Стажировка в Северной Академии Королёва Анастасия

Огонь, что горит и не обжигает. Страсть, которая готова разорвать на маленькие кусочки, но при этом мое тело так и остается целым и единым. И любовь... Она была ярким лучиком среди повседневного мрака.

А много позже, когда безумство сошло на нет, я осмелилась задать один единственный вопрос, который мучил меня больше всего:

– Ты согласен на восстановление магии?

Сейчас это уже не было моей «дипломной работой», я забросила мысли о свершениях во имя великой науки. Мне хотелось подарить любимому мужчине полноценную жизнь. И пусть о моем открытии никто и никогда не узнает, разве это важно?

– Это так необходимо?

Винсент лежал рядом, и рассматривал меня из-за прикрытых ресниц. Такой... неожиданно родной и близкий, хотя, когда я только увидела его, хмурого и недовольного, в академии, в свой первый день, я и подумать не могла, что смогу найти с ним общий язык. Мало того, что дам согласие выйти за него замуж.

Пусть думает, что я стараюсь только для себя. Когда-нибудь потом, я обязательно открою ему свои мысли.

– Необходимо, – шепчу в ответ и киваю для надежности.

– Тогда согласен, – он, наконец, прикрывает глаза, и я решилась на еще один смелый шаг.

Я пододвинулась ближе, склонилась к животу и поцеловала черное пятно – все, что осталось от старой ловушки.

Винсент вздрогнул, а потом замер.

– Тебе больно? – спросила, тут же отстраняясь.

– Нет, – хрипло отозвался он, так и не открыв глаз.

– Останови меня, если почувствуешь боль...

У меня у самой голос стал ниже, будто я простыла. И по телу прокатилась волна дрожи предвкушения.

– Остановлю... – его голос тихое обещание, но отчего-то мне кажется, что останавливать он меня не намерен.

Второй поцелуй вышел смелее. На этот раз Винс не вздрагивал, лишь его дыхание стало чаще.

Магия отозвалась сразу, она несмело потянулась ко мне, обдавая холодом. Но он не был неприятным, напротив, я всем телом вздрогнула от удовольствия.

Чем откровеннее становились мои прикосновения, тем ярче разгоралось черное пламя, постепенно сменяя темный цвет на бледно серый, а затем вовсе с проблесками солнечных искр.

– Хватит, – низко прогромыхал Винсент, и пока я пыталась прийти в себя, возвращаясь в реальный мир, повалил меня на спину и навис сверху.

Что ж... Лечение досталось ему самое приятное, и в то же время сложное. Только сейчас я поняла, как тяжело нам будет бороться с обоюдным желанием

Я проснулась от внимательного взгляда и нехотя приоткрыла глаза.

Винс лежал рядом, опираясь на согнутую руку, и рассматривал меня так, будто желал, как минимум, отужинать мной.

– Что? – прошептала, чувствуя, как тело наполняется жаром, который едва утих.

– Это и было, – он неопределенно взмахнул свободной рукой и продолжил, – лечение?

От его слов, а если быть верной, то от хитрого блеска в глазах и спрятанной в уголках губ улыбки, я залилась румянцем – кожа на лице и шее запылала, будто ее опалили огнем. И мне ничего лучше в голову не пришло, чем перевернуться и спрятаться от его взгляда.

Тихий смех стал мне ответом, а затем обнаженной спины коснулись сильные пальцы.

– Теперь ты вздумала смущаться? В самом деле?

Его удивление было таким неподдельным, что я несколько растерялась и совсем упустила тот момент, когда он одним движением перевернул меня лицом к себе и навис сверху.

– Расскажешь? – вопрос, который был неизбежен.

– Да, – призналась честно и сама потянулась за поцелуем.

Но Винсент отстранился и хрипло, едва слышно произнес:

– Впрочем... Разговор можно и отложить. На некоторое время...

А я вовсе не была настроена с ним спорить.

Уже глубокой ночью мы устроились ужинать. Правда, в привычном понимании, это сложно было назвать трапезой, скорее уж пикник, какие порой устраивают на открытом воздухе. Мы, общими усилиями, принесли в спальню почти все, что успели приготовить слуги и расставили подносы прямо на кровати. Сами же устроились у изголовья, боясь выпустить друг друга из объятий.

– Я готов, – целуя в висок, пробормотал Винс, и я согласна кивнула.

– Это... сложно объяснить, – начала издалека, проклиная навалившееся на меня косноязычие.

Хотя... Это на самом деле сложно, и почти не имеет ничего общего с научными трактатами и исследованиями. Разве преподают нам в академии, что магия не просто придаток человека, а что у нее есть чувства и собственная, невысказанная боль? Что мы, распоряжаясь даром, как нам хочется, порой раним его настолько сильно, что трудно это даже представить?

Нет. Для науки магия лишь физическое явление, материя, которая помогает достигать поставленных целей. И ничего больше.

– Я почувствовала это, когда мы целовались. Потом ты сам подтвердил мои догадки... Это странно, немыслимо, но чужеродная магия, что убила врожденный дар, откликается на яркие эмоции, приоткрывает завесу, показывая, какую боль ей причинили люди.

Перевела дыхание, подбирая слова.

– Я знаю, как помочь тебе, но нужно время, правда... Я не представляю сколько именно.

В мыслях заготовленная речь звучала куда красочнее и убедительнее, а на деле вышло, будто я вновь пытаюсь навязать ему несбыточную надежду.

– Ты хочешь, – ровно, без каких–либо эмоций начал Винс, – заменить врожденную магию на... к-хм... приобретенную?

– Хочу.

– Это возможно? – вновь сказал так, как если бы мы с ним обсуждали погоду, а не его здоровье.

– Возможно, потому что... Магия сама попросила меня об этом.

– Да? – на этот раз в голосе промелькнуло удивление, и я усмехнулась.

– Я же говорю, что это сложно объяснить, – вскинула голову и посмотрела ему в глаза. – И вообще, будь я на твоем месте, давно бы отправила себя в лечебницу для душевнобольных. Ведь на деле моя программа по восстановлению твоей магии звучит как бред сумасшедшего.

– Хм, – он сделал вид, что задумался. – А как ты думаешь, в этих лечебницах есть семейные палаты?

Я не сдержалась, рассмеялась, а потом несильно ударила его кулаком в плечо:

– Не шути так. В этом заведении лучше не оказываться вовсе, ни врозь, ни вместе.

Уж ни целителю ли знать об этом?

– Хорошо-хорошо, – он поднял руки, сдаваясь. – Но ты первая предложила отправить тебя туда.

Он прав. Первой шутить изволила я, но... Говорить ему, что это была вовсе не шутка, я не стала. А то, чего доброго, дошутимся мы с ним до чего-нибудь нехорошего.

– Точно, больше не буду, – вновь устроила голову на его плече. – Но я хочу, чтобы ты доверял мне.

Хоть это порой бывает куда сложнее.

Винс обнял меня крепче и совершенно серьезно, без намеков на какое-либо веселье произнес:

– Верю... Тебе я буду верить всегда.

У каждого лечения, даже самого приятного, найдется обратная сторона. Вот и у нашего она нашлась. Спустя несколько дней я взялась за пациента всерьез. И все его заверения, что его помощь срочно понадобилась Лестеру, меня больше не волновали.

– Зачем тебе так много моей крови? – морщась и вздыхая, Винсент сидел передо мной с выставленной вперед рукой, а я наполняла алой жидкостью пробирки.

– Буду носить ее у сердца, чтобы никогда с тобой не расставаться, – пробормотала, не глядя на него, подписывая очередную склянку.

Бред сумасшедшего, это бред сумасшедшего, но, помимо всего прочего, я еще и целитель, получивший образование в Королевской Академии и закончивший сие заведение с десятой степенью. И мне, как целителю, непростительно полагаться лишь на чувства и эмоции. Я должна знать, каким изменениям буду подвергать организм Винсента, высвобождая из кокона чужеродную магию.

– Потерпи, осталось совсем немного, – попыталась приободрить мужчину, набирая последнюю, пятую пробирку.

– Это же ты говорила и после первой, – недовольно проворчал он, но остался сидеть на месте.

Кажется, за последние два дня мы с ним стали друг другу ближе, чем за все прошлые месяцы. И нет, дело вовсе не в физической близости, а в духовной. Я чувствовала его, как себя, и наоборот. А еще появилась легкость в общении.

Ни я, ни он, больше не терялись в дебрях собственных предрассудков, хотя Винс все еще настороженно относился к моему желанию вылечить его. Впрочем, он не сопротивлялся, что тоже было замечательным знаком.

Как только мы закончили, в дверь позвонили.

– Это Лестер, – даже не пытаясь скрыть радости, произнес Райт, а я не посчитала нужным прятать улыбку.

– Конечно-конечно, иди.

Но он не обратил внимания ни на мой тон, ни на мою улыбку, подошел ближе, и склонился к самому лицу:

– Обещай, что сегодня ты не забудешь поесть?

Смех, который так и грозился сорваться с губ, пришлось подавить, потому что его слова вовсе не были лишены смысла. Несколько дней я только и делала, что разрывалась между подготовкой к торжеству и ночными научными исследованиями. Последние, к слову, могли затягиваться до самого рассвета, потому что мы то и дело забывали о лечении, погружаясь в пучину страсти и желания. А днями Анита водила меня из лавки в лавку, предлагая на выбор все, что может понадобиться для приема: ткани, цветы, посуду, скатерти, вазы, украшения, одежду. И если цветы и все подобное я еще хоть как-то сносила, то с одеждой приходилось сложнее всего, потому госпожа Райт вознамерилась скупить мне едва ли не весь город. Она наряжала меня словно куклу, вертела в разные стороны, недовольно кривилась и просила тут перешить, там переделать.

А если я начинала говорить, что мне все это совсем не надо, то она делала такое скорбное лицо, что во мне просыпалась жалось и я замолкала. Хотя... мне не стоит жаловаться, за всеми этими заботами я почти не обращала внимания на косые взгляды горожан и перешептывания за спиной.

– Обещаю, – согласно кивнула и невесомо коснулась губами его щеки. А когда он попытался получить что-то больше невинного поцелуя, я проворно увернулась и, не оборачиваясь, произнесла:

– Не заставляй ждать Лестера, иначе он будет припоминать тебе это до самого вечера.

За эти дня я даже успела привыкнуть к вредности господина военного следователя. Не скажу, что он стал относиться ко мне более мягко, вовсе нет, но хотя бы перестал сканировать леденящим взглядом. За одно это я уже была ему благодарна.

– А ты коварная женщина, – усмехнулся Винсент и все же вышел из кабинета, который теперь в полной мере можно было назвать лабораторией.

Хозяин дома любезно предоставил мне эту комнату. Освободил полки и стеллажи, принес из малой гостиной стол, на котором я и расставила все свои склянки и пробирки.

Но как только я собралась поработать, раздался очередной звонок.

Неужели Анита так рано? Я думала у меня в запасе, как минимум, пара часов...

Впрочем, это оказалась не она. И никто из тех, кого бы я знала.

Правда, благодаря Жоржине я быстро узнала имя посетительницы.

Ванесса Мират, мать погибшей Мики.

В первое мгновение, когда экономка сказала, кто пришел, я смалодушничала – едва не попросила назвать меня больной и вообще не способной к связному общению, и пусть женщина думает обо мне все, что ей заблагорассудится. Но потом... Потом во мне проснулась совесть, чувство такта и... любопытство. Собственно, последнее окончательно перевесило чашу весов.

– Может быть, стоит все же отложить встречу до возвращения Винсента? – осторожно проговорила Жоржина, после моей просьбы проводить госпожу Ванессу в большую гостиную.

Ее совет не был лишен смысла, но я же не могу вечно прятаться за спиной Райта? Рано или поздно мне придется встретиться лицом к лицу со всеми бедами и проблемами, а сейчас у меня появилась возможность испытать свои силы. Уж пусть это произойдет здесь, за закрытыми дверями, на моей территории, чем где-то еще.

– Винс занят, – мягко улыбнулась, расправляя подол платья, – а выставить за дверь жену главы города не вежливо. Ведь так?

Женщина тяжело вздохнула, но все же кивнула в знак согласия.

Она ушла, а я вышла из кабинета лишь спустя пару минут. Можно было бы заставить госпожу Ванессу ждать и дольше, давая понять тем самым, что я вовсе ее не боюсь и не считаю нужным заслужить расположение, но... В этой светской игре есть решающая причина – ее дочь мертва, и я не намерена топтаться по разбитому сердцу убитой горем женщины.

Перед дверью гостиной я замерла на несколько мгновений, глубоко вздохнула и смело толкнула заскрипевшую дверь.

Наверное, встреть я Ванессу Мират посреди улицы, не имея представления, кто передо мной, даже тогда я бы догадалась о ее родстве с Микой. Погибшая студентка была невероятно похожа на свою мать: черты лица, взгляд, стать. Единственное, в чем они разительно отличались, так это в том, что мать Мики умела мастерски скрывать свои эмоции, в то время как моя студентка не утруждалась такими глупостями.

Женщина посмотрела на меня внимательным холодным взглядом и кивнула каким-то своим мыслям. Почему-то в этот момент я подумала, что пробирающийся в самую душу взгляд Лестера не идет ни в какое сравнение с тем, что я чувствую на себе сейчас.

– Здравствуйте, госпожа, Ванесса, – поприветствовала ее первой и, пройдя по комнате несколько шагов, опустилась в кресло у окна. Я бы продолжила стоять, если бы ноги не дрожали так сильно.

И только когда пауза после моих слов стала неприлично долгой, женщина бросила:

– Здравствуйте, Аделия.

Без заминки, надменно, словно хозяйка здесь она, а не наоборот. Вдруг показалось, что меня рассматривают под лупой, едва ли не разбирая на частички, и мне захотелось как можно скорее избавиться от этого чувства.

– Вы пришли, чтобы... – подтолкнула ее к продолжению разговора.

– Обвинять вас? – закончила за меня с издевательскими нотками в голосе. – Увольте, я пришла не за этим, хотя, – замолчала, явно наслаждаясь своими мыслями, и продолжила:

– Признаюсь, это очень заманчивое предприятие.

Что такого заманчивого в обвинении невиновного, я не понимаю, как и не понимаю ее игр в такой час.

– Так зачем вы здесь? – нашла в себе силы спросить вновь.

Ванесса не ответила, плавно, с грацией хищника поднялась на ноги и, обогнув мое кресло, остановилась у окна.

– Вы осуждаете меня за равнодушие? – ответила совсем не то, что я ожидала услышать.

Резко обернулась, но осталась сидеть на месте.

– С чего вы взяли?

– Меня все осуждают, – просто сказала она, пожав плечами. – Не думаю, что вы исключение.

Правда крутилась на кончике языка, но я предпочла промолчать.

Да, я осуждала ее, и, вообще, не так в моем представлении должна выглядеть убитая горем мать. Судя по холодности и надменности, Ванесса Мират вообще ничего не чувствует.

Женщина безрадостно усмехнулась и тихо произнесла:

– Иногда громогласные причитания куда фальшивее молчаливой боли.

Набрала полную грудь воздуха, чтобы ответить согласием на ее высказывание, но супруга главы города не дала мне ничего сказать.

– Впрочем, я пришла к вам не для того, чтобы изливать душу. Я хочу знать, как далеко в своем расследовании продвинулся столичный хлыщ?

Вот оно что... Прямолинейность женщины восхищала и обескураживала одновременно. На этот раз я тоже позволила себе усмешку:

– А почему вы решили, что я расскажу вам это?

Весь разговор, с самого начала, напоминает искусный фарс. Но что поразительно, благодаря этому я забыла о страхе. А еще меня безмерно позабавило, с каким пренебрежением Ванесса отозвалась о Лестере, да еще и так точно назвала его «столичным хлыщом».

– Наверное, потому что так вы сможете окончательно отвести от себя подозрения?

– Так вы же пришли без обвинений, – напомнила ее же слова.

– Я могу и передумать, – совершенно серьезно, без намека на какое-либо веселье, произнесла мать Мики.

В комнате воцарилась тишина. Я не торопилась отвечать, пытаясь понять, как лучше поступить, а женщина меня не подгоняла. Впрочем, это длилось не долго.

– Если вам интересно, я пыталась поговорить с этим вашим Хайдом, – я не видела ее лица, но буквально почувствовала, как она скривилась.

– Он вовсе не мой, – посчитала нужным уточнить.

– Не важно, – отмахнулась Ванесса, – главное, что говорить он со мной не стал, сославшись на тайну следствия.

Ничего удивительного, он и со мной пытался то же самое провернуть, и если бы не Винсент, то я бы не услышала ни одного ответа на заданные вопросы.

– Но я не Лестер. Почему вы пришли сюда?

Женщина развернулась на каблуках и прошла к креслу, но садиться в него не стала. Она замерла перед ним, и посмотрела мне в глаза.

– Вы осматривали мою дочь, – Ванесса запнулась, прикрыла веки и исправилась, – труп моей дочери. Вы должны знать, от чего она умерла! – и уже тише, едва различимо:

– А я должна знать, кого проклинать за ее смерть.

Она права, я должна знать, но беда в том, что...

– Я не знаю, – отвернулась к окну и до боли прикусила губу.

– Вы не понимаете! – взъярилась Ванесса. – Я не собираюсь лезть к этим солдафонам и мешать им в расследовании! Я. Просто. Хочу. Знать!

Я не перебивала ее. Выслушала все, до последнего слова, и только потом, дрогнувшим голосом произнесла:

– Дело не в моем нежелании, а в том, что я действительно не знаю от чего умерла ваша дочь. Полагаю, и Лестер, и все отделение стражей – тоже.

Если, конечно, за эти дни они не откопали какую-то ниточку и не нашли хоть какие-нибудь улики. Я пыталась разговорить Винсента, выяснить, как продвигается расследование, но его ответ оставался прежним: пока ничего нового не нашли.

Посмотрела на женщину и нахмурилась. Она вмиг растеряла весь лоск и напускное равнодушие – кожа на лице покрылась красными пятнами, а дыхание стало частым и поверхностным.

– Жоржина, принеси воды! – крикнула в сторону приоткрытой двери, уверенная, что экономка находится недалеко, сама же бросилась к Ванессе.

– Как же так, – тихо бормотала она. – Моя девочка мертва, но почему? Никто не может ответить мне на этот вопрос!

Женщина упала в кресло и попыталась расстегнуть верхние пуговицы строгого черного платья, но не смогла справиться с застежками и закатила глаза, теряя сознание.

Хорошо, что в этот момент в комнату вбежала Жоржина.

– Помоги мне, – кивнула на злосчастные пуговицы, а сама приложила кончики пальцев к ее вискам.

Магия отозвалась неохотно, после бурного ночного лечения с каждым днем ей требовалось все больше и больше времени для восстановления. Но все же пальцы закололо теплом, и госпожа Мират со стоном вздохнула, приходя в себя.

Как легко я приняла за правду ту маску, которую женщина с трудом удерживала на лице. И как часто мы ошибаемся в людях, принимая их боль за равнодушие.

– Простите, – прошелестела она.

– Вам не за что просить прощения, – отступила от нее, пытаясь подавить головокружение. Видимо, мне нужно взять небольшой перерыв в воплощении эксперимента в жизнь, иначе я начну терять сознание даже от малейшего использования магии.

– Возможно, – согласилась Ванесса, безрезультатно пытаясь вернуть себе былую невозмутимость.

Жоржина осторожно попятилась к двери, и скрылась за ней, боясь вмешаться в разговор.

– Я думала, вы объясните, что произошло, но...

– Мне жаль, – созналась с грустью. – Если бы я что-то знала, я бы...

– Да-да, я уже поняла, – прервала она меня. – Пожалуй, мне пора.

Она поднялась со своего места, пошатнулась, но когда я подошла, чтобы помочь ей, Ванесса с независимым видом отрицательно покачала головой:

– Вы не должны были видеть меня слабой, так что нет, помогать мне не стоит.

Что ж... Прежняя суровая госпожа вернулась, но теперь я знала, что скрывается за внешней оболочкой.

– Благодарю, что уделили мне время, – надменно бросила она, направляясь к двери.

Я лишь кивнула в ответ, а когда женщина скрылась за дверью, я обессиленно упала в кресло.

Невыносимо выматывающее утро...

– Аделия, – тихий голос Жоржины заставил меня встрепенуться.

Я слабо улыбнулась и попросила:

– Принеси мне сюда горячего чаю и каких-нибудь слабостей.

Нужно как-то быстро восстановить магический баланс. И пусть сладости для этого не очень-то действенное средство, но это лучше, чем ничего.

Глава 8

От похода по магазинам с Анитой получилось отговориться. Собственно, женщина не сильно и настаивала, ее слишком сильно испугал мой болезненный вид. Кажется, Жоржина уже рассказала ей об утреннем визите, но будущая свекровь тактично промолчала, и не стала выспрашивать подробности.

А как только Анита ушла, и у меня появилась возможность и дальше отдыхать, я сбросила с плеч плед и отправилась в кабинет.

После встречи с Ванессой я не переставала думать о смерти Мики. Я должна вспомнить, где читала о черных точках. Не могла же уверенность, что я видела информацию об этом, появиться из ниоткуда. Я пока что не достигла такого уровня, когда знаешь то, о чем даже не слышал.

Искать в записях старого исследования бессмысленно. Я слишком хорошо знала все, что собственноручно черкала в блокнотах. Проклятья и ритуалы тоже отпадают, раз Лестер сказал, что они их уже проверили.

Что остается?

Книги, которые прислал мне профессор Дуарэ. Хотя вот так сразу и не припомню, чтобы магические ловушки были связаны с черными точками. Или же об этом написано только вскользь?

Что ж, посмотрим.

Спустя час, мои надежды разбились, подобно хрустальной вазе. В разделах «Типы магических ловушек» и «Заимствованная магия, как смертельно оружие», не нашлось ничего. Совсем ничего об этих ненавистных точках!

Но ведь должно же быть! Или я ошиблась?

А когда перевернула последнюю страницу, где кроме «Общее положение о магическом воздействии» ничего и не было, взгляд зацепился за знакомое слово в самом конце листа.

Не веря своему счастью, я прочитала:

«Магическое воздействие бывает двух типов:

– поверхностное, при котором на теле жертвы, попавшей под влияние, не остается никаких следов;

– и внутреннее, когда магия проникает в тело жертвы и выходит, повредив жизненно важные органы.

Последнее встречается куда реже, но имеет одну отличительную особенность – магия оставляет две точки. Точку входа, и точку выхода. Они всегда расположены четко друг напротив друга и имеют аккуратную форму круга.

Случается и такое, что магия только входит в тело жертвы, оставаясь внутри него и медленно убивая своего «хозяина», или же просто питаясь его жизненными силами, то есть, паразитируя.

Отследить магические потоки (если магия покинула тело жертвы) можно только одним способом – пройти тот же путь от точки входа, до точки выхода. Опять же стоит учитывать временные рамки: чем больше прошло времени после убийства или нападения, тем тусклее будет магический след, и тем сложнее будет определить преступника».

Пока читала, хотелось ударить себя книгой по голове. Как я сразу не вспомнила? Ведь я же искала информацию о ранении Винсента, и читала о точке входа и о том, что магия осталась внутри него, как паразит. Хотя в его случае, скорее, как сожитель, который не желает причинять вред своему хозяину.

А упоминание о точке выхода и аккуратном расположении друг напротив друга просто стерла из собственной памяти, как ненужный материал.

О, боги...

Подскочила с места и понеслась по коридору, стараясь быстрее найти Жоржину. Мне нужно срочно осмотреть Мику еще раз.

Экономка оказалась женщиной понятливой. По крайне мере, она не стала задавать глупых вопросов и отнимать и без того потерянное время.

Правда, связаться с Винсентом не удалось, а вот его отец ответил тут же и вызвался сопроводить меня в морг.

Карету я ждала с нетерпением и стоило ей только подъехать, как я тут же распахнула дверь и вспорхнула по ступеням.

– Аделия... – явно не ожидая от меня такой прыти, Райт-старший даже дар речи утратил.

– Нам нужно торопиться, – пояснила свой поступок.

На что он кивнул и крикнул вознице:

– Быстрее!

– Вы связались с Лестером? Мне нужно разрешение на осмотр, иначе, боюсь, Мерисса даже не подпустит меня к телу девушки.

– Связался, – кивнул мужчина. – Он уже едет.

Еще он сказал, что смог поговорить с Винсентом. Сейчас у него лекция, но как только она закончится, он сразу же приедет.

– Хорошо, – кивнула, мысленно подгоняя карету, надеясь, что я еще не опоздала.

Что осталось от магического следа? И осталось ли вообще? Сколько потерянных дней! И все из-за моей невнимательности.

– Успокойся, Аделия, – мягко произнес Леон, беря меня за руку.

Отвела взгляд от окна и слабо улыбнулась:

– Я стараюсь, но ничего не получается.

У меня внутри все тряслось от волнения, и ком тошноты стоял в горле.

– Понимаю, – кивнул Райт-старший. – Но если ты не возьмешь себя в руки, то я попросту запрещу пускать тебя в морг. Не думаю, что сын простит мне, если ты от волнения потеряешь сознание!

Пришлось пообещать ему, что ничего терять я не собираюсь. И что вот сейчас, прямо в эту секунду, я успокоюсь. Но как только мы прибыли на место, я вновь проигнорировала его помощь и первой выскочила из кареты, едва не налетев на хмурого Лестера.

– Прошло слишком много времени, – проворчал он, вместо приветствия.

Страницы: «« « ... 2021222324252627 » »»