Придворный. Гоф-медик Дронт Николай

Самая большая честь в изменении герба. Даже его величество не смог бы разрешить такое без согласования с Геральдическим комитетом, а значит, мой случай будет занесен в анналы и сохранится в жизнеописании рода на века. Баронство почетно и приятно. Корона по большому счету игрушка, а вот герб… У отца остался старый, и моя рубиновая печатка отойдет ему. Одно из поместий тоже, как рыцарю. Пусть мой пока еще не рожденный братик начнет путь в жизни со звания оруженосца.

Тем временем слово взял верховный магистр. Его заявление таково – так как я совершил подвиг, сотворив заклинание, и никак иначе, то он от лица гильдии ходатайствовал о награждении меня орденом «Золотой пентаграммы», которую с большим удовольствием прямо сейчас и вручит. Я поднял глаза на его величество – тот согласно кивнул.

Хорош бы я был, приняв награду без одобрения самодержца. Но коли разрешено, то позволил приколоть пентаграмму на грудь. Она такая же, как и дядина, только блестит ярче: новая же.

Тут неожиданно выступил Торан:

– За спасение брата и прочие заслуги, а также для улучшения знаний жалую барону Тихому доставшуюся нам трофеем в прошлой войне после взятия замка Львиный Грот мажескую лабораторию, вместе с сундуками, в которых она сейчас хранится. – И несколько менее торжественно добавил: – Все равно никто не знает, что с ней делать.

По завистливому взору верховного магистра было понятно, что уж он-то четко представляет, что с такими вещами надо делать, да только ему их почему-то никто не дарит. Государь на минуту задумался, затем одобрительно кивнул и добавил:

– От дворцовых средств выдать потребное для создания шести дюжин лавандового крема, серебра на крышечки и сотню дукатов за уже сделанные зелья, – потом пояснил: – Заодно пусть лабораторию твою опробует.

– И жемчужного! – пискнула Лаура при полном одобрении великой герцогини.

– Ладно, и для жемчужного дайте… На дюжину. Хватит с вас. Больно дорого оно выходит. Впрочем… Пусть на две дюжины будет. И золото на крышечки. Да! Что тебе для зелья, которое год настаивать надо, тоже возьми, как велено, да поставь настаиваться поскорее. А то лишний месяц люди ждать будут.

– Отец, – вступила в разговор Силестрия, – дай ему всего разного, может, еще чего полезного придумает. А жемчужный крем для бала нам просто необходим, он уже в воскресенье будет.

– И то верно. Малыш, расстарайся до бала. Лагоз, отпустишь его с дежурства?

– Ладно, отпущу. Пусть делает.

После приема меня все поздравляли. Приятно было очень. Спустился к себе, служители расстарались – на обшлагах мундира уже появилась баронская корона.

Оставшись один в комнате, задумался о достигнутом в новой жизни.

Семья. Мама и папа. Они меня любят и мною гордятся. Честно говоря, не без оснований – гимназию я окончил с золотой медалью, пристроился на придворную службу, получил в дар хорошее поместье, оказался довольно сильным волшебником, даже его королевское высочество наградил моих родителей «за воспитание сына». Быть может, это немного странно и смешно, но маленькую графиню Терезочку прочат мне в невесты, и эта мысль не вызывает у меня отторжения. Особенно теперь, когда я стал бароном.

По службе получил несколько должностей, хорошее жалованье, почет и уважение. У меня появились неплохие земли, дом для проживания, слуги. Однако расходы у меня тоже хорошие. Если бы не подношения, не знаю, как бы выкручивался.

Я сильный волшебник, сдал экзамен на магистра Жизни и Огня. Однако тренировки никакой, творю заклинания на голой силе. Учиться мне надо. И учителя есть, и желание, времени ни на что не хватает.

Опять же чувствую, что-то при дворе затевается, какая-то интрига плетется. Но что затевается, что за интрига – понять не могу. Однако делать нечего, буду жить дальше. Альтернативы-то нет.