберемся со всеми проблемами, а потом двинемся дальше.
— Это может занять недели.
— Я не знала, что у нас есть расписание.
— Далинар в опасности. Тебе все равно?
— Ты говоришь о человеке, которого я не знаю, — напомнила Азур. — Об опасности от угрозы, которую не можешь определить и которая наступит неизвестно когда. — Она скрестила руки на груди. — Уж прости, но я не разделяю твоей тревоги.
Каладин стиснул зубы и направился прямиком к лестнице, ведущей на верхнюю палубу. Им запретили туда подниматься, но иногда правила не распространялись на Каладина Благословенного Бурей.
Азур покачала головой, повернулась и вцепилась в борт.
— Просто у него плохое настроение, — заметила Шаллан. — Мне кажется, он сам не свой из-за того, что его спрен в темнице.
— Может быть. Я повидала на своем веку молодых и горячих, но Благословенный Бурей, похоже, совсем другого цвета. Хотелось бы знать, что он пытается доказать с таким отчаянием.
Шаллан кивнула, потом снова посмотрела на меч Азур:
— Ты упомянула… У спренов чести есть сведения о том, за кем ты охотишься?
— Ага. Бореа думает, что оружие, которое я выслеживаю, побывало в их крепости несколько лет назад.
— Так ты охотишься… на оружие?
— И того, кто принес его в ваши края. Речь об осколочном клинке, который источает черный дым. — Азур повернулась к ней. — Шаллан, я не черствая. И понимаю, что всем вам не терпится вернуться домой. Я даже готова поверить, что в силу каких-то превратностей судьбы Каладин Благословенный Бурей предвидел некую опасность.
Шаллан вздрогнула. «Бойся любого, кто утверждает, что может предвидеть будущее».
— Но, — продолжила Азур, — даже если его миссия чрезвычайно важна, это не значит, что моей можно пренебречь.
Шаллан посмотрела на высокую палубу, откуда доносились отголоски переполоха, устроенного Каладином. Азур повернулась, скрестив руки, и вид у нее сделался отрешенный. Она явно хотела побыть в одиночестве, так что Шаллан поплелась обратно к своим вещам. Села у фальшборта, сняла ведро, которым придавила альбом. Страницы затрепетали, демонстрируя разные версии ее самой — и все неправильные. У нее все время получалось лицо Вуали на теле Сияющей или наоборот.
Она взялась за последнее ведро бусин. Нашла рубашку и миску, но следующая бусина оказалась упавшей с дерева веткой. Это напомнило Шаллан о том, как она в прошлый раз очутилась в Шейдсмаре — замерзшая до полусмерти, на берегу океана.
Почему… почему с той поры она не пыталась духозаклинать? Шаллан избегала об этом думать. Она обратила все внимание на светоплетение.
Шаллан игнорировала духозаклинание, поскольку потерпела неудачу.
Потому что боялась. А сможет ли придумать того, кто не боится? Кого-то нового, раз уж Вуаль так и осталась сломленной после той неудачи на рынке в Холинаре…
— Шаллан? — окликнул ее Адолин, приближаясь. — С тобой все в порядке?
Девушка встряхнулась. Как давно она здесь сидит?
— Все нормально. Я просто… вспоминала.
— Хорошее или плохое?
— Все воспоминания плохи, — тотчас же вырвалось у нее, и она отвернулась, краснея.
Адолин сел рядом. Буря свидетельница, его неприкрытое беспокойство раздражало. Она не хотела, чтобы принц о ней беспокоился.
— Шаллан?
— С Шаллан все будет в порядке, — заявила она. — Я ее верну через минуту. Просто я пытаюсь… собрать ее по частям…
Адолин взглянул на страницы с разными версиями ее самой. Потянулся к ней и обнял, ничего не говоря. Это, как выяснилось, и был правильный поступок.
Она закрыла глаза и попыталась собраться.
— Кто тебе больше всего нравится? — спросила она наконец. — Вуаль носит белый наряд, но с ней сейчас проблемы. Она высовывается, когда не надо, а когда надо, ее не дозовешься. Сияющая — та, которая учится владеть мечом. Я сделала ее красивее остальных, и с нею можно поболтать о дуэлях. Но время от времени мне придется быть той, кто умеет плести из света иллюзии. Я пытаюсь придумать, кем бы она могла быть…
— Очи Эш, Шаллан!
— Шаллан сломалась, и я пытаюсь ее спрятать. Это как с треснувшей вазой: ее поворачивают красивой стороной, чтобы скрыть изъян. Я это делаю не специально, но так уж складывается, и я не знаю, как это остановить.
Он крепче сжал ее в объятиях.
— Никаких советов? — допытывалась она, цепенея. — У людей всегда их полным-полно.
— Это ты у нас умная. Я-то что могу сказать?
— Быть столькими людьми затруднительно. Такое чувство, что у меня постоянно меняются лица. Я всем лгу, потому что внутри я другая. Я… это бессмысленно, верно? — Она опять зажмурилась. — Я все исправлю. Стану… кем-то.
— Я… — Он опять прижал ее к себе, когда корабль покачнулся на волне. — Шаллан, это я убил Садеаса.
Она моргнула, потом отстранилась и посмотрела ему в глаза:
— Что?!
— Это я убил Садеаса, — шепотом повторил Адолин. — Мы встретились в коридорах башни. Он начал оскорблять отца, рассказывая об ужасных вещах, которые собирался сделать с нами. И… я не выдержал. Не мог стоять и смотреть на его самодовольную красную морду. Поэтому я… напал на него.
— Значит, все это время, пока мы выслеживали убийцу…
— Это был я. Я тот, кого спрен скопировал в первый раз. Ни на миг я не переставал думать о том, что лгу тебе, отцу и всем. Благородный Адолин Холин, непревзойденный дуэлянт. Убийца. И Шаллан, я… Я не чувствую сожалений. Садеас был монстром. Он неоднократно пытался нас убить. Его предательство стало причиной смерти многих моих друзей. Когда я официально вызвал его на дуэль, он выкрутился. Он был умнее меня. Умнее отца. В конце концов Садеас бы выиграл. Поэтому я убил его.
Он притянул ее к себе еще крепче и тяжело вздохнул.
Шаллан вздрогнула, потом прошептала:
— Ну и молодец.
— Шаллан! Ты же Сияющая. Ты не должна оправдывать такое!
— Я не знаю, что должна. Только уверена, что мир стал лучше после смерти Тороля Садеаса.
— Отцу бы не понравилось.
— Твой отец — великий человек, которому, возможно, лучше не знать всего. Ради его же блага.
Адолин снова вздохнул. Ее голова была прижата к его груди, воздух входил и выходил из легких, и его голос звучал иначе. Более гулко.
— Да… да, возможно, — пробормотал он. — В любом случае думаю, что знаю, каково это — чувствовать, что ты врешь всему миру. Когда ты разберешься, что делать, скажешь мне?
Она прижалась к нему, слушая его сердцебиение, его дыхание. Шаллан чувствовала тепло Адолина.
— Ты так и не сказал, — прошептала она, — кого предпочитаешь.
— Это же очевидно. Я предпочитаю настоящую тебя.
— Но какая она?
Читать бесплатно другие книги:
