Придворный. Гоф-медик Дронт Николай
Как понимаю, торговаться бесполезно, они ждут ответа – да или нет. Пока жаба отвлеклась, согласился.
Мивда взяла Балега в помощь и пошла осматривать кухню, Кидор – хозяйскую половину. Ключи от кладовок кухарка нашла сразу. Видимо, они по умолчанию у всех в одном месте лежат. Пошел тоже посмотреть – интересно же. Одна дверь ведет в погреб. Колбасы, окорока и прочие копчености висят на крюках, не так много, но сказали, месяца на два хватит. Вторая кладовка – крупы и овощи. В третьей вино. Ничего такого – пара небольших бочонков и бутылки на стеллаже. Когда поднялись наверх, Кидор выдал диспозицию: сначала разбирается спальня, затем гардеробная, потом столовая, после кабинет. Тут я могу и переезжать. Остальные комнаты после переезда привести в порядок можно. Согласился. Выдал на хозяйство 20 талеров, а жалованье обещал привезти завтра.
Ночую во дворце. Парикмахер просил – вдруг случатся какие вопросы. Но еще есть время поработать, а значит, аптека ждет меня. Завтра школьные гулянья, может не быть времени на алхимию, а в понедельник уже надо будет лечить Фриду. Как мне один умный человек советовал? «Не важно, что ты делаешь и сколько сил тратишь. Важно, как это выглядит со стороны». И он прав, много раз в этом убеждался. Следовательно, необходимо придумать красивое зрелище и создать соответствующий антураж.
Для интересности сниму мундир, типа металл мешает чарам, инадеваю… рыцарскую мантию? Нет. Орден вмешивать не стоит. Докторский халат? Слишком обычен. Ученическая роба? Хм… Я вроде и есть лишь ученик волшебника, даже только готовлюсь им стать. Очень консервативно и никогда не было модно, потому робы не надевают даже те, кому положено. Она не мундир, носить не запрещено. И еще – у папы осталась пара с ученичества.
Сказано – сделано. Заехал к родителям, взял отцовскую робу. Она вполне ничего. Поношена чуток, но только что чуток, вид вполне приличный. Так даже лучше – видно, не только что принесенная из магазина. И последний штрих. Боюсь, в трудные времена наши предки Тихие продали бы родовой амулет Тихих, если бы он хоть чего-то стоил. Но он не был золотым или серебряным. Простая пластинка из окаменевшего дерева, покрытая древними мелкими непонятными письменами. Хотя, может, это следы жуков-короедов. Висит на тонкой бечевке. По семейному преданию, из паучьих нитей, хотя кто его знает… Магии в нем нет, а если ее туда направить, поглотится без следа. Даже деревенский колдунишка может смастрячить себе похожий. Однако он наш, родовой, исконный. Тоже надену.
Подготовившись таким образом, отправился в аптеку. Лаборатория ждет меня.
Заметка
Нам пишут из дворца(«Дамский досуг», 7 разноцвета 443 года)Наша постоянная и верная корреспондентка, скрывающаяся под псевдонимом Бархатная Лапка, описывает дворцовые страсти по Розовому балу:
…И ни одного приличного кандидата! Единственный представитель достойной фамилии почти на голову ниже принцессы! Тут у любой опустились бы руки… Но не у молодой леди, не видящей для себя пары на бал. Со свойственной юности решительностью она на первом же приеме оглядела тронный зал и сразу нашла партнера. Пусть не сын герцога, но более восемнадцати поколений благородных предков имеет. Если бы не ужасный шрам от ранения мечом, пересекающий лицо, мог бы быть назван симпатичным. Впрочем, весьма ладно скроен, статен, имеет выправку и вид. Принцесса попросила государя дать ей юношу в кавалеры, и тот, не желая отказать внучке…
…Ознакомившись с тем, как посвящают в рыцари, посмотрим на самого посвященного глазами заботливой матери. Небогат. Имение чуть больше тысячи десятин пахотной земли. Несколько маленьких виноградников, остальное пастбища и леса. Однако камер-юнкер в 16 – это уже кое-что! Придворный Зеленого двора, обласканный принцем и самим государем. А если учесть, что он волшебник, правда, пока без обучения, то надо сказать – это уже что-то.
Умная мамаша подрастающей девицы обязана взять его на карандаш. Кем-то он будет через шесть лет? Я вам скажу – чьим-то суженым. И начинать думать об этом придется сейчас.
Увы! Есть и недостаток – мальчик бретер и задира. На прошлой неделе вызвал четверых, из которых убил двоих, вооружившись лишь кинжалом. По счастию, его величество после такого запретил юноше дуэлировать без его личного соизволения…
Сплю мало, потому часть ночи провел в аптечной лаборатории. Прибыл во дворец, поспал и около шести был разбужен служителем. «Его королевское высочество требуют к себе на одевание», – пояснил ливрейный. Быстро оделся и был отведен в туалетную его милости.
– Что же ты, щучий сын, не сказал, что так чесаться будет?! Почитай, всю ночь не спал! – такими словами меня встретил довольный принц.
