Ночной садовник Оксье Джонатан
Крюк достал из жилета записную книжечку, сверился с часами и произвёл какуюто запись. При этом вслух прокомментировал:
– Сердцебиение и движение глазных яблок позволяют мне считать, что ваша жена не спит. Она находится в так называемом эфирном состоянии – состоянии между сном и бодрствованием. Назовём это пролонгированным сомнамбулизмом.
Лицо доктора сделалось довольным.
– Да, именно так! Очнь подходящий термин. – И доктор быстро сделал ещё одну запись в блокнотике, радостно посмеиваясь. – Крюк, старина, да академики, когда это услышат…
– И конечно, есть лекарство… – добавил Бертран тоном, подразумевающим вопрос.
Доктор Крюк захлопнул блокнотик:
– Постельный режим. И не только для неё. Таинственная лихорадка, которую я диагностировал у членов вашей семьи, заметно усугубилась. И боюсь, что остальные тоже слягут, – это всего лишь вопрос времени.
Молли откашлялась:
– А вы не хотите попробовать пиявок, сэр?
В деревне на родине Молли лекари прибегали именно к этому средству. Ведь считалось, что пиявки вытягивают яд из крови.
– Пиявок? – Доктор ехидно хмыкнул. – Разве похоже, что у этой леди остались в организме лишние соки? Может, ты ещё предложишь мне прописать ей белладонну или выкупать в ртутной ванне? Девочка моя, мы на самом пике века модерна, и на смену древности пришли самые современные лекарства!
Доктор запустил пухлую руку в саквояж и, порывшись, извлёк бутылочку:
– Вот, например, травяная настойка. Удивительное средство! Каждое утро я добавляю в чай всего несколько капель – и весь день не нервничаю.
У Молли от стыда вспыхнули щёки. Доктор выставил её полной дурой.
– Посмотрю, как там ужин, – буркнула она и, опустив голову, вышла из комнаты.
Алистер и Пенни ждали за дверью.
– Маме лучше? – спросила Пенни, вытягивая шею, чтобы заглянуть в комнату.
– Нет, конечно, – забитым мятными конфетами ртом промямлил Алистер. – Потому папа и вызвал доктора, дурья твоя башка.
– А нука, замолчите оба! – Молли потрепала Пенни по голове. – Мама поправится. Доктор Крюк лучший во всей Англии, а может, и во всём мире. Я слышала, когда Наполеону отрубили саблей голову, хороший доктор сумел её пришить.
– Наполеона отравили, – поправил её Алистер. – И это случилось тридцать лет назад.
Молли посмотрела на пакет с конфетами, зажатый в его пухлой руке.
– Тебе не много? – спросила она.
Алистер уставился на Молли, не переставая чавкать, как жвачное животное.
– А ты права, – ответил он и выплюнул липкий мятный комок. Тот со смачным шлепком плюхнулся на пол. Алистер расплылся в улыбке. – Приберика, а то ктонибудь поскользнётся.
Прежде чем Молли успела ответить, у неё за спиной хлопнула дверь, и из комнаты выскочил Виндзор. Со сжатыми кулаками он пролетел мимо на такой скорости, что детям и Молли пришлось отскочить, чтобы их не сбили с ног.
– Куда это он понёсся? – поинтересовался Алистер, вытирая с подбородка нитку липкой слюны.
Вместо ответа Молли отвела детей по комнатам и наказала им умыться перед ужином. Справившись с этой задачей, она вышла в главный холл. Ей было прекрасно известно, куда направился хозяин, ведь в руке у него был ключ.
Молли заглянула в комнату за зелёной дверью. Бертран Виндзор стоял лицом к дереву. Из дупла на него сыпались соверены, шиллинги и пенсы. Он засунул руку в дупло и лихорадочно шарил там.
– Хватит! Хватит! Не надо больше денег! – Он ударил кулаком по стволу. – Я хочу свободы!
Бертран Виндзор рухнул на пол, закрыв лицо руками, повторяя сквозь стоны и рыдания: «Я хочу свободы!» Молли не в силах была отвести взгляд. Ей приходилось видеть, как плачут мужчины, но свидетелем такого она стала впервые. Бертран Виндзор рыдал, как заблудившийся в тёмном лесу ребёнок. Возможно, именно им он и был.
Молли тихонько вошла в комнату и позвала:
– Мистер Виндзор…
– Молли!
Бертран вскочил на ноги, вытер глаза, пытаясь заслонить от Молли дупло.
– Я… я п-п-просто сам с собой обсуждал дела…
– Всё в порядке, сэр. Я знаю про дерево, – прервала его Молли, чтобы он не унижался.
Если в момент появления Молли хозяин выглядел встревоженным, то теперь он поник, будто потерпел поражение.
– Т-т-так я и думал, что это только вопрос времени. Никогда не умел хранить секреты, – сказал он, хмыкнув.
Молли прекрасно понимала, что ей следует уйти и притвориться, что она не видела хозяина в подобном состоянии. Но она также прекрасно понимала, что давно не является обычной служанкой. Она перестала быть девочкой, помогающей по хозяйству, разделив с Виндзорами их историю. Поэтому Молли достала из кармана носовой платок и протянула хозяину.
– Думаю, вам пригодится, сэр.
– Б-б-благодарю тебя, – сказал он, сморкаясь. Потом провёл рукой по небритому подбородку. – Ну и вид у меня, наверное.
Молли откинула с лица чёрные волосы и выдавила подобие улыбки:
– У всех у нас. Вы делаете для жены всё возможное. Бертран кивнул, не подымая глаз. Он ещё раз сложил платок и вытер глаза. Затем ещё раз, будто собирался складывать кусочек ткани, пока тот не превратится в ничто. Молли показалось, что он вообще забыл про её присутствие.
– В-ввсё должно было быть иначе, – наконец произнёс он. – Я хотел стать другим для Констанции, доказать ей…
Молли подошла ещё на шаг ближе:
– Миссис Виндзор рассказывала, сколько вы сделали для её комфорта.
– Так вот как она это назвала? – На лице Бертрана отразилась горечь. – Конни всегда говорила, что комфорт ей не важен. А я знал, что важен. Она заслуживала больше, чем мог ей предложить рядовой клерк. Я готов был пуститься в спекуляции, если бы не сумел честно заработать денег.
Молли знала, что словом «спекуляции» обозначают азартные игры с воображаемыми деньгами. Тот, кто соглашался на эту игру, мог вообще не иметь денег. Она посмотрела на человека, который сейчас стоял перед ней совершенно убитый. Сколько раз она мысленно вставала на его защиту, считая жертвой жестокой и эгоистичной жены! А сейчас, когда Констанция лежала без сил у себя в спальне, она вдруг поняла, кто здесь настоящая жертва.
– Вы, наверное, поступили неправильно, но вами двигали благие цели, – произнесла она, пытаясь не высказывать осуждение.
– Но я не пошёл на это… В томто всё и дело. Ситуация на рынках изменилась, инвестиции ушли. Мне приходилось влезать во всё новые и новые долги, чтобы расплачиваться с кредиторами. Банки арестовали мои счета, изъяли дом, забрали всё!
– И вы приехали сюда? В поместье, где выросли?
– Сначала я хотел продать эти земли. А затем вернулся в дом. И увидел дверь. И вспомнил всё. Как отцовское стремление к наукам привело нас сюда, как он выстроил дом вокруг дерева, чтобы сохранить секрет дерева втайне, как однажды ночью и он, и мама… – Бертран потряс головой, будто пытаясь избавиться от страшного воспоминания.
– Что с ними случилось? – осторожно поинтересовалась Молли.
Бертран улыбнулся, будто не слышал её.
– Когда я открыл дверь, я не просто вспомнил. Я нашёл там ещё коечто. – Он подбросил в воздух монетку. – Исполнение своего желания!
Бертран зажал монету в кулаке. Лицо омрачила тоска.
– Я думал, в этом наше спасение. И ты должна понимать: больше нам податься некуда.
Молли понимала. Она хорошо помнила, как они с Кипом остались вдвоём на улице. И она готова была на что угодно, лишь бы забрать его с улицы, – даже отвести в дом, против которого восставало всё её естество. Молли обняла себя за плечи, чтобы унять внезапный озноб. Как же хорошо дереву было известно, что нужно мистеру Виндзору. И что нужно ей, Молли! Оба они пришли к дереву в порыве отчаяния. Но не променяли ли они одну беду на другую?
