Ночной садовник Оксье Джонатан

1

Сказительница на распутье

Календарь отсчитал первые мартовские дни, но в воздухе пахло концом октября. Колкие солнечные лучи растапливали последние ледяные корочки на голых ветвях деревьев Ямской Пустоши. От разогретой земли с недовольным шёпотом подымались столбики пара, дремавшие подо льдом ещё с осени.

Среди деревьев угадывались очертания извилистой дороги, которая вела от этой деревни к лесу на юге. По ней мало кто ездил, но сегодня тишину мартовского утра, пахнущего октябрём, нарушал скрежет повозки, с каких обычно продают рыбу. Однако на этой – со сломанным задним колесом и без рыбы – сидели двое детей с огненно-рыжими волосами. Девочку звали Молли, а мальчика, её брата, – Кип. И ехали они прямо к своей смерти.

По крайней мере, именно так говорили Молли те люди, у которых она спрашивала, как доехать до поместья Виндзоров. Девочка задавала этот вопрос не меньше чем на дюжине ферм, но все, кого она спрашивала, бормотали чтото невнятное о Прокислом лесе и наотрез отказывались продолжать беседу.

Тощий пастух, к которому Молли обратилась всё с тем же простым вопросом, расставил ноги, опёрся на посох, медленно оглядел её снизу вверх, как это умеют делать взрослые, и внушительно произнёс:

– К Виндзорам, говоришь? Да я лучше своих овец прям к волку в логово отведу!

– Возможно, вы правы. – Молли изо всех сил старалась быть вежливой. – Но нам очень надо попасть в поместье Виндзоров. Они ждут нас ещё с прошлой недели.

– Ну, так ещё подождут. – Пастух откашлялся и сплюнул на землю. – Я тебе что скажу: забирай мальчишку и возвращайтесь туда, откуда приехали. Нечего в Прокислом лесу делать. – И пастух медленно побрёл в заросли, а овцы с блеянием поплелись за ним.

Молли вздохнула. Ну что ж, третий пастух за час сказал им то же самое. После того как все овцы ушли с дороги и повозка двинулась дальше, Кип спросил сестру:

– Что ещё за Прокислый лес, Молли?

Молли понятия не имела, поэтому сделала удивлённое лицо и воскликнула:

– Как? Кип, да ты чего? В Прокислом лесу растёт только кислятина: лимонные деревья, а внизу – травка-кислица с красными листиками и травка-кислянка с белыми цветочками. А когда летом эти лимоны поспевают, так, знаешь, стоит только зайти в такой лес с молоком – оно сразу прокисает.

Молли говорила бодро, чтобы братишка не подумал, что ей страшно. А страшно ей было.

Вот уже четвёртый день они с Кипом ехали, не останавливаясь. На непокрытую повозку лил холодный дождь. Конь почти не слушался – наверное, изза того, что Молли не знала его имени. Брату она, конечно, заявила, что везёт их славный скакун по кличке Галилей, но животное, похоже, не пришло в восторг от её выбора. Вообще Молли думала, что дороги в Англии широкие и ровные, а оказалось – они ещё хуже, чем у них дома, в Ирландии. Чёрная мокрая грязь липла везде, где только можно, и сильно забила заднее колесо, которое вчера лишилось трёх спиц. Весь скудный запас пищи был давно съеден – осталась только рыбная вонь.

Кип дрожал даже в пальто.

– Совсем замёрз?

– Не, мне жарко.

Мальчик помотал головой, которая, как только что заметила Молли, была вся потная. У неё сжалось сердце. Кип болел уже несколько недель, и ему почти не легчало. Брату нужна была чистая одежда, какая-никакая постель, тёплая вода и сытная еда. Ему нужен был дом.

Кип уткнулся в рукав, чтобы скрыть кашель.

– А вдруг они правы? Может, нам лучше вернуться в город? Или… домой?

О таком Молли не могла даже подумать. От того места, которое они называли домом, их отделяла целая вечность. Она потрогала брату лоб.

– Вот кто б тебя послушал, так сказал бы, что мама и папа вырастили нытика. Мы скоро будем на месте, пусть хоть вообще никто не подскажет нам дорогу. И мы с тобой честно заработаем на горячую еду и тёплую постель.

