Стажировка в Северной Академии Королёва Анастасия
Я оглянулась, проверяя, не услышит ли нас кто-то из студентов или преподавателей.
– Светлого, Винсент, – позволила себе улыбнуться. – Извини, я задумалась, – кивнула на листы.
– Я так и понял, – подал мне руку, помогая подняться, и вручая собранные бумаги, а потом сразу же перевел тему. – У меня для тебя новости.
Вопросительно вздернула брови, ожидая, что он скажет дальше.
– Завтра матушка ждет нас к обеду, – и пока я не успела возразить или отказаться, продолжил:
– Но перед этим я бы хотел пригласить тебя в одно место.
Судя по довольной улыбке и искристому взгляду, он только что... Пригласил меня на настоящее свидание? Неужели?
Удивительно, но именно в этот момент я почувствовала себя маленькой девочкой – глупой мечтательницей, которая только при упоминании слова «свидание», готова прыгать от счастья до самого потолка.
– Да, – ответила немного невпопад и запнулась, заливаясь румянцем. Кажется, свежий воздух повлиял на меня не очень благотворно – вот, глупею прямо на глазах.
– Да? – переспросил Винс, явно испытывая наслаждение от моего смущения. – На какой из вопросов ты ответила согласием?
Нет, что за человек? Неужели ему так нравится, когда цвет моего лица похож на переспелый помидор?
– На оба, – постаралась взять себя в руки и подавить внутреннюю дрожь.
– Отлично, – обрадовался мужчина, смеясь одними глазами. – Тогда будь готова к полудню, я зайду за тобой.
Потом пожелал хорошего дня и ушел, оставив меня в растерянности. Так, а куда же мы пойдем?
Две следующие лекции я то и дело мысленно возвращалась к этому вопросу, но ответа, естественно, найти мне так и не удалось. Как не удалось успокоиться и не кружить по комнате, после занятий, перебирая собственный гардероб.
Когда-то я подшучивала над девушками, что они к первому свиданию готовятся так, будто оно у них последнее. А сама... Сама точно так же перебирала вещи, перекладывала их с места на место, и находила тысячу причин, почему эта юбка смотрится не так, а свитер вовсе вышел из моды. В конце концов, остановилась на шерстяном платье и погрузилась с головой в разработки. Это все же лучше, чем сходить с ума от неизвестности и предвкушения.
И, ожидаемо, засиделась допоздна. Спохватилась, когда стрелки часов перешагнули за полночь. Пришлось в спешном порядке принимать душ и ложиться в кровать. А утро... Утро в очередной раз преподнесло сюрприз, отнюдь не приятный.
Громоподобный стук раздался, когда еще не было и восьми часов. В выходной день это было неслыханной ранью, по крайне мере, для меня – так точно.
Пришлось нехотя подниматься с кровати, натягивать на плечи халат и идти к двери. Я ожидала там увидеть кого угодно, да хоть бы профессора Проса, у которого вдруг закончилась мазь, но нет. На пороге стоял высокий мужчина в форме стражей.
Мне достался долгий пристальный взгляд и бесцветное:
– Вы – Аделия Лоусон?
Не понимая, что происходит, медленно кивнула.
– Я, светлого ут...
Договорить он мне не дал, огорошив вопросом:
– Где вы были вчера с одиннадцати часов утра до двух часов дня?
Вряд ли можно вот так сходу ответить на этот вопрос. Пытаясь припомнить прошлый день, нахмурилась:
– Гуляла по городу и потом вернулась в академию.
Он хотел сказать что-то еще, но я его опередила:
– Постойте, объясните мне, наконец, что происходит?
Мужчина кашлянул, брезгливо дернул губами и сказал то, о чем я и подумать не могла.
– Когда последний раз вы видели Микаэллу Мират? – вряд ли эти слова можно считать объяснением.
Но на этот вопрос я ответила с легкостью:
– Вчера, как раз встретила ее после практики в лечебнице.
Страж обернулся к кому-то, кто стоял за его плечом, и кивнул. Затем вновь обратился ко мне:
– Собирайтесь, вы пойдете с нами.
От гадкого предчувствия сжалось сердце, и я, схватившись за дверь, севшим голосом спросила:
– Что случилось с Микой?
Мужчина поколебался всего мгновение, которое показалось мне самой настоящей вечностью. А когда ответил, я пошатнулась, и едва не упала, с трудом устояв на ногах:
– Девушка найдена мертвой. Вы последняя, кто видел ее.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 1
Железный фургон кренился из стороны в сторону. Казалось, еще мгновение и порывы ледяного ветра попросту опрокинут его на мостовую. Но он все катился и катился, упрямо следуя вперед.