Причем приветствия даже не выслушал. Он сидел на банкетке в дорогом парчовом халате перед огромным трюмо, а куафер с одной стороны и лакей с другой держали зеркала и по команде показывали отросшие волосы. Волосы подросли и на лице. И бакенбарды, и усы, и борода выросли сантиметра на три.
– Ты, братец, как считаешь – еще подрастут? Или стоит повторить лечение?
– Подрастут, ваша милость. Второй раз бесполезно.
– Думаешь? – И уже мастеру приказал: – Еще раз затылок покажи! Левее! Чуть-чуть ниже. Угу… Расчеши здесь. Густо?
– Ваша милость! Как у вьюноша! Никакой другой раз не нужен.
– Да, оно вроде ничего… Прическу пока подождем, давай сначала бриться.
У военных усы, у статских бакенбарды, а вот усов с бакенбардами, без бороды, я не видел. Потому решил вмешаться:
– Ваша милость, тысяча извинений за мою дерзость. Позвольте сказать.
– Позволяю. Давай, сегодня тебе многое можно.
– Как ваш преданный человек, не могу не спросить, хотя знаю, что слишком молод судить о таком. Как статский начальник вы изволите носить бакенбарды. Однако по слабости ума не могу понять – почему вы обижаете военных под собой, не нося совместно с бакенбардами усы?
– Хм… Чего-то мне невдомек, про что такое ты говоришь.
Постарался описать растительность на лице у генералов и почтенных лакеев эпохи царизма. И принц, и парикмахер были весьма заинтригованы такой идеей.
– Мне попробуй так… Просто для примера… Только посмотреть, – получил приказ брадобрей.
Пользуясь моими подсказками, честно говоря, чисто номинальными, искусник бритвы и расчески изобразил нечто пышно-внушительное и горделивое.
– Хм… Недурно… Весьма…
– И единение с военными и статскими совместно показано, ваша милость, – выдал я свои пять грошей.
Парикмахер, почувствовавший новую золотую жилу, рассыпался в комплиментах.
– Нет. Без одобрения государя такое носить никак нельзя, – решил его милость. – И не для всех оно. Разве только первым трем разрядам можно разрешить, которые разные службы совмещают.
Именно в этот момент в туалетную стремительно вошел его величество. Видимо, ему доложили о происходящем.
– Ну, давай! Показывай! – заговорил было государь, но замолк, увидев усы, оставленные при бакенбардах. – Это что такое?!
– Вот, понимаешь, Тихий придумал. Говорит, статских бакенбардами поддерживаю, а военным обидно. Считает, надо и им поддержку показать.
Минут пятнадцать эта тема обсуждалась, совместно с внимательным разглядыванием отросших на затылке волос. Было решено отложить решение, но пока усы не сбривать. Для показа другим советчикам. Потом государь поинтересовался у меня:
– А что, Тихий, для твоего короля у тебя еще зелье осталось?
– Так точно, ваше величество! – выложил на стол флакон.
– А для кого еще есть? – с хитринкой поинтересовался самодержец.
– Не могу знать, ваше величество, осталась одна доза. Следующую партию год делать.
Последний флакон тоже моментально был изъят. Затем меня отправили готовиться к гуляньям, а перед уходом его милость пожаловал перстень с приличным изумрудом. Его при всех надел вместо своего: старый отцу отойдет.
Дома еле успел переодеться – ведь саламандру на форму гимназиста надо было закрепить. Про сегодняшнее не рассказывал, и так из дому еле вырвался. Мама и тетя инструктировали – как надо и что не надо делать с девочками. За руку ходить на первом свидании приличная девочка не будет. Если очень нравитесь друг другу, можно держаться мизинчиками, но не раньше третьего свидания. Под ручку берут только после сговора между родителями, но это не мой вариант, потому ни в коем случае. Целоваться ни-ни… Ну разве что разок, когда точно никто не видит. ГДЕ ЛОГИКА?! За руку брать нельзя, а целоваться нельзя, но чуть-чуть можно! И это при том, что я от женщин отбивался и говорил, что не на свидание, а просто гулять иду. Обе соглашались, но улыбались и подмигивали. Хорошо хоть отец не подначивал.
В этой жизни прогулок с девочками у меня не было, но в прошлой, каюсь, был грешен. Даже не только гулял, а иногда оставался у них на ночь, бывало, и к себе приводил. Однако и тогда не понимал – как можно так долго собираться?!
Пришел ровно в полдень. Меня сажают в гостиную, наливают стакан чаю, ставят печенье и все такое. На вопрос об Эмме говорят: «Собирается». Надуваться водой опасно: куда потом идти изливать душу? Хотя чай духовитый и, наверное, печеньки вкусные. Раньше мы их редко покупали, для нас было дороговато, а сейчас меня государь наказал, на неделю сладкого лишил. Можно было бы и проигнорировать, здесь про него не знают и до двора не дойдет, но уж совсем по-мелкому нарушать не хочется.
Ждал минут двадцать, пока Эмка вышла. Одета в школьную парадку, девчачью только. Белый атласный фартук, такие же манжеты и бантики в двух косичках. Платье вроде школьное, подол на положенные две ладони от земли, цвет и фасон, но выглядит как-то… ну… даже не знаю, как сказать. В школе она была совсем другой, хотя одета так же. Тогда она была обычной девчонкой, а сейчас… красавица! Мысленно дал себе подзатыльник: что я, девчонок не видел!
