Придворный. Гоф-медик Дронт Николай

– Карл, у тебя сомнений не осталось?

– Нет, ваше величество.

– Тогда готовь указ, Лаурка подпишет. Подбери ему в помощь секретаря поопытней, пару чиновников и контору, комнаты в три-четыре. Да! За парикмахерские заслуги надо наградить чем-нибудь посущественней блестящей цацки. Подумайте и предложите. Лучше разово, можно с годовым доходом дукатов до полуста. Пока ему хватит. Теперь о гильдии.

– С ней ссориться нельзя – без волшебников останемся.

– Торан, ты точно знаешь? Куда они все разом провалятся? Или по соседям разбегутся? Мы им так же важны, как и они нам. Только в последнее время наш верховный магистр пробует то тут, то там чуть нас на крепость проверить. Тихому предписание прислал. Гильдии выскажут мое недовольство, а они на секретаря сошлются – ошибся тот, дескать. А подчинись Тихий, мне гневаться на парня надо было бы, а волшебники его утешать бы стали. Раз, другой, третий. Старались бы на свою сторону перетянуть.

– Что нам делать? Терпеть?

– Зачем терпеть, Лагоз? Мы магистров на свою сторону тянем. Треть совета уже наши. Еще лет десять-двадцать – глядишь, и главу гильдии из верных выберут. Однако без ответа наезд оставлять нельзя. Приторможу им поставки из колоний.

Орден – это хорошо, это приятно, но опять надо копии для парадно-выходных мундиров делать и вышивки на остальные. Сегодня можно так походить, вроде как хвастаюсь – государь лично к мундиру орден прикрепил, – а завтра уже надо думать. Служитель в ответ на просьбу коротко кивнул: «Будет сделано». И ведь действительно сделает. И быстро. Но дорого. Хотя мои деньги у него остались.

В полдень зашел к сюзерену, а там с Лаурой разговаривает представленная мне в кафе баронесса де Берти. Мимоходом девушка ей насплетничала:

– Стах такую дурнушку с собой на гулянья привел! Просто ужас! Простолюдинка. Рыжая, вульгарная. Кожа будто мухами засижена, вся в веснушках, вся!

– Лаура, будьте снисходительны к юноше. Наверное, у девушки есть другие достоинства помимо красоты.

– Она первая по успеваемости среди девочек класса, – не стал я защищать Эмму.

– Вот видите!

– Конечно! С такой кожей ей только и остается, что учиться!

– Быть может, вашему рыцарю была неинтересна красота другой девушки? Быть может, у него на сердце лежит образ той, кому он не может открыться? И все остальные женщины ему кажутся на одно лицо?

Лаура гордо задрала нос, а я благодарно посмотрел на баронессу. В ответ та дружелюбно мне улыбнулась.

Позлословив на тему моего выбора еще несколько минут, сюзерен величественно объявила мои задания на сегодня – в час урок танцев, в два лечение Фриды, а в пять еще один урок. Однако жизнь внесла суровые коррективы в расписание. Лауру вызвали на совещание к ее светлости по поводу покроя платья для официального знакомства с женихом, и урок отменился. Меня же вызвал к себе его милость.

Принц, против обыкновения, выглядел немного смущенным. Нас было двое в кабинете, но он не сразу приступил к делу, недолго помялся, потом попросил:

– Тихий… Э… Тут вот что… – Его милость решился. – Девочка твоя… Вчерашняя… Огонек… Уступи мне ее, а? Ты молодой, еще себе найдешь, а мне не по чину бывать там, где такие милашки водятся. Как мужчина мужчину прошу – уступи. Я же сразу почувствовал, что ей небезразличен.

– Ваша милость, буду честен. После вашего ухода девушка была под таким впечатлением, что со мной почти не разговаривала. Я не в обиде – кто смотрит на свечу, когда сияет полуденное солнце? Потому никак не могу мешать вашим чувствам.

Принц оживился:

– Да? Под впечатлением? И букет подарила… Хе-хе! Я тебе этого не забуду! Хороший у тебя, поросенка эдакого, вкус!

– Вот чем мне Тихий нравится – что он хорошо свое место понимает. Как там сказал? «Кто смотрит на свечу, когда сияет полуденное солнце?» И ведь верно! Как тонко и правильно подмечено!

– Хорош, ваша милость.

– Ты про милашку что-то выяснил?

– Так точно, ваша милость. У охранителей осведомительница появилась в его бывшем классе. Так ее вчера вечером опросили. Я копию затребовал.

– Дай сюда.

– Вот. Очеркнул про вашу милость, а здесь про Тихого.

– Угу. Так… Хе-хе! Как она про меня, а?! Что здесь… Даже от денег отказался? Изрядно! Без сладкого… Это правильно! Знаешь что? Поезжай-ка к Огонечку, спроси – не захочет ли со мной орхидеи посмотреть?

– Сейчас поеду, ваша милость.

– Ей кулончик возьми. Привези в шесть в Цветочный павильон. А Тихого вечером направь в заведение Розы.

Сразу после выхода от принца сообщили, что меня ждут в канцелярии двора. Метнулся, а там уже собралась целая делегация. Оказывается, сегодня лечением Фриды экзамен на магистра буду сдавать, по школе Жизни. Один из приехавших, Меор, представившийся магистром и секретарем гильдии, недовольно намекнул, что рассказывать государю о предписании верховного не следовало. Но лишь намекнул, никаких правил я не нарушил, наоборот, действовал согласно духу устава. Человек держался важно и надменно, всем своим видом показывая «чего мы тут забыли?» и «бывал я в разных дворцах».