Дети долго ехали по пустынной дороге, но в середине дня их ждала неожиданная встреча. Сначала они услышали звук: женский голос тянул звучную, красивую песню, – а вскоре увидели и обладательницу голоса. Посреди развилки сидела карлица – не выше Кипа ростом – и пела в своё удовольствие. Судя по огромному тюку за спиной, перемотанному верёвкой, – бродячая нищенка. В тюке угадывались шляпы, одеяла, лампы и даже вещи поинтереснее: книги, клетки для певчих птиц и факелы. «Как дом у улитки», – подумала Молли.

Карлица скрючилась над странным инструментом с неё размером. С одной стороны у него торчала ручка, и, когда карлица крутила её, инструмент издавал низкие звуки, похожие на мерное жужжание целого пчелиного улья. Молли замедлила ход повозки, чтобы послушать неожиданно мелодичный голос с безопасного расстояния. Песня рассказывала о старике и дереве. А такие инструменты Молли уже видела дома: нищие возле рынка просили с ними милостыню и называли их «хёди-гёди».

– Думаешь, она ведьма? – прошептал ей на ухо Кип.

Молли улыбнулась в ответ:

– Если и ведьма, то неопасная… Смотри, у неё ни одной бородавки! А ведьму сразу узнаешь по бородавкам.

Молли щёлкнула поводьями и подъехала чуть ближе.

– Извините, мэм, мой брат очень хочет знать, не ведьма ли вы?

Карлица продолжала играть, перебирая пальцами клавиши.

– Боюсь, мой ответ ему не понравится, – ответила она, не поднимая головы.

– То есть не ведьма? – уточнил Кип.

Карлица отложила инструмент и внимательно посмотрела на мальчика:

– Не каждая уродливая старуха – ведьма. Я тебе вот что скажу: пройдёт много лет, и твоя милая сестричка станет выглядеть не лучше меня, и вот тогдато её начнут бояться детишки. – Карлица както уж очень зловеще засмеялась, а затем поднялась с земли, что было совсем нелегко сделать с таким огромным тюком за спиной, и присела в реверансе. – Меня зовут Хестер Кеттл. Я сказительница. Хожу тут по округе и продаю свои истории за крышу над головой, пищу и разные интересные вещи. – Женщина повела плечом, и в ответ мелодично звякнули привязанные к тюку вилки и китайские колокольчики.

Молли впервые слышала о таком занятии – сказительница. Но, судя по всему, это была хорошая работа. У неё и у самой лучше всего получалось сочинять и рассказывать истории. Ох, какую историю она наплела, чтобы умыкнуть брата из сиротского дома! А что сочинила, чтобы раздобыть лошадь! И если на новой службе ей станут задавать вопросы, она снова чтонибудь насочиняет. Но чтото в новой знакомой её настораживало.

– Скажите, мэм, а к чему сказительнице забираться в такую глушь, да ещё и пешком?

Карлица пожала плечами, потом стала ковыряться в зубах.

– Я пешком, потому что у меня нет лошади. А в такую глушь я забралась, потому что в этих краях новые истории теперь редкость. Не каждое утро в нашу дыру попадают чужеземцы. А уж тем более двое детишек совсем без родителей, да ещё и на украденной повозке для рыбы! – Старуха цокнула языком. – Хорошее начало для истории.

У Молли аж дыхание перехватило, и она елесдержалась, чтобы не глянуть на брата.

– А с чего это вы решили, что мы украли повозку?

– Так это, дорогуша, у тебя на лице написано.

– Да как вы смеете! – взорвался Кип, к удивлению сестры. – Мы не воры! Моя сестра взяла повозку у рыбака, потому что ему она была не нужна: он пошёл служить на флот и бить гигантских осьминогов. Правда, Молли?

Молли робко кивнула.

– Вроде того, – подтвердила она и с мольбой уставилась на карлицу, намекая, чтобы та сменила тему.