Вышли на улицу и пошли самым длинным и самым интересным путем. Сначала по главной улице нашего квартала мимо гимназии и магазинов до небольшого сквера, соединяющего два бульвара. Потом по бульвару к крепости, в ней расположен дворец. У стены Королевский парк с клумбами, экзотическими деревьями и тремя фонтанами каскадом.
Чтобы туда пройти, в начале Дворцовой пришлось показать приглашение наряду полицейских. Перед площадью стояли гвардейцы лейб-гвардии Первого полка инфантерии, в парадной форме, им пришлось предъявить бумагу тоже. А в воротах самого парка стояли спешенные кавалергарды в своих красивых темных, блестящих золотом кирасах.
На аллеях стоят лавочки, встречаются киоски. В одном из них торговали ситро и другими прохладительными напитками. Решил купить нам по стакану. Девочка обрадовалась, но долго выбирала между грушевым и смородиновым сиропом, пока я не взял оба, а себе без сиропа, но минеральную. Редкая гадость оказалась, после первого же глотка это понял. Чем платить по талеру за стакан, лучше дома сироп развести. Но я же никогда раньше здесь воду не покупал. Эмка тоже первый раз тут попробовала. Ей, кстати, понравилось.
Между деревьями на газонах разбиты клумбы с разными цветами. Красивые. Особенно эти… шмели их еще любят… ну… цветные…
Обычно школьники гуляли парами, мальчик с девочкой, реже две девочки. Совсем редко одиночки, но только мальчики. Гимназистов было немного, кадетов больше, небольшой стайкой держались пажи, реалистов мы не встретили вовсе.
Походили, потом посидели на лавочке, и я зачем-то купил у проходящей цветочницы букетик ландышей. Подружка мило покраснела, когда взяла его. А что? Это символ чистоты… кажется. Не надо было их покупать. Зря пять талеров потратил. Девочка на меня как-то так по-другому смотреть стала.
Ровно без четверти два, по башенным часам крепости, в парк зашли члены королевского семейства. К ним рванули почти все школьники, но я подругу придержал. Близко никого не подпустят, а как по аллеям прогуливаться будут, мимо пройдут. И точно, охрана не давала посторонним подходить близко, но сидящих на лавочках совсем не гоняла. Первым мимо нас прошел его королевское высочество принц Торан, держа за руки двух своих дочек. Одной двенадцать, другой десять лет. В генеральском мундире, с пышными усами и иной прической, все же он был очень похож на брата. С ним следовали статс-дамы в синих мундирных платьях. Пока дошли до нас, я успел рассказать Эмке, кто это. В ответ на мой поклон и реверанс спутницы принц благосклонно кивнул и на мгновение приостановился:
– Э… Тихий, да? Молодец. Стараешься, голубчик. Хорошо служишь.
Синяки ушли, а подруга посмотрела на меня с нескрываемым уважением. Великую герцогиню с внучкой на руках увидел издалека. Девочка в свои два годика из-за пухленькой мордашки и пышного розовенького кружевного платьица отдаленно напоминала миленького поросеночка из какого-нибудь диснеевского мультфильма. На приветствие нам ответили ласковой улыбкой и грациозным кивком.
Кадет с соседней лавочки, недовольный вниманием к нам и тем, что его с товарищем и двумя девушками не заметили, двинулся было ко мне. Однако, увидев мою приглашающую улыбку, почему-то сел на место. Не думаю, что дело в шраме, ордене, кинжале и саламандре. Наверное, просто решил отдохнуть. Однако моя подружка громко спросила:
– Стах, скажи, ты почему на дуэли и третьего студента не убил, а только ранил?
– Да мне и за двоих государь запретил без его соизволения принимать вызовы!
Эмма наслаждалась реакцией соседских девочек.
Мой принц неспешно прогуливался по аллее, купаясь во всеобщем внимании. Новое, невиданное украшение на лице привлекало взгляды и дам, и юных особ. Эмма прослушала справку, не отрывая взора от его милости. Может, потому что тот без детей? Даже как-то нескромно так смотреть. Но пока собирался сделать замечание, принц подошел и похлопал по плечу:
– Тихий, да ты эстет! Хе-хе! Такой Огонек с тобой пришел. Представь ее.
– Эмма Цейдлер, ваше королевское высочество. Из купеческих. Вместе учились. Выпущена первой среди учениц класса.
Вашей милостью титуловать принца при посторонней простолюдинке, по-моему, несколько фамильярно. Эмка вспыхнула. С ее веснушками и рыжими волосами это смотрелось весьма мило. Лагоз даже ущипнул девочку за щечку, а она не растерялась и в ответ протянула ему подаренный мной букетик ландышей. Тот был снисходительно принят.
– Огонек! Право слово, Огонек. Гляжу, Тихий, ты разбираешься в красоте. Такая, понимаешь, милашка…
Принц отошел, но Эмка осталась в трансе.
На соседней лавочке среди девушек царило полное уныние и чернейшая зависть. От немедленной расправы с их стороны мою спутницу спасало только наличие королевских гвардейцев.
Однако для меня гулянья были испорчены. Дальше подруга молчала, только автоматически приветствовала проходящих высоких особ. Лишь остановившаяся Лаура на время вывела ее из сомнамбулического состояния. Но мой ангел вела себя совсем не по-ангельски – Эмму она не замечала. Вообще. Мило поздоровалась со мной, похвалила гимназическую форму, назвала «моим рыцарем» и пошла прогуливаться дальше, ни разу не взглянув на мою спутницу. Но той это было и не надо.
Когда королевская семья закончила прогулку и вернулась в крепость, Эмма отказалась зайти в кафе съесть мороженое, а запросилась к родителям. Не знаю, что тому было причиной, обилие впечатлений или иная причина, но пришлось заканчивать гулянье.
Раз-два… Три-четыре… Раз-два… Какой же он тяжелый! Мелкий, но тяжелый… Раз-два… Три-четыре… Самому бы не свалиться… Три-четыре… Верстовой столб. Дошли. Привал.
– Третий десяток! Стой! Привал четверть часа! Можно оправиться и выпить половину чашки воды из фляги! Третьим номерам передать носилки четвертым номерам! Всем разуться и проверить ноги! Старшие групп ко мне! Выполнять!
За первую неделю учебы десяток похудел на девять человек из полусотни. Больше, чем любой другой десяток. Зато сейчас отставших нет. На этом участке троих упавших пришлось нести. Но ребята понимают – в бою бывают раненые, и своих бросать нельзя. Всего пятнадцать верст. На гражданке по городу больше бегали. Но тогда на тебе не было полутора пудов снаряжения. И не было последнего срока, когда надо прийти. И уж точно никто не тащил на себе приятелей.
Леон. Единственный дворянин из рядовых в десятке. Хилый, слабый, мелкий, но неукротимый. На носилки не ляжет ни за что, часть амуниции не отдаст тоже, вот и приходится его тащить почти на себе. Говорят, первый марш самый сложный, после него уходит половина. У Ромула тоже уйдут, но ребята поклялись завершить маршрут.
– Рекруты! Ребята! Последний рывок. Давайте дойдем. Уговаривайте или гоните пинками, но чтобы, хоть на четвереньках, дошли все. Что с потертостями?
– Госпо…
– Брось! Сейчас не до устава…
– Правильно ты сказал про толченую дубовую кору. Мозоли почти у всех, но идти можно.
– Отец рассказывал, когда походы вспоминал.
– Второй десяток весь отстал, не дойдут они.
– Не до них сейчас. Нам самим бы добраться. Пацаны, продержитесь еще чуть-чуть, совсем немного осталось.
Остаток дня потратил на разные хлопоты. Девушку отвез на извозчике, сдал на руки родителям. От чая отказался, да и, собственно говоря, предлагали из вежливости, хотели послушать дочь.
Заехал в свой дом, выдал слугам обещанное жалованье. Там дым коромыслом, Кидор разбирает вещи, Мивда моет окна, Балег с блаженным видом натирает паркет. Получили деньги, поблагодарили и вежливо спровадили.
Дома все семейство собралось и ждало моего рассказа. Отдал свой перстень с изумрудом папе, пусть носит в знак преданности его милости. Рассказал, за что получил новый. Думал, сейчас они все встанут по стойке «смирно» и хором споют осанну. Гуляние с Эмкой на фоне описания туалетной комнаты принца смотрелось бледно, весьма бледно. Разве только слова принца Торана немного заинтересовали родителей.
У папы вчера был готов к сдаче анализ ревизируемого отчета. В нем отец перевел с драконических рун на обычный язык названия закупок и написал, что цена в три талера за полведра «Аква Вульгарис», сиречь «Воды Обыкновенной», несколько завышена. Снадобий «Министрум Идиотус» и «Никтоне Читаетус» нет ни в одном справочнике зелий. Да и списывать хирургический ланцет после одной операции слишком расточительно. Столоначальник, прочитав отцовский документ, резво побежал докладывать начальнику департамента, тот сразу пошел выше. Через час папу дернули к министру.
Его превосходительство несколько расстроился. Особенно обиделся на «Министрум Идиотус». Где-то с четверть часа, невзирая на рядом стоящих подчиненных, крыл последними словами руководителей Медицинской экспедиции, а затем послал в госпиталь ревизионную комиссию, причем сразу с ветеранской полусотней стражей для производства арестов и опечатывания имущества виновных.
Отцу было выражено удовольствие началом его деятельности. Столоначальнику тоже было высказано одобрение, а служащие их стола ходили в предвкушении премии. Оказывается, столу, нашедшему и доказавшему растрату, полагается хороший процент от суммы возмещения. Конечно, размер выдачи зависит от чина, но даже самый мелкий регистратишка и самый последний копиист получат кое-какие наградные.
Эля уже связалась с Симоном аус Хансалом. На неделе родители с ним встретятся на нейтральной территории. Какой-то общий, хотя и далекий знакомый устраивает большой прием и приглашает на него обе стороны.
Еще в аптеку пришел посыльный из магазина, сказал, что привезли мой заказ, и спрашивал: «Когда прикажете расчет получить?» Намек понятен, магазину невыгодно держать товар у себя. Дал денег и велел привезти заказ, но рабочих без надзора не оставлять и никуда не пускать.
Мама ни с того ни с сего слезу пустила. Сама сказала:
– Что-то я последнее время реву слишком часто. И чувствую себя плохо. Мы Ганьку в кухарки напостоянно взяли, небось что-то не так готовит.
Я посмотрел на родительницу Взором и хмыкнул:
– Угу! Это Ганька виновата, батя тут ни при чем. Ну вы даете, родители! Ладно мама все забыла, отец, ты же врач! Что, не мог понять, что твоя жена ребенка ждет?
– Я уже старая! Какой ребенок?!
– Братик, мне по ауре так кажется. Кстати, уже видно – одаренный, только склонность пока непонятна. А про возраст – тебе еще и тридцати пяти нет, ты мне, может, еще и сестренку родишь.
Все случившееся дальше описать нет возможности. Мама, тетя и Эля выгнали нас из гостиной и, по-моему, хором плакали. Это из-за того, что тетя с Элей бездетные? Отец с идиотской улыбкой ходил взад-вперед по комнатам. Про меня все забыли, да и ладно, поехал ночевать во дворец.
Только приехал, служитель с поклоном подает казенный конверт. В нем предписание. Завтра в десять утра требуется прибыть в приемную верховного магистра. Внимание, вопрос! Кто предписание подписал? Какой-то чин из гильдии, да и мне ехать надо туда же. Но я в гильдии волшебников и алхимиков Хаора не состою. Какое право верховный имеет мне что-то предписывать? У меня, знаете ли, свое начальство есть. Мне, извините, в полдень к сюзерену на прием надо. Опять же не будет ли умаления его величества как гранд-мастера, что подчиненный ему рыцарь-волшебник пойдет без спроса в другую организацию? Может, и союзную, но другую. И без спроса. Я бы обиделся.
Ссориться с гильдией не хочется от слова «совсем», но вызвать недовольство государя, пусть по мелкому поводу, вовсе недопустимо. Служитель поддержал такое рассуждение. Рассказал, что в прошлый год некий флигель-адъютант уехал по срочному вызову в военное министерство. В то самое время у его величества случилось к нему какое-то дело, а человека на месте нет. Понятно, обсказали, куда и почему отправился его свитский. Государь не рассердился, а только спросил: «За чьей подписью вызов?» Ему в ответ: «Капитан Дидор, по поручению господина министра». Тут его величество и рассудил: «Раз мой флигель-адъютант по вызову капитана от меня уезжает, значит, Дидор его начальник, а не я. Пусть под ним и служит, мне такой подчиненный не нужен». Погнали из адъютантов, до сих пор полковник под капитаном служит.
Ничего себе так. Нормальненько. Это я новенький, такого анекдота из дворцовой жизни не слышал, все остальные наверняка в курсе. Значит, что? Провоцируют? Хотят убрать из двора и привязать к гильдии? Быть может, быть может. Рассуждая логически, молодой, не знающий жизни парень рванет по вызову в гильдию. Если кому-то повезет, то камер-юнкер сразу вылетит со службы. Семья небогата, а парнишка уже чуть-чуть вкусил сладкой жизни. Могли рассудить – если поманить столь же вкусным куском, как и при дворе, человек вполне может переметнуться.
В принципе, думаю, так рассуждая, я прав. Но кому это выгодно? Родичам мамы? Не думаю. Вызов они, может, и могли бы устроить, но предложить им особо нечего. Глава рода сам лишь магистр. Если замиримся, при дворе я им нужнее. Лично верховный? Он откуда про меня знает? Хм… Тетушка маленькой Терезочки рассказала? Возможно. Она архимаг, у нее есть что мне предложить – и обучение, и службу в гильдии, а если мама права, то и невесту. Буду у Ранбрандов кушать с руки и не рыпаться.
Еще вариант – месть за смерть шантажиста Лауры. Он не волшебник и не из семьи волшебников. Да и зачем вызов? Проще и легче попытаться убить. Причем не верю я в разглашение секрета государем, принцем или Лаурой, а больше никто ничего и не знает.
Других вариантов не вижу. Без личного знакомства никто к себе тянуть не будет. Разве пакость сделать… И то слишком сложно. Не бывает совсем уж дураков при дворе. Обиды здесь долго помнят, а значит, без выгоды такой мелкой шпротине, как я, гадостей делать не будут. Мой принц, понятно, обидится на меня, но на того, кто подстроил такой уход, обидится сильнее.
Предположим, я не явился по вызову. Самое плохое – теперь обидится лично верховный магистр. И? Звание не присвоит? А что оно дает, кроме красивой бляхи? За которую, между прочим, самому платить приходится. Если спросят: «Почему не прибыл?» – у меня железная отмазка: служба. Решено – в гильдию не еду.
Для завтрашнего лечения Фриды готово все – одежда, амулет, зелье, даже слегка поупражнялся перед зеркалом в «магических» пассах. Зелья из одной жемчужины получилось очень мало, да и испытать было не на ком. Надеюсь, оно работает, но проверять пока не буду. Пришлось из воска, меда и сухих цветов лаванды вспоминать мазь. Даже удалось туда внедрить простенькое заклинание Гламур. Долго оно не продержится, но на недельку хватит.
Этот небольшой зал при строительстве задумывался музыкальным салоном, но хозяева его обставили как малую столовую. Затем дом ушел в казну, его заняло одно из многочисленных казенных заведений, и столовую переделали в совещательную комнату. При очередной реорганизации заведение переселили, и его сменила другая контора. Окна и два дверных проема совещательной комнаты были заложены кирпичом. Стены и единственная оставшаяся дверь, с целью защиты от лишних ушей, были обиты толстыми листами пробкового дерева. Сотрудники с уважением стали называть комнату тайной. После следующей пертурбации с выселением конторы из зала вынесли всю старую обстановку. Поверх пробки навесили панели черного дерева. Пол покрыли мозаикой дорогого паркета. Дверь усилили мощной щеколдой. Потолок же всего лишь покрасили, предварительно сняв красивую бронзовую люстру с магическими свечами. В таком виде ремонтники сдали помещение заказчику.
После ремонта пришли серьезные люди, тщательно осмотрели сделанное и закрепили по стенам антимагические артефакты. Теперь никакие заклинания не могли работать в пределах зала. Люстру с магическим светом пришлось заменить масляной лампой и парой больших канделябров. Для освежения воздуха в лампу закладывались ароматические смолы. Длинный стол и ровно восемнадцать удобных кресел поверх роскошного пушистого ковра составили всю остальную обстановку помещения. Зал был готов принять участников самых секретных переговоров.
Следующая за залом комната была покрашена белилами и содержалась пустой. В ней не было ни мебели, ни занавесей, ни иного места, где мог бы незаметно спрятаться даже маленький котенок. В третьей, уже обычной, комнате стояли скамьи и вешалки. Здесь могли обождать хозяев слуги. Остальные комнаты дома не использовались, разве раз в час в них заходили делавшие обход сторожа.
– Ну кто мог знать, что этот… словом, истерик… зарежет своего полюбовника? Мы даже не знаем, почему девчонка не дошла на встречу, хотя сбежала от охраны!
– Ты на результат смотри – два полка от принца вон. Уланский под себя государь взял, а Лагозу отошел лейб-гвардии Второй полк инфантерии. Его величество заявил: «Раз не справляешься, поможем. Будет у нас поровну полков».
– Это полбеды. Командир Первого армейского корпуса вместе со своим командиром дивизии замечены на приеме у Лагоза. Потом у армейских было длительное совещание. По результатам учения стали проводить. По переброске войск, между прочим! Ничего вам это не говорит?
– Если свадьбу не расстроить, то к Зеленке попадут шесть полков герцога, с ним самим, лучшим на сегодня полководцем, во главе. А наш Торан только языком болтать горазд.
Глава 9
Гоф-медик
Непривычное умиротворение совсем не шло к лицу Симона. Остальные члены семьи уже ждали кофея, а он спокойно и неторопливо еще только доедал кашу. Отправив последнюю ложку в рот, глава рода жестом велел наливать.
– Ну? Поговорим о делах наших тяжких? Корхилл?
– Поднял в архиве прогноз на Эрну и Варина. Шанс на одаренного меньше десяти процентов, на волшебника даже не смотрели – погрешность больше самого шанса. Эрна знала об этом. Кандидатуры женихов от отца ее не заинтересовали, вот Густав и осердился за своеволие.
– Там что с шансами на других кандидатов было?
– Не было у нее ни с кем шансов. С Варином чуть не лучший прогноз. Я спрашиваю – почему так случилось? А мне отвечают – бывает, дескать, не первый раз, статистическая погрешность. Есть другая странность – дело Стаха Тихого в спецхран переложили. Теперь к нему не подступишься.
– Предсказуемо. Ната? Есть что новое?
– Эля у Тихих в доме появилась…
– Сказал же – новое. Элю я сам послал.
– Тогда только вещи, которые Эрна купила.
– Неинтересно! Дорвалась бабенка. Сидела на жидком супчике, а тут денег привалило. Любая бы приодеться захотела. Нового ты ничего не выяснила. Густав уехал в поместье, считай, в опалу. На него расчета нет. Однако деньги на примирение дал. Сам почти голый остался, теперь только доходами с имения жить будет. Эля расстаралась – я увижусь с Тихими. Чтобы ни им, ни нам умаления не было, встретимся у посторонних. Корхилл, ты давно в храме был?
– Ну…
– Зайди, посмотри на статуи молодых богов. Эля подглядела, говорит, Стах по статям такой же.
– И…
– И девочки на него вовсю поглядывают. Принцесса Лаура затребовала себе в кавалеры на бал дебютантов. Государь согласился и в рыцари посвятил.
– Да уж…
– Архимагиню Воды Несту помнишь? Она свою племянницу Стаху в жены решила подсунуть.
– А Вигуля?!
– Вот я и говорю – подумай сам, чем твоя дочка лучше дочки герцога и племянницы архимагини.
– А мы так и утремся?
– А мы договорились с Нестой… почти. Гильдия поспособствует нашему примирению. Меня включили в комиссию по присвоению Тихому звания магистра. И, Корхилл…
– Да?
– Без глупостей. Прежде чем пальцем пошевелить, подумай и посоветуйся. Нам война не нужна.
– Понял.
– Точно понял?
– Точно. Понял. Вигулю прибить могут.
– Вижу, понял. На, посмотри. Что это, по-твоему?
– Засвеченный Кристалл Силы. Определился крайне слабый одаренный. Ничего особенного.
– Да уж. Ничего. Совсем ничего. У кого он определился и кто определял, сам догадаешься?
– Почем я знаю!
– Ничего-то ты не знаешь. Я его Эле для случая дал. Думал, может, определит потенциал Стаха. Ночью она ко мне прибежала. Эрна беременна. Сын матери напророчил, что будет мальчик и братик уже одаренный. На кого Кристалл сработал, ты теперь понимаешь?
– Да.
– И скажи, чего стоят все гильдейские прогнозы на детей? Живота еще не видно! Сама не поняла баба, что беременна! А плод уже одаренный! Подряд второй магистр, а то и архимаг в одной семье родится! Гнать надо ваших прогнозистов! Все планы меняем. Ната! Берешь Яну и… Кто у нас самый сильный боец из женщин? Сала? И Салу. Делай что хочешь, уговаривай, в ногах валяйся, но познакомьтесь с Эрной. Ей тяжело будет вынашивать одаренного. Помоги ей советом, сведи с лекарем, достань лекарства, если будут нужны.
– И ведь что самое плохое – огромный потенциал в школе Тени, а мы ему ничего по ней толком и дать-то не можем!
– Я нашел кое-что в запасниках библиотеки. Манипуляции со светом, показ картинок на стене, совсем простенький скрыт в темноте. Представляешь, Неста! Скрыт в темноте! Кому он нужен? И свет, и картинки, и тот же скрыт в школе Иллюзий на два… да что там!.. на три порядка лучше, мощнее и применимее.
– Не посылать же его учиться на Острова?!
– Да уж! Принять его там примут. И точную специализацию установят, и по ней обучат! Оближут всего, золотом засыплют и девок в постель подложат. Да только беда – обратно не выпустят, да он и сам не захочет из золотой клетки уходить.
– Значит, договорились? Про Тень упоминаем совсем вскользь?
– Да. Но если кто заинтересуется именно Тенью, перекрываем доступ к мальчику.
– На что затачиваем? Жизнь или Огонь?
– Неста, сама понимаешь, аус Хансалы уже землю роют, надо и им кусок бросить. Но их усиление в совете никому не нужно. Опять же боевиков у нас пруд пруди, даже магистров. А с целителями совсем грустно.
– Ты доклад читал? Как Тихий на голой силе пальцы приживил?
– Вот и я про то. Сволочь Густав! Представляешь, кем бы был сейчас мальчик, если бы за него взялись лет в пять?!
– Боевиком?
– Твоя правда. Лучше не надо. Кого учителем ставим? Бертиоса? Он его вылечил, авторитет какой-никакой у Тихого должен иметь.
– Ни в коем случае! У него же есть дочь!
– Ты за свою племянницу, маленькую Терезу, хлопочешь?
– Нет!.. Да!.. Терезочка лучше других.
– Ладно. Твое дело. Мешать тебе не буду, но и помогать тоже. Хватит того, что вызвал мальчика в гильдию. Государь будет весьма недоволен.
– Как обычно, спихнем на секретаря. В крайнем случае, выгоним его со службы. Ведь повод для вызова железный – испытание на звание магистра.
– Кто кроме тебя в комиссии?
– Симон, как родственника его нельзя было проигнорировать. Меор – он по лекарству не очень, зато наш человек, подпишет, что скажу. От дворцовых – Бертиос, с ним понятно, и от боевиков Диваза.
– Ее нельзя было отодвинуть? Она полностью под короной.
– Зато подруга Симона, валить родича приятеля не будет.
– Ладно. Утверждаю.
– Если все пойдет хорошо, должность для мальчика найдем?
– Сама знаешь, как у нас с финансами и сколько желающих получить. Но для целителя одну ставку найду.
– Ставку магистра!
– Ладно, ставку магистра.
Ночь прошла в гимнастическом зале. Затем пара часов сна и ранняя побудка. Его величество велел мне прибыть на утренний прием.
Белый двор – это не наш спокойный Зеленый. Вызова в совещательный кабинет ждали человек пять. Все при орденах и в полных регалиях. Двое бросали на меня недовольные взгляды. Главное, портреты ожидающих лежали в белой колоде. Через четверть часа двери растворились, и ливрейный позвал нас заходить. Один генерал чуть задержался, и лакей что-то шепнул ему на ухо.