Второй член комиссии представился Симоном аус Хансалом. Родственничек. Глава рода. Хотя родители о нем неплохо отзывались. Держались мы по отношению друг к другу подчеркнуто нейтрально. Вежливо поздоровались, и больше никаких других разговоров.

От дворца присутствовали Бертиос, придворный лейб-медик, который меня в больнице лечил, и Диваза. Будете смеяться, но она боевой маг, отвечающий за магическую оборону дворцовой крепости. Оба, понятно, тоже магистры. Диваза, как и другие экзаменаторы, напялила на себя гильдейскую мантию, но выглядела она в ней несколько забавно. Особенно с учетом пояса и перевязи с арсеналом оружия. Меч, кинжал, два боевых жезла, два – только видимых – амулета и бандольер со множеством кармашков через плечо. И это при нескольких коротких огненно-рыжих косичках. Про отрешенный взгляд желтых глаз, розовенькую татушку бутона непонятного цветочка на щеке и накрашенные, каждый в свой цвет, короткие ногти на руках я просто молчу. Впечатление сногсшибательное. Особенно когда она стала кокетничать с Симоном, а тот сделал вид, что хочет ущипнуть ее за попку. Явно они старые друзья, а может, имели и более близкие отношения.

А во главе комиссии – тетушка Терезы, Неста. Я угадал, она архимагиня. Сейчас она натянула личину не «бедной родственницы», а вполне себе «заботливой бабушки». Приветствовала меня почти как родного. Даже слова про предписание не сказала.

Местом проверки назначили тот самый медпункт, в котором я дежурил. Только выгнали всех посторонних. Я отпросился переодеться и взять реагенты. Хоть не готовился к проверке, но получилось правильно: ученическая роба в самый раз пришлась.

Пока переоделся, пока дошел, в относительно небольшом помещении народу набилось битком. Комиссия пять человек, я шестой. С волшебниками все. Фрида подопытная. Куда без нее? Семь. Два офицера Женского лейб-гвардейского полка, секунд-майор и поручик. Подопытная называла их, против устава, «тетя» и «кузина». Девять. Статс-дама ее светлости, женщина лет до пятидесяти, в мундирном платье. Десять человек.

В операционную экзаменаторы увели Фриду. Как пояснили, ее разденут, опишут состояние и расположение оспин. Затем запустят меня. Наблюдать за мной никто не имеет права – свои наработки и секреты никакой волшебник никому не обязан показывать. После лечения пациентку вновь осмотрят и опишут замеченные изменения, а потом вынесут решение о моем уровне умения.

Раздеть благородную девицу – дело небыстрое, особенно если она стесняется. В комиссии же трое мужчин. Статс-дама пошла разбираться со скандалом, разразившимся в операционной, а со мной остались родственницы Фриды. Говорить я с ними не хотел, сюзерен с меня обещание не общаться с девушкой сняла, про семью речи не было. Однако женщины оказались хоть и родственницами, но из другого рода, следовательно, разговаривать мне с ними вполне допустимо. Да и не только разговаривать, никаких ограничений нет.

Поручик стала интересоваться – могу ли я убрать небольшой шрам? Я, понятно, сказал, что надо посмотреть. Молодая женщина попросила у своего секунд-майора разрешения, пошла в пустую палату, нимало не сомневаясь, там скинула мундир и спокойно опустила с плеч нижнюю сорочку. Угу! Шрам! Это она перед старшей родственницей секретилась. Не шрам у нее, а тату. Причем какое! Между грудей монограмма из сплетенных букв «А» и «Р», а вокруг мелким шрифтом по кругу идут слова «Собственность» и «Принадлежит». «Дура была, влюбилась, как кошка, вот и наколола», – пояснила женщина надпись. И ведь меня совсем не стесняется, видать, привыкла к докторам. Ну, извлечь частички туши из-под кожи труд невелик, справился минуты за две. Чтобы сгладить пятно обесцветившейся кожи, выдал немного мази и велел ей втирать в излеченное место.

Да… Не подумал… Поручик, даже не прикрыв голые груди, позвала к себе секунд-майора. О чем говорили, не знаю, я ушел в приемную, но, когда офицерки вышли, их взгляды мне не понравились. Старшая тоже стала проситься на прием. Единственно, тут завершилась эпопея с Фридой, и меня попросили приступить к лечению.

Статс-дама выдала мешочек с дюжиной жемчужин, весьма хренового качества. Довольно крупные, но тусклые и блеклые. Может, их вытащили из старых изделий? Для моих целей годятся, и ладно. Пошел к пациентке. Bet Corp! Маленькая Смерть. Включаю Лечащие Руки и начинаю убирать оспины. Семь на лице, одну на шее и четыре в районе декольте. За ширмами кто-то сидит, но не подглядывает. Закончил процедуру, вышел в приемную и рухнул на стул. Не изображаю, действительно сильно устал.

Комиссия пошла вновь обследовать пациентку. Офицерки и статс-дама глядят на меня, но не решаются заговорить. Я медитирую на дверь. Сейчас бы стакан сладчайшего чаю, да с медом… можно с халвой. Но нельзя, меня сладкого лишили. Может, сала спросить? Его не запрещали, а мне энергию надо восстанавливать. Только было собрался кликнуть служителя, как дверь с треском распахнулась, запыхавшись, влетела фрейлина и требует:

– Немедленно прекратите лечение!

– Я давно уже закончил, – сообщаю девице.

– Еще принцессе срочно нужен лейб-медик.

Это дело серьезное. Бертиос ушел с фрейлиной, а оставшиеся члены комиссии стали составлять протокол. Испытание на магистра Жизни я прошел. Слишком легко. Или мне звание по блату дадут?

Опять дверь распахнулась. На сей раз вбежал служитель и увел Дивазу. Похоже, случилось что-то чрезвычайное, раз дворцовых волшебников забрали.

Писать протокол дело непростое, и посторонние при том присутствовать не должны. Потому экзаменаторы захватили операционную, заодно продолжая осматривать бессознательную пациентку. Время наркоза тоже в зачет мастерства идет.

Я немного пришел в себя и обнаружил лежащий около руки набитый приятно-круглыми предметами бархатный мешочек.

– Две дюжины дукатов. От ее светлости, в благодарность за лечение, – пояснила статс-дама в ответ на мой заинтересованный взгляд.

– Вы уж не побрезгуйте, – вклинилась в разговор поручик и положила что-то тяжело брякнувшее, завязанное в носовой платок.

– У меня такая неприятная бородавка у уха. Не могли бы вы посмотреть, – вступила в разговор секунд-майор. – Я понимаю, не сегодня. Быть может, завтра?

– А мне бы хоть немного вашей чудесной мази, – попросила статс-дама. – Она только для грудей или для кожи лица тоже годится?

Я несколько растерялся от такого напора. Согласился послезавтра осмотреть секунд-майора. Безуспешно попытался отказаться от шести золотых поручика. Зелье без осмотра применять не посоветовал, но объяснил, что оно на основе горной лаванды с самой чуточкой магии, помимо сглаживания подсушивает, питает, а также смягчает кожу и убирает неприятные высыпания в известные женские периоды. Банку у меня чуть не вырвали из кармана. Пришлось отдать самому. Предложенных денег не взял, сказал, что даю на пробу.

Спасти смогла только зашедшая Диваза. Она утянула меня в пустую комнату и потребовала точной формулировки обещания Фридиной маме.

– Дословно не помню. Вроде: «Обещаю впредь не иметь никаких дел ни с вашей дочерью, ни с вашей семьей».

– Тогда все не так плохо. Никаких «разрази меня гром» или «чтоб я сдох». Уберется без лишних последствий.

– А что случилось?

Оказалось, что нарушение моего обещания дало откат по сюзерену, приказавшему пренебречь им. Точно в тех местах, где я убрал оспины у Фриды, у Лауры появились огромные чирьи. Не оспины, но тоже крайне неприятно. Разглашать это не следует. Тем более проклятие слабенькое, жрец его уже снял, а Бертиос залечил гнойники. Лаура сегодня не выйдет, лежит и плачет. А Дивазу послали ко мне с приказом больше даже не смотреть на Губерласков.

Я сильно напрягся, но женщина меня стала успокаивать, дескать, может, оно и хорошо, что так вышло. Девочка поняла на себе, что приходится отвечать за отданные приказы и каково оно, бремя власти.

По-любому, Лауру жалко. Послал сюзерену зелье из жемчужины, его мало, но на раз, убрать последствия проклятия, моему несчастному ангелу должно хватить.

Вскоре вернулся Бертиос, протокол подписали. Завтра в два будет проверка на Огонь, тогда и примут окончательное решение.

Еле успел переодеться к уроку танцев. Сюзерена не было, но привели двух девиц. Обе дочери графов. Разных, правда. С обеими буду танцевать на Розовом балу. Что могу сказать? Обе танцуют гораздо хуже Лауры, хотя тоже давно занимаются. Заиса, которая пухленькая, не обращая внимания на замечания учителя, все время пыталась со мной болтать, а танец дело серьезное и ответственное. Авина, которая смущалась во время танца, вообще мне на ногу дважды наступила.

В восемь вечера мне было велено переодеться в партикулярный костюм и сопровождать Влада, секретаря принца. Представляете?! Он отвез меня в заведение мадам Розы, бордель для высшей знати! Представил случившимся посетителям и перепоручил заботам самой мадам и ее девочек.

– Крайне неприятно, но весьма и весьма полезно для понимания. Думала, все ей игрушки! Главное, предупредил, что она в ответе за своего вассала. Нет! Решила в куклы поиграть! Силестрия, а ты о чем думала, когда просила за свою девчонку?

– Папа, я и предположить не могла, что клятва так серьезна, а мальчик умеет лечить.

– Сейчас веришь?

– Конечно! Пап, он такой чудесный крем придумал! Кожа становится такая гладенькая-гладенькая! А Лаурке вообще чудо прислал. Только там очень мало было, и она мне попробовать не дала. У нее даже ногти и зубы как жемчужные стали! Кожа вообще как шелк!

– Я тебе про дело, а ты все про свою косметику.

– Папа! Ты ничего не понимаешь! С Лауркой полный порядок. А мне нужны для бала оба зелья мальчугана. И побольше.

– Здравия желаю, ваша милость!

– Здравствуй, Влад. Ты моему Огоньку какой-нибудь домик подбери. Подарить хочу. Представляешь?! Укусила меня и оцарапала своими милыми ноготками. Страстная, просто ужас! И это она еще невинна была. Что будет, когда поопытней станет, представить себе боюсь.

– Хороша, ваша милость?!

– Очень! Я утром спросил: «Что тебе подарить?» Знаешь, что запросила? «Еще одну ночь любви»! Такая, понимаешь, проказница.

– Видать, вы, ваша милость, как мужчина ей понравились.

– Ну не без этого. Я ей, натурально, домик посулил и брошку на память о нашей ночи к платью приколол. Вот хороший вкус у Тихого, умеет девчонок выбирать. Найди ему от меня что-нибудь… Какой-нибудь хороший портсигар или… Ну… Сам реши что. Ты вчера его к Розочке отвез?

– Так точно, ваша милость! Утром такое рассказали!

– Хм?

Секретарь склонился к сановному уху и начал тихий рассказ.

– Да ты что! Прямо так и сказала, что это сделает?! – воскликнул пораженный мужчина.

– Именно так, ваша милость. Но парень не ударил в грязь лицом. Утром Зизи рассказывала Розе и Мими о прошедшей ночи. Хвалила. Сказала, что ей дукат оставил, сложен как статуй, еще заявила: «Уж на что я люблю рогалики, так мне к кофею на завтрак подают мельче, чем у него!» И потом…

Продолжение доклада заставило принца масляно зажмуриться и промолвить:

– Гадкий мальчишка! И шалун! Ах, какой он шалун! Но с другой стороны, Влад, а когда пошалить-то, как не в молодости? Вот я в его годы, бывало… Хе-хе!

– Дозвольте сказать, ваша милость. Если по-честному рассудить, вы и сейчас тот еще проказник.

Не то что меня шокировала ночь в веселом заведении. Нет, хотя было весьма познавательно. Я первый раз в обоих мирах побывал в таком месте. Что могу сказать? Понравилось. Такой, понимаете, закрытый клуб для своих. С улицы, без рекомендаций, сюда не войдешь, имея любые деньги. Дорого. Как меня просветил по дороге Куклит, при входе надо дать хозяйке два дуката, а уходя, положено оставлять дукат девушке. Больше ни за что платить не принято.

Действительно, на входе нас встретила сама хозяйка, мадам Роза. Толстая добродушная женщина в красивом желтом бархатном платье с отделкой из атласа того же цвета. Расцеловалась с Владом, весело мне подмигнула: «Первый раз у нас, малыш? Тебе понравится!» Взяла с нас деньги, хотя мой спутник не имел намерения подниматься с девушкой в верхние комнаты.

Мы прошли в небольшой зал, где за столиками чинно сидели с полдюжины мужчин. Все в партикулярном платье, все называли друг друга на «ты» и исключительно по именам. Меня представили, мужчины приняли весьма хорошо и сразу стали называть Стахом.

Девушки здесь тоже были. Одеты в одинаковые, дорогие, но скромного покроя платья. Стиль – воспитанница закрытого женского пансиона. Кстати, возраст тоже от шестнадцати до двадцати. Меня взяла под опеку Зизи. По моей просьбе принесла чашечку прекрасно сваренного кофея с рюмочкой горькой настойки. Посидела рядом со мной, пока разговаривал с Михаэлем, плотным мужчиной лет за тридцать, судя по знакам на обшлагах, военным. О чем говорили? Так… сплетничали. Про то, что уланы перешли под командование государя. Про моего знакомца Побединского, которого отец нудит в отставку за непригодность к карьере.

Вдруг девушка совершенно неожиданно встала и потянула меня к лестнице. Наверху у каждой пансионерки была личная небольшая комнатка. Зизи завела меня в свою и честно стала отрабатывать будущий гонорар. Как она ни старалась, ничего нового я не узнал: в прошлой жизни не был монахом. Утром, провожая, она меня поцеловала и почему-то назвала «сладким рогаликом».

Внизу, на выходе, мадам Роза познакомила с благообразным старичком, председателем клуба. Он предложил мне стать постоянным членом. Понятно, я согласился. Клуб называется «Изумрудные братья», и его члены могут называть друг друга на «ты» и «братом». Однако под страхом исключения запрещено разглашать титулы, звания и фамилии клубных знакомых. Еще обещали сообщать день, обязательный для посещения, – общее собрание всех членов.

Я сказал, что здесь бывают только особы, приближенные к Зеленому дому?

После завтрака последовал вызов к его милости. Тот продолжил разговор о службе.

– Ну что, Тихий, решил? Будешь служить со мной или уедешь с дочкой?

– Ваша милость, если мой сюзерен позволит, я бы остался служить вам.

– Позволит. Достаточно сказать, что жених к тебе ревновать будет, и дочка тебя сама оставит. Значит, смотри – по ордену возьму под себя, в свою ложу. Принесешь мне клятву как главе ложи, а отец как гранд-мастер ордена ее утвердит. Посвященных у меня совсем немного, однако клятвами мы между собой связаны накрепко. По дворцовой службе становишься представителем Зеленоземья, дочкиного герцогства, и хранителем ее герцогской печати. Для чего так сделано, понял?

– Виноват, ваша милость. Глуп. Никак не могу догадаться.

– Я скажу, но только тебе. Даже Лауре молчи. Как представитель герцогства при нашем дворе, ты жить обязан в столице. Печать должна находиться при тебе. Тоже при нашем дворе, понятней говоря. Бумага с указом по герцогству без печати силы не имеет. Если сама Лаурка или ее муж что не так выдумают, ты печать поставишь не сразу, дашь государю время отговорить внучку. Отвечать за то тебе не придется, ты сюзерену даже обязан советы давать. Теперь понял?

– Так точно, ваша милость.

– Без личного приказа государя или моего даже не думай ничего заверять. И даже не намекай на то, что тебе объяснил.

– Не буду, ваша милость.

– И последнее по герцогству скажу. Советов девчонке не давай. Ты и государю пришелся, потому что в чужие дела не лезешь. Вот никогда и не лезь во взрослые игры. Может, лет через двадцать дорастешь, а сейчас не надо.

– Слушаюсь, ваша милость.

– Теперь к нашим делам вернемся. Влад по делам отъехал, домик Огонечку ищет. Искать будет до вечера. Вход в его кабинет либо через эту панель в моем кабинете, либо через дверь в его комнату, а там две комнаты анфиладой. В них до дюжины чиновников может сидеть. Я, как уйду на обед, к себе в кабинет не вернусь. Дежурного отпущу. Первая твоя задача – поискать среди бумаг Куклита, нет ли чего подозрительного. Самому бывать в его кабинете мне не по чину, но, пока панель была открыта, замечал – в столе у него тайник, хотя бы его найди. Сдюжишь?

– Не извольте беспокоиться, ваша милость.

– Главное, чтобы никто не увидел. Да! Мы с тобой сейчас говорили о твоем Огоньке. Вот возьми портсигар. Это моя благодарность за рыженькую.

Хороший золотой портсигар, украшенный приличным бриллиантом, но, в отличие от подаренного папе, без личного вензеля принца. Хоть я и не курю, но теперь придется его таскать с собой, к тому же набитым любимыми пахитосками его милости.

Сегодня я дежурю в ночь и не обязан приходить за распоряжениями к сюзерену. Уроков тоже нет. Но после вчерашнего не спросить о здоровье пострадавшей от своей доброты никак нельзя. Так что в полдень явился проведать Лауру.

Мой сюзерен, увидев меня, обрадовалась и сразу стала жаловаться на вчерашнее. Однако выглядела она прекрасно, что отнесла на счет присланного мною зелья. Действительно, кожа свежая и чистая, ногти стали чуть перламутровыми. Еще принцесса показала мне свои зубки. В буквальном, не в переносном смысле. Они очень белы и даже более перламутровы, чем ногти.

– Тетя тоже хотела попробовать зелье. У тебя еще есть?

– Нет. Я из того, что наскреб, смог сделать только одну дозу.

– Для меня, да? Спасибо. А крем из горной лаванды у тебя остался?

– Тоже закончился, но его проще сделать.

– Сделай для меня. Ладно? И с этими противными Губерласками больше даже не разговаривай. Я вчера из-за них чуть с ума от расстройства не сошла. Если бы твое зелье не помогло, я и тебя была бы готова убить.

– Сделаю, но завтра. Мне сегодня на дежурство.

Сюзерен заулыбалась:

– Завтра ты тоже будешь занят. Дедушка велел мне указ подписать. Ты будешь хранителем моей печати и моим представителем при дворе. Завтра мы пойдем принимать дом, где расположено представительство, и покажемся твоим чиновникам.

– Что мне придется делать?

– Ничего. Ставь печать на мою подпись, и все. Оклад тебе будет положен. Вроде неплохой, должность полковничья.

Камер-юнкер – чин 9-го класса, полковник – 6-го. У меня преимущество в два года за награды. Хотя нет! Уже три! Я полковник лет через десять?! Нехило! Три года выслуги – минимальный положенный срок пребывания служащего в обер-офицерском чине, то есть с 14-го по 9-й класс, для получения следующего повышения. Понятно, должность тоже должна быть соответствующей. За награды даются преимущества в выслуге, потому они и ценятся. Начиная с 8-го и по 6-й классные чины считаются штаб-офицерскими. Пребывать в каждом из них до повышения положено по четыре года. Дав полковничью должность, мне откроют покатую карьерную лестницу, да еще и с перилами.

– И, раз у тебя теперь есть собственный замок, будешь его шеф-комендантом.

Ниче так! Гламурненько! Собственные солдаты в подчинении. Но тут важны нюансы. Внимание, вопрос! Это чьи войска будут по вертикали командования? Лауры лично? Или ее мужа? Пусть даже по минимуму там полурота. Кто их поить-кормить будет? На какие шиши? Небось пара сотен едоков, не меньше, если вместе с семьями считать. А одеть-обуть? В баньку сводить? Оружие? Боеприпасы? Не! Оно понятно, честь и все такое, однако один командир полуроты, поручик, не менее 60 дукатов в год только жалования получает. За чей счет гулеванить будем? Тут меня сюзерен окончательно добила:

– Сейчас крепость кормится от проездных доходов с моста, и от дедушки что-то приплачивают. Он посоветовал с твоих земель налогов не брать, а дать тебе привилегию – вместо налогов содержать гарнизон.

Мне от таких привилегий, может, с голой задницей по миру ходить придется. Спросил герцогиню – сколько доходов с моих земель собирается и сколько стоит содержание гарнизона? Задумалась девочка и достала папку с росписью вооруженных сил герцогства. На ангельском челе складочка появилась. Не подумала. Оказывается, у нее те же заботы. От Зеленоземья выставляется горно-пехотный полк с двумя эскадронами горноегерской кавалерии и при двух конных горных батареях о восьми метателях каждая. Это помимо гарнизонов трех крепостей и эскадрона дорожной стражи.

А вот при моей крепости числится рота крепостного гарнизона с двадцатью метателями, разведывательный полуэскадрон и полурота горных егерей. То есть гарнизон человек 200–250, полуэскадрон всадников до 60–70, егерей тоже человек за сто. Во сколько мне их содержание обойдется? Лаура обещала прояснить этот вопрос с дедушкой.

В два часа у меня продолжение испытания на магистра, теперь по школе Огня. Я вновь переоделся в ученическую робу и пошел в хозяйство Дивазы, на площадку перед северной стеной. Комиссия в сборе. Симон тут основной оценщик. Задача простая – направить огонь на площадку, по которой расставлены чучела в разных доспехах. Не то что их надо уничтожить, но по степени обгорелости можно судить о силе заклинания. На самом деле площадок две, и у меня есть две попытки.

Что я могу? Испепеление на площадь или Заряд Пламени? Огненного элементаля вызывать не буду, сохраню пару секретов. Заряд мощнее, но разово. Испепеление проще. Начну с него. Сказано – сделано. Колданул и держу заклинание. Сам думаю: «Дурак, надо было спросить критерии оценки». Подержал минуту и сразу долбанул Зарядом Пламени по второй площадке.

Первая площадка пустая, там все расплавилось. На второй по центру выжженный круг и вокруг куски чучел.

– Предупреждать надо, – недовольно заявила Диваза. – Чай, в королевской крепости находишься.

– Да откуда я знал, что так жахнет, – возразил я. – Сам офигел. Первый же раз пробую.

– Больше здесь и не пробуй. Полигоны на то имеются. А то вам лишь бы посильнее шандарахнуть, а мне учебные пособия списывать замучаешься.

– Надо узнать, на сколько заклинаний его хватает, – попытался было предложить Меор.

– Тебе хватит и одного раза, – веско заявил Симон. – Густав, гнида! Убить гада мало!

Кто такой Густав, не знаю, зачем убить – тоже, но повторять упражнение мне не хочется, сильно устал. Комиссия разделилась на две части – Меор и Бертиос заявляли о более сильной предрасположенности к Жизни, Диваза и Симон – о склонности к Огню.

Неста попыталась было выступить арбитром, но ее дружно заткнули обе стороны. Типа ты вообще Вода, что можешь понимать в наших делах? Старушка постояла, подумала, потом рявкнула, и жизнюки с огневиками сразу заткнулись. Видать, архимаг – это серьезно. Заявила, дескать, вы тут посоветовались, и я решила, что по результатам испытания на первом месте будет Жизнь, а на втором Огонь. Все, кто не согласен, могут написать особое мнение, свернуть его в трубочку и засунуть его себе в… куда-нибудь. Возражения есть? Возражений нет! Пишем протокол о втором испытании и решение комиссии. Выполнять!

Вы знаете? Никто не стал спорить, хотя Неста вновь превратилась в добрую старушку.

Пока писали бумаги, она меня просвещала. Магистр – это совсем даже не камер-юнкер, если перевести на армейские чины, то магистр – минимум полковой волшебник. А полковой волшебник – второе лицо в полку после полковника, премьер-магистр, по чину 7-й класс. По статской службе не всегда понятно с чинами волшебников, а вот если перейти на магическую службу в гильдию, то сразу смогу в 7-м классе оказаться. Она меня никуда не зовет, однако сообщает просто для сведения.

Угу. Я почти верю, что она просто так говорит. Даже верю, что 7-й класс, как магистру, дадут. Только Неста одно забыла сказать – выше вакансий нет и скоро не предвидится, просто потому что в штате гильдии должностей мало. Так что я лучше в камер-юнкерах при дворце посижу. Как сказал один кот из мультика, «нас и здесь неплохо кормят». Но архимагине своих соображений доверять не стал, просто поблагодарил и пообещал подумать о сказанном.

Затем ко мне подошел Бертиос и в своем стиле предложил ученичество:

– Пока мы еще молодые и не понимаем, что карьера всего лишь дым. Однако я могу предложить поучиться целительству у, смею заявить, лучшего хирурга королевства, а то и всех окружающих его стран тоже. С нашими задатками лет через пять мы можем сравняться с учителем. Согласие государя я беру на себя.

Не понял, почему Неста бросила на лучшего целителя страны бешеный взгляд, но предложение высказано. Если какой-то другой целитель меня будет учить, то точно не хирургии или ей, но точно хуже Бертиоса. Да и получение соизволения его величества дорогого стоит.

– Сочту за честь ваше предложение и не имею возможности от него отказаться. Буду рад назвать вас своим учителем, если будет на то высочайшее соизволение.

Только закончил разговор, меня схватила за локоток Диваза и потащила на площадку к разбитым чучелам. Явно от лишних ушей подальше.

– Ты еще малыш, и тебе трудно понять аргументы взрослых, – совсем недипломатично высказалась она. – Симон не виноват, что твоя мать разругалась с твоим дедом. К тому же Торан отправил деда в отставку. Словом, не ерепенься. Наладь отношения с родственниками, только они тебя никогда не подставят.

– Это дело моих родителей.

– Вот и я про то говорю – пусть они разбираются. Симон тебе девицу выделил, она тебя основам боевки учить будет. Я сама ее готовила, умная девочка. Может, хотя бы азам научит, а то силы много, но что делать с ней, ты не знаешь. Завтра его величество свое решение вынесет. Если спросит, пожалуйста, не отказывайся от помощи аус Хансалов.

– Я подумаю.

– Думай, башка, – шапку куплю, – пошутила волшебница.

– Ну это вы сами обещали! Я вас за язык не тянул! – отвечаю женщине.

Она захохотала:

– Да ты парень не промах! От халявы не отказываешься! Ладно, давай серьезно. Что ты видишь здесь, на площадке?

– Части расплавленных доспехов.

– Наблюдательный ты наш, скажи – зачем их было плавить? Нагрев до температуры закипания воды – и самые стойкие сами отбрасывают оружие и сноровисто выбираются из доспехов. Нагрев до температуры кипения масла – и большинство клинков надо перековывать. Зачем тратить лишнюю силу, чтобы поплыл металл? Только честно – повторить сможешь? А два раза?

– Не знаю…

– Хорошо! Три? Вот! Это и называется тактика – знать, когда, что и сколько нужно применить в реальном бою. Тренированный слабосилок тебя переиграет, затянув бой. Двое победят с гарантией. Учиться тебе надо. Понял?

Что мне нравится в коридорах дворца, так это тяжелые шторы на окнах. Затененные помещения, даже при ярком солнце на улице. После испытания с крайне усталым видом миную служителя на входе в наш подвал, захожу в свою комнату, запираю дверь, переодеваюсь и перекидываюсь в тень. Щели под дверью мне достаточно для выхода. Никто не скажет, что я выходил. За поворотом возвращаюсь в человека, включаю невидимость и начинаю прыгать по теням. Я говорил, что люблю наши коридоры?

В приемной моего принца действительно никого нет, но при внимательном осмотре вижу ниточку, прикрепленную на ладонь от пола. Интересно, это меня проверяют? В случайности я не верю. Опять тень, опять щель, и я в кабинете. На стенной панели, которая одновременно дверь, секреток нет. Каморка Куклита пуста и совершенно темна.

Много чего можно сказать о человеке, разглядывая вещи в ящиках его рабочего стола. У Влада ничего лишнего, голый функционал, карандаши, перья, ручки, промокашки, блокноты и так далее. Ни початой заветной бутылочки, ни затертого романчика, валяющегося на случай безделья. Что говорить! Нет даже уютной домашней чашки для чая. Скучный человек. А вот и потайное отделение.

Вы знаете главного врага секретности? Нет, не шпионы и не болтуны. Рутина. Если изо дня в день, из года в год выполнять открытие секретки, то взгляд замыливается, на потускневший лак около открывающей кнопки не обращаешь внимания. На потертость следа движения дверцы тоже. Ведь, кроме тебя, здесь никого не бывает. Итак, тайник найден. Его даже можно открыть. Но… зачем? Не думаю, что умный человек держит там что-то, чего нельзя показать принцу.

Делать все равно нечего, и я ползаю по стенам двумерной тенью. Два подозрительных места нашел, но лезть в них пока рано. Третье место на полу под паркетиной. А вот на потолке целый смотровой глазок, замаскированный в цветке лепнины. Лезть туда долго, но я проверю. Ошибочка вышла, не глазок это, а выход ствола метателя. Кто-то откроет тайник, а в него прилетит тяжелый стальной болт. Неплохо придумано.

Часа два я лазил по комнатке, однако дождался: пришел хозяин кабинетика. Мне приходится прятаться в тени кресла: другой тени от включенной магической лампы нет. Зато мне показали, как открывается тайник, – кроме кнопки, надо сначала наполовину выдвинуть один из ящиков стола. Деньги, драгоценные вещицы, пара канцелярских книг и пара папок – вот все содержимое тайника. Потом с полчаса человек писал разные бумаги.

И только после этого я был вознагражден за долготерпение. Куклит привычно запер обе двери в кабинет, взял стержень, похожий на указку, и воткнул его между двумя паркетинами. Что-то клацнуло, и замеченная мною дощечка отщелкнулась. В маленьком ящичке лежала одинокая папка. Чтобы прочитать ее содержимое, мне пришлось рискнуть и перелезть из тени кресла на стену.

Влад просматривал копии рапортов, поданных его величеству. Да, на нашего принца. Наверное, это не измена – стучать отцу на сына, сюзерену на вассала, начальнику на подчиненного. Но выглядит это довольно мерзко. Его милость столько лет держит Куклита при себе.

Свою задачу я выполнил и медленно выполз знакомой дорогой в приемную. Дальше проторенным путем вернулся к себе в комнату. Вышел из нее в столовую, поел, а там меня и его милость вызвал.

– Ну? Выведал чего?

– Так точно, ваша милость. – Сам смотрю на панель.

– Не бойся, никто не услышит. Услал я Влада. Твоя милашка кстати пришлась.

– Дозвольте доложить – первое, что заметил: на двери из приемной на ладонь от пола волосок был закреплен. Магия не ощущалась.

– Так. Уже интересно. Это кто у нас такой наглый? На моей двери проверки ставит. Ну да разберемся… Есть кому кроме тебя. Дальше?

– Тайник в столе точно имеется. Деревянная кнопка под столешницей справа, но, если ее нажать, сработает метатель в потолке. Надо вначале до половины выдвинуть средний левый ящик.

– Еще не лучше! Это что, против меня Куклит ловушку поставил?

– Не могу знать, ваша милость.

– Откуда тебе это ведать? Молодой, глупый, наивный. В клятвы веришь. А их ведь и обойти можно. Запрещено моей особе вред наносить, а коли я попадусь в ловушку против вора, человек тут вроде как и ни при чем – не злоумышлял, не на меня ловушка стояла. Или сестра моя… только молчи об этом… дочку за свою служительницу попросила. Она что, не знала о последствиях? Или девчонку поучить хотела? Если поучить, то почему у меня разрешения не спросила? А? Вот то-то! Я вроде спустил, но не забуду. Если бы не твое снадобье, думаешь, Лаурка тебя простила бы? Ой, едва ли! Хоть сама приказала, в ее мыслях виноват в чирьях был бы ты. Но ты мелочь, не про тебя интрига. Свадьбу хотят осложнить, а лучше расстроить. Торан понятно почему – армия у меня своя будет. А вот Силестрия почему ввязалась? Вопрос… Ладно… Не твоего ума дело. Что еще у тебя?

– В тайнике ничего такого. Денег немного, драгоценностей чуток. Расходные ведомости да две папки текущих дел. Только-только чтобы тайник оправдать. В паркете, в правом углу от двери в анфиладу, настоящий тайник имеется. Открывается сильным нажатием кнопки между паркетинами у левого края кресла. Там подглядел копии рапортов государю о делах вашей милости. Может, и еще есть что, но, виноват, не досмотрел, времени мало было.

– Копии рапортов государю… Оно понятно, но зачем Влад их так хранит? Может, кто заходит и их читает? Вроде опять мне клятва не нарушена, а кто-то про дела мои знает. Проверю. Это опять не к тебе. Еще что есть?

– Только два подозрительных места в стенах и метатель в лепнине потолка. Больше ничего, ваша милость.

– И того вдоволь накопал. Премного тобой доволен. Иди.

– Найджел, нам надо серьезно поговорить.

– Дорогая, что такое?

– Тереза в панике. Тихий может ее бросить.

– Да? Она сказала почему?

– Увы, сказала. «Тетя Неста его сильно испугала».

– Понятно. Опять вмешалась? Сколько раз ее можно просить не лезть в нашу жизнь? В прошлом году из-за нее мы недосчитались трети дохода от герцогства.

– Найджел, милый. Она все возместила.

– В позапрошлом ею был спровоцирован пограничный конфликт, и мы потеряли почти тридцать человек только убитыми.

– Неста же извинилась. И тоже возместила…

– Два года назад…

– Милый, любимый, хороший! Я все помню. Обязательно поговорю с тетей, но она очень хочет выдать Терезочку за Тихого.

– Так сильно хочет, что рушит все мои планы? Ей-то это зачем?

– Честно? Тихому при посвящении в рыцари дали замок с Местом Силы. Причем озером. Понимаешь?

В восемь я в лазарете, от дежурства никто не освобождал. Принимаю рапорт у стоящих по стойке «смирно» служителей. Дежурят те же, что в прошлый раз. Возвращаю им приветствие, командую «вольно» и приказываю «без чинов». В отличие от прошлого дежурства, мне подают накрахмаленный халат и информируют о пациентах.

Первым пришел парень с отцом. Тот, который себе пальцы отрубил. Пальцы приросли правильно. Гнутся нормально. Чувствительность восстановилась полностью. Шрамы остались, но оно даже хорошо: помнить будет про технику безопасности. Парень несвязно благодарил, пытался руку целовать. Отец узелок с деньгами старался сунуть. Пришлось объяснить, что брать деньги за служебные обязанности по отношению к служащим, исполненные в служебное время, в служебном помещении, – целиком и полностью неуместно, а если хоть немного подумать, то и безнравственно. Мужик проникся и спрятал узелок.

Вторым пришел служитель с женой, тоже служительницей, и дочкой. Вы уже догадались, да? Рябой. Маленькая, всего лет пять девочке. Принес три мелкие дешевенькие жемчужины, а как раздели малышку, оспин штук пятнадцать нашлось. Ну что делать? Девчонку жалко. Это она сейчас ничего не понимает, а чуть подрастет… Жемчужины не взял, сказал, что пока у меня остались. Вроде все повреждения загладил, но вышел из операционной никакущий.

Санитар побежал мне за чаем и салом. Фельдшер накапал для папаши полную мензурку чего-то подозрительно прозрачного. Мамаша оглаживала места бывших оспин и торжественно благословляла меня. Только дочка тихонько хихикала, считая, что мама с ней играет и специально щекочет за разные места.

Хлопнувший мензурку служитель заявил:

– Вы меня не знаете, но вы узнаете, каким благодарным может быть Кирилас. Да, я мелкий человечек, можно сказать, пыль под ногами, но могу о-го-го! У меня семья восемнадцать лбов, только которые при дворе служители! Мы уж для вас расстараемся!

Прервать поток сознания помогла лишь вторая мензурка. Опрокинув ее и залихватски крякнув, благодарный человек чересчур уверенным шагом пошел в операционную помогать жене одевать дочку. Ну да, два-по-писят вроде немного, но если на нервах и без закуски, то может хватить расслабиться.

С кухни доставили большой чайник чаю, кроме сала была и мясная, и сырная нарезка, а хлеба аж пять видов. Сахар был, мед. Печенья всякие. Я было возразил, но мне объяснил кофешенк – в двенадцать ночи, по камер-фурьерской росписи, мое наказание закончилось, и по желанию сладкое можно.

Дирионгил, кофешенк и отец моего пациента, начал рассказывать о том, что знает все про все горячие напитки. Но тут я его срезал. Сказал, что моих кофейных коктейлей он и не пробовал. Заспорили. Слово за слово, занялся я прогрессорством. Высоких прозрачных стаканов под рукой не случилось, но мы же медики! Нашлись цилиндрические емкости. Чем они хуже? Принесли с кухни потребное для творения. Вниз горячий шоколад, на треть по высоте. На него аккуратно льем кофей, тоже треть. Остаток заполняем взбитыми сливками. Для украшательства чуток шоколадной крошки и дробленых орехов. Коктейль готов! Показал, как пить с помощью толстой трубочки.

Человек даже слов сказать не мог от удивления. Моим служителям коктейль понравился. До конца дежурства пробовали и болтали. Кстати, донесли, что не приехавшего хирурга выперли со службы без пенсии, а пациента аж три раза тягали в разные места на осмотр пальцев.