– Гигантские осьминоги, говоришь? – Карлица аж присвистнула. – Да, иногда правда поинтереснее выдумок. Извини, девочка, что я выставила тебя перед братом воровкой. И позволь отметить, что вы выбрали очень удачное имя для своего транспорта. – Она подмигнула. – Чувствую прямо, что вам подходит.

Карлица говорила о надписи, сделанной краской на боку повозки: раньше там золотыми буквами в две строки было выведено «Броуди Алан. Рыбный дом», а со временем остались только буквы «Б», «А», «Р», «Д».

– Просто случайные буквы, – отрезала Молли.

Разговор ей не нравился. Карлица смотрела на неё – внутрь неё – так, что Молли не могла сдержать беспокойства.

– Простите, мэм, но нас с братом ждут с самого утра.

Женщина шагнула вперёд, преградив им путь.

– Вы направляетесь к Виндзорам, правильно?

– А вы их знаете? – спросила Молли, пытаясь скрыть удивление.

– Не совсем. Мы встречались с мистером Виндзором, когда он был не старше тебя сейчас. Лет тридцать назад. Как раз перед тем, как ему, бедняжке, пришлось перебраться отсюда к родственникам в город. – Карлица замолчала и затрясла головой. – А осенью он вернулся и семью притащил… В общем, удивились тут все.

Молли ничего странного не видела в том, чтобы вернуться туда, где ты вырос. Ещё пара недель, и она всё на свете отдаст, лишь бы снова оказаться в Каунти Доне-гол, пусть там хоть вообще будет нечего есть.

– Мы немного заблудились. Спрашивали дорогу у нескольких фермеров, но они все какието неразговорчивые…

Хестер Кеттл кивнула и оглянулась на лес за спиной.

– Здешние хотят для вас как лучше. Кому ж охота отправлять двух милых детишек, хоть и заезжих, в Прокислый лес?

– А что в этом Прокислом лесу такого особенного? – уточнила Молли.

– Да в Ямской Пустоши любая собака знает, что в Прокислый лес лучше не соваться. Детям об этом говорят их родители, которым говорили об этом их родители, которым, в свою очередь, ещё их родители говорили. И так до скончания веков.

– То есть вы не знаете, что там такого? – не сдавалась Молли.

– Во-первых, об этом месте много не говорят. Но каждый уверяет, что знает когото, кто знает одного безумца, у которого хватило глупости перебраться через реку и зайти в этот лес.

Карлица замолчала, задумчиво теребя полу сшитой из лоскутов накидки.

– Поговаривают, что Прокислый лес меняет людей. Вытягивает наружу самое плохое в них. И ещё коечто есть. Самое страшное.

Кип подался вперёд:

– А что с-самое страшное?

Молли стиснула зубы и метнула на карлицу красноречивый взгляд. Ещё не хватало, чтобы эта безумная старуха запугивала её брата! Но Хестер, кажется, уловила настроение девочки и улыбнулась Кипу:

– Не верь слухам и пустой болтовне, малыш. Половину этих историй я выдумала сама, чтобы заполучить тарелку супа. У вас всё будет хорошо.

Молли еле заметно кивнула карлице в знак благодарности. Да пусть люди говорят что угодно. Какая бы молва ни ходила об этом лесе, у них есть один-единственный шанс остаться вместе с братом и в безопасности – поступить сюда на службу. А кто ещё возьмёт двух ирландских детей без рекомендаций и опекунов? И если здесь было так уж плохо, то зачем мистер Виндзор перевёз сюда всю семью?

– Так вы покажете нам дорогу? – решилась Молли. Хестер задумчиво взялась за подбородок:

– Может, и покажу. Но не бесплатно.

– Денег у нас нет.

Хестер отмахнулась:

– О нет, деньги – это слишком много. Я тебя попрошу, дорогуша, при случае мне рассказать, что там делается. С тех пор как Виндзоры вернулись, вся Пустошь извелась от любопытства. Меня эти истории будут месяц кормить.

– Конечно, обещаю, – ответила Молли.

Карлица сделала шаг в сторону и указала дорогу, уходившую влево.

– Здесь по прямой не больше трёх миль. Идите на шум реки, а на развилке выберите самую заросшую дорогу: в Прокислый лес редко кто ездит. Дойдёте до старого моста – и вы почти на месте.

Молли не знала, можно ли доверять старой карлице, но выбора не было, хоть какието указания лучше, чем ничего. Девочка поблагодарила сказительницу, щёлкнула поводьями и направила лошадь к слабо угадывавшейся дороге. Повозка медленно тронулась вниз, а позади карлица вновь затянула свою песню. Чем больше удалялись дети, тем тише становилась тягучая мелодия. А Молли думала, что же их с братом ждёт в Прокислом лесу и какую историю она сможет поведать странной старухе.

Очень хотелось, чтобы история оказалась со счастливым концом.

2

Безмолвный лес

Кип изо всех сил вцепился в скамейку, на которой сидел. Дорога сильно заросла, и повозка буквально продиралась сквозь кусты. Хоть старуха – кто ж поверит, что она не ведьма! – и успела коечто сказать, было совсем непонятно, как их с сестрой встретит Прокислый лес. Впрочем, сначала дорога в лесу не особенно отличалась от деревенской: и тут, и там – шум ветвей и первая весенняя трава под деревьями. Но чем глубже они продвигались, тем сильнее Кипом овладевал страх. Галилей наверняка тоже чуял неладное, потому что ступал всё менее охотно. Кип взглянул на сестру: Молли уверенно смотрела вперёд.

– Ты заметила, как здесь тихо? – шёпотом спросил Кип.

Но Молли была слишком сосредоточена на дороге, чтобы обращать внимание на такую чепуху.

– Ну и что?

Она дёрнула поводьями, чтобы повозка не съехала в яму на краю дороги.

– Здесь нет птиц, нет насекомых, только деревья… – произнёс Кип, вглядываясь в неподвижную бесшумную чащу. – Как будто весь лес затаился и ждёт нас.

Молли промолчала. Кип знал, что сестра везёт его в поместье под названием Виндзор. В городе, в конторе, их нанял туда на службу какойто тип. Но Молли не говорила, что за место этот Виндзор. Скорее всего, потому что сама не знала, – только он не станет озвучивать свою догадку.

Они ехали в полной тишине, пока не оказались у глубокой реки, которая, точно шрам, пересекала долину. А посреди реки показался остров, заросший деревьями. Целый лес посреди реки.

– Вот! Мы на месте, Кип!

Чтобы не огорчать сестру, Кип изобразил подобие улыбки. Прокислый лес казался ему не более симпатичным, чем остальной пейзаж.

– Наверное, жить на острове будет хорошо. Почти как дома, – сказал он, чтобы приободриться.

Перебраться через реку можно было только по старому мосту, который, казалось, рухнет, стоит на него ступить. Галилей взглянул на мост – и остановился. Конь прижал уши и, фыркая, попятился. Путём уговоров и угроз Молли всё-таки удалось заставить его шагнуть на мост. Конструкция стонала и скрипела под тяжестью повозки, в реку летели щепки от прогнивших досок. Кип старался не дышать.

В центре острова дети увидели лужайку, со всех сторон окружённую высокими мрачными деревьями. Площадка была не ровная, а сплошь усеянная небольшими зелёными пригорками: некоторые доходили до колена, а некоторые – и выше. Дул ветер, и Кипу казалось, что перед ним бегут зелёные океанские волны. На дальнем краю лужайки стоял особняк Виндзоров. Было видно, что дом много лет пустовал и со временем почти слился с пейзажем. Фундамент скрывался за высокими сорняками. Плющ оплёл стены и окна. Черепица коегде провалилась и поросла тёмным мхом.

Но самым странным было дерево. Огромное. Очень, очень старое. Обычно вокруг больших деревьев царит атмосфера спокойствия и защищённости, за таким деревом хочется спрятаться За этим деревом – не хотелось. Обычно на дерево хочется залезть и спрятаться в густой кроне. На это – не хотелось. Обычно на большом стволе хочется вырезать ножичком свои инициалы. На этом – не хотелось. В тени этого деева по всему телу начинала бежать дрожь.

Дерево росло так близко к дому, как будто образовывало с ним единое целое. Корявый сучковатый ствол поднимался вдоль стены, как огромный закопчённый дымоход. Искривлённые ветви шатром укрывали весь дом, а некоторые, кажется, даже проросли сквозь стены.

– Оно как часть дома, – тихо произнёс Кип.

Зачем было строить дом столь близко к такому ужасному дереву? Неужели нельзя было его срубить? Сестра улыбнулась Кипу, притянула его к себе и потрепала по волосам. Кип терпеть не мог, когда она так делала.

– А вдруг нам разрешат повесить на нём качели? Или даже построить шалаш? – предположила она.

Идея строить шалаш в кроне этого дерева не вдохновила Кипа. Он вывернулся изпод руки Молли и соскользнул со скамейки, ловко приземлившись на здоровую ногу. Голова немного закружилась – наверное, изза того, что он долго сидел, – и ему пришлось прислониться к бортику повозки, чтобы не упасть. Кип нагнулся и достал изпод скамейки костыль.

Этот костыль ему вырезал из сука упавшего вяза отец – ещё дома, на ферме. Он получился удобный, крепкий, толстый и немного пружинил, когда Кип опирался на него при ходьбе. Отец назвал его «Мужество», потому что «любой хороший инструмент должен иметь имя». Кипу нравилось, что Мужество всегда с ним рядом. Он пристроил костыль под левую руку, стараясь не замечать, что тот уже стал немного коротковат ему.

Прихрамывая, Кип обошёл повозку и откинул задний бортик. Там стоял ветхий деревянный сундук, к которому вместо ручек приладили кожаные лямки. В таком пираты вполне могли хранить сокровища, но вместо золотых монет в нём лежала поношенная одежда, больше у Кипа с Молли ничего не было.

– Вообще не понимаю, чего мы сюда притащились. Могли бы и в городе остаться, – проворчал Кип, пытаясь стащить сундук на землю.

Молли спрыгнула с повозки и тоже взялась за сундук.

– Ты бы предпочёл сиротский приют?

– Ещё чего? Я не сирота! – огрызнулся Кип.

Сундук грохнулся на холодную землю, чуть не отдавив Кипу левую ногу, хотя какое это имело значение? Молли на мгновение изменилась в лице. Такое выражение – не совсем понятное для него – Кип заметил у неё во время разговора со старой ведьмой. Когда сестра так смотрела, у Кипа всё внутри сжималось.

Молли чуть присела и улыбнулась брату:

– Конечно, ты не сирота. Но им бы пришлось куда-то нас пристроить, пока мама с папой не вернутся.

Кип старался не злиться. Как же ему хотелось, чтобы родители уже наконец вернулись за ними! Уж они бы наверняка придумали чтонибудь получше, чем наниматься на работу в такой кошмарный дом посреди жуткого старого леса.

– А у меня есть для тебя подарок! – снова заговорила Молли. Она оторвала последнюю пуговицу с пальто и положила между ладонями, будто драгоценный камушек. – Знаешь, что это такое?

Кип сжал челюсти. Он прекрасно понимал, что затеяла сестра, и не хотел больше ей подыгрывать.

– Пуговица, – равнодушно ответил он.

Молли отрицательно мотнула головой:

– Это не просто пуговица, это самая настоящая волшебная пуговица. Она исполняет желания. Смотри!

С этими словами Молли поднесла сложенные ладони ко рту и зашептала:

– Дорогая пуговица! Я хочу… хочу… чтобы прямо сейчас мой любимый братик поцеловал меня в щеку!

Кип не шелохнулся. Ему скоро одиннадцать. Какие ещё поцелуи и волшебные пуговицы?

Молли потрясла ладошками.

– Ты меня не расслышала? – сказала она чуть громче. – Я же не прошу всех сокровищ мира, а всего лишь маленький, малюсенький, крохотный…

По опыту Кип знал, что теперь сестра не успокоится, пока он не уступит. Так что потянулся к ней и быстро клюнул в щеку. Молли ойкнула и раскрыла ладошки с пуговицей.

– Получилось! Ура! – закричала она и выпрямилась. Глаза горели от удивления. – Ты видел? Видел? Она работает!

– Могла бы и поинтереснее желание придумать, – буркнул Кип.

– Могла бы…

Сестра взяла руку Кипа и вложила пуговицу ему в ладонь.

– Я отдаю тебе эту волшебную пуговицу, но ты должен пообещать, что будешь загадывать только самые-самые важные желания. И ещё: пообещай не реветь, не ныть и не терять надежду. Мне нужно, чтобы ты был смельчаком. – Тут Молли пожала плечами. – Вернее, мнето всё равно, а вот Галилею нужно – он у нас трусишка.

Кип посмотрел на коня, а тот фыркнул в ответ.

– Ну что, Кип, постараешься ради меня? – спросила Молли.

Кип со вздохом кивнул. Покрутил пуговицу в руках.

– А может, Галилей не зря боится. Лошади – они умные и всё чувствуют…

– Ой, только не наш конь. Он своё имя запомнить не в силах.

Молли обняла брата за плечи, и они повернулись к огромному особняку Виндзоров. Кип ощутил дуновение ветра и услышал, как застонало дерево, заскрипев ветвями по крыше и стенам. Кип всмотрелся в крону.

– Ты видела?

Его взгляд выхватил какоето движение за окном второго этажа, занавешенного тяжёлой портьерой: она еле заметно шевельнулась. Кажется, за ней ктото прятался и тайком наблюдал за ними.

3

Мисс Пенни

Кип получил задание искать стойло для Галилея, а Молли направилась к дому поговорить с новыми хозяевами. Она подтащила тяжёлый сундук к порогу и перевела дух. Столько дней в пути, усталость, голод, холод – и вот она здесь, на месте, которое можно смело назвать её последней надеждой. Молли дала себе слово держать лицо перед братишкой, но теперь наедине с собой лгать было ни к чему. Дом был точно из детской страшной сказки. Не хватало только подъёмного моста и огромного котла, чтобы варить непослушных детей. «Не будь трусихой!» – велела себе Молли.

Молли наняли на службу не сами Виндзоры, а их агент в городе. Агент заметно нервничал и постоянно облизывал губы. Ему явно никак не удавалось найти желающих отправиться работать в такую глушь. Молли была готова наврать насчёт рекомендаций, но он уверил её, что они не потребуются. Главное – добраться до места, и работа её. А чего ещё ей было желать? И вот она на месте.

Молли огладила юбку, ущипнула себя за щёки и заправила волосы за уши. Стараясь казаться как можно выше, она постучала в дверь. Скри-и-ип… Дверь едва приотворилась. Молли замешкалась: означает ли это приглашение войти? Она заглянула в щёлку, но ничего не увидела.

– Здравствуйте, – произнесла она в темноту.

– Заходи, если хочешь, – ответил изнутри тоненький голосок. – У нас нет дворецкого, а мне велели не открывать двери, но если ты зайдёшь сама, то это не считается.

Молли вошла и втащила сундук, а затем, захлопнув за собой дверь, поморгала, чтобы быстрее привыкнуть к полумраку. Она стояла в прихожей, некогда весьма величественной.

Воздух здесь был затхлый, точно на чердаке. По углам скопилась пыль пополам с сухими листьями. Со светильников и мебели свисала паутина. Но самым странным было дерево: оно проникло везде. Сучковатые ветви проросли сквозь оштукатуренные стены, толстые корни взбугрили паркет, а с высокого потолка, будто огромная мрачная люстра, свисала причудливо искривлённая ветвь. На полу были грязные следы, и Молли нечаянно наступила на один из них. Она вгляделась в тёмный коридор.

– Сюда, наверх! – прокричал сверху всё тот же голосок.

Из противоположного конца прихожей широкая резная лестница вела на второй этаж. Наверху за перилами сидела девчонка, очень бледная, черноволосая и в толстых очках. Она смотрела сквозь прутья перил, как заключённый сквозь решётку.

– Что за хромой мальчишка целовал тебя в щёку? – требовательно спросила она.

Молли удивлённо вскинула бровь:

– Этого мальчика зовут Кип.

Девчонка подозрительно прищурилась:

– Он твой муж?

Молли с трудом сдержала улыбку:

– Нет, мисс. Он мой брат.

Девчонка выпрямилась:

– Так нечестно! Папа сказал, что к нам приедут слуги из города, но он не говорил, что один из них будет брат. Ненавижу братьев! От них только вред.

Девчонка на обеих ногах запрыгала вниз со ступеньки на ступеньку. Молли смотрела на неё с облегчением. В доме, где живёт такая малышка, не может быть слишком страшно. Девочка как ледует оттолкнулась от последней ступеньки и с грохотом приземлилась прямо перед Молли.

– У твоего Кипа есть железная кружка? – уточнила она, возвращая на место очки, соскочившие с носа от прыжка.

– Что, мисс?

– Железная кружка. В городе, где мы раньше жили, я видела таких мальчиков. Они сидят у дороги, голодные, грязные и несчастные, и просят у прохожих денежки в такие кружки.

Молли сдержала гнев, потому что вопрос был задан по простоте душевной.

– У него есть только одна кружка, такая же, как у тебя, – чтобы пить.

Девочка кивнула, будто показывая, что запомнит её слова.

– Представься! – потребовала она.

Молли присела в поклоне. Девочка явна была одной из Виндзоров, и подружиться с ней не помешает.

– Меня зовут Молли Макконнахи. А вас, мисс?

– Пенелопа Элеонора Виндзор, но можешь звать меня Пенни, как все остальные. Или «мисс», как ты уже меня называла. Так тоже правильно. Мне скоро исполнится семь. А сколько тебе лет?

Молли задумалась. Агенту она соврала о возрасте и совсем не была уверена, что новым хозяевам следует знать, как мало ей на самом деле лет. Она приложила руку к груди и с притворным ужасом произнесла:

– Мисс Пенни, леди нельзя рассказывать, сколько ей лет.

Девочка растерянно потупилась:

– А я не знала… Наверное, и мне нельзя было признаваться, сколько мне лет. А давай притворимся, что ты сама догадалась?

Пенни быстро посмотрела на сундук, затем снова на Молли:

– Ты правда будешь жить с нами?

Молли кивнула:

– Полагаю, что да, мисс.

– Я бы очень этого хотела. Ты не представляешь, какая здесь скукота. Меня Алистер этому слову научил. Оно значит, что здесь совсем нечем заняться.

Пенни шлёпнулась на пол рядом с сундуком и взялась за кожаные ремни:

– В городе, в нашем старом доме, у нас было столько всего интересного: и украшения, и серебряные чайнички, и китайские фигурки. – Пенни обвела взглядом дом. – А здесь только пауки с паутиной и гадкие братья.

Пенни расстегнула застёжки на ремнях и откинула крышку сундука. Её взгляду предстала куча поношенной одежды.

– Могу я узнать, что вы делаете, мисс Пенни? – поинтересовалась Молли.

– Роюсь в твоём сундуке.

Девочка стала по одной доставать вещи – не найдётся ли чего поинтереснее, – бегло осматривала каждую и отбрасывала в сторону. Её внимание привлекло нижнее бельё, лежавшее на самом дне. И вот уже через мгновение она напялила на голову нижнюю юбку, точно индейский вождь шапку из перьев.

Молли оглянулась, не идёт ли кто. Меньше всего ей хотелось, чтобы знакомство с новыми хозяевами состоялось, когда по всему холлу разбросано её исподнее. Похоже, слово «нельзя» Пенни не особо жаловала. Тут придётся быть похитрее.

Сколько Молли себя помнила, главным её даром был дар убеждения. Конечно, никаких волшебных заговоров она не знала, но вот уговорить любого поверить в волшебство, хоть на мгновение, могла. Родители учили её бережно относиться к своему таланту.

– Знаете что, мисс Пенни, – заговорила она, присев на корточки рядом с девочкой, – там, откуда я родом, считается очень плохой приметой надевать на голову чужие вещи.

– А откуда ты родом? – незамедлительно поинтересовалась Пенни, глядя на неё сквозь дырку в чулке.

Молли ответила самым равнодушным тоном:

– Да так, с одного волшебного острова.