В кабинете его величество уже обсуждалдела со своими сыновьями. Причем все трое были с пышными усами, ухоженными бакенбардами и коками на голове. Однако подстрижены и завиты каждый на свой манер. Вид у них весьма важный и представительный. Придворным никак не удалось скрыть своего восхищения такой новой модой.
После поклонов и почтительных приветствий вошедших государь милостиво поздоровался со всеми и обратился ко мне:
– Тихий, я тобой доволен. Весьма. Поди сюда.
Подошел, и его величество лично приколол мне орден «За заслуги перед короной», сразу второй ступени, пояснив:
– За службу лично мне и моей семье. Да ты и сам знаешь за что.
Придворные с пониманием закивали. Но я понял намек: это и за услугу Лауре тоже.
– Рассмотрев твое зелье, я пришел к выводу, что его применение может вызвать нездоровое брожение в умах. Потому предписываю изготовлять его только тебе и не более полудюжины доз в год, из коих одну можешь использовать для испытаний по своему разумению, а остальные обязан сдавать в аптеку дворца. Взамен можешь получать в придворной алхимической лаборатории раз в год любые потребные ингредиенты, хотя бы и самые дорогие, общим весом до трех унций. А за сданное зелье тебе будут платить сообразно стоимости.
На три унции особо не разгуляешься, зато можно взять что-то крайне редкое и дорогое. Но вот «платить сообразно стоимости» – непонятно. Это сколько? Хотя бы приблизительно? Не даю выхода своим сомнениям, а благодарю самым почтительным образом. Заодно, пользуясь случаем, показываю вызов в гильдию. Самодержец даже в лице переменился:
– А ты не спросил у верховного – на каком основании он моим придворным предписывает? – Вопрос явно риторический, потому молчу и почтительно внимаю. – Может, он еще и страной командовать собирается? Забылся?! Надо поправить?! Эй, кто там?! Разберись!
Один из придворных выхватил бумагу и моментально скрылся за дверями.
– Ладно, Тихий. Не твоя вина. Тут к тебе другой вопрос имеется. На совете принято начинать обсуждение с молодых, потому к тебе вопрос. Ты вот на последнем приеме был, слышал доклад по границе. Как придворный моей внучки скажи свое мнение – стоит отодвигать границу или лучше оставить как есть?
Вот я попал! Откуда мне это знать?! Да и не слушал доклад. Но что-то сказать надо. Вилять не буду, скажу как есть. Отругает… Пусть… Откуда я знал, что меня спрашивать будут?
– Ваше величество, покорнейше прошу прощения! По молодости и слабоумию никак не помогу решить такой вопрос. Виноват. Приму любое наказание, но обязан признаться, что не слушал докладов. Еще раз винюсь в том и прошу вашего милостивейшего снисхождения.
– Ругать тебя не за что. Оно действительно не твоего ума дело. Иди к себе и не волнуйся, я тобой вполне доволен.
После закрытия дверей за камер-юнкером государь желчно промолвил:
– Ну что, Карлуша? Решил, правильные мысли у мальца в голове или совсем даже неверные? А? Никаких мыслей у него нет! Чего ты хочешь от мальчишки? Чтобы, как первый раз на прием попал, сразу про политику стал думать? Нет! Он просто стоял и глазел. Скажи спасибо, что хоть рот не разевал! Ты тут мне теории строишь про его советы Лаурке! Он ей самое вредное насоветует – юбку укоротить до половины лодыжки да декольте увеличить до пупа… И привилегию себе вытребует – титьки фрейлинам перед дежурством мять, для проверки соответствия. На большее у него ума не хватит! Молодой еще! Хоть и умный, а все дурак.
Канцлер покаялся:
– Ваше величество, я ради дела сомневался. Вдруг чего. Нам чужое влияние вредно.
– Значит, его назначение подписываю? Или у кого другие соображения есть? Торан, ты как?
– Да какая разница? Любой сгодится, если инициативы нет. Главное, чтобы не вмешивался в дела, по команде открывал рот и вещал «да» или «нет», как ему будет велено. Этот хоть правду говорит, не виляет, подобно многим.
– Лагоз?
– Исполнитель он прекрасный, а вот с инициативой у него действительно туго. Тихий даже зелье мне не сообразил предложить. Я сам заметил и поинтересовался – почему так быстро отрастил волосы. Лаурка парня ценит, пусть будет.
– Как у него по службе?
Вперед выступил дежурный титулярный камергер.
– Ваше величество, по гоф-маршальской и камер-фурьерской росписям замечаний нет. Дисциплинирован. Ходит по предписанной форме. Обязанностями не манкирует. Отличился как гоф-медик, прирастив отрубленные пальцы. В обращении со старшими почтителен, со служителями ровен. Из недостатков можно отметить только излишнее увлечение гимнастикой.
– Не понял! Это как?
– Ваше величество, ночами занимается в гимнастическом зале. По четыре часа изнуряет себя.
– Девку ему нужно, ваше величество, – авторитетно посоветовал один генерал. – Тогда и изнурять себя не станет. Я по молодости тоже, бывало… Лучше так, чем рукоблудством грешить.
– Возможно, ты и прав. Значит, по службе к нему замечаний нет?
– Пока хорош, ваше величество, – согласился титулярный камергер.