– Что бы я ни делал, всё становится только хуже. Долги, займы… Точно огромная змея обвила меня и сжимает, сжимает свои кольца… – произнёс Виндзор будто сам себе.
Молли взглянула на ветку, торчавшую из стены и действительно напоминавшую змею.
– А у нас в Ирландии змеи не водятся, – сказала девочка, собираясь с мыслями. – Их всех изничтожил много лет назад добрый святой.
Бертран смущённо кивнул:
– Да, я слышал эту историю.
– А вот ящериц у нас полно. – Молли выглянула в окно, вспоминая. – Ящерицы, конечно, не змеи, но тоже кусаются. А уж в саду сколько от них вреда! Но есть одно давнее средство, чтобы от них избавиться. Надо дождаться времени, как только солнце сядет и станет прохладно, но ящерицы ещё не успели спрятаться в норки. И тогда берёшь раскалённый камень з печи и кладёшь посередине сада. Ящерицы ненавидят холод, поэтому сразу устремляются к камню погреться и залезают на него спать. И вот утром просыпаешься, приходишь в сад, а ящерки всё ещё сидят на камне, изжарившиеся заживо…
Молли отвернулась от окна и посмотрела на хозяина:
– Камень спасает их от холодной смерти, но убивает подругому.
Из холла донёсся слабый стон. Молли подошла к мистеру Виндзору и положила руку ему на плечо:
– Сэр, вашей жене на самом деле не нужны драгоценности или деньги, даже лекарства не нужны. – Она кивнула в сторону двери. – Ей, как ящерице из моего рассказа, нужно выбраться с холода.
Молли пристально посмотрела на хозяина в надежде, что он сумеет осознать её слова.
– Ты права. Права, – произнёс он.
Но Молли сильно сомневалась, что он её понял. Бертран Виндзор нагнулся и набил карманы собранными с пола монетками.
– Н-н-на доктора, – извиняющимся тоном пояснил он и, не подымая головы, вышел из комнаты.
Молли захлестнули эмоции. Смешались сожаление и стыд. Но испытывала она их не по отношению к Бертрану Виндзору, а по отношению к самой себе.
Тишину нарушил всплеск воды. Запахло морем. Обернувшись, Молли увидела, что в дупле чтото появилось. Его наполнила тёмная вода, на поверхности которой плавал конверт с её именем. Молли подошла ближе. Мамин почерк, мамин любимый почерк. Письмо раскачивалось на волнах, ждало её…
35
Оживлённый спор
Настроение за ужином у всех было мрачное. Даже Алистер, который обычно веселился, задирая Пенни, молчал. Но стоило Молли войти в столовую вместе с Кипом, как он открыл рот:
– А этот что тут делает?
– Ссс этих пор, Алистер, ссс тех пор, как в этом доме воцарился хаос, я не могу требовать, чтобы Молли сначала отдельно кормила нас, а потом брата. Сегодня он будет есть с нами, – сказал Бертран Виндзор и улыбнулся Молли. – Не будем церемонничать.
Молли усадила Кипа на пустой стул рядом с Пенни.
– Вы очень добры, сэр, – сказала она и легонько пнула брата.
– Очень добры, – повторил он, не в силах отвести взгляд от блюда с дымящейся бараниной, которую им удалось купить стараниями Хестер.
– Вот именно! – громко и бодро поддержал доктор Крюк, засовывая за воротничок салфетку. Настроение членов семьи на него не распространялось. – Всегда говорил, что единственная разница между англичанином и самым диким иностранцем состоит лишь в месте рождения… И в размере мозга, конечно же.
– Не обращай внимания на Алистера, – шепнула Пенни, придвигаясь на стуле ближе к Кипу. – У него живот крутит от конфет.
Молли поставила костыль Кипа у стены и принялась подавать ужин. Поскольку сейчас переезд оказался бы миссис Виндзор не по силам, было решено, что доктор Крюк останется на несколько дней в доме, чтобы наблюдать за её состоянием. А значит, у Молли прибавилось работы – угождать гостю и быть сиделкой для хозяйки. Так что выкроить время на приготовление банального жареного мяса уже само по себе было подвигом.