Я сидела на узкой лавке и пыталась осмыслить сказанное стражем. Мика умерла? Как? Почему? Что произошло? Вопросы всплывали один за другим, но ответа, такого важного и необходимого, не находилось.
Мужчина, сейчас сидящий напротив меня, не обмолвился и словом о трагедии. А для меня эта новость стала именно трагедией, несмотря на то, что отношения у нас со студенткой так и не сложились.
– На выход, – короткий приказ, брошенный холодным скрипучим голосом, заставил вздрогнуть.
Из фургона я практически выпала – никто из стражников помочь мне выйти даже не попытался. Но это было не важным, все окружающее пространство казалось лишь фальшивой декорацией, чем-то блеклым и безжизненным, в то время как самое страшное уже зарождалось глубоко внутри.
«Почему? Почему я не настояла на том, чтобы она вернулась вместе со мной в академию?»
Иррациональное чувство вины ядом плескалось по венам, заставляло сильнее вдавливать ногти в ледяные ладони. А еще вздрагивать от каждого шага, что эхом раздавался, пока мы шли по пустующим коридорам управления.
– Присаживайтесь, – вновь короткий приказ, стоило нам зайти в небольшую комнату, где кроме стола у окна и пары стульев больше ничего не было.
По размерам ее вряд ли можно было бы назвать кабинетом – слишком маленькая, слишком темная. Скорее какая-то каморка для инвентаря.
Но вопреки моим ощущениям, это был именно кабинет, а когда я опустилась на стул, механически выполняя чужие приказы, появился и его хозяин. От стены отделился высокий статный мужчина, и я едва не вскрикнула от страха – всего мгновение назад его там не было, могу поклясться в этом.
Он молча сделал пару шагов и остановился, уперев руки в края столешницы. Цепкий холодный взгляд остановился на мне, и у меня внутри все свернулось от неизвестного пока еще страха.
– Значит это вы – приезжая выпускница?
Вопрос, лишенный смысла, но, тем не менее, я не рискнула промолчать в ответ:
– Да, – кивнула, подтверждая собственные слова, и решилась добавить: – Вы расскажите, что произошло с Микой?
Мужчина бесцветно улыбнулся, с таким же успехом можно сказать, что это не улыбка, а оскал дикого зверя, предвкушающего знатный пир.
– А вот вопросы здесь задавать буду я, – бросил, словно ударил наотмашь, и я сильнее вцепилась пальцами в ладони.
Наверняка останутся кровавые следы, но это меня в тот момент волновало меньше всего.
– И как, столь талантливую студентку целительского факультета занесло в наш провинциальный городок? – следующие слова заставили вздрогнуть и посмотреть в лицо мужчины.
Он знал ответ на вопрос – я видела это по вспыхнувшему взгляду, по подрагивающим уголкам губ, по трепещущим крыльям носа. Он просто играл со мной, как дикий кот с полевой мышью. И эта игра доставляла ему необъяснимое удовольствие.
Глубоко вздохнула, выпрямила плечи, чтобы обрести хотя бы каплю уверенности в себе и медленно проговорила:
– Позвольте узнать, с кем я разговариваю?
Да, я помню, что вопросы здесь задает он, но не стоит держать меня за глупышку.
Кривая усмешка расчертила его лицо:
– Старший страж-дознаватель, Дито Ринай, – представился, и замер, ожидая моей реакции.
Страж–дознаватель? Не следователь? То есть, меня привели сюда, как... Как подозреваемую?! Не как свидетельницу, которая последней видела погибшую, а как виновную в смерти Мики?!
– Вы... – просипела, разом почувствовав, как перехватило горло, но цепкий взгляд и предвкушение в его глазах заставили взять себя в руки:
– Меня в чем-то обвиняют?
Мне была необходима холодность и уверенность, но, увы, именно эти качества всегда обходили меня стороной.
– Вас? – наигранное удивление и очередная усмешка заставили вздрогнуть, что мужчина встретил удовлетворенным кивком. – Что вы, Аделия, – протянул издевательски, – мы с вами просто мило беседуем.
Мило и беседуем – никоим образом не относилось к этой ситуации, но на его ехидную усмешку мне осталось лишь сдавленно выдохнуть.
– Вы так и не ответили, почему оказались здесь, в Монтайне?
Выпрямилась, посмотрела прямо в его глаза и ответила то единственное, что могла себе позволить:
– Я оказалась здесь по распределению.
– Да-а-а? – протянул, округлив рот, потом поджал губы и задумчиво постучал себе по подбородку:
– Надо же, а я думал, это называется несколько иначе.
– Что именно? – уточнила холодно, зная, что он скажет дальше, приготовилась к этому удару.
– Ссылка, – пояснил с ехидством, будто пытался донести элементарные мысли до неразумного дитя, – да, это называется ссылкой, – помолчал и припечатал:
– За воровство.
Кто бы мог подумать, что жизнь раз за разом будет напоминать мне о том, что я не смогла побороться за честь своего имени, когда у меня была такая возможность? И что мне ни раз придется пожалеть о своей трусости.
– Хорошо, – кивнула, успев заметить, как в его глазах промелькнуло недоумение. – Пусть будет ссылка. Но какое это имеет отношение к тому, что произошло со студенткой академии?
– О, это, – мужчина оживился, недвусмысленно растирая белесые ладони одну об другую. – Это имеет самое прямое отношение. Поверьте.
Верить я ему была не намерена, о чем тут же хотела сказать, но в коридоре послышались неясные голоса и торопливые шаги, а следом в кабинет ворвался разъяренный... Винсент.
Таким я профессора не видела никогда – растрепанные волосы, горящие злобой глаза и плотно сжатые губы, словно он из последних сил сдерживался, чтобы не высказать всем окружающим, что он думает о них.
Стоило ему только появиться, как у меня внутри что-то треснуло, что-то очень хрупкое, заставив сердце гонять кровь по сосудам все быстрее и быстрее. Он пришел. Ко мне. Я больше не одна.
– Что здесь происходит? – прорычал Райт.
Именно прорычал, по-другому тембр его голоса сложно было бы охарактеризовать.
– Винсент? – на этот раз стражу не удалось замаскировать искреннее удивление.
– Дито, – передразнил его профессор.
– Что ты тут делаешь? – мужчина в форме сразу растерял устрашающее ехидство и почему-то показался мне каким-то жалким и беспомощным.
– Нет, – упрямо мотнул головой Винс, – это что ты тут творишь? На каком основании ты устроил допрос моей невесте?
Если быть откровенной, такого удивления, граничащего с парализующим шоком, я никогда в своей жизни не испытывала.
Невесте?
Попыталась встать, шагнуть к Винсу и задать один единственный вопрос – когда я успела стать его невестой, но тяжелый взгляд, брошенный вскользь, пригвоздил к месту.
– Невеста? – растерянно выдавил Дито, схватившись за ворот форменного камзола и судорожно расстегивая верхние пуговицы. – Я не знал.
Винс потер лоб рукой, и значительно спокойнее, бросил:
– А должен был знать, прежде чем строить из себя неподражаемого дознавателя.
Я же сидела и только переводила взгляд с одного мужчины на другого. Вот только... Почему мне все происходящее кажется каким-то неестественным? Словно я попала в слишком реальный сон и никак не могу проснуться, чтобы он, наконец, закончился.
– Винсент, это ты, зря, – попытался возразить страж, но вышло у него это откровенно плохо. Слишком задушено звучал голос, и в нем не чувствовалось и капли силы.
– Не зря, Дито, – отрезал профессор, отворачиваясь от него. – Пойдем, Аделия, – это он уже сказал мне.
С трудом поднялась на ноги, к слову, они держали меня плохо, то и дело норовили ослабеть и усадить меня обратно на стул. Один шаг, другой, пока я, наконец-то, не оказалась рядом с Винсентом, и он не обхватил меня крепкой рукой за талию.
– Как? Куда? – спохватился мужчина, но профессор даже не взглянул на него, только бросил через плечо:
– Присылай официальную бумагу, тогда, возможно, у тебя получиться побеседовать с Аделией, – на слове «побеседовать», он сделал особый акцент.
Из кабинета, под изумленные взгляды двух стражником, мы вышли в полной тишине. Так же тихо прошли по коридору. И только у двери, что вела на улицу, где все так же завывал холодный ветер, Винсент остановился. Снял с себя шарф, старательно укутал им мою шею, и подтолкнул к выходу.
Хорошо, что он так и не убрал руку с моей талии, мне все казалось, что я непременно упаду, если останусь без его поддержки.
Только в карете, которая ждала нас у ступеней, я посмотрела ему в глаза и тихо спросила:
– Невеста?
Винсент шумно выдохнул, отвернулся к небольшому окну, и устало произнес:
– Это лучшее, что я смог придумать.
Лучшее и придумать – болью отозвались в сердце. Но я не подала виду, словно так и было задумано с самого начала.
– Все плохо?
Профессор не стал лукавить:
– Шайр Мират, отец Мики, почему-то решил, что его дочь убила именно ты.
Я не сразу нашлась, что ответить. Лишь несколько минут, показавшиеся вечностью, проталкивала в легкие воздух, отсчитывая удары собственного сердца. Чтобы дать себе отсрочку, чтобы собраться с мыслями. Впрочем, мысли были не намерены собираться, наоборот, разбегались кто куда.
Наконец, когда молчание и пытливый взгляд Винсента вывели меня из оцепенения, я попыталась выразить словами свое возмущение:
– Что значит «решил»?
Может быть, это не тот вопрос, который стоило бы задать. И вообще, не то, о чем нужно говорить, но меня почему-то озаботила именно эта проблема. Разве наши доблестные стражи, для начала, не расследуют преступление, только потом выдвигая обвинения? Почему в данном случае цепочка причинно-следственных связей перевернулась с ног на голову?
– Решил, – с нажимом повторил Винс. – В этом городе его слово значит куда больше, чем какие-то там доказательства.
Последнее профессор буквально выплюнул, да к тому же завершил шумным вздохом и таким же выдохом, словно пытался удержать рвущиеся наружу фразы, более крепкие и менее приличные, чем то, что только что сказал.
– Но почему? – всплеснула руками, будто это поможет разорвать паутину глупости, что укутала меня в надежный кокон.
– Почему его слово закон? Или почему он решил обвинить тебя? – все же уточнил Винс, разом выбивая из меня зародившееся возмущение.
– Второе, – бросила отчего-то устало, почувствовав, как в уголках глаз собирается обжигающая влага.
Мне не хотелось плакать – только не сейчас, но организм под натиском стресса решил по-другому. В точности, как отец Мики: вынес мне приговор, не дожидаясь мало–мальских оправданий.
– Потому что... – начал было Райт, впрочем, договорить у него не получилось. Я прервала его первым тихим всхлипом, тут же переродившийся в самую настоящую истерику.
Закрыла лицо руками, пытаясь заглушить рыдания, только вышло это очень плохо.
– Аделия... – с упреком, или мне так только показалось, произнес Винсент и одним легким движением переместил меня с сиденья к себе на колени.
Я прильнула к нему всем телом, пытаясь впитать хотя бы каплю уверенности. Но у меня выходило это откровенно плохо. То ли Винсент растерял всю уверенность, то ли мне просто не суждено было ею обзавестись.
Рыдания с громкими подвываниями, что меня вовсе не красили, длились долго, целую вечность, как мне показалось. А потом я стала говорить, но и это выходило плохо.
– Я... – пыталась объяснить между всхлипами. – Видела ее. Должна... была настоять. Вернуть. Тогда...
– Снова, – устало пробормотал в макушку, не дав завершить покаянную речь, – ты снова пытаешься взять вину на себя.
– Но я... – вновь всхлипнула, правда теперь уже гораздо тише. – Была там. Я могла...
– Не могла, – сказал, как отрезал. – Ты не могла предугадать, что взбалмошная, избалованная девчонка нарвется на какого-то психа. И уж тем более ты не могла бы заставить ее вернуться в академию. Мика всегда считала, что может делать все, что ей заблагорассудиться.
Нет, его доводы были разумными, правильными, а мои глупыми и ничтожными, но сердце ныло от мысли, что ее больше нет – той ветреной и острой на язык девочки, у которой еще вся жизнь впереди, чтобы научиться человечности. Была впереди... Теперь ни она, ни я ничего не можем исправить.
– Посмотри на меня, – попросил Винс, осторожно касаясь лица кончиками пальцев.
Я вздрогнула, всхлипнула, кажется, не в последний раз, и с трудом отпрянула от него, смотря в потемневшие глаза.
– Ты. Не. Виновата, – повторил медленно, по слогам, лишь бы донести до меня смысл сказанного.
– Хорошо, – согласилась шепотом, и прикусила губу, чтобы вновь не расплакаться.
– А со всем остальным мы разберемся, – добавил тише, приблизившись к моим губам настолько, что я почувствовала его дыхание кожей. – Можно? – зачем-то уточнил, а вот моего ответа дожидаться не стал – поцеловал.
У этого поцелуя был привкус слез, и горечи, но я бы ни за что на свете не прервала его только потому, что целовал меня Винсент. Мужчина, рядом с которым я чувствовала себя защищенной.
Карета остановилась, заставив нас отпрянуть друг от друга.
– Приехали, – пояснил Винс севшим голосом.
Я же только и смогла промычать что-то нечленораздельное в ответ. По телу, несмотря на завывающий ветер за пределами маленького мира, что мы сейчас делили на двоих, блуждали обжигающие огни.
Как же просто рядом с Райтом забыть обо всем. Как просто рядом с ним поверить, что все действительно будет хорошо.
– Эй? – Винс приподнял мое лицо за подбородок. – Мы со всем разберемся, обещаю.
– Я верю, – призналась тихо, и попыталась улыбнуться. Видимо, на этот раз у меня получилось быть убедительной, потому что мужчина перестал хмуриться.
– Пойдем, отец уже ждет нас.
– Отец? – переспросила
– Да, – Райт слегка поморщился, помогая мне встать на ноги. – Нам нужно посоветоваться с ним, как лучше поступить дальше.
Разумно.
– Хорошо, – вновь согласилась.
Стоило выйти из кареты, как меня тут же вновь крепко прижали к себе. Винсент обнял за талию, и, склонившись к уху, тихо прошептал:
– Я не хочу, чтобы ты упала.
То ли я, действительно, так плохо выглядела, то ли... Ему просто нравится обнимать меня? Второе предположение было очень смелым и будоражащим одновременно. Но как бы там ни было, я даже и не думала возражать, лишь молча кивнула в ответ, принимая его объяснение.
Матушка Винса встретила нас еще на пороге. Женщина сама открыла дверь, пропустила нас вперед, скользнув при этом внимательным взглядом по руке сына, покоившейся на моей талии. В ее встревоженных глазах вспыхнуло облегчение, или мне только показалось?
– Дорогая моя, – Анита с сожалением покачала головой, – не переживай, мы тебя в обиду не дадим.
Простые слова, бесхитростные, но от них колючий ком подкатил к самому горлу и в носу защипало. Давно ли хоть кто-то был готов стоять за меня до самого конца? Пожалуй, после смерти бабушки я стала сама по себе, и у меня осталась лишь я. А здесь...
– Спасибо, – выдавила с трудом, не зная, что еще сказать.
Виска коснулись горячие губы Винса и я вздрогнула от смущения, вдруг разом осознав, что позволяю ему обнимать себя, и, какой кошмар, даже целовать.
Анита, будто ничего не заметив, засуетилась:
– Так, снимайте пальто, и пойдемте, отец уже ждет.
К нам тут же подбежала какая-то молоденькая девушка и приняла из наших рук одежду. Потом мы прошли по коридору до самого конца и оказались в кабинете.
– Сын, – коротко поприветствовал Винса Райт-старший, а мне досталась ободряющая улыбка. – Я тут успел кое-что узнать.
И как только мы опустились на небольшой кожаный диван у стены (профессор, так и не убрал руку с моей талии, да и вообще, кажется, никуда от себя отпускать не намеревался), мужчина заговорил. В его голосе были слышны отголоски плохо сдерживаемой злости.
– Стражи уцепились за показания старины Римса. Мол, он видел, как Аделия общалась с Микой неподалеку от лечебницы.
Кто такой «старина Римс», уточнять не стала. В сущности, сейчас это не имело для меня никакого значения. Ведь я действительно разговаривала с девушкой. Только при чем тут наша беседа и убийство – понять я не в силах.
– И? – поторопил Винс.
– И, – недовольно передразнил его отец, – они уцепились за это. Тут же нашлись доброжелатели, которые донесли доблестной страже о натянутых отношениях между профессором Лоусон и дочкой главы города, что, сами понимаете, просто невероятные улики!
На последнем слове он не выдержал, сорвался, и цветасто выругался себе под нас, на что тут же отреагировала вошедшая в кабинет Анита:
– Леон! – осуждающе вскрикнула и посмотрела на меня. – Прости, детка, он просто нервничает.
Я лишь слабо улыбнулась и покачала головой:
– Все хорошо. Я... понимаю.
Я действительно понимала. Как? Как можно связать убийство Мики и наши с ней «натянутые отношения»? Ведь не думают же стражи, что я брошусь сживать со свету девчонку только за то, что нам не удалось поладить? Это же глупость...
– И это все? – голос Винса оставался спокойным, только рука напряглась, притягивая меня к нему ближе.
– Представь себе, – отмахнулся Райт-старший. – Эти остолопы ухватились за первый же вариант, желая угодить главе. А тот просто уверен, что Аделия и есть вселенское зло. Уж не знаю, что именно Мика рассказывала им об академии, но, по всей видимости, ты, дорогая, занимала там отнюдь не последнюю роль. Роль злодейки.
Хмыкнула себе под нос, устало растирая лицо.
– Они даже не ищут больше никого? – отозвалась тихо, ни на кого не глядя. Впрочем, еще до того, как прозвучал ответ, я знала, что мне скажут.
Не ищут. Да и зачем? Нужно же скорее закрыть дело и ублажить главу. Остальное – не важно. Не важно то, что настоящий убийца останется на свободе, и то, что место за решеткой займет невиновный человек.
Да, себя мне было жалко. Не так, как Мику, потому что вот она я, жива, а девушка... Ей уже ничего не поможет.
– Не ищут, – подтвердил мои догадки Леон. – Городок у нас маленький, все друг друга знают. Людей со стороны приносит редко, и то это происходит в летнее время. Сейчас же, когда перевал закрыт...
Он не договори. Мол, ты и сама должна понимать, что единственная чужачка в Монтайне и на кого, как ни на тебя, стоит повесить это убийство.
– Тогда почему я здесь?
Спросила, сама не зная, что хочу услышать. Что мне придется вернуться в управление? Или что они тайком вывезут меня из Монтайна?
– Как это почему? – даже крякнул от неожиданности Райт-старший, а Винс вновь коснулся губами виска. – Потому что ты невиновна.
Многообещающе, но...
– Дели, даже думать не смей, что ты туда вернешься, – Винс будто прочитал мои мысли. – У нас достаточно связей, чтобы заставить стражей напрячь извилины, а не искать легкие пути.
– Но глава города... – начала было, но профессор перебил меня.
– Глава города убитый горем мужчина, и в таком состоянии, не мудрено, что он решил совершить самосуд. Без суда и следствия, точнее с подобием всего перечисленного.
Помолчал и добавил:
– Я же сказал, что никому тебя не отдам.
Эти слова заставили меня вскинуть голову и посмотреть на Винса. При этом чувствуя, как по щекам разливается румянец смущения, обжигая кожу.
Потом мельком взглянула на лицо Аниты. Женщина с таким умилением рассматривала нас, что, кажется, цветом я стала похожа на сваренную свеклу.
– Дети, что мы все о бедах и проблемах? Пойдемте к столу, а потом продолжим рассуждать о дальнейших действиях, – матушка Винса очень быстро вывернула разговор в нужное русло. Правда, нужное только мне. Потому что я вдруг испугалась, что вовсе сгорю заживо от смущения.
На этот раз Винс отпустил меня, подтолкнул к выходу со словами:
– Вы идите, мы с отцом сейчас подойдем.
Я же чувствуя себя неловко, вышла из кабинета вслед за Анитой. Женщина не умолкала, то и дело расхваливая приготовленные блюда и сетуя, что в это время года невозможно найти криблисов. А ведь их повар готовит из них невероятно вкусные пироги.
– Криблисы? – наконец очнулась, стряхивая с себя растерянность и неловкость.
– Да, – кивнула госпожа Райт, и, словно обрадовавшись моему вопросы принялась увлеченно рассказывать, – это наши местные ягоды. Растут высокого в горах, и, привереды такие, не приживаются нигде. Только в тех местах, которые выбрали сами. Знаешь, Дэли, сколько раз я пыталась вырастить их у себя в теплицах? – она всплеснула руками. – Я уже со счету сбилась, честное слово. И такие им условия создавала, и эдакие. Но нет, только всходит росток и тут же умирает.
Надо же, я действительно впервые слышу о таких растениях. Большая часть флоры легко приживалась на новых местах, а какие сопротивлялись, им помогали магией. К примеру, в столичной академии в теплицах росли все возможные цветы и травы, необходимые для целительства. Для каких-то строили отдельные ангары, какие-то выращивали в импровизированных пещерах, ради каких-то строили искусственные водоемы и сооружали целые горные цепи. Словом, для каждого растения находилось свое комфортное место. Правда, занимались этим специально обученные люди, чьи способности благоприятно влияли на природу.
– А магия? – спросила, вдруг Анита упустила этот факт.
Женщина махнула на высокое кресло у самого стола, приглашая меня сесть в него, и расстроенно произнесла: