Придворный. Гоф-медик Дронт Николай
– Ваше величество, достиг я всего, о чем мог желать. Получил награды, службу и аудиенцию первейших людей королевства. Крайний предел мечтаний достигнут.
– Может, пойдешь ко мне служить?
– Виноват, ваше величество. Мой долг служить вам на любом посту. Однако со всем моим смиренным почтением скажу – перейти к вашему величеству никак не могу. Только вчера принял службу у его королевского высочества принца Лагоза и не могу отказаться от нее, при всем моем к вашему величеству почитании.
– А коли титулярным камергером поманю? Согласишься?
Ого! Чин восьмого класса! Хочу-хочу-хочу!!!
– Ваше величество, еще раз прошу вашего высочайшего прощения. Это было бы совсем неправильно – бросать своего господина ради другой службы, пусть куда более великой и почетной. Примите мое самое искреннее раскаяние. Но я не могу отказать своему господину, хотя буду верен вам всегда.
За отказ могу сейчас получить по шее так, что вылечу со службы со страшным свистом. Государь переглянулся с аншефом.
– Ну что сказать… Жаль, раньше сына тебя под свою руку не принял. Зато вижу, умеет он себе людей подбирать. Верность – как беременность. Или она есть, или ее нет. Нельзя быть верным наполовину. Ответил ты достойно, служи моему сыну, как мне служил бы.
Уф! Обошлось! Не прогневался на отказ, хотя я сильно струхнул.
– Сын тебе поместье подарил?
– Так точно, ваше величество!
– Значит, и мне надо что-нибудь подарить. Возьми папку на столе.
Беру картонную папку канцелярского образца и с поклоном подаю государю. Тот поясняет:
– Себе возьми. Служи хорошо, и дальше больше будет.
– Премного благодарен, ваше величество!
Интересно, что он мне пожаловал?
– Нанервничался? Пойдем с нами, кофею выпьем.
Такой знак благоволения долго помнится, горжусь. Кроме нас троих за столом были еще флигель-адъютант и титулярный камергер, а также личный секретарь его величества, в чине коллежского советника. Я сидел тихо, как мышка, молчал и делал как все. Хоть явных несуразностей не натворю. Лучше тихариться и не отсвечивать, чем показаться невеждой. Как закончили, меня отпустили. Обратно уезжал в той же карете. Уже было сел, как подошел служитель и вручил шкатулку красного дерева. «За преданность велено отдать», – пояснил он.
Отвезли меня в Министерство двора. В придворную службу, в отличие от военной или статской, записывают только по высочайшему соизволению, и оно уже лежит у обер-гофмейстера. Тот заставил прождать аудиенции всего ничего, каких-нибудь полчаса, только чтобы указать на мое место. Сам прием длился минуту. Я зашел, поклонился, на меня посмотрел старик в вызолоченном мундире и отправил из кабинета. Визит нужен лишь для соблюдения ритуала. Дальше за меня взялся камер-фурьер, ведающий персоналом. В отличие от нашего мира, здесь получение чина не дает права на дворянство. Он не дворянин и не придворный, а лишь «при высочайшем дворе дворцовый служитель», однако 6-й класс – это тебе не пес чихнул, считай, армейский полковник.
Кадровик проинформировал о жалованье. Как камер-юнкеру мне положено 105 дукатов в год, или столько же талеров в месяц. Кроме того, велено поставить на должность гоф-медика. Это приносит еще 150 дукатов. Как у нас в армии, платят за звание и за должность. По обычаю, придворным жалованье выдают по третям года. Встаю на службу в травень, то есть в девятый месяц, значит, должен получить за последнюю треть года полностью.
Еще положены столовые, квартирные, проездные и деньги на прислугу. Тут я сам должен решить, брать их или нет. Если возьму столовые, то меня не будут кормить во дворце. Разве что с первыми лицами за стол сяду, тогда не обнесут во избежание конфуза. Отказываюсь. Брать во дворец булку с колбасой – это что-то из заоблачно скупердяйского. Квартирные могу потратить на содержание своего дома или вместо них получить малую комнатушку при дворце. Даже не вопрос! Обронить в разговоре «я сегодня у себя ночевал, не смог уехать из дворца» дорогого стоит. Проездные. Это деньги на содержание выезда. Вот сегодня за мной карету послали, а получив деньги, буду обязан сам добираться. Отказываюсь: лошадей у нас дома нет, пусть коляску посылают. С прислугой тоже понятно. Или у меня есть слуга, или, пока я во дворце, мне прислуживает дворцовый персонал. Правда, без особого фанатизма. Могут почистить, подстирнуть, подшить, комнату убрать. Слуги у меня нет, и нанимать не собираюсь. Тоже отказываюсь – обойдусь дворцовыми. Получается, ничего не взял, камер-фурьер остался весьма доволен. Оказывается, эти деньги пойдут на выплаты внештатным служителям, иначе с чего бы им мне помогать. Высокочтимый намекнул, что я был прав, не пожадничав.
Так как я только выпустился, мне положено на обмундирование 35 дукатов единовременного пособия. На первоначальное обзаведение 50 дукатов. На вступление в должность 10 дукатов. Раз написано, что был ранен, еще 7 дукатов на лечение. За мой орден – 20 разово и 3 ежегодно. Коли приписан к Зеленому дворцу, дополнительно полагается ежегодное пособие придворным из личных средств его королевского высочества в размере половины оклада. Не месячного, годового! Правда, только по чину, без должности. Всего к выдаче насчиталось 260 дукатов и 6 талеров.
Опытный финансист увидел, что у меня чуть глаза на лоб не полезли от такой суммы, снисходительно хмыкнул и просветил про расходы. Придворные мундиры строят только из лучших тканей. Пуговицы положены из золоченого серебра. На мундире их двенадцать на груди, по три на рукавах, две сзади на поясе и две на шлицах. Сколько будет стоить? Камер-юнкерское шитье, конечно, дешевле камергерского, но один воротник весит не меньше полуфунта. Про шляпы и шинели пока не говорим, однако установлено семь видов формы одежды: парадная, праздничная, выходная, повседневная, особая, дорожная и летняя. Можно, конечно, исхитриться и комбинировать, но лучше иметь все. Плюс обувь, ремни, кокарды и прочее, и прочее, и прочее. Опять же в знак принадлежности к Зеленому двору перстенек с зеленым камешком надо надеть. Пусть с малюсеньким, но изумрудиком. А другие расходы? Букеты дамам, подарки на праздники, выезды в свет денег стоят.
Увидев, что загрузил меня по полной программе, опытный дворцовый сразу и приободрил. Сказал, здесь иной раз такие наградные получают, что впору сразу в отставку. А коли совсем тяжко придется, можно проситься хоть в военные, хоть в статские на хорошее место. Или ОНИ сами просят службу принять, когда надежный человек нужен. Здесь, рядом с источником, да не напиться – это вовсе дураком должно быть. Дальше пошел рассказ, что принято и чего не принято делать. Кто обладает реальной властью, а кто только пыжится. Почему нельзя давать служителям чаевые, а вот за вовремя сказанное словечко отблагодарят стократно. Кроме обязанностей гоф-медика, которых, по малолетству, никто с меня спрашивать не будет, раз в неделю буду дежурить при его королевском высочестве. Эта служба основная. Закончился разговор запиской казначею и рекомендацией не прокутить все жалованье разом.
И что мне теперь делать? Хорошо, что кучер коляски пожалел и опекать начал.
– Денежную записку получили? – поинтересовался он.
– Получил.
– Тогда скорее едем в казначейство. У вас еще полно дел.
Дукат весит ровно драхму. Восемь дукатов – унцию, девяносто шесть – фунт. Мешочек с моими деньгами весит чуть больше двух с половиной фунтов. Вроде немного, а ведь это заработок отца года за три. С такими деньжищами я сел в коляску и покатил к портному на примерку.
Запас раскроенных мундиров под любой размер есть. Осталось только их вышить и стачать в единое целое. Словом, начать и кончить. Хотя вышивальщицы не на пяльцах иголкой работают, а на швейных машинках, но вышить надо воротники, обшлага и карманные клапаны на всех мундирах. На парадном, праздничном и выходном к этому добавляется вышивка по швам, фалдам и на груди. Сапожник закончит работу завтра, завтра же придут головные уборы и вещи от белошвейки. Ладно носовые платки, оказывается, даже кальсоны без вышитой личной монограммы носить не комильфо. Хоть белье готовое, но метку вышивают на каждом предмете. Сроки жесткие, однако к первому числу буду снаряжен по всей форме. Во всяком случае, так обещали.
Затем поехал устраиваться на квартиру. Дворец состоит из основных пяти зданий, соединенных переходами и зданиями поменьше. Их называют Королевский, или Белый, дворец и четыре цветных для детей Государя. Синий отведен для его королевского высочества принца Торана. Зеленый наш. Желтый ее светлости Силестрии, жены великого герцога Синедольского и дочери его величества. Здесь она живет, когда изволит пребывать в столице. Красный свободен: у государя только три отпрыска.
В Зеленом дворце моя комната номер 24, с кроватью, сундуком, шкафом, огромным комодом, бюро, мягким креслом и парой стульев. Мебель старинная, красивая, списанная когда-то из королевских покоев. Еще получил номерную бляху, по которой будут пускать во дворец и кормить в местной столовой. Жилой отсек расположен в подвале, поэтому всегда освещен мягким магическим светом. Женщины сюда категорически не допускаются. Удобства общие с соседями. Здесь квартируют мелкие сошки, штаб- и обер-офицеры. Для генеральских чинов во дворце квартир нет, да и наших занято лишь с дюжину. Так что места хватает. Рассказали, что в Синем дворце, вечном сопернике Зеленого, наоборот, все забито. Принц Торан занимается военными делами, потому к его двору стекаются офицеры со всех провинций, вот и живут по два-три квартиранта в комнате. Кстати, ежегодным пособием, как нас наш принц, Торан своих придворных не балует.
Показали комнатку дежурного рядом с кабинетом его милости. Именно там в восемь утра понедельника начнется мой первый трудовой день.
На выходе из дворца меня поймал Никол и вручил очередную казенного вида папку. Я уже привык к тому, что в них находится что-нибудь нужное и приятное. К хорошему вообще быстро привыкаешь. В папке лежала выписка из приговора суда. «В возмещение ущерба…», «основываясь на статье 436 Уложения о Наказаниях, пункты 2а и 9…», «выморочное имущество…» и так далее. Словом, в компенсацию ущерба получаю дом. Печать на выписке не уголовного суда, а Тайного трибунала. На минуточку, отменить его решение может только государь именным указом.
В дополнение к папке мне был представлен судейский, Робур Вольф. Чин плевый, 14-й класс, регистратишка из простолюдинов, и лет ему уже сильно за сорок. Но не дурак, иначе с самого низу не пробился бы, тем паче в столице. Он должен выступить моим ходатаем и помочь вступить во владение. Я расписался в доверенности, для оплаты издержек отдал все серебро, которое было с собой, и пообещал до конца рабочего дня появиться в присутствии.
Пока есть время, заехал в дядину аптеку, второй ключ у меня остался. Центр города, угол Дворцовой и Большой Дорожной, самое торговое место. Только многие о том знают. На Дорожной еще три аптеки стоят и на Дворцовой две. Дядя еле концы с концами сводил, даже наркотой приторговывал, легальной, конечно. Кокаин от зубной боли, героин от кашля, гашиш от нервического расстройства. А что? Действительно помогает, только злоупотреблять не надо.
Сам домик небольшой, в два этажа. На первом аптека, состоящая из лаборатории и крошечного торгового зальчика. Ну еще кухня с плитой и титаном. На втором этаже квартира. Три небольшие, но уютные комнаты – столовая, кабинет и спальня. Туалет и умывальня не в счет. В подвале жилье для прислуги и кладовка. В свете только присужденной квартиры надо думать, что делать с домами. Наверное, один дом стоит продать.
Женщины сюда пока не заходили, вещи не разбирали. Я тоже намереваюсь не шкафы трясти. Мне что в голову пришло? Принц хороший человек, а по прическе заметно, что волосы зачесывает «из резерва главного командования». Лысеет и, похоже, переживает на сию тему. А я помню зелье для роста волос. В прошлой жизни в одном из комплитников по D&D вычитал и в этой знаю рецепт, даже могу сварить. Потратил полчаса и пару заклинаний, зато получил унцию эликсира.
Вторая причина моего прихода – это дядин тайник. Не думаю, что его нашла полиция.
Старая часть столицы застроена давно. Материал домов – известняковые блоки, которые выпиливались в близлежащих каменоломнях. Под всем городом идут километры заброшенных подземных штолен. Каждый подрядчик копал на своем участке, в результате образовался лабиринт со множеством выходов. Город рос, окраины накрыли заброшенные каменоломни, и входы в них были замурованы.
Время от времени под землю лезли отчаянные головы в поисках… трудно сказать чего. Наверное, приключений. Но десятки километров искусственных тоннелей, пересекавшихся с естественными пещерами, все же довольно безопасны. Слухи о великих некромантах, спрятавших могильники с несметными сокровищами и охраняющими их немертвыми стражами, конечно, были. Однако обвалы, падения в трещины и подземные колодцы сильнее угрожали авантюристам. Крысы, слизни и пауки встречались в катакомбах, а вот сокровищ туда как-то не завезли.
Погуляв и насладившись красотами подземного мира, грязные и уставшие приключенцы находили себе иное занятие. Однако некоторые возвращались, пристроившись профессиональными гидами, а иногда спасателями застрявших туристов. Они даже оборудовали живописные места вроде «логова людоеда», «стоянки разбойников», «приюта контрабандистов». После двух-трехчасовой экскурсии, со множеством сложностей, безумных опасностей и испытаний характера, гордых покорителей Подземья выводили на берег моря в четверти часа ходьбы от живописного кабачка «Одноглазый пират». Большинству желающих пощекотать нервы этого хватало. Однако хоть раз в год какую-нибудь неорганизованную партию приходилось вытаскивать из каменной ловушки. Некоторые и вовсе пропадали без следа. «Десятки километров тоннелей», – сказано не для красного словца.
Так вот, в дядином доме был никому не известный вход в катакомбы. В лаборатории шкаф маскировал дверь в чулан с люком и сундуком, где Вилдрек хранил свои «сокровища чародея», точнее трофеи, привезенные с фронта.
Огромный сундук был только наполовину полон. Или наполовину пуст? Как со стаканом, это вопрос скорее философский. Я оптимист, значит, наверное, все же полон. Сверху лежала большая кожаная папка со старыми дядиными документами. Диплом, офицерский патент, свидетельство из гильдии, купчая на дом и прочие бумаги, скопившиеся за долгие годы. В маленькой шкатулке нашелся орден «Золотая пентаграмма», награда за тот самый бой, погоны секунд-магистра Третьего пехотного полка и несколько знаков отличия. В зашитом в парусину тючке сохранился отрез хорошего сукна на штатский костюм-тройку – видать, купец за что-то отблагодарил. Других дядиных вещей здесь не нашлось.
В дерюгу завернуты пожитки бывшего владельца сундука. Старую одежду и прочую рухлядь, видимо, давно утилизировали, осталось только самое ценное. Потертый кошель хранил 70 гиней. По весу гинея равна двум дукатам. Поменять на наши деньги можно по цене золота, но многие купцы с удовольствием берут иностранные монеты. В другом мешочке лежала пара колец с самоцветами, позеленевший медный кулон с прядью рыжих волос, старые серебряные часы и массивная бронзовая цепь с нагрудником. На нагруднике выбита надпись: «Старший крепостной огнемастер Джой Лысый». Простолюдин, поднявшийся до помощника начальника большой крепости. Так я расшифровал этот титул. У нас магистр, у них мастер. Огнемастер – стихия Огня. Уважаю Вилдрека, простой волшебник выстоял против матерого магистра-огневика! Понятно, сложили того другие, но дядя держал щит, пока они дошли. А вот это интересно! Книга заклинаний, заполненная почти на три четверти. Еще личный дневник с какими-то магометрическими расчетами, институтские магические учебники, несколько тетрадок с конспектами. Будет время, надо почитать, может, найду что-нибудь полезное.
В сундуке остался один неснятый покров. Сдергиваю тяжелое покрывало из гобелена, и передо мной открывается сокровище! Спасибо, покровитель! Такого рояля я не ожидал! Полное снаряжение ниндзя, как в лучших американских боевиках. Перво-наперво ниндзято. Не какая-нибудь японская подделка, а настоящий голливудский оригинал. Затемненный прямой клинок с характерным скосом обуха, долами и заточкой. Лезвие предназначено не только для колющих, но и для режущих ударов. Широкая массивная цуба может служить ступенькой. Естественно, ножны оплетены тонким черным шелковым шнуром. Рукоять подходит под двуручный хват. Мало того, хвостовик рукояти прищелкивается к стальному набалдашнику ножен. Так меч легким движением руки превращается в короткую нагинату. Ну и, естественно, как положено в Голливуде, в рукояти спрятан вылетающий клинок. Зачем? Во-первых, это красиво… В любом ниндзюковском фильме такое приспособление обязательно.
Еще из оружия дали полдюжины танто разных размеров с канонической формой лезвия, которую придумали американцы. Нашлось шесть кунаев, точь-в-точь как в нарутовских аниме. Конечно, имеются нунчаки. Без них не обходится ни одна приличная драка в кино. Кошель с парой дюжин метательных звездочек-сюрикенов завершает вооружение.
Дальше лежит самый тяжелый саквояж с полным набором «мечта взломщика». Никакого экзотического барахла, исключительно воровской инструмент.
Последний мешок с походным комплектом медика-ирьёнина. Невзирая на лечебные заклинания, аптечка и хирургические инструменты всегда будут кстати.
В лакированном ларце тушь, кисточки, бумага и принадлежности для письма. Ура! Я умею рисовать магические печати! Смогу в маленький листок упаковать все свое барахло! Но лучше сейчас не экспериментировать.
В холщовой котомке походный костюм. Конечно, здорово… но это ни разу не одеяние средневекового ниндзя, не наряд шиноби из «Наруто». Скорее комбинезон из американского блокбастера или корейской компьютерной игры. Удобный, со множеством карманов, но совсем не японский. Вместо носков с тапочками таби положили мягкие полусапожки с тонкой рельефной подошвой, без традиционного раздельного большого пальца. Вместо маски капюшон с сеткой, закрывающей лицо. Все окрашено в мышино-серый цвет. Поверх костюма надеваются ремни разгрузочной системы, а на них крепятся ножны и подсумки под любое возможное снаряжение. Пуговиц нет, молний нет, слава богам, липучек тоже нет – они шумные. Крепеж на пряжках и завязочках. Обидно. В «Непомнюкаком Ниндзя» карманы магнитиками закрывались.
А вот жилет тюнина зажали, хотя на последней игре мастер сказал, что нам его дадут. Эх… где сейчас мастер и где я… Не раскисаем! Все нормально! Жизнь продолжается, пусть в другом мире.
Чем хороша улица Дворянская, так это магазинами. Есть любые, на любой вкус. Хотелось бы сказать «на любой кошелек», но врать не буду. Обычно цены здесь в диапазоне от «дороговато» до «совсем охренели». Зато найти можно все и еще немного. Ближайший магазин с крупной надписью на вывеске «Гимнастические товары» и мелкой припиской «для господ офицеров, атлетов и акробатов» открыл мне свои двери. Продавец, бывший цирковой силач, служил скорее рекламной афишей, но, почувствовав денежного клиента, показал каталоги и послал за хозяином.
Оборудование маленького тренировочного зала не вызвало ни малейшего затруднения. Нашлось все – от гимнастической одежды до паласов, сплетенных из рисовой соломы. От станка для тренировки ударов клинком до чего-то похожего на макивару. Про различные спортивные снаряды даже спрашивать не стоило. Дороговато, но через неделю заказ доставят.
В судейском присутствии меня ожидал Вольф с уже готовыми документами на владение домом. Раньше им владел какой-то Ториан Зенн, ходатай. Осталось только зайти в городскую управу для регистрации бумаг и получения свидетельства на собственность. От выданных денег осталось меньше десяти талеров. Их, вместе с росписью трат, мне вернул ходатай. Чиновникам 14-го класса за чин платят всего 18 талеров в месяц, плюс совсем немного за должность, иногда еще чуть-чуть наградных. Отец раза в три больше получает, и то нам еле хватает на жизнь. Так что я отказался от сдачи, а наоборот, сунул своему поверенному дополнительный дукат. Тот просто рассыпался в благодарностях, пообещал завтра же решить мои дела в управе и поехал со мной в новый дом.
Тот находился почти рядом со зданием суда, десять минут ходьбы неспешным шагом из двери в дверь. Фасад в пять окон двухэтажного каменного здания упирается в Писарский переулок. Особняк больше, чем дядин с аптекой, но лавку в нем не откроешь, потому ценой он пониже. В доме восемь господских комнат, если не считать гардеробной и туалета с ванной. Да! Здесь есть настоящая огромная латунная ванна! И к ней колонка для подогрева воды.
В подвале живет прислуга, отставной солдат и его жена. Они вдвоем выполняют любые работы по дому: от приготовления еды и штопки носков до уборки двора и стирки одежды. Готовы продолжать свою работу за 20 талеров еще месяц, с проживанием и своими харчами, но с условием, что я не запрещаю им работать на других хозяев и искать новое место. Спрашиваю о причине ухода.
– Вы, молодой господин, долго домом владеть не будете. Зачем он вам? Это место для судейских. Вам предложат денег, вы продадите дом, а нас с женой сразу погонят. Лучше мы сами себе найдем другое пристанище.
– Может, я его не продам. Сам жить буду.
– И таким разом нам место не шибко интересно. Я больше зарабатывал, бегая по поручениям мэтра. Иной раз к таким душегубцам заносило, что упаси боги. Зато благодарили они знатно. Дело прошлое, вам скажу. Псы… ну… полицейские… тоже иной раз серебришко давали, чтобы узнать, кому и куда я письмо носил. А вы молодой еще, честный. Никто за вас не заплатит. Кому вы, извиняйте, конечно, нужны?
Позиция кристально ясна и понятна. И слуга на мне заработать не сможет, да и мне самому такой прохиндей не нужен.
Мой многоопытный проводник Вольф, в благодарность за полученное вознаграждение, рассказал совершенно необходимые вещи, которые надо сделать. Первым делом полиция. Городовой следит за порядком на улице, но если его попросить присмотреть за домом, то он не откажет. Особенно если к просьбе добавить маленький кругленький блестящий дукат. Золотой – это не так много, он будет отнесен в околоток и честно поделен между своими. Правда, после этого городовой раз в неделю будет заходить, справляться, не беспокоит ли что в округе. При разговоре полезно давать еще два-три талера. На большие праздники приходить с поздравлениями будет старший унтер. В ответ его стоит поблагодарить дукатом, тот тоже в общую копилку околотка идет. Расход не так велик, но воры каким-то образом знают, куда им путь заказан, и обходят стороной такие жилища.
Зачем спрашивать совет, если ему не следовать? Решил не откладывать вопрос безопасности, и мы быстро нашли местного городового. Вольф меня представил как домовладельца и камер-юнкера. Полицейский самым любезным образом согласился присматривать за домом, а при прощании даже встал во фрунт и стал величать меня благородием. Дукат, кстати, взял, не отказался. Заявил, что слесаря сменить замки в доме он сам пригонит. Заодно пообещал турнуть слугу. Не очень надежный он. Уж больно много с ворьем якшался. Если нужна прислуга, лучше всего обратиться к Русане, которая отыщет надежных людей. По поводу дров, воды и прочих хозяйственных надобностей есть Терн. А вот откушать во всем околотке нет лучше заведения, чем «Молоток судьи». Ну как такому славному гиду не дать дукат? Тогда-то меня и начали кликать «вашим благородием».
Когда возвращался к ожидающей у дома коляске, от соседней кондитерской лавки меня окликнул отставной унтер-офицер в чистом фартуке поверх армейской формы.
– Гимназист! – окликнул он меня. – По какому полку представлен к ордену?
– По Горноегерскому принца Лагоза лейб-гвардейскому полку, господин унтер-офицер.
Пока в гимназической форме и без документов, по званию я ниже рядового. «Ваше благородие» – только для знающих о моем производстве.
– Надо же, а я из Второго горнострелкового.
Он завел меня в лавку, свернул огромный бумажный кулек и по горсти, без веса, накидал в него разных дорогих конфет, сунул в руки и сверху добавил красивую жестянку чая, привезенного из колоний.
– Отдай дома маме, герой. И скажи от меня спасибо за то, что вырастила такого сына.
Приятно было даже не могу сказать как.
Дома меня уже заждались родители и сразу выплеснули ушат новостей. Парадная форма была очень своевременно отглажена. Отца прямо с работы дернули в министерство, где его принял лично министр. Вручил орден «За заслуги перед короной» третьей ступени, поздравил новым чином, должностью товарища столоначальника и отрядил в Ревизионное управление. Там папе начальник департамента сказал пару хороших добрых слов и переправил на место работы. Столоначальник Стола медицинских, аптекарских и прочих лекарских справ встретил как родного. Уже давно надворный советник, он вынужден сидеть на месте до приискания преемника, а его ждала служба начальником отделения, которого, в свою очередь, ждал департамент коронных шахт… В общем, приход папы двинул вверх пару-тройку человек, и они, предвкушая скорое повышение, хоть не в чине, так в должности, радостно приняли перспективного сотрудника. Кстати пришелся дукат. Он был выдан служителю, которого послали за необходимым, чтобы в узком кругу обмыть столь приятное знакомство. Кабинет отца крошечный, но это пока в дела не войдет и не примет стол сам. Форму надо будет строить заново полностью. Цвета, подбор, шитье у ревизионных свое, совершенно отличное от Медицинской экспедиции, поэтому был дан отпуск на обустройство до первого числа.
Жалованье вместо 60 дукатов в год стало 75. Понятно, за смены не платят, но за должность положено целых 60 дукатов. На слугу жирно будет, небось не придворный, а столовые, квартирные и проездные в министерстве как раз с товарища столоначальника дают. Общим счетом в месяц 45 талеров довольствия возьми и имей довольный вид. Дают вперед по третям года, а не как в больнице, помесячно за отработанное. На вступление в должность 10 дукатов тоже дали. На обзаведение не положено, чай, не первый чин получает, но начальники не звери, понимают, сколько расходов при переходе в министерство. Выписали 50 дукатов вспомоществования. Пожизненно за орден положено 6 дукатов в год, да разово наградных дали 30. Получилось к выдаче почти 160 дукатов. Столько денег за раз отец никогда домой не приносил. Родители стали рассчитывать, как такую кучу деньжищ проживать будем. Решили постоянную прислугу взять. Кухарку, горничную и мужика на хозяйство точно, а вот заводить ли кучера с выездом, надо подумать. Экипаж с парой лошадей недешев. Конюшня-то при доме есть, но стоит пустая.
Я про свои доходы рассказал, но про подношение купца не упомянул. Пусть на черный день лежит. Когда сунул маме на обновление гардероба сорок дукатов, она деньги брать не хотела, однако настоял. Что они меня тискают постоянно?! Отец говорит: «Совсем ты у меня взрослый стал». И, смущаясь, рассказал, как министр, вручая ему орден, произнес: «За воспитание сына его королевское высочество пожаловал. Следующую ступень сами заслуживать будете».
Кулек с конфетами и жестянку чая я передал маме и сказал, что велел передать отставной унтер-офицер. Мама прониклась, потом вдруг решила, что ребенок весь день ходил голодный. Рассказал, где и что кушал. Узнав, как я пил кофей с его величеством, папа опять схватился за сердце, а мама вновь заплакала. Не понимаю, что с ней. За все прошлые годы ни разу не видел ее плачущей. Потребовали полного отчета. Интересовало все. От того, какие глаза у моих одноклассников были, до оттенка обоев в государевом кабинете. В разговоре вспомнил о пожаловании.
В шкатулке оказался ключ. Небольшой, с ладонь величиной, на узкой зеленой муаровой ленте, завязанной бантом. Сам золотой, увенчан королевской короной, в центре головки изумруд в окружении мелких бриллиантиков. На бородке еще три прямоугольных бриллианта. «Камергерский!» – ахнул отец. Камер-юнкерам ключа не положено. Титулярные камергеры носят золотой, но без короны и камней. А вот полные камергеры… Может, и не зря от синицы титулярного камергера отказался, если на журавля полного камергера так сладко намекают.
В картонной папке со стола королевского кабинета нашлись документы на владение с планами еще одного имения. Юмористы они, наши венценосные особы. Один Тихому Тихий Уголок дарит, другой, наоборот, Гремячий Поток. Малюсенькая такая лощинка в предгорье. Речушка с водопадом, из-за чего владение так и назвали. По реестру 620 десятин пахотной земли, но пшеницу здесь не выращивают. Как, впрочем, и рожь, овес, гречиху… Какие там еще зерновые есть? Скотину тоже, почитай, не держат, разве несколько тягловых лошадей имеется. Мне подарили царство садов. Из-за особенностей микроклимата и обилия воды остальное здесь выращивать не по-хозяйски. С доходом весьма недурно выходит, за прошлый год случилось больше, чем от Тихого Уголка и Дубков, вместе взятых. Господского дома нет, зато есть винокуренный завод. Как понимаю, там гонят самогонку в промышленном масштабе. Основной доход от нее идет. Вторая статья – сушеные фрукты. Винные сорта винограда у меня не держат, конкуренция большая, зато написано, что изюм слаще колониального.
Дом, полученный от суда, родители захотели осмотреть. Думают, что мне стоит туда переехать. С моим чином прилично одному, без родителей жить.
В разгар разговоров про мои пожалования к дому подъехала коляска. Из нее выскочил слуга в ливрее и постучал в дверь. Мама побледнела. Я ее понимаю, на слуге цвета и герб рода аус Хансалов. Вестник довольно небрежно поклонился и протянул шкатулку.
– От деда вашего, Густава аус Хансала, приглашение на воскресный обед и подарок, – провозгласил курьер и значимо выделил, – сто дукатов!
– Не знаю такого. А от незнакомцев подарков не принимаю, не нищий, чай. Поди прочь, любезный.
Таким афронтом я напрочь порвал шаблон гонца. Как можно отказаться от больших денег?! Практически вытолкнутый на улицу, он постоял у крыльца, затем посидел в коляске и только потом уехал. Мать прижалась ко мне и сказала только одно слово: «Спасибо!» Отец просто пожал руку. Сегодня они получили компенсацию за прошлые годы обид.
– У тебя чутье, девочка. Вся в меня. Юноша действительно весьма интересный. Позавчера по личному приказу его величества ему послали наградной кинжал. Вчера дали камер-юнкера. Только сейчас сообщили, что сегодня был принят его величеством и даже, как записано в дежурном журнале, был приглашен на кофей.
– Ого! За что именно так жалуют, пап?
– Неясно. Явно за какое-то дело лично для королевской семьи. Но какое, никому не известно.
– Что про его звезду слышно?
– Пока ничего. К списку солдатских наград доступ затруднен. Учет в полках ведут и выше подают только общей сводкой вместе с годовым отчетом.
– Раз камер-юнкер, то будет вхож на самый верх. Надо пробовать.
– Можно. Но как ты сможешь привлечь его внимание?
– Папа, поверь! Ты не хочешь знать, как Инга это сделает.
– Камер-юнкер! Он же вхож к самому государю! Чин девятого класса! Да сразу после гимназии! Да… Такое знакомство полезно. Наверняка его благородие изволит видеть многих генералов. С графьями и баронами знается. Ты дуреха, на тебя надежды нет. Тут пронырливая особа нужна. Скажи Тиночке, если она сведет тебя с его благородием, ей будет подарок.
– А мне?
– Тебе тоже.
– Золотая булавка?
– Посмотрим. А уж если я сделаюсь коммерции советником, она другой подарок получит.
– При чем здесь она?!
– Ты тоже не оплошай, брильянтовый гарнитур, который из заклада не выкупили, тебе отдам. Камер-юнкеру авансом перстень с изумрудом подарю и кое-что его начальников умаслить. Чай, сразу к генералу не подкатишь… Кребер двадцать тысяч дукатов на благотворительность потратил, пока получил… Эх! Как же чин получить хочется! Я уж развернусь…
– Снимай.
– Я боюсь!
– Чего боишься? Никто не увидит. Снимай!
– Тин, а вдруг кто-нибудь узнает?
– Инга! Последний раз говорю! Снимай давай! Или я пошлю свои и буду сама.
– Ладно. Только мы никому не расскажем, да? А то так стыдно…
– Бери карандаш и пиши.
– Что писать? Имя?
– Чем меньше напишешь, тем больше он додумает. И никаких соплей. А остальное сама решай.
– Ты такая решительная…
– А как ты хочешь привлечь его внимание? Нас тут таких, богатых простолюдинок… Чтобы выделиться и заманить на разговор, нужны нестандартные решения! Или выходи замуж за купчишку и начинай рожать каждый год по младенцу, пока сама не станешь как колода? Адрес точный?
– Да. Я с девчонкой из их гимназии разговаривала. Там только и обсуждают, как его с экзамена во дворец вызвали.
– Дорогая, ты знаешь, я в гильдию заезжал. Просто ради любопытства спросил про юношу… Тихого… Мне даже копию ауры показали. Не положено, конечно, но не отказали. Впечатляет. Восьмой круг заклинаний уже может пользовать.
– Да? Сколько ему? Шестнадцать? И это практически без обучения? Перспективный мальчик. Очень!
– Ты знаешь, там с меня денег не берут, а одалживаться я не люблю, для приличия заплатил вроде как за прогноз.
– Какой прогноз?
– Ну… Генеалогический, по родовому древу… С Терезочкой… Только из любопытства… Нам мезальянс не нужен.
– Действительно, он дочке не пара. И что?
– Рождение неодаренных детей практически совсем невозможно. Вероятность же появления волшебников – восемьдесят шесть из ста, причем уровня магистра – сорок девять из ста.
– Забавно. Хорошо, что он нам не интересен в таком плане. Может, мы на завтра его к чаю пригласим?
Глава 5
Дуэль
Этим утром завтрак у аус Хансалов прошел торопливо и скомканно. Посетители ждали кофея, чтобы поговорить о делах, и, как только налили, Симон велел Нате докладывать.
– Неделей раньше познакомиться было бы несложно. Оказалось, мой сын в той же гимназии учится, двумя классами ниже. Вчера как раз переполох случился. Экзамен выпускники должны были писать. Так приехал экипаж из дворца. Срочно затребовали камер-юнкера Тихого к государю. А перед этим сын заглядывал в класс, тот впервые после отсутствия появился в гимназии при ордене, наградном оружии и с сабельным шрамом через лицо. Детишки очень заинтересовались. Сын сам не видел, но болтают о золотых бим-барах. Это молодежь так сейчас часы с музыкой называет. Сегодня больше постарается вызнать.
– Ясно. Корхилл, что в Гильдии?
– Говорил с испытателями. Юноша произвел сильное впечатление. Поднял разом восемь предметов. Держал концентрацию, хотя рука над огнем свечи была. Ожог залечил сам. Стихийный участок спектра схож с нашим прадедом Фераном, у которого последним родовое пробуждалось. Однако у Стаха линии значительно четче и насыщенней. По отцу проверить трудно, у Тихих давно пробуждений не было, спектр не сохранился. Но иначе без обучения не смог бы творить заклинаний. Ему поставили шестой круг, однако, когда внимательно посмотрели, чуть не восьмой тянет. Словом, немного поднатаскать – и на магистра сдаст.
– Если сейчас почти восьмой круг, то лет через десять и девятый будет. Вот вам и самый молодой архимаг. Густав, у тебя что?
– Не взял внук письмо с деньгами. Гордый слишком оказался. Говорит, от незнакомцев подарков не принимаю. А у самих домишко только-только приличный, даже выезда нет. Думаю Фину послать к Эрне на переговоры. Пусть объяснит, от чего отказывается ее сын.
– И от чего отказывается?
– Ну…
– Ну?! Давай! Рожай! От чего отказывается храбрец с золотым оружием, в шестнадцать уже произведенный в камер-юнкеры, с двумя годами преимущества в выслуге? На минуточку, звание соответствует армейскому капитану. Вчера во дворце он кофей с его величеством пил. За верность государь ему камергерский ключ пожаловал. Затем как раз семейный обед был. Его величество принцу Лагозу со смехом рассказывал, как парня к себе титулярным камергером манил, а тот не пошел от Зеленого двора в Белый. Боится гнева его величества до дрожи в коленях, а говорит, что не может своего господина бросить «ради другой службы, пусть великой и почетной». Один день прослужил! Всего! Наша кровь! Лагоз сидел довольный, как обожравшийся маслом кот. Меня после того его королевское высочество к себе вызывал, рассказал про обед и спросил – как дело, моего рода касаемое, мимо меня прошло? Почему я не представил родственника к Синему двору? Я стоял как обгадившийся рекрут на параде. Ничего сказать не мог. Да и не надо было. Его королевское высочество сам справки навел. Было два пути – принять вину на себя или спихнуть на другого. И знаешь, что я выбрал, Густав?
– Что?
– Спихнул на тебя. Рассказал, как оно на самом деле было. Его королевское высочество выказал мне глубочайшее неудовольствие. Про тебя сказал, раз даже со своими детьми ладить не хочешь, то к служилым людям тебя на арбалетный перестрел допускать нельзя. От должности в полку ты отставлен. Опять же, его королевское высочество рассудил, коли ты на родной дочери с внуком столько денег наэкономил, то тебе на прожитие больше и не надо. Потому велел отставить без выходных пособий. Сегодня придет приказ.
– Я столько лет верой и правдой…
– А надо было головой. Теперь давайте думать, как ситуацию выправить. Что мы можем Тихим предложить для воссоединения с нашим родом?
– Зачем нам они?
– Густав, тебе точно отдохнуть надо. Подумай, что мы могли бы получить от другого рода, согласившись на брак магистра с их девицей. Политические расклады какие. Какой силы дети будут.
– Э…
– Что тебе, Корхилл?
– Я так… для примера… в гильдии попросил составить генеалогический прогноз на Вигуленьку. Они по возрасту подходят. Так у нее со Стахом шансов на неодаренных детей вовсе нет, а вот на сильных волшебников – семь из десяти.
Рано утром, до завтрака, почтальон принес мне три послания. Пакет с печатью Суда чести Королевского университета, конверт и перевязанную бечевкой и запечатанную бумажной облаткой бандероль с грозной надписью: «Вскрыть лично! Без посторонних глаз!»
В пакете лежала вырезка из «Столичных сплетен» про вчерашнее происшествие. Мы газеты не выписываем, дороговато для нас такое роскошество, хотя мама любит почитать про придворную жизнь. Надо бы не забыть прикупить несколько газет для памяти. Да и подписаться хорошо бы, пока деньги есть. Кроме заметки в пакете была просьба встретиться с моим доверенным в столичном Дворянском собрании, в субботу, в любое время после полудня. С вопросами Никол разрешил обращаться, – черканул ему записочку.
Что забавно, Никол не соврал, мы действительно родственники. Он первым, пока я в больнице лежал, семейное древо посмотрел. Я тоже нашу родословную полистал и нашел – прабабушка по отцу имела сестру, дочь которой вышла замуж за Огинского. Смех смехом, а мы родня. Хотя и не очень близкая, но и не такая далекая. Барон обещал свое родословие прислать. Для сведения. С кем они роднились, с кем дружились. Список семейных врагов опять же. А то мало ли… Мне они, понятно, не указ, дружу с кем хочу. Но жизнь по-разному складывается, союзников у Тихих и так не осталось, терять хорошие отношения просто по незнанию не хочется.
А вот по аус Хансалам родословной нет. Мама в камине сожгла, когда ее отрезали. Не враги они нам, но и не друзья.
Изящный конверт содержал приглашение на чашку чая от герцога Ранбранда, в пять после полудня сегодня. Где-то я эту фамилию недавно слышал, но совершенно не помню где. Кроме приглашения в письме лежала простая школьная тетрадка. В ней неустойчивым детским почерком записаны упражнения на медитацию и развитие объема маны одаренного. Причем это не общеизвестные, а даже на первый взгляд серьезные наработки сильного магического рода. Мне бесполезны, я этот этап перерос, хотя никто о том не знает. На обложке надпись тем же почерком: «С благодарностью. Тереза». Что бы это значило? Обратный адрес есть, значит, Письмовник мне в помощь. Пишу ответную записку почерком рондо. Благодарю за приглашение и обещаю быть.
Бандероль привела меня в шок. Там лежали женские трусики. Точнее, тонкие белые батистовые панталончики с кружевами и вышитыми цветочками вроде незабудок. На панталончиках написано химическим карандашом «Инга» и ниже «Желтая роза. Суббота. Два часа». И что бы это значило?
Не! Я помню, звездам эстрады девочки кидали свои номера телефонов, записанные на трусиках. Про «Битлов» и «Глубоко пурпурных» даже не говорим, на нашей российской эстраде такое нередко бывало. Теперь вот я сподобился. Шрам, орден и золотое оружие – секрет моего успеха? Неприлично, конечно… Но приду обязательно. Я же живой человек.
Долго думал, куда спрятать послание. Если мама его найдет, даже не представляю, какой скандал поднимется. Спрятать в своей комнате? Вдруг найдут при уборке. Носить в ранце? Вдруг случайно выпадут? Заклеил запрещенный предмет в пакет, запечатал своей печаткой, написал: «Не вскрывать». Может, не откроет. А если так? Дописываю: «Лично в руки его королевскому высочеству». Теперь точно мама вскрыть не посмеет. Убрал на дно портфеля, как буду в своей комнате во дворце – уничтожу. Не забыть бы только.
Я последний раз в качестве ученика пришел вместе с родителями в гимназию. Сегодня будут вручать аттестаты выпускникам. И еще у выпускников появится знак отличия, у многих самый первый в жизни, – жетон на цепочке, дающийся успешно выпущенным из гимназии. Простой бронзовый диск с надписью «1КГ» на двойной цепочке. Вроде чего в нем такого? Но это именно ПЕРВЫЙ лично заслуженный знак.
Носится не с наградами, а прикрепленным одной цепочкой к поле, выше верхней пуговицы, и второй – на расстоянии вершка от первого крепления, на груди. Ношение с мундиром не запрещено, но и не разрешено. Из-за этого статус жетона не определен, отдан на усмотрение начальника, а потому на сию тему ходят разные анекдоты, вроде такого:
Строй рекрутов. Мимо проходит ефрейтор, замечает висящий жетон, спрашивает:
– Это что такое?
– Знак окончания гимназии, – гордо отвечает новобранец.
– Так! Значок снять! У нас головой думать надо.
Народ собирается на плацу. Дворянские семьи усаживаются на скамейки. Простолюдины стоят. На трибуне школьное начальство и почетные гости. Открыл торжество наш главный экзаменатор, старенький генерал. Он произнес трогательную речь о птенцах, вылетевших из гнезда, и занялся вручением аттестатов.
Как обычно, начали с двоечников и дальше шли вверх по списку. Всем не имеющим «плохо» в аттестате выдавался похвальный лист. Только «хорошо» и «отлично» – похвальная грамота и ценный подарок. Мальчики получили книгу о канцелярском делопроизводстве и перочинный нож с костяной рукоятью. Девочкам досталась книга по домоводству и именной серебряный медальон на цепочке. Эмме Цейдлер, третьей по успеваемости среди выпускников, кроме того, был подарен изящный набор расчесок из панциря черепахи, а Максиму Лещинскому, второму в классе, расписной пенал с ручкой слоновой кости и набором стальных перьев.
Последним вновь вызвали меня. Минут пять хвалили, потом десять рассказывали, как его превосходительство министр призрения Эльрик де Вимент утвердил прошение гимназии о награждении ученика золотой медалью. Она лежала в красивой деревянной шкатулке. Носится первой за солдатскими наградами, весит шесть золотников, отчеканена из червонного золота. На аверсе изображен раскрытый свиток, и по кругу надпись: «Преуспевшему в учении». На реверсе герб королевского дома – восстающий, смотрящий вперед коронованный лев с мечом в лапе.
Генерал приколол мне ее на грудь, вручил тубус с жалованной грамотой, приглашение на школьные гулянья в честь завершения учебы и сам аттестат. Было очень приятно, не скрою. Особенно здорово смотреть на моих родителей, принимающих поздравления от родителей одноклассников. Они просто млели от радости. Меня при всех зацеловала мама. Меня мял в объятиях отец. Ему жали руку и говорили комплименты мужчины. Ее окружили женщины и тоже что-то такое щебетали. Ребята из всех классов смотрели на меня, как подростки на звезду эстрады, приехавшую в деревенский дом культуры.
Но и это еще не все. Оратор вызвал к трибуне моих родичей, из папки достал осьмушку листа бумаги и передал отцу ЛИЧНУЮ записку его королевского высочества принца Лагоза. На ней была написана всего одна фраза: «Благодарю за воспитание сына». Подпись. Личная печать. Вдобавок почти некурящий отец получил чуть пользованный золотой портсигар с вензелем «Л» из мелких изумрудов. Маме пожаловано кольцо с цветочком из изумрудиков вокруг бриллианта.
Зрители были просто в экстазе. Одно из первых лиц королевства жалует свою личную вещь в подарок. Здесь это считается круче любого ордена. Личная благодарственная записка тоже ценится высоко, но все же статус помельче, сильно помельче. Глядя на рыдающую от счастья мать и отца, который не может сдержать слез, понимаю, что принц купил меня с потрохами, отныне я его навеки.
С трудом мне удалось выскользнуть из окружения и подойти к трибуне. Стоило лишь попросить, сразу дали слово. В короткой, всего минут на десять-пятнадцать, речи поблагодарил по очереди его величество, его королевское высочество принца Лагоза, его превосходительство Эльрика де Вимента… Министра я видел только раз в жизни и уверен, что он обо мне уже не помнит, но почему бы не сделать приятное человеку. Не забыл сказать спасибо его превосходительству Липану де Риарди, это наш генерал-экзаменатор. После этих благодарностей ообщил, что не могу и не смею забыть о вложенных в нас знаниях его высокоблагородием, а для нас, гимназистов, просто Наставником с большой буквы… это я про директора, если кто не понял. Далее также вспомнил школьного инспектора с классными надзирателями и всех учителей поименно и пофамильно. Закончил словами, что все золото моей медали собрано с их больших золотых сердец. Педагоги растрогались и по очереди стали жать мне руку. Один парень, классом или двумя ниже, тоже протянул руку и представился:
– Я Лекр аус Хансал. Очень приятно познакомиться.
– Среди аус Хансалов у меня знакомых нет, не было и не нужно, – ответил я, не стал пожимать протянутую руку, а просто ушел прочь.
Парень остался стоять как оплеванный. Думаю, сплетни пойдут по всей гимназии. Но раньше он со мной знакомиться не стремился.
Когда церемония завершилась, мы вернулись домой, а вскоре после прибытия к нам подъехали директор гимназии со школьным инспектором. Мама пригласила, а школьное начальство не отказалось выпить чашку чаю. Да и закусить: время полудня почти подошло. Ну и принять по бокальчику после трудов праведных. Мне, по малолетству, налили воды с сиропом. Разговор, естественно, шел о талантливом мальчике и заботливом сыне. Обо мне, если кто не понял. Тут развернулся наш инспектор. Он в несколько юмористическом виде изобразил прошедшую аудиенцию у министра. Особенно ту часть, где я даю оценку школьной деятельности директора и про получение министерского соизволения на золотую медаль. Как-то сама собой речь зашла о приглашении на школьные гулянья.
Дело в том, что пригласительный билет дается одному человеку, но он действителен для двоих. То есть можно взять друга или подругу. Гуляния проходят ежегодно, во второе воскресенье разноцвета, для окончивших учебные заведения. В теории для любых учеников. Однако на практике печатают только три дюжины пригласительных билетов на всю страну. Чем эти гулянья замечательны? Почти ничем. В обычный день можно так же прогуляться в Королевском парке. НО! Тогда там не будет королевской семьи. Или будет, однако в парк не пустят посторонних. Для простых подданных это единственный шанс посмотреть вживую принцев и принцесс, а то и поговорить с ними. Сказать «был на школьных гуляньях в Королевском парке» – по статусу почти то же самое, что «был на королевском балу».
– Девочку для такого похода выбрать непросто, – втирал родителям директор. – Дворянки не подойдут, у них может возникнуть матримониальный интерес. Это для мальчиков гулянье – возможность отметить успешное окончание школы, девочки сразу жениха начинают искать. Простолюдинки дело другое. Они в свет не вхожи, уже за то, что попадут на это действо, будут благодарны. У нас учатся несколько подходящих кандидатур, и я лично могу помочь определиться с выбором.
– Да, – поддержала его мать, вспомнив события недельной давности. – Есть такие бесстыдницы! Даром что благородные. Утром с одним целуются, а после занятий с другим.
Это камешек в огород Амы. На вручении она умудрилась обстреливать меня глазками, напрочь забыв о былом. И ведь действительно у нее куча достоинств. Красива. Из хорошей дворянской семьи. Часто намекала мальчикам на приличное приданое. Хвастала, что они поместные и в их имении больше пяти тысяч десятин пахоты. Но я-прошлый влюбился не за богатство, тем более что мне было бы разрешено жениться не скоро. Просто это первая девчонка, которая улыбнулась как-то по-особенному. Ладно, забыли. А то у меня в душе что-то нехорошее поднимается.
Наверное, нужно действительно взять кого-нибудь на гулянья. Опять же Лаура просила показываться в женской компании.
– Есть еще один вопрос. Меня просили родители Фриды Губерласк замолвить за них слово. Они признают, что были не правы, и хотят принести извинения.
Родители запросили подробностей, а когда я рассказал, как было дело, отец объяснил директору:
– Боюсь, мы не сможем урегулировать с ними инцидент. Стах пообещал не иметь дел с их семьей, а дворянин обязан исполнять обещания.
После отъезда начальства гимназии мама долго не могла успокоиться, еще и еще раз пересматривала подаренное кольцо. Стоит ли говорить, что она считала все благодеяния заслугой лично принца Лагоза. Если бы слово было каплей воды, то он бы уже раз пять утонул в благодарностях. Папа молчал. Он устроился в любимом кресле, достал из портсигара ароматную пахитоску, долго рассматривал маисовый лист, в который завернут табак, принюхивался и наконец зажег ее от спички. Мама побежала к буфету и вернулась с рюмкой ликера. Поставила перед отцом, а он притянул супругу и усадил рядом на подлокотник. Так они и сидели обнявшись. Сюжет для эпического жанрового полотна Перова или Маковского под заглавием «Жизнь удалась». В прошлом мире я никогда не считал себя сентиментальным человеком, но сейчас, стыдно сказать, чуть не расплакался.
Однако наступило время, и мне пришлось собираться. Родители знают, что в два у меня встреча, но думают, это по службе, не могу же я им рассказать про надпись на трусиках.
До кафе добрался чуть раньше срока. Успел сесть за столик, а ровно в два в зал зашли те самые ученицы из Второй гимназии, которые были здесь в прошлый раз. Улыбаюсь и кланяюсь им, как знакомым. Одна девочка расцветает и тащит другую, очень смущенную, к столику. Похоже, я попал на пару порций мороженого. Делать нечего, галантно приглашаю девочек к столу. Интересно, какая из них мне писала? Нас не представили, но мы одного поля ягоды, гимназисты. Такое допустимо. К тому же они простолюдинки. Подзываю подавальщицу и предлагаю девчонкам заказывать. Те бросают: «Как обычно!» – и официантка уходит. То, что девочки не из бедняков, ежу понятно: за гимназию платить дорого. Но то, что часто в кофейню ходят, – показатель богатства.
Одна девушка блондинка, красавица, такого, знаете, спокойного, умиротворяющего, несколько деревенского типа. Нетороплива в разговоре, медлительна в движениях. Голубые томные глаза с поволокой. Высокий полный бюст. Сама не то что излишне полновата, но чувствуется, еще пара-тройка лет – и девушка существенно прибавит в весе. Некоторые парни называют таких девушек одним словом – «телка».
Вторая, похоже, взята для контраста. Далеко не красавица, но во внешности чувствуется что-то такое привлекающее взгляд. На полголовы ниже подруги. Очень стройная, скорее даже худенькая, брюнетка с вьющимися локонами. Быстрые четкие жесты. Живая остроумная речь. На первый взгляд старается, чтобы выгоднее выглядела спутница, но через несколько минут разговора понятно – в этой паре лидер она. Хотя блондинка может искренне считать обратное.
Обе одеты прилично, дорого, но не выходя за рамки дозволенного гимназисткам и простолюдинкам.
– Тина Железняк, – сразу представилась брюнетка, – единственная дочь «стального магната» Руди Железняка. – Затем показала на подругу: – Инга Латер, четвертая дочь Федула Латера, откупщика.
Про Железняков я читал в газетах. Все, что можно сделать из стали, выпускают заводы этой семьи. Хотя здесь они значат много меньше, чем заводы Круппа или Тиссена в нашем мире, однако тоже не кооператив «Нужда, Беда и Голод». Про откупщика ничего не слышал, но что они не стеснены в средствах, понятно. Бедный откупщик налогов – из области ненаучной фантастики. Тина побойчее своей подруги. Она толкнула локтем смущающуюся Ингу, и та начала явно заученную речь:
– Стах, мы очень благодарны тебе за то, что ты пришел на встречу. Столь экстравагантный способ написать письмо был выбран, чтобы тебя заинтересовать и сразу показать, насколько я современная и неординарная девушка. Мне нужна от тебя услуга. Если ты согласишься, мой отец щедро отблагодарит тебя.
Что ей от меня нужно, стало понятно из дальнейшего монолога. Я как… э… мужчина ее не интересовал. Мне такое дико, но Инга хотела познакомиться с покровителем. Причем… ни хрена себе стеснительная девочка… познатнее, чином не ниже генерала и желательно не очень старым. Ее папенька страстно желает получить чин коммерции советника. Увидев меня в прошлый раз, подруги оценили награды, навели справки, узнали о производстве в камер-юнкеры и решили привлечь к поиску интересующего объекта.
Против ожиданий девчонок, я не стал заигрывать, а прямо спросил, зачем мне это надо. Ведь придется лезть в глаза к большим людям, а те могут отнестись к подобному весьма отрицательно. Девушки продумали вопрос. На столе появился небольшой сверток.
– Здесь только аванс, – пояснила Инга. – По результату будет еще. Чем выше чин покровителя, тем больше благодарность.
– Мы говорим о сотнях дукатов, – поспешила заверить Тина, поймав мой скептический взгляд.
Хватать сверток не стал, но поинтересовался, чем буду прельщать потенциального покровителя. К моему удивлению, и это у них было продумано, даже подготовлено целое резюме. Деловой подход, ничего не скажешь. Мне выдали конверт с листом бумаги, в котором написаны данные о девушке и о ее семье, а также серебряную пластинку с дагеротипом. Это такой давний предшественник фотографии. Здесь он заменяет снимки, так как магический, цветной и даже объемный. На картинке запечатлена Инга в простой школьной форме. Милая, красивая, скромная. Не скажешь, что ищет себе любовника. Через некоторое время я дал себя уговорить. Взял адрес для связи, пообещал поспособствовать, но никаких гарантий не дал. Пришлось заплатить за них, но, уходя, они не забыли оставить мне дагеротип, резюме и приятно тяжелый аванс.
После встречи устроился в парке на лавочке у клумбы. Не удержался и развернул сверток. В иноземном платке черного шелка с вышитым золотым драконом, который уже сам по себе нехилый подарок, завернута малюсенькая серебряная шкатулка с музыкальным автоматом. Как открываешь крышку, он наигрывает что-то лирическое. Не часы, но тоже стоит прилично. В шкатулке, на бархатной подушечке, золотой перстень с маленьким, но чистым изумрудом. Да уж… Расплатились по высшему разряду. Уважают. Ценят мои услуги. Изумруд дали, зная про службу в Зеленом дворце. Платок и шкатулку можно подарить хоть мужчине, хоть женщине. То есть вещи мне выдали для дела, чтобы тоже смог кого-нибудь заинтересовать. Секретаря или кого-то обеспечивающего доступ к высокопоставленному телу. Вряд ли смогу помочь, о чем Инге честно сказал, но вдруг получится.
Вспомнив о том, что с приглашением была прислана тетрадь от девочки Терезы, я по пути заехал в магазин игрушек «Плюшевый мир». Дорого, но игрушки того стоят. Каждая сшита по-своему, нет одинаковых, и все очень симпатичные. Выбрал большого плюшевого мишку. Любая девчушка лет до двадцати будет рада такому подарку. Куклы у девочки наверняка есть, а такую животинку можно на кресло посадить, даже если не понравится и играть с ним не захочет. В любом случае это хороший подарок.
Времени хватило купить вчерашние газеты и чуток передохнуть перед визитом. Ровно без пяти пять извозчик подвез меня к железным воротам, закрывающим въезд.
Привратник сноровисто распахнул ворота, и извозчик мог бы подъехать к виднеющемуся дому, однако я предпочел перейти двор пешком. Где я и где герцог? Пусть он сам меня пригласил, пусть я его не знаю, но элементарная вежливость к хозяевам велит поступить именно так. Дом выглядит совсем не помпезно, кажется неброским и очень уютным. Три этажа – для герцогского дворца это немного. На карнизах лепнина с растительным орнаментом, да и плющ увивает южную стену. На высоком крыльце с двумя колоннами посетителей встречает вышколенный слуга. За дверью другой принимает фуражку и провожает в гостиную.
В ней всего восемь человек, из которых двоих я видел в кофейне «Желтая роза». Папа, он и есть герцог Ранбранд, и его дочь Тереза, пославшая мне свою тетрадку, приветливо со мной здороваются. Медведь с благодарностью принимается, и, пока девочка усаживает его в кресло, меня подводят к ее маме, тоже Терезе. Затем знакомят с еще одной семейной парой с двумя сыновьями – четырех и шести лет. Женщина – сестра хозяйки дома. Последней представляют старенькую тетушку герцогини, такой типаж бедной родственницы в стиле «божий одуванчик». Сидит в уголке и разговаривает, не отрываясь от вязания. Они представляются по-родственному, без чинов и званий, наверное, чтобы меня не смущать. Ведь, честно говоря, я действительно удивлен. Ожидал светского раута человек на пятьдесят, а попал на тихое семейное чаепитие.
После представлений Тереза с детской непосредственностью предложила: «Стах, можно я на вас посмотрю магическим Взором? А вы на меня… Нет! Все друг на друга, ладно?» Без разрешения такое делать немного неприлично. Вроде как подсматривать на улице за поправляющей подвязку женщиной. Но если попросили, то как отказать милому ребенку? Соглашаюсь и сам включаю Взор.
Охренеть! Такого я еще не видел! Здесь только волшебники! Тереза уже владеет кругом вторым, а то и третьим. Малыши пока только первым, но какие их годы? Обе семейные пары точно пользуют шестой, а старушка – божий одуванчик – оказалась архимагом, девятый круг. Ее аура просто пылает от силы. Ну что делать… я попал… Меня тоже разглядели вдоль и поперек. Однако все было честно. Сам виноват, раз согласился. Моя аура послабее «бедной родственницы», но не больше чем на круг.
Девочка от удовольствия захлопала в ладоши: «Я же вам говорила! Говорила!» Бабуся мило улыбнулась, мазнув по мне взглядом. Остальные взрослые тоже с удовольствием рассматривают меня. Только ребята таращатся на кинжал. Он им более интересен.
– Сильный спектр, – прокомментировала тетушка, – с очень редкой составляющей. Тень, тем более такая могучая, почти не встречается в наших краях. Довольно сильны Жизнь и Огонь, хотя они и отстают от Тени, но значительно выраженнее в спектре.
Она замолчала, но ее взгляд требовал ответа.
– Вода – ваша преобладающая Стихия. У всех женщин тоже Вода и небольшая склонность к Дивинации, сиречь Прорицанию. У мужчин преобладает Огонь. У его светлости весьма развито Зачарование.
– Найджел, Стах! Просто Найджел! – прервал меня герцог. – Мы сейчас по-семейному, без чинов. Какие могут быть титулы между нами, волшебниками? Пойдемте в столовую пить чай, уже давно время.
Строгий фарфоровый чайный сервиз. Девочка наливает жирное молоко в чашку, а хозяйка добавляет густой чай. Цвет напитка почти красный. Запах божественный. В довершение композиции серебряными щипчиками достается два куска тростникового сахара и отправляется в кипяток. Маленькая Тереза подает мне чашку и сама садится рядом, с медведем на коленях. Она взяла меня под свое высокое покровительство и подсказывает, какие вкусности стоит взять. Разговор идет ни о чем, только уже после застолья хозяйка пригласила:
– Пока мы в столице, летом стараемся принимать раз в две недели. Ничего особенного, у нас бывает небольшой круг друзей. В следующий раз жду вас вместе с родителями. Я знаю, они не часто выезжают, но мы будем рады их увидеть, да и они развеются, – подает она конверт с приглашением. – Передайте это вашей маме и сами обязательно приезжайте.
Женщины и дети удалились в салон, а мы втроем переместились в курительную. Герцог со свояком налили себе в хрустальные стаканы на два пальца душистого бренди, а мне предложили рюмку слабого ликера, типа нашего «Бейлиза». Мне пришлось выпить с ними на брудершафт и перейти на «ты». Домой провожали меня всей семьей. Дочка, подражая отцу, тоже стала мне «тыкать». А тетушка сообщила:
– Ваш талант дорог, как редкий драгоценный камень. Чтобы он ярче блистал, его надо огранить. Я подумаю, чем вам помочь.