Каждому за столом Молли подала кусок баранины. Кип сидел совершенно бледный – наверное, ему стало не по себе из-за того, что он вдруг оказался в доме, поэтому она положила ему кусочек побольше и пожирнее. Мистер Виндзор, который за столом всегда отличался красноречием, сегодня был мрачнее тучи. Но зато не умолкал доктор Крюк, продолжая почти непрерывный монолог о преимуществах своей профессии.
– Больше всего меня волнует, – говорил он, уминая уже третью порцию, – что огромное количество моих коллег до сих пор пребывают во власти нелепых суеверий.
Доктор явно принадлежал к людям, чьё желание поговорить не останавливал даже набитый рот.
– Только вообразите, недавно академия объявила о проведении симпозиума, посвящённого спиритизму! – Он залпом опустошил бокал вина, и Молли поспешила наполнить его. – Я просто не понимаю – ещё немного, дорогуша, – как в наш прогрессивный век самые передовые умы поверили в невероятное. Телепаты и медиумы? Жулики и шарлатаны – вот кто они!
Кип явно слушал доктора гораздо внимательнее, чем все остальные.
– То есть вы не верите в духов? – спросил он, не отнимая взгляда от тарелки.
Доктор Крюк посмотрел на него со смесью удивления и раздражения:
– Я верю в мир природы и эмпирические факты, мой мальчик. Суеверия – не более чем реакция слабых умов на то, что они не в силах объяснить. Человек примитивный видел душу в любой травинке и кустике. Например, возьмём это огромное дерево перед домом…
Пенни оживилась.
– Это волшебное дерево! – сказала она.
– Н-н-невообразимо! – воскликнул мистер Виндзор и улыбнулся доктору. – Даже не представляю, кто ей это внушил…
– Но ребёнок только подтверждает мою гипотезу! В менее просвещённый век люди бы сочли это дерево волшебным и сочинили целую историю про него. Чтонибудь вроде легенды Гомера про лотофагов, которые питались плодами лотоса, чтобы забыться, или про Райский сад. Кстати, археологи считают, что он располагался в отдалённом уголке Персии – совсем не райское место, скажу я вам.
– Не все истории – выдумка, – заявил Кип.
При этом он смотрел не на доктора, а на Молли, что её немного разозлило. Глазами она сделала ему знак вести себя прилично.
– Все истории – выдумка, мой мальчик. Несомненно. Иначе они бы назывались фактами. И в наш прогрессивный век мы должны перестать верить во всякую чепуху. Вернёмся к так называемому волшебному дереву. Совершенно очевидно, что местная почва представляет собой уникальный баланс питательных веществ, которые идеально удовлетворяют потребности дерева. – Доктор сунул в рот ещё кусок мяса. – Так же, как эта баранина удовлетворяет мои потребности.
Но Кипа его речь, похоже, не смутила.
– А добро и зло? Тоже выдумка?
Доктор Крюк удивлённо хохотнул.
– Да с нами за столом сидит юный философ! – Он опустил на край тарелки вилку с ножом и сложил руки на животе. – Молодой человек, не считайте мои слова бездоказательными. Я, напротив, преданный раб доказательства. Пытливый ум не отвергает ни единой гипотезы. Но должна быть научная доказуемость. Если ты скажешь: «Мир духов существует», то я отвечу: «Дай мне доказательства». И вот если найдётся человек, который сможет дать доказательства, тогда его имя будет навсегда вписано золотыми буквами среди имён величайших умов человечества: Евклида, Платона, Коперника…
Доктор Крюк мечтательно смотрел вдаль, а в глазах его горел огонь при одной только мысли о возможности снискать себе вечную славу.
Бертран хлопнул в ладоши и, явно желая перевести разговор на другую тему, выкрикнул:
– Итак! А ктото знает хорошие розыгрыши?
Остаток ужина прошёл спокойно. Кип доел и отправился на конюшню к Галилею. Молли убрала со стола и пошла готовить комнату для доктора Крюка. В переносном медицинском ящике, привезённом из города, у доктора лежали записные книжки, банки, склянки и блестящие инструменты – целая медицинская лаборатория! Молли смотрела на загадочные инструменты, пытаясь понять их предназначение. Конечно, такие удивительные приборы способны излечить миссис Виндзор. А способны ли они на большее?
Девочка бросила застилать постель и кинулась в комнату хозяйки. Доктор Крюк сидел у постели больной и, видимо, только что держал у неё во рту специальную стеклянную трубку, которая называется термометр, а теперь вынул его и посмотрел на цифры.
– Это неправильно, неправильно… – пробормотал он и растерянно сунул термометр обратно в рот.
– Вашей пациентке лучше? – спросила Молли с порога.
Доктор вздохнул:
– Боюсь, что нет. Лихорадка Крюка кажется мне неизлечимой.
Молли не сразу поняла, что доктор успел назвать болезнь хозяйки в свою честь.
– Я перепробовал все возможные средства, но безуспешно.
– Вы не всё попробовали. Я думала о том, что вы сказали за ужином: «Пытливый ум не отвергает ни единой гипотезы».
Доктору явно понравилось, что его цитируют. Молли продолжила:
– А что, если болезнь вызвана магией?
– О, понятно! Ты же ирландка? Я забыл, что твой народ доверчив и суеверен… – Доктор Крюк с окровительственной улыбкой похлопал Молли по плечу. – Не стоило мне смущать твой слабый ум размышлениями о мире природы…
– Я видела его. Видела настоящего духа, – перебила Молли.
Улыбка на лице доктора сменилась гримасой нетерпения.
– Точнее, ты думаешь, что видела. – И вдруг он щёлкнул пальцами. – А если галлюцинации – ещё один симптом этой лихорадки!
– Это не галлюцинации. – Молли покачала головой. – Каждую ночь он посещает дом, ходит из комнаты в комнату. И поэтому мы болеем. Вам приходилось слышать о таком во время занятий наукой?
Доктор почесал подбородок. Он заинтересовался разговором, сам того не ожидая.
– Конечно, есть существа, способные переносить болезни. Вспомним хотя бы чёрную смерть, бушевавшую в Европе в Средние века, но её переносили крысы. Крысы – не духи!
Молли прикусила язык, вспомнив, что негоже спорить с умным человеком.
– Дух он или нет, но он существует. И такого вы точно раньше не видели.
Доктор заинтересовался:
– Неизвестный науке вид?
Кажется, Молли удалось найти подход.
– Совсем неизвестный. Я вам покажу. Сегодня ночью. И вы придумаете лекарство, чтобы вылечить хозяйку. – Молли смотрела доктору прямо в глаза. – Одно дело открыть лихорадку Крюка, другое – найти лекарство. Да сама королева произведёт вас в рыцари! И вы будете жить вечно, ведь ваше имя будет среди имён тех великих людей, которых вы называли. Будет вписано в историю.
– Будет вписано золотыми буквами, – мягко поправил её доктор. – Вписано золотыми буквами в историю…
Доктор Крюк больше не видел Молли, глазки его забегали, будто он рисовал себе дальнейшие возможности.
– Великими становятся те, кто не упускает великие возможности. И вы как человек науки должны хотя бы попытаться, – произнесла Молли тоном заклинательницы змей.
Доктор Крюк задумчиво потёр подбородок:
– Пожалуй, я мог бы взглянуть. Чтобы излечить тебя от заблуждений.
– Я буду рада, если окажусь не права. Но прошу вас только об одном: если дух на самом деле окажется настоящим, поймайте и заберите его с собой. Хорошо?
36
Ловушки
Кип орудовал граблями, выгребая сухие листья из ямы, которую копал ночами Садовник.
– Да какая польза от твоего доктора? – спросил он, глядя на Молли, сидевшую под деревом на перевёрнутом ведре.
– Доктора знают всякие научные штучки.
На коленях у Молли лежала плетёная сеть, завалявшаяся в повозке со времён старых хозяев. И теперь Молли перебирала её.
– Вдруг ему удастся поймать Садовника при помощи зеркала или какогото средства из склянки? – предположила она.
Кип вытер пот со лба:
– Кажется, наука не так работает.
После двух бесед с доктором мнение сестры по этому вопросу перестало быть для него авторитетным. Доктор Крюк принадлежал к тем людям, которые всегда должны были быть правы. Ты мог сказать ему, что у него волосы горят, но он привёл бы аргументы, почему ты ошибаешься, и при этом сгорел бы заживо.
– И кроме того, – Кип, хромая, подошёл к сестре вплотную, – ты сама сказала, что он тебе не поверил. Думает, это какоето животное.
– Что, если он поверит? Главное, чтобы помог.
– О чём это вы тут секретничаете? – спросила Пенни, выскочив изза холмика. – А сетка для чего? – сыпала она вопросами, прыгая с кочки на кочку; Кипу эта игра казалась очень весёлой, вот только он никогда не сможет в неё поиграть.
– Идика погуляй, – бросил Кип и тихо сказал сестре: – Я думаю, мы совершаем ошибку. Нам здесь нечего делать, как слизням нечего делать рядом с солью.
Молли расхохоталась:
– Слизни! Скажешь тоже. Любая девчонка мечтает, чтобы её сравнили со слизнем! – Но Кип даже не улыбнулся, что раздосадовало Молли. – Послушай, надежда слабая, но, если план сработает, Садовник исчезнет, а мы будем в безопасности.
– Если план не сработает, Садовник взбесится, и нам… – Кип покачал головой, даже не в силах представить, что их ждёт. Но он хребтом чувствовал, что ничего хорошего. Произойдёт нечто похожее на то, что много лет назад случилось с родителями мистера Виндзора.
– О чём вы шепчетесь? – Пенни снова выскочила изза холмика. – О ночном госте, да?
Кип с Молли ответили одновременно:
– Нет!
Ну хоть в чёмто они сошлись. Пенни скорчила кислую мину и вернулась к игре. Кип опёрся на костыль, массируя левую ногу. От боли пульсировало колено. Да если честно, и вся нога. Он вспомнил легенду, рассказанную Хестер на рынке. О доме, о дереве, о том, что увидел в комнате за зелёной дверью… Что же на самом деле Молли знает об этом месте? Кип наблюдал, как сестра связывает два конца верёвки: делает петельку, пропускает туда один конец – их так научил папа.
– Давно не было новостей от мамы с папой. Как думаешь, у них всё хорошо? – спросил Кип.
Молли замерла:
– Уверена.
Она распустила узел и начала всё вновь. Кип подошёл ближе, заглянул сестре в лицо. Чтото с ней было не так.
– Почитай нам старое письмо, чтобы скоротать время.
Молли мотнула головой, не подымая глаз:
– У меня письма не с собой. Совсем помялись в кармане фартука, поэтому я положила их в надёжное место. Да и работы у нас много. Доктор вон сколько всего наказал, – добавила она.
У Кипа пересохло в горле.
– Доктор наказал… – пробормотал он машинально.
Ну почему Молли не признается, что боится Ночного садовника? Зачем скрывает страх за улыбками и историями? Хотя Кип знал ответ. Она считает его слишком маленьким и ранимым. А разве не так на самом деле? С тоской он посмотрел на Пенни, скакавшую с кочки на кочку. Что бы он отдал за здоровое тело? За то, чтобы плавать, прыгать и играть, как обычный мальчишка?
Кип схватил грабли и вернулся к работе. Доктор Крюк приказал расчистить место под деревом, чтобы устроить ловушку. После страшной битвы с корнями Кип старался не приближаться ни к самому дереву, ни к яме. И до сегодняшнего вечера яма стояла нетронутая и укрытая шапкой листьев. Кип сгребал листья, пока не показалось дно, и очень удивился: яма не стала глубже. Всего несколько ночей назад он слышал, как Ночной садовник орудует лопатой, тем не менее размеры ямы остались прежними!
Хромая, Кип направился к куче листьев неподалёку. Он взял грабли обеими руками, поймал равновесие и застыл на одной ноге. Торжественным голосом произнёс, обращаясь к листьям:
– Есть ли у вас последнее желание?
И, будто заправский палач, вонзил грабли в листву и потянул на себя. Они податливо пошли, волоча рыже-коричневую массу. Кип предполагал, что снизу окажется слежавшаяся листва и сырая земля, но то, на что он натолкнулся, застало его врасплох. От неожиданности он потерял равновесие и упал, больно ударившись плечом.
– Я в порядке! – крикнул он, прежде чем Молли успела предложить помощь.
Кип поднялся. Дыхание сбилось, плечо болело, да так, что тяжело было держать грабли. Кое-как он одной рукой закинул грабли на то место, где закончил, и воткнул их в листья. Но вместо грязи и гнили обнаружил лишь ещё один слой листьев. Перевернув грабли, Кип ткнул деревянной ручкой в середину кучи. Древко вошло почти целиком.
Там была ещё одна яма!
– Молли! Идика глянь! Только под ноги смотри.
Следующие полчаса они с сестрой расчищали пространство под деревом. Ям оказалось не две, а целых шесть, выкопанных в рядок. По глубине они были одинаковые, а вот по длине отличались – от короткой до довольно длинной. Ближайшая к дому яма была размером со взрослого мужчину, а самая дальняя – с маленькую девочку.
Кип почувствовал, как ветерок шевелит у него волосы на затылке. Он посмотрел на скакавшую невдалеке Пенни. Зелёные холмики были везде, куда хватало глаз. Каждый – размером с тело человека.
– Молли, мне кажется, эти холмы – не просто холмы…
Кип смотрел на бесчисленные зелёные пригорки. Молли взяла его за руку. Её ладонь была липкой от пота.
– Всё здесь… всё это место – огромное кладбище. Кип проглотил комок в горле. Посмотрел на дерево.
– Всё это место – громадная ловушка.
– Это что у вас такое за спиной? – крикнула Пенни, заметвшая, что они смотрят в её сторону. – Крепость строите?
– Пенни, – ласково, но не терпящим возражений тоном сказала Молли, когда малышка подбежала, – пожалуйста, сходи в дом и проверь, горячая ли у мамы грелка. И скажи доктору, что мы почти закончили. Он поймёт.
Пенни какоето время внимательно их разглядывала – явно поняла, что её отсылают намеренно.
– Ладно, – наконец сказала она и зашагала к дому.
– Чуть не попались, – произнёс Кип, когда девочка скрылась за дверью. И посмотрел на сестру, которая не могла оторвать взгляд от бесконечных могил.
– Ты был прав. Зря я нас сюда привезла.
Кип смотрел на её бледное лицо. Некогда зелёные глаза превратились в почти чёрные. Он хотел сказать сестре, что понимает её, что знает, почему она его не послушала. Но вдруг сморщился от резко пронзившей левую ногу боли.
– Идём, – только и сказал он, отворачиваясь и сплёвывая мокроту в могильную яму под ногами – яму, вырытую для него самого. – Нам ещё ловить этого монстра.
37
Камера-обскура
Молли закончила возиться с сетью почти в темноте. Сеть была большая – метров двадцать. Прямо у ствола дерева Молли вбила в землю колышек и, устало поднявшись на ноги, крикнула доктору, что всё готово.
Доктор Крюк наслаждался чаем, облокотившись на крыльцо. Он не скрывал скепсиса по поводу истории, поведанной ему Молли, тем не менее решительно включился в эксперимент. Весь день он провёл в деревне, готовясь к ночи, и теперь мало походил на того образованного джентльмена, лечившего миссис Виндзор. Живот скрывал кожаный фартук – почти такие носят мясники. Весь он был увешан разнообразными удочками, медвежьими капканами, подзорными трубами, из карманов торчали альбомы для набросков, а назначение ещё пары вещей Молли определить не смогла. На голове у доктора красовалась шляпа с чемто вроде фонаря посередине и с парой очков с толстыми чёрными линзами.
– Я буду строго судить вашу работу, – сообщил мистер Крюк и, поднявшись с крыльца, подошёл к Молли и Кипу. Те закрепили сеть на земле деревянными колышками через равные промежутки. – Отлично поработали! И с дополнительными ямами хорошо придумали.
Кип с Молли переглянулись. Они решили не рассказывать доктору о настоящем предназначении ям, чтобы не напугать его раньше времени.
Мистер Крюк ушёл допивать чай, отдав ещё одно указание:
– И засыпьте сеть листьями.
– Снова грести? – почти застонал Кип.
Но доктор то ли не услышал вопроса, то ли сделал вид. Кроме того, раньше он прямым текстом объявил детям, что «физический труд не для него». Молли взяла грабли, вторые подала Кипу.
Читать бесплатно другие